Текст книги "Путь истребителя"
Автор книги: Владимир Поселягин
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
отсекал уже готовое мясо и бросал его в большой таз, откуда любой мог брать готовый кусок. Я же даже подойти не успел, как на импровизированном столе, для
командования накрыли и все разложили, даже ложки и вилки были. Меня посадили обособленно и даже приготовили отдельное блюдо, куда клали лучшие куски. Для
меня это не было ничем особенным, если приезжал в какую часть, так еще не так встречали, так что я не удивился. А вот родственники... Такими глазами
смотрели, когда уверенные, с собственным достоинством осназовцы или разведчики суетились вокруг меня, подкладывая кусочек получше. Они все поняли когда,
после плотного ужина, в руках одного из осназовцев появилась черная лакированная гитара с фривольным синим бантом на грифеле.
– Товарищ подполковник? – и просительно протянул мне гитару.
Звякнув струнами, я принял гитару, и на миг замер, осматриваясь. Я всегда так делал, чтобы прочувствовать момент, что именно исполнять. Тут главное не
что исполнять, я чтобы песня и музыка запада в душу. Судя по тому, как вокруг нетерпеливо рассаживались бойцы и лётчики, этого момента они ждали довольно
долго. Лучшие места вокруг конечно заняли командиры, но и остальным хватило. И вот над освещаемой яркими звездами и луной площадке, изредка выхватываемые
сполохами костра лицами, полилась немного лирическая песня о мировой суете. Не думаю, что сейчас пошла бы песня о войне, может быть потом, когда разогрею
публику, но не сейчас.
Как плоская, истёртая монета
На трёх китах покоилась планета.
И жгли учёных умников в кострах,
Тех, что твердили – дело не в китах.
Есть три кита...
Есть три кита...
Есть три кита...
И больше ни черта...
Летит Земля в пространстве утлой лодочкой,
Но молим мы – ловцы и рыбаки -
Сглотни наживку, попадись на удочку,
О чудо-юдо, чудо-рыба-кит...
Те три кита – основа мирозданья,
Запомните навеки их названья,
Один – Азарт,
Политика-другой,
А третий кит, конечно же – Любовь.
Лишь три кита...
Лишь три кита...
Лишь три кита...
Другое – суета...
О чудо-юдо, чудо-рыба-кит... (Н. Олева)
После того как песня закончилась, на минуту повисла тишина, слушатели были еще там, в песне. Как только начались первые шевеления, я снова тронул
струны гитары и продолжил уже другое, более бодрое, но тоже жизненное.
Когда на сердце тяжесть
И холодно в груди,
К ступеням Эрмитажа
Ты в сумерки приди,
Где без питья и хлеба,
Забытые в веках,
Атланты держат небо
На каменных руках.
Атланты держат небо
На каменных руках.
Держать его махину -
Не мед со стороны.
Напряжены их спины
Колени сведены.
Их тяжкая работа
Важней иных работ:
Из них ослабни кто-то
И небо упадет.
Из них ослабни кто-то
И небо упадет. (Городницкий Александр)
Вторая песня пошла веселее, ее слушатели приняли на ура. Дальше я уже перешел на другие песни и ритм, чутко улавливая настроение бойцов и командиров.
По конец, дважды на бис, спел хит всех разведчиков: 'Батальонная разведка'.
– Товарищ подполковник? – аккуратно будил меня один из бойцов, видимо дежурный.
Ночной концерт закончился в полночь, насколько у меня хватило сил продолжать, дальше я просто вырубился. Как меня унесли и укладывали спать, уже не
помнил.
– Да? – сонно зевнув, спросил я.
– Завтрак, товарищ подполковник.
– Иду.
Голова была немного чумная после вчерашнего, но сделав несколько бодрых приседаний, и приведя форму в порядок, вышел из хаты. Поймав за рукав
пробегавшего мимо Толика, поинтересовался, где тут можно умыться.
– Да вон, за сараем рукомойник, товарищ подполковник. Вода есть, дежурный следит, – ответил он и побежал дальше.
Проводив его взглядом, быстро его местные к субординации приучили, и направился к нужному строению.
После водных процедур я вернулся к хате. Как оказалось, командиры заседали за сеновалом, там была удобная площадка для отдыха. Расстелив карту на
наспех сделанном столе, командиры совещались, планируя свои дельнейшие действия.
– Добрый день, товарищи офицеры, – поздоровался я, после ответных приветствий, сказал: – У меня тут идея во сне появилась, как нам добыть рацию в
комендатуре.
После плотного завтрака, мы сели за проработку моего плана. Как такового его еще пока не было, была просто идея, как воплотить ее в жизнь.
Сама идея была довольно проста. Раз там есть охранный батальон, значит, его нужно как-то отвлечь, а как, если не устроить крупную диверсию, что бы
немцы на поиски бросили все силы? Сам захват рассчитан на минимальное количество бойцов. Вряд ли в комендатуре останется много солдат. Да и наши будут в
трофейной форме, только без жандармских блях, думаю, что об уничтожении фельджандармов и описание захваченной техники уже передали всем постам и приняли
другие возможные меры. Поэтому замазываем тактические знаки и готовимся к операции. Меня, кстати, в нее не включили, 'ибо не фиг', как сказал полковник.
Из крупных объектов, уничтожение которых могло вызвать панику местного командования, было всего шесть достойных целей. Это неблизкий транспортный
аэродром, тот строящийся объект неизвестного назначения. Мост в самом городе, но его мы сразу исключили, смысл операции терялся. Потом был завод рядом с
железной дорогой, с не мирной продукцией. Там делали снаряды. Сам железнодорожный узел, рядом с заводом, и шестой объект – это электростанция, питающая
город, завод, ближайшие селения и железнодорожный узел.
По совокупности возможных неприятностей для местного командования именно уничтожение последней могло принести большие проблемы и заставит их больше
всего суетиться. К тому же, расположен он в двенадцати километрах от города, времени на проведение захвата уйма.
– Попыток нападения на электростанцию пока еще не было, ни наземных, ни воздушных, но ее охраняет до взвода солдат при двух зенитных орудиях устаревшей
конструкции, – задумчиво ответил на вопрос полковника, Вечерний. Мне кажется что за неделю, с того момента как они тут находятся, осназовцы успели изучить
все в округе.
План нападения на электростанцию начал формироваться. Само нападение осуществлялось бойцами Вечернего, усиленное ребятами капитана Рябова. Захват
радиостанции проводил Андрей, с лично отобранными бойцами. Он как раз сейчас проводил тестирование по своей методике.
Во время завтрака меня ожидал приятный сюрприз, ко мне подошел смутно знакомый командир, в котором я узнал майора Тонина.
– Товарищ майор? – изумленно воскликнул я, откладывая нож и привставая: – Ой, извините, товарищ подполковник.
Я действительно после той прогулки по тылам противника с ним больше не встречался, но слышал, что его перевели в другую часть с повышением звания.
Поздоровавшись за руку, предложил сесть рядом и разделить трапезу.
– Спасибо, – согласился он.
– Кто это? – тихо, прямо в ухо, поинтересовался присевший рядом Шатун, сверля Тонина взглядом. Похоже, ему такая неожиданная встреча не понравилась.
– Мой первый командир.
После завтрака, мы быстро разговорились с Тониным, оказалось три месяца назад вместе с должностью зам командира дивизии по летной подготовке, он
получил и полковника.
– Рад за вас, товарищ полковник.
– А ты думал, догнал меня? – улыбнулся он, с интересом провожая взглядом отошедшего Шатуна.
– Да нет, я так просто, действительно рад. Так это ваша сбитая 'пешка'?
– Моя. Вылетел понимаешь со своими на Варшавский железнодорожный узел. Отработали по полной, а тут при возращение попались на зуб ночным охотникам.
Хорошо еще, что кроме меня больше никого сбить не сумели. Ушли почти целые.
– Мы тут видели одну 'пешку', на озеро село, тоже где-то над Польшей подбили, долго тянул.
– Номер машины помнишь?
– Конечно, товарищ полковник. Ноль-двадцать семь.
– Капитана Егорова машина, из нашей дивизии. Не вернулся с задания шестнадцать дней назад, – припомнил полковник Тонин.
– Командира и часть экипажа захватили немцы, местные сдали. Остальной экипаж еще над Польшей выбросился, – выдал я другие сведенья, полученные от
пленного жандарма. Полковник только вздохнул.
– О себе можешь не рассказывать, все знаю из газет и твоей книги. Герой, сам вижу. Это правда, что счет сбитых у тебя перевалило за сотню? -
поинтересовался вдруг Тонин.
– Так точно...
– Давай без официоза, просто как старые знакомые.
– Хорошо, – кивнул я принимая.
– Ну так?
– Теперь у меня на счету сто шесть сбитых.
– Однако, молодец, не врал, когда говорил что отличный пилотажник.
Я скромно потупился, водя пальцем узоры по столу. Приятно черт возьми принимать восхищение от опытного воздушного аса, которого действительно уважаешь.
Остальные летчики, что сидели рядом, с интересом прислушивались к нашему разговору, а после озвученной цифры сбитых, изумленно зашумели, обсуждая эту
новость.
Посмотрев на летчиков, Тонин предложил прогуляться.
– Давно вы тут, товарищ полковник?
– Шестой день, – ответил он, присаживаясь на пенек.
Мы неторопливо дошли до фруктового сада за хатой и, устроившись на удобный пеньках, повели неспешный разговор.
– Понятно.
– Ты сам куда пропал? В газетах сообщили о том, что ты пропал без вести. Немцы объявили в своих листовках, что взяли живого, правда, доказательств
представить не смогли.
– Ранили меня. Мы поезд Геббельса на 'тройках' штурмовали, а когда отработали и стали уходить, нас связала боем пара 'мессеров' из охраны эшелона. Бой
приняли, но тут подоспели истребители с ближайшего аэродрома охраны тыла, бой завязался. У меня сами понимаете опыта в подобных схватках больше чем у
штурмовиков. Но машина мне хорошо знакома, да и действовали летчики уверенно. Отбились бы, да мне в мотор прилетело. Пришлось своей властью отдать приказ,
чтобы они уходили, а сам пытался удержать от преследования противника. Удержать смог, но меня добили, пришлось идти на вынужденную. Прыгать не мог, в воздухе
бы расстреляли, злые они были. Плюхнулся на пузо в молодой ельник, это смягчило удар. Дальше уже пехом. Там наземные войска подоспели, загнали меня в болото,
даже подстрелить сумели, в плечо. Три дня там отсиживался, лягушек ел, пока на противоположную сторону не выбрался. Нашел в одном крупном селе хату с краю и
договорился о постое. Полька не старая была. Приютила, даже вылечила, отходила, можно сказать.
– Понятно... Ты родственников своих нашел?
– Нашел, – вздохнул я, и пояснил: – Случайно, но все же. Дальше уж извините, рассказать не могу, секреты уже не мои. Тут госбезопасность работает.
Устное предупреждение дали о неразглашении.
– Ясно, – задумчиво протянул полковник.
– Я что спросить хотел, немцы о смерти Геббельса объявили? А то у других лётчиков как-то постеснялся спросить.
– В вагоне был двойник, Геббельса летел на самолете, но в поезде было тоже немало людей из нацисткой верхушки. Всех кто учувствовал в налете,
представили к орденам.
– Понятно, – вздохнул я, о чем-то подобном подозревая. Если бы Геббельс был уничтожен, меня бы поздравляли с этим налетом, а тут молчок.
Мы еще около двух часов чесали языками, обсуждая последние новости на фронтах и вспоминая смешные случаи в частях в которых служили. Нам никто не
мешал, дали выговориться. Только одна новость мне не понравилась. Покрышкина сняли с полка, за то, что выпустил меня в полет. Командира того звена, чуть под
трибунал не отдали, но наши слухачи, которые слышали переговоры, подтвердили мой приказ об уходе.
– А где сейчас Саня?
– В Центре, руководит боевой подготовкой. Слышал он сейчас простой инструктор.
– М-да. Нужно будет выручать его, когда вернусь, все-таки и-за меня он так попал. Надавлю на нужные рычаги, пусть возвращают опытного офицера в строй.
Это же надо, с полка в простые инструкторы?! Хотя, с другой стороны даже хорошо, – под конец задумчиво протянул я.
– Почему? – удивился Тонин.
– У него с сорок первого не было отдыха, пусть немного в норму придет. Сами знаете, что бывает, когда командир устает? Ошибки при неправильном
планировании, большие потери.
– Возможно.
После обеда, я подошел к импровизированному штабу. Пока я обменивался информацией с полковником Тониным, командиры уже проработали план. Теперь каждый
знал что делать. Меня в этом плане не было. Даже Толю взяли, а меня нет.
Начало операции намечалось к вечеру, за два часа до заката.
– Капитан, вы здесь уже давно? – поинтересовался я у Вечернего.
– Пятый день, – ответил капитан, отрываясь от карты, где они с Рябовым и Андреем обсуждали пути отхода.
– Лесник должен выходить на связь?
– Раз в месяц он отмечается в комендатуре... Черт возьми! – изумлённо воскликнул капитан. До него наконец дошло. Срок отметки приближался, ну кто
обратит внимание, что лесник приехал на пять дней раньше срока, может у него какие дела в городе или на базаре?
– Поляк?
– Белорус, – покачал головой капитан, добавив: – Но с западной области.
– Русофоб значит, – задумчиво протянул я.
Меня не поняли, но закивали соглашаясь. Использовать лесника не получится, не согласится.
– У него есть журнал учета, но там написано не по-нашему, – сказал Вечерний.
Журнал действительно велся на польском языке, к сожалению знающих этого языка среди почти четырех десятков людей не нашлось. Пришлось выводить из сарая
самого лесника и его жену.
Я только сейчас их увидел, поэтому разглядывал с интересом. Лесник еще не старый мужчина лет сорока исподлобья бросал вокруг взгляды. В полувоенной
форме, с нарукавным отличительным знаком, он смотрелся несколько чужеродно среди советских бойцов окруживших их. Жена у него была под стать мужу. Крепкая
полногрудая женщина с сердитым и немного уставшим лицом, она молча смотрела в землю под ногами, немного нервно перебирая пальцами оторочку передника.
– Слушай капитан, а ведь он на нашего полковника похож. Лицо не особо, но вот фигура? Если шляпу на глаза надвинуть, не различить, – пристально изучая
лесника, сказал я.
Посмотрев на Тонина, офицеры со мной согласились. Была небольшая разница в чертах лица и росте, Тонин был немного пониже.
Операцию начали разрабатывать заново. Осназовцы своими способами быстро разговорили лесника и он многое поведал офицерам. Как оказалось, он не просто
отмечался, а привозил на офицерский стол дичь. Причем разную. Еще он сообщил, что делал он это каждую неделю, и последний раз должен был ехать два дня назад.
Время было упущено, как он сказал немного злорадным тоном. Задумавшись, Шатун поинтересовался у него. Были ли подобные задержки ранее? Нехотя лесник
подтвердил подобное, не всегда удавалось добыть зверье.
– Значит, они еще не насторожились. Работаем по второму варианту. Придётся вам, товарищ полковник, поработать на благо всех, – обратился Командир к
Тонину.
– Я согласен.
Десяток разведчиков и осназовцев разбежались по лесу, в течение пары часов они должны были добыть хоть кого-то. Ближе к полудню, часам к трем они
вернулись. На длинной лесине висела туша молодого лося. Еще двое несли пяток зайцев. Разделка и подготовка к перевозке много времени не заняла.
Через час, гудя моторами грузовик, бронетранспортёр и два мотоцикла уехали, за двадцать минут до них щёлкнув кнутом, на полной телеге скрылся в лесу
Тонин, его до города страховали двое 'рябовских'.
К моему удивлению и нам нашлась работа, нужно было подготовить поле к возможному приему самолетов с Большой Земли. Подхватив лопаты и заступы,
найденные в одном из сараев, вслед за проводником направились к нужному месту. По словам одного из лётчиков, что уже был там, идти нужно было около шести
километров. В строжке никого не сталось. Все, включая лесника с женой и двух раненых на носилках, отправились с нами. Если все получиться, то мы летим, если
нет, то все равно нужно было уходить. Место оказывалось засвеченным. Командовал нашей сборной солянкой Шатун, Командир с Андреем уехали на задание,
остальные, включая меня, Батю и Степку направились к площадке.
Положив на плечо лопату, я бодро шагал по лесу следом за Батей слушая разглагольствования Степки. Он оказывается успел со всеми перезнакомиться и
сейчас делился полученными сведеньями.
– ...и еще ты от баб на дереве прятался? Тоже правда?
Я не описывал это в своей книге, цензура не разрешила портить образ геройского рассказа, но если спрашивали, говорил правду.
– Было такое, – хмыкнул я, увернувшись от низко висевшей ветви.
– Ага, – улыбнулся Степка: – Расскажешь?
Отец снизил скорость, присоединяясь к нам. Эту историю я не рассказывал, ему тоже стало интересно.
– Почему нет? Это еще в сорок первом было, меня тогда сбили, ну я и набрел на аэродром подскока. Конечно, я там не один был, целая группа собралась,
даже ведомого нашел. Карпов его фамилия была.
– Почему была? – поинтересовался Степка.
– Погиб во время налета, но это после. Так вот пригнали значит мы 'мессеры'...
Я достаточно подробно описал и угон и приключение во время полета, как искали сам полк, как вызвался слетать добровольцем в разведвылете, предложив
использовать один из трофеев.
– ...и что мне оставалось делать. Такая толпа баб на тебя прет, им доказывай не доказывай что я свой, порвут. Пришлось бежать. Взобрался на дерево и
сидел там, пока помощь не пришла, – нехотя ответил я.
– И что? Они тебя не узнали?
– Позже узнали, но тут уже я рассердился, похабные и матерные анекдоты им травил, пока один генерал не приехал.
– А немцев всех четырех сбил? – жадно спросил Степка.
– Трех точно, а четвертого случайно, я по-другому огонь открыл, а этот мне в прицел влез, – признался я.
Впереди показался просвет, и мы замолчали. Те, кто шел впереди, уже вышли на открытое пространство. В конце процессии шли связанные лесник с женой.
Лесник помогал нести одного из раненых, летчика со сломанной при приземлении ногой.
– Нормальная площадка, – одобрил я, осмотрев длинное поле на берегу реки. Это был великолепный луг, странно, что его не использовали для пахоты,
отличный чернозем.
– Приступаем. Разбиться на команды, – стал командовать дядька.
Мы работали втроем. Я батя и Степка. Недалеко работал заступом лесник, под присмотром бойца.
Ближе к вечеру, когда мы фактически закончили и время ожидания, стало тянуться невыносимо долго, послышался рев мотора и по краю берега стал видна
приближающаяся пятнистая туша бронетранспортера.
– Ура-а-а!!! – закричали мы, когда из десантного отсека показался полковник Тонин, и двумя руками замахал над головой, значит, все получилось.
Один из радистов ушел вместе с группой Вечерних, второй был с нами, это, кстати, он охранял лесника. Радист сразу же побежал к остановившемуся
бронетранспортеру, придерживая планшет. Там находились шифры, для передачи.
Естественно, что все бросили работу наблюдая за радистом, подготавливающим рацию к использованию. Именно для этого нам оставили бронетранспортер, там
было штатное место для подключения радиостанции, так что много времени это не заняло. Мы помогли накинуть на одно из деревьев проволоку используемую как
антенну. Вот заработала морзянка, трижды радист набирал незамысловатый текст, чутко слушая эфир, ответа все не было. Вдруг он вздрогнул и закричал, срывая
наушники.
– Есть, они нас слышат!
– Ура-а-а!!! – раздался общий вопль. В воздух полетели шлемофоны и пилотки.
– Чего стоим? Подготавливать поле! – почти одновременно стал командовать Шатун, ему вторили другие командиры, включая Тонина.
Краткий доклад и просьба прислать самолеты был подготовлен заранее, достав шифровку, радист стал отбивать ее в эфир. Через пару минут стянув правый
наушник, и продолжая слушать эфир, он ответил на наши вопросительные взгляды, привалившись к борту бронетранспортёра:
– Ушла шифровка. Уже отбили что получили. Нужно ждать ответа.
Ответ должен был прийти в скором времени, в шифровке было упоминание обо мне.
Оставив радиста под присмотром двух летчиков ждать ответа, мы отошли в сторону. Пока остальные подготавливали поле, мы вчетвером, я, батя, Шатун и
Тонин присели в тени дерева.
– Где Андрей? – поинтересовался я первым делом.
Андрея действительно не было, да и вообще в город уезжало больше народу, чем вернулось.
– Там бой был, он с двумя бойцами увел преследователей в сторону, дав нам уйти, – пояснил полковник.
– Будем надеяться, они вернутся, – вздохнул Шатун.
– Расскажите все сначала, – попросил Батя.
Полковник на несколько секунд задумался, после чего начал рассказывать:
– План был на телеге лесника доставить трех бойцов в город к комендатуре. Мы дождались, когда из города выехало десяток грузовиков, видимо наши на
электростанции сработали как надо, и подъехали к посту на въезде. Там из-под брезента лосиная нога торчала, так что немцы не досматривали, только все по
плечам хлопали и говорили: Гут, Гут. Добрались нормально. Там был проулок удобный я их и высадил, до комендатуры добраться можно.
– Сразу ее нашли?
– Нет, сперва на рынок наткнулись, не туда повернул, ошиблись, когда план города рисовали, но потом ничего выехали на площадь. Андрей с бойцами в
трофейной форме был, вылезли из-под брезента и, приведя себя в порядок, направились в комендатуру. Что там происходило я не знаю, в телеге сидел, но как
только заметил знак, подъехал к одному из окон, что выходило на соседнюю улицу. Один из бойцов помог мне принять рацию и спрятать ее в телеге. Дальше мы
направились к выезду, но тут нас задержали на посту, они обратили внимание, что груз остался на месте. Нужно было скинуть где-нибудь тушу, да времени не
было, постоянно на виду. В общем, Андрей, он с одним бойцом шли чуть сзади, охраняли, ударили из автоматов по солдатам, и кинули гранаты за мешки, где
пулемет был и велел нам гнать к лесу. Мол он их задержит, там от казарм спешили оставшиеся в городе солдаты. Тот боец, что лежал под брезентом, остался с
ними. У леса меня ждал бронетранспортёр, как и договаривались. Потом мы сразу поехали сюда. Все что знаю, рассказал.
– Комендатура с этой стороны реки была или той? Мост пересекали? – поинтересовался я.
– С этой, до реки доехали, когда комендатуру искали. Видели воду.
– Угу, – кивнул я, и пояснил остальным: – Если Андрей не дурак, а он повода так считать не давал, то к лесу прорываться он не будет, это самый логичный
выход, и немцы должны там выставить усиление. Думаю рекой уйдет, найдёт там какую-никакую лодку.
– Хорошо бы, – вздохнул Тонин.
– Меня больше беспокоит, что с группой Вечернего.
– Согласно плану они вернуться сюда кружным путем. Так-что, пока не стемнеет ждать их не стоит, – ответил Шатун.
– Будем ждать, – вздохнул я.
В это время подошел радист с ответным сообщением. Он его уже успел расшифровать.
– Велели ожидать в час ночи два самолета. Вот тут описано как разводить сигнальные костры, – протянул он бумажку.
В одиннадцать часов ночи со стороны реки послышался плеск, на окрик часового отозвался вернувшийся Андрей. Все трое были ранены, но смогли вернуться,
молодцы. От группы Вечернего до сих пор не было известий, когда в небе стал различим шум авиационных моторов.
– Поджигай! – скомандовал Тонин.
Облитые бензином три костра в линейку одновременно вспыхнули.
– Ребята и дядя Женя еще не вернулись, – напомнил я Бате.
– Пока ждем. Время еще есть, – ответил он, тревожным голосом.
Шум моторов стал отчетливо слышен, над головами пронеслась одна тень, потом вторая. Вот шум моторов стал звучать по-другому, и я понял, что
транспортники готовятся зайти на посадку.
Посадка первого ЛИ-2 прошла в штатном режиме, пока один самолет кружился над импровизированным аэродромом, другой сел и покатился по полю, согласуюсь с
регулировщиком с двумя фонариками в руках. Пилоты подогнали его к деревьям, где самолет, ревя моторами, развернулся и, не глуша движки, замер.
Открылась боковая дверца и оттуда, не высовываясь, прокричали:
– Пусть подойдет человек, о котором сообщили в радиограмме?
Я немедленно поспешил туда, прилетевшие должны убедиться, что тут свои, а меня знал весь Союз. Вопрос с безопасностью решился быстро, за спиной
человека с пулеметом в руках, а это был стрелок-радист, стоял штурман, который сразу опознал меня.
Дав по рации 'добро' на посадку второго самолета, они стали принимать раненых. Мы подогнали бронетранспортер поближе и начали погрузку имущества и
посадку части пассажиров. Раненые уже устроились на тюках. Когда сел второй самолет, первый уже стал готовиться к взлету. Он был загружен полностью. Даже
Андрей, держась за простреленный бок, сел на одну из лавок. Тщательно проинструктировав его, что говорить безопасникам, я дал отмашку на взлет. Нечего стоять
тут и ждать пока приедет запаздывающая группа Командира, пусть летят на Большую Землю.
Второй Ли-2 уже развернулся и встал на освобождённое место, подсвечивая посадочными огнями хвост первого самолета, когда тот пошел на взлет.
Открылась дверца в борту и выглянул штурман, это, кстати, обязанность экипажа при посадке проверять, что твориться вокруг. Отойдя от стоявшей под
деревьями туши бронетранспортера, я подбежал к люку.
– Глуши! – махнув рукой, приказал я.
Штурман меня сразу узнал, хоть я и был в летном комбинезоне и в тени, но освещался посадочными фонарями.
– Что, товарищ подполковник? – спросил он, стараясь перекричать рев правого мотора.
Подойдя уже ближе, повторил:
– Глуши. Вторая группа не вернулась, будем ждать, пока не вернётся.
– Есть, товарищ подполковник, – кивнул он и исчез внутри самолета. Через десяток секунд рев моторов стал стихать, пока совсем не пропал. Покрутившись
еще немного, замерли и лопасти винтов.
В слабоосвещенном салоне вместе со штурманом появился и пилот воздушного корабля. Видимо командир экипажа.
– Здравия желаю, товарищ подполковник. Долго ваших будем ждать?
– Пока не вернуться, – вздохнул я: – Час, два... сутки, неделю. Не можем мы без них улететь.
– Давно должны были вернуться? – закуривая папиросу, поинтересовался пилот.
– Два часа назад.
В это время взвыл мотор бронетранспортера, и сдвинулась его махина.
– Это кто? – отбросив папиросу, напрягся пилот. Борт-стрелок продолжавший находиться в люльке, повернул ствол пулемета на бронемашину, беря ее на
прицел.
– Свои, на трофее. Часть пассажиров, – спокойно ответил я.
Из остановившейся рядом машины появился сперва Шатун, потом батя. Степки я почему-то не видел.
На опушке осталось нас всего четверо. Я, отец, Шатун и Степка, мы решили не разделятся. Остальных отправили первым рейсом.
– Лесник сбежал, жену бросил и ушел, – первым делом сказал Шатун.
– Давно? – поинтересовался я.
– Во время посадки второго самолета, часовой отвлекся вот он и незаметно дал деру.
– Значит, минут пятнадцать назад.
– Два часа у нас есть, если группа не вернётся, придётся улетать без них, – нехотя сказал отец.
– Что происходит? – поинтересовался пилот, с интересом нас слушавший.
– Пленный сбежал. Ему до города часа три топать, обратно примерно столько же, в такой-то темени, – прикинул я.
– Будем ждать наших до предела, и надеяться, – подтвердил батя.
– А Степка где? То есть, рядовой Раевский?
– Жену лесника охраняет, – махнул куда-то в сторону деревьев Шатун.
– Толку теперь от нее. Гнать на все четыре стороны, – поморщился я.
– Ночью? В лес? – теперь морщился батя.
– Она жена лесника. Вячеслав прав, для нее это дом родной. Не пропадет, – согласился со мной Шатун.
Отошедший батя, довольно быстро вернулся со Степкой. Шатун не ошибся, как только ей сказали, что она свободна, то женщина быстро затерялась среди
деревьев.
Пока летчики с интересом изучали трофейную бронетехнику, подсвечивая фонариками, мы стояли у хвоста самолета и обсуждали наши дальнейшие планы.
– Если они не вернутся, значит, их загнали в противоположную сторону не дав прорваться сюда, – говорил Шатун, задумчиво покусывая сорванную травинку.
– Может тоже рекой вернутся, прорабатывали же этот вариант? – спросил я.
– Слышите? – встрепенулся Степка.
Мы прислушались, замерев. Вдали часто, как будто застучал дятел, заработал и умолк пулемёт.
– Недалеко, звук отражением от берега принесло. Километра три, не меньше. Если бы дальше, то не услышали, деревья звук гасят, – насторожившись,
определил Шатун.
– Значит, их сюда гонят, – обрадованно спросил Степка.
– Ничего это не значит, – судя по голосу, Шатун поморщился: – Если бы гнали тут такая бы стрельба стояла. Это больше похоже на предупреждение. Не
подходи, убью.
– По времени, туда как раз лесник должен был добраться, – прикинул я.
– Может и его... Ладно, если в течение часа они не вернутся, взлетаем, а то скоро рассветёт. Лейтенант? – окликнул штурмана Шатун.
Штурман как раз сидел на заднем борту бронетранспортёра, и через открытые двери, свесив ноги наружу, рассматривал нечто темное в руках. Когда он
повернулся к нам, я понял что это футляр с набором чисткой пулемета.
– Я, товарищ подполковник? – откликнулся он.
Пилот был старшим лейтенантом, а продолжавший охранять нас борт-стрелок, старшиной. Я успел представить экипажу своих спутников, так что их звания они
знали.
– Когда начало рассвета?
– В четыре часа, товарищ подполковник. Совсем рассветает, в четыре тридцать семь.
– Сейчас два часа семь минут. В полчетвертого вылетаем, это крайний срок. Саш, проверь еще раз, – попросил он отца.
Тот достал рацию, и попытался связаться с Командиром.
– Не достаёт, видимо далеко, – через пару минут бесполезных вызовов, ответил он, убирая рацию обратно в карман.
– Или зарядка кончилась, сколько берегли, уже должна была, – сказал я.
