Текст книги "Котовский"
Автор книги: Владимир Шмерлинг
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Глава вторая
С НАРОДОМ
Штаб 2 кавалерийского корпуса имени Совнаркома УССР помещался в городе Умани.
Котовский жил на окраине города, в Пролетарском переулке. Он занимал небольшой особняк, принадлежавший раньше уездному воинскому начальнику. Когда этот дом был отведен Котовскому, он застал в нем вдову царского генерала, разбитую параличом. Командир настоял, чтобы эту старуху оставили в доме, – пусть в покое доживает свой век.
В большой светлой, обклеенной серебристо-серыми обоями комнате Котовский устроил свой домашний рабочий кабинет. На одной из стен висела огромная карта Европейской России.
Рабочий день командира корпуса начинался, обычно, летом в пять часов утра, зимой – в шесть.
В кабинете, за ширмой, стояла большая эмалированная ванна и кувшин. Среднее окно в кабинете, у письменного стола, не замазывалось на зиму. Котовский делал гимнастику при открытом окне, а потом обливал себя водой и докрасна растирал грудь мохнатым полотенцем.
Командир корпуса старался уплотнить свой рабочий день, но как бы он ни был занят, он никогда не забывал физкультуру. Вот распорядок дня, которого он старался придерживаться:
Подъем 5 ч.
Гимнастика и тренировка 6 ч. 30 м.
Завтрак – до 7 ч.
Занятия – до 10 ч.
Тренировка 10 ч. 30 м.
Занятия – до 13 ч. 30 м.
Тренировка 14 ч.
Занятия 15 ч. 30 м.
Тренировка 16 ч.
Обед 17 ч.
Занятия 21 ч.
Гимнастика и тренировка 22 ч. 30 м.
Сон с 23 часов.
Шагая по кабинету, Котовский часто останавливался у окна, выходившего в сад, и смотрел вдаль.
За деревьями виднелись поля и полотно железной дороги. Он любил провожать взглядом удалявшийся поезд.
В одном из своих дневников он оставил запись: «Сила уединения очень важна». Уединение нужно было ему для того, чтобы собраться с мыслями. Замкнутость была чужда ему с первых шагов его сознательной жизни.
Он жил в Умани, а его «линия фронта» охватывала сотни верст – молдавские села, в которых строились новые кирпичные здания школ-семилеток, Ободовскую коммуну и Бердичев, Тульчин и Бершадь…
На письменном столе, покрытом темно-зеленым сукном, стояла гипсовая фигура В. И. Ленина во весь рост и черный бюст К. Маркса.
Садясь утром за письменный стол, Котовский старался заранее распланировать начинавшийся день. Он заносил на листок блокнота вопросы, которые должен был разрешить за день.
Вот одна из таких записей: «Проверить ход контрактации свеклы». «В президиуме Горсовета поставить вопрос о восстановлении кирпичного завода в городе». «Расследовать жалобу крестьянина на неправильные действия сельсовета». «Об агрономической школе»…
Котовский недолго оставался в одиночестве. В городе знали, что его легче всего застать дома в утренние часы.
К нему приходили агрономы, работники Уманского горсовета, инженеры и: ветеринары. Все они с любовью и гордостью говорили о нем: «Наш Котовский».
Григорий Иванович всех внимательно выслушивал. Никого не отпускал он от себя неудовлетворенным или недоумевающим… Если же в чем отказывал, то всегда объяснял причину.
К Котовскому обращались, как к командиру корпуса, как к представителю советской власти – члену ЦИКа СССР и ВУЦИКа, как к другу и советнику. Люди тянулись к нему; с первой же встречи он располагал к себе, ему доверяли, его любили.
В мелочах и в крупном он проявлял большую чуткость к людям.
Григорий Иванович принимал живейшее участие в общественной жизни Умани. Он интересовался благоустройством города, мечтал электрифицировать всю Уманщину, учил торговать уманских кооператоров.
По инициативе Котовского в городе был выстроен образцовый стадион и ряд гимнастических залов.
Однажды на этом стадионе выступили приехавшие в Умань борцы-профессионалы. Григорий Иванович не выдержал и вступил с одним из борцов в единоборство. Эта встреча принесла ему победу. Уже тогда все в городе называли этот стадион «Стадионом Котовского».
Командир корпуса часто собирал местных физкультурников и давал им методические указания. Не оставлял он в покое и ответственных партийных и советских работников. Не раз, бывало, шел он рано утром по улицам, стучал в окна и будил многих городских работников. Он звал их за собой и заставлял вместе с командирами делать утреннюю зарядку.
Бывали дни, когда сотни людей на открытом воздухе делали вместе с Котовским утреннюю зарядку.
В городе знали, что если долгое время по утрам не раздается характерный, настойчивый стук в окна, – значит командира корпуса нет в Умани.
После занятий в штабе Котовский возвращался домой. Он часто приводил с собой самых разных людей: студентов, рабфаковцев, стариков и беспризорных.
…Наступало время обеда. Это был самый оживленный час в семье Котовского. За столом собирались командиры, приезжавшие в Умань из дивизий в командировку, ординарцы и так называемые «переселенцы» – старые бойцы, приезжавшие по разным делам к Котовскому. Ели из тарелок, котелков, мисок; посуды обычно не хватало.
Какие только разговоры и диспуты ни разгорались во время обеда!
Григорий Иванович ел свою любимую мамалыгу, борщ с перцем, пампушки с чесноком и беседовал со всеми одновременно, всех вовлекая в разговор.
После обеда он обычно возился с сыном. Котовский удивлялся способностям своего мальчугана, который уже в два года знал азбуку и запоминал названия частей локомобиля и других механических игрушек, которые отец привозил ему из Москвы, Харькова, Киева…
О рождении сына Григорий Иванович узнал, когда был в Москве. Он смущенно принимал поздравления, а сам все думал: «Какой же у меня сын?». Он рвался поскорее домой – в Умань. Из Киева до Умани из-за снежных заносов не ходили поезда.
Котовский выехал на дрезине.
И вот он тихо вошел в свою квартиру, словно боясь кого-нибудь разбудить. Ольга Петровна протянула ему сына. Котовский бережно взял мальчика. Он долго вглядывался в черты ребенка.
– Какое же дать ему имя? – спросил он жену.
Котовский задумался. Он долго шагал взад и вперед по комнате, подходил к окну, смотрел на видневшееся полотно железной дороги и на далекое поле, заметенное снегом.
Наконец, остановился и сказал:
– Назовем его Григорием. Если какому-нибудь бандиту удастся прикончить меня, – пусть не радуется, будет второй Григорий Котовский. Ты сумеешь его воспитать.
С этого дня стало в семье два Григория – Гриша большой и Гришутка маленький.
В личном быту Котовский был удивительно скромен.
Котовский сурово отзывался о тех, кто слишком много энергии уделял устройству своих личных удобств.
– Если жить только для себя, так вообще не стоит жить, – говорил он.
На партийных собраниях и в личных беседах Котовский всегда подчеркивал, что коммунисты во всем должны быть примером для беспартийных и для подрастающей смены.
«Он ведет образ жизни настоящего коммуниста», – это было высшей похвалой в его устах.
По вечерам Котовский много часов проводил за книгами и оперативными картами.
Каждый раз, приезжая из Москвы и Харькова, он привозил с собой чемоданы, набитые книгами. Его знали все московские букинисты. Он часами ходил у Лубянской стены, где в те годы шла торговля книгами в развалку, и подбирал литературу по всевозможным отраслям знания, собирал все то, что относилось к механизации сельского хозяйства, к сахароварению, к ветеринарии. Вместительная этажерка в его кабинете была заполнена политической и военной литературой.
Как-то на фронте Котовский выступил перед красноармейцами с докладом о Парижской Коммуне. Тогда у него под руками был только листок из отрывного календаря с самыми краткими сведениями. Теперь же он конспектировал сочинения Ленина и Сталина, подбирал литературу о Парижской Коммуне, изучал «Капитал» Карла Маркса; с увлечением читал речи Жореса…
Алексей Максимович Горький был любимым писателем Котовского. Котовский любил романы Виктора Гюго и зачитывался Жюль Верном. Всем своим друзьям он советовал прочитать «Аэлиту» Алексея Толстого, а в Московском Художественном театре обязательно посмотреть «Смерть Пазухина». Из актеров он особенно любил за великолепный талант и за жизнерадостность Степана Кузнецова, который одинаково блестяще исполнял роль Хлестакова и городничего.
Мысли, возникавшие во время чтения, Котовский заносил в записные книжки. Выписки из книг о коневодстве и по истории кавалерии чередуются в них с пословицами, записями своих мыслей и наблюдений над людьми; наряду с агрономическими заметками о севообороте и сельскохозяйственных машинах, в записных книжках Котовского немало и таких пометок: «Хотеть – значит мочь». «Настойчивость к намеченной цели». «Никогда не думай о двух вещах сразу».
Котовский предъявлял к самому себе самые строгие требования. Он считал, что над своим характером человек должен работать всю жизнь. Григорий Иванович не стеснялся открыто признавать свои ошибки. Однажды, получив неправильную информацию, он, в присутствии других, сердито распек командиров 3 Бессарабской дивизии. Когда же узнал, что был введен в заблуждение и что командиры не виноваты, он не мог успокоиться до тех пор, пока срочно не вызвал к себе всех присутствовавших во время этого разговора и публично не извинился перед теми, в отношении кого был несправедлив.
Каждый свой шаг, каждый свой поступок Котовский расценивал с точки зрения того, как его действия отвечают тем высоким требованиям, которые предъявляет партия каждому своему члену.
В годы гражданской войны Котовский мечтал о днях мирной жизни. Еще в 1920 году он писал жене: «Мысль о тебе, и мне снова становится хорошо и тепло на душе. Сердце начинает радостно биться. Ведь мы будем с тобой еще счастливы сильно, сильно, моя любимая, родная».
Это счастье наступило. Григорий Иванович ценил в жене друга и товарища. Глядя вместе с Ольгой Петровной на своего первенца, он говорил: «Ты поможешь мне воспитать из него достойного, настоящего коммуниста».
Отдавая себя целиком созданию образцового боеспособного корпуса, Котовский всю свою деятельность рассматривал как подготовку к грядущим жестоким боям.
* * *
Каждое утро в адрес Котовского приходили десятки писем. Ему писали демобилизованные красноармейцы, знакомые и незнакомые люди. Они называли его дорогим отцом.
«Дорогой наш товарищ командир! Я юношей оторван от родной семьи. Николай кровавый угнал меня на ту кровавую бойню, которая была затеяна для наживы капитала, но из этой войны мне удалось выйти живым. Не бросая оружия, я вступил в ряды Красной Армии. Это было в 1918 году, это было в тяжелую эпоху, когда наша революция была на краю гибели, когда на нас надвигались темные тучи, когда вихри враждебные веяли над нами. И тогда я поклялся держать крепко в руках оружие, с которым я недавно расстался, то есть 14 января сего года. Когда мы покончили войну с нашими врагами, стали сокращать нас – старых бойцов. Не знаю, чем заняться в этой жизни. Возьмите служить меня обратно или дайте наставление… Пишу Вам, своему командиру и от Вас надеюсь получить помощь.
Демобилизованный красноармеец пульэскадрона Малахов Ф. В.».
«Дорогой тов. Котовский! Покорнейше благодарю за то, что Вы меня не забываете и послали десять рублей. Я их получил и благодарю Вас за этот подарок. Я сейчас нахожусь в больнице, лечу свои раны. У меня открылись два ранения, хотели вытащить пулю с левой стороны живота, но еще не вынули… Я пишу Вам, лежа на койке, и только думаю о Вас… Я поступил в Ваш отряд еще около станций Новосавицкой и Кучурганы в 1918 году. Уже сколько лет я из дому. Мирной жизни не видел, все время был на позиции, а сейчас демобилизовался… Товарищ Котовский, жду Вашего приказа – что мне делать дальше?
Иван Колистратович Осипов».
«Здравствуйте, дорогой отец наш, Григорий Иванович!
Вы читаете письмо от Забудько, Николая Ивановича. Я бывший Командир вверенного Вам корпуса. От швали, которую мы разбили, остались только рожки да ножки. Товарищ начальник! Вы сами знаете, что я был у Вас примером. Я был у Вас комвзводом. Возьмите меня обратно к себе, чтобы научиться быть таким артиллеристом, как был наш погибший папаша Просвирин… Хочу умереть около Вас за трудящийся народ и вернуться в корпус. А пока до свидания. Желаю Вам всего хорошего. Поклон мамаше – Ольге Петровне».
После демобилизации бойцам-бессарабцам некуда было возвращаться, их дома остались на правой стороне Днестра. У большинства из них не было никакой специальности. Многие бойцы, как всегда в трудные минуты, обращались к командиру корпуса, как к родному отцу. Они разыскивали штаб или квартиру Котовского, приходили к «мамаше» Ольге Петровне и оставались здесь жить. Нередко квартира напоминала лагерь, особенно, когда перед сном бойцы раскладывали свои шинели на столах и на полу. Если несколько лет назад Котовский звал людей в бой, то теперь он советовал им учиться и работать на хозяйственном фронте. Одних он устраивал в военизированную охрану, других направлял на учебу, большинство же посылал в сельскохозяйственные коллективы бороться за новую социалистическую жизнь на селе.
Вскоре Котовский стал получать и письма, в которых бойцы уже делились с ним своими успехами:
«Дорогой наш папаша, командир славного красного 2 кавкорпуса! Посылаем Вам искреннюю благодарность от Ваших бывших бойцов. Когда мы были в красноармейских рядах под Вашим командованием, мы всегда знали, что разобьем всех врагов молодой республики, а теперь, после нашей демобилизации, мы уверены в том, что мы создадим примерный сельскохозяйственный коллектив. Мы видим, как наш славный красный генерал оценил наш труд и помог нам и нашим семействам. Шлем привет всему славному корпусу и сообщаем Вам о ходе нашей работы: постройки привели на должную высоту, земля обсеяна, сад в полном хозяйственном порядке, все лошади, переданные нам корпусом, доставлены благополучно. Да здравствует наш славный кавкорпус со своим командиром красньм генералом Котовским! Да будет страшен он всем врагам революции!
Коллектив „Красный бессарабец“, село Людвиковка, Черновицкий район, Могилев-Подольского округа».
…Еще на фронте, в галицийских лесах, мечтали бойцы построить на берегу Днестра коммуну, чтобы в ней было много света, и этот свет был виден в Бессарабии.
Обозревая местность с верхушки сосны, какой-нибудь наблюдатель мечтательно говорил:
– Вот здесь, в такой местности, организовать бы коммуну… С мыслью о коммуне вели многие котовцы последние бои, преследуя банду Тютюнника.
Пришло время, и Котовский решил организовать коммуну из демобилизованных красноармейцев корпуса.
– Создадим крупное, социалистическое хозяйство, оно будет образцовым – пусть крестьяне берут пример, – говорил он и, вспомнив о мечте бойцов, полушутливо добавлял:
– Поставим огромный столб, зажжем мощную электролампу. Напишем огнями вывеску такую, чтобы в самую темную ночь могли прочитать на том берегу Днестра: «Бессарабская коммуна».
О проекте организации коммуны Котовский докладывал командующему Украинским Военным Округом товарищу Фрунзе.
Организовать коммуну, но как и с чего начать? Для начала решили открыть в селе Ободовка конный завод. На складах в Киеве выбрали плуги для нового хозяйства.
Старые коноводы – котовцы Гаманюк и Максимов отправились в Ободовку выращивать жеребят. Скоро вслед за ними приехали туда и другие, привезя с собой небольшую, но ценную бумагу:
«Инициативной группе по организации сельхозкоммуны. Идя навстречу устройству быта демобилизованных красноармейцев, в частности уроженцев Бессарабии, командование 2 Кавалерийского корпуса настоящим передает в Ваше распоряжение корпусные совхозы – Ободовку и Верховку для организации в таковых образцовой сельскохозяйственной коммуны.
Передавая указанные совхозы, командование корпуса уверено в том, что члены организации коммуны – старые бойцы 2 Кавалерийского корпуса, ветераны гражданской войны – на новом фронте коллективного сельскохозяйственного труда явятся живым примером для окружающего населения и будут проводниками среди него всех культурных начинаний рабоче-крестьянской власти.
В Ободовку ехали котовцы – будущие коммунары. Подъезжая, они увидели огромный замок. Пан Сабанский выстроил его на горе.
Все недвижимое имущество магната Сабанского переходило к коммуне. Котовцы заняли разрушенный замок.
Нужно пахать под зябь. В коммуне только двадцать две лошади. Не хватает и плугов. Денег нет. По распоряжению Котовского, полковые лошади, негодные к боевой службе, были переданы коммуне. Лошади тянули плуги; люди в постолах и босиком целыми днями ходили за ними, забывая об усталости. В один из таких дней в коммуну приехал Котовский вместе с командиром и комиссаром 9 Крымской дивизии и корпусным ветеринарным врачом.
Весть о том, что приехал Григорий Иванович, дошла до работавших в поле. Коммунары по очереди отрывались от плуга, чтобы поговорить с командиром. Гаманюк суетился, желая как можно лучше принять первых гостей коммуны.
– Ну вот, коммуну организовали. Пусть знают на том берегу Днестра, как бессарабцы строят свое хозяйство. Если нельзя коней напоить в Пруту, так покажем свою силу на наших полях, – говорил Котовский.
После того, как командиры осмотрели хозяйство, коммунары пригласили их к столу.
Котовский сидел в углу. Он был одет в форму 9 дивизии. Котовский хотел показать командирам 9 дивизии, с какими бойцами сражался он на фронте, какие люди вышли из его родной 3 Бессарабской дивизии.
Чорба спел молдавскую песню – дойну. Вышел пастух, перед ним белые овцы на зеленом просторе. Счастлив пастух, ни о чем не думает. Но разбрелись овцы. Растерял пастух стадо… Но потом прибегают овцы и опять поднимается песня на крыльях… Поздно ночью командир корпуса выехал на машине в Умань… Через несколько месяцев коммуна праздновала открытие электростанции. Приехали представители 3 Бессарабской дивизии и делегаты от сельсоветов.
Как только стемнело, был включен рубильник. Вспыхнул свет. Большая лампа на столбе посередине двора вспыхнула ярким светом. Зажглись лампочки и в постройках.
На собрании коммунаров были оглашены приветственные телеграммы от председателя Реввоенсовета Республики товарища Фрунзе и командира 2 кавалерийского корпуса имени Совнаркома Украины товарища Котовского.
Весной 1924 года Котовский телеграфировал в коммуну, чтобы ее представители выехали на станцию Крыжополь к одесскому поезду. Во время короткой остановки он встретился с коммунарами и предложил им поехать вместе с ним.
В Одессе Котовский и коммунары долго осматривали на складе тракторы, выбирали, какие из них купить для коммуны. Было решено приобрести пять машин.
– Такое хозяйство должно иметь не пять, а, по крайней мере, двадцать пять тракторов, – говорил Котовский. – Только тогда будет настоящий эффект, когда мы станем тракторами обрабатывать и землю окружающих селян.
Вскоре в Ободовку прибыли тракторы.
Котовец Максимов, первый из коммунаров, стал трактористом… Еще на фронте он узнал, что существуют тракторы. Наступая на Львов, бойцы наткнулись на какую-то машину, обрадовались, к сразу разнеслась весть: «Захвачен танк!». А «танк» оказался простым сломанным трактором. Максимов заинтересовался незнакомой машиной и разобрал ее.
Теперь он сидел на тракторе. Его новый «конь» гудел и трещал.
По степи шел необычный для Ободовки гул.
Всю весну ободовские селяне напряженно следили за всходами посевов. Зазеленели поля коммуны. И летом только и шли разговоры, что «зелення коммуны густi и свжi, швыдко в рост пiшлы».
Котовский присылал в Ободовку демобилизованных бойцов, и они становились коммунарами.
Коммуну разыскивали демобилизованные котовцы и красноармейцы из других дивизий; приходили в Ободовку и перебежчики с той стороны Днестра.
Котовский постоянно интересовался жизнью и работой коммуны. Он сам разрабатывал всевозможные агрикультурные мероприятия, которые считал необходимым ввести в коммуне, давал советы коммунарам скорее наладить производство сыров, сажать виноградники, выпускать плодово-ягодные вина, варить повидло.
…К 1925 году сельскохозяйственная Бессарабская коммуна стала одной из лучших на Украине. В гости к коммунарам-котовцам приезжали экскурсанты из других сел. Они осматривали обширное хозяйство коммуны: конюшни, молодые сады, молочную ферму, инкубаторы. Всеобщее внимание обращали на себя шагавшие по двору: верблюды. Эти верблюды, доставленные из Африки англичанами для Деникина, таскали когда-то орудия белогвардейцев. Потом они были захвачены красными конниками и стали возить за собой орудия, которые били по белогвардейцам.
В Ободовке же на верблюдах развозили корм свиньям.
«Дорогие товарищи! Очень рад слышать о ваших успехах, – писал Котовский в июне 1925 года в своем письме коммунарам-бессарабцам. – Рад, что вы оправдали все ожидания и перешагнули за них. Ваша коммуна приковывает внимание нашего Союза, и это должно быть стимулом для всей коммуны по пути к образцу. Будьте сильны и здоровы в своем движении вперед. Жму руку всем героям и героиням – образцовым коммунарам. Всегда душою с Вами. Ваш Г. Котовский».
* * *
Командир корпуса подолгу не засиживался в Умани.
Одно время Котовский был председателем комиссии по размещению воинских частей на территории правобережной Украины. С особенной охотой посещал он места, которые хорошо знал по недавним боям, и никогда не упускал случая побывать на Днестре, где подолгу, в задумчивом молчании, смотрел на бессарабский берег, такой близкий и одновременно далекий.
Однажды он увидел помещика, в белом кителе, с палочкой прогуливавшегося по берегу. Тут же, на берегу, работали на помещика батраки.
Днестр разделял два мира. Там, в украденной империалистами Бессарабии, румынские помещики продолжали глумиться над бесправными бедняками. Не раз перебежчики, спасавшиеся на советском берегу Днестра от преследования оккупантов, заявляли пограничникам, что просят их направить к Котовскому. Еще когда они готовились к переходу через демаркацию, близкие говорили им в напутствие:
Там, за Днестром, наши братья. Там; Советы, там счастье! Там наш заступник Котовский! Расскажите ему, как мучают, как истязают нас насильники. Пусть он придет и отомстит за нас.
Котовский внимательно расспрашивал перебежчиков. Он непрестанно следил за жизнью на том берегу Днестра, за освободительной борьбой, которая не прекращалась там со дня захвата Бессарабии. Он знал, какую колоссальную работу проводила в Бессарабии, в подполье, румынская коммунистическая партия. Он всегда верил, что доживет до той счастливой минуты, когда его родная Бессарабия снова будет воссоединена с Советским Союзом.
На первом всесоюзном съезде бессарабцев в Москве 9 апреля 1925 года Котовский выступил с большой пламенной речью. Съезд приветствовал его появление долгой овацией. Заканчивая свою речь, Котовский воскликнул:
– Да здравствует, товарищи, наша красная родная Бессарабия!
Всю свою жизнь боролся Григорий Котовский за свободу и счастье народа Бессарабии. Как страдал он за судьбу родного края, за братьев и сестер, живших в кабале! Он любил песни Бессарабии, изобилие ее садов, легенды ее народа. Он глубоко верил, что придет время, и Бессарабия станет советской.
Беседуя с бессарабцами, Котовский неоднократно высказывал мысль о необходимости создания на левом берегу Днестра Советской Молдавской Республики. Пусть на рубеже двух миров засияют огни социалистической Молдавии!
В январские дни 1924 года Котовский, как делегат II Съезда Советов, был в Москве. Вместе со всей страной и трудящимися всего мира он тяжело переживал скорбную весть о смерти Ленина. Потрясенный горем, стоял он в одной из смен почетного караула у его гроба.
26 января на траурном заседании II Всесоюзного съезда Советов Котовский слышал, как продолжатель дела Ленина, великий Сталин, в своей речи давал от имени партии великую клятву:
«Товарищ Ленин неустанно говорил нам о необходимости добровольного союза народов нашей страны; о необходимости братского их сотрудничества в рамках Союза Республик. Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам укреплять и расширять Союз Республик. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы выполним с честью и эту твою заповедь!..»
Именно в эти скорбные дни Котовский решил поставить перед партией и правительством вопрос о создании в Приднестровье Автономной Советской Социалистической Молдавской Республики. Котовский поговорил об этом с Михаилом Васильевичем Фрунзе. Фрунзе обещал всячески поддержать его и посоветовал ему обратиться в ЦК партии и в правительство с докладной запиской.
Инициатива Котовского, поддержанная другими бессарабцами, была одобрена. Подготовительную работу по организации будущей Молдавской республики было поручено провести Котовскому. Из состава политработников корпуса он должен был создать комиссию для точного выявления количества молдаван, проживающих на советской стороне Днестра, а также подготовить предварительные материалы для определения границ Автономной Молдавской Республики в составе Советской Украины.
Во всех селах Приднестровья молдаване радостно встречали представителей Второго кавалерийского корпуса. Собранные этими представителями материалы легли в основу организационной работы по созданию республики.
В молдавских селах проходили митинги.
На этих митингах принимались телеграммы, направлявшиеся в Харьков и в Москву. Молдавский народ выражал горячее стремление строить свою Социалистическую Республику.
В те дни, когда на советской стороне Днестра проходили митинги и манифестации, и молдаване на родном языке свободно выражали свои думы и чаяния, на правой стороне Днестра, на юге Бессарабии, с новой силой вспыхнуло восстание против оккупантов. Восставший народ провозгласил Советскую Республику.
Татарбунарским восстанием руководили бессарабские коммунисты. Были провозглашены лозунги: «Да здравствует Молдавская Советская Социалистическая Республика!», «Да здравствует Советская Бессарабия!».
Власти боярской Румынии бросили крупные силы на подавление революционно-освободительного восстания. Они открыли по восставшим огонь из морской дальнобойной артиллерии. Снова кнут и плетка засвистели в Бессарабии.
Татарбунарское восстание было подавлено с невиданной жестокостью. Но никакая жестокая расправа не могла подавить революционной борьбы бессарабцев за свое освобождение.
Днестр никогда не был глухой стеной, и весть о том, что на советской стороне Днестра создается Автономная Молдавская Республика, всколыхнула молдаван, стонавших под игом румынских помещиков и жандармов.
12 октября 1924 года в составе Украинской ССР была образована Молдавская АССР. Поздравляя своих земляков, Котовский говорил: «Это маяк, показывающий бессарабскому народу путь к освобождению от румынских помещиков».
В эти дни он только и говорил о будущем Советской Молдавии. Он мечтал о том, как на берегу Днестра вырастут светлые и просторные здания, заработают консервные заводы; днестровская вода пойдет по каналам в приднестровские степи.
Даря свою фотографию одному из командиров, Котовский написал под снимком: «На память об образовании Молдавской Автономной ССР, как первом этапе к освобождению рабочих и селян Бессарабии, стонущих от режима румынских бояр» [49]49
Молдавский Республиканский музей Г. И. Котовского.
[Закрыть].
Котовский не переставал думать о том, какую бы помощь оказать молодой республике. Он направил на работу в Молдавию наиболее толковых и преданных людей, заботился о подготовке квалифицированных партийных и советских кадров для Молдавии, посылал демобилизованных из корпуса молдаван учиться в Москву и Ленинград. Большая группа котовцев была принята в Коммунистический университет трудящихся Запада.
Котовский решил передать средства, собранные военной кооперацией корпуса, на укрепление материальной базы Молдавской республики. Он писал об этом своим друзьям в Бессарабскую коммуну: «Кооперацию передал Молдавской Республике. Конечно, мы пошли на жертву, чтобы создать материальную базу для нашей молодой республики».
На первой всемолдавской партийной конференции Котовский был избран членом Молдавского областного партийного Комитета КП(б)У.
Большевикам Молдавии предстояла колоссальная работа. С первых же шагов существования республики были намечены широкие планы: надо было побороть засуху и повысить урожаи, осушить болота и плавни, выстроить на берегу Днестра водонасосные станции; по каналам искусственного орошения пустить днестровские воды в сухую степь… Надо было создать свою промышленность, выстроить электростанции, электрифицировать, приднестровские села, превратить республику в сплошной сад. Надо было создать свою культуру, свой театр, свои учебные заведения.
Временно столицей Автономной Молдавской Республики стал небольшой городок Балта. Котовский считал, что столицу республики следует перенести в Тирасполь, на самый берег Днестра, чтобы огни этой столицы были видны в Кишиневе, в будущей столице Молдавской Советской Республики.
Котовский выехал на 1 съезд трудящихся Молдавии. Жители Балты тепло встречали славного комкора.
На 1 съезде трудящихся Молдавии выступили и представители Бессарабии, которым удалось нелегально приехать в страну Советов. В их числе была женщина, приговоренная оккупантами к двадцати годам каторги за участие в революционном движении. Эта делегатка, недавно бежавшая из румынской тюрьмы, горячо приветствовала Григория Котовского. Она говорила о том, как хорошо помнят его на правом берегу Днестра. Тюремную башню, в которой он когда-то сидел, продолжают называть «башней Котовского». В ней томятся люди, осужденные за борьбу против оккупантов.
Весь съезд приветствовал Котовского как преданнейшего сына Молдавии, вся жизнь которого была целиком отдана советскому народу.
