Текст книги "ПСС том 7"

Автор книги: Владимир Ленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц)

24 В. И. ЛЕНИН

Комитет должен точно определить, кто состоит его членом. Комитет пополняется кооптацией. Комитет назначает районные группы, заводские подкомитеты, группы такие-то и такие-то (если перечислять желательное, то никогда не кончишь, а перечислять примерно в уставе не к чему; достаточно сообщить в центр об учреждении). Районные группы и подкомитеты учреждают кружки такие-то... Составление такого устава тем менее полезно в настоящее время, что у нас почти нет (во многих местах вовсе нет) общепартийного опыта деятельности различных таких групп и подгрупп, а для выработки такого опыта нужен не устав, а организация партийной, если можно так выразиться, осведомленности: на устав у нас каждая местная организация тратит минимум несколько вечеров. Если бы это время было посвящено каждым по его специальной функции подробному и продуманному отчету о ней перед всей партией,дело бы выиграло во сто крат.

И не потому только бесполезны уставы, что революционная работа не всегда допускает оформленность. Нет, оформленность нужна, и мы должны стараться оформитьвсю работу по мере возможности. И оформленность допустима в гораздо больших размерах, чем это обыкновенно думают, но достижима она не уставами, а только и исключительно (повторяем это еще и еще раз) точным оповещением центра партии: только тогда это будет реальной оформленностью, связанной с реальной ответственностью и (партийной) оглаской. А то кто же у нас не знает, что серьезныеконфликты и разногласия решаются у нас в сущности вовсе не голосованием «по уставу», а борьбой и угрозой «уйти»? Такой внутренней борьбой полна история большинстванаших комитетов за последние 3—4 года партийной жизни. Очень жаль, что борьба эта не была оформлена: она тогда дала бы гораздо более для поучения партии, для опыта наших преемников. Но такаяполезная и необходимая оформленность никакими уставами не создается, а исключительно партийной гласностью.У нас при самодержавии не может быть иного средства и оружия партийной глас-

ПИСЬМО К ТОВАРИЩУ О НАТТТИХ ОРГАНИЗАЦИОННЫХ ЗАДАЧАХ 25

ности, кроме регулярной осведомленности партийного центра.

И только тогда, когда мы научимся широко применять эту гласность, у нас действительно выработается опыт функционирования тех или иных организаций, только на основании такого широкого и многолетнего опыта могут вырабатываться не бумажные уставы.

Написано между 1 ull (14 и 24) сентября 1902 г.

26 В. И. ЛЕНИН

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Редакция «Искры» говорит в № 55, что между ЦК и оппозицией «состоялось соглашение предать забвению» факты, упомянутые в моем «Письме в редакцию «Искры»» («Почему я вышел из редакции «Искры»?») . Это заявление редакции представляет из себя «отписку», поистине уже формалистическую, бюрократическую и канцелярскую (выражаясь прекрасным слогом тов. Аксельрода). На самом деле такого соглашения не было,как прямо заявляет заграничный представитель ЦК в особом листке, выпущенном тотчас после выхода № 55 «Искры» . Такого соглашения и не могло быть,как это должно быть ясно всякому внимательному читателю моего письма, ибо оппозиция отвергла«добрый мир», который был предложен ЦК и который, наверное,включал бы в себе условие предать забвению все то, что достойно забвения. Неужели редакция была так наивна, что, отвергнув мир и начав в № 53 войну против пресловутого бюрократизма,она надеялась на то, что противная сторона умолчит о действительномисточнике этих сказок о бюрократизме?

Редакции очень и очень не понравилось, что я назвал действительный источник этих сказок дрязгами(Literatengezank – дрязги литераторов), Еще бы! Но

См. Сочинения, 4 изд., том 7, стр. 102—108. Ред.

ПИСЬМО К ТОВАРИЩУ О НАТТТИХ ОРГАНИЗАЦИОННЫХ ЗАДАЧАХ 27

ведь наговорить жалких слов по поводу этого действительно неприятного факта не значит еще опровергнуть факт.

Мы позволим себе задать почтеннейшей редакции два вопроса.

Первый вопрос.Отчего это одномукажутся только забавнымисамые яростные обвинения в самодержавии, в робеспьеровском режиме, в совершении переворота, и пр. и пр., а другихкровно обижаетспокойный рассказ о фактах и о фактически требовавшихся генеральских местах? Настолько обижает, что они говорят совсем «никчемуш-ние» речи о «личностях», «моральной тени» и даже «низменных (откуда сие??) мотивах»? Отчего такая разница, – а, друзья мои? Уж не оттого ли, что «место» генерала «низменнее», чем место самодержца?

Второй вопрос.Отчего не объясняет читателям редакция, почемуона (в те далекие времена, когда она принадлежала к оппозиции и на деле была «в меньшинстве») выражала желание предать забвениюнекоторые факты? Не находит ли редакция, что одна уже мысль о желании «предать забвению» принципиальныеразногласия нелепа и не могла прийти в голову ни одному здравомыслящему человеку?

Видите, как вы неловки, мои любезные «политические противники»! Вы хотели уничтожить меня обвинением, что япереношу принципиальный спор в область дрязг, а вместо этого вы подтвердилимое утверждение насчет действительного источника некоторых ваших «разногласий».

Далее. Признавши, по своей неловкости, что дрязги были, редакция не потрудилась объяснить читателям, где, по ее мнению, кончается принципиальное разногласие и где начинаются дрязги. Редакция обходит молчанием, что я в своем письме делаю попытку совершенно точноразграничить область того и другого. Я показываю там, что принципиальное разногласие (далеко не такое глубокое, чтобы вызывать действительное расхождение)обнаружилось по вопросу о § 1 устава и расширилось сближением

28 В. И. ЛЕНИН

искровского меньшинства с неискровскими элементами к концу съезда . Я показываю также, что речи о бюрократизме, формализме и проч. являются прежде всего простым отзвукомбывших после съездадрязг.

Редакция, вероятно, не согласна с такимотграничением «принципиального» и «подлежащего забвению»? Почему же она не потрудилась сообщить своемнение о «правильном» отграничении этих областей? Не потому ли, что эти области не размежевались еще (и не могут быть размежеваны) в ее сознании?

По фельетону уважаемого товарища Аксельрода в том же № 55 «Искры» читатели могут судить, к чему приводит эта... неразборчивость и во что превращается наш Центральный партийный орган. О наших спорах по вопросу о § 1 устава тов. Аксельрод не говорит пи словапо существу, ограничиваясь абсолютно непонятными для небывшего на съезде человека намеками на «периферийные общества». Тов. Аксельрод забыл, вероятно, как долго и обстоятельно спорили мы о § 1! зато тов. Аксельрод создал себе «теорию», по которой «большинство искровцев, явившихся на съезд, проникнуто было убеждением, что их главной задачей является... вести борьбу с внутренними врагами». «Перед этой миссией» для большинства «стушевывалась (по твердому убеждению уважаемого тов. Аксельрода) предстоящая положительная задача». «Перспектива положительной работы отодвигается в туманную даль неопределенного будущего»; перед партией стоит более неотложная «военная задача усмирения внутренних врагов». И тов. Аксельрод не находит слов, чтобы клеймить этот «бюрократический (или механический) централизм», эти «якобинские» (!!?) планы, этих «дезорганизаторов», которые кого-то «теснят и третируют, как крамольников».

Кстати. Обращаю внимание редакции, что моя брошюра выходит с «установленным заголовком». Как убежденный централист, я подчиняюсь «принципиальным» указаниям нашего ЦО, открывшего в №55 отдел обзора партийных изданий с точки зрения «заголовков» (во имя борьбы с формализмом).

ПИСЬМО К ТОВАРИЩУ О НАТТТИХ ОРГАНИЗАЦИОННЫХ ЗАДАЧАХ 29

Чтобы показать, какова истинная ценность этой теории, – вернее, этих обвинений большинства съезда в дезорганизаторских тенденциях теснить (воображаемую,должно быть) крамолу и в игнорировании положительной работы, мне достаточно будет напомнить забывчивому тов. Аксельроду один(для начала один) маленький факт. 6-го октября 1903 г. после многократных увещаний членов меньшинства о нелепости и дезорганизующем характере их бойкота, мы с Плехановым официальнопригласили «крамольных» литераторов (и тов. Аксельрода в том числе) взяться за положительную работу, официально заявили им, что отказ от этой работы равно неразумен и с точки зрения личного раздражения и с точки зрения тех или иных разногласий (для изложения которых мы открываемстраницы наших изданий) .

Тов. Аксельрод забыл об этом. Он забыл, что ответил тогда решительным отказом без всяких объяснений причин. Он забыл, что для него тогда, в эти давно прошедшие времена, «положительная работа отодвигалась в туманную даль неопределенного будущего», каковое будущее только 26 ноября 1903 года стало желанным настоящим .

Тов. Аксельрод не только «забыл» это, но и желал бы вообще «предать забвению» подобные «личности», не так ли?

Указывать меньшинству на то, что оно целые месяцыдезорганизовывало партию, забрасывало положительную работу, отвлекало своими дрязгами тьму силу ЦК, это «личности», это значит набрасывать моральную тень, это значит сводить борьбу тенденций на уровень дрязги. Этому не место на страницах ЦО.

А обвинять большинство партийного съезда в том, что оно смело тратить время на увещания «крамольников», что оно дезорганизовало партию борьбой с (воображаемыми)дезорганизаторами – это принципиальные разногласия, для коих надо «приберечь» столбцы «Искры». Не так ли, уважаемый тов. Аксельрод?

См. Сочинения, 4 изд., том 7, стр. 326. Ред.

30 В. И. ЛЕНИН

Может быть, оглянувшись вокруг себя, тов. Аксельрод найдет и в настоящее время немало примеров тому, как «положительная работа» и для практиков меньшинства отодвигается в туманную даль тоже желанного, но все еще неопределенного будущего?

Нет, знаете, выгоднее было бы вам не затрагивать вовсе вопроса об отношении большинства и меньшинства к положительной работе! Выгоднее бы не напоминать о

г 10

том, о чем говорит, например, один заводский рабочий города —ва в следующем письме ко мне:

«Дорогой товарищ!

В последнее время, т. е. после второго съезда партии, нам объявили, что ЦК не был выбран съездом единодушно, что съезд раскололся на две части по вопросу об отношениях Центрального Органа к Центральному Комитету и образовалось так называемое большинство и меньшинство. Все это, как тяжелый камень, обрушилось на нашу голову и придавило нас всей своей тяжестью, потому что самый вопрос об отношении ЦО к ЦК был для нас неожиданною новостью: ведь до самого съезда он но только не возбуждался ни в каких кружках и собраниях, но, насколько мне помнится, его обходили молчанием и в литературе. Вот это самое замалчивание его до съезда мне непонятно. Если предположить, что его совсем не существовало, то нужно признать, что товарищи, клавшие все свои силы на объединение партии, не представляли себе ясно ее организации, т. е. ее устройства. Но второе совершенно невозможно, потому что вопрос, расколовший теперь партию, ясно показал, что взгляд на устройство партии был и был не у всех одинаков. А если это так, то почему его скрывали? Это первое. А второе – самый этот вопрос, когда приходится его решать, то я ставлю себе такой вопрос: какое устройство партии обеспечит ее ортодоксальное направление, и тут же рядом с ним у меня является мысль, что кроме устройства партии важен состав ее вождей, т. е. если они ортодоксы, то и направление партии ортодоксальное, если – оппортунисты, то и партия такая же. Теперь, имея такие предположения и зная состав вождей партии, я безусловно высказываюсь за преобладание ЦО над ЦК в идейном руководстве партией. Высказаться за это еще больше заставляет русская действительность: как бы ни был ЦК ортодоксален, но он, находясь в России, не может быть застрахован от провала, а следовательно, и от потери ортодоксальности помимо своей воли, так как преемники не всегда-то соответствуют тем, кого они замещают. Кому из товарищей, работающих хоть немного в комитетах, не знакомы такие явления, что самый лучший комитет в силу одной из многих случайностей заменяется плохим и обратно. Совсем не то с ЦО: он стоит в иных условиях

ПИСЬМО К ТОВАРИЩУ О НАТТТИХ ОРГАНИЗАЦИОННЫХ ЗАДАЧАХ 31

(принимая во внимание, что ЦО будет находиться за границей), которые обеспечивают ему более долговременное существование, а следовательно, и возможность приготовить себе достойных преемников. Но я не знаю, товарищ, можно ли решать этот вопрос раз навсегда, т. е. или чтоб всегда преобладал ЦО над ЦК или – ЦК над ЦО. Я думаю, что нельзя. Возьмем такое положение: вдруг состав ЦО изменился и из ортодоксального сделался оппортунистическим, как, например, «Вперед» в Германии; ну можно ли тогда дать ему преобладание в идейном руководстве? что бы стали делать мы, воспитанные в ортодоксальном духе, неужели должны бы соглашаться с ним? Нет, наша обязанность была бы отнять у него право на преобладание и передать его в руки другого учреждения, и если бы этого не было сделано по какому-нибудь поводу, все равно будь то партийная дисциплина или еще что-нибудь, то все мы достойны бы были названия изменников рабочему социал-демократическому движению. Так я смотрю на это и никак не могу согласиться с решением раз навсегда, как это делают некоторые товарищи.

Теперь мне совсем непонятна та борьба, которая ведется теперь между большинством и меньшинством, и нам очень многим она кажется неправильной. Ну, скажите, товарищ! Естественно ли такое положение, когда все силы кладутся на разъезды по комитетам за тем только, чтобы поговорить о большинстве и меньшинстве. Я, право, не знаю. Неужели этот вопрос настолько важен, чтобы ему отдавать все силы и из-за него смотрели друг на друга, чуть ли как не на врага? И на самом деле так выходит, что если комитет подобран, предположим, из одного лагеря, то из другого туда уже никто не попадет, несмотря на всю свою пригодность для работы, даже если хотите, он не попадет и тогда, когда он необходим для работы, когда последняя много теряет от его отсутствия. Этим, конечно, я не хочу сказать, чтобы совсем бросили борьбу из-за этого вопроса: вовсе нет, только, по-моему, она должна носить другой характер, и из-за нее мы не должны забывать главной своей задачи, а именно пропаганды в массе социал-демократических идей, потому что, забывая это, мы тем самым обессиливаем нашу партию. Я не знаю, честно ли это, но когда приходилось видеть, что интересы дела топтались в грязь и совершенно забывались, то я называю всех их политическими интриганами. Как-то больно становилось и страшно за самое дело, когда видишь, что люди, стоящие во главе его, заняты чем-то другим. Глядя на это, думаешь: неужели наша партия осуждена на вечные расколы из-за таких мелочей, неужели мы неспособны в одно и то же время вести внутреннюю борьбу совместно с внешней. Для чего же тогда устраиваются съезды, когда их постановления не принимаются во внимание и каждый делает, что ему вздумается, оправдываясь тем, что съезд, мол, неправильно решил, ЦК недееспособен и т. д. И это делают те, которые до съезда все время кричали про централизацию, про партийную дисциплину и проч., а теперь как будто

32 В. И. ЛЕНИН

хотят показать, что дисциплина нужна только простым смертным, а не им, людям верха. Они, должно быть, позабыли, что их пример страшно развращает малоопытных товарищей, уже теперь слышится снова среди рабочих недовольство интеллигенцией, которая из-за раздоров между собою забывает их, уже теперь более горячие опускают руки, не зная, что делать. Пока что, а вся централизованная постановка дела теперь является пустым звуком. Остается только надеяться, что в будущем все изменится к лучшему».

Написано в январе 1904 г.

33

О ДЕМОНСТРАЦИЯХ ^П

Нам кажется, что автор письма ставит вопрос несколько чересчур прямолинейно и недооценивает значение организованности демонстраций. В этом главном деле мы еще сделали мало, и на организацию надо направить прежде всего и больше всего сил. Пока у нас нет крепко сплоченных революционных организаций, способных двинуть несколько отрядов отборного народа для руководства всеми сторонами демонстрации, – до тех пор неудачи неизбежны. А раз такая организация сложится и на процессе самой работы, на ряде опытов, укрепится, – тогда она (и только она) сможет решить вопрос, когда и как надо вооружаться, когда и как надо пускать в ход оружие. Эта организация должна будет серьезно поработать и над увеличением «быстроты мобилизации» (очень важное обстоятельство, совершенно основательно подчеркиваемое автором письма), и над увеличением числа активных демонстрантов, и над подготовкой распорядителей, и над расширением агитации в массе, и над привлечением «толпы любопытных» к участию «в деле», и над «совращением» войска. Именно потому, что такой шаг, как переход к вооруженной уличной борьбе, «жесток» и что он «рано или поздно неизбежен», – делать его может и должна лишь крепкая революционная организация, непосредственноруководящая движением.

Написано в октябре, позднее Печатается по рукописи

б (19), 1902 г.

Впервые напечатано в 1946 г.

в 4 издании Сочинений

В. И. Ленина, том б

34

ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА И ПОЛИТИКАНСТВО

Внутреннюю политику русского правительства всего меньше, кажется, можно упрекнуть в настоящий момент в недостатке решительности и определенности. Борьба с внутренним врагом в полном разгаре. Вряд ли когда-нибудь в прошлом бывали до такой степени переполнены арестованными крепости, замки, тюрьмы, особые помещения при полицейских частях и даже временно превращенные в тюрьмы частные дома и квартиры. Нет места, чтобы поместить всех хватаемых, нет возможности, без снаряжения экстраординарных «экспедиций», пересылать в Сибирь с обычными «транспортами» всех ссылаемых, нет сил и средств поставить в одинаковый режим всех заключенных, которых особенно возмущает и толкает на протесты, борьбу и голодовки полный произвол растерявшихся и самодурствующих местных властей. А высшие власти, предоставляя мелким сошкам разделываться с пойманными уже внутренними врагами, усердно продолжают работать над «улучшением» и реорганизацией полиции в целях дальнейшей борьбы с корнями и нитями. Это – прямая и настоящая война, которую все большие и большие массы русских обывателей не только наблюдают, но и ощущают более или менее непосредственно. За авангардом летучих отрядов полиции и жандармерии медленно, но неуклонно движется и тяжелая законодательная махина. Возьмите законы последнего месяца, – и вам прежде всего бросятся в глаза новые указы, добивающие последние

ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА И ПОЛИТИКАНСТВО 35

остатки финляндских свобод, да еще, пожалуй, обширный закон о дворянских кассах взаимопомощи. Первое из этих мероприятий совершенно подрывает самостоятельность финляндских судов и сената, давая возможность генерал-губернатору все знать, все ведать, т. е. фактически превращая Финляндию в одну из многих бесправных и униженных русских провинций. Отныне – замечает полицейски-официальная «Финляндская Газета» ¹²– есть надежда на «гармоническую» деятельность всех местных учреждений... Не знаю уже, злорадная ли это насмешка над получившим самый подлый и самый решительный удар безоружным неприятелем или елейное пустословие в духе Иудушки Головлева.

Второй из названных законов – новое детище того самого Особого совещания по делам дворянского сословия, которое уже одарило отечество разграблением сибирских земель («насаждение поместного землевладения в Сибири») ¹³. Во время жестокого торгово-промышленного кризиса и полного обнищания деревни, когда голодают, недоедают и бедствуют миллионы рабочих и крестьян, нельзя себе и представить, разумеется, лучшего употребления народных денег, как на подачки несчастным гг. дворянам-землевладельцам. Правительство даст на каждую дворянскую кассу взаимопомощи, во-первых, единовременно известную сумму («по усмотрению государя-императора»!), а во-вторых, в течение десяти лет будет давать по стольку же, сколько будут собирать и сами местные дворяне. Касса будет помогать тем, кто затрудняется платить проценты по долгам. Гг. дворяне могут без стеснений делать займы, когда указан такой легкий путь брать на уплату деньги из народного кармана.

И как бы нарочно для подведения итогов этой политике травли, насилия и грабежа, для ее обобщения и освящения явились царские речи к дворянам, земцам, крестьянам и рабочим (в Курске и С.-Петербурге). Дворян царь благодарил за службу ему, службу «не за страх, а за совесть», и обещал непрестанные заботы об укреплении поместного землевладения, «которое

36 В. И. ЛЕНИН

составляет исконный оплот порядка и нравственной силы России». Земцам царь ровно ни слова не сказал ни об оплоте, ни о нравственной силе России, ни о службе не за страх, а за совесть. Он объявил им коротко и ясно, что их «призвание – местное устроительство в области хозяйственных нужд» и что только памятуя об этом, только выполняя успешно это призвание, они могут быть уверены в его благоволении. Это был вполне определенный ответ на конституционные поползновения земцев, это было прямое предостережение (или, вернее, вызов) им, угроза отнятием «благоволения» в случае малейшего выхода за пределы «местного устроительства в области хозяйственных нужд».

Далее, крестьянам царь уже прямо выражал порицание за «беспорядки» и «разграбление экономии», назвав зверское избиение и истязание восставших от голода и отчаяния мужиков «заслуженным наказанием» и напомнив слова Александра III, повелевавшего «слушаться предводителей дворянства». Наконец, рабочим царь говорил не больше и не меньше, как «о врагах», еговрагах, которые должны быть и врагами рабочих.

Итак, дворяне – верные слуги и исконный оплот порядка. Земцы (или земские дворяне?) – заслуживают предостережения. Крестьяне – порицания и приказа слушаться дворян. Рабочим ребром ставится вопрос о врагах.Поучительные речи. Поучительно сопоставление их, и очень было бы желательно, чтобы посредством прокламаций, листков, бесед в кружках и. на собраниях возможно большее количество народа было ознакомлено и с точным текстом и с настоящим значением этих речей. Простые пояснительные замечания к тексту этих речей могли бы послужить великолепным материалом для агитации среди самой темной части самых неразвитых слоев рабочего класса, мелких торговцев и промышленников, а также крестьянства. Но не только «темному» народу, а и многим просвещенным и образованным русским обывателям не мешало бы хорошенько вдуматься в царские речи, – особенно обывателям из числа либералов вообще и земцев

ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА И ПОЛИТИКАНСТВО 37

в особенности. Не часто приходится слышать из уст коронованных особ такое определенное признание, подтверждение и объявление войны внутренней: войны разных классов населения, войны с внутренними врагами. И открытое признание войны – весьма хорошее средство против всех и всяческих видов политиканства, т. е. попыток затушевать, обойти, затушить войну или попыток сузить и измельчить ее характер.

Политиканство, о котором мы говорим, проявляется и со стороны правительства, и со стороны оппозиции мирной, и даже иногда со стороны революционеров (правда, в последнем случае в особой форме, не похожей на предыдущие). Со стороны правительства это – сознательное заигрывание, подкуп и развращение, одним словом, система, получившая название «зубатовщины» ¹⁴. Обещание более или менее широких реформ, действительная готовность осуществить крохотную частичку обещанного и требование за это отказаться от борьбы политической, – вот в чем суть зубатовщины. Теперь даже кое-кто из земцев видит уже, что разговоры министра внутренних дел г. Плеве с г. Д. Н. Шиповым (председатель Московской земской управы) есть начало «зубатовщины земской». Плеве обещает «более благоприятно» относиться к земству (ср. «Освобождение» ¹⁵№ 7), обещает созвать в начале будущего года совещание из председателей земских управ для «разрешения всех вопросов относительно постановки земских учреждений», требуя за это, чтобы земцы «не говорили ничего о представительстве в высших правительственных учреждениях». Казалось бы, дело яснее ясного: обещание самое неопределенное, а требование таково, что при исполнении его земские вожделения становятся неосуществимыми. Против этого политического обмана, фокусничества и разврата может быть только одно средство: беспощадное разоблачение фокусников и решительная политическая (т. е., по русским условиям, революционная)борьба с полицейским самодержавием. Наши же земцы, насколько можно судить по «Освобождению», оказываются еще не на высоте этой задачи. На политиканство они отвечают

38 В. И. ЛЕНИН

политиканством, их орган проявляет полную неустойчивость. В № 7 «Осв.» вы видите эту неустойчивость особенно наглядно благодаря тому, что высказывается по данному вопросу не только редакция, но и некоторые сотрудники, с которыми редакция более или менее несогласна. В передовой редакционной статье то мнение, что обещания Плеве есть ловушка и зубатовщина, приводится лишь как мнение некоторых земцев, причем рядом с ним сообщается и мнение других земцев, которые «склонны последовать указаниям г. министра» (!!). Редакция далека от мысли поднять поход против земской зубатовщины. Она предостерегала земцев от «уступок» правительству (в №№ 5 и 6), но она не выступает с решительным осуждением г. Шилова и К°, которые послушались советов старой полицейской лисы и выкинули из программы весеннего земского съезда 4-й пункт (указывавший на необходимость выборных земских деятелей для пополнения состава Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности). Редакция делает в передовой статье не тот вывод, что земство унижено согласием части земцев на подлые приманки полиции, а тот вывод, что самый факт переговоров правительства с земством «доказывает, что земство уже и теперь есть «представительство»» (!!) и что обещанный г. Плеве «съезд» (г. Плеве говорил, кажется, только о «совещании»?) «во всяком случае желателен», ибо он «не может не внести ясности в отношения между земством и правительством». Редакция «твердо уверена, что земские деятели сумеют заявить себя на нем тем, чем они должны быть – представителями населения, а не подручными министров по хозяйственной части». Если судить только на основании одной передовой редакционной статьи, то надо, наоборот, быть твердо уверенным в том, что земцы окажутся опять «подручными» полицейского ведомства, как оказались г. Шипов и К° (пока их не оттеснит или не видоизменит другое земское течение).

От политиканства передовой статьи с удовольствием отдыхаешь на дальнейших статьях сотрудников: г. Антона Старицкого и еще более земского гласного г. Т.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА И ПОЛИТИКАНСТВО 39

Первый называет поступок г. Шилова и К° «ложным шагом», советует земцам «не спешить учесть свое первородство в виде какого-то съезда, который оформит г. Плеве», советует не идти на приманку и не политиканить. Редакция делает примечание: «мы в общем согласны с автором статьи», очевидно находя, что в частности нельзя так односторонне осуждать политиканство .

Второй сотрудник прямо уже восстает против всей позиции «Освобождения», нападая на незаконченность и нерешительность, осуждая такие фальшивые фразы, как ссылка на «народную анархию», заявляя, что «нельзя довольствоваться полумерами, что необходимо решиться идти до конца», что «необходимо покончить с рабскими полумерами легальной оппозиции...», «не останавливаясь перед жертвами», что, «не став революционерами, мы (земцы) не сможем сделать существенного вклада в дело политического освобождения России». От всей души приветствуем эти честные и твердые речи г. земского гласного и усиленно советуем ознакомиться с ними всем, кто интересуется разбираемым вопросом. Г. земский гласный всецелоподтверждает данную нами в «Искре» оценку программы «Освобождения» . Больше того: его статья доказывает не только правильность нашей точки зрения, но и целесообразность нашего резкого изобличения половинчатости либерализма. Оказывается, что и в самой земской среде есть люди, которым претит всякое виляние и которых мы особенно должны стараться поддержать беспощадной критикой этого виляния с нашей точки зрения.

Редактор «Освобождения», конечно, не согласен с г. земским гласным Т. и – почтительно, но твердо – заявляет: «на многое мы смотрим иначе...». Еще бы! И каковы же возражения редакции? – Они сводятся

В только что полученном № 8 «Освобождения» мы видим уже более решительное осуждение политиканства и ложного шага г. Шилова. В добрый час! Может быть, случай с сим почтенным деятелем побудит редакцию поискать корней «политиканства» в основных ее взглядах на отношение либерализма и революционных направлений?

40 В. И. ЛЕНИН

все к двум главным пунктам: во-1-х, г. Струве «принципиально» предпочитает мирные пути в отличие, по его мнению, от некоторых революционеров; во-2-х, этих последних он обвиняет в недостатке терпимости. Рассмотрим эти возражения.

В статье «По поводу одного упрека» г. Струве (статья подписана: Ред.) цитирует мою статью в № 2—3 «Зари» ¹⁷(«Гонители земства и Аннибалы либерализма»). Ему особенно не понравились, разумеется, слова: «если бы народ хоть раз хорошенько проучил правительство», то это имело бы «гигантское историческое значение» . Г-н Струве, видите ли, решительно и безусловно не согласен с тем, что насильственная революция предпочтительнее мирной реформы. Самые решительные русские революционеры, говорит он, принципиально предпочитали мирный путь, и этой славной традиции не заглушить никакими доктринами.

Трудно себе представить что-либо более фальшивое и вымученное, чем это рассуждение. Неужели г. Струве не понимает, что восставший раб вправе говорить о предпочтительности мира с рабовладельцем, а раб, отказывающийся от восстания, впадает в позорную фальшь, повторяя те же слова? «Элементы революции в России еще, к сожалению или к счастью,не созрели», – говорит г. Струве, и эти слова «к счастью» выдают его с головой.

А насчет славных традиций революционной мысли лучше уже г. Струве помалкивать. Нам достаточно указать на знаменитые заключительные слова «Коммунистического манифеста» ¹⁸. Нам достаточно напомнить, что тридцать лет спустя после «Манифеста», когда немецкие рабочие были лишены частички тех прав, которых никогда не было у русского народа, Энгельс дал такую отповедь Дюрингу:

«Для г. Дюринга насилие есть нечто абсолютно злое. Первый акт насилия был, по его мнению, грехопадением. Вся его доктрина есть нытье по поводу того, что этот акт насилия запятнал первородным грехом всю

См. Сочинения, 5 изд., том 5, стр. 61. Ред.