Текст книги "Империя. Исправляя чистовик (СИ)"
Автор книги: Владимир Марков-Бабкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Монарх спокойно кивнул.
На фото: Король Румынии Кароль Второй
– Конечно, дорогая. Но я приказал ее не отпускать не по причине того, что мне нужно передать письмо Михаилу. Это тоже возможно, я знаю, что у Михаила, Марии и Ольги баронесса Мостовская пользуется полным доверием. Но, я хочу, чтобы Мостовская и ее люди поехали с тобой. Про письмо никому знать не нужно. Так что, они официально лишь составят тебе компанию в дороге.
– А на самом деле?
– А на самом деле, любовь моя, она будет твоим щитом вдруг что.
– ЧТО???
Король Румынии мягко улыбнулся в ответ на ее возмущенный вскрик.
– Да, жизнь цинична. Но вряд ли многие горячие головы рискнут напасть на группу путешествующих, среди которых есть племянница русского Императора, а также мать его сына. Двойной, так сказать, оберег для тебя. У твоего дядюшки слишком страшная репутация. Тут оккупацией Румынии не обойдется. Головы полетят тысячами. Самые жирные головы.
Ольга с удивлением смотрела на мужа. Таким она не видела его никогда…
На фото: Великая Княжна Ольга Николаевна Романова
* * *
.
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. 6 мая 1919 года.
Местоблюстительница Ромеи обеспокоенно спросила:
– А ты уверен, что можешь сейчас себе позволить уехать из Константинополя? Ташкент! Владивосток! А если на Балканах полыхнет? А вдруг нужно будет принимать срочные решения?
Мягко улыбаюсь и демонстративно вздыхаю.
– Оленька, а когда у нас будет возможность? У нас все время, то то, то сё. То война, то угроза войны с Британией, то… Впрочем, что я говорю?! Война с Британией, в том или ином виде, идет у нас уже два года! И вот сейчас нужно грамотно все разрулить в Египте, в Афганистане, в Монголии, в Маньчжурии. Нам нужно ослабить Англию, растянув ее силы по всему миру, нам нужен договор о ненападении с Японией, нам нужно укрепить свои позиции в Сиаме. Я веду даже подготовку к государственному визиту в Токио, а для этого у нас должны быть сильные позиции на Дальнем Востоке, так чтобы японцы трижды подумали, прежде чем начинать против нас какие-то действия. А ведь англичане их будут сильно подталкивать к этому. Да и американцы заинтересованы ограничить наше влияние в зоне Тихого океана, сама понимаешь, так что…
Демонстративно оптимистически хлопаю ладонями по кожаным подлокотникам кресла.
– Так что все будет в порядке, остаешься за старшую, а вдруг что – я всегда на связи!
Но Ольга моего оптимизма не разделяла.
– Знаю я, как ты будешь на связи «вдруг что». Особенно за Уралом!
* * *
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 7 мая 1919 года.
Роскошная ночь над Босфором. Шикарный яркий полумесяц сиял в небе. Весело верещали какие-то насекомые, оптимистично ухала какая-то летающая живность. Лишь порхали черным тенями летучие мыши.
«Кто контролирует Восточную Европу, тот командует Хартлендом. Кто контролирует Хартленд, тот командует Мировым островом (Евразией и Африкой). Кто контролирует Мировой остров, тот командует миром».
Я подчеркивал красным карандашом интересные места в тексте опуса «Демократические идеалы и реальность». Что ж, мое появление в этом времени не слишком-то изменили суть событий и глубинные интересы мировых держав. И британский географ, профессор Оксфордского университета, член Тайного Совета Великобритании сэр Хэлфорд Джон Маккиндер, успевший еще до моего появления в этой реальности издать свой эпохальный труд «Географическая ось истории», не оставлял своих попыток создать геополитику в том понимании, которым она была в моем будущем.
Итак, все, как говорится, идет по писаному. Возможно, для аборигенов это и откровение, но не для меня, читавшего в своем будущем очень многое в части политологии и прочей геополитики. Посему, Хартленд – это недоступная для «цивилизованных держав» кладовая мира. Удаленная в глубины Азии, «великая природная крепость людей суши», самой природой отделенная от морских транспортных (и военных) путей, и имеющая выход лишь к вечно скованному стужей Ледовитому океану. Кладовая мира, которая по странному капризу судьбы контролируется этими полудикими русскими, которые, к тому же, постоянно норовят расширить свою Московитскую Тартарию на все большие и большие территории.
Перелистнув несколько страниц, я кивнул сам себе. Да, все в том же духе.
В общем, век за веком варварские народы Азии атакуют Европу. Гунны, варвары, монголы, тартары, турки, русские и прочие порождения Великой Дикой Степи, раз за разом вторгаются и хотят разрушить цивилизацию. Упадок Рима и прочих, безусловно, вина варваров с горящими жадностью глазами. Владычество Европы над миром уже не настолько однозначно. «Колумбова эпоха» превосходства морских держав подходит к концу. По мере развития сети магистральных железных дорог, которые составят конкуренцию флотам морских держав и могут привести к превосходству континентальных держав над морскими, геополитическая роль Хартленда будет только возрастать.
Единственное спасение – решительное вытеснение России в глубь континента, отрезание ее от выхода к незамерзающим морям и отделение от Европы поясом враждебных марионеточных стран, которые должны поясом окружить варварский русский Хартленд, отсекая его от влияния на мировую политику, и удушая в «цивилизационных объятиях».
Но, переосмысливая катастрофические для «держав просвещенной европейской цивилизации» итоги Великой войны, профессор Маккиндер, развивает выводы своей работы 1904 года.
Вместо того, чтобы кануть в небытие хаоса и открыть ко всем своим богатствам главным мировым державам, Россия, вдруг, совершенно неожиданно, не только устояла под натиском событий, но и сумела расширить свою власть, бросив тень своей варварской длани на важнейшие географические и стратегические регионы Восточной и Южной Европы, Малой Азии, Ближнего Востока, захватила черноморские Проливы, распространила свое влияние на Италию и Балканы, пытается втянуть в свою орбиту Францию, договаривается с Германией, уже поглядывает в сторону Индии и Китая.
Вместо того, чтобы по итогам войны была создана цепь мелких государств-лимитрофов, не позволяющих России и Германии объединиться, в кошмарном результате появился Новоримский Союз, который, мало того, что продвинул свои границы далеко на Запад, так еще и позволил России-Хартленду преодолеть естественную изоляцию, выйдя из диких земель прямо в Средиземное море. Выйдя, и создав реальную угрозу Суэцкой артерии Британской империи.
В общем, все было схоже с тем, что я читал в своем будущем. Впрочем, отличия все же были. И если Хартленд, традиционно почти совпадал с очертаниями России, то вот понятие Римленд претерпело существенные изменения. Вместо пояса прибрежных государств, опоясывающих Хартленд и противостоящих ему, как это представлял позднее американец Николас Спикмэн, в интерпретации профессора Маккиндера «Римленд» превратился в «Три Рима и их сателлитов», то есть, по факту, в Новоримский Союз. То бишь, Хартленд вышел за пределы Хартленда.
Меры должны быть приняты. Самые решительные меры!
Я зевнул. Пишут и пишут всякую ахинею. Взять все, да и поделить!!!
Отпив из бокала, я поцокал языком. Неаполитанское «Lacryma Christi», «Слезы Христа». Отличное окончание дня. Впереди – ночь.
Тут что-то стукнулось о стекло. Что-то ворвалось в мой кабинет из тьмы Босфора и начало яростно биться о стены и потолок. От неожиданности я вскочил, опрокинув бокал и повалил лампу, заорал:
– Евстафий, тащи Пирата!!!
Но пока лишь черные крылья бились у меня над головой. Лишь багровые реки разливались по «Хартленду» в косых лучах лежащей на боку лампы.
И большая багровая лужа на полу у меня под ногами. Сверкали в кровавой тьме, слово клыки дракона, острые осколки разбившейся бутылки.
«Lacryma Christi».
Слезы Христа.
Свет упавшей лампы погас…
Иван Айвазовский. Картина «Ночь на Босфоре». 1894
Глава 3. Тень рассвета
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ… 7 мая 1919 года.
– Хороший. Хороший. Молодец. Все бы так работали – раз-два и готово.
Черный кот урчал, словно тот «а гиц ин паровоз», распираемый удовольствием от почесывания за ушами и гордостью от пойманной и принесенной к ногам Хозяина твари.
Он принес к ногам Хозяина тварь и тут же потерял к ней всякий интерес. В конце концов, он же не ради еды ее ловил! Тут же стал тереться мне о ногу, требуя похвалы и оценки.
– Молодец. Хороший. Умничка.
Кошак на моих руках просто млел, жмурясь и двигая шеей, подставляя под ласку те или иные части своей головы.
Он и в самом деле поймал эту тварь. Зря что ли я его тут держу? Дворцовый кот, пусть и страшный, но разве в красоте дело? Некоторые тут советовали мне символом дворца завести красивого породистого кота, но я завел кота ужасного. Уши порваны. Шрам на морде (как глаза только не лишился???), но, ****, гибкий, матерый и жуткий. Почему мои животные в основном такие?
Я ведь добрый и пушистый.
Парадокс!
Усмехнувшись своим мыслям, обозреваю разгром в кабинете. Про «раз-два» я, конечно, сильно преувеличил. Да, уж, наворотил тут ночной гость дел, панически метаясь из стороны в сторону, бьясь об стены, люстры и все прочее, отчаянно пытаясь ускользнуть от черной молнии, яростно прыгающей с самых разных сторон. В пользу кота был его опыт, но против были размеры помещения и высота потолков во дворце, что весьма и весьма затрудняло ему задачу.
Понятно, что-то упало, что-то перевернули, что-то разбили.
Но, вопреки уговорам Евстафия, я не вышел из кабинета. Глупо, конечно. Царственная мордашка вполне могла и пострадать, а летучая мышь могла быть больна чем угодно, включая бешенство. Но, вот уперся я. Упрямство – фамильная черта Романовых. Возможно, хотел реабилитироваться в собственных глазах за тот испуг, который невольно вызвало у меня внезапное явление черной твари, возможно, сыграло роль что-то другое, но я остался на поле битвы.
Нет, я не пытался составить конкуренцию коту, внося дополнительный хаос своими глупыми попытками опередить реакцией двух быстрых хищников. Я просто стоял посреди этого множащегося разгрома, среди брызг хаоса и вихрей битого стекла.
Поле брани. Поле сечи.
Рубилово.
К моему счастью, мышь ни разу не наткнулась на меня, а кот не использовал меня в качестве трамплина для очередного прыжка и не пытался на меня сходу взобраться, словно на то дерево. Вихри битвы огибали меня, как ураган, зло завывая, огибает одинокий утес.
Я был зрителем. Наблюдателем. Свидетелем.
Я не так часто в последнее время бывал в Дворце Единства. А с момента поселения кота в дворцовом хозяйстве и того реже. Кошак меня и не видел толком. Не помню даже, гладил ли я его после того первого его дня во дворце.
Но кот принес летучую мышь мне под ноги.
Признал за хозяина?
Или оценил, что я не сбежал и стал свидетелем его триумфа?
Поди знай.
Чужая душа – потемки. Особенно, если это кошачья душа черного, как смоль Пирата с порванным ухом и шрамом на морде.
Почесывая урчащему хищнику шею, говорю вполголоса:
– Знаешь, а, быть может, мне этого и не хватало. Слишком я расслабился на Острове. Слишком все было хорошо и благостно.
Вспомнив негу прошедшего утра, я вздохнул. Минуло меньше суток, а словно было все это в какой-то другой жизни. Что ж, Миша, добро пожаловать обратно, в реальный и жестокий мир.
Хрустя битым стеклом, подхожу к своему рабочему месту. Лужи на столе и на полу никуда, понятное дело, не девались, а вино на книге уже впиталось в бумагу, превратив раскрытый том в набухшую, пропитанную красным массу. Страницы покорежились и потемнели.
Коту было все равно. Он урчал. Он был расслаблен, но был готов мгновенно прыгнуть, если вновь появится цель. Хищник. Дитя природы.
А разве Император не хищник?
Лютики-цветочки, вы говорите? Рассветы и романтика?
Да.
Полный неги Остров, ощетинившийся во все стороны орудиями главного калибра.
И крейсирующая в розовой рассветной дымке романтическая дивизия крейсеров Южного флота на горизонте. Огромная военная машина, словно та пружина, готовая вдруг нанести удар на всю свою сжатую силу.
За окном ночь уже уступала свои права новому дню.
Я смотрел на восход. Мрачный восход. Кровавый восход.
В воздухе пахло грозой.
В воздухе, со всей очевидностью, пахло войной.
Вот-вот что-то произойдет. Я это чувствую, как чувствуют машины Теслы разлитое в воздухе электричество. Вся дуга вдоль наших границ напряжена. Пусть не до предела, но напряжение растет.
Я надеялся на то, что мне удалось исправить черновик истории и переписать ее начисто. Надеялся минимум лет на двадцать мирного развития. Надеялся на то, что сложившаяся конфигурация Новоримского Союза гарантирует Империю от особых неожиданностей, а более-менее стабильные отношения с Германией и польский протекторат между нами обеспечит безопасность западных границ. Но, что-то пошло не так.
Что-то ломающее мои планы. Восковые таблички Скрижалей Истории вновь поплыли.
Чистовик. Который придется исправлять. Планы, которые придется менять.
Как появление летучей мыши изменило мои планы на ночь и на это утро.
«Хартленд» полетел в мусорную корзину. Туда вам всем и дорога. На всякую хитрую мышь найдется свой хитроматерый кот.
– Евстафий!
Дверь тут же открылась.
– Слушаю, Государь!
Продолжая почесывать шею коту, киваю на разгром.
– Прибраться бы надо.
Мой камердинер склоняет голову.
– Все готово, Ваше Всевеличие. Бригада уборщиков и безопасники ожидают в приемной. Будут еще повеления, Государь?
– Нет, Евстафий Никодимович. Разве что чаю пусть подадут в оранжерею. И коту что-нибудь вкусненькое.
Шеф моей личной тайной службы понимающе улыбается глазами, сохраняя при этом приличествующее случаю протокольное выражение на лице.
– Не извольте беспокоиться, Государь. Кот останется доволен.
– Вот и славно, Евстафий Никодимович. Вот и славненько. А как тут разберетесь, тоже приходите. Чаю попьем.
Поклон.
– Это честь для меня, Ваше Всевеличие.
Мы с котом удаляемся со сцены. Нужно подготовиться к следующему акту.
* * *
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. 7 мая 1919 года.
– Ваше Всевеличие! Срочное донесение!
Принимаю из рук офицера связи бланк. Угу, вот чаю мы и попили. Вернее, попьем, но несколько позже.
* * *
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. СИТУАЦИОННЫЙ ЦЕНТР. 7 мая 1919 года.
В принципе, особой и острой необходимости присутствовать в Ситуационном центре у меня не было. Все важное мне бы доложили и так, но выражение «капитан на мостике» актуально не только на флоте. Причем, чем острее обстановка, тем более спокойным должен быть капитан или, тем более, адмирал. Вот, примерно, как я сейчас, вошедший в святая святых с котом на руках.
Прошел не спеша, поглаживая котика за ухом, и ловя на себе озадаченные, удивленные, а местами и восхищенные взгляды. Эх, господа, большинство из вас не видели моего коня, и даже собаку Георгия не видели. Впрочем, сейчас даже я затрудняюсь ответить на вопрос чья это собака – только Георгия или они ее уже поделили с Мишкой? Во всяком случае Дик признал второго моего сына безо всяких вопросов.
Генерал Шапошников докладывал обстановку.
– Ваше Всевеличие! Только что пришло сообщение о том, что большая банда, вторгшаяся с территории Османии, совершила большой набег на территорию Ромеи. Из первичных докладов следует, что полностью сожжена станица Святомихайловская на юго-востоке провинции Фригия. Сообщается о сотнях убитых среди местных жителей. Также имеются сведения о том, что большое количество женщин и детей угнано в плен. Судя по всему, их используют в качестве живого щита против ударов нашей авиации.
Я прикусил губу. Вот вам и доброе утро. И где была наша разведка? Где пограничные войска? Понятно, что там горы и местами черт ногу сломит, но все же! Я уж не говорю о казачках наших доблестных, ведь это территория Понтийского казачьего войска. Опять же, «живой щит» – это что-то новенькое в тактике бандформирований. Набеги случались регулярно, но такого еще не было. Видимо кто-то сильно умный и абсолютно не помешанный на человеколюбии сделал выводы из нашей тактики воздушного преследования банд.
– На одиннадцать утра сбор Совета Безопасности Империи в расширенном составе. Пригласить Ольгу Александровну, Горшкова, Гурко и Слащева. До этого хочу видеть Великого Князя Павла Александровича. Головного атамана Понтийского казачьего войска ко мне. Где он сейчас?
Шапошников четко доложил:
– Головной атаман Понтийского казачьего войска генерал Назаров, насколько мне известно, прибыл в Константинополь вчера вечером.
– Хорошо. И дайте Телеграмму графу Суворину. Я желаю его видеть незамедлительно.
* * *
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. ОРАНЖЕРЕЯ. 7 мая 1919 года.
Черный кот мирно спит на моих коленях. Нашел себе уютное местечко))). Впрочем, он мне не слишком-то мешает в моей беседе за чаем.
Хорошо ему. Все его враги наглядны и очевидны. Достаточно прыгнуть. Мне бы так.
– То есть в Городе ждут войны?
Евстафий кивает.
– Точно так, Государь. За истекшую неделю эта тема была главной в «салонных разговорах» в Константинополе. И не только в нем. Даже в Москве и Питере. Но в Ромее больше всего. Допускаю, что сказывается близость к Балканам, ведь до Москвы война в этом регионе вряд ли дотянется, а вот в Городе это все воспринимается иначе. Пусть прямые бои на подступах к Царьграду нам не грозят, все же нас прикрывает Болгария, но и Румыния важное связующее звено в торговле, а также в поставках из России продовольствия, сырья и разного рода товаров. Опять же, сама Румыния является важным поставщиком сельскохозяйственных товаров в Ромею. Вдруг что – цены значительно вырастут. Этого не могут не учитывать в «приличных домах». Кроме того, то же Румынское королевство является одним из ключей беспошлинного торгового коридора из России в Ромею, не говоря уж о предстоящем открытии экстерриториальной магистральной железной дороги Царьград-Кишинев, которая проходит по их территории. Понятно, что транспортная блокада Ромее не грозит ни при каком раскладе, но деловые люди учитывают рост расходов на погрузку-выгрузку на торговые суда с учетом того, что в случае осложнений вряд ли ромейскому правительству удастся сохранить льготный тариф на грузоперевозки по магистрали Кишинев-Город. Черноморская же кольцевая магистраль через Кавказ еще не скоро вступит в строй на полную мощность, не говоря уж об окончании строительства ветки вдоль южного побережья Черного моря. Возить же грузы вокруг Малой Азии, как известно Вашему Всевеличию, значительно дороже, чем через Румынию.
Я задумчиво пил чай. Кот задумчиво безбожно дрых у меня на коленях.
В принципе, Евстафий не сообщил мне ничего нового. Румыния была важна для нас, причем куда важнее, чем могло показаться на первый взгляд. Балканы могли полыхнуть в любой момент и тогда пострадает многое, но, в первую очередь, пострадает Город.
М-да. Как-то само собой Остров Христа стал Островом, а Константинополь или Царьград стал просто Городом. Впрочем, он таковым и был на протяжении тысячелетий. Вызывает ли это ревность Москвы и Санкт-Петербурга? Однозначно. Как мне теперь балансировать между Россией и Ромеей? Удержал бы английский король Америку, перенеся свою столицу в Вашингтон? Удержал ли бы он при этом саму Британию? Поди знай.
Как долго я смогу изображать столицу в «официальной Ливадии»? Увы, тут не все зависит от воли Императора. Столица в Ливадии, собственно, и не прижилась, оставаясь сугубо формальной декорацией. Все большее и большее значение приобретал именно Константинополь. Тому были и объективные причины, и сугубо субъективные. Начиная с того, что я большую часть времени проводил или на Острове, или в Городе.
Например, я долго лечился и реабилитировался от последствий «американки». Объективный фактор? Да. Но, как известно, вслед за Императором перемещаются все основные министерства и службы, следствием чего становятся смены акцентов и прочих приоритетов.
Откровенно говоря, я понятия не имею, что было на сей счет в головах у Екатерины Великой и у прочих моих предков. Как они собирались поглотить Константинополь и Проливы, не ввергнув Империю в соперничество столиц мне совершенно неведомо. Надо будет у Ники спросить, что он там себе думал, ведь Город совершенно неизбежно затмит собой и Москву, и даже Санкт-Петербург. «Ромея Обетованная» – это ведь не только клише суворинской пропаганды, это и объективная реальность – сотни тысяч, а, точнее, миллионы людей по всей России мечтали и мечтают о переселении в Ромею. В массовом сознании это уже превратилось в некий миф о Стране Эльдорадо, где молочные реки с кисельными берегами, а золотом просто мостятся улицы.
Конечно, это не так. Но притяжение Константинополя просто поражало! Основные торговые пути, прекрасный климат, набор мифов и исторических отсылов, жирная выгода и все остальное прочее – все это есть и никуда бы не делось при любом российском завоевании Проливов.
Но у всех моих предков и предшественников это была сугубо идея фикс, желание, но не более того, мне же пришлось оценить на своей шкуре появление в Империи такого города, как Константинополь. И всей Ромеи в придачу.
– Что еще говорят?
– Еще, Государь, общей темой разговоров является подорожание недвижимости в Городе и в Ромее в целом. Спрос очень велик, особенно с учетом того, что часть Царьграда подпадает под снос ввиду реконструкции.
Да, мода изменилась. Не успела Москва стать столицей, как ветры приличия вновь изменились.
Москва осталась где-то там, на северной периферии государства. Да, столица. Да Первопрестольная. Да, основная часть Империи. Парламент и все такое. Но что-то изменилось даже среди аристократии. Хорошим тоном стало иметь особняк в Городе, считалось приличным приобрести «дачу» где-то на южном берегу Ромеи, и, вообще, отдыхать не во Франции и в прочих Монте-Карлах, а у себя дома, благо Отчизна наша ныне имела обширнейшие выходы в прекрасные воды Средиземноморья.
Тем более что отдыхающим дома это самое «дома» было крайне выгодно. И по налогам, и по всему прочему. Налоги и прочие пошлины вещи сами по себе весьма полезные. Я всегда полагал, что всякого рода запреты или поощрения лучше оформлять деньгами.
Стабильными деньгами. Не говорильней.
Причем, дело уже дошло до того, что в определенных кругах той же Москвы уже даже начало расти раздражение тем, что бизнес в России вести все труднее, новоявленный парламент вечно придумывает какие-то законы, которые мешают торговле и промышленности, а вот в Ромее, где царит чистое Самодержавие, принципы ведения бизнеса становятся все проще и прозрачнее, действует судебная система, а закон один на всех.
Ромея Благословенная.
Да, я создавал привлекательные условия в Ромее. Да, я ненавязчиво демонстрировал заинтересованной публике, что парламент, а, уж, тем более, республика, это не всегда благо для бизнеса. И что стабильность в законах, незыблемость прав собственности, равная справедливость в суде и сильная власть – это всегда лучше для дела, чем парламентская чехарда и говорильня популистов.
Но.
Но. Есть несколько «но».
Очень много «но».
Во-первых, единство Единства. Как ни крути, а образовывалось определенное психологическое разделение. Ромея становилась некой «более лучшей Россией» чем сама Россия. Это было опасно и было чревато всякого рода нехорошими последствиями. Ромея была более привлекательной во многих смыслах. Мог ли я сделать то же самое в России? И да, и нет.
Вопрос всегда в деньгах. А денег у меня мало. Да и нужно было выпустить либеральный пар в виде моды на всякую демократию. Хотели парламент – получите и насладитесь. Ники всегда страдал глупостью боязни представительского народовластия. Это прекрасная вещь, позволяющая перекладывать ответственность на «народных представителей», имея при этом полную возможность контролировать в «народном органе» каждый чих.
Во-вторых, опять же, денег мало. И возможностей. Хотелки всегда отличаются от возможностей. Вы думаете легко, нам, Царям? Вышел, мол, так вот Высочайше повелел и всё? Все кинутся исполнять? Обывательские разговорчики, как говорил булгаковский Иван Васильевич.
Отнюдь. Не побежали и не кинулись исполнять.
Молоко за вредность нам полагается? Да. Только вот кто же нам его даст? Разве что с мышьяком в комплекте.
Евстафий продолжает доклад о настроениях в высшем свете. О светской болтовне во время чаепитий. Это самые опасные разговоры в моей Империи. Ни о чем и обо всем сразу.
Душно.
Воротничок давит. Сильно так давит. Как известно, Самодержавие на Руси ограничено удавкой. Или табакеркой. Петруша Третий не даст соврать. И Павлуша Первый. И прочие. Не так уж много моих предков умерло своей смертью дожив до преклонных лет.
А сколько раз меня самого пытались свергнуть или убить по-всякому? А сколько покушений мои спецслужбы предотвратили? Значительно больше, чем не предотвратили. Но, ту же бомбу мне под ноги в Риме я точно никогда не забуду. И, уж, точно, никогда не забуду Кровавую Пасху в Москве. Погибшую царственную мать, Сандро и других близких мне людей.
Да, я поквитался с обидчиками. Акула Шифф ныне кормит нью-йоркских рыб, а царственный брат Джорджи пораскинул мозгами на лондонском перекрестке Стрэнда и Савой-стрит. И что? Пришел на его место сынок Эдик. Пусть пока молодой и глупый, но разве короли правят империями? Даже я правлю очень и очень относительно. Как там говорили в Средневековье? Король выше прочих дворян ровно на высоту своей шляпы?
Истинно так. Я выше всех тут ровно на высоту шляпы или на высоту послезнания. Всего лишь на высоту понимания того, что «пропало не всё». Не всё. Надо лишь освободить запруду, снести ту плотину, которая остановила естественное течение реки.
Революция? В какой-то мере.
Вся моя революционность опирается на подбор революционных кадров. Глупость считать, что до Февральской и Октябрьской революций все были ярыми противниками перемен. Даже среди заядлых монархистов было немало тех, кто видел тупик существующей державной концепции и тупик лично Царя-батюшки Николая «Кровавого». Равно как и среди тех, кто перебежал к большевикам, не было уж столько идейных. Они вовсе не были такими уж марксистами или радетелями о народе. Они были просто патриотами своего Отечества, нередко, к своему сожалению, понимающие то, что только большевики смогут восстановить ту Империю, которая была утрачена «верноподданническими горлопанами», а также другими горлопанами, но уже «демократическими». Любили ли они Ленина? Очень сомнительно. Но именно Ленин сотоварищи фактически восстановили очертания бывшей Империи, в то время как всякого рода Колчаки с Деникиными все профукали, фактически отдав Россию под пяту иноземных оккупантов.
Даже Слащев вернулся после Гражданской. Даже Деникин прислал в СССР вагон медикаментов в сорок первом году, когда Германия напала на Советскую Россию. Даже Деникин.
Но Россия была беременна революцией, нравится это кому-то или нет.
Была беременна Гражданской войной.
У меня не случилось Гражданской войны. У меня случилась Революция. Революция сверху. И я ее Государь.
– Что еще?
– Много разговоров о предстоящем визите Афганского короля в Константинополь.
– Что говорят?
– Всякое. В основном прогнозируют войну. Но и тут нет единой точки зрения. Одни говорят о том, что все ограничится локальной стычкой в горах. Другие же прогнозируют чуть ли не победное шествие на столицу Индии. Третьи полагают, что Британия разгромит афганцев, как это уже случалось в подобных случаях. Но, большинство уверены в том, что Великобритания сейчас не столь сильна, чтобы отмахнуться от опасности.
– Насколько силен голос «английской партии»?
– С некоторых пор, Государь, даже кулуарный треп в пользу «английской партии» стал опасным, поэтому трудно судить. Если судить по намекам и красноречивым жестам, симпатии к Лондону все еще сильны, хотя и не настолько это модно, как было раньше.
Несмотря на все напряги последних лет, моя элита во многом была все еще «проевропейской», а мои новые элиты все еще не могли так уж сильно диктовать моду. Да и что могли сделать несколько тысяч новых дворян среди двух миллионов «коллег», которые в большинстве своем были заточены под Англию и Францию?
«Англичанка гадит?» В свое время я весьма потешался над этим клише. Что-то из разряда «Вашингтонского обкома». Но, блин, я тут только и делаю, что разгребаюсь с «англичанкой».
Кровью разгребаюсь.
Хартленд тоже не в Мозамбике придумали, а в Британии.
– Государь, Ее Высочество.
Евстафий указал взглядом на приближающуюся Местоблюстительницу Ромеи. Я кивнул.
– Позже договорим. Распорядись насчет сервировки.
Камердинер встал, склонил голову и степенно отошел. Тут же нарисовалась обслуга, ненавязчиво сменившая приборы.
Я встал, приветствуя сестру.
– Здравствуй, Оленька.
– Здравствуй, Мишкин.
Мы расцеловались.
– Чаю? К чаю?
Ольга улыбнулась:
– Спасибо, Мишкин. На твое усмотрение.
Делаю знак Евстафию. Тот кивает и по его команде происходит рокировка на столе. Что тут гадать про «на усмотрение» если все вкусы Великой Княгини тут известны давно и всем наперечет. Подали чай и «вкусненькое».
Вновь беру на руки кота, который ошалело крутил головой, пытаясь понять с чего бы это его разбудили.
Сестра рассмеялась.
– О, я вижу, ты с котом поладил. Сколько народу во дворце он исцарапал и искусал при попытке его погладить, а, вижу, с тобой он подружился. Как тебе это удается, Мишкин?
Пожимаю плечами.
– Злобные твари меня любят. Слышала о ночном происшествии?
– О, да! Во дворце только об этом и шушукаются!
Хмыкаю.
– Ничего нельзя утаить от досужего внимания общественности. Но, все же, Пират молодец! Он чужую тварь выловил и изничтожил.
Чешу кота за ухом. Тот в ответ мурлыкнул и вновь погрузился в сладкую дрёму.
Ольга пару минут любовалась моими манипуляциями с котиком.
– Ты не боишься, что вновь пойдут разговоры про твою дружбу с нечистой силой?
– Ты имеешь в виду, черного кота или вообще?
– Вообще и в частности.
Улыбаюсь.
– Ужасный конь, страшный пес, жуткий кот. Слухи всякие нехорошие, особенно после того римского идиота с бомбой. С другой стороны, лучше уж так, чем никак. Народ любит внятную силу, а не невнятную слабость.
– Как там говорил старик Макиавелли? «Государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности?»
