Текст книги "Ранние болгары на Волге"
Автор книги: Владимир Генинг
Соавторы: Владимир Генинг
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Определенное сходство имеется и между медными и бронзовыми пряжками Больше-Тарханского могильника (табл. XVII, 1–5) и пряжками из мордовских памятников. Бляшки-накладки на кожаный ремень типа, изображенного на табл. XVII, 7, 9, 13, 11 и 14, встречены в таких могильниках, как Крюковско-Кужновский[454]454
П.П. Иванов. Указ. соч., табл. XXVIII–XXX.
[Закрыть], Перемчалкинский[455]455
А.Е. Алихова. Перемчалкинский могильник, табл. XII.
[Закрыть], Лядинский[456]456
А.Е. Алихова. Из истории мордвы…, стр. 21–22.
[Закрыть] и у пос. Заря[457]457
М.Ф. Жиганов. К истории мордовских племен в конце I тыс. н. э., стр. 163 и 174.
[Закрыть].
Завершая обзор болгарско-мордовских параллелей, следует отметить, что в Больше-Тарханском могильнике найдена железная пешня (рис. 15, 5), очень широко распространенная в древнемордовских могильниках (Лядинский, Крюковско-Кужновский, Погибловский, у пос. Заря[458]458
А.Е. Алихова. Из истории мордвы…, стр. 25.
[Закрыть]), а в последних[459]459
П.П. Иванов. Указ. соч., табл. XIX, 5, 6.
[Закрыть] найдены остатки деревянных чаш с серебряными или медными накладками (табл. XVIII, 14), известные и в Больше-Тарханском могильнике.
Таким образом, можно полагать, что пришлые болгарские племена, оказавшись на Средней Волге, вступили в довольно тесный контакт с территориально близкими мордовскими племенами, восприняв от них некоторые типы вещей и в свою очередь оказав сильное воздействие на формирование материальной культуры последних.
Эти взаимосвязи прослеживаются также и по данным языковедов, отмечающих включение в мордовский язык ранних тюркских элементов[460]460
Б.А. Серебрянников. Категории времени и вида в финно-угорских языках пермской и волжской группы. М., 1960, стр. 269–271; А.П. Феоктистов. Мордовские языки и их диалекты. Тр. ИЭ, новая серия, т. I–XIII. М., 1960, стр. 68–69.
[Закрыть].
Вероятно, определенный контакт установился и с другими волжскими племенными группировками, в частности с марийскими племенами. Древнемарийские племена в период появления болгар на Волге располагались преимущественно в Вятско-Ветлужском междуречье и по р. Волге вблизи устья таких рек, как Ветлуга и Сура. Здесь известны и древнейшие древнемарийские памятники – Ахмыловский и Юльяльский могильники[461]461
Раскопки Марийской археологической экспедиции 1962 г.
[Закрыть], Васильсурское[462]462
А.Х. Халиков. Очерки истории населения Марийского края в эпоху железа, стр. 153–158.
[Закрыть], Ивановогорское городища[463]463
Г.А. Архипов. Городища первой половины I тыс. н. э. в Марийской АССР. «Тр. Мар. археологической экспедиции», т. II. Йошкар-Ола, 1962, стр. 206–211.
[Закрыть]. К VIII–IX вв., как показывают материалы Борисовского могильника у г. Казани[464]464
ОАК за 1890 г. 1893, стр. 66–68.
[Закрыть], марийские племена появляются и в непосредственной близости от районов, занятых болгарскими племенами.
Разбирая материалы раннемарийских могильников и поселений в сравнении с вещевым комплексом Больше-Тарханского могильника, мы можем отметить ряд сходных черт, возникших на основе определенного взаимопроникновения культурных традиций обеих групп населения. В погребениях Больше-Тарханского могильника встречены отдельные предметы, не имеющие юго-восточных аналогий, но близкие к культурным комплексам древних мари. К таковым следует отнести: спиралевидные накладки с дужкой (табл. XV, 15), широко распространенные в марийских памятниках VII–IX вв.[465]465
А.Х. Халиков и Е.А. Безухова. Указ. соч., стр. 32.
[Закрыть], характерные подвески в виде утиных лапок с нарезкой, имитирующей перевитой шнур, появляющиеся в могильниках IV–VI вв.[466]466
Ахмыловский могильник. Материалы хранятся в Марийском краеведческом республиканском музее, г. Йошкар-Ола.
[Закрыть] и бытующие вплоть до XI в.[467]467
А.Х. Халиков и Е.А. Безухова. Указ. соч., стр. 28 и сл.
[Закрыть]; подвески, составные из двух овальных пластинок (табл. XVI, 7), обычно употреблявшиеся у древних марийцев как поясные, а иногда как головные украшения[468]468
Ахмыловский могильник (Г.А. Архипов. Городища первой половины I тыс. н. э…, стр. 224).
[Закрыть]; многочисленные подвески в виде конусов с окантовкой в нижней (табл. XVI, 11), иногда нижней и средней части (табл. XVI, 13) поясками с нарезкой, известные в ряде марийских могильников, в том числе и Борисковском[469]469
ОАК за 1890 г. СПб., 1893, стр. 67.
[Закрыть]; бутыльчатые подвески с трубчатым завершением (табл. XVI, 14, 15) и такого же рода подвески с завернутой петлей (табл. XVI, 4, 5, 6), также получившие широкое распространение в марийских материалах начиная с V в.[470]470
Ахмыловский могильник.
[Закрыть] и кончая X–XI вв.[471]471
А.Х. Халиков и Е.А. Безухова. Указ. соч., стр. 43 и сл.
[Закрыть]; шумящие подвески с арочным ажурным щитком и привесками в виде стержней с шаровидным завершением (табл. XVI, 18), которые, судя по щитку, хотя и являются предметами пермского облика, но к ранним болгарам, очевидно, проникли через марийские племена, так как у последних подобные вещи также получают широкое распространение в конце I тысячелетия[472]472
Там же, стр. 31.
[Закрыть]; шумящие подвески с горизонтальной, обычно гофрированной, округлой пластиной и привесками в виде утиных лапок (табл. XVI, 5), известные в марийских погребениях начиная с V–VI вв.[473]473
Ахмыловский могильник.
[Закрыть] и до IX–X вв.[474]474
А.Х. Халиков и Е.А. Безухова. Указ. соч., стр. 43.
[Закрыть] Правда, последнее украшение более типично для муромы[475]475
Е.И. Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья. МИА, № 94, 1961, стр. 158.
[Закрыть], но, учитывая отсутствие непосредственного контакта муромы с болгарами, следует предполагать проникновение подобных украшений через марийскую или мордовскую среду.
Вероятно, таким же путем в Больше-Тарханский могильник попали и некоторые другие предметы, специфичные для более западных муромских и мерянских племен, а именно – муромское[476]476
Там же, стр. 60, 69.
[Закрыть] височное кольцо с щитковым запором (табл. XIV, 18), употреблявшееся населением, оставившим Больше-Тарханский могильник, в качестве браслета и ажурная подвеска с биспиральным орнаментом (табл. XVI, 1)[477]477
Там же, стр. 69, 97.
[Закрыть].
Можно было бы отметить еще ряд предметов, таких, как различные трубчатые и спирально навитые пронизи, бубенчики и т. п., которые также могли быть привнесенными из древнемарийской среды, но ограничимся вышеприведенным перечислением. Заметим также, что часть лепных сосудов Больше-Тарханского могильника, возможно, также имеет мордовское или марийское происхождение.
Итак, следует полагать, что болгарские племена, придя на Среднюю Волгу, вступили в тесные взаимоотношения прежде всего с такими местными племенами, как складывающиеся группы древней мордвы и мари. Результатом этого явилось проникновение элементов раннеболгарской культуры в древнемордовскую среду, на чем мы уже останавливались, а также и к древнемарийским племенам, хотя к последним, особенно расположенным на реках Ветлуге и Вятке, это проникновение было заметно слабее, о чем нам уже приходилось в свое время писать[478]478
А.Х. Халиков и Е.А. Безухова. Указ. соч., стр. 58.
[Закрыть].
К востоку от Больших Тархан, за Волгой, как мы уже неоднократно отмечали, в VIII–X вв. существовала мощная племенная «танкеевская» группировка, которая фактически преграждала доступ к племенам Прикамья болгарам, оставившим памятники больше-тарханского типа, чем, очевидно, объясняется отсутствие явно выраженных следов взаимоотношений с Прикамьем в Больше-Тарханском могильнике. Действительно, в последнем фактически нет вещей прикамского происхождения, если не считать одной шумящей подвески с ажурным арочным щитком (табл. XVI, 18), которая, однако, могла проникнуть в Больше-Тарханский могильник и через марийскую среду, где, как мы уже писали выше, подобные украшения были известны. Прикамское влияние не ощущается и в керамике могильника. Правда, здесь есть один сосуд широкой чашевидной формы (табл. VIII, 19), происхождение которого предположительно можно было бы связать с Прикамьем, где подобные формы известны в Неволинском могильнике ломоватовской культуры[479]479
В.Ф. Генинг. Очерк этнических культур Прикамья…, стр. 187, 192.
[Закрыть]. Но, как убедительно показала Е.И. Горюнова, подобные типы сосудов встречены и в мерянских памятниках VI–IX вв. (например, Тимеровский и Хотымльский могильники)[480]480
Е.И. Горюнова. Указ. соч., стр. 130–131.
[Закрыть], поэтому указанный сосуд в могильник у с. Большие Тарханы мог проникнуть из другой территории.
На р. Чепце и Верхней Каме в VII–IX вв. широко распространяются предметы, происхождение которых можно связать с югом Восточной Европы и Сибири. Однако проникновение их, очевидно, происходило не через болгарские племена больше-тарханского типа, а иным путем, возможно, минуя Волгу.
Таким образом, материалы Больше-Тарханского могильника отчетливо показывают связи пришлых болгар в первую очередь только с волжскими местными племенами – древней мордвой и мари. В то же время в Больше-Тарханском могильнике нет ни одного захоронения с характерными чертами местных племен Среднего Поволжья. Это обстоятельство заставляет полагать, что представители местных племен не включались в среду пришлых болгар и последние, по крайней мере в VIII–IX вв., продолжали сохранять свою монолитность и относительную этническую чистоту.
2. Роль болгарских племен в сложении культуры Волжской Болгарии
В X в. в Среднем Поволжье складывается крупное государственное объединение, известное в исторических источниках под названием Волжской Болгарии[481]481
А.П. Смирнов. Волжские булгары. Тр. ГИМ, вып. XIX. М., 1951.
[Закрыть]. Уже само название государства говорит о том, что болгарские племена приняли активное участие в его формировании, хотя основная этническая масса населения Волжской Болгарии, как показывают материалы раскопок Танкеевского могильника, была не болгарской, а состояла из тюркских племен иного происхождения и местных финно-угорских народностей – предков мари, удмуртов, коми-пермяков и др.
Насколько велика была роль пришлых болгар в сложении культуры Волжской Болгарии домонгольского периода, может показать сопоставление материалов Больше-Тарханского и близких ему могильников с памятниками Волжской Болгарии X–XII вв. Больше-Тарханский и Кайбельский могильники расположены почти в центральной части территории Волжской Болгарии домонгольского периода. Но весьма примечательно, что ни около первого, ни около второго могильника нет поселений синхронных им. Так, в районе Больше-Тарханских могильников при работах археологической экспедиции КФАН СССР в 1949 г. было обнаружено три поселения, из которых два относятся к именьковскому типу, а третье содержало гончарную керамику домонгольского периода Волжской Болгарии, отличную от больше-тарханской[482]482
Н.Ф. Калинин и А.Х. Халиков. Итоги археологических работ…, стр. 108.
[Закрыть]. В 1957 г. в этом же районе обнаружено еще шесть селищ и два городища (Киртелинское и Кильдюшевское), которые по собранному на них материалу датируются временем не ранее X в.[483]483
Отчет о полевых работах археологической экспедиции КФАН СССР в 1957 г. Архив КФАН, ф. 5, оп. 40, ед. хр. 1, лл. 49–53, 131–143.
[Закрыть] Больше-тарханского типа сосудов не обнаружено ни на этих памятниках, ни на других поселениях бассейна р. Свияги, хотя среди последних есть и такие широко изученные памятники, как городища Тигашевское[484]484
Г.А. Федоров-Давыдов. Тигашевское городище. МИА, 111, 1962.
[Закрыть] и «Хулаш»[485]485
Н.Ф. Калинин и А.Х. Халиков. Итоги археологических работ…, стр. 85–90. Раскопки городища «Хулаш» начаты в 1962 г. Поволжской археологической экспедицией.
[Закрыть]. Отсутствие поселений больше-тарханского времени в районах, окружающих Больше-Тарханский могильник, едва ли объяснимо слабой изученностью их. Скорее всего, на наш взгляд, такое положение объясняется характером хозяйства и быта раннеболгарских племен, которые, вероятнее всего, были в значительной степени полукочевыми скотоводами, что подтверждается анализом погребального обряда и погребального инвентаря Больше-Тарханского могильника.
Среди остеологического материала могильника абсолютно преобладают кости лошади и барана. Такой состав стада, по мнению С.И. Руденко, чрезвычайно специфичен для кочевых скотоводческих племен, у которых наиболее распространенными животными были лошадь и овца[486]486
С.И. Руденко. К вопросу о формах скотоводческого хозяйства и о кочевниках. МЭ, вып. 1. Л., 1961, стр. 4–5.
[Закрыть]. В 358 погребениях Больше-Тарханского могильника не найдено ни одного топора, что также типично для кочевников[487]487
М.К. Кадырбаев. Памятники ранних кочевников Центрального Казахстана. ТИИМЭ АН Каз. ССР, т. 7, Алма-Ата, 1959.
[Закрыть], как и частое положение в могилу расчлененной туши лошади. Эти археологические материалы подтверждаются также и письменными источниками. Еще Иордан, описывая гунно-болгарские племена Причерноморья VI в., писал: «Летом они бродят по степям, раскидывая свои становища, в зависимости от того, куда привлечет их корм для скота»[488]488
Иордан. О происхождении и деянии гетов. Getica. М., 1960.
[Закрыть], а сирийская хроника, в которой среди тринадцати народов упоминаются и болгары (бургар), описывает, что они «живут в палатках, существуют мясом скота и рыб, дикими зверями и оружием»[489]489
Н.В. Пигулевская. Сирийские источники по истории народов СССР. М.-Л., 1941, стр. 165.
[Закрыть]. Преимущественно полукочевой облик болгар, очевидно, сохранялся и в VIII–IX вв., ибо даже к X в. относится рассказ Ибн-Фадлана о том, что болгарская знать с наступлением весны отправлялась с кибитками в кочевье и длительное время жила в шатрах[490]490
А.П. Ковалевский. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921–922 гг. Харьков, 1956, стр. 139.
[Закрыть].
Пережитки кочевнического уклада хозяйства болгарских племен не увязываются с земледельческой основой хозяйства Волжской Болгарии, где уже в X–XI вв. основными местами поселений являются долговременные укрепленные города, городки и замки и неукрепленные деревни и села[491]491
А.П. Смирнов. Волжские булгары, стр. 30–31.
[Закрыть].
Гончарная керамика Больше-Тарханского могильника, весьма характерная как по способу изготовления, так и по форме и обработке поверхности, имеет на первый взгляд некоторые черты сходства с керамикой Волжской Болгарии домонгольского периода. К таковым следует прежде всего отнести характерное и для первого, и для второго комплексов лощение. Но лощение больше-тарханской посуды своеобразно – здесь наряду с лощением в виде тонких полосок, расположенных вертикально, реже горизонтально, чаще крестообразно, имеется сплошное лощение, чрезвычайно редкое на посуде X и последующих веков[492]492
Т.А. Хлебникова. Гончарное производство волжских болгар X – начала XIII в. МИА, № 111, 1962, стр. 133.
[Закрыть]. На последней также не отмечено зонального лощения[493]493
Там же.
[Закрыть], характерного для больше-тарханской керамики. Фактура теста больше-тарханской посуды в преобладающем большинстве рыхлая с обильной примесью органических остатков, реже шамота и песка. Большинство же сосудов Волжской Болгарии X–XIII вв. (75–96 %) изготовлено из тонкоотмученной глины с примесью песка и только очень редко (1–2 %) из глины с примесью растительных остатков[494]494
Там же, стр. 130.
[Закрыть]. Цвет керамики Больше-Тарханского могильника преимущественно серый с оттенками от черного до желтоватого. Чрезвычайно редка красноглиняная керамика. Для керамики X–XIII вв. характерно преобладание красного, коричневого и желтовато-красного или красновато-желтого цвета при очень незначительном проценте сосудов темных или серых оттенков[495]495
Там же, стр. 137.
[Закрыть].
Формы гончарной керамики Больше-Тарханского могильника довольно однообразны: кувшины, кринки и кружки обычно всегда с приземистым туловом, наибольшая ширина которого приходится на нижнюю половину. Для керамики X–XIII вв. характерно разнообразие форм, причем сопоставимые формы (кувшины, кринки и кружки) своими более вытянутыми пропорциями отличны от больше-тарханских[496]496
Там же, стр. 130.
[Закрыть]. Эти формы в керамике X–XIII вв. в целом занимают немногим более 10 % из общего числа сосудов[497]497
Там же, стр. 132, рис. 32.
[Закрыть].
Существенную роль в украшении гончарной керамики X–XIII вв., как это отмечает Т.А. Хлебникова[498]498
Там же, стр. 133.
[Закрыть], имеет орнамент, весьма разнообразный как по технике нанесения, так и по рисунку. На больше-тарханских сосудах совершенно отсутствует орнамент, характерный для X–XIII вв., если не считать орнаментации, выполненной горизонтальными каннелюрами.
Наконец, еще одна любопытная деталь – на днищах ряда больше-тарханских сосудов (табл. I, 9; III, 2; IV, 5, 12, 13; V, 2, 4, 5, 6; VIII, 3, 8, 9) имеются клейма, которые по рисунку подразделяются на семь типов с некоторыми вариациями. Точных копий этих клейм нет ни на одном сосуде X–XIII вв. Более или менее сходно клеймо в виде буквы «А»[499]499
Там же, стр. 151.
[Закрыть], которое в Больших Тарханах представлено более сложной формой типа табл. VI, 3. Между прочим, на некоторых монетах X в., чеканенных от имени болгарских царей в Болгаре, имеются тамги типа перевернутой буквы «А»[500]500
С.А. Янина. Новые данные о монетном чекане Волжской Болгарии X в. МИА, № 111, М., 1962, стр. 192.
[Закрыть].
Формы глиняных напрясел из Больше-Тарханского могильника, где преобладающими являются плоскоцилиндрические (табл. XI, 1–4), изготовленные из глины с примесью растительных остатков и редко шамота, отличны от формы напрясел X–XIII вв., где наиболее распространены биконические, бочонкообразные и реже цилиндрические напрясла, изготовленные из глины с примесью песка и шамота[501]501
Т.А. Хлебникова. Указ. соч., стр. 129.
[Закрыть].
В целом еще раз можно подчеркнуть, что керамика Больше-Тарханского могильника едва ли легла в основу развития керамики X–XIII вв.; скорее всего, здесь определяющей была керамика, представленная в Танкеевском могильнике (рис. 20). Гончарная керамика Танкеевского могильника близка к керамике Волжской Болгарии X–XIII вв. как по общей форме, так и по деталям (рис. 26). Среди первой преобладают узкогорлые кувшины вытянутых пропорций, изготовленные из глины с примесью песка и покрытые по внешней поверхности вертикальным лощением и иногда резным орнаментом в виде горизонтальных линий и арочно-волнистых узоров (рис. 20). Подобные сосуды характерны также и для ведущей группы керамики X–XIII вв.[502]502
Там же.
[Закрыть] Большая близость проявляется и в цвете сосудов, что можно проследить по прилагаемой табл. 12.
Рис. 26. Кувшины Больше-Тарханского, Танкеевского могильников и Волжской Болгарии.
1 – Большие Тарханы (VIII–IX вв.); 2 – Танкеевка (VIII–IX вв.); 3 – Волжская Болгария (XI–XIV вв.).
Таблица 12. Состав керамики по цвету в раннеболгарских памятниках (в %).
* Данные Т.А. Хлебниковой.
Сравнение прочего вещевого комплекса Больше-Тарханского могильника с материалом памятников Волжской Болгарии X–XIII вв. подтверждает вывод, сделанный на основе сопоставления керамики. Если мы возьмем предметы, связанные с конским снаряжением, то из разнообразных типов удил Больше-Тарханского могильника (табл. IX, 1–9) ни одно не имеет аналогий среди удил Волжской Болгарии X–XIII вв. Простые кольчатые удила с цельным или составным мундштуком и преимущественно без псалий[503]503
Т.А. Хлебникова. Основные производства волжских болгар X – начала XIII в. Рукопись. Архив КФАН СССР. Коллекции ГМТР, инв. № 5427-140, 28.
[Закрыть] широко представлены в Танкеевском могильнике, но отсутствуют в Больших Тарханах. Единственная псалия, имеющаяся в коллекции из Болгарского городища[504]504
ГИМ, инв. № 28414.
[Закрыть], относится к типу крыловидных, известных в Танкеевском могильнике[505]505
ОАК за 1904 г. 1907, стр. 135.
[Закрыть] и отсутствующих в Больше-Тарханском. В материалах X–XIII вв. преобладают стремена с округло-выпуклой подножкой и петлей для путлища без перетяжки[506]506
Коллекции ГМТР, инв. № 5395 и др.
[Закрыть], хотя единично встречается и тип стремян с прямой подножкой и рельефным продольным ободком, близкий по форме к больше-тарханским (табл. IX, 15).
В коллекциях X–XIII вв. совершенно отсутствуют кресала больше-тарханского типа (табл. X) и преобладают калачевидные и овальные формы[507]507
Коллекция ГМТР, инв. № 8834 (Билярск).
[Закрыть], а также с бронзовыми фигурными рукоятками типа кресал Танкеевского могильника.
Среди многочисленных ножей комплексов X–XIII вв. не г весьма характерных для Больше-Тарханского могильника ножей с выступающим ободком при переходе от клинка к черешку (табл. X, 6, 8).
Как уже отмечалось выше, в Больше-Тарханском могильнике совершенно отсутствуют топоры, являющиеся обычной находкой в памятниках X–XIII вв., причем все ведущие формы последних известны в Танкеевском могильнике.
Оружие благодаря своей чрезвычайно широкой распространенности и однообразию форм для разных культурных групп трудно привлекать для сопоставления. Можно лишь отметить, что в материалах X–XIII вв. отсутствуют многие типы наконечников стрел Больше-Тарханского могильника, хотя некоторые, как, например, листовидные, ромбические, а также граненые, встречаются как в первом, так и во втором комплексах. Нет также сабель, известных в Больше-Тарханском могильнике.
Для культуры Волжской Болгарии домонгольского периода весьма характерно широкое распространение костяных изделий различного назначения – от оружия и частей орудий труда до украшений и ритуальных предметов[508]508
А.П. Смирнов. Волжские булгары, стр. 126–128.
[Закрыть]. В Больше-Тарханском могильнике костяных поделок очень немного и их назначение весьма ограничено – это части от лука и колчана (табл. XIII) и горлышки от бурдюков (табл. XVIII, 17, 18). Последние в материалах X–XIII вв. неизвестны, а сопоставляя части от луков и колчана приходится отметить, что они в X–XIII вв. иные как по форме, так и по способу прикрепления[509]509
A.M. Tallgren. Collection of Zaossailov, II, 1918, табл. VI, 8.
[Закрыть]. Обилие костяных изделий характерно для Танкеевского могильника; они позволяют, наряду со сходностью многих их типов с вещами X–XIII вв., говорить об их генетической связи. Остановившись на деталях колчана, следует заметить, что форма колчанов Волжской Болгарии X–XIII вв. отличалась от больше-тарханских и, судя по имеющимся деталям, имела сходство с колчанами печенежско-половецкого типа. Между прочим, в материалах X–XIII вв. совершенно отсутствуют типичные для Больших Тархан колчанные крючки и петли (табл. XIII, 1–6).
Украшения из металла и других материалов встречаются довольно часто в памятниках X–XIII вв. Так, обычной находкой для этого времени являются многочисленные бусы, имеющие разнообразную форму и варианты[510]510
А.П. Смирнов. Волжские булгары, стр. 126.
[Закрыть]. Как было выше отмечено, бусы и бисер для Больше-Тарханского могильника не характерны, в то время как погребения Танкеевского могильника содержат их в изобилии. Металлические украшения Больше-Тарханского могильника, если исключить из их числа украшения марийско-мордовского типа, достаточно своеобразны и не сходны с украшениями X–XIII вв.
Если взять серьги и височные украшения, то можно говорить о том, что серьги болгаро-салтовского типа в X–XIII вв. совершенно неизвестны. Наибольшее распространение здесь получают серьги с напускными бусами (одной или тремя)[511]511
Там же, стр. 124.
[Закрыть], в упрощенной форме встреченные и в Танкеевском могильнике.
Браслеты пластинчатые, плетеные и дротовые являются наиболее распространенным украшением X–XIII вв.[512]512
Там же, стр. 124–126.
[Закрыть], в то же время в Больше-Тарханском могильнике на 358 погребений приходится всего лишь два браслета, из которых один изготовлен из височного кольца мерянско-муромского типа, а другой из простого дрота с заостренными концами. Сходными украшениями являются лунницы, известные как в Больше-Тарханском, так и в более поздних комплексах. Но лунницы X–XIII вв. преимущественно замкнутые, круглой формы, с небольшим отверстием[513]513
В.В. Гольмстен. Лунницы Российского исторического музея. Отчет Исторического музея за 1913 г. М., 1914, стр. 103–105.
[Закрыть], тогда как тарханские обычно разомкнутые и меньших размеров.
Довольно частой находкой в Больше-Тарханском могильнике являются медные и бронзовые «костыльки» (табл. XIV, 19–23), служившие в качестве застежек одежды. В материалах X–XIII вв. подобные предметы отсутствуют, что, очевидно, объясняется употреблением в качестве застежек не костыльков, а костяных полушаровидных[514]514
А.П. Смирнов. Волжские булгары, стр. 128.
[Закрыть] или бронзовых пуговиц, таких, как в Танкеевском могильнике. Правда, в погребениях Больше-Тарханского могильника встречены и бронзовые пуговки (табл. XIV, 1–4), но они обычно небольшие, шаровидной формы, без орнамента, тогда как в материалах X–XIII вв. и Танкеевского могильника преобладают крупные пуговицы каплевидной и шаровидной формы с рельефным геометрическим и растительным орнаментом[515]515
Т.А. Хлебникова. Металлургия и металлообработка меди и сплавов у волжских булгар X – начала XIII в. Рукопись. Архив КФАН СССР.
[Закрыть].
Другой особенностью состава украшений X–XIII вв. является обилие шумящих подвесок с различными привесками[516]516
Там же.
[Закрыть], что также весьма характерно и для Танкеевского могильника. Очевидно, в этом сказалось сильное воздействие на культуру Волжской Болгарии X–XIII вв. прикамских племен – предков удмуртов и коми, для которых подобные украшения специфичны.
К сожалению, сопоставление погребального обряда Больше-Тарханского могильника и кладбищ Волжской Болгарии после X в. невозможно провести, ибо для последних характерен мусульманский погребальный ритуал, снивелировавший все этнические особенности.
Правда, А.М. Ефимова, обследовавшая погребения X–XIII вв. на Бабьем бугре городища Великие Болгары, отмечает в погребении 40 некоторые реликтовые черты, которые она объясняет сохранением традиций раннеболгарского погребального обряда[517]517
А.М. Ефимова. Указ. соч., стр. 184, 191.
[Закрыть]. Это женское захоронение, совершенное по мусульманскому обычаю в глубокой яме с положением костяка головой на запад. Но при костяке обнаружены некоторые вещи: серьги у черепа, зеркало в области плечевых костей, железные ножницы у бедра. Набор и характер вещей не имеет аналогий в Больше-Тарханском могильнике, поэтому производить сопоставление указанного погребения с раннеболгарскими, типа больше-тарханских, невозможно. Но наряду с этим на Бабьем бугре имеется интересная группа захоронений (№ 174, 186, 196, 203, 208, 215, 216), могильные ямы которых в нижней части были обложены каменными плитами. Этот обряд не характерен ни для мусульманских, ни для больше-тарханских погребений. А.М. Ефимова склонна его рассматривать как сохранение местного обряда финно-угорских племен, известного еще с ананьинского времени[518]518
Там же, стр. 191–192.
[Закрыть]. Нам кажется, что этот обряд находит хронологически более близкие аналогии в погребениях тюркских кочевников Западной Сибири, где ямы с каменными обкладками известны в I тысячелетии н. э.[519]519
М.К. Кадырбаев. Памятники ранних кочевников Центрального Казахстана, стр. 180.
[Закрыть], а также в погребениях Северного Кавказа.
Итак, вышеприведенное сопоставление погребального инвентаря и обряда Больше-Тарханского могильника с материалами памятников Волжской Болгарии X–XIII вв. позволяет утверждать, что роль культуры населения, оставившего Больше-Тарханский и близкие ему могильники, в формировании культуры Волжской Болгарии была невелика. Очевидно, определяющая этно-культурная основа последней была иная, во всяком случае отличная от больше-тарханской.
Как уже неоднократно отмечалось выше, болгарская культурная принадлежность населения, производившего захоронения на Больше-Тарханском и Кайбельском могильниках, не вызывает сомнения, так же как и прямая генетическая связь его с болгарскими племенами Приазовья. Поэтому археологическое подтверждение прихода болгарских племен из Приазовья на Волгу в конце VII–VIII вв. неоспоримо. Также очевидна и активная роль этих групп населения в формировании первого государственного объединения в Волго-Камье, в названии которого (Волжская Болгария) и одного из стольных городов (Болгары) сохранилось название болгарских племен. Чем же объяснить тогда, что культура болгарских племен не легла в основу культуры этого государства? Такое положение могло сложиться лишь при том условии, что преобладающая этнокультурная основа Волжской Болгарии была иная и, скорее всего, не болгарская, в ее больше-тарханском варианте. Действительно, как неоднократно отмечалось, наибольшая близость с культурой Волжской Болгарии домонгольского периода проявляется в материалах Танкеевского и близкого ему могильников, которые были оставлены населением, в этническом и культурном отношении отличным от болгарских племен. Численность этого населения, вероятно, значительно превосходила болгар, о чем свидетельствует простое сопоставление размера Больше-Тарханского и Танкеевского могильников. Если в первом число погребений доходило до 800–850, то во втором оно в несколько раз больше, – коло 5,5–6 тыс. К тому же количество могильников танкеевского типа больше могильников больше-тарханского типа.
Письменные источники IX–X вв., относящиеся ко времени образования Волжской Болгарии, отмечают сложный этнический состав населения Средней Волги в интересующий нас период. Так, один из наиболее ранних арабских географов Ибн-Хордадбех в конце IX в. перечисляет тюркские племена Евразии и помещает между Уралом и Волгой печенегов[520]520
Материалы по истории туркмен и Туркмении. Ашхабад, 1939, стр. 144–145.
[Закрыть].
Наиболее подробные сведения о Волжской Болгарии начала X в. изложены у Ибн-Русте и Ибн-Фадлана. Первый из них, наряду с сообщением о территории болгар, пишет, что «Болгары делятся на три отдела: один отдел зовется Берсула, другой Эсегель, а третий Болгар»[521]521
Д.А. Хвольсон. Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах и руссах Ибн-Даста. СПб., 1869, стр. 22.
[Закрыть]. Ибн-Фадлан вслед за Ибн-Русте пишет о многоплеменном характере того объединения, которое он застал на Волге. Здесь наряду с верховным царем Алмушем, обычно называвшимся царем «сакалибе»[522]522
А.П. Ковалевский. Указ. соч., стр. 121, 131.
[Закрыть], дважды упоминается царь племени эскель[523]523
Там же, стр. 139, 141.
[Закрыть], народ сиван (суваз) с князем по имени Вириг[524]524
Там же, стр. 139.
[Закрыть] и домочадцы в количестве 5 тыс. душ под именем баранджар[525]525
Там же, стр. 138.
[Закрыть]. Примечательно, что все они объединяются под общим названием не болгар, а «сакалибе»[526]526
Там же, стр. 140, 148.
[Закрыть], обозначавшим население в более широком понимании, чем только узкую этническую группу одного племенного объединения. Не останавливаясь здесь на расшифровке термина «сакалибе», который рядом авторов трактуется по-разному (А.П. Ковалевский – славяне[527]527
Там же, стр. 159, прим. 9.
[Закрыть], З. Валиди – светлокожие тюрки, тюрко-финны[528]528
A. Zeki Validi Togan. Ibn Fadlan’s Reisbericht. Deutsche Morgenländische Gesellschaft. Leipzig, 1939, стр. 295–331.
[Закрыть]), следует заметить, что едва ли «сакалибе» обозначала только славян, так как в том же тексте Ибн-Фадлана дается подробное описание славян, но под именем русов[529]529
А.П. Ковалевский. Указ. соч., стр. 141 и сл.; стр. 234–235.
[Закрыть], а не «сакалибе».
Имя «сакалибе» упомянуто у Ибн-Фадлана всего 16 раз, тогда как «болгары» – один раз, при чтении хутбы от имени Алмуша: «О Аллах! Сохрани царя йылтивара, царя булгар»[530]530
Там же, стр. 132. Второй раз имя болгар отмечается в этом же обращении, когда Ибн-Фадлан предлагает свою формулу той же хутбы: «О Аллах! Сохрани раба твоего Джафара Ибн-Абдаллаха, повелителя булгар, клиента повелителя правоверных» (А.П. Ковалевский. Указ. соч., стр. 133).
[Закрыть]. Исходя из этой фразы и некоторых сопоставлений, А.П. Ковалевский считает, что «титул „царь болгар“ означал царя, или точнее князя, одного только племени болгар, а не всех болгарских племен»[531]531
А.П. Ковалевский. Чуваши и болгары по данным Ибн-Фадлана. Чебоксары, 1954, стр. 135.
[Закрыть]. Возможно, что другие племена, упоминаемые Ибн-Фадланом (эсегель, сыван), были не болгарскими, так как в противном случае не было бы смысла выделять их как племена, имевшие собственное этническое название.
В состав складывающегося государства в первой половине X в. входили башкиры, печенеги и огузы, встречи с которыми в непосредственной близости от Волжской Болгарии описывает Ибн-Фадлан[532]532
А.П. Ковалевский. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана…, стр. 129–130.
[Закрыть]. Интересно в связи с этим замечание Этрека, начальника войска гузов, который называет Алмуша своим зятем[533]533
Там же, стр. 129.
[Закрыть]. Очевидно, Алмуш взял себе в жены дочь или сестру Этрека.
В последние годы Б.Н. Заходер предпринял попытку обобщения всех сведений арабских и персидских источников о Поволжье в «Каспийский свод сведений о Восточной Европе». В первой части этого свода «Горган и Поволжье в IX–X вв.» дан конспект сведений о территории, населении и сопредельных районах Волжской Болгарии[534]534
Б.Н. Заходер. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Горган и Поволжье в IX–X вв. М., 1962, стр. 26–33.
[Закрыть]. В этом конспекте весьма примечательно упоминание о том, что царь болгар Алмуш является ставленником небольшой группы – «у него сородичи числом пятьсот человек»[535]535
Там же, стр. 27.
[Закрыть]. При локализации болгар, отмечено «на восток и юг от болгар – горы, к западу – река Итиль, на севере – область печенегов»[536]536
Там же.
[Закрыть]. Упоминания о печенегах, как непосредственных соседях болгар, имеются и в разделе «Буртасы»: «Буртасы постоянно воюют с печенегами… К востоку от области буртасов река Итиль, к югу – хазары, к западу – в. н. нд. рр., к северу – тюркские печенеги»[537]537
Там же, стр. 28.
[Закрыть]. Учитывая то, что почти все источники помещают буртас между хазарами с юга и болгарами с севера[538]538
Там же.
[Закрыть], следует полагать, что тюркские печенеги здесь локализуются рядом с болгарами. Более конкретно эта мысль выражена в разделе о мадьярах-тюрках: «Начало границ мадьяр – между страною печенегов (или булгар) и булгарскими а. с. к. л. (эсегель)»[539]539
Там же, стр. 29.
[Закрыть].
В начале XI в. крупнейший ученый Средней Азии Ахмед ал-Бируни в своем географическом сочинении «Китаб ат-тафхим» писал, что «область, занимаемая седьмым климатом, проходит через горы Башхарт, через пределы печенегов, города Сувар и Булгар»[540]540
Там же, стр. 95.
[Закрыть]. Современник ал-Бируни энциклопедист тюркских языков Махмуд ал-Кашгари (Кашгарский) в своем сочинении «Диван лугат ат-тюрк» (1072–1074 гг.) отмечает сходство или близость языков «булгар, сувар и печенегов (бяжяняк)»[541]541
М. Кошгарский. Туркий сузлар девони, т. I. Ташкент, 1960, стр. 66.
[Закрыть].
Даже к XII в., когда этнический состав Волжской Болгарии уже в значительной степени снивелировался, источники упоминают о многочисленности тюркоязычных племен, обитавших около Болгара. Так, Абдулхамид ал-Гарнати (1136 г.) пишет: «Он (Булгар) город, выстроенный из соснового дерева, а стены его из дубового дерева, вокруг него (живут) турецкие племена не сосчитать их»[542]542
G. Fernand. Al-Garnati. Tuhfal al-Albab. Paris, стр. 236–237.
[Закрыть]. Крупнейший арабский географ XII в. Абу-Абд-Аллах Мохаммед Идриси в своем географическом своде значительное место уделяет описанию земель Волжской Болгарии[543]543
A. Jaubert. Géographie d’Edrisi, vol. II. Paris, 1840, стр. 402–403.
[Закрыть]. Весьма примечательно, что на территории Волжской Болгарии он помещает две группы населения: у г. Болгара – землю тюркских болгар (булгар мин ал тюрк), а северо-восточнее, в Прикамье, жителей под названием также тюркских болгар[544]544
Там же.
[Закрыть]. Севернее их им упоминается область, занятая тюркскими печенегами.
Эти сообщения древних авторов свидетельствуют о значительной тюркизации болгарских племен на Средней Волге.
Если мы обратимся к антропологическим данным, то сравнение антропологического типа населения Волжской Болгарии X–XIII вв. и населения, оставившего Больше-Тарханский могильник, показывает резкое различие между ними. М.С. Акимова (см. приложение), сопоставляя черепа с кладбища г. Болгары X–XIII вв. на Бабьем бугре с черепами Больше-Тарханского могильника, пришла к выводу о невозможности этнической увязки этих двух крупных серий. Следовательно, с уверенностью можно полагать, что болгарское население, оставившее могильники Больше-Тарханского типа, не приняло какого-либо существенного участия в формировании населения Волжской Болгарии. Тем более, что даже в самой столице этого государства, где должна была быть прослойка выходцев из собственно болгарской среды, население антропологически резко отличалось от последних. В то же время исследование антропологического типа Танкеевского могильника, проведенное В.П. Алексеевым, показывает значительное его сходство с антропологическим типом населения Волжской Болгарии X–XIII вв., тем самым подтверждая вывод о превалирующем участии населения танкеевского типа в формировании культуры и этноса Волжской Болгарии. Итак, опираясь на письменные и археологические источники, можно полагать, что на Средней Волге пришлые болгары встретились со значительной массой тюркоязычных племен, включивших в свою среду, как показывают материалы Танкеевского могильника, и группы местного финно-угорского населения. Если экономически эти племена и стояли на одном уровне с болгарскими, а может быть даже и превосходили их благодаря переходу к оседлому земледелию, то в отношении военной и социальной организации болгары, по-видимому, занимали ведущее положение. Б.Д. Греков полагал, что болгарский царь Алмуш имел военную дружину («хуанэ»), которая являлась его основной опорой[545]545
Б.Д. Греков, Н.Ф. Калинин. Булгарское государство до монгольского завоевания. «Материалы по истории Татарии», вып. I. Казань, 1948, стр. 164.
[Закрыть]. По-видимому, болгарская знать с дружиной в IX–X вв. сумела захватить власть в складывающемся государстве в свои руки, поэтому естественно это государство получило название от имени господствующей группы. Здесь, на Средней Волге, очевидно, повторилась та же картина, которую можно было наблюдать в I тысячелетии для ряда ранних государственных объединений Азии и Европы. В качестве примера можно привести образование государства сельджукидов, хазар, дунайских болгар и т. п.
