Текст книги "Путь истребителя"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

мотоциклов, тот, на котором ехал фельдфебель вдруг выпустил в воздух цветок огня, и маленький ядерный грибок взрыва. Видимо в ленте были зажигательные

патроны и один из них случайно попал в полупустой бак, что и вызвало эту вспышку. Охватило огнем не только сам мотоцикл, но и уцелевших немцев на нем.

Раздались крики заживо сгорающих людей, которые почти сразу смолкли под прицельными очередями пулеметов.

      Выпустив по пол-ленте пулеметы стихли, стрелять больше было просто не по кому.

      Вместо вызова по рации Командир сам подошел к нам. Показалось мне или нет, но он был в не очень хорошем настроении. Судя по его поведению и виду, планы

на жандармов у Командира были несколько иными.

      – Ну и какого хрена?! – спокойно спросил он.

      – Наша разведка, – указал я одной рукой, в сторону леса, другой потирая затылок. Те уже скрылись среди деревьев, поэтому ничего предъявить я не мог,

кроме своих слов. Видимо кроме меня и немцев никто разведку не заметил.

      – Где? – повернувшись в сторону дубравы, спросил полковник.

      – Уже скрылись. Я их сразу после немцев увидел. Они по ним огонь открыли, ну я взял бинокль и посмотрел по кому стреляли... узнал одного.

      – Кто такой?

      – Я с ним по крымским горам бегал. Помните, рассказывал, как меня там сбили? Ну, нас еще на Манштейна направили совершить налет, я в прикрытии был.

      – Не очень подробно, сбили, и как выбирался, рассказывал,– припомнил Командир.

      – Так я с разведкой выходил, командовал ей лейтенант Рябов, Василий. Вот он-то замыкающим и шел.

      – А с чего ты взял, что они стреляли по разведке?

      – А по кому? – удивился я.

      – По ним! – повысив голос, указал рукой полковник.

      Посмотрев, куда он указывает, заметил нечто лежавшее на дороге.

      – Собаки что ли?

      – Ну, почти, – уже спокойно ответил полковник, доставая бинокль из чехла: – Волки, стая проходила. Видимо спугнул кто-то. А ведь шла она от дубравы.

      М-да, лопухнулся я. Это же надо. Похоже, кроме меня никто по сторонам не смотрел. Иначе как объяснить, что единственный кто смог рассмотреть разведку -

это я. Все что, на дорогу пялились?

      – Давно ушли? – рассматривая дубраву, спросил полковник.

      – Да как мы открыли огонь, так сразу скрылись. Кстати, почему вы были против уничтожения жандармов?

      Ответ был до гениальности прост. Фельдфебель этот успел сообщить, что двигаемся мы к ближайшему городку, стоявшему на берегу довольно широкой реки,

причем распростерся он на обоих берегах. Там перекинут мост, который мы могли под прикрытием фельдфебеля спокойно пересечь. Теперь этот план развалился, а

других мостов и бродов в этих местах нет. Переправы были, да в начале войны их уничтожили. Немцам они были не нужны, хватало этого, поэтому не

восстанавливали.

      – У них рация была, – пробормотал я.

      – Уверен? – повернулся ко мне полковник.

      – У четвёртого вещмешок характерных размеров был. И еще они раненого несли, там двое его переносили.

      – Раненого? Хм, значит далеко не уйдут, – снова стал рассматривать дубраву полковник.

      В это время подошел заинтересовавшийся Шатун.

      – Чего обсуждаем? Мы тут уже минуту у всех на виду стоим. Сваливать пора.

      – Да вот наш Соловушка советскую разведку обнаружил, обсуждаем.

      – Переодетых в волков? – хмыкнул Шатун.

      – Говорит настоящую, во-он там, где три березы выдвинуты из леса. Вроде там вошли в дубраву.

      – Большая, не найдем, – сразу ответил Шатун. Прикинув наши шансы по размеру дубравы.

      Казанцев сидел в люльке продолжая держать на прицеле уничтоженных немцев и с интересом слушал.

      – Я их тоже видел, товарищ полковник. Семеро их было и раненый, – наконец признался он.

      Достав карту, Шатун и полковник склонились над ней.

      – Уйдут, – уверенно сказал Шатун.

      – Да, через этот лес протекает река, разделяясь уже на две, уйти у них шансы есть, и немалые, – подтвердил полковник и еще раз ее осмотрев, ткнул

пальцем в точку: – Двигаемся сюда!

      – Есть, – козырнул я.

       Мимо нас как раз протопали Степка и Толик с Далем, несших собранное вооружение и другие трофеи.

      В это время я уловил какое-то движение у самой кромки деревьев. Полковник рядом укладывал обратно в планшет карту, Шатун возвращался в

бронетранспортер, а я снова взял бинокль. Отличные линзы приблизили мне стоявшего на коленях и использовавшего ствол как укрытие человека. Это был Рябов,

причем с биноклем.

      – Лейтенант дайте мне карабин, быстро!

      – Что? – спросил полковник, уже поворачивающий было к бронетранспортеру.

      – Потом, – отмахнулся я.

       Взяв протянутый карабин, он у Казанцева полулежал в люльке, и встав на седло мотоцикла, поднял руку с карабином и держал его несколько секунду в

вертикальном положении, после чего два раза опустил со стороны приклада вниз.

      – Они там? – стараясь не делать резких движений, спокойно спросил полковник.

      – Рябов да, остальных не видел, – пробормотал я. Опустив карабин, через секунду снова поднял и проделал туже операцию.

      – Не видно?

      – Нет.

      – Значит, не доверяют, – сделал логичный вывод Командир.

      – Тоже верно. Лейтенант из машины, я к ним доеду.

      – Отставить! Опасно, – не разрешил полковник.

      – А я на ствол пулемета белую тряпку привяжу. Типа парламентёр, – ответил я. Казанцев уже покинул люльку и, сжимая в руках карабин, топтался рядом.

      – Ну хорошо, если что, мы тебя прикроем. При стрельбе падай на землю и затаись. Понял?

      – Да, – ответил я, привязывая к стволу поданную Казанцевым белую материю. Насколько я помнил, владельцы трех мотоциклов использовали ее как скатерть

для принятия пищи на природе.

      Полковник тоже осмотрел лес с помощью своего бинокля.

      – Вижу двоих, один укрывается за деревом. Причем нарочито, чтобы можно было рассмотреть часть плеча и лицо. Второй за кустом в десяти метрах правее.

Там куст шиповника шевельнулся.

      – Я поехал, – садясь в седло, произнёс я.

      – Будь осторожен племянник.

      – Хорошо.

      Заведя мотоцикл, я стронулся с места. По полю машина шла тяжело, пришлось включить ведущее колесо и на люльке, проходимость, как и скорость сразу

возросла. Больший расход меня сейчас как-то мало волновал.

      Колосья уже выросшей пшеницы подминались мотоциклом, шелест погибающего урожая был слышен даже под ревом мотора.

      До деревьев я добрался за минуту, не доезжая до опушки метров тридцать, остановился и заглушил мотор. Осторожно, не делая резких движений, отстегнул

каску подбородком, снял и повесил на руль, потом снял очки и бросил в люльку. Шейный платок я снять не успел, кто-то невидимый ахнул:

      – Сева? Суворов?!

      – Привет, Вась, – откликнулся я.

      – А я то думаю, кто это сигнал подаёт: 'Путь свободен, противника нет'. Ты с кем, там немцы?

      – Не, разведка да сбитые летчики на трофеях, – одной фразой пояснил я.

      – Черт возьми, – услышал я радостное изумление.

      – Лейтенант, подойти можно? – поинтересовался я.

      – Твои люди, держат нас на прицеле?

      – Конечно. А как же иначе?

      – Подходи, пообщаемся, – разрешил Рябов.

      – Оружие оставить?

      Надо сказать, что ППС до сих пор висел у меня шее рядом с бляхой.

      – Пусть висит, можешь его поблагодарить, если бы не он да не уничтоженные на наших глазах фрицы, пулю бы ты точно схлопотал.

      – Вот спасибо обрадовал, – засмеявшись, ответил я.

      – Пользуйся на здоровье, – хмыкнул Рябов.

      Я подошел ближе, и рассмотрел лейтенанта. Несколько секунд мы молча рассматривали друг друга, после чего крепко обнялись, похлопывая друг друга по

плечам. И одновременно задали друг другу вопросы:

      – Ты где так долго отсутствовал?

      – Ты один или еще знакомые есть? – после чего рассмеялись.

      – Сваливать пора, как бы кто на дым не появился. У вас рация есть? – спросил я.

      – Есть, а что толку, последние батареи еще неделю назад сели, – отмахнулся Рябов: – Таскаем бесполезную железку.

      – Как раз это не проблема, электрики есть, подсоединят к бортовой сети, можно будет воспользоваться.

      – Ты мне ответь на один вопрос, – вдруг Рябов стал очень серьезным: – Ты где пропадал столько времени?

      – Ха, думаешь перевербовали? – ухмыльнулся я, покачав головой ответил: – Пулю в плечо получил, отлеживался в одной глухой деревушке. Ща покажу.

      Рябово больше убедило не ранение, а то, что под трофейной формой он разглядел и летный комбинезон и нашу форму.

      – Нужно уходить, нашумели и надыми вы изрядно, – вздохнув, сказал он.

      – Вас сколько?

      – Одиннадцать.

      – Я меньше видел, – задумался: – В принципе можно всем уместиться в технике.

      – У нас раненый.

      – Его я видел... Фельдшер есть?

      – Конечно.

      – Давай его ко мне, раненого в люльку и мы пока к колонне. Встречаемся на опушке, где дорога к ней приближается. Так быстрее будет. Кстати, вы с нами?

      – Конечно. Ведь у нас приказ найти и достать тебя из-под земли, – ответил Рябов и, оставив меня с открытым от удивления ртом, развернулся и отдал

несколько команд.

      Почти мгновенно как будто из-под земли выросли три фигуры, и шустро разбежались. Через полминуты среди деревьев показалась процессия из нескольких

человек. Внимание в ней привлекал парень с бледным лицом и закушенной губой. На левой ноге у него красовалась неплохо поставленная шина.

      – Осторожно кладите, – командовал носильщикам другой парень, с сумкой фельдшера.

      Одного из носильщиков я узнал, Милитон Кикобидзе, приветливо кивнув друг другу, мы усадили раненого, и обнялись.

      – Еще кто из знакомых есть? – поинтересовался я у Рябова, надевая очки и каску.

      – За восемь месяцев состав группы поменялся. Старшина Вознесенский на повышение пошел, сейчас лейтенант, командует такой же группой где-то на

Ленинградском фронте. Остальные кто выбыл по ранению, кто погиб.

      – Ясно,– вздохнул я, и завел мотоцикл.

      – Встречаемся на опушке! – крикнул Рябов.

      Кивнув, я занял место водителя и дождавшись когда сзади сядет фельдшер, он кстати свое оружие и раненого положил в люльку с учетом того чтобы быстро,

вернее мгновенно извлечь. Осторожно, чтобы не обеспокоить раненого стронулся с места, разведки на опушке уже не было, успели скрыться в лесу.

      Наши наверняка наблюдали за нами, потому что, когда я тронулся с места, пришла в движение и колонна. Так что я направился не к ней, а к дороге, она

прибегала ближе, чем находился холм с уничтоженными немцами.

      Остановившись у замершего бронетранспортёра, слез с продолжавшего работать мотоцикла и подошёл в передней дверце со стороны Командира.

      – Я так понял все в порядке? – поинтересовался полковник.

      Под пристальными взглядами фельдшера и раненого было довольно сложно говорить, можно сказать неудобно, но кивнув, я ответил:

      – Да, это Рябов. Договорились встретиться дальше, где дорога приближается к опушке.

      – Рация?

      – Есть, но без питания.

      – Это не проблема.

      – Я так же сказал, – кивнул я.

      – Перегружайте раненого, – приказал полковник.

      Мы споро перенесли бойца в кузов бронетранспортера, предварительно накидав на дно тряпок для подстилки. Фельдшер последовал за своим раненым, Казанцев

же снова занял место в люльке.

      – Тряпку убери, – велел я ему, трогаясь и занимая свое место во главе колонны.

      – Хорошо.

      Через полтора километра мы увидели стоявшего на дороге Рябова, остальных пока не было видно, в клубах пыли мы остановились рядом с ним. Знакомство

прошло быстро.

      – Лейтенант Рябов, командир разведгруппы...

      – Уже капитан, товарищ подполковник, – поправил меня Василий, пристально и изучающе разглядывая лицо дядьки.

      – Хорошо... Полковник Суворов, командир нашей группы. В прошлом командир десантного полка.

      – Отец? – сразу же спросил Рябов.

      – Дядька. Отец вон в люльке второго мотоцикла, – ответил я, батя, заметив, что всего обратили на него внимание, помахал рукой: – Ты прав капитан,

половина группы мои родственники. Так что нам нужно как можно быстрее добраться до своих.

      – Распределяемся по машинам, – приказал полковник: – Капитан, своих людей в бронетранспортер, а мы на мотоциклах, на нас трофейная форма. Найдем

укромное место, пообщаемся.

      – Есть, – козырнул Рябов, после чего стал командовать своими бойцами.

      Закончив, он подошел к полковнику, я в это время возился у мотоцикла и о чем они говорят, не слышал. Командир покивал, после чего оба достали карты и

стали сравнивать. Ксерокопия нашей карты с неизвестными обозначениями очень заинтересовала капитана, но вида он не подал. Заинтересованность я определил по

краснеющим ушам и шее, забавная, но это верная примета.

      Пока было время, я пристально разглядывал разведчиков, Рябов не солгал, кроме Кикобидзе ни одного знакомого лица.

      Как только мы расселись по местам. Толик сел ко мне на мотоцикл, у разведчиков нашелся свой водитель, а Андрей на 'беху' Даля к Бате.

      Как только Командир отдал приказ, я снова занял свое место во главе колонны.

      У Толика была рация, и он, связываясь с полковником, кричал мне в ухо, куда надо поворачивать.

      Ехать пришлось далеко, можно сказать докатились на последних каплях горючего. Уже начинало вечереть, когда мы без остановок доехали, правда, не

особенно быстро, боясь растрясти раненого, до следующего леса. Хотя я бы назвал его лесным массивом, огромный был лес.

      – Партизан тут нет, можно спокойно продолжать движение, – ответил мне Толик, когда я притормозил, предварительно поговорив с полковником, а тот с

Рябовым. Уж местную обстановку тот точно знал.

      Медленно мы въехали под тень леса. Отстав от нас на сотню метров порыкивая мотором, двигался бронетранспортер, за ним на расстоянии двадцати метров

второй мотоцикл.

      Дорога была убита, поэтому скорость движения упала до минимума. Когда впереди показалось большая и явно глубокая лужа, я остановил мотоцикл и заглушил.

Мы с Толиком слезли с седел, оставив Казанцева в люльке. Он нас прикрывал. Толик остался ожидать приближающуюся бронемашину, а я осторожно приблизился к

луже.

      Когда стих рев мотора, я крикнул:

      – Не проедем мы тут. Утонем на хрен... Товарищ полковник, может, вернёмся на прошлую развилку и повернем направо? Я в этой грязи купаться не хочу.

      Думаю, нас спасло то, что я кричал на русском довольно громко, чтобы быть услышанным, а так же в том, что на виду появились бойцы Рябова в советских

комбинезонах разведчиков.

      – Поговори мне еще, – добродушно ответил подходивший полковник: – Ты не забыл, сколько у нас горючего осталось?

      – Да все равно рано или поздно технику бросать придется, – ответил я. Срезав ветку, стал проверять глубину: – Ну, я же говорил глубоко. Почти на метр

ушла.

      Появление посторонних на дороге к своему стыду засекли не мы, а разведчики. С той стороны лужи на сухом месте стоял молодой парень лет двадцати пяти, в

таком же двухцветном камуфляже, как и у Рябова с ППШ на плече.

      – Стой, кто такой? – крикнул один из разведчиков. Остальные тут же попрятались, выставив стволы.

      – Вопрос тот же. Вы у нас под прицелом, не советую дергаться. Кто такие? – поинтересовался незнакомец.

      В воздухе разлилось напряжение, я понимал, что вот-вот могла разразиться перестрелка, были известные случаи, когда немцы переодевались в нашу форму.

Нужен был только спусковой крючок. Стянув с головы каску и очки, я сплюнул в лужу и сказал:

      – Я Суворов, со мной две разведгруппы... Кстати, а когда ужин будет? А то кишка кишкой уже вальс играют.

      Этот неожиданный вопрос заметно разрядил обстановку. Незнакомец, несмотря на грязное в разводах лицо опознал меня, поэтому кинув руку к виску, ответил:

      – Товарищ подполковник, разрешите пообщаться лично?

      В это время Рябов, выглянувший из-за двери бронетранспортера, удивленно спросил:

      – Сурок, ты что ли?! – причем вопрос предназначался не к незнакомцу, а к кому-то в глубине зарослей.

      – Васька? Рябой? – ответили оттуда.

      – Тьфу, немецкий тыл... Куда не плюнь везде наши! – в сердцах воскликнул я, снова сплюнув.

      Это почему-то вызвало безудержный смех и у наших, и у пришлых. Через минуту полковник, Рябов и командир советских диверсантов уже усиленно общались

рядом со злополучной лужей. На первый же вопрос полковника, капитан Вечерний, командир группы осназа, только развел руками. Рацию они потеряли еще две недели

назад. Разбили при высадке.

      – Чья работа три немца в лесу километров в сорока отсюда? – спросил я у разведки и диверсантов, когда они закончили общаться.

      – Наша, – ответил Вечерний: – Они с нами машиной поделились.

      – Интересно, а кого из вас тот фельдфебель ловил? – вслух поинтересовался я.

      До моста мы не доезжали, он остался правее. Но та самая река, которую нам надо преодолеть проходила через этот лес. Ответа на мой вопрос не нашлось,

никто не знал.

      Через десять минут мы развернулись и направились в объезд, в лагерь Вечернего. Порадовало одно, батареи у запасливого капитана были. Значит, наша

эпопея скоро должна была кончиться. Домой хочу, к жене и сыну.

      Уважаю я этих осназовцев, всего пятеро, а нас вчетвером на понт взяли, не побоявшись выйти против почти двух десятков, так еще и лагерь у них был

организован со всеми удобствами. Знаете, что они сделали? Приехали к леснику, в его сторожку и так скромненько потупив глазки, спросили: можно мы у вас

поживем? А машину под навес поставить можно? Спасибо большое, а ничего мы тут по лесу с оружием побегаем, не возражаете? И ваше оружие в сторону приберем,

мало ли что? И поживите-ка вы в сарае, там вам удобнее будет, хорошо?

      Короче лесник с семьей сидят в сарае под присмотром одного из осназовцев остальные расположились в хате на хозяйских харчах. Сама сторожка,

располагалась в глубине леса, судя по тому, как борта машины скрежетали по веткам деревьев, растущих по бокам на узкой дороге, тут никто кроме телег не

ездил. Бронетранспортер шел последним, к нему ушлые осназовцы привязали срубленную березу, крона которой заметала наши следы. Так пятеро разведчиков все

равно шли за нами и прибирали явные следы нашего движения.

      Ревя моторами, мы выехали на небольшую поляну. Лесник ее использовал полностью. Слева от дороги была посажена картошка, справа рожь. Притормозив на

выходе, разглядывая спокойную жизнь лесничества. Сторожка, сияя свежим срубом под соломенной крышей, была как с картинки. Пара свежих построек рядом,

колодезный сруб с журавлем, пасущаяся корова, чуть левее от нее стреноженная лошадь. У хозяйственной постройки с большими воротами стояла телега. Гавкала

собака на цепи. Картина сельской жизни в действии.

      Осназовец сидевший на люльке, причем не на сиденье, а спереди свесив ноги, он, держась за ствол пулемета, помахал над головой автоматом.

      – Все, товарищ подполковник, можно ехать, – разрешил он.

      Дав газу, я продолжил движение, зорко поглядывая по сторонам. В верхних воротах сеновала заметил не скрывающегося часового, который с интересом

разглядывал нас.

      Соскочивший с люльки боец Вечернего, стал руководить, куда ставить технику. Сеновал был уже занят тентованным 'мерсэдэсовским' грузовиком. Ссадив

пассажиров, мы поставили наши машины по показанным местам. И если мотоциклы загнали на сеновал, места там хватило, то бронетранспортёр за одну из построек. С

одной стороны его скрывала стена дома, с другой большой стог снега. Пока мы возились с маскировкой техники, бойцы, уже быстро перезнакомившись, сейчас сообща

готовили ужин.

      Скинув трофейную форму, аккуратно сложив, убрал ее в люльку, нечего щеголять во фрицевском. После небольших раздумий, снял и летный комбинезон,

оставшись в одной гимнастерке и галифе. Погладив награды на груди, вспомнил как, своей властью отказался сдавать награды, только улыбнулся, хотя с кадровиком

пришлось повоевать за это. Кроме трех Золотых Звездочек и орденских планок у меня больше ничего не было. Поправив сбившийся погон, я вышел из сеновала.

      – Здравия желаю, товарищ подполковник, – уважительно козырнул пробегавший мимо боец.

      Посмотрев на почти зашедшее солнце, виднелся самый краешек, я направился в хату, туда зашли все старшие командиры, включая Андрея. Остальные

устраивались на ночевку, сеновал для этого подходил просто идеально.

      Войдя в большую комнату сторожки, я встал у большой беленой известью печи и осмотрелся. Все сидящие места были заняты, развернувшись, взмахом руки

велев одному из командиров, начавшему было привставать, не двигаться, вернулся в сени и, сняв с табурета кадушку, вернулся в хату, где с наглым видом

устроился на табурете рядом с батей. Можно было согнать кого-нибудь с места ниже себя по званию, но я не имел подобного характера, проще уж так. Как я понял,

шло обсуждение, как выбраться на советскую территорию. Радисты обоих групп уже возились с рацией, подготавливая ее к работе.

      – Одного самолета чтобы вывести всех не хватит, – озвучил Вечерний. Он кстати был сокурсником Рябова в военном училище, с тех пор они не встречались, а

тут неожиданно, в немецком тылу. Бывает же такое.

      – Почему? – удивился я, и тоном эксперта: – Ли-два берет до двадцати пяти пассажиров, это еще с выработанным ресурсом. Если моторы новые, то может и

больше.

      – Нас больше двадцати пяти, – усмехнулся Вечерних и пояснил почему.

      Оказалось работа группы Вечернего заключалась не в диверсиях, а в основном в спасательных миссиях. Обучение летного состава сейчас довольно дорого и

терять подготовленных высококлассных специалистов никому не хотелось. Кроме разведки ближайших окрестностей их задачей было обнаружение летчиков, и

обеспечение вывоза их на Большую Землю. Как оказалось за две недели тут успело скопиться почти десяток летчиков, штурманов и борт-стрелков. В основном из

штурмовой авиации, с тех же 'таиров'. Из-за их слабой бронезащищённости именно они несли на себе тяжесть больших потерь. Хотя надо сказать, что увеличенная

дальность и возможность использовать штурмовики как истребители-перехватчики, сделало их грозными противниками. В бою с истребителями они крепкие орешки, а

вот зениткам им противопоставить нечего, так что основные потери они несли именно при заходах на цели. Как говориться всегда, где есть плюсы, есть и минусы.

Взять хотя бы в пример Казанцева, подбит зениткой. Сколько мог, тянул до своей территории, и такие случаи не единичны.

      Из собранных летчиков был неполный экипаж с Пе-8, семь человек, и два экипажа с модернизированных двухместных 'таиров', четыре человека. Одиннадцать

летчиков, да шесть бойцов капитана Вечернего получалось семнадцать. Одиннадцать бойцов Рябова и девять бойцов нашей группы. Всего получалось тридцать семь

человек.

      – Действительно, одним самолетом не обойдемся, – задумчиво протянул полковник.

      – А где летчики, что-то я их тут не видел? – поинтересовался я.

       – По плану должны были отойти в лес, товарищ подполковник. Часовой сигнал подал, значит ушли, думаю, сейчас уже должны вернуться, – удивительно

вежливо пояснил мне капитан. Хорошо иметь дело с профессионалом, все просчитал и рассчитал. Кстати, я то привык, как ко мне общаются, все-таки легендарная в

СССР личность, и без ложной скромности добавлю, уважение я действительно заслужил в боях. Вот родственники до сих пор не могут принять это, все еще считают

меня мальчишкой. Думаю, со временем это пройдет, и они поймут, что два года войны не прошли для меня даром.

      – Хорошо, капитан, мы вас поняли. У вас есть подготовленная площадка для приема самолетов? – поинтересовался дядька.

      – Присмотрели одну. Место глухое, но нужно срыть несколько кочек, есть там неровности, а так идеальная площадка. Мы бы сами подготовили, но из-за

рации... – развел руками капитан. В это время в комнату вошел радист Рябова. Судя по выражению лица с плохими новостями.

      – Не работает рация, товарищ полковник, плата треснула и две лампы битые. Ремонт в полевых условиях не возможен.

      Это сообщение сразу вернуло нас на землю, помощи в ближайшее время не будет.

      – А ваша рация, ее можно использовать? – не терял надежды полковник.

      – После падения с трехкилометровой высоты? – усмехнулся капитан Вечерний.

      – М-да, лепешка, – протянул Командир.

      – Это да.

      – Есть, какие предложения? – спросил дядька у присутствующих.

      – Добыть рацию у немцев, – предложил Шатун.

      – Уже прорабатывали, – поднял руку Вечерний, – дохлое дело. В округе три рации, две маломощные, до наших не докричаться. Третья в гарнизоне вон этого

городка, там охранный батальон стоит. Радиоузел в комендатуре, подъезды не изучали, но уйти, шансов мало.

      Посмотрев на карту, полковник кивнул принимая.

      Я тоже задумался мысленно строя предположения для выхода из этой ситуации.

      – Капитан, а аэродромы есть поблизости?

      – Рассчитываете захватить транспортник, товарищ подполковник? – немного криво усмехнулся капитан.

      – Есть такая мысль, – кивнул я.

      – Аэродром есть, но мысль о захвате даже не рассматривалась. После ваших прошлых похождений, вы это, кстати, в своей книге описали, немцы усилили

охрану аэродрома. Против восьми 'эрликонов' и броня вашего бронетранспортера, что папиросная бумага. Сожрут, и не подавятся. Потери большие будут с

неизвестным результатом, – в конце монолога пояснил Вечерних.

      – А если подъехать на трофейной технике и сходу ударить? – поинтересовался Батя.

      – Было уже такое в сорок втором. Группа майора Лесина, используя трофейную бронетехнику и форму, внезапным ударом захватила аэродром и с помощью

подобранных по пути летчиков смогли подняться и перелететь через линию фронта. Как вы понимаете немцам это тоже известно, так что меры противодействия

приняты на ВСЕХ аэродромах.

      – Вы забыли рассказать о понесенных потерях, – напомнил я, капитану.

      – Половина группы погибла. Больше десяти человек, а ведь это были высококлассные специалисты, – подтвердил Вечерних.

      – Но по мнению многих – это того стоило, – сказал я, и пояснил для остальных: – Они захватили в плен генерала с важными сведениями по наступлению, и

даже смогли все это переправить через фронт. Наш полк тогда обеспечивал прикрытие этого района, и мы чуть не сбили этот транспортник. Хорошо, что радисты не

сплоховали и перехватили их сообщение. Успели нас отозвать, я как раз дежурным по полку тогда был.

      – Предложений, как я понимаю, пока не будет? – поинтересовался полковник.

      – Аэродром отпадает. Если там все как описал, товарищ капитан, то шансов на захват мало, – подтвердил я: – Если только аэродром подскока попадётся, но

они ближе к фронту дислоцируются. А до него, еще о-го-го. Да и истребители там в основном. Думаю, пёхом придётся топать. Кстати, а что там с ужином?

      – Готовят, свинку закололи, товарищ подполковник, – вежливо ответил Вечерних.

      – Хорошо. Шашлычок или так, в котле?

      – Все будет, товарищ подполковник, – улыбнулся капитан.

      Мы продолжили обсуждать наши дальнейшие шаги, и кроме как идти своим ходом, ничего придумано не было. Технику по любому придётся бросать, но зато людей

у нас прибавилось, и не простых бойцов, а тех, кто чувствовал себя в тылу у противника как рыба в воде. Опасаться стоило только карательных групп и ягд-

команд. У них большой практический опыт по отлавливанию групп подобных нашей.

      – Выходим завтра, а пока проработаем план движения и определим общее командование.

      Мне тут делать было нечего, поэтому испросив разрешения, я вышел на ночной двор, вдыхая больше запах жаренной на вертеле туши свиньи, чем свежий

воздух.

      – Товарищ подполковник, разрешите поговорить с вами лично? – раздался сзади голос Вечернего.

      – Говорите.

      – Вы хорошо знаете своих спутников? – поинтересовался капитан, когда мы отошли к колодцу.

      – Всех достаточно хорошо, уже не в одной схватке побывали, – подтвердил я.

      – Полковник и подполковник Суворовы как мне сказали ваши родственники?

      – Это так.

      – Но вы описали в своей биографии, что являетесь сиротой.

      – Знаете, что я вам скажу капитан. То, что они мои родственники видно невооруженным взглядом. Про остальное сообщить не смогу, извини, только с личного

разрешения товарища Берии, он курирует этот проект и на подобные вопросы в не компетенции отвечает достаточно жестко. Капитан, я не угрожаю, сам бы в вашем

положении начал задавать подобные вопросы, но в данном случае все возможные проблемы, связанные с этой группы беру на себя. Если что кивайте на меня, мол, за

все отвечаю я. Хорошо?

      – Мне достаточно вашего слова, товарищ подполковник, – согласился капитан.

      – Ну и хорошо, – похлопав его по плечу, добавил: – Они не враги, и имеют особо важные сведения из Ставки Гитлера, так что охрана их должна быть

абсолютной. Ясно?

      – Так точно, товарищ подполковник, – вытянулся капитан.

      – Насчет отряда. С нами двое летчиков. Так что кроме как сделать из них пулеметный расчет, больше ничем они не пригодятся. Там еще есть мой

однофамилец, старшина Суворов. Опытный танкист, мехвод. Мы танк нашли, 'тридцатьчетверку', так он ее с полпинка завел. Так что у нас есть хороший специалист

в это области. Отец летчик, тоже на земле не особо пригодиться. Полковник Суворов, командир десантного полка в прошлом, имеет большой практический опыт

управлении крупными частями в боевой обстановке. Опытный командир, доверять можно. Подполковник Васнецов, опытный контрразведчик. И капитан Рябинин, бывший

командир разведроты, имеет большой практический и боевой опыт. Кстати, совет к размышлению, у Рябинина многому можно научиться. Тому чему вам и не снилось.

Если его поставят командиром над вами, не возмущайтесь, а поучитесь у первоклассного специалиста. В будущем пригодиться. А лучше подойдите к нему и попросите

поделиться опытом, не думаю, что он откажет. Нормальный и понимающий офицер.

      – Ясно, товарищ подполковник. Спасибо, обязательно воспользуемся ВАШИМ советом, – козырнув, капитан пригласил меня поужинать.

      Совещание видимо было перенесено на потом, видимо все проголодались, так как командиры, сверкая огоньками сигарет, топтались у хаты. Рядом с костром,

где жарилась свиная туша, суетились два бойца, в этот момент они как раз сообщили о готовности. Невысокий боец, но с удивительно широкими плечами, тесаком