Текст книги "Враги по разуму"

Автор книги: Владимир Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

– Ведите себя прилично, Светов, – сказал Эмов. – Проигрывать надо тоже по правилам. Иначе – стреляю без предупреждения.

– Какого черта? – Гал побледнел. – Кто вам позволил подглядывать за мной?

Вопрос звучал наивно, и Светов сам это тотчас же понял.

– А мне не требуется разрешение, – ответил Особист. – Такова моя профессия, молодой человек: стоять на страже безопасности. При этом я могу делать все, что сочту нужным. Особые полномочия, понятно?

Он самодовольно ухмылялся. В этот момент Гал видел его насквозь: удачливый серый кардинал местного масштаба; непомерно честолюбивый, болезненно честолюбивый… И вот такого выдающегося борца с агентами противника отправили прозябать на Базу. А тут – отличная возможность проявить себя. Чудом оставшийся в живых Галанин вынужден скрываться на Базе. Зачем? Почему? С какой целью?.. Вот вам – агент врага, то бишь Пришельцев! Да что там Галанин! На Базе номер семнадцать, являющейся форпостом противостояния «Шару», оказывается, существует целая агентурная сеть во главе с резидентом, каковым является лейтенант Светов! Выявление – и, соответственно, обезвреживание – этой сети тянет по меньшей мере на Хрустальный Диск первой степени…

– Вот что, Светов, садитесь, – сказал Эмов. – У нас с вами еще найдется время для подробных разговоров. А пока меня интересует только одно: о чем вы сговаривались вчера вечером с Галаниным?

– Во-первых, мы с ним не сговаривались, – ответил Гал. – Во-вторых, я считал, что наш разговор мне снится, – ведь я был уверен, что Ювен действительно погиб!..

– Ну разумеется… – осклабился Особист. – Что вам еще остается делать? Только отпираться… Я повторяю свой вопрос: о чем вы сговаривались с Галаниным? Я не первый год работаю в спецслужбе и, поверьте мне, способен отличить обычный разговор от разговора двух агентов, общающихся с помощью набора условных фраз… Иначе никак не объяснить ту чушь, которую вы там несли. Насчет картошки, апельсинов и прочего… Ну, отвечайте!..

Гал усмехнулся.

– А почему бы вам не спросить об этом у Галанина? Эмов вместо ответа нажал какую-то кнопку на пульте, и таинственная дверь в торце каюты сдвинулась в сторону, открывая взгляду Светова небольшое помещение, где, прикованный к креслу специальными захватами, неподвижно сидел его друг Ювен Галанин. Лицо его было в крови, – видно, допрашивали его с пристрастием. Изо рта Юва торчал кляп.

– Как видите, у него я уже спрашивал, – снова усмехнулся Эмов. – Теперь ваша очередь, Светов. А может быть, вы и не Светов даже?

– Послушайте, Эмов, – сказал Гал. – А вы уверены, что мы с Ювом – действительно те, за кого вы нас принимаете?

Эмов, казалось, задумался.

– А за кого, по-вашему, я вас принимаю? – ответил он вопросом на вопрос.

– Вы, судя по всему, думаете, что нас каким-то образом завербовали Чужаки, заставив передавать им секретную информацию, – предположил Гал.

Эмов рассмеялся почти искренне.

– Похоже, вы решили играть до конца, – сказал он. – Только из этого у вас ничего не выйдет, господа Пришельцы!

Гал ошалело уставился на подполковника. Теперь ему окончательно стал ясен замысел Особиста. Эмов считал их с Ювом Пришельцами, замаскировавшимися под людей. Но это же бред!..

– У вас есть доказательства, господин подполковник? – почти шепотом спросил Гал.

– По-моему, никаких особых доказательств и не требуется, – сказал Эмов. – Вас, Светов, я взял на заметку еще после вашего чудесного спасения на астероиде… Согласитесь, что вы тогда выжили чудом, а мы, спецслужбовцы, не очень-то верим в чудеса. Что же касается вашего так называемого друга, то мне доподлинно известно, что он был уничтожен вместе со своим спейсером, – это видели многие. И вдруг он появляется на Базе живой и невредимый. Как это еще можно объяснить, по-вашему? Объяснение может быть только одно: в обличье Галанина противник заслал к нам своего разведчика. Или диверсанта. Кого именно, – добавил Особист, – мы еще будем выяснять… Кстати… Раз уж речь зашла о доказательствах, то как вы можете доказать обратное – что вы люди? А?

И ведь действительно: никаких веских аргументов нет, подумал Гал. Как доказать, что ты – человек? Ведь Особист и ему подобные наверняка считают, что Пришельцы способны изготовить абсолютно точную копию человека…

– Молчите? – спросил Эмов. – То-то!.. Вернемся к моему вопросу. О чем вы вчера с ним договаривались? – Он ткнул стволом пистолета в направлении Галанина. – Чтобы попусту не терять время, предлагаю: или вы мне сейчас отвечаете, или я считаю до трех, а потом стреляю. В него, вашего драгоценного Юва. Сначала я сожгу ему ногу, потом – руку. Если вы после этого все-таки захотите ответить, я прикончу его, чтобы он умер мгновенно, а не мучился в агонии еще полчаса. Согласны? Раз…

В голове у Гала словно затикали невидимые часы… А ведь Особист действительно способен выстрелить, как обещал, промелькнула мысль. Этому садисту все нипочем… Неужели ты дашь ему измываться над твоим другом и однокашником? Неужели ты тоже поверил в этот бред насчет того, что Юв – Пришелец?..

– Два, – сказал Эмов, не спуская глаз со Светова; палец подполковника легонько надавил на спусковой крючок лучевика.

Гал словно увидел себя со стороны, беспомощно скрючившегося на стуле посередине этого чудовищного застенка в недрах Базы. В нем вспыхнула ненависть, придавшая его телу силу и быстроту. Оттолкнувшись ногами от пола. он прыгнул на Эмова в тот момент, когда тот уже открыл рот, чтобы завершить этот жуткий отсчет.

Особист, конечно же, не мог не ожидать нападения. Скорее всего он не ожидал другого: молниеносной быстроты, с какой Светов на него бросился. Эмов нажал кнопку на пульте, лязгнули крючья захватов на стуле, но Гал уже летел через всю комнату… Пистолет, выбитый этим живым вихрем, отлетел в сторону, однако Особисту удалось увернуться от удара Светова. Эмов вскочил на ноги. В своем рукопашном мастерстве он был уверен на все сто, и реакция у него всегда была отменная. Оставалось только «выключить» Гала посредством какого-нибудь несложного, но эффектного удара – что-нибудь вроде «клюва орла». Однако Эмов каким-то непостижимым образом промахнулся, и тотчас же что-то увесистое ударило его в голову. Он так и не успел сообразить, что ударил его тяжеленный башмак из комплекта СК, который был на Светове.

Свет в глазах Особиста померк, и, увлекая за собой монитор транспьютера, он покатился по металлическому полу кабинета.

Гал перевел дух, разжал кулаки и шагнул к Ювену Галанину.

Вытащил у него изо рта кляп.

– Гал, – тотчас же сказал Галанин, – Гал, что ты наделал? Ты же его убил!

Светов подошел к Эмову, наклонился над ним и проверил пульс.

– Нет, Юв, он жив.

– Там, на пульте… Там должна быть кнопка. – Ювен покосился на захваты, прочно приковывающие его к стулу.

Через несколько секунд нужная кнопка была найдена.

– Что будем делать? – спросил Галанин, с трудом поднимаясь на ноги и растирая затекшие конечности. – Сейчас Особист очнется, и тогда нам несдобровать.

Светов задумался. Скрываться в закоулках Базы, как это делал Юв в последнее время, было бессмысленно – их все равно бы нашли.

– Придется уходить.

– Уходить? – удивился Галанин. – Куда ты отсюда уйдешь?

– В космос. А для этого придется угнать пару спейсеров…

– В космос? – еще больше удивился Галанин. – Ты что, собираешься жить в космосе?

– Там разберемся, Юв, – сказал Гал. – А сейчас – поторопимся, пока этот служака не очухался. – Он оглядел своего друга. – Эх, черт, а как же ты стартуешь без спейс-комбеза?

– Не беспокойся, – усмехнулся Галанин. Я теперь живучий: второй раз не умирают… Только где найти свободный спейсер?

– Есть один на примете. Коле Ангафорину машина уже не понадобится, надо будет только заправить ее.

Светов подобрал с пола лучевик Эмова и засунул его в свою кобуру на поясе спейс-комбинезона. Потом отцепил с комбинезона капюшон и передал его Галанину.

– Это чтобы тебя никто сейчас случайно не узнал, – пояснил он.

Они вышли в пустой коридор и направились к ангарам.

– Послушай, Гал, – немного погодя сказал Галанин, – а ты точно – не Пришелец? Зачем тебе понадобилось бежать в открытый космос?

Гал покосился на своего приятеля.

– А ты? – Он улыбнулся. – Что-то ты мне подозрителен, братец. Каким-то образом сумел ожить после смерти, теперь вот вылетать собираешься без спейс-комбинезона… Уж если из нас кто-то Пришелец, так это наверняка – ты.

Они переглянулись и почти одновременно хлопнули друг друга по плечу.

Глава 4

ЛАЗУТЧИК В СТАНЕ ВРАГА

Погони за ними не было, и это удивляло: неужели Эмов еще не пришел в себя?

Они вошли в ангары в тот момент, когда здесь царила обычная суматоха, сопутствующая смене дежурных экипажей.

К несчастью, фигура Ювена в нахлобученном на голову капюшоне с закрытым забралом, сквозь которое смутно виднелось его лицо, невольно привлекала к себе внимание. Костя Луцик, пробегавший мимо, спросил: – А это что за чучело? – Он ткнул пальцем в Галанина.

– Да мне из пополнения стажера дали в подшефные, – ответил Светов. – Надо, чтобы парень привык к СК…

– Что, он и спать будет в капюшоне? – осведомился Луцик.

Светов глянул по сторонам. Привлеченные мощным басом Кости, на них уже со всех сторон смотрели пилоты.

– Знаешь что, Константин? – Гал понизил голос. – Иди-ка ты своей дорогой от греха подальше…

И они с Ювеном проследовали дальше. За спиной у них раздалось лошадиное ржание Кости.

Дежурным сервистом оказался не кто иной, как Петя Боханин. Светов облегченно вздохнул. Кого-кого, а Петю всегда можно обвести вокруг пальца.

– Капрал Боханин! – сказал он «официальным» голосом (Боханин зачем-то сливал с одного из интерсепторов антифризную жидкость в мятую канистру). – Говорят, сегодня вы имеете честь быть старшим дежурным сервистом?

Боханин вздрогнул, обернулся и чуть не выронил канистру.

– А, это вы, господин лейтенант, – сказал он с явным облегчением: очевидно, опасался увидеть у себя за спиной кого-то другого – полковника Руснакова, например. – Так и теленком можно сделать… Что, наконец-то разрешили вылет?

– Слушай, Петя, – откуда ты всегда все знаешь?

Боханин просиял, принимая иронический комплимент за чистую монету.

– Просто тут на днях вашу машину до ума доводили, – объяснил он. – Сам Командор руководил доводкой, вот я и подумал, что вас собираются выпустить на задание.

В другое время Гал наверняка бы удивился такому вниманию к своей скромной персоне со стороны командования, но сейчас ему было не до этого.

– Слушай, Петр, – сказал он, – ты не знаешь, заправили ли машину Ангафорина? Она, кажется, в третьем ангаре стоит…

– Не только заправили, – откликнулся Боханин, тщательно закупоривая канистру, – но и подлатали чуток… Ребята из ночной смены поработали. А вы на ней собираетесь лететь?

– Да не я, – ответил Светов. – Мой новый стажер. – Он кивнул на Ювена.

Боханин подозрительно покосился на Галанина и неопределенно хмыкнул.

– Значит, можно стартовать? – осведомился Светов – А почему нет? – удивился Петя. – Только у дежурного диспетчера, как обычно, отметьтесь…

Гал мысленно выругался. Уж диспетчера-то не проведешь, так что придется применить совсем другие, не очень честные средства…

Интерсептор Гала действительно оказался в полной готовности к вылету. Светов обошел его со всех сторон, поглаживая ладонью гладкий борт.

Вскоре появился Боханин и, нависнув над плечом лейтенанта, стал старательно перечислять, что пришлось сделать, чтобы «привести машину в божеский вид». Судя по его словам, сделано было так много, что спейсер практически собирали заново. Намеки сервиста были весьма прозрачными.

– Хорошо-хорошо, – рассеянно проговорил Гал; он думал сейчас о Ювене, который в третьем ангаре осваивал интерсептор Ангафорина. – С меня причитается как минимум стакан молодцам-ремонтникам…

– Так это ж киберы ремонт делали, – растерянно сказал Боханин. – А кибам этот ваш стакан без пользы, они масленкой обойдутся…

– Намек понял, – сказал Гал и хлопнул Петю по испачканному смазкой рукаву. – Ладно, вернусь – будет тебе лично целых два стакана.

Он кривил душой, потому что знал, что постарается не вернуться.

– Да я что? – смутился тут же Петя. – Вам ведь, господин лейтенант, тогда тоже пришлось несладко – вон как гробанулись, кибы потом без автогена не могли обойтись…

– Ладно-ладно. Не каркай, Петя, а то в следующий раз автоген для меня самого потребуется…

– Типун вам на язык, господин лейтенант. Кто ж такое говорит перед вылетом?!

Гал еще раз хлопнул его по плечу, без помощи трапа вскочил в кабину и по привычке обвел взглядом пульт, на котором светились знаки автоматического тестирования готовности систем.

В душе наличествовало обычное предполетное волнение. Но сейчас к волнению добавился еще и страх: а вдруг диспетчер заподозрит неладное?..

Гал тронул клавишу запуска двигателя, и корпус интерсептора послушно отозвался мелкой беззвучной дрожью.

– Юв, – сказал он в микрофон коммуникатора. – Ты готов?

– Всегда готов, – откликнулся Галанин.

– Тогда жди, я иду к диспетчеру.

Светов снова выбрался из спейсера, вышел из ангара и стал подниматься по металлическому трапу в стеклянную башенку диспетчерской. Перед самой дверью он расстегнул кобуру лучевика. Стрелять, конечно, он не собирался, просто если бы диспетчер заупрямился, то пришлось бы оглушить его рукояткой пистолета.

Дежурный диспетчер, развалившись в кресле перед пультом, попивал кофе, следя одновременно за множеством экранов. Это был незнакомый Галу толстяк с капитанскими нашивками.

– В чем дело, лейтенант? – спросил он, когда перед ним возник Светов. – Вход в служебное помещение посторонним запрещен.

Придется все-таки бить его, обреченно подумал Гал. Судя по первой же фразе капитана, с таким поборником инструкций трудно было бы договориться иначе.

– Моя фамилия Светов, – Гал тянул время, нащупывая в кобуре лучевик.

– Я знаю, – невозмутимо сказал диспетчер. – Мне уже сообщили о вашем вылете. – У Гала все оборвалось внутри. – Вы ведь летите парой? – Гал смог только кивнуть в ответ. – Двадцатый ангар и… какой еще? – диспетчер вопросительно уставился на лейтенанта.

Светов не верил своим ушам. Неужели это какая-то хитроумная ловушка Особиста? Возможно, их с Ювом решили расстрелять в открытом космосе, сразу после старта? Или всеобщий бардак распространился за время его отсутствия и на Базу и диспетчер что-то перепутал?.. Так или иначе, но другого выхода не было.

– Третий, – выдохнул он. – Третий ангар. А что ответить, если он вдруг спросит фамилию моего напарника, лихорадочно соображал Светов. Выдумать какого-нибудь Иванова, Петрова или Сидорова? Или так и сказать – Галанин?.. Совсем не вовремя он вспомнил, как курсанты издевались над комендантом училища, когда тот отлавливал их при преодолении забора по возвращении из «самоволки». «Как ваша фамилия, курсант?» – «Атосов, господин капитан…» – «А ваша?» – «Арамисов, господин капитан…» – «Ну а вы, конечно же, Портосов?» – спрашивал комендант у последнего из троицы, а тот с бесконечной преданностью во взгляде рапортовал: «Никак нет» господин капитан, моя фамилия – Дартаньянов!..» Однако толстяк ничего не спросил, только посоветовал не задерживаться со стартом.

Гал чуть ли не бегом вернулся в кабину своего интерсептора и сообщил Галанину, что все прошло как по маслу. О деталях он, естественно, умолчал.

Включив обзорные экраны в режиме оптики, Светов увидел, что бронированные створы ангара услужливо расползлись перед носом спейсера и своды платформы озарились лучами прожекторов.

Гал глубоко вздохнул, словно набирая в легкие воздух перед прыжком в воду, на самых малых оборотах ионного двигателя вывел спейсер из ангара и повел его к трамплину старта.

Мимо проползали открытые створки ангаров, где в режиме боевого дежурства сидели в кабинах спейсеров пилоты, готовые в любой момент стартовать по приказу дежурного диспетчера.

Судя по бортовым номерам, на этот раз среди них был легендарный Руджер Лябахов. Легендарным он был потому, что умудрялся отправляться в полет со специальным тюбиком, наполненным сжатым спиртом, к которому Руджер прикладывался в самые напряженные моменты боя. Удивительнее всего было то, что алкоголь не оказывал в бою на Лябахова никакого воздействия, и он дрался как все и сбивал Чужаков, как сбивают палкой желуди с дуба, но, благополучно возвратившись на базу, бывал порой не в состоянии выбраться из кабины без посторонней помощи… О привычке Руджера глушить страх спиртом знали, кажется, все, кроме командования Базы, а может быть, и командование знало, но закрывало на это глаза, потому что еще неизвестно, как бы воевал Лябахов, не приняв на грудь «допинга»…

Тут на Гала почему-то накатила грусть. Куда же его несет? Может, пока не поздно, явиться к Командору и рассказать ему все? Но он тут же отказался от этой идеи: Командор не захочет ссориться из-за него со спецслужбой, а если они попадут в лапы к Особисту, то почти наверняка их упекут за решетку до конца жизни. Да и Ювена надо спасать – а ему еще труднее будет отвертеться от обвинений в предательстве…

Потом Гал вспомнил Инну и пожалел, что не может сейчас увидеть ее лицо. И тут в фонах-наушниках зазвучал возмущенный голос дежурного диспетчера: «Пятьдесят третий, ты что, заснул на старте? Освобождай побыстрее взлетную полосу!» Гал выбросил из головы всю возвышенную и сентиментальную чепуху и ткнул пальцем в желтый кубик включения стартовой автоматики.

Откинулись люки стартовой шахты, и впереди возникла черная пропасть космического пространства, которую лучи прожекторов были бессильны осветить, как ни старались. А в следующее мгновение Гала вдавило в спинку кресла стартовым ускорением и сердце, как обычно, подкатило к горлу. Затем экраны мигнули, и Светов на секунду закрыл глаза, а когда вновь открыл их, спейсер уже выполнял послестартовый маневр в ближней зоне.

Гал переключил экраны на радарный режим и оглядел их.

В ближней зоне шла обычная суета взлетов и посадок. Ярко светились лучи радиобуев наведения.

Чуть позади него следовал интерсептор Галанина.

– Все нормально, Юв? – спросил Гал, нажав кнопку вызова.

– Пока – да, – ответил Ювен. – Куда теперь?

– На этом наши пути расходятся, – сказал Гал. – Советую тебе добраться до одиннадцатой базы. Командует ею генерал Арн Шрейдер, передашь ему привет от меня… Попросишь, чтобы он переправил тебя на Землю.

– А ты? – спросил с удивлением Галанин.

– А у меня есть одно дельце в районе «Шара», – ответил Светов.

– Тогда я с тобой, – заявил Ювен.

– Юв, пойми, что ты здесь ни при чем!.. Да у тебя и горючего не хватит!..

Проклятье, думал Светов. Я ведь даже не могу сказать ему, что должен проникнуть в «Шар»!.. Но я просто знаю: это мой долг.

– А ты хочешь, чтобы я отпустил тебя одного в пасть дракона? – осведомился Галанин. – Не выйдет, дружище… Я, между прочим, боевой пилот, а ты хочешь, чтобы я дезертировал как самая последняя сволочь?

Что ж, по-своему он был прав.

Светов скрипнул зубами и двинул ручку форсажа от себя, устремляясь туда, где на экранах значился заштрихованный ярко-зелеными линиями «Шар».

Ювен упрямо держался сзади. Гал еще раз попытался переубедить своего друга, но тот просто-напросто отключил коммуникатор.

Они прошли ближнюю зону ответственности Базы без сучка и задоринки, хотя Гал каждую секунду ожидал, что вот-вот свои же ракетчики пустят им вдогонку парочку гамма-ракет – и времени у них останется ровно столько, сколько нужно, чтобы попрощаться с жизнью.

Светов держал курс на «Шар» с таким расчетом, чтобы избежать встреч с «калошами», но его попытка остаться незамеченным, как и следовало ожидать, не увенчалась успехом.

Когда «Шар» был уже виден в оптическом режиме, Гал услышал в коммуникаторе сдавленный возглас Юва: – Гал, сзади тройка Чужаков!

Лоб Светова покрылся испариной. Из верхней задней полусферы их атаковали три «калоши». Откуда они взялись – так и осталось загадкой, над которой некогда было ломать голову: черные трассы уже тянулись к его интерсептору, и Гал понял, что уйти из-под удара он уже не успевает. Внезапно он увидел, как спейсер Юва рванулся вперед. Выписывая немыслимую ломаную кривую на пределе мощности двигателей, тот явно стремился выйти на траектории черного луча.

– Юв! – заорал Светов во всю глотку. – Юв, что ты делаешь?!.

Галанин не ответил. В следующее мгновение на том месте, где только что находился его интерсептор, возникла яркая вспышка и облачко раскаленного газа.

Только сейчас до Светова дошло, что друг принял удар на себя, заслонив его своим телом, не защищенным комбинезоном.

Гал до крови закусил губу.

Подонки, с ненавистью подумал он. Сейчас я перебью вас, как бешеных псов!..

Он ушел от второго удара Чужаков и произвел вслед «калошам», когда они проносились мимо него, залп самонаводящимися ракетами. Если бы Пришельцы держались сомкнутым строем, хоть одна из ракет обязательно достала бы кого-нибудь из них, но они вовремя бросились врассыпную, и ракеты, так и не сумев решить задачу выбора цели, постепенно утратили скорость и, виляя из стороны в сторону, ушли в сторону Юпитера.

А потом Гал закружился в карусели боя. По нему били трассами, видимыми только на инфракрасном экране, а он огрызался вслепую, потому что о прицельном ведении огня уже не могло быть и речи. Его руки и ноги действовали автоматически, как бы сами по себе, и интерсептор совершал сумасшедшие маневры, чтобы не попасть под удар Чужаков. На экранах мелькали призрачные тени и полосы трасс; Гал давно перестал понимать, что же, собственно, происходит, и, как это обычно бывает в подобных ситуациях, ему каким-то чудом удалось влепить очередь из лазерной пушки прямо в серебристое брюхо одной из «калош», и тотчас же на ее месте расплылось газовое облако взрыва. Но ему некогда было радоваться этой маленькой победе, потому что двое оставшихся Чужаков стали наседать еще настойчивее, и несколько раз Светова ощутимо задели. А потом его контузило перегрузкой, и, когда Гал очнулся, он понял, что падает в какую-то черную бездну. «Калоши» же бесследно исчезли.

Голова его раскалывалась от дикой боли, в ушах звенело и пищало, перед глазами всплывали и расходились, как по поверхности озера, разноцветные концентрические круги, а из носа и рта сочились струйки крови.

Гал проглотил комок, подкативший к горлу, и понял, что выполнить свое задание он вряд ли сможет. Машина уже не слушалась рулей. Тем не менее он кое-как, с помощью немыслимых ухищрений. сумел выровнять ее и тут обнаружил, что в кормовом отсеке интерсептора давно уже что-то горит. Светов в отчаянии нажал клавишу катапультирования, но катапульта не сработала.

Светов похолодел. Он понял, что у него остается только один выход, и, закусив губу, направил спейсер к «Шару», светящемуся матовым пятном.

Съежившись в кресле, лейтенант ждал, что огонь вот-вот подберется к топливным бакам или к турбине, и тогда грянет взрыв, которого он не успеет даже почувствовать, но громада «Шара» наплывала все ближе и ближе, а взрыва все не было. Гал тупо разглядывал вражье логово, и ненависть к Пришельцам закипала в его душе.

Надежды на то, что ему удастся протаранить «Шар», не было практически никакой. Еще в начальный период войны «Шар» подвергался массированным налетам нескольких штурмовых эскадрилий, и ракетами по нему били, и спейс-бомбы в него запускали, но всегда он укрывался от подобных нападений плотным коконом какого-то мощного силового поля, о которое разбивались вдребезги любые угрожающие «Шару» объекты.

В данной ситуации имелось два варианта: либо спейсер все-таки взорвется от пожара на борту, либо «Шар» поставит перед ним барьер, и тогда спейсер взорвется от столкновения с этим барьером.

Однако не произошло ни того, ни другого.

Когда «Шар» был уже так близко, что занимал весь обзорный экран, по нему вдруг побежали поперечные полосы, словно он раскручивался на огромной скорости подобно гигантскому волчку, и Гал вдруг с изумлением увидел, что перед ним… Земля.

Обознаться он не мог: сквозь голубую дымку атмосферы отчетливо проступали характерные очертания земных материков, синели океаны и моря, на ночной стороне планеты мерцали огни больших городов.

Такого не могло быть, и тем не менее это было именно так. У Гала промелькнула сумасшедшая мысль: а что, если Шар способен мгновенно перебрасывать объекты на дальние расстояния? Что, если это действительно наша старушка – колыбель человечества?…

Он тут же представил себе, как его спейсер горящим факелом вонзается в атмосферу, прошивает толщу облаков и обрушивается, подобно Тунгусскому метеориту, на какой-нибудь городок – последствия будут как от взрыва приличной ядерной бомбы! Сам Гал, естественно, уже не увидит этих последствий – атмосфера расплавит его при такой скорости, как плавится лед на раскаленной сковороде…

Рука его машинально потянулась к клавише торможения, но Гал подавил в себе этот импульс.

– Нас такими психическими атаками не возьмешь, – сказал он вслух, словно «Шар» мог его услышать. Тоже мне, мимикрия!..

Вместо торможения он, наоборот, включил форсаж на полную мощность, и псевдо-Земля надвинулась на него всей своей громадой, экраны на пульте заволокло каким-то серым туманом, а потом последовал страшной силы удар, от которого Гал потерял сознание.

* * *

По всем физическим законам Светов должен был погибнуть. Однако, как ни странно, он остался жив и, когда пришел в себя, с удивлением обнаружил, что способен еще что-то видеть и чувствовать. А видел он какой-то сиреневый туман, не похожий ни на один из известных ему видов тумана. Чувствовал он себя, конечно же, паршиво, однако спейс-комбинезон его был цел – в этом Гал убедился сразу. Впрочем, иначе и быть не могло: малейшее нарушение герметичности уже давно бы превратило его в лепешку. Трудно поверить в то, что ради него Чужаки создали на борту своей базы земную атмосферу – скорее всего здесь был вакуум. Хотя… Он попробовал сделать несколько движений. Да, сила тяготения здесь наличествовала… Примерно в половину «же».

Наверное, по этой причине тело ощущалось как резиновое.

Было ли действительностью все, что предшествовало потере сознания? Или это – один из кошмарных снов? Светов с трудом заставил себя вспомнить: База, ночной вызов к Особисту, странный разговор с ним, спасение Юва Галанина, вылет, смерть Юва, неравный бой против трех «калош» и, наконец, «Шар»… Теперь, после беспамятства (сколько, интересно, я провалялся?), все это казалось таким далеким, словно происходило вечность назад и по этой причине представлялось нереальным.

Может быть, ему почудилась вся эта невероятная цепь событий, а на самом деле он все еще лежит на астероиде, куда совершил аварийную посадку? Может, и его чудесное» спасение, и отпуск, и смерть матери, и… (сердце у него екнуло) Инна, – может, все это лишь привиделось ему в длинном тягостном бреду? Вот сейчас, сказал он себе, уже почти поверив своим мыслям, вот сейчас я прочищу получше забрало капюшона, оглянусь и увижу мертвые обломки скальной породы, освещаемые слабым свечением Юпитера, а вдали будет выситься искореженная груда – то, что осталось от интерсептора, из которого в последний момент катапультировалась капсула…

Гал прочистил забрало (снаружи – пятерней в эластичной перчатке, изнутри – потоком сжатого воздуха) и осмотрелся.

Астероида не было. Было мутное сиреневое нечто. Сиреневый туман…

Уж лучше бы оказался на астероиде, промелькнула горькая мысль.

А может, он на Том Свете? Скверная шутка, братец, тут же одернул себя Гал. Тебе просто не хочется примириться с мыслью, что ты все-таки попал в нутро «Шара».

А где же твой интерсептор? Он что – испарился в тот момент, когда ты врезался в этот – явно материальный – космический объект, хотя и неизвестного происхождения? Ну да, он испарился, а тебе – хоть бы хны!.. Ни синяка (хотя кто его знает, может, синяки и есть, только сквозь СК их пока не обнаружишь), ни ссадины. Выходит, правы те, кто утверждает: запас прочности у человека выше, чем у машины.

И тут его вдруг словно окатили ледяной струёй. Ибо как еще иначе передать тот страх, который охватывает человека, внезапно обнаружившего, что не по тропинке он шел, а по узенькой дощечке над головокружительной пропастью?..

Болван, какой же ты болван, приятель! Пока ты соображаешь, что с тобой произошло, пока отвлекаешься на разные глупости да банальности, Они, наверное, разбирают боевые бластеры из пирамид по сигналу тревоги и вот-вот ворвутся сюда, чтобы стереть в порошок непрошеного гостя! А ты, между прочим, еще не проверил, на месте ли у тебя лучевик…

Гал провел руками по комбинезону. Кобура оказалась на месте, пистолет – тоже. А значит, хватит валять дурака, пора переходить к решительным действиям, как и полагается отважному лазутчику в стане врага. И еще – командиру (помнится, полковник Анваров в спейс-училище говаривал: «Командир должен быть смелым и тупым, ребята!»)…

Гал вскочил и только теперь понял, что его окружает не сиреневый туман, а разреженная, слегка колышущаяся завеса, состоящая из множества тоненьких матовых волокон.

Его охватила самая настоящая паника. Может, пока он был без сознания. Пришельцы сумели извлечь его тело из спейсера, чтобы поместить в такую вот тюрьму? Может, никакой он не лазутчик, а самый обыкновенный пленник, с которым враги теперь могут вытворять что угодно: захотят – сразу четвертуют, а захотят – будут вытягивать все жилы, чтобы он выдал им, например, кодовые пароли систем распознавания ракет типа «свой – чужой»?..

Да что ты заладил, с досадой сказал он себе, «может», «может»… Гадалка по кофейной гуще и то категоричнее тебя! Не для того тебя сюда послали, братец, чтобы ты сидел сложа руки.

Гал решительно направился к «занавесу», но в самый последний момент остановился. Э-э, нет, так не пойдет… Помимо решительности, лазутчик обязан проявлять еще и осторожность: кто знает, из чего эта штука? Не из серной ли кислоты (он очень кстати вспомнил Рекса Ролдугина)?.. Нужно провести эксперимент. Жаль только – швырнуть в эту мразь нечем, ни кирпича под рукой, ни ботинок с ноги не стащишь.

И тут он вспомнил про лучевик. Вытащил его из кобуры, установил переключатель на самый малый радиус и провел по завесе длинной очередью, как бы вырезая в неизвестной субстанции дверцу. Раскаленный плазменный луч утонул в «занавесе», не оставив на нем никаких видимых следов. Гал снова надавил на спусковой крючок – с тем же результатом.

Что ж, сказал он себе, давай-ка мыслить логически.

Никаких проходов в «занавесе» не видно. Но ведь как-то я сюда попал? Остается предположить, что если эта завеса – нечто вроде темницы, то либо она пропускает физические объекты лишь в одну сторону (извне – вовнутрь), либо это какое-то силовое поле, которым меня окутали, словно коконом. И в том, и в другом случае это означает, что мне не выбраться отсюда. Хотя при попытке прорваться ничего страшного может не произойти – подумаешь, шарахнет разок каким-нибудь разрядом. Если кого-нибудь сажают в камеру – значит, хотят не убить, а использовать в дальнейшем. Таким образом, «занавес» должен быть устроен так, чтобы задержать меня, но ни в коем случае не убить… Логично? Весьма… А что, если у Чужаков своя логика? В конце концов Галу надоело «мыслить логически». Поэтому он подошел к «занавесу» и ткнул в него рукой. Рука исчезла из поля зрения, но боли он не почувствовал. Тогда он зажмурился и сделал шаг вперед (сердце все-таки испуганно скакнуло в груди). Сначала он ощутил слабое сопротивление, как это бывает, когда идешь по дну ручья, а потом опять стало свободно и легко.