Текст книги "Нулевое измерение (СИ)"

Автор книги: Владимир Карман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Они встали к плите плечом к плечу.

– О! – Оценил Женик его навыки через некоторое время, – однако ловко вы орудуете у плиты. Хотите, оформлю вас шеф-поваром?!

– Если только дегустатором. Володя, видно, вам никогда не помогает?

– Куда ему! Этот ни есть, ни готовить не умеет.

Через полчаса они уже в предвкушении пиршества, скромного, но обильного, размышляли над сервировкой стола.

– Ну вот, – Женик с удовольствием обозрел стол,– Вовке звякну, и можно садиться кушать.

Но Володя не ответил и на этот раз.

– Да куда ж он?!. Ладно. Нальем ему штрафную.

Выпили, закусили антоновским земным деликатесом, что он прихватил с собой, который оказался весьма ничего, и жареная картошечка неплохо пошла, совсем неплохо.

– Надеюсь, мы уже на "ты"? – спросил Женик, разливая по второй.

– Естественно.

– Давай за то, чтобы надолго, – вдруг непонятно сказал Женик.

– Надолго, это насколько? – спросил осторожно Антон, не желая лезть к собеседнику с прямыми вопросами.

– Бывает, что и до первого протокола.

– Ну, уж...

– Вот вызовешь ты меня завтра в кабинет, посмотришь строго и велишь представиться. Я тебе, мол, а сам не знаешь? А ты мне: "Гражданин Коломиец, здесь вопросы задаю я!"

Антон, подтянул нижнюю губу и поставил стакан. Взглянул недоуменно – что это с ним? Знает много. Слишком много для коменданта. Или тут все так? В одном туннеле свистнул – в другом отозвалось? Но вот интересно, зачем ему надо дело к ссоре вести? А ерничает и грубит явно. Женик выждал, словно дожидаясь ответа, и продолжил:

– Так что не будем за это? На судьбу положимся? Давай, чтоб хоть на сегодня.

Выпили за этот странный тост. Помолчали. Один озадаченно, другой угрюмо, с вызовом.

И даже не осведомленность Женикова смутила Антона, а то, с каким напором и в лоб он этот разговор повел. И зачем? Знаешь и знай. Ну, вычислил, что, в общем-то, и нетрудно. Вот и Вовка вычислил. Ну и что? Это и к лучшем. Если вдруг прикажут и придется встречаться в том самом кабинете, не будет шока и обид. Впрочем, неизвестно еще по чьей инициативе встреча эта произойдет. Скорей всего есть у него что-то, чем поделиться не терпится.

Антон с интересом наблюдал, за Жеником. С одной стороны, тот уже переживал за свой наезд, а с другой, чувствовалось, что самое главное он еще не сказал. Поковырялся вилкой, а потом вдруг отложил ее и встал.

– Нет, я так не могу. Я человек прямой и потому давай уж до конца. А после этого как там будет на "ты" или на "вы", пусть так и будет. Хочешь, капитан, откровенно, по-дружески?

– Давай откровенно.

– Ты ведь десантник, Антон. И вдруг здесь. В командировке?

– Ну, не в отпуске же. – ответил он, удивляясь, что говорят они с Володей почти слово в слово.

– Вот как. А раз нет у нас на Марсе части десантной, значит ты здесь совсем по другой части. Не по геологической?

Взглянул, ожидая ответа, остро, быстро, трезво, будто и не пил.

– Предположим, по другой. И не по геологической. Что дальше? Какие еще есть вопросы?

– А вот видишь. Личных местоимений ты уже избегаешь, – сказал Женик с довольным видом. – Да и что дальше спрашивать, на все уже отвечено.

– А ты от простого солдата хотел грамматических премудростей наслушаться? Местоимений и наречий и всяких инфинитивов... Да мне и знать их не положено, мое дело – первый пошел, второй пошел, упал, окапался. – Антон сам удивился, что это его разобрало? Но понятно почему, его – вояку – целый день прокурорством попрекают. Но не в этом даже дело, а в том, что он, действительно, за это вроде как серьезно взялся, уже и вопросы к Володе обдумывал, так сказать, план беседы. К Женику подкапываться с этим стал. Ну, и получил по сусалам. Вполне заслуженно, получил.

– Надо мне твоя грамматика, может, мне все эти местоимения – только предлог, – тут Женик притормозил, чтобы полюбоваться каламбуром. – Знай – Марс – это не Земля. Здесь за карьеру и работу не очень-то боятся, потому, я, например, захочу – буду с тобой разговаривать, а не захочу, будешь вокруг меня круги описывать бестолку.

– А сказать есть что?

– Если на "ты" по-дружески, есть. Если ты мне скажешь, Женик, мать твою,ты меня уважаешь? Выручи, начальство забарало. Я тебя по-дру-же-ски выручу. А запугать меня или обдурить, обломаешься.

– А из гражданских побуждений, ты ж патриот, нет?

– Я-то патриот. Да только надо еще со мной разобраться, чего я патриот? А вдруг я патриот Марса и вообще не хочу, чтобы ты в наши дела влезал, а?

– Значит только по блату?

– Только.

– Ну, тогда говори, мать твою! – гаркнул Антон так, что Женик вздрогнул.

– Что говорить? – опешил он.

– Тайны открывай! – засмеялся Антон.

– А... Самая страшная тайна, которую я тебе открываю – сказал, приходя в себя комендант, – не верь здесь никому. Смутно у нас на Марсе. И, вполне может статься, что в ближайшее время мы, то есть Россия, Марс вообще потеряем.

– Постой, постой...

– Не утруждай себя формулированием вопросов. Я их сам себе задам и очень доходчиво сам же на них и отвечу. Как вам бестолковым землянам объяснить, что здесь сложилась и живет община неземлян, которым родные ваши города и веси – это тьфу, пустой звук? Община эта сплочена, в ней много людей решительных и самолюбивых, которым на Земле свои амбиции не удовлетворить уже потому, что они там жить не смогут. А не удовлетворять они их не могут. Это, как в тюрьме. Ты думаешь, паханы появляются только потому, что по блатным понятиям это положено? Нет, потому, что есть личности, которым важней всего в жизни самореализоваться. Возглавить. Управлять. И все равно где. Где они находятся – там и главные. Помнишь, как Цезарь сказал, что лучше быть первым в захудалом колхозе, чем вторым в Риме?

– Понмню. Даже название колхоза помню: 'К победе феодализма'.

Женик отмахнулся, мол, оговорился, но ты же меня понял.

– Даже за власть в камере, продолжал он, – зеки будут глотки грызть, интриги плести. А здесь ведь простора больше. И опора есть крепкая. Специфическое производство, которое земляне не смогут у себя организовать, но в результатах его деятельности нуждаются. Наконец, эти люди не сами по себе, они связаны с могущественными силами на Земле и, заметь, имеют от них поддержку и гарантии. И в некоторых вопросах те силы здесь большее влияние имеют, чем официальные представители России.

– Как излагает! Теперь верю, не зря ты эти книги читал. – Антон кивнул на заставленные книгами полки.

– Не зря,– Женик был явно польщен. – Это я тебе скажу на "ты". А вот на "вы" я тебе ничего не скажу, как не сказал твоему Кулькову.

– И что же это за силы? – Спросил осторожно Антон, фиксируя насчет Кулькова.

– Тебе прямо сейчас все выложить? Не бойся, поделюсь по-дружески информацией. Скажу только, что наши местные коневоды хоть черту душу продадут, чтобы добиться автономии. Потому, вполне возможно, уже завели шашни с какой-нибудь иностранной разведкой. Они хотят торговать, а не получать по разнарядке. Независимости хотят. Марс для марсиан.

Женик помолчал, крутя в руках стакан. Потом поставил его на стол.

– Есть хорошая поговорка: "Не лезь в бутылку!" А мы влезли. Все мы. А вылезти из нее не каждому удастся. Ты ведь слышал про стекло? А знаешь, что оно не пластами залегает здесь, а как бы имеет замкнутые контуры. Ну, короче, представь себе, что какой-то великан закопал в землю бутылку. И не пустую. Что-то там у него насыпано ценное. А муравьи пробку прогрызли и внутрь влезли. Много чего хорошего себе нашли. Ходов нарыли. Копошатся себе. Только вот некоторые уже из бутылки вылезти не могут. Стекло это не простое. Оно ведь не везде твердое. Где-то жидкое. Если у озер жидкого стекла надышаться, то газы, как только в сторонку отойдешь, конденсируются, а потом и в кристаллики превращаются. Внутри организма. И все... Кранты.

– Значит, если я возле озера надышусь...

– Уйти от него уже не сможешь. Будешь к нему привязан навечно. А работы там много. Броня непробиваемая на Земле многим нужна. А некоторые к воздействию стекла не чувствительны. Наоборот... Взять Володьку нашего. Ему эти озера. Он туда купаться может ходить. Он у нас самый стеклоталантливый. Вот его и изучают все, кому не лень: и геологи, и десантники. Скажешь, не знал?

– А ты, что ж, от общины откалываешься? – ответил Антон уклончиво, чтобы не сознаваться, что не знал.

– А я в стаде быть не люблю. К тому же, там, если у них выгорит, режим будет еще тот, концлагерь. Четвертый рейх. У них уже сейчас рассовые программы разработаны. К женщинам, например, будут допускаться только те, у кого стекло в руках плавится. Вот Вовику нашему там гарем обещали. А он дурак по Лорке сохнет.

– А ты что ж?

– А у меня и тут гарем. – Он захохотал,– и полная свобода. Зачем мне их независимость? Не хочу я личную свободу приносить в жертву марсианской независимости. Я марсианский землянин, земной марсианин. Меня устраивает то, что есть. И на Землю я не хочу. На что мне жизнь в инвалидной коляске? Вон Вовка попробовал и что с того? Одно доброе воспоминание осталось – ты. Знаешь, я иной раз даже злился. Антон, Антон, Антон... Что за Антон такой? Так хотелось посмотреть на живого.

– Ну, вот и увидел.

– Увидел. Орел!

– А Кульков, что ж? Тоже орел был? – Прощупал осторожненько тему.

– Помянем, – истолковал Женик вопрос по-своему. И добавил, – лис он был. Тут у нас часто конфликты случаются. У всех гонор. Наши – вроде как родовая и номенклатурная элита. Вахтовики – здоровые все, есть чем права качать. При одном-то участковом полицейском, почему бы и не покачать? Ну, короче, попал и Володя в ситуацию. Кульков разбирался и навешал кому надо. У меня впечатление, что сам он все и подстроил. Но, может быть, и нет. Не берусь утверждать. Однако после этого они все-таки не сошлись близко. И когда через мужика не вышло, Кульков наш поменял полярность.

– Свою что ли?

Женик захохотал. Он смеялся до слез, закидываясь и вновь обрушиваясь на стол. Видно, представил себе Кулькова в образе трансвестита.

– Да ну тебя,– успокоился, наконец, комендант Марса. – Скажешь тоже. Нет, нашел он Вовке женщину. Наш же тюфяк... Знаешь я ему каких приводил? Ну, у меня на пищеблоке, конечно, дамочки попроще. Ларисочка – интеллигентка была. И по характеру ему нравилась. Чуть что губу надует – уговаривайте. И в этом он нашел свое счастье. Это серьезно, кроме шуток. Любовь у них была. За это сватовство Кулькову, конечно, спасибо. На полтора года осчастливил мужика.

– И где она?

– Месяц как улетела, а он все мечется. Смотреть больно. Слушай, вы ему кого на этот раз привезли? Там из культурных учителки и врачиха. Так ему кто предназначен?

Антон не нашелся, что ответить. Сначала хотел посмеяться, но вдруг задумался: – а почему и нет? Очень эффективный ход. И потому ответил честно: "Не знаю".

– Ну и ладно. А вообще надо его оженить, а то он уже и к батюшке зачастил. Но я уклонился малость. В общем, нашел к нему Кульков подход. Стал его с собой таскать в такие места, куда простого геолога ну никак не пустят, да и делать ему там нечего. Все эти маршруты вели к закрытым точкам. Красотой Марса любовались. Серию картин задумали: Марс изнутри. Оказывается, у геолога Кулькова папа большой меценат и в состоянии хорошую выставку устроить. Видно, это тот папа, которому он донесения составлял. Но плохого тут ничего не было. Володька ожил, работать начал, вдохновился, еще и любовь окрыляла... Может, еще по одной? Ладно, повременим. А то Вовка появится, а мы в дробадан. Психанет еще. Давай-ка мы ему картошечки отложим и твоего этого дефицита. В печечку, пусть на тепле. А то ведь за разговором все сожрем, и не заметим как. Питается он бессистемно. Лорка сама насчет сготовить неумеха была. А сейчас вообще не ест из-за несчастной любви и религиозных экстазов. Постится, блином его по ушам!

– Ну-ну, давай к марсианам поближе.

– Про марсиан мне рассказывать больше нечего, а про Кулькова... Материал, я думаю, он собрал богатый.

– Он знал, что ты догадываешься?

– Конечно, знал. Как не знать? – Женик помолчал немного и сообщил заговорщицки понизив голос, – тайник он у меня держал. Впрочем, у нас было взаимно. Он мне тоже пригождался...

– Что?!

– А то. Он-то меня за пьянчужку считал. Но лояльно настроенного к землянам. Это, в общем, так и есть. А как не пить, когда дают? И лояльно настроен, это точно. Я уже говорил почему. Я хорошо устроился. И другого мне не надо. В катакомбы идти стекло намывать? Так я не умею. Нет у меня в руках такого таланта. Не все марсиане со стеклом ладят! Ну, а информация ко мне стекалась очень подчас важная. И от марсиан, и отвахты и от начальства. А я и не скрываю, что делился этой информацией. И материальный интерес у меня был к тому и перспективный. Я перемен не хочу...

– А тайник почему у тебя держал? В части разве негде?

– В части марсиан уже полно. И срочники, и сверхсрочники, и вольнонаемные. Там ненадежно. Да и военные военным рознь. Все от разных ведомств. А дело-то касалось, как раз таких вещей, из-за которых мог межпланетный конфликт возникнуть... Послушай, а что они тебя в курс не ввели? Что я тебе прописные истины объясняю? Ты что не знаешь, что у нас полгода назад были два сеанса несанкционированной связи с Землей? Тогда весь гарнизон на уши поставили! Так и не нашли ни отправителя, ни получателя информации. Я-то думал ты шишка... А тебя втемную используют... Или ты хитрый?

Антон встал и прошелся по комнате. Подумал спокойно: Значит, должен быть за моей спиной еще кто-то. Я наживка. Собиратель информации. Анализировать будут другие. Может, это и правильно. Может и сейчас сидит у себя в кабинете, кофий попивает и слушает.

– Ладно, не журись, пошутил я, – Женик накрыл его ладонь своей,– здесь прослушивания нет. Во всяком случае, мною не обнаружено. А если и есть, то в твоей конторе тебя уважать больше будут. Знания, это понимаешь, сила. Барана ведь только за баранину и уважают. А тигра за силу. Раз ты знаешь, про них, то и они с тобой считаться должны...

Володя не откликнулся на звонок и на этот раз. На пропускнике ответили, что из "особняка" не проходил.

– Значит в мастерской. Пойдем, тут рядом, в подвальчике.

Они спустились по обшарпанной лестнице. Дверь была не заперта. Вошли и попали в черт знает что: разбросанные тряпки, какие-то кувшины, кисти, мольберт с вывихнутой ножкой, россыпи разноцветных тюбиков с красками, резцы и прочий художественный мусор. А среди всего этого погрома чернел раскрытый люк. Женик недоуменно повернулся к Антону. Сказал неуверенно:

– Может, там?

Глава седьмая

Они обследовали подвал и нашли проем. Антон спрыгнул вниз, Женик поприлаживался некоторое врем, и спустился по оставленной Володей веревке, ухитрившись стукнуться головой о край лаза и шлепнуться при приземлении. Матуюкнулся и крикнул раздраженно в синеватую мглу: «Воло-о-о-дя!». Но ему ответило только эхо. Осмотрелись. Нашли следы: вмятины от рук на стекле в узких проходах, где он пробирался, опираясь на ладони, полосы в крошеве пыли и мелкого камня. Покричали еще, и вновь безрезультатно. Выходило по всему – что-то случилось. Антон призадумался. Надо было принимать решение. Жеников горячий порыв немедленно идти искать уже иссяк. Его привело в чувство маленькое, незаметное со стороны происшествие: он вдруг, неожиданно для себя заблудился. Произошло это в нескольких метрах от пролома. Когда пробирался сквозь тесные расщелины, желая продемонстрировать землянину хорошее умение ориентироваться в марсианском подбрюшье, вдруг понял, что потерял ориентацию. Со всех сторон его окружали одинаковые глыбы голубоватого льда и каменные стены. Совершенно не представляя куда идти, Женик, тем не менее, горел желанием распутать этот каменный клубок и выйти на след друга. Сгоряча сунулся в один их ходов, но там оказался тупик. Вернулся и не нашел Антона. Правда, испугаться по-настоящему не успел: Антон очень вовремя подал голос из ответвления.

– Нашел что-нибудь?

– Нет, – ответил Женя, решив не выпускать напарника из поля зрения. И подумал с тревогой, – а он-то сам знает, как выйти? Однако Антон уверенно нырнул в один из ходов и без тени сомнения вышел к квартире, кажется, не сознавая даже, что одного заблудившегося он уже из лабиринта вывел. Женик сразу сник, потяжелел и, против своего желания, стал противодействовать экспедиции, начав рассказывать Антону про катакомбы. Про то, что стеклянные торосы тянутся на десятки километров, что лабиринты запутаны, что в пещерах нашли убежище скрывающиеся от суда преступники, что чуть дальше начинается зона наката, где высокий уровень концентрации стеклянного конденсата, опасный для жизни землян, что какое-то скрытое производство охраняется головорезами, набранными из всякого отребья, и, что охрана эта существует практически нелегально. Желая усилить эффект, закончил короткой фразой: "Где-то там и погиб Кульков."

– Ты знаешь, где? – Оживился Антон.

Отпираться было глупо: фамилия фигурирует в протоколе: приглашали на опознание второго трупа.

– Примерно...

– Покажешь. – Не спросил, приказал. Понятно было, что вопрос о присутствии Женика в катакомбах обсуждаться не будет. – Шум пока поднимать не станем. Может быть, пустое. Посмотрим вокруг, а там видно будет. Пойдем снаряжаться.

Они вернулись в мастерскую. Женик взял со стола переговорник, выполненный в форме браслета. Показал Антону, со значением покачав головой, мол, вот куда все наши звонки ушли.

– Все понятно, – ответил тот. – Женик, надо бы достать ниток покрепче, фонари, поесть чего-нибудь. И оружие бы какое! – Он подошел к коллекции кинжалов, разместившихся на стене, вынул из ячейки один из них. Примерил на руке, вздохнул, – ладно, сойдет.

Через пятнадцать минут Женик принес заказанное. Кроме того, приволок два больших тюка. Объяснил: "Защитные костюмы. Володе-то все равно, а мы – не дай бог надышимся. – Потом, поколебавшись, протянул плотно свернутый небольшой пакет.

Антон, приняв его, по весу и размеру сразу понял, что там. Развернул – действительно пистолет. Бог ты мой, так это же ПМ!

– Откуда, Женик, такой раритет?

– Купил.

– А посодют?

– А куда? Я и так на Марсианских рудниках. А Урановые пока космонавтике не доступны. – хитро улыбнулся он, довольный очередным каламбуром.

– Да зачем он тебе?

– Затем, что пусть лучше будет не нужен, чем не будет, когда нужен. Видишь, и пригодился. В зону наката без оружия не ходят.

– Резонно. Поновей в продаже ничего не было? Ты знаешь, когда эти маузеры сняли с вооружения? Когда из похожего Дантес убил Пушкина. Или чуть позже...

Он вынул обойму, прощелкал механизм.

– Не сомневайся, – с достоинством сказал Женик, – в хорошем состоянии.

– Понято. – Антон взглянул на него с интересом, но в расспросы углубляться не стал. – Слушай теперь меня. Буду тебя инструктировать. Уходим на три часа, – он взглянул на часы – до двадцати четырех ноль ноль. Пойдем неофициально. Согласовывать некогда. Они затянут волынку. Свяжемся с дежурным через час, если поиск не даст результата. Легализуем таким образом нашу операцию. Если найдем – вернемся втихую, будто бы ничего и не было. Во время движения не разговариваем, а вслушиваемся. Глазами в лабиринте самого главного не увидишь. Дистанция в пределах визуального контакта. Из поля видимости меня не терять, от маршрута не отклоняться. – И помолчав, все-таки добавил, – а то опять потеряешься. Вопросы есть?

– Есть. Задачу забыл поставить. – Съехидничал Женик, уязвленный тем, что Антон все-таки его оплошку заметил.

– Ставлю. Твоя задача: не отставать и аккуратно разматывать нитку. Без натягов, чтоб не оборвалась. Справишься?

Женик хмыкнул в ответ. И хмыканье это определенно означало: "Ты забыл, кто из нас марсианин". Но переводить его на русский язык не решился.

Вновь спустились в катакомбы. Двинулись по узким ходам, задерживаясь возле каждой развилки: искали следы. Сначала они в этом преуспели. Но чуть позже следы исчезли. Иной раз каменная крошка под ногами казалась примятой. Но ни разу Антон не мог бы с уверенностью сказать, что это на самом деле след. Несколько раз они плутали и выходили в коридор, где уже тянулась их нитка. Тогда они ее обрывали, вытягивали из лабиринта конец и привязывали в месте разрыва.

Через час сделали привал. Женик приуныл. Устал. Попытался было тишком открыть флягу, но, получив строгий выговор с конфискацией, обижено принялся жевать бутерброд.

– Соображать будем на троих. Скажи-ка лучше, откуда у тебя пистолет?

– Отвали, – не простил ему флягу Женик, – сказал же – купил.

– Куда бьет? Что плечами пожимаешь? Пристрелен? Шпак ты шпак и есть. К нему в комплект шашка и шпоры не прилагались?

– Твой лучше? Покажи-ка. То-то, что никакого нет. Кульков, кстати, вниз всегда с оружием ходил.

– Ну и толку с того? А что, так опасно?

– Было бы не опасно, у него самого бы спросил. Я же говорил. Здесь где-то поселение изгоев.

– Что за изгои такие?

– Вахтовики подерутся по пьяни, один другого убьет и уходит сдуру из поселка. Бродит по туннелям. Если забредет в зону наката – все. Выйти уже к поселку не может. Организм талым стеклом пропитался. Ну, я рассказывал. Вот они в группы и сбиваются. Обживают пещеры. А куда деваться? На всю оставшуюся жизнь к озерам привязаны. Большинство их на стекле работает. Там для них и столовая есть. А паханы с них оброк берут едой. А некоторые в охрану поступают. Ты думал, что у нас только в поселке люди живут? Ха.

– А что охраняют?

– Я знаю? Что-то контробандное.

Вот она и ниточка, подумал Антон. Вот где искать надо дорожку к цилиндрикам. Но уточнять ничего не стал, чтобы не обозначить интереса. Да и вряд ли Женик знал больше, чем уже сказал.

– Что за паханы?

– У них там иерархия, – усмехнулся Женик. – Криминальный феодализм. Как в зоне. Главари ничего не делают и работяг обирают. Правда, сейчас Усольцев там порядок наводит. Явный беспредел прекратил. Для работяг общежитие построил, чтобы их оторвать от блатных. Блатных своей дружиной прессует. В эти дела администрация не влезает. Она в зоне наката ничего не может. А еще фаги здесь бродят. Правда, о них точно ничего не известно, может, и врут. Если кто их и видел, то уже не расскажет. Эти человеченкой питаются. Они тоже надышались и на сухое выйти не могут, но с марсианами связь не поддерживают, а нападают на них, убивают и пожирают. Больше-то питаться здесь нечем. Людоеды.

– Людоеды, каннибалы, антропофаги... Ладно. Разберемся. А стрельнуть надо было, ты не сомневайся. Я должен быть уверен в оружии. Оно же не со склада – считай, что со свалки. Говоришь, надышаться можно, а мы без масок...

– Не боись. Здесь пока безопасно. Я скажу, когда. Видишь, приборчик? – Он вынул из бокового кармана пластмассовую коробочку. – Ух ты блин! Пора уже. Чуть не прозевали!

Они надели защиту и продолжили поиск. Пробирались по ходам, выхаживали по пещерам, помечая их предусмотрительно захваченным Жеником маркером – нитки давно закончились, и вдруг в одном закоулков Женик наткнулся на кинжал – близнец того, что Антон взял в мастерской у Володи. Неподалеку нашли ход с настом, истоптанным следами двух или трех человек. Масса стрелянных гильз. Свежие сколы на стенах. Это уже было сертьезно. Антон связался с дежурным и рассказал ему коротко о сложившейся ситуации. Тот уточнил их место нахождения, порекомендовал чаще выходить на связь, обещал разведать обстановку, запросив посты. Сказал, что обратится к начальству, чтобы запросить разрешение на организацию поисковых мероприятий. И это было правильно – следовало организовывать настоящий, серьезный рейд, поскольку поиск по горячим следам результата не дал. Еще десять минут, решил для себя Антон и вошел в широкий коридор. Ход полого заворачивал влево. Женик опять отстал. Одушевленный находкой кинжала, он старался теперь во всю, просвечивая фонариком каждый тупичок. И тут за спиной у Антона случился шум. Характерный шум. Однозначный. Сначала раздался вскрик и тут же оборвался. Потом зашуршало, словно мешок протащили. Возня и голоса, резкие, незнакомые.

– Давай его! Так! – Голос густой, низкий. – Сляд, свяжись с постом. А они, придурки, возле озер ищут. Попался, приятель? Я не Дизель, у меня не уйдешь...

Слышно было, как запищала рация. Кто это? Явно не армейцы. Дежурный бы сообщил о близости патруля. И, самое главное, голоса были звонкие, не приглушенные масками. Антон снял пистолет с предохранителя, бесшумно скользнул к разветвлению, но выглядывать не стал, потому что, наверняка, они сейчас смотрят в лаз. Соображают, вдруг еще, кто есть. Пусть заговорят.

– А почему на "ты"? – это Женик отвлекает. И хорошо держится: без испуга и с достоинством. Антон за него порадовался.

– Культурный, что ли? Да стой ты, сучонок, руки держи. Где оружие?

– Нет у меня оружия.

– А это что, огурчик порезать?

Звук удара. Пора. Выскользнул из лаза, пистолет на уровне глаз. Оценил обстановку. Двое. Так и есть – оба без масок. Ближе к нему – тощий, спиной стоит, его пока можно проигнорировать, стоит-то он хорошо, но не на месте: перекрывает детину, а тот уже дернулся. Молодец, быстро соображает. Стрелять собирается, и потому надо его рассосредоточить. Хорошо бы слегка продырявить, но он Женика как раз обыскивал и им сразу прикрылся... Осторожно надо. Аккуратненько. Вот так около уха. С притиром. Грохоту в туннелях от выстрела! Но он не растерялся, ответил, мерзавец, правда прицелиться ему было некогда, а он без этого не умеет. Да еще Женик на руке висит. И тощий ему тоже мешает. Стрелять особенно давать нельзя. Рикошеты! Попасть не попадет, а шальная пуля вполне может задеть. А чтобы не попал, следить надо за стволом, чтобы он не исчезал, чтобы отверстие не округлялось. Тощий сообразил, наконец, – секунды две соображал – повалился на землю. Здоровяк опять выстрелил, Антон даже не пошевелился, по лицу видно, когда спуск нажмет. Пацифист! – вспомнилось любимое выражение капитана Конева. Он так мазил обзывал. И вообще тех, кто не соответствовал в его понимании требованиям, предъявляемым к будущему офицеру. С Жеником под мышкой этот дядька не боец. Может, конечно, отпустит, это самый лучший вариант. А, может, и не отпустит, тогда будет расстреливать обойму. А это 25 патронов-гвоздиков. "Беркут" все-таки. Может и за уступ отойти, а следом не сунешься, этот скелет за спиной останется. Он, вроде, и тихохонько лежит, по-хорошему бы пулю ему, но не та ситуация: не вражеская армия. Еще неизвестно, кто они вообще и за кого их с Жеником считают. Возможно, и на законном основании пули бросает этот рыжий. Хотя вряд ли. Повадка не та. Наглеет, он, однако, нельзя давать ему расслабиться. А вот тебе по шапочке. Поднимать будешь? Дернулся, занервничал. Потом вдруг пистолет Женику в голову упер.

– Бросай оружие,– прохрипел Антону, – до трех считаю.

Насмотрелся, дубина, боевиков. Сдался бы – живым остался. Антон не стал ждать, пока он сообразит присесть, чтобы полностью прикрыться Жеником. Метров восемь расстояния, полголовы под прицелом – нормальные шансы: шапочкой пристрелку проверил. И выстрелил ему в лоб. Назад мужика так швырнуло, что чуть было сальто не сделал. Всё-таки пуля девять миллиметров.

Женик, лишившись опоры, повалился на спину. Но тут же перекрутился, к мертвому на четвереньках подскочил, пистолет подобрал. Антон не мешал ему: пускай повоюет, он только опасался, не сильно ли возбужден, контролирует ли себя? А то начнет от избытка чувств пулять и по чужим, и по своим. Но нет. Снял с убитого ремень с кобурой, экипировался как положено: киногерой вестерна и все тут!

Антон поднял пинком пленного, поставил около стеночки, обыскал. Вынул из кобуры пистолет и запасную обойму. Потом подошел к его сотоварищу. Дырка во лбу, где и было заказано. Вернулся к Слядику.

– Да опусти грабли-то. Что ты, в самом деле? Война закончена. Мирные переговоры. Дружка как твоего звали?

– Какой он мне дружок... Бортник это. Бортников Федор Петрович, старший поста.

– Ясно. А тебя как зовут? Документы есть?

– Коля. Николай. Сляднев. Документы нам не положены.

– Вот объясни ты мне, Коля Сляднев, – сам я на Марсе нездешний и потому многого не понимаю, – что это вы за войска такие: камуфляж, оружие. А документов нет.

– Частная охрана.

– И что охраняете?

– Да, производство тут одно... – Он замялся. Понятно было, что говорить ему об этом производстве было не положено. Но понимал, что говорить придется, и оттого маялся и переживал.

– Производство чего? Коля, ну что ж это я вынужден из тебя каждое слово как клещами тащить? Раз ты "язык", то просто обязан быть языкастым. Иначе, какой же ты язык? И зачем ты мне будешь такой нужен? Отправлю тебя к Федору Петровичу. Молчите там друг с другом...

– Застрелят они меня! – затосковал тот.

– Интересный ты человек, Коля Сляднев. Я рядом, но, что я тебя застрелю, ты не боишься. А каких-то далеких "они" боишься. Опомнись! Чтобы до тебя добраться, им сначала надо меня застрелить, а это, спроси хоть у Федора Петровича, не так просто. Говори, не бойся.

– Стекло тут делают. Зомбяки, которые на озере живут, ну беглые из поселка, воду набирают в озере и марсам-водоносам передают. Они в цех приносят, а там другие ее по формам разливают. Когда вода застынет и в стекло превратится, третьи, ну, которые рукастые, стекло это гнут по шаблону, шлемы, там, бронещитки делают...

– Ну так пускай себе делают для родной армии. Чего ж тут скрывать? Святое дело.

– Не все для армии. Что-то втихаря на Землю отправляют. Заказчику. А кому – я не знаю. – добавил он поспешно и посмотрел на Антона с тоскливой обреченностью.

– Заливаешь ты, какие это могут быть из стекла бронежилеты? – схитрил Антон, готовя Слядика к главному вопросу.

– Ну, правда! Тоненькая пленочка, а пулю выдерживает. И наши многие носят. Пробовали, стреляли. Только жарко под ним. И говорят, что излучение какое-то...

– А цилиндрики тоже тут делают, Коля? – Спросил вкрадчиво, негромко, но так поглядел в глаза, что Сляднев сжался. Некоторое время молчал. Потом ответил.

– Не знаю про цилиндрики.

– В расход, – коротко приказал Антон Женику и с удивлением увидел, что тот тут же встал и с готовностью передернул затвор пистолета. При этом один патрон выскочил наружу и упал на камни. Антон только головой покачал – вояка. Коля же сжался, дернул плечом. Женикова решимость на него подействовала.

– Я не видел. И не знаю про цилиндрики. Может, про батарейки? Про батарейки слышал. – Затараторил он. – Я спал, а старший караула с одним – оттуда – разговаривал. Я его видел раньше и знаю, что он из внутреннего караула. Они тихо говорили и сразу отошли, как только я зашевелился. Но я слышал, что они сказали 'батарейки' и 'домик'.

– Правильно сделал, что вспомнил. Отставить пока "в расход". Рассказывай, что знаешь.