Текст книги "Тени над Латорицей"

Автор книги: Владимир Кашин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

4

Коваль потянулся в постели и заставил себя открыть глаза. Поперек одеяла лежала солнечная полоса. Седьмой час – надо вставать!

Порой, когда не было срочных дел, любил он, как в детстве, полежать несколько минут, нежась и разглядывая сквозь прищуренные веки утренний свет. Сегодня он мог бы позволить себе возвращение в беззаботное детство, если бы в деле, которым занимался, кончился определенный логический этап и перед тем, как перейти к следующему, надо было бы немножко расслабиться, спокойно порассуждать.

Каталин Иллеш, ее дочери, неизвестные убийцы, Шефер не выходили из головы, чем бы он ни занимался. И даже ночью не оставляли его в покое. Мало того, во сне присоединялись к ним еще и капитан Вегер, Романюк, Бублейников, следователь Тур, Наташка и Ружена – и все вертелось и кружилось, как в калейдоскопе, и от этого почти каждое утро просыпался он с тяжелой головой.

Но, в конце концов, он все же мог бы дать себе несколько минут утреннего покоя, если бы не цыган. Позавчера было получено сообщение, что Маркел Казанок проживает в Орле со своей законной женою Бэллой. На первом допросе он категорически отрицал поездку в Закарпатье. Это становилось для уголовного розыска интересным, и Казанка должны были доставить сегодня.

Веки не очень-то слушались Дмитрия Ивановича, слипались. Подполковник потянулся к ночному столику за папиросами, но вместо пачки натолкнулся на стакан. Ага, опять молоко. Значит, Наташки уже нет. И когда она только успела выскользнуть!

С трудом открыл глаза и осмотрел комнату. В противоположном углу небольшого номера стояла аккуратно убранная Наташкина кровать. «Опять махнула к приятелям на турбазу! Спокойно жить не может. Вся в отца, – не без гордости подумал Коваль. – А может, убегает от меня?»

Очень хотелось курить. Наташка не давала закуривать натощак, прятала папиросы и подсовывала молоко или чай. Ее забота трогала, и одновременно брала досада – терялось наслаждение от первой полусонной затяжки.

Подполковник сел на кровати. Покорно глотнул из стакана молока, словно Наташка и сейчас была рядом с ним, и сразу бросился искать свой «Беломор». Пачка оказалась за портьерой, под кипой прочитанных газет. Неужели не понимает, что отец – опытная ищейка, знает, куда и что можно спрятать?! Во всем номере не больше пяти-шести таких вот «потайных» мест.

Эта мысль успокоила его, он вытащил из пачки папиросу, закурил и жадно затянулся. Первую любил выкурить спокойно – ни о чем не думая: смотрел, как плывут и расплываются над головой голубоватые кольца. Потом лениво сделал несколько движений утренней гимнастики, постоял под душем и не спеша принялся за бритье. Уже кончая бриться, услышал телефонный звонок.

– Дмитрий Иванович? Доброе утро! Встали? Это – Вегер.

Капитан мог бы и не называть себя. Кто хоть раз слышал его мягкий, вкрадчивый и неторопливый голос, тот невольно обращал внимание на выговор капитана с выразительным венгерским акцентом, на манеру едва заметно растягивать слова, и легко узнавал его.

Продолжая бриться, Коваль внимательно выслушал Вегера.

– Иду, иду, Василий Иванович. Без меня не начинайте. Да, минут через пятнадцать. Что? Так у вас же прекрасные новости! Иду!

Подполковник словно позабыл, что всего несколько минут назад находился еще в том обычном утреннем состоянии, когда сон уходит не сразу, а как бы постепенно, по частям.

Шагал по улице быстрым и уверенным шагом, ничего не замечая вокруг и перебирая в памяти все, что слышал о Маркеле Казанке на оперативном совещании. Оставаясь верным своей старой привычке, выработанной за долгие годы оперативной работы, – систематизировать собранные данные, словно раскладывая их по полочкам, он и сейчас автоматически выполнял такую же работу.

Первое. У подозреваемого гражданина Казанка до приезда денег было немного.

а) Как известно, расплачиваясь с таксистом, он заплатил точно по счетчику.

б) Как уже выяснено, жил до этого в Ужгороде, в гостинице «Киев», в дешевом номере, питался не в ресторане, а в студенческой столовой.

Второе. Шестнадцатого утром, вернувшись в Ужгород и завтракая там в ресторане аэропорта, дал официанту двадцать пять рублей «на чай».

Только что капитан Вегер сообщил, что обыск в Орле на квартире Казанка и его супруги Бэллы дал блестящие результаты. Эти новые сведения присоединяем к старым, и тогда «второе» будет звучать так: «Казанок внезапно разбогател в Закарпатье».

У него найдены ценные вещи: новая, еще не распакованная стиральная машина и женская шуба стоимостью четыреста сорок рублей с магазинным чеком в кармане. Чек датирован семнадцатым июля! В пиджаке Маркела – сто двадцать рублей разными купюрами. Если учесть стоимость билета на самолет до Орла и деньги, которыми он сорил по дороге, получается сумма немалая.

Откуда у него появились такие деньги – после убийства семьи Иллеш?!

Третье. Почему он и в Орле, и здесь отказывается дать объяснение этому факту и отрицает поездку в Закарпатье?

И наконец, четвертое. Обувь сорок третьего размера!

Коваль уже приготовился к разговору с цыганом, представляя, как своими вопросами загонит Маркела в угол и заставит отвечать честно и правдиво. Мысли выстраивались в четкую цепочку допроса: вопрос – ответ, вопрос – ответ. Ну, ну, будет Казанку не до шуток! Особенно если он и дальше будет отрицать, что был в Закарпатье.

То, что сейчас сообщил Вегер, не оставляло сомнений. Молодец капитан, уже успел провести опознание, и таксист подтвердил, что Казанок – тот самый цыган, которого он вез вечером пятнадцатого июля из Ужгорода.

Собранных сведений и вопросов, которые возникали из нелогичного поведения цыгана, для Коваля было более чем достаточно, чтобы вырвать истину и не у такого противника, как этот Казанок. Впрочем, загадывать не стоит. У подполковника не появилось еще то интуитивное чувство, которое подсказывало бы, что он – на верном пути. И он рассчитывал на предстоящий допрос. Потому что никогда не знал заранее, что именно послужит толчком к находкам и открытиям.

А если подозрение окажется ошибочным? Коваль не хотел спешить с обвинительным заключением, пока сам не убедится в его справедливости.

Вегер с нетерпением ждал подполковника в своем кабинете. Едва Коваль переступил порог, позвонил, чтобы привели арестованного. Рассудительный капитан и на этот раз сдерживал себя, но возбуждение прорывалось у него зелеными блестками в глазах.

– Сам идет в руки Казанок! Сам, Дмитрий Иванович, – сказал он радостно и свойственным ему энергичным жестом отбросил голову назад.

Когда ввели Маркела, прежде всего бросились в глаза Ковалю роскошные ботинки. Казанок одет был кое-как, но ботинки! Необычайной красоты – черный лак, как зеркало, отражал предметы, солнечные отблески играли на носках, новенькая тонкая подошва словно скользила по полу. Узкие концертные ботинки, они будто бы существовали самостоятельно, отдельно от своего владельца, и как бы вошли в комнату сами по себе.

С разрешения Коваля Казанок сел и, вытянув ноги, тоже засмотрелся на свои ботинки. Подполковника удивило олимпийское спокойствие подозреваемого, и в голове его, как в сложнейшем компьютере, сразу пришли в работу новые данные, начали формулироваться новые вопросы.

– Дорогие? – спросил Коваль.

Маркел, как завороженный, не отрывал взгляда от своих ботинок и, неожиданно наклонившись, вытер носки рукавом пиджака.

– Сколько заплатили?

– Сто двадцать, как одна копейка, – миролюбиво ответил Маркел.

Коваль мысленно прибавил эти деньги к общей сумме.

– А деньги где взял? – спросил капитан Вегер.

– Не украл.

– Но до шестнадцатого июля у вас не было таких денег, правда? – спросил Коваль.

– Это мое личное дело. Я уже сказал. И вообще не понимаю, зачем меня сюда привели, допрашивают, – помрачнел Маркел. – Обыскивали…

– Могу объяснить, но, думаю, будет лучше, если сами честно расскажете, что делали в городе в ночь на шестнадцатое.

– Не был я в вашем городе. Не был, понятно?

– Был, – вставил Вегер, ведший протокол допроса. – Таксист, который вез тебя из Ужгорода, опознал.

Казанок умолк.

– Хочешь еще одну очную ставку – с официантом, которому дал двадцать пять рублей в Ужгороде, шестнадцатого утром? – строго спросил капитан, отложив в сторону ручку.

Маркел только глазами сверкнул.

– Два года назад ты жил в таборе под Мукачевом, а потом старик Сабо тебя выгнал. Так, Маркел?

Казанок вздохнул.

– Ты, наверно, и про меня слыхал? В таборе все меня знали.

Маркел кивнул.

– Так зачем же ты мне лжешь, Маркел? И вот – начальнику, – Вегер указал глазами на Коваля. В голосе его появились добродушные нотки. – Подполковник из самого Киева приехал, чтобы на тебя посмотреть, твою правду послушать. Ох, Маркел, Маркел! Все равно докопаюсь. Не веришь – спроси у своих, они тебе то же самое скажут!

– Чтобы у меня глаза так видели, если лгу, – тяжело проговорил Маркел и зажмурился.

Наступила короткая пауза.

– Ты почему же не до конца зажмурился? – неожиданно засмеялся начальник уголовного розыска и, приставив ладонь ко лбу, словно вглядываясь в даль, посмотрел на Маркела. – Все-таки малость видишь, все-таки малость лжешь.

Маркел не выдержал и тоже растерянно улыбнулся.

– Ну, был я в городе вашем… Ну и что? – проворчал он.

– А почему до сих пор отрицали? Чего боялись? – спросил Коваль.

Казанок неожиданно взорвался:

– Ну, а это, гражданин начальник, мое дело.

– Судимость имели?

– Ну и что? Имел. Давно. Забыл уже. А сейчас ничего не сделал.

– Вас трижды судили. Дважды за спекуляцию крадеными лошадьми. Тогда вы получили два и три года. Вышли по амнистии?

Маркел, проглотив слюну, кивнул.

– Третий раз, – продолжал Коваль, – были приговорены к двум годам за мошенничество, – продавали позолоченные вещи, выдавая их за золотые.

– Такими делами больше не занимаюсь.

– М-да, пестрая у вас биография. Вам сколько лет?

– Тридцать семь. Какое это имеет значение? Что вы от меня хотите? Ну, был я здесь. Приезжал. Что из того? А что это вы меня в камеру упекли? За что? Деньги? Это мои деньги, я никому ничего плохого не сделал, не обокрал, не ограбил!

– Именно это нам и надо выяснить, – сказал Вегер. – Так что, Маркел, не горячись, а отвечай на вопросы.

– Итак, откуда у вас появились деньги шестнадцатого июля? – терпеливо повторил свой вопрос Коваль.

– Я никого не обокрал! Это мои деньги! – повторил и Маркел.

Вегер строго посмотрел на него:

– Топчемся с тобой на одном месте, Маркел. Если ты ни в чем не виноват, какой же смысл тебе выкручиваться?

– Ну, долг мне отдали!

– Вот видите, как все просто. – Коваль закурил и протянул пачку «Беломора» Маркелу. Тот отрицательно покачал головой. – Теперь остается назвать имя человека, который вернул вам долг, а нам – ваше показание проверить.

Маркел молчал, сдвинув брови.

– Ох и трудно же с тобой разговаривать, Маркел! Сам ставишь себя в трудное положение, – сказал Вегер. – Да ладно уж, помогу тебе. Ты был в ту ночь на Староминаевской?

– Что?! – содрогнулся цыган. – Вы мне чужое дело не шейте! Не был я ни на какой Минаевской!

– Какое чужое дело? – спросил Коваль. Такой перекрестный допрос сразу двумя или даже тремя работниками он считал действенным. – И что произошло на Староминаевской в ту ночь? Откуда вы знаете?

Казанок побледнел, затем лицо его стало пепельным.

– Я ничего не знаю и нигде не был, – испуганно выдавил он из себя.

– Ну, как же не знаешь! – уверенно заявил начальник уголовного розыска. – Знаешь ведь, что там совершено убийство и грабеж. – Вегер впился взглядом в Казанка.

– Я никого не убивал! – заорал Маркел на всю комнату, выкатив налитые кровью глаза. – Не пришьете! Я на эти липкие дела не клеюсь, понятно? Ну, сидел, так что?! – И он начал выкрикивать что-то по-цыгански.

Капитан, который знал цыганский язык, цыкнул на него, и Маркел умолк, тяжело и часто дыша.

– Вас пока никто не обвиняет, – мягко объяснил Коваль. – Мы только хотим, чтобы вы честно рассказали, где провели ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июля, кто дал вам такие большие деньги? Если у вас есть алиби, то странно, что вы не желаете им воспользоваться.

– Ладно, – понемногу успокоившись, сказал Маркел. – Скажу. Дайте закурить. – И он взял из протянутой Ковалем пачки папиросу. – Спасибо. – Прикурил. – Я был у Розы, – сказал он наконец, выпустив густой клубок дыма.

– Кто такая Роза? Как ее фамилия? – спросил капитан, хотя уже знал об этой женщине от инспектора Прокопчука. – Где она живет?

– Улица Духновича, шесть. Гей ее фамилия. Роза Гей.

Действительно, Роза Гей жила именно там. У нее был собственный дом. Младший лейтенант Прокопчук установил, что здесь ее считают зажиточной. Хорошенькая. И нет ничего удивительного в том, что понравилась она Маркелу Казанку.

– Почему раньше молчали? В Орле. Надо было вас сюда тащить, чтобы признались. Тратить деньги, время, – рассердился Коваль.

– Бэлла моя ревнивая очень, гражданин начальник. Не надо ей знать, что я здесь гулял. Не дай бог!

– Ну, а деньги откуда?

– Она и дала, Роза, а что? – встрепенулся Маркел. – Я же сказал – личное дело.

– Хорошо! – кивнул подполковник. – Проверим ваши слова. Вызовем Розу и, если это не сказка, не легенда, а действительно алиби, выпустим. Вы были у нее всю ночь до утра или куда-нибудь отлучались?

– Никуда. Утром, в шесть, сел в машину и уехал в Ужгород.

– Хватит. На сегодня все, – сказал Коваль, откинувшись на спинку стула. Казалось, он потерял к Маркелу интерес.

А тот уже снова посматривал на свои роскошные ботинки, и, видимо, блеск их успокаивал его и умиротворял.

– Когда же отпустите? – спросил, оторвавшись от них. – Мне в Орел надо. И как теперь я Бэлле все объясню?

– Сказано, вызовем Розу, подтвердит – выпустим. Не раньше, – ответил Вегер.

– Так вы ее сейчас позовите. Это же здесь, близко.

– Вызовем, когда надо будет. А пока что подпиши протокол, гражданин Казанок.

Маркел подписал.

Коваль и Вегер остались одни.

– Ну, как вам нравится этот тип? – спросил капитан после паузы. – Вполне возможно, что он и в самом деле ночевал у Розы, она ведь Прокопчуку сама призналась, что имеет нареченного Маркела.

– Нареченного! – покачал головой Коваль. – Обольститель!

– Вот он и темнит. Никак ему не хочется очной ставки с Розой. Цыганки, Дмитрий Иванович, знаете, какой горячий народ! Он их обеих боится. Вызовем Розу?

– Давайте. С Маркелом надо кончать. Не будем тянуть время. Меня только интересует, почему она дала ему такие деньги. Долг? Сомневаюсь.

На допросе Роза сперва была мрачна и не желала отвечать на вопросы. Но постепенно Вегер проложил тропинку к ее душе, заверив, что хочет и ей, и Маркелу только добра и что только откровенностью может она спасти своего друга от серьезного подозрения. И Роза призналась: была любовницей Маркела, когда жил он в здешнем таборе. Потом Казанок уехал отсюда, но изредка наведывался к ней. Сказала, что ночь на шестнадцатое июля провел он с нею и ушел рано утром, пока не проснулись соседи.

Заметив, что разговоры с цыганами лучше получаются у Вегера, который знает их язык и их обычаи, Коваль не вмешивался. Он сидел у полузанавешенного окна, закрыв глаза, и могло показаться, что он дремлет. Между тем, Вегер знал, что подполковник все слышит и все видит, а если будет нужно – вмешается в разговор.

А подполковника осаждали горькие мысли. Переживал, что соблазнился иллюзией виновности Маркела Казанка. Теперь самоустранился от беседы с буфетчицей, пожалуй, не только потому, что не знал языка. Главное – опасался, что своим вмешательством испортит дело и Роза замкнется в себе. Это плохо. Ведь если оперативник перестает верить в собственные силы… Он не хотел больше думать об этом, потому что дальше начались бы мрачные раздумья о возрасте, о старости и о выходе на пенсию.

– Вы дали деньги Маркелу? – спросил тем временем начальник уголовного розыска, который тоже понял, что вроде бы так логично построенная несколько дней назад версия относительно Маркела неожиданно рушится.

Роза засмущалась, замялась.

– Какие деньги? При чем тут деньги? – наивно спросила она. – Разве такая женщина, как я, должна любовь покупать? – И она вызывающе посмотрела на офицеров.

– «Какие» и «при чем» – это будет после того, когда дадите ответ на вопрос, – заметил капитан. – И, пожалуйста, без этих штучек и хитростей, – предупредил он буфетчицу. – Не надо мудрить. Если давали деньги – скажите. Вот и все. А за любовь или за ненависть – это ваше дело.

– Ну, дала ему немного денег. Что ж тут такого? Не чужой он мне. – И Роза, повеселев, лукаво посмотрела на Коваля, с самого начала признав в нем «главного начальника».

– Сколько же это «немного»? Два рубля? Сто тысяч?

– Зачем сто тысяч? Откуда у меня тысячи? – проворчала цыганка, не зная, как вести себя дальше. Ей было непонятно, откуда милиция может знать о деньгах. – Я такие деньги в руках никогда не держала и в глаза не видела.

– Роза! – с упреком в голосе сказал капитан, снова переходя на неофициальный тон. – Ты ведь умная девушка, дочь Мариулы. Если мы спрашиваем, значит, уже знаем. Только уточнить хотим. Ох, Роза, Роза, – Вегер развел руками и откинул голову, словно для того, чтобы сверху получше разглядеть красивую цыганочку. – Морока с тобой. Жаль, нет в живых матери твоей, она бы сказала тебе, что капитана нельзя дурачить. Я никогда не обижал цыган.

– Так сколько же вы дали Маркелу денег? – вмешался «главный начальник».

Роза посмотрела Ковалю в глаза, встретила взгляд не злой, даже, пожалуй, сочувствующий, и решила сказать правду.

– Не помню точно, около тысячи.

– Зачем дали эти деньги, если не секрет?

– Какой же секрет, на развод с женою дала, он-то меня сватает! – И она игриво поправила черный локон, выбившийся из-под пестрого полушалка.

– Тысячу рублей на развод? – искренне удивился Коваль.

– Подумай хорошенько, ты что-то путаешь, Роза, – поддержал его Вегер.

– Ничего я не путаю! – гордо ответила Роза. – На развод! Ну, и на отступные жене, чтобы не мешала. Да это уж наше с ним дело. Но что с ним случилось, с Маркелом, что вы так меня допрашиваете? – вдруг испугалась буфетчица. – Три дня назад и участковый допытывался: когда приезжал, зачем приезжал? – Черные глаза Розы округлились, и лицо ее словно сразу осунулось.

– Значит, это был не долг? – добивался своего Вегер.

– Какой долг! Я никому ни копейки не должна! – возмутилась Роза. – Скажите пожалуйста, долг! Я у него денег не брала. Я сама давала. Или он что-то против меня сказал? – внезапно осенило ее, и, вспыхнув, она крепко сжала кулачки. – Ну, доберусь я до него, под землей найду!

– Далеко искать не надо, он у нас, – сказал Вегер. – И, возможно, сейчас вам очную ставку устроим.

– У вас, здесь? Что-то натворил? Попал в историю? – И кулачки Розы мгновенно разжались, а на лице ее гнев сменился на милость и сочувствие.

«Любит она его, этого подонка! – с горечью и словно испытав личное оскорбление, подумал Коваль. – А он ее деньги по ветру развеял да еще подарки жене на них купил. Дать бы ему по сто сорок третьей, как за мошенничество! – Подполковника всегда мучило столкновение с несправедливостью, ложью, и он от всего сердца наказал бы Маркела. – Но ведь любит же она его, негодяя, – рассуждал он, наблюдая, как переживает Роза. – Не станет она ему иск предъявлять. Ее за это и свои затюкают. Ладно уж, пусть разбираются сами», – решил он.

– За что его посадили?

Вегер вопросительно посмотрел на Коваля.

– Сегодня выпустим. Вы нам очень помогли, спасибо. Можете идти, – сказал подполковник.

Но Роза не хотела уходить.

– Ты что, Роза? – спросил Вегер.

– А он?

– Ну, тебе же сказано. Вы-пус-тим! Будь здорова. Иди, открывай свой буфет, там уже очередь стоит.

После ухода Розы капитан Вегер расстроился. «Сколько времени истрачено на этого Маркела! А убийца спокойно разгуливает, дышит полной грудью и, кто знает, может статься, готовит новое покушение на чью-то жизнь». От ощущения собственного бессилия у капитана голова шла кругом.

– Ну что же, – нарушил молчание подполковник. – У него алиби.

– Такая неудача! Такая бессмыслица! – сокрушался Вегер.

Коваль еще не видел начальника уголовного розыска таким огорченным.

– Почему же неудача, наоборот, Василий Иванович, – успокаивал он капитана. – На версию, связанную с ним, не очень-то мы и рассчитывали, а теперь, отбросив ее, выйдем на истинных убийц. У нас остается Эрнст Шефер и, главное, Кравцов и Самсонов, которых, как вы знаете, уже взяли и вот-вот привезут. Один подозреваемый исключает другого. В данный момент исключенным оказался Маркел Казанок. Всякое случается, Василий Иванович. Бывают в нашей жизни такие моменты, когда начинаешь жалеть, что ты не бухгалтер, например, или не инженер. Зато бывают и минуты, когда ты счастлив, что ты не бухгалтер и не инженер. Разве не так?

Вегер кисло улыбнулся.

Коваль продолжал успокаивать капитана, к которому относился с искренней симпатией, хотя сам переживал неудачу не меньше, чем он.

– Давайте, Василий Иванович, пока что в кафе заглянем.

– Простите, Дмитрий Иванович, но мне сейчас не до кафе. Надо кое-что по Кравцову уточнить.

– Ну что ж. Действуйте.

Коваль попрощался с капитаном и ушел. Ему необходимо было развеяться, и он решил погулять по городку. Центральная улица, улица Мира, привлекала длинным уютным зеленым сквером, и он выбрал ее. Прошел мимо лотков с мелкой галантереей, мимо промтоварных магазинов и увидел небольшое кафе, откуда доносился ароматный запах кофе.

Хотелось посидеть среди людей, послушать их разговоры, подышать воздухом здешней жизни, чтобы лучше понять и почувствовать то, чего не найдешь в анкетах, протоколах и других официальных бумагах.

Кофе был чудесный. Сидя за столиком, подполковник смаковал густой напиток, размышляя о самых разных, вроде бы и не связанных между собой вещах: о том, что здесь без кофе не мыслят и дня прожить, что кафе – на каждом шагу, а в Ужгороде к «Золотому ключику» спешат сотни людей, для которых хождение в кафе стало своеобразным ритуалом, а еще – о том, что такой чудесный кофе последний раз пил он в самом конце войны в румынском городке Меркуря-Чукулуй.