Текст книги "Сборник рассказов (СИ)"

Автор книги: Владимир Черепнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Оперативная сказочка

Ожидания Золушки не оправдались. Фея так и не появилась. Полгода работы под прикрытием – коту под хвост. Наверное, мошенница, продающая доверчивым клиентам вместо престижных иномарок гнилые овощи (в основном тыквы), что-то почуяла в последний момент и не пришла на встречу.

Делать нечего. Агент водрузил на голову форменную фуражку и сразу перестал быть замарашкой. Он решил проверить, как обстоят дела у подчиненного оперативника, находящегося в засаде с целью захвата наркокурьера.

На одной из полянок из кустов выскочил серый волк джигитской национальности.

– Стоять, лахудра криминальный! Моя твой поймала, тэпэрь тэбэ кирдык! Понял, да?

– Капитан Швилидзе! Как ты мог перепутать меня с переносчицей наркотиков?!

– Парастите, таварищ майор! По оперативным данным курьер – дэвка в красной шапке. Вот я и обознался.

– То что ты перепутал фуражку с шапочкой, еще полбеды, но как ты не разглядел, что я мужчина?

– Под одеждой нэ видно ни пэрвичных, ни вторичных половых признаков, а по роже сразу и не опрэдэлишь. Хоть и рэдко, но встрэчал я дэвок с харей, пострашней Вашей.

– Ты на личности не переходи, а то мигом переведу в ППС, будешь до пенсии Колобков отлавливать. Живо обратно в засаду, а то провалишь операцию.

– Уже провалил! – Раздался из-за кустов ехидный детский голосок. – Хрен вам, а не мои пирожки с героином! А за страшную морду, ты еще ответишь, мент поганый!

Быстро удаляющийся треск сучьев красноречиво свидетельствовал о том, что погоня бессмысленна.

– И здесь облом. – Посетовал майор. – Видно, сегодня не наш день. Что теперь?

– Мэнэ гэнэрал приказал внэдриться в банду криминального авторитэта Буратино. – Волк снял кепку-аэродром, сразу преобразился в пуделя и заговорил без акцента. – Мой оперативный псевдоним теперь – Артемон.

– Хорошо тебе, настоящая работа, – по белому позавидовал старший, – а мне теперь до вечера поцелуями коматозных принцесс воскрешать, усопших при загадочных обстоятельствах.

Он включил рацию.

– Первый, первый, ответь тринадцатому… Чебурашка! Это я – принц. Готов приступить к следующему заданию. Срочно присылай белую лошадь. Только не горбатую!..

Гомеопат

Я недавно в гомеопатию вдарился. Решил осчастливить новым методом страну, в целом, и себя, в частности. Надеюсь, помните принцип гомеопатии? Это когда в воде растворяют ничтожную толику лекарственного препарата, затем эта вода проникается лечебными свойствами растворенного вещества и начинает действовать точно так же, как и чистое лекарство.

Я решил, что вода ведь не догадывается, что именно в ней растворяют, медикамент или какое другое вещество. Просто проникается свойствами, и все. Тем более, кое для кого сытно пожрать – тоже лекарство. От голодной смерти.

Однако, мои первые опыты внедрения гомеопатии в пищевую промышленность потерпели фиаско. Ни гомеопатическое масло, ни молоко, ни майонез не пользовались спросом. Так же не прижился на рынке и гомеопатический бензин. Не горел, зараза, и все тут.

Тогда я понял, что гомеопатия – сугубо медицинский термин и действует только в лечебных целях. Решение оказалось гениальным, как и все простое. Лекарственным препаратом, потребным всем и всюду оказался спирт. Медицинский.

Полгода я на рынке продержался. Торговал не дольше получаса (время, потребное для принятия первой дозы. Спирт – не пиво, для его пития необходимо соблюсти некие формальности: закуска, стакан и вода для разбавления) и всегда в разных районах города. На всякий случай.

А потом начались проблемы. Оказалось, что вода, разбавленная водой, вместо опьяняющего, имеет обратный эффект. Отрезвляющий. Постепенно, для народа я стал врагом N1. Даже не знаю, кого первого разорвали бы в клочья, если бы поставили рядышком меня и Чубайса.

Беда, она ведь, в одиночку не ходит. Меня стали разыскивать и настоящие гомеопаты. Все бывшие бармены и продавцы пивных киосков. Оказалось, что я своими экспериментами, заставил народ задуматься над гомеопатией, как таковой. Опасным оказался бизнес. Пришлось бросить.

Я теперь торгую антицелюлитным салом для похудания возле салона красоты. Спрос бешенный. А стоило только сфотографировать свою соседку, повариху общепитовской столовой доперестроечного периода. Тогда действовала закономерность: чем хреновей кормят в столовой, тем толще в ней работают тетеньки. В столовой соседки кормили очень плохо. Она не жравши весит минимум два с половиной центнера. Вот, я взял ее фотографию, написал под ней «ДО», вырезал из журнала портрет Клаудии Шифер, снабдив надписью «ПОСЛЕ». И, самое главное, никаких претензий. Клиентки в восторге. Эффект тот же самый, что и от потребления прочих средств для похудания. Никакой. Зато они не мучают себя поеданием порошков из заморских водорослей, якобы сжигающих жиры, а с чистой совестью трескают сало. Ну, а если вдруг какая привереда, глядя на шмат голодными глазами, все же возмутится, мол, так не бывает, чтобы сало и для похудания, объясняю, что кормил порося теми самыми порошками и под гипнозом.

Американская мечта по-русски

Говорят, будто без блата и денег в жизни невозможно устроиться. Может, оно и так, но, лично я в люди выбился только благодаря собственным достоинствам. У меня все получилось, прямо, как в американской мечте у Золушки. Только без феи и прочих покровителей. Все сам.

То что я здоровьем и силушкой не обижен – факт. Не всякий вверх так вырастет, как я вширь. Но не это главное. У нас в деревне все такие, а каждый второй еще крупней. Наверное, климат у нас особенный. Даже помидоры вырастают с арбузы размером, а по грибы с топорами ходим. То ли сказывается благотворное влияние природы, то ли соседство секретной базы со своими атомными испытаниями. Но не в этом дело.

Главное – ум. Если бы не умел башкой соображать, разве отправили бы меня в город? А меня отправили. Учитель так и сказал, что я в классе умней всех, по этому, Эйнштейнделю. Или как его там правильно? Короче, по тому мужику, который с портрета всем язык показывает. Он какую-то теорию придумал. Вот, по этой теории я и оказался самым умным в классе. Сигизмунд Карлович, это учителя нашего погоняло, так и сказал, мол, вообще-то, ты, в смысле я, дебил недоразвитый, но по сравнению с остальными, по Эйнштейнделевой теории относительности, умница.

Вот, и выпало мне в город ехать, в ПТУ поступать. Подфартило. Оказалось, что для того чтобы занять достойное место в обществе, необходимо в тюрьме посидеть. Ленин, и тот сидел. А из деревни я никак на зону не попал бы. Там уже давно скрасть нечего. А если где что и обломится, так ведь все воруют. А участковый Васятка, даже если кого и словит, то не сажает, а за магарыч дело заминает и краденые вещи забирает себе. Чтобы улик не было.

А в городе – другое дело. В ПТУ меня почему-то не приняли. Сказали, что надо, как минимум, хотя бы таблицу умножения знать. Не стали разбираться, что когда эту чертову таблицу проходили, меня не было в школе по уважительной причине. Я тогда болел, с отцом на рыбалке или на огороде. Уж не помню. Но, может, оно и к лучшему получилось, что в ПТУ не попал.

Меня тут же ребята приметили. Не мудрено. Меня издалече видно. Два двадцать как-никак. Предложили работу. Ночную. Стал я специалистом по дверям. Открывал любые. Хлипкие они все, какие-то. Разочек пхнешь и готово. А когда стальные попадались, тоже не беда. Вместе с кладкой вылетали. Целехонькие. Их потом опять ставить можно было.

Потом меня арестовали, почему-то. И посадили. Уж не знаю за что. Я на суде пообещал все двери починить. Не помогло. Пять лет отмотал. Зато когда откинулся, меня сразу же старые кореша встретили, приютили. Рассказали, что я оказался офигенным пацаном в натуре. Это потому что на суде ни кого не назвал. А чего называть? Двери-то я ломал.

Опять на работу устроили. Теперь в охранную фирму. Стал я уважаемым человеком без финансовых проблем. Только появимся на рынке с напарником, тут же благодарные торговцы спешат выказать свою несказанную радость по поводу своего спокойствия под нашей охраной. В денежной форме. Новое погоняло мне придумали. До ходки меня все Хренотенью звали, а теперь на иностранный манер кличут. Годзиллой.

Хотел бы я сейчас посмотреть на тех умников из ПТУ. Таблицу умножения им подавай! Да я теперь даже в компьютерах соображаю! Правда, что там куда нажимать и для чего это надо, хрен его знает, но точно в курсах, что когда бейсбольной колотушкой лупишь по компьютерному телевизору, морду надо в сторону отворачивать, чтобы стеклом не пораниться. Приходится и такими вещами заниматься. Чтобы объяснить тем бизнесменам, которые заявили, что не нуждаются в наших охранных услугах, что они не правы.

Ходят слухи, что наш пахан, в смысле директор фирмы, собирается в Думу избираться. Так что скоро буду помощником депутата. А вы говорите, что для того, чтобы в жизни устроиться, блат нужен. Не обязательно. Главное, чтобы голова была на плечах…

Открытое письмо

УВАЖАЕМЫЙ ГОСПОДИН ПРЕЗИДЕНТ!

Не смотря на Вашу занятость, Вы должны выкроить время и издать Указ о легализации матерных слов и выражений. Не подумайте, что я ратую за загрязнение нашего великого, могучего и немного уже опоганенного языка. Наоборот. Простой народ, как матюкался, так и будет. А, вот, интеллигентно-образованные умники, которые думают, что ненормативная лексика – это плохо, теперь являются настоящей угрозой для нашего великого и могучего. Они стали придумывать заменители словам, которые, по их мнению, являются нецензурными. И по этой причине, некоторые понятия и определения стали иметь абсолютно другой смысл.

Так, например, услышав в ответ на вопрос «Где?» – «В Караганде!», думаете кто-нибудь вспоминает о городе? Отнюдь! На ум сразу же приходят низменные мысли… женского пола. И никто никого не посылает в итальянскую Пизу, что было бы логичней. Опять страдает бедная Караганда! А каково жителям несчастного города? Ведь простой народ как матюгался, так и продолжает. И ему не трудно произвести обратную замену. Подозреваю, что в обиходе этих горожан называют вовсе не карагандинцами, а самым непотребным синонимом врача-гинеколога, заканчивающегося на «дюк».

А вы когда-нибудь слышали, чтобы кого-нибудь посылали на помидор? Нет? Я тоже. А, вот, на хрен посылают сплошь и рядом. А ведь и тот, и другой – овощи.

А почему, думаете, благовоспитанные барышни, посмотрев самый безобидный мультфильм, пристыжено краснеют? Да потому что, увидев в последнем титре слово «конец», вспоминают о назаборном синониме.

А слово «имение»? Оно уже давно не означает большой дом с прилегающими землями. Теперь имение – это процесс. Очень интимного характера.

А что стало с понятием любить? Забыты все духовные составляющие этого действа. Уже стали неоднократно проскальзывать выражения «люб твою мать», «любическая сила», «любись-провались» и пр.

Так что, во имя спасения языка, поспешите, господин Президент! Хотя, с Указом я, наверное переборщил. Памятуя вечное пристрастие к перегибам на местах, смею предположить, что после выхода подобного Указа чиновники перестанут принимать справки, не содержащие матерных слов, а в свидетельстве о рождении появятся новые графы, объясняющие в результате какого действа появился на свет новый человек и откуда конкретно он вылез.

Вы лучше матюгнитесь пару раз по телевизору. Этого будет достаточно.

Ожидаемый эффект огромен. И дело не только в возврате некоторым словам своих первоначальных значений.

В отличие от наших заокеанских партнеров, имеющих лишь одно ругательство «фак ю», которое, в зависимости от обстоятельств, гундосо переводится как «твою мать» или «пошел в задницу», наш лексикон намного шире и разнообразней. Великий и могучий на официальном уровне обогатится многоэтажными композициями, отчего станет еще величественнее и могуче. Примеры, зафиксированные на 500 страницах перешлю Вам сразу после обретения незаслуженно репрессированных слов статуса нормативных.

Искренне Ваш филолог-самоучка Любохренов.

Комиссия

Не знаю, как назвать то, что произошло. Но без мистики не обошлось. Представьте: я молодая женщина, почти девушка двадцати с небольшим хвостиком лет, а ко мне подходит Димочка, сын мой родной, и говорит:

– Мама, меня в армию забирают. Завтра врачебная комиссия.

– Ты что-то путаешь, – отвечаю, – по самым смелым расчетам, если судить по моему возрасту, тебе сейчас должно быть максимум пять лет, и то, если бы я тебя еще школьницей родила.

А он открыл банку пива, хлебнул и говорит:

– Я то не против, хоть сейчас в детсад, там такие воспиталки! Только, вот.

И протягивает повестку и свой паспорт. По его документам все сходится, а свои я так припрятала, чтобы кто из гостей случайно не полюбопытствовал, что и сама отыскать не могу. Странно как-то все получается. Если бы не сама рожала и не на моих глазах рос, можно было бы подумать, что подменили. Одно точно: без инопланетян с барабашками тут не обошлось. Очевидное и невероятное. Конечно, с этим полтергейстом разбираться нужно, но потом. Тут более важная проблема. Вооруженные силы, служба в которых так нежданно-негаданно подкралась к моему любимому сыночку.

– Сам-то ты хочешь туда идти?

Он подумал немного и отвечает, так нехотя:

– Хочу…

Переспрашиваю:

– Точно хочешь? – Потому как не услышала я в голосе ни малейшего энтузиазма. – Честно?

– Если честно-честно, то кто ж туда хочет?

– Зачем тогда говоришь, что хочешь?

– Так ведь все равно заберут, а раз сказал, что хочу, то получится, что сам пошел, а не как баран на закланье…

– Ну, насчет все равно, мы еще посмотрим. Что думаешь насчет альтернативной службы?

– Это еще что за фигатень?

– Скажешь, что убеждения тебе не позволяют брать в руки оружие и будешь вместо армии в какой-нибудь больнице работать. Санитаром. Утки за больными выносить, да бабушек немощных от пролежней переворачивать.

Он чуть пивом не захлебнулся от неожиданности.

– Не, – говорит, – я уж лучше служить пойду, там хоть какой шанс выжить имеется.

– Если альтернативная служба из-за твоей брезгливости отпадает, остается только признать тебя негодным по состоянию здоровья. Завтра я иду в поликлинику вместе с тобой. И ни каких возражений.

Утром пошли на комиссию. Благо, врачебный осмотр проходил в обычной больнице, а не в военкомате. Все благодаря военному хирургу. Он в прошлом году одноногого годным признал. Тот за какой-то справкой явился, и как раз во время призывной комиссии. А хирург почему-то страшно обрадовался, расцеловал инвалида, стеганул стакан спирта и объявил его годным к строевой службе. Скандал поднялся, жуткий. Это только потом выяснилось, что доктор не очень-то виноват. Просто у него всегда в глазах двоилось, и все, что он видел, приходилось пополам делить. А тут призывник с двумя ногами вместо четырех. Вот, доктор и решил, что от своего недуга избавился…

Как бы там не было, но с тех пор комиссию проводят в обыкновенной поликлинике независимые доктора. Почти независимые. Если не считать, что у главврача сын призывного возраста.

Первым у нас по списку лор. Ухо-горло-нос, в смысле. Я Димочке сразу наставление:

– Начнет слух проверять, прикидывайся, что совсем ничего не слышишь. Переспрашивай все время. Глядишь, на этом и закончим. Ни к чему нашей могучей родине глухие защитники.

Только мы собрались в кабинет войти, тут медсестра:

– Мамаша, Вам туда не положено.

Глупая. Не понимает, чем рискует. Говорю:

– С вашими положениями мы потом разберемся, а пока отойди с дороги.

Оказалось, она не просто глупая, а сумасшедшая.

– Не пущу, – говорит, – и все тут! Поймите, мамаша, у вас взрослый сын, самостоятельный. Зачем вы его позорите? Посмотрите, как он покраснел от стыда.

– Он не покраснел, а раскраснелся. После сауны. Или ты думаешь, что только у Евдокимова после бани рожа красная? Отхлынь в сторону, последний раз говорю.

Поразвели бездельниц. У каждого доктора своя медсестра. Ни фига не делают, только из кабинета в кабинет шастают, карточки переносят. Словно врачу самому трудно задницу от стула оторвать. Вот и получается, что от медсестер – только вред сплошной. Во-первых, на них тратятся огромные бюджетные средства. А, во-вторых, врачи, вместо того, чтобы пациентами заниматься, друг у дружки геморрой лечат, из-за сидячего образа жизни. Вот кому в армию идти надо. Давно пора перенимать опыт зарубежных государств, в которых женщины-военнослужащие наравне с мужиками терпят все тяготы и лишения. Глядишь, тогда бы и моего малютку трогать не стали бы. Сами посудите, как он при росте всего метр девяносто и ста килограммах веса будет там один, без мамы?

А эта корова не унимается и продолжает «нопасаранить», мол, никто, кому не положено, не пройдет.

– Не пущу, Вас, мамаша. Вы туда пройдете только через мой труп.

– Труп не труп, а далеко ли отсюда травматология или, лучше, реанимация?

– А Вам зачем?

– Мне-то ни к чему, а вот тебе, если сейчас же не пропустишь, обязательно потребуется. У меня с арифметикой туговато было, так что считать ни до трех, ни, тем более, до пяти, я не буду.

Медсестре повезло. Она мне поверила.

Входим в кабинет. Доктор сыну одно ухо заткнул, а в другое шепчет:

– Шестьдесят четыре.

А Димочка, молодец:

– Ась?

Врач другое ухо проверяет:

– Семьдесят два.

– Ась?

Через десять минут эскулап спрашивает у меня:

– Ваш сын глухой?

– С детства, – подтверждаю.

– Ладно, – говорит, – теперь посмотрим горлышко. Открой рот.

Димочка открыл.

– Здесь все нормально. А нос хорошо дышит?

Сын отвечает:

– Отлично.

– Выходит ты слышишь?

– Ась?

Не знаю почему, однако лор признал Димочку годным симулянтом, а меня обманщицей. Но ничего, впереди еще много кабинетов.

Вообще-то, я ненавижу сплетниц. Одно дело, когда с подругами поделяешься последними новостями об общих знакомых и делаешь соответствующие выводы, и совсем другое, когда обо мне разносят невероятные слухи. Но на сей раз, сплетни сыграли благоприятную роль. Та ухо-горло-носовая корова, что пыталась меня не пропустить, разнесла всем своим товаркам, что со мной лучше не связываться. И во все остальные кабинеты я проходила беспрепятственно.

У хирурга Димочка заявил, что у него переломан позвоночник. Я подтвердила:

– В трех местах.

– Это ничего. Я таблеточки выпишу, все пройдет. Ты давай, быстрей показывай! – И уставился горящими глазами сыну в низ живота.

У нас с Димочкой одновременно зародилось подозрение, что хирург имеет небесный оттенок, в смысле, голубой. Мы хором заявили, что больше жалоб нет, и что позвоночник прошел сам собой, и поспешили покинуть опасный кабинет.

У невропатолога сын изобразил падучую, да так талантливо, что даже я залюбовалась и поверила.

Доктор подпрыгнул от счастья.

– Гордитесь, мамаша! Вашего сына ожидает великое будущее! Македонский, Цезарь, да, вообще, все великие полководцы были эпилептиками!

И написал: «Годен!!! Даже очень!!!»

Перед кабинетом психиатра, я провела небольшой инструктаж:

– Я тебе тут болезнь выдумала. Как только я из кабинета выйду, изображай панический ужас. И, главное, помни: у тебя очень маленький «Ай Кью».

– Обижаешь, мама. Ты мой «Ай Кью» последний раз видела, когда меня в детской ванночке купала, а с тех пор он о-го-го, как вырос!

И разулыбался, глупо так. Какой талант пропадает! Ведь отлично знает, что речь идет об интеллектуальном коэффициенте, а как быстро в роль вошел. Ему бы не в армию, а в театральное.

Доктор почему-то решил проявить принципиальность.

– Покиньте, мамаша, помещение. Я должен побеседовать с призывником наедине.

– Знаю я ваши тет-а-теты! От хирурга еле ноги унесли.

– Гм… Мы в курсе проблемы коллеги и стараемся помочь ему. Но здесь вы можете не волноваться. Я – не такой. А если точнее, то, вообще, никакой. В этом смысле. Поотморозил я себе все там… Так что, пожалуйста, выйдите.

– Не выйдет. С этим и пришли. Понимаете, у моего сына странная болезнь. Безмамыфобия. Как меня не видит, так сразу приступ. Вот, полюбуйтесь.

И шасть из кабинета. А Димочка, как заверещит:

– Ой, боюсь, боюсь, боюсь! – И под стол полез, орет оттуда. – Где моя мамка?! Страшно мне!

Я вхожу – сын успокаивается, выхожу – истерика.

Через пятнадцать минут из названия доктора куда-то подевалось «иатр». Только «псих» осталось. Но, зараза, умудрился трясущейся рукой нацарапать: «годен» и с чувством исполненного долга потерял сознание. Надеюсь, очнется и полностью отмороженной головой. Для полного счастья.

Ни с чем мы вышли из поликлиники. Вернее с заключением комиссии о полной пригодности сына к строевой службе. У меня опустились руки, а Димочка, счастливо так, говорит:

– Маман, я знал, что ты у меня класс, но что до такой степени! Оттопырились по полной! Будет теперь, что в армии вспомнить.

И через неделю пополнил славные ряды вооруженных сил. Он даже там умудрился свой талант проявить. Выдумал и воплотил в жизнь новую форму неуставных взаимоотношений. Внуковщиной называется. Собрал таких же как сам, первогодков, и давай дедов гонять. Теперь эти армейские аксакалы от салаг зеленых, как могут, прячутся. А дембеля, вообще от офицеров не отходят. Кому охота домой с расквашенным носом появляться?