Текст книги "Голубой дымок вигвама"

Автор книги: Владимир Степаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 8. Первая ночевка в лесу

Первый день плавания по реке подходил к концу. Колька это понял, когда за дальним лесом опустилось солнце и неторопливо стало укладываться спать. Сначала оно расстелило красное одеяло, а потом взбило такие же красные подушки.

Река и лес на короткое время озарились дрожащим закатом. С луга молочно-белыми лентами плыл туман, потянуло прохладой и сочным запахом прогретой земли.

Мальчик очень обрадовался, когда салка ткнулась в мель. Он еще дальше протолкнул плот шестом. Бревна заскребли по крупному песку. Пока Колька укреплял салку у берега, надвинулась темнота. Где-то рядом ударила тяжелая рыба. По воде пошли волнами круги.

Лобастый голавль, вспыхнувший в ярком закате большими пятаками чешуи, вылетел из воды. Колька чуть не задохнулся от волнения. Ему не приходилось видеть такого огромного голавля. Вмиг он забыл обо всем на свете.

Мальчик быстро вырезал гибкий орешник и привязал жилку. Под корнями дерева отыскал толстую личинку майского жука. Торопливо наколол ее на крючок.

Взмах – и сторожкий поплавок из ноздреватой коры медленно поплыл по течению. Колька несколько раз перебрасывал свою насадку, но клева не было. Стая голавлей, словно издеваясь над мальчиком, продолжала все так же шумно выскакивать из воды и хватать насекомых.

Но Колька был терпелив. Толстая личинка с расплющенной головкой, как капля сургуча, то уплывала по течению, то вдруг возвращалась и косо двигалась к спокойной заводи; через минуту она шла вполводы, чтобы второй раз уже тащиться по самому дну.

– Посмотрим, кто хитрей! – сказал мальчик. Он порылся в полевой сумке и достал обманку. Это был острый крючок, любовно убранный пестрыми перьями сойки.

С лески мальчик снял наплыв и грузило. Ореховая палка была жесткой, и первый заброс вышел неудачным. Обманка упала около его ног. Еще один бросок – легкая обманка, просвистев в воздухе, мягко коснулась воды.

Колька потряс палкой, и обманка вдруг оторвалась от воды, как бабочка, и попробовала взлететь. Подлет был небольшой, и перышки снова чиркнули по воде.

Раздался удар. Но его Колька услышал позже. Леска натянулась, и ореховая палка протяжно заскрипела. Лобастый голавль вылетел из воды и молнией прочертил воздух. Палка согнулась колесом. Леска тонко запела.

Колька изо всех сил вцепился в палку. Широко расставил ноги. Давно уже погасла заря, но у самой воды еще просвечивала тонкая полоска неба. Голавль дернулся вправо. Колька поднял палку, и рыба заходила на кругах. Мальчик то чуть отпускал леску, то снова подтягивал ее к себе.

Голавль последний раз выпрыгнул из воды. Глотнул воздуха. Мальчик хотел вытащить его на берег таском, но тот сделал отчаянный прыжок и бросился в осоку.

Колька навалился на рыбу и сжал пальцами толстый хребет. Уставший голавль часто хлопал крышками жабр.

Пока Колька возился с голавлем, стемнело. Лесистый берег отодвинулся. Светлой оставалась только река, но от берегов уже ползли к середине густые тени.

Ночь становилась все гуще, и черные тучи все ниже и ниже опускались над рекой.

На охоте Кольке не один раз приходилось ночевать в лесу. Но тогда рядом с ним был отец. Колька спокойно укладывался спать на лапнике. В ногах свертывалась чуткая Тайга. А сейчас он оказался один в незнакомом лесу. Куда ни глянешь – темнота. Тихо перешептываются молчаливые деревья. Нет сил обернуться и посмотреть назад. Мальчику даже начало казаться, что за ним кто-то следит. И хотя он знает, что медведь и рысь сами на него не нападут, со страхом нельзя было совладать.

Одно спасение в костре. Колька быстро отыскал в полевой сумке завернутый в клеенку коробок со спичками. Чиркнул – серая головка раскрошилась. Чиркнул второй раз – неудача. Он изломал много спичек, прежде чем красный огонек перекинулся на бересту. Она сразу вспыхнула и стала завиваться маленькими колечками.

Колька подбросил сухих веток. Огонь набрал силу, разгорелся. По мере того как пламя вытягивалось, отодвигалась пугающая темнота. Около костра Колька почувствовал себя увереннее. Стало даже стыдно за свой недавний страх.

– Гу, гу, гу, гу, гу-цит! – закричала серая сова неясыть.

Но Колька уже ничего не боялся. Сова пролетела рядом, и мальчик ощутил дуновение ее широких крыльев. Он срубил две рогатульки, на палке повесил ведро. Пока закипала вода над костром, очистил голавля. Никогда ему не приходилось ловить таких красавцев на удочку. Даже удивился, как такую рыбину выдержала тонкая леска.

Как там без него на кордоне? Что подумали о нем бородатый егерь и Алешка? Ругали, а может быть, хвалили за сообразительность. Теперь уже поняли, что он отправился догонять бобра.

– Амик, где ты прячешься? – громко сказал Колька и посмотрел в сторону глухого леса.

Мальчику послышался хрипловатый голос Константина Федоровича. Вспомнил звучные строчки. Они явились неожиданно.

 
Если спросите – откуда
Эти сказки и легенды
С их лесным благоуханьем,
Влажной свежестью долины…
 

Колька подбросил в костер новую охапку веток. Пламя ярко вспыхнуло, и он продолжал громко читать:

 
Голубым дымком вигвамов,
Шумом рек и водопадов,
Шумом, диким и стозвучным,
Как в горах раскаты грома? —
Я скажу вам, я отвечу…
 

Вода в ведре закипела и выплеснулась на огонь. Угли зашипели и зачадили. Поплыл белый дым.

Мальчик быстро оттащил ведро. Пока остывала уха, он неторопливо стал припоминать длинный день. Захотелось узнать, какая щука взяла животка. Жалко, что ему не удалось ее вытащить! Потом он представил, что делает сейчас Тайга. Интересно, вернулась ли она на кордон или продолжает бежать за его салкой по берегу. Хоть бы узнать, что поделывает сейчас бобр. Миха-пчеловод стоял у него перед глазами. Жалко, что он подробно не расспросил его, трудно ли получать витаминный мед. Шиповника у них в лесу хоть отбавляй, а елок еще больше. Вернется, попробует дрессировать пчел. Витаминный мед можно будет сдать в колхозную больницу.

Размечтавшись, Колька совсем забыл, что он находится на реке и очень далеко от кордона. Невольно он снова подумал о матери и сестре Ольге. Вспомнив маленькую сестренку, Колька еще больше взгрустнул. Он представил, как она вечером плакала. На ночь он рассказывал ей сказки. Сказки Колька придумывал сам. Сказки у него двух сортов: смешные и страшные. Страшные Колька рассказывает днем, а смешные – вечером. Вернется он и расскажет Оле, как догонял бобра.

 
Эти сказки и легенды
С их лесным благоуханьем,
Влажной свежестью долины,
Голубым дымком вигвамов.
 

Расскажет он девочке о лобастом голавле, которого ему удалось поймать на обманку. Колька жадно втянул наваристый запах. Очень хотелось есть. Чтобы скорей остудить уху, поставил ведро в воду.

Колька ложкой поймал рыбу. Положил ее на толстый пень и, крепко посыпав солью, откусил. Покончив с рыбой, обсосал все косточки и выпил юшку. От сытости потянуло в сон.

Среди ночи Колька проснулся от холода. Гудели комары. Сияли звезды, и узкий серпик месяца плыл лодкой по облакам. Отражение звезд и месяца дробилось в воде.

Было удивительно тихо. Костер погас. Под серым налетом пепла едва теплились угли.

Колька наломал сухих веточек и подул. Пламя взметнулось и выкинуло длинные языки. Когда огонь разгорелся, мальчик в стороне развел новую теплину. А сам лег поспать на горячий песок, где был недавно костер. Так делать научил отец. Скоро Колька снова пригрелся и заснул.

Три раза он переносил свою теплину и укладывался спать на новых местах. Колька проснулся, когда из-за черных верхушек елей брызнули лучи солнца. Дунул ветер, и отражение в заводи реки дрогнуло и ожило.

Колька неторопливо прошелся по песчаной отмели. Река лизала песок, выбрасывая веточки и листья деревьев.

В лесу заливались птицы. Где-то недалеко застучал черный дятел. Сухое дерево тонко запело, разнося громкие удары по лесу.

На песке перед Колькой были набиты четкие строчки птичьих следов.

– Амик, Амик! – несколько раз прокричал Колька, приставив свернутые ладошки ко рту. – Амик!

В лесу Колька наломал веточек смородины, чтобы заварить чай, и вернулся к костру.

Скоро мальчик напился чаю, закусил куском хлеба. Когда он оттолкнул салку, перед самым плотом проплыла большая стая голавлей.

Глава 9. Капустный календарь

Шел второй день Колькиной погони за бобром. Порой мальчику начинало казаться, что ничего особенного с ним не произошло, и он не спустился от кордона по течению на двадцать пять километров, не было встречи и знакомства с пчеловодом Михой, не вытаскивал он на обманку и лобастого голавля, не ночевал холодной ночью около теплины. Но больше всего он с тревогой думал о доме, об отце, матери и Ольге.

А между тем салка все так же боком двигалась по реке, шлепая расчалившимися бревнами, поскрипывая мокрыми связями. Навстречу выплывали незнакомые берега: левый – весь залитый солнцем, а правый – в тени лесистых круч. С болот подымался густой, опаловый туман и, растекаясь в безветренном воздухе, нес запахи воды и трав.

Иногда салку сносило под кручу, и тогда мальчик зябко ежился в сумрачной прохладе леса, настывшего за долгую ночь.

Шлепая босыми ногами по воде, Колька прошел на край плота. Зарываясь тупыми комлями в воду, бревна гнали от себя воду.

На толстом шершавом стволе сосны мальчик увидел ночную бабочку. Он накрыл ее ладонью. С мохнатых крылышек облетала пыльца. Когда Колька разжал пальцы, бабочка не взлетела и продолжала все так же крепко спать. Ночная бабочка лишний раз напомнила, что уже прожиты день и ночь и впереди еще долгая дорога и новые тревоги.

Особенно внимательно мальчик осматривал песчаные отмели и заливы. Не пропускал он заросли камыша и рогоза. На мелководье вырастали они островками. Вокруг круглыми блинами плавали листья желтой кувшинки и лилий. А навстречу им от потопляемых берегов двигались вербейник, чистец и водяной перец.

Но ни на отмелях, ни около густых зарослей растений мальчику пока не удалось обнаружить следов бобра.

Устав осматривать берега, Колька присел отдохнуть. Тревожные мысли перенесли его на кордон. Как там без него? Небось все беспокоятся его отлучкой? Что думает отец? Что говорят бородатый егерь и шофер Алешка? Если мама вернулась с Олей из района, ей все рассказали. Она, наверное, не спала всю ночь. Очень она пугливая!

Знакомая картина предстала перед ним. Загремев подойником, мама идет доить корову. В избе еще темновато. Небольшие оконца пропускают мало света. В печи весело потрескивают дрова. В чугунах варится обед. В деревянной деже подходит тесто. Пока они с Олей спят, мама вымесит тесто и посадит на горячий под печи хлебы.

Проснутся они с Олей, а на столе дымится еда. От чугуна со щами идет наваристый запах мяса. Вареная картошка в пару.

– Продрал глаза, помощник? – Отец вскинет голову и улыбнется. – Я в обход собираюсь, пойдешь?

Дожидаясь ответа, он, как всегда, примется неторопливо хлебать щи.

– Пойду! – Колька помчится умываться, а потом будет, обжигаясь, глотать горячие щи, уплетать картошку.

Может быть, мама сегодня затерла картофельные деруны? Или напекла пшенные блины из толченого зерна?

Вспомнив так некстати о еде, Колька судорожно проглотил слюни. С каким бы удовольствием он пожевал корку свежего, душистого хлеба, умял бы несколько штук здоровых дерунов и выпил бы корчажку ряженки!

Салка проскребла по песку. Развернулась на месте и, сносимая течением, медленно обогнула кривулю.

Впереди на лугу показалось стадо. Коровы, отмахиваясь от наседавших слепней, торопливо входили в воду.

Старик пастух в толстом брезентовом плаще, топорщившемся на нем, как лист железа, приставил ладонь ко лбу и негромко прокричал:

– Ты чей, парень?

– Синицына Василия Ивановича!

– Не слыхал. Издалека, что ли?

На бугор вымахал мальчишка в больших резиновых сапогах. Чтобы легче было бежать за салкой, мальчишка взмахнул ногой, и сапог, кувыркаясь в воздухе, полетел в траву. Еще взмах ногой, и второй сапог в траве.

– Куда плывешь? – звонкий голос мальчишки пронесся по реке. – Скажи!

– Не знаю.

– Катаешься?

– Бобра ищу. Не видел? Убежал с кордона.

– Не приметил. Кто будет – зверь аль птица?

– Зверь… Мордой на зайца похож, а хвост – лопатой. Лапы, как у гуся, с перепонками. Шкура медвежья – темная. Сам из какой деревни?

– Наша – Прислон… Ниже – Дымки, а потом Плоское. Плоское сразу узнаешь: клуб у них большой поставили. А за ними Нелюшка. Слышал, чай? Как тебя зовут?

– Колькой.

– Меня Егоркой! – Подпасок остановился и принялся вытаскивать из оттопыренных штанов огурцы. – Трескать хочешь?

Первый огурец недолетел до плота. Второй упал сзади и обдал Кольку брызгами.

– С перелетом бросай.

Наконец огурец шлепнулся рядом с салкой. Колька быстро выхватил его из воды и принялся грызть.

– Вкусный!

– И то ладно. Будь в надежде, Колька. Буду смотреть бобра!

– Смотри. Зверь дорогой! Чтобы с ружья не созорничали! На кордон сообщи!

Салку вынесло на середину течения, и она ускорила бег. Бревна еще сильней заходили под ногами у мальчика, глухо стуча по воде.

Деревня Прислон открылась сразу. Избы вытянулись по горе, выглядывая из зелени садов и кудрявых берез. На деревьях всюду чернели скворечники. Там, где не было деревьев, домики были прибиты к длинным шестам. И не по одной скворечне, а всюду две-три. Кольке захотелось их сосчитать, но он скоро сбился. Такое заботливое отношение к птицам ему понравилось. Он сам мастерит скворечни и дуплянки, которые развешивает по просекам.

«Прислон, Прислон, – несколько раз про себя повторил он название деревни, стараясь отыскать смысл слова. – Остановка, отдых, опора». Он не знал, правильно ли понял слово, и добавил к нему название птиц.

– Прислон скворцов! Здорово вышло! – Колька громко засмеялся и закричал на всю реку: – Прислон скворцов!

От крайней избы отделилась стайка мальчишек в синих и белых рубашках. Они закричали и бросились по тропинке под гору.

– Эге-ей! – завертел Колька рукой над головой, очень довольный, что есть возможность снова перекинуться с кем-нибудь словом. – Прислон скворцов!

Но ребята не успели добежать до Кольки. Салку пронесло мимо деревни. Скоро на горе мелькнула последняя изба и серые плетни огородов.

Между узкими берегами река ускоряла свой бег, но, выходя в широкие плёсы, медленно катила воды. Так прошло несколько часов.

Вдруг неожиданно Колька увидел торчащие из воды столбы. Между ними была перекинута слега. Все это издали он принял за строящийся мост. Мальчик еще не успел понять, что перед ним, когда салку поднесло к столбам. Теперь было видно – на связанных столбах лежала толстая труба. Конец хоботом свешивался в воду.

Колька попробовал шестом затормозить салку, но не достал дна. Плот ударился в столб, развернулся и прижался ко второму столбу. Он был из тополя. Срезанный ствол дерева в воде выбросил клейкие листочки.

Труба протяжно загудела рассерженным басом.

На берегу вырос перемазанный мазутом мальчишка с гаечным ключом в руках. Кепка, перевернутая назад козырьком, чудом держалась на рыжей копне волос.

– Разъездился здесь! – закричал недружелюбно мальчишка. – Не видел, куда пер?

– Хотел затормозить, не вышло.

– Проваливай! Сломал бы водокачку, ребята тебя бы разделали.

– Не ори, уеду.

Но салка уперлась в столбы и не сходила с места.

Колька безуспешно отгребался шестом.

– Весло возьми. Учить тебя надо.

– Умен. Нет у меня кормовика.

– Должен быть.

– У меня нет. Вон ботник стоит, можешь подъехать.

Мальчишка швырнул гаечный ключ и столкнул ботник в воду. На колышках висели длинные распашные весла.

Рыжий мальчишка ткнулся в салку. Ловко привязал ботник к плоту и протянул Кольке весло. Потом забрался на бревна сам и принялся тоже грести. Салка под ударами весел нехотя отошла от столбов и двинулась к берегу.

Пока мальчишка работал веслом, Колька смог хорошо его рассмотреть. Он был худощавый, с крепкими, цепкими руками. Скуластое лицо густо обсыпано крупными веснушками. Рыжеватые, широко расставленные глаза смотрели дерзко, с вызовом.

«Для тракториста мал. Наверное, прицепщик, – решил про себя Колька. – Что он делает, почему так перемазался? Может быть, велосипед чинит?»

Рыжий мальчишка, отирая со лба градины пота, еще больше размазал грязь по лицу.

– Путешествуешь? – спросил он, рассматривая Колькину полевую сумку, закопченное ведро и ореховую палку с леской. – Плыл бы на ботнике. Куда лучше.

– Я тебя забыл спросить, – озлобился Колька, которому надоело, что мальчишка все время лез его учить. – Ну, путешествую. Доволен?

– А ты смывайся скорей. Быть здесь чужим воспрещается! Понял?

– Не шуми. Осмотрю берег и поеду. Нашелся мне указчик! – Колька смерил рыжего мальчишку взглядом, прикинул в уме, кто из них сильнее.

– Сказал, смывайся! Думаешь, с тобой не слажу? Крикну ребят.

– Сказал тебе… Осмотреть берег надо.

Рыжего мальчишку удивило упрямство Кольки.

– Ты что ищешь? Скажи. Может быть, я знаю… У нас здесь огороды.

– Чьи огороды?

– А ты не знаешь? – Мальчишка хитро посмотрел на Кольку. – Наши, школьно-производственной бригады. Десять гектаров дали!

– А я думал, что ты прицепщик. Где вымазался так?

– Движок сломался. Я ремонтирую. – Мальчишка с гордостью кивнул головой на сарайчик.

– Какой движок?

– А ты понимаешь? – Глаза рыжего мальчика загорелись любопытством.

– Немного. На кордоне у нас есть движки. Есть и пилы «Дружба».

– А ты посмотри… Не пойму, что случилось.

– Бензин кончился?

– Нет, полный бак налил.

Колька следом за мальчишкой неторопливо вскарабкался на невысокий берег. Ничего особенного он не ожидал увидеть. Подумаешь, какая невидаль – огород! Грядки и есть грядки. Пусть он даже школьно-производственной бригады. Другое дело – пасека Михи с витаминными медами. Вот где интересно побывать! Он недружелюбно посмотрел еще раз на мальчишку, на мелькающие перед ним потрескавшиеся голые пятки. Очень он задается.

Около кустов ракитника стояла сколоченная из досок будка. Крыша закопчена сажей.

Мальчишка перехватил критический Колькин взгляд и сказал:

– Движок в сарае.

– Догадался!

Колька увидел: от будки уходит в поле толстая железная труба. Там, где она кончалась, дальше убегали глубокие канавки. Кое-где еще поблескивали лужицы воды.

Колька удивленно завертел головой. Вдоль каждой канавки тянулись зеленые листочки рассады. Глянул он в сторону – сидят на крепких ножках кочажки. Догадался – ранние сорта. А на другой стороне поля – темно-синяя капуста, какой ему и отродясь не приходилось еще видеть.

– Нравится? – В глазах мальчишки теплился смех.

– Сказал – огород, а здесь одна капуста.

– Ну и что ж, что капуста! Мы календарем занимаемся.

Колька сделал вид, что ничуточки не удивился, хотя и не понял, о каком календаре идет речь. И, чтобы не выдать своего удивления, сказал:

– Дело у меня есть. Показывай движок, а то спешу.

– А ты, случаем, не председатель колхоза? Наш тоже всегда торопится. Некогда ему!

– Пошел ты!

– Уж и пошутить нельзя. Обидчивый очень!

Сшитая из досок дверь заскрипела. В будке стало светло. На полу стоял на колесах небольшой движок. Неизвестно, что хотел с ним сделать рыжий мальчишка, но движок был наполовину разобран. В стороне лежал вентилятор, вывернута свеча и откручена крышка блока. Рядом с инструментом ведро с бензином, банка с маслом и лейка с водой. Колька критически осмотрел движок и повернулся к мальчишке.

– Вентилятор зачем снял? Эх ты, посторонний человек! Воспрещается! А выходит, тебя к движку подпускать нельзя. Тащи ключ!

– Ладно, проваливай. Сам еще раз попробую!

– Ну пробуй. Почему колеса еще не открутил? Надо было так сделать. Слышал, искра в колеса уходит? Поискал бы там! – Колька направился к двери.

– Постой. Что будешь делать?

– Не бойся. На кордоне есть такой движок. Посмотрю сейчас твой.

Мальчишка смотрел на уверенную работу Кольки и молчал. Когда движок был собран, мальчик обошел его.

– «Движок Л-3», – неторопливо прочитал он на железной табличке. – Выпущен в 1960 году. Новый движок. А ты говоришь, не заводится!

– Не заводится, – эхом откликнулся мальчишка и выжидающе уставился на Кольку рыжими глазами.

– Крутани.

– Не рядился… Сам попробуй…

Мальчишка опустился на колени и быстро завертел ручкой. Но движок даже не чихнул.

– Точно, не заводится! – Колька плюхнулся рядом с мальчишкой на пол. Прежде всего он вывернул свечу. Внимательно осмотрел. Усик чистый, без нагара. Он ввернул свечу на место и попробовал завести. Но результат остался прежний.

– Убедился? – торжествующе сказал рыжий мальчишка.

Колька принялся за движок. Но все его познания не помогали. Он снова и снова, словно не доверяя себе, проверил карбюратор, продул жиклер, проверил искру на палец.

– Тряпка у тебя есть?

– Зачем?

– Руки вытереть.

Колька получил тряпку и медленно принялся обтирать пальцы. Руки пахли бензином, под ногти набилась жирная грязь. Неудобно признаться, что он не сумел помочь мальчишке. Сейчас он скажет об этом. Колька угрюмо посмотрел на мальчишку. Тот не мог скрыть своего торжества. Казалось, смеялись все его веснушки и рыжие глаза.

«Потерпи еще немного! – Колька глубоко вздохнул. – Скоро будешь смеяться сколько тебе влезет. Хорошо, что я не спросил у него о календаре, а то бы засмеял!»

Колька снова открутил свечу и протер ее тряпкой. От его стараний заблестел белый фарфоровый стерженек. Один волосок никак не отлипал. Потер мальчик еще сильнее, а волосок на месте. Колька удивленно засвистел. Колупнул грязным ногтем с черным серпиком.

– Тащи запасную свечу! – Колька с чувством превосходства посмотрел на огородника. – Механик! Свеча полетела. Развел грязь!

Колька ввернул новую свечу, надел проводок и принялся вытирать старательно руки.

– Завозился с тобой. Когда доеду еще!

– Думаешь, заведется? – Мальчишка упрямо посмотрел на Кольку широко посаженными рыжими глазами. – Так-то я тебе и поверил. Голову мне морочишь. Проваливай, специалист!

– Темнота! – Колька дернул за ручку, и движок громко кашлянул и выплюнул облако белого дыма. Потом облегченно вздохнул и деловито застучал, все ускоряя и ускоряя обороты.

– Понимаешь, рассаду надо поливать, – словно извиняясь перед Колькой, торопливо объяснял мальчишка. – А то рассада посохнет. Так вышло. Наш Александр Прокофьевич с председателем колхоза заспорил.

– Александр Прокофьевич – кто?

– Учитель биологии. Обещал он дать колхозу капустный календарь. Председатель не поверил.

– Какой календарь?

– Сам знаешь, есть капуста ранняя и поздняя. А оказывается, ученые в Москве вывели сорта капусты на каждый месяц. В году двенадцать месяцев, вот и выходит календарь. Написал Александр Прокофьевич письмо. Получила наша школьно-производственная бригада семена. На все месяцы.

– Покажешь?

– Мне не жалко. Пойдем.

Колька заспешил за мальчишкой.

– Ты примечай, – сказал торжественно рыжий. – Наш календарь начинается с номера первого. Высевали мы семена в марте. А рассаду высадили в апреле. В начале июня уже срубили капусту. Видишь, торчат кочерыжки? Там она сидела. Триста центнеров сняли с гектара. Сам председатель приходил смотреть.

Мальчишка потащил Кольку через поле.

– Под ноги гляди. Поливные бороздки не затаптывай. Здесь сорт второй – Колхозница. Она поспевает в июле. Если хочешь попробовать, я срежу кочан.

– Спасибо.

– Ты не ладь спасибо. Дам попробовать. За Колхозницей у нас посажена Стахановка. Сойдет Стахановка, на смену Слава Грибовская и Белорусская. Понял, когда поспеют? В августе и сентябре. В октябре поспеет Московская поздняя. Последний в нашем расписании – сорт Амагер.

– Ты-то ел Московскую позднюю?

– Нет еще. Посмотрел бы, как теперь к нам председатель зачастил! Каждый день ездит. А Александр Прокофьевич смеется. Говорит, что на будущий год пошлет нас работать в колхоз бригадирами в овощеводческие бригады!

– Звать тебя как? – спросил Колька.

– Меня? Рыжим все зовут. А по-настоящему Семеном.

– Меня Колькой. – И он протянул руку. – Если хлеб у тебя есть, дай немного. Затянул я пояс, а все равно сосет.

– Давно бы сказал. А капусту брать не хочешь? Чудак! Далеко плывешь на салке?

– Не знаю.

– Убежал из дому? Поругался с отцом, да?

– Не ругался я.

– Думаешь, я не догадался? Ведерко взял с собой, удочку. А хлеба нет. Факт, поругался.

– Бобр у нас убежал.

– Ври больше! Я один раз сам от отца убегал. Наладил он драться. – Рыжий мальчишка сверкнул глазами. – Хлеб держи! – Семен протянул половину буханки хлеба. – Яблоки возьми. С колхозного сада.

– Говорю, бобр убежал. За ним и гонюсь. Если заметишь, сообщи на восемнадцатый кордон. Следы у него, как у гуся. Тоже с перепонками.

– Не к чему мне это. – Семен загнул на руке три пальца и показал Кольке. – А за движок спасибо!

– Ну, как знаешь! – Последний раз Колька посмотрел на зеленые листья рассады, на поле, стараясь понять, где кончаются десять гектаров школьно-производственной бригады.

Салка снова вышла на середину реки. Течение подхватило ее и потащило вперед. Бревна задвигались, заскребли друг друга крутыми боками.