Текст книги "Ранние болгары на Волге"
Автор книги: Владимир Генинг
Соавторы: Владимир Генинг
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
* * *
Археологические памятники, связанные с болгарскими племенами, показывают, что к VIII–IX вв. этнический состав последних был уже чрезвычайно сложным. В состав болгар вошли различные племенные группы, обитавшие в I тысячелетии в восточноевропейских степях. По имеющимся материалам в составе болгар удается выявить племена тюркского и угорского происхождения. Сарматские традиции в материалах могильников прослеживаются весьма незначительно.
В полном соответствии с данными письменных источников, археологические материалы имеют аналогии на востоке – в Центральном и Восточном Казахстане и на юге Западной Сибири. Мы далеки от мысли устанавливать прямую связь между казахстанским населением и болгарскими племенами. Для этого данных чрезвычайно мало. Почти тысячелетний пробел, отделяющий памятники Казахстана от поволжских и донских, не позволяет сравнивать вещевые комплексы. Но сопоставление погребального обряда, особенно конструкций могильных сооружений, проводить можно. Здесь мы имеем дело с весьма консервативной стороной культуры древнего населения.
Памятники Восточного Казахстана, как, впрочем, и центральных и северных областей его, изучены еще чрезвычайно слабо. В Семиречье разнообразие в устройстве могильных ям, где различаются восемь типов, по мнению Е.И. Агеевой, свидетельствует о том, что в состав племенного союза усуней входило несколько разных этнических групп со сложившимися к тому времени своими религиозными традициями[346]346
Е.И. Агеева. Некоторые новые данные по археологии Семиречья, стр. 65.
[Закрыть]. В другой работе Е.И. Агеева пишет, что курганы с «деревянными ящиками-настилами и деревянными перекрытиями на земляных ступеньках (заплечиках. – В.Г.) повествуют о сохранении в составе усуньского племенного союза племенных групп сэ и юеджей, зафиксированных и данными письменных источников»[347]347
Е.И. Агеева. К вопросу о типах древних погребений…, стр. 39.
[Закрыть].
С.С. Черников находит возможным отождествлять группу кочевников кула-жургинской культуры рубежа нашей эры на Иртыше с племенами у-гэ или у-дзе письменных источников[348]348
С.С. Черников. Отчет о работах Восточно-Казахстанской экспедиции 1948 г. «Изв. АН Каз. ССР», серия археологическая, вып. 3. Алма-Ата, 1951.
[Закрыть].
Несомненные аналогии, которые обнаруживаются в конструкциях могильных сооружений между памятниками Восточного Казахстана и памятниками больше-тарханского типа на Волге, позволяют предполагать, что именно здесь, на Востоке, формировались племенные группы, вошедшие в дальнейшем в состав болгарского объединения.
Небезынтересны также аналогии среди еще одной группы памятников, синхронной рассматриваемым нами, и, по-видимому, в этническом отношении близкой. В бассейне р. Белой исследованиями последних лет открыт ряд поселений и могильников совершенно неизвестного до сих пор облика. Пришлый характер населения, оставившего бельские памятники III–IX вв., доказывается достаточно убедительно появлением таких новых, генетически не связанных с местными прикамскими традициями элементов в культуре, как полуземляночные жилища, плоскодонная керамика, сосуды с вытянутым округлым туловом, высокой шейкой и довольно сложной орнаментацией и разнообразные, сложной конструкции могильные ямы[349]349
Ф. Генинг. К вопросу о продвижении сибирского населения в Западное Приуралье в I тыс. н. э. Сб. «Вопросы истории Сибири и Дальнего Востока». Новосибирск, 1961.
[Закрыть].
Некоторые могильные ямы бельских захоронений по конструкции совершенно идентичны ямам Больше-Тарханского могильника. Так, в Ново-Турбаслинском курганном[350]350
Н.А. Мажитов. Курганный могильник в деревне Ново-Турбаслы. Башкирский археологический сборник. Уфа, 1959.
[Закрыть], Кушнаренковском[351]351
Раскопки В.Ф. Генинга в 1959 г.
[Закрыть] и Бирском[352]352
Раскопки Н.А. Мажитова в 1959–1962 гг.
[Закрыть] грунтовых могильниках были обнаружены могилы с низкими заплечиками вдоль продольных стенок. В Ново-Турбаслинском и Кушнаренковском могильниках, кроме того, некоторые могилы с заплечиками имели ниши-подбои в изголовье захороненных, что в единичных случаях зафиксировано и в Больше-Тарханском могильнике.
В погребениях Кушнаренковского могильника и связанного с ним селища преобладала грубая плоскодонная керамика, орнаментированная лишь изредка насечками по венчику сосуда, сходная с группой плоскодонных сосудов Больше-Тарханского могильника. Большой интерес представляет вторая группа сосудов, не многочисленная, но весьма оригинальная. Это сосуды с высоким прямым горлом и вытянутым округлым туловом и дном, орнаментированные по шейке сложным, чрезвычайно мелким и тщательно выполненным орнаментом из прочерченных полос, мелкозубчатого штампа, «гусеничек» из шнура, треугольников и других элементов. Происхождение этого типа керамики можно с уверенностью связывать с западносибирской лесостепью. В.Н. Чернецовым в Перейминском могильнике было обнаружено погребение V–VII вв., содержавшее сосуды близкого типа[353]353
В.Н. Чернецов. Указ. соч., табл. XIV.
[Закрыть], а в 1962 г. Уральской археологической экспедицией были начаты раскопки Логиновского городища на р. Ишим середины I тыс. н. э. с керамикой также чрезвычайно близкой кушнаренковской и перейминской посуде.
Памятники Западного Приуралья обнаруживают и ряд других аналогий в материалах Западной Сибири, что позволило нам поставить вопрос о продвижении в середине I тысячелетия н. э. значительных групп сибирского населения на запад[354]354
В.Ф. Генинг. К вопросу о продвижении сибирского населения…
[Закрыть]. В составе этого населения обнаруживаются те же самые два компонента, что и в Больше-Тарханском могильнике, – угорский, связанный с круглодонной керамикой и сложной конструкцией могильных ям, и тюркский – с плоскодонной керамикой и простыми могильными ямами. Этническая принадлежность памятников бассейна р. Белой определяется на основании известий о том, что в составе мадьярского союза, вышедшего из бассейна р. Белой, были мадьярско-угорские и тюркские племена[355]355
В.Ф. Генинг. К вопросу об этническом составе населения Башкирии в I тыс. Тезисы докладов на III Уральском археологическом совещании. Уфа, 1962.
[Закрыть].
Но в Западном Приуралье, в отличие от Причерноморских степей, появляется оседлое население с развитым земледельческо-скотоводческим хозяйством. Высокоразвитое земледелие свидетельствует, что эта отрасль не была новой для пришлого населения, а имела древние традиции еще на Востоке до их переселения. Действительно, на Востоке, в Казахстане и на юге Западной Сибири в раннем железном веке развиваются не только кочевнические культуры. Кочевники занимали в основном степные просторы. В полосе же лесостепей переход к кочевому скотоводству в раннем железном веке не произошел. Здесь при значительной роли пастушеского скотоводства ведущее значение приобретает, видимо, земледелие и население ведет прочный оседлый образ жизни. Примером тому могут быть многочисленные исследованные поселения на р. Ишим, группа памятников типа городища Чудаки в лесостепном Зауралье[356]356
К.В. Сальников. Городище Чудаки, Челябинской области. СА, IX, 1947.
[Закрыть] и, наконец, достаточно хорошо выявленная большереченская культура на равнинах Алтая и в прилегающих районах Западной Сибири[357]357
М.П. Грязнов. Указ. соч.
[Закрыть].
Культуры раннего железного века степей и лесостепей Западной Сибири (включая сюда Казахстан и Алтай) имеют уже достаточно четкие черты своеобразия. Но в них можно проследить и некоторые общие черты, свидетельствующие об их общем происхождении.
По мнению С.С. Черникова, население Восточного Казахстана (точнее, бассейна верхнего течения Иртыша) эпохи ранних кочевников было прямыми потомками местных андроновских племен, что подтверждается прежде всего антропологическими материалами. Население этой области в основном европеоидное, а появляющаяся «монголоидность, видимо, связана с продвижениями больших масс гуннских племен»[358]358
С.С. Черников. Восточно-Казахстанская экспедиция. КСИИМК, вып. XXXVI, 1951, стр. 157.
[Закрыть].
Культура раннего железного века в бассейне среднего течения р. Ишим (лесостепная зона Северного Казахстана) также складывается на андроновской основе в ее североказахстанском варианте. Вполне убедительно это удается проследить на развитии керамики новооткрытых поселений, где узкожелобчатая орнаментация сосудов андроновского времени, хорошо выявленная на керамике из могильника у курорта Боровое, а также в ряде вновь открытых нами поселений по р. Ишим, перерастает в прочерченные линии или мелкогребенчатые горизонтальные пояски.
Но далеко не во всех районах культуры раннего железного века формировались на базе андроновской общности. Племена раннего железного века Алтая и верховьев Оби бесспорно формировались на карасукской основе[359]359
М.П. Грязнов. Указ. соч.
[Закрыть]. По всей вероятности, немалую роль играли карасукские племена и в формировании кочевников Центрального Казахстана, судя по своеобразию памятников дандыбай-бегазинской группы[360]360
М.П. Грязнов. Памятники карасукского этапа в Центральном Казахстане. СА, XVI, 1952; М.К. Кадырбаев. Указ. соч.
[Закрыть]. Проникновение черт карасукской культуры отмечается также в Семиречье, где оно сыграло известную роль в формировании сако-усуньской культуры[361]361
А.Н. Бернштам. Основные этапы истории культуры Семиречья и Тянь-Шаня, стр. 342 и сл.
[Закрыть]. И у племен карасукского происхождения, так же как и андроновского, в зависимости от географических условий местностей, занятых отдельными группами, в эпоху раннего железного века происходил переход как к кочевому, так и оседлому скотоводческо-земледельческому хозяйству.
Карасукское влияние на племена, продолжавшие развитие на андроновской основе, как и влияние андроновских племен на карасукские, изучено еще очень слабо.
По всей вероятности, уже в эпоху поздней бронзы и раннего железного века между этими двумя группами племен устанавливается теснейший контакт, что приводит к переплетению многих культурных традиций и появлению, вероятно, многих смешанных групп населения. Но развитие круглодонных или близких к ним форм сосудов в большинстве культур раннего железного века произошло, очевидно, не без сильнейшего воздействия традиций карасукской гончарной техники. То же самое можно отметить и во многих орнаментальных мотивах на сосудах, а также в распространении близких к карасукским формам бронзовых изделий.
Появление черт карасукской культуры в Минусинской котловине, на Алтае и в степях Казахстана[362]362
С.В. Киселев. Древняя история Южной Сибири. М., 1951, стр. 178–183; Г.Ф. Дебец. Палеоантропология СССР. М.-Л., 1948, стр. 70–82.
[Закрыть] связано с продвижением в эти районы новых групп племен, входивших, быть может, в другой этнический массив, чем местные племена андроновской общности.
Может быть, племена карасукского происхождения и составляли тот этнический массив, который в дальнейшем дал особую группу древнетюркских народов, отличавшихся достаточно сильно от других тюрок как по облику культуры, так и языку. Язык этой группы, как известно, сохранился лишь у современных чувашей Поволжья, но в древности имел гораздо более широкое распространение[363]363
В.Ф. Генинг. К вопросу о продвижении сибирского населения…
[Закрыть]. На этом же языке, судя по некоторым данным, говорили и древнеболгарские племена.
Вернемся, однако, к более ранним периодам. Если сопоставление племен карасукского происхождения с древнетюркскими можно пока проводить лишь в виде гипотезы, то андроновские племена в их северных и восточных вариантах достаточно обоснованно могут быть отождествлены с предками угров. Уже неоднократно обращалось внимание на исключительную близость андроновской и обско-угорской орнаментики, на глубокие степные скотоводческие традиции в быту и религии, конструктивную близость жилищ и некоторых других элементов культуры.
Может быть, упомянутые выше племена у-гэ, расселявшиеся к северу от усуней[364]364
А.Н. Бернштам. Очерк истории гуннов. Л., 1951, стр. 108.
[Закрыть], и составляли одну из групп угорского этнического массива по р. Иртышу.
Таким образом, уже в раннем железном веке на степных и лесостепных просторах Казахстана и Западной Сибири сложился ряд племенных групп древнетюркского и угорского этнических массивов с весьма близкими культурными традициями.
В степях это население перешло к кочевому скотоводству, в лесостепной зоне развивалось оседлое скотоводческо-земледельческое хозяйство.
На рубеже нашей эры начинается усиленное проникновение гуннских племен в восточные пределы Казахстана и Средней Азии[365]365
См. А.Н. Бернштам. Основные этапы истории культуры Семиречья и Тянь-Шаня, стр. 359 и сл.; он же, Очерк истории гуннов, стр. 102 и сл.
[Закрыть]. Нам неизвестны конкретные пути движения гуннов на северных окраинах этих территорий. Может быть, сюда проникли собственно гуннские племена, а может быть, здесь появились какие-то другие группы племен, вынужденные покинуть свои прежние земли под натиском гуннов. В Центральном Казахстане для последних веков до нашей эры отмечается, например, появление памятников, близких семиреченским усуням[366]366
М.К. Кадырбаев. Памятники кочевых племен Центрального Казахстана. Автореферат, 1959, стр. 8.
[Закрыть].
К III в. относится, очевидно, начало активизации гуннов в степях Северного Казахстана. Именно в это время появляются первые беглецы из западносибирской лесостепи в двух противоположных концах – в Западном Приуралье (бахмутинская культура) и у подножия Алтая (верхнеобская культура).
По-видимому, кочевники в силу каких-то причин, которые пока остаются неизвестными, ринулись на север в области расселения оседлых племен лесостепи. Может быть, это было вызвано первыми походами гуннов, которые сколачивали новый союз, а затем двинулись в конце IV в. на запад, в Европу.
Гунны, будучи племенами все же сравнительно немногочисленными, стремились включать в свой состав и многочисленные местные, особенно кочевые, племена, близкие им по хозяйству и образу жизни. Так, в этот период в их состав были включены и болгарские племена, увлеченные затем и на запад, в Европу. Но с уходом гуннского союза движение кочевников в степях не прекращается. Трудно сказать, что явилось основной причиной этого движения – или процессы внутреннего развития, когда рост поголовья скота требовал все новых пастбищ, или завоевательские походы, предпринимавшиеся отдельными объединениями. Скорее всего, то и другое вместе взятое.
Во всяком случае письменные источники сообщают, что многочисленные угорские племена (сарагуры, оногуры и огуры) в середине V в. появились в Европе под натиском савиров, изгнанных в свою очередь абарами (аварами). Вскоре савиры появились также в Европе.
Какие конкретно племенные группы следует увязывать с теми или иными культурными традициями, обнаруживаемыми по археологическим материалам, пока решать преждевременно. Слишком незначительны еще источники. Но в целом эта связь несомненно уже становится ощутимой и подтверждается антропологическими данными. Анализ краниологической серии Больше-Тарханского могильника, произведенный М.С. Акимовой (см. статью в приложении), показал, что наиболее вероятной областью формирования болгарского населения был Восточный Казахстан, население которого входило в круг племен усуньского объединения.
Глава IV
Болгарские племена в Среднем Поволжье
1. Пришлые болгары и местные племена Волго-Камья
Изучение материалов Больше-Тарханского могильника позволяет вплотную подойти и к одной из основных проблем ранней средневековой истории края, а именно к вопросу о взаимоотношениях пришлых болгарских и местных, преимущественно финно-угорских, племен.
К приходу болгар на Среднюю Волгу в VII–VIII вв. н. э. здесь, как и в соседних районах, существовали различные этнокультурные объединения, часть из которых испытывала влияние пришлых племен, в свою очередь оказывая определенное воздействие и на последних.
Работами последних лет на Средней Волге и в Прикамье удалось установить, что в VI–VII вв. в Волго-Камье располагались следующие этно-культурные объединения[367]367
А.П. Смирнов. Очерки древней и средневековой истории Среднего Поволжья и Прикамья. МИА, № 28, 1952; В.Ф. Генинг. Очерк этнических культур Прикамья в эпоху железа. Тр. КФАН СССР, вып. 2, 1959, стр. 157 и сл.; О.Н. Бадер и В.А. Оборин. На заре истории Прикамья. Пермь, 1958.
[Закрыть]. Непосредственно район расселения болгарских племен, т. е. Средняя Волга в узком смысле этого слова, в IV–VII вв. был занят племенами именьковской культуры[368]368
Н.Ф. Калинин и А.Х. Халиков. Итоги археологических работ 1945–1952 гг. Тр. КФАН СССР. Казань, 1954, стр. 44–56; В.Ф. Генинг. Указ. соч., стр. 208–210; В.Ф. Генинг, В.Е. Стоянов, Т.А. Хлебникова и др. Археологические памятники у с. Рождествено. Казань, 1962.
[Закрыть], территория расселения которых, достаточно четко определенная в последнее время, ограничивалась на западе средним течением р. Свияги, на юге – Ундорскими горами севернее Ульяновска и р. Уткой по левому берегу Волги, на севере – правобережьем р. Камы до устья р. Вятки, на востоке – р. Шешмой и правым берегом р. Черемшана примерно до устья р. М. Черемшан. Близкие к именьковским по культуре, а вероятно и по этносу, археологические памятники встречаются небольшими группами на средней Суре (городища типа Ош-Панда и Ашна-Панда) и на р. Белой (романовская группа поселений).
Памятники доболгарского периода по р. Волге южнее именьковской территории пока не выявлены. Некоторые исследователи полагают, что здесь, в пределах Куйбышевского и Саратовского течений р. Волги, обитали позднегородецкие племена[369]369
А.П. Смирнов. Древняя и средневековая истории Ульяновского края в свете новых археологических исследований. Ульяновск, 1955, стр. 14.
[Закрыть], культура которых в I тысячелетии н. э. является весьма неопределенной.
Западнее, в верховьях рек Суры, Мокши и Цны, известны группы могильников (Армиевский, Ражкинский, Селиксинский и др.[370]370
П.С. Рыков. Очерк по истории мордвы. М., 1933, стр. 49 и сл.; М.Р. Полесских. Пензенские могильники мордвы IV–V вв. СА, 1962, № 4.
[Закрыть]), многими исследователями определяемые как древнейшие мордовские памятники.
Как показали исследования Марийской[371]371
А.Х. Халиков. Очерки истории населения Марийского края в эпоху железа. «Тр. Мар. археологической экспедиции», т. II, Йошкар-Ола. 1962, стр. 20–23.
[Закрыть] и Чувашской[372]372
А.П. Смирнов. Железный век Чувашского Поволжья. МИА, № 95, 1961.
[Закрыть] археологических экспедиций последних лет, побережье Волги к северо-западу от именьковской территории было занято уже к VI–VII вв. древнемарийскими племенами, наиболее выразительными памятниками которых на Волге являются Ахмыловский могильник[373]373
Раскопки Марийской археологической экспедиции 1962 г.
[Закрыть], на р. Ветлуге – могильники «Черемисское кладбище»[374]374
Раскопки Марийской археологической экспедиции 1957 г.
[Закрыть] и «Чертово городище»[375]375
А.Х. Халиков и Е.А. Безухова, Материалы к древней истории Поветлужья. Горький, 1960, стр. 7-22.
[Закрыть], на р. Вятке и его притоках – Ижевское городище[376]376
Г.А. Архипов. Ижевское городище. Тр. Мар. НИИ, вып. XVII. Йошкар-Ола, 1962, стр. 141–159.
[Закрыть] и Лопь-яльский могильник.
На востоке от именьковских племен в Прикамье к VI–VII вв. наблюдается концентрация различных племен: на р. Каме между Белой и Вяткой племен, оставивших памятники, среди которых выделяется группа памятников котловско-тураевского типа[377]377
В.Ф. Генинг. Тураевский курганный могильник в нижнем Прикамье. ВАУ, вып. 2. Свердловск, 1962, стр. 77–80.
[Закрыть] с неясной этнической принадлежностью; на р. Чепце формируются древнеудмуртские племена, оставившие такие могильники, как Поломский[378]378
В.Ф. Генинг. Очерк этнических культур Прикамья…, стр. 194–200.
[Закрыть] и Мыдлань-Шай[379]379
В.Ф. Генинг. Мыдлань-Шай – удмуртский могильник VIII–IX вв. ВАУ, вып. 3. Свердловск, 1962.
[Закрыть]; Верхняя Кама прочно занята в это время племенами позднеломоватовского типа, которых многие исследователи принимают за предков коми-пермяков[380]380
О.Н. Бадер и В.А. Оборин. Указ. соч., стр. 156 и сл.
[Закрыть]. Этническая карта Прикамья в I тысячелетии н. э. в значительной степени усложняется в результате включения различных пришлых угорских и тюрко-язычных племен[381]381
В.Ф. Генинг. Проблемы изучения железного века Урала. ВАУ, вып. I. Свердловск, 1961, стр. 41–45.
[Закрыть], чем объясняется определенное своеобразие в развитии местных племен. Многие из этих племен – древнемордовские, древнемарийские, древнеудмуртские, пермские и другие – продолжают существовать и в болгарский период истории Среднего Поволжья и Прикамья, поэтому при дальнейшем изложении мы постараемся рассмотреть их взаимоотношения с болгарскими племенами на протяжении двух периодов – доболгарского (VI–VII вв.) и раннеболгарского (VII–IX вв.).
Вопрос о взаимоотношении пришлых болгарских племен и местного именьковского населения является одним из основных, так как многие исследователи полагают, что именьковские племена явились той основной этнической массой местного населения, на которую наслоились болгары, к X–XI вв. завершившие процесс их ассимиляции[382]382
А.П. Смирнов. Древняя и средневековая история Ульяновского края…, стр. 16.
[Закрыть].
Этническая и культурная принадлежность памятников именьковского типа исследователями трактуется различно. А.П. Смирнов поселения именьковского типа увязывает с памятниками позднегородецкого круга[383]383
А.П. Смирнов. Железный век Чувашского Поволжья, стр. 110.
[Закрыть], а Рождественский могильник именьковской культуры сближает с памятниками типа волынцевских погребений Полтавщины и поэтому считает этот могильник древнеславянским[384]384
А.П. Смирнов. Некоторые спорные вопросы истории волжских болгар. «Историко-археологический сборник», 1962, стр. 165–167.
[Закрыть]. С точкой зрения о городецкой принадлежности именьковских памятников согласны и некоторые другие археологи, как А.М. Ефимова[385]385
А.М. Ефимова. Городецкое селище и болгарское городище у с. Балымеры Татарской АССР. МИА, № 111, 1962, стр. 25–33.
[Закрыть], Б.Б. Жиромский[386]386
Б.Б. Жиромский. Древнеродовое святилище Шолом. МИА, № 61, 1958, стр. 424–450.
[Закрыть].
Н.Ф. Калининым было высказано мнение о буртасской принадлежности памятников именьковского типа[387]387
Н.Ф. Калинин и А.Х. Халиков. Указ. соч., стр. 56–63.
[Закрыть], не нашедшее поддержки у археологов и историков. Он также полагал, что племена этой группы явились одним из основных компонентов этноса Волжской Болгарии домонгольского периода[388]388
Н.Ф. Калинин. Древнейшее население Татарии. Материалы по истории Татарии. Казань, 1948.
[Закрыть].
В.Ф. Генинг, первоначально следуя за другими исследователями, считал, что именьковцы были финно-уграми и «составили основную массу населения Волжской Булгарии»[389]389
В.Ф. Генинг. Очерк этнических культур Прикамья…, стр. 210.
[Закрыть]. Но в своих новейших работах он отмечал, что «вопрос о взаимоотношении имекьковской и булгарской культур остается пока совершенно не изученным»[390]390
В.Ф. Генинг, В.Е. Стоянов, Т.А. Хлебникова и др. Указ. соч., стр. 91.
[Закрыть]. Основываясь на изучении ряда новых памятников, он полагает, что правомерно «считать население Южного Прикамья, для которого характерна плоскодонная керамика (имеется в виду и именьковская. – А.Х.), древнетюркским»[391]391
В.Ф. Генинг. Проблемы изучения железного века Урала, стр. 44.
[Закрыть].
В последние годы интересное предположение об этнической принадлежности именьковских племен высказал П.Д. Степанов, связывающий памятники именьковского типа с древними угро-мадьярами, покинувшими Поволжье в VII в. н. э.[392]392
П.Д. Степанов. Памятники угорско-мадьярских (венгерских) племен в Среднем Поволжье. III Уральское археологическое совещание в г. Уфе. Тезисы докладов. Уфа, 1962, стр. 65–68.
[Закрыть]
Ограничиваясь высказанными предположениями об этнической принадлежности носителей именьковской культуры, разберем лишь вопрос о взаимоотношении их с болгарскими племенами, опираясь прежде всего на материалы Больше-Тарханского могильника. Как показали работы археологических экспедиций Казанского филиала АН СССР в 1949, 1950 и 1957 гг., район расположения Больше-Тарханского могильника являлся одним из наиболее насыщенных для именьковской территории. Здесь известно самое крупное именьковское городище – Больше-Тарханское и до десятка неукрепленных поселений. Естественно предположить, придерживаясь точки зрения вышеуказанных исследователей, что болгарские племена, оставившие Больше-Тарханский могильник, неминуемо должны были вступить в теснейший контакт с местным населением и этот контакт должен был бы отразиться в материале интересующего нас могильника, функционировавшего на этой территории более 200 лет.
Изученный у с. Рождествено могильник именьковской культуры показал, что для именьковцев чрезвычайно специфичным был обряд трупосожжения[393]393
В.Ф. Генинг, В.Е. Стоянов, Т.А. Хлебникова и др. Указ. соч., стр. 86–88.
[Закрыть], совершенно не зафиксированный в Больше-Тарханском могильнике. Именьковская керамика представлена только лепными горшковидными сосудами особой формы (рис. 25, 2), почти без орнамента, за исключением очень редких насечек по краю горла или поясков из ямочных вдавлений по горлу[394]394
Там же, стр. 50.
[Закрыть], а также глиняными пряслицами выдержанной биконической формы[395]395
Н.Ф. Калинин и А.Х. Халиков. Именьковское городище. МИА, № 80, 1960, стр. 243–244.
[Закрыть]. Среди лепной керамики Больше-Тарханского могильника нет ни одного сосуда (см. выше), который можно было бы назвать именьковским, за исключением сосудов, имеющих по краю горла насечку или зубчатые защипы (табл. VII, 6, 16). Однако эти сосуды среди именьковской керамики весьма немногочисленны. Так, из 128 сосудов Рождественского могильника лишь два имеют насечку по краю горла[396]396
В.Ф. Генинг, В.Е. Стоянов, Т.А. Хлебникова и др. Указ. соч., стр. 50.
[Закрыть], из 98 сосудов Балымерского селища – тоже два. Эта керамика не является типично именьковской и на эту территорию, вероятно, попала от древнемарийских и мордовских племен, у которых она известна еще в памятниках IV–VII вв. Нет основания считать, что эта керамика проникла в Больше-Тарханский могильник из именьковской среды, так как для последней она совершенно не характерна. Пряслица Больше-Тарханского могильника также резко отличаются от именьковских (см. табл. XI, 1–4).
Рис. 25. Верхние части лепных сосудов.
1, 3 – из Больше-Тарханского могильника; 2 – из Рождественского могильника.
Исходя из вышесказанного, следует полагать, что пришлые болгарские племена, оказавшись на именьковской территории, не вступили с местным населением в какой-либо контакт. Возможно, что к приходу болгар на Среднюю Волгу именьковцы уже покинули эту местность и ушли в другой район. Это предположение подкрепляется и тем, что в памятниках именьковского типа (Именьковское, Балымерское, Шеломское и Ош-Пандинское городища и Рождественский могильник) абсолютно неизвестны предметы, характерные для Больше-Тарханского могильника и аналогичных памятников юго-восточной Европы.
Верховья р. Суры и бассейн р. Узы в IV–VII вв., как показали исследования Селиксенского[397]397
М.Р. Полесских. Могильник «армиевского типа» в Пензенской области. КСИИМК, вып. 55, 1954, стр. 147–149; он же, Ранние могильники древней мордвы в Пензенской области. СА, № 4, 1959, стр. 202–211.
[Закрыть] и Армиевского[398]398
П.С. Рыков. Указ. соч.; он же, Очерки по истории Нижнего Поволжья по археологическим материалам. Саратов, 1936, стр. 62–76.
[Закрыть] могильников, были заняты мордовскими племенами, которые к VIII–X вв. заняли почти все междуречье Оки и Волги, сосредоточиваясь в основном по их притокам – Суре, Мокше, Цне и Алатырю[399]399
А.Е. Алихова. Из истории мордвы конца I – начала II тыс. н. э. Археологический сборник, т. II. Саранск, 1959, стр. 13.
[Закрыть].
Авторы, изучавшие мордовские древности VIII–IX вв., неоднократно подчеркивали определенную близость инвентаря мордовских могильников к материалам памятников юго-востока Восточной Европы и в особенности к материалам могильников салтовского типа[400]400
А.П. Смирнов. Очерки по древней и средневековой истории…, стр. 118–120.
[Закрыть]. Но в большинстве случаев эти исследователи полагали, что вещи так называемого салтовского типа попадали путем торговли с южными областями[401]401
А.Е. Алихова. Указ. соч., стр. 21.
[Закрыть]. Анализ инвентаря Больше-Тарханского могильника, так же как и сравнительное изучение материалов мордовских могильников VIII–IX вв., показывает взаимопроникновение в эти комплексы отдельных предметов или явлений, свойственных тем или другим памятникам.
В Больше-Тарханском могильнике имеется ряд предметов, характерных для мордовских могильников V–VIII вв. К числу их в первую очередь следует отнести некоторые типы украшений, бытовавшие или получившие развитие у мордвы в период, предшествующий появлению болгарских племен. Это различные бубенчики, в том числе и прорезные типа табл. XV, 7, 9, широко представленные в таких могильниках, как Серповский[402]402
А.Е. Алихова. Серповский могильник. «Археологический сборник». т. II. Саранск, 1959.
[Закрыть], «Заря»[403]403
М.Ф. Жиганов. К истории мордовских племен в конце I тыс. н. э. СА, 1961, № 4, стр. 173.
[Закрыть]; различные пронизи из перевитой проволоки (табл. XV, 12, 13, 14), широко распространенные в финно-угорских памятниках и весьма характерные также для мордвы, начиная с ранних памятников типа Армиевского[404]404
П.С. Рыков. Культура древних финнов в районе р. Узы. Саратов 1930, стр. 11.
[Закрыть] и Селиксенского[405]405
М.Р. Полесских. Пензенские могильники мордвы IV–V вв., стр. 180.
[Закрыть] могильников и кончая поздними. Особенно своеобразными среди мордовских древностей являются такие украшения, как трубчатые подвески, цилиндрические или конусовидные, из свернутого медного листка с многорядной нарезкой в нижнем конце и отверстием на сплющенной части второго конца (табл. XVI, 10), бытовавшие у мордвы с V–VI вв.[406]406
П.С. Рыков. Культура древних финнов…, стр. 28–29.
[Закрыть] до X в.[407]407
Б.Н. Ястребов. Лядинский и Томниковский могильники. МАР, № 10, СПб., 1893, табл. IV, 2, 7, 12.
[Закрыть] К такому же типу украшений следует отнести подвески из тонкого медного листка трапециевидной формы с нарезкой в нижней части (табл. XVI, 9), широко представленные в мордовских могильниках начиная от Армиевского[408]408
П.С. Рыков. Культура древних финнов…, стр. 25–26.
[Закрыть] и кончая Томниковским и Перемчалкинским[409]409
А.Е. Алихова. Серповский могильник, табл. XI, 1.
[Закрыть]; различные широкие бутыльчатые подвески (табл. XVI, 14, 15), имеющие такой же хронологический диапазон[410]410
П.С. Рыков. Культура древних финнов…, стр. 27–28.
[Закрыть]; звездчатые подвески конусовидной формы с вдавленными боками (табл. XVI, 16, 17), появляющиеся еще в древнемордовских могильниках типа Армиевского[411]411
Там же, стр. 29–30.
[Закрыть] и Ражкинского[412]412
М.Р. Полесских. Пензенские могильники мордвы IV–V вв., стр. 179–181.
[Закрыть] и бытующие вплоть до X в.[413]413
А.Е. Алихова. Из истории мордвы…, стр. 16.
[Закрыть] Раннемордовским украшением является также шумящая подвеска с трапециевидным щитком и прикрепленными к нему на пяти многозвеньевых цепочках узкими трапециевидными пластинами (табл. XVI, 19). Шумящие подвески подобного типа появляются у мордвы еще в V–VI вв. (см., например, Старший Кужендеевский могильник[414]414
М.Ф. Жиганов. Старейший Кужендеевский могильник СА, 1959, № 1, стр. 220.
[Закрыть]) и широко представлены в памятниках VII–VIII вв. Число подобных примеров можно увеличить еще и за счет некоторых поясных украшений. Так, обнаруженные в погребениях Больше-Тарханского могильника поясная бляшка типа, изображенного на табл. XVII, 19, и ременные наконечники типа, изображенного на табл. XVII, 16, 18, имеют аналогии только в мордовских памятниках. Поясная накладка с петлей и щитком с округлым концом (табл. XVII, 19) является типично древнемордовским обувным украшением[415]415
А.Е. Алихова. Серповский могильник, табл. 50, 1.
[Закрыть], а ременные наконечники (типа, изображенного на табл. XVII, 16, 18) известны только в Перемчалкинском могильнике[416]416
А.Е. Алихова. Перемчалкинский могильник. Археологический сборник, т. I. Саранск, 1948, табл. V, 1.
[Закрыть]. Из орудий труда следует отметить уникальный железный серп из погребения 2 (табл. X, 9), аналогичный серпу из Крюковско-Кужновского могильника[417]417
П.П. Иванов. Крюковско-Кужновский могильник. Моршанск, 1952, табл. XIX, 7.
[Закрыть].
Говоря о взаимоотношениях мордвы и ранних болгар, нельзя обойти и тот факт, что начиная с VIII в. в могильниках мордвы чрезвычайно широко распространяются предметы юго-восточного облика, которые до сих пор рассматривались как результат торговых отношений древней мордвы с салтовским и северокавказским кругом населения. Значительное сходство подобных предметов с материалом Больше-Тарханского могильника и территориальная близость болгарских племен Средней Волги и мордовского населения Волго-Окского междуречья позволяют говорить больше о болгарском, нежели салтовском или северокавказском влиянии, хотя и исключать последнее нельзя.
Очевидно, под влиянием ранних болгарских племен Средней Волги у мордвы VIII–IX вв. широко распространяется различное конское снаряжение. С этим же, вероятно, связано и появление в мордовских могильниках обычая захоронения конской головы, а иногда и головы вместе с ногами[418]418
А.Е. Алихова. Из истории мордвы…, стр. 29.
[Закрыть]. Почти все типы удил, обнаруженные в Больше-Тарханском могильнике, известны и в мордовских памятниках. Так, удила с прямыми псалиями (типа изображенных на табл. IX, 1, 2) найдены в Лядинском могильнике[419]419
В.Н. Ястребов. Указ. соч., погребения 55 и 120.
[Закрыть], а другая форма этих удил (типа изображенных на табл. IX, 3) обнаружена в одном из погребений Крюковско-Кужновского могильника[420]420
П.П. Иванов. Указ. соч., табл. XXXII, 1.
[Закрыть]. Хорошо известны в мордовских древностях и удила с S-видными псалиями типа, изображенного на табл. IX, 6 (Лядинский[421]421
В.Н. Ястребов. Указ. соч., погребение 102.
[Закрыть] и Иваньковский[422]422
Н.В. Трубникова. Отчет о работе 2-го отряда Чувашской археологической экспедиции за 1957 г. «Уч. зап. Чув. НИИ», вып. XIX, стр. 56.
[Закрыть] могильники), и типа изображенного на табл. IX, 7 (Крюковско-Кужновский могильник)[423]423
П.П. Иванов. Указ. соч., табл. XXXVII, 5.
[Закрыть]. Ранней, специфически местной формой удил являются простые кольчатые удила типа, изображенного на табл. IV, 8, известные в мордовских могильниках III–IV вв. н. э.[424]424
М.Р. Полесских. Могильник «армиевского типа»…, стр. 148–149.
[Закрыть]
Основные типы стремян Больше-Тарханского могильника находят аналогии в мордовских могильниках. Стремена с выгнутой подножкой (типа, изображенного на табл. IX, 10) известны в могильнике у пос. Заря[425]425
М.Ф. Жиганов. Новые археологические памятники в долинах рек Вад и Теша. «Археологический сборник», т. II, Саранск, 1959, табл. 31, 1.
[Закрыть], а стремена со слегка вогнутой подножкой (типа, изображенного на табл. IX, 11, 12) обнаружены в погребениях у пос. «Красный Восток»[426]426
А.Е. Алихова. Могильник у колхоза «Красный Восток». КСИИМК, вып. XXIX. М., 1949.
[Закрыть]; простые стремена с открытым кольцом (типа, изображенного на табл. IX, 13) имеются в Иваньковском могильнике[427]427
Н.В. Трубникова. Указ. соч., стр. 56.
[Закрыть].
Оригинальное кресало с ручкой в виде кузнечных клещей типа, изображенного на табл. X, 5, не известное в салтовских и аланских древностях, обнаружено в Перемчалкинском могильнике[428]428
А.Е. Алихова. Перемчалкинский могильник.
[Закрыть], где имеется также и медная трубка[429]429
Там же, табл. IV.
[Закрыть] для трута типа, изображенного на табл. X, 1.
Хотя глиняные пряслица Больше-Тарханского могильника весьма оригинальны и почти не находят близких аналогий, но некоторые из них, такие, как плоские цилиндрические (типа, изображенного на табл. XI, 2) и блоковидные (типа, изображенного на табл. XI, 3), вероятно, получили развитие под влиянием раннемордовских. Такого типа изделия, известные в Армиевском[430]430
П.С. Рыков. Культура древних финнов…, стр. 33.
[Закрыть] и Ражкинском[431]431
М.Р. Полесских. Ранние могильники древней мордвы в Пензенской области, стр. 203.
[Закрыть] могильниках, были характерны для городецких памятников Саратовского Поволжья. Прекрасная их коллекция представлена на Чардымском городище[432]432
П.С. Рыков. Чардымское городище. «Изв. Саратовского нижневолжского ин-та краеведения», т. VI. Саратов, 1933, стр. 61–62, 86 табл. 3.
[Закрыть].
Хотя железные пряжки и наконечники стрел во второй половине I тысячелетия н. э. очень широко распространены в различных областях Восточной Европы, все же следует отметить значительное преобладание в мордовских памятниках этого времени типов железных пряжек и наконечников стрел, характерных для Больше-Тарханского могильника. Так, из пяти типов железных пряжек Больше-Тарханского могильника четыре известны в мордовских древностях: типа, изображенного на табл. XII, 11 (Перемчалкинский могильник)[433]433
А.Е. Алихова. Перемчалкинский могильник, табл. IV.
[Закрыть], типа, изображенного на табл. XI, 12 (Крюковско-Кужновский[434]434
П.П. Иванов. Указ. соч., табл. XXVI, 4; XXIV, 13.
[Закрыть] и Иваньковский[435]435
Н.В. Трубникова. Указ. соч., стр. 75.
[Закрыть] могильники), типа, изображенного на табл. XI, 13 (Крюковско-Кужновский[436]436
П.П. Иванов. Указ. соч., табл. XVII, 9.
[Закрыть] и Перемчалкинский[437]437
А.Е. Алихова. Перемчалкинский могильник, табл. IV.
[Закрыть] могильники), типа, изображенного на табл. XI, 15, 17 (Крюковско-Кужновский могильник[438]438
П.П. Иванов. Указ. соч., табл. XXV, 1.
[Закрыть]). Среди наконечников стрел известны как плоские листовидные типа, изображенного на табл. XII, 2, 6 (могильники «Заря»[439]439
М.Ф. Жиганов. Новые археологические памятники в долинах рек Вад и Теша, табл. 30, 13.
[Закрыть] и Перемчалкинский[440]440
А.Е. Алихова. Перемчалкинский могильник, табл. IV.
[Закрыть]), так и трехперые, типа, изображенного на табл. XII, 14, 15 (Крюковско-Кужновский могильник)[441]441
П.П. Иванов. Указ. соч., табл. XXV, 1.
[Закрыть] и четырехгранные бронебойные типа, изображенного на табл. XII, 17 (Перемчалкинский могильник)[442]442
А.Е. Алихова. Перемчалкинский могильник, табл. IV.
[Закрыть].
Следует отметить, что в мордовских могильниках встречаются отдельные детали колчана, сходные с подобными предметами из Больше-Тарханского могильника. Здесь совпадают крючки от колчана типа, изображенного на табл. XIII, 2, 3 (Крюковско-Кужновский могильник[443]443
П.П. Иванов. Указ. соч., табл. XVIII, 5.
[Закрыть]), дужки и скобы типа, изображенного на табл. XIII, 6, 8 (Перемчалкинский могильник[444]444
А.Е. Алихова. Перемчалкинский могильник, табл. IV и VII.
[Закрыть]) и накладки типа, изображенного на табл. XII, 14 (Крюковско-Кужновский могильник[445]445
П.П. Иванов. Указ. соч., табл. XXIX, 13.
[Закрыть]).
Из другого оружия следует отметить близость к больше-тарханским саблям типа, изображенного на рис. 16 (Крюковско-Кужновский могильник)[446]446
Там же, табл. XXIV, 5, XXV, 2, XXXIII, 6.
[Закрыть], наконечников копий типа, изображенного на рис. 15, 1 (Перемчалкинский[447]447
А.Е. Алихова. Перемчалкинский могильник, табл. IV, погребение 99.
[Закрыть], Крюковско-Кужновский[448]448
П.П. Иванов. Указ. соч., табл. XXXV, 2.
[Закрыть] могильники) и типа, изображенного на рис. 15, 2 (могильник Заря[449]449
М.Ф. Жиганов. К истории мордовских племен в конце I тыс. н. э., стр. 168.
[Закрыть]).
Много сходного в различных украшениях. Наряду с серьгами салтово-аланского облика (табл. XIV, 5, 7, 10), широко известными и в мордовских памятниках, где найдены даже литейные формы для отливки варварских подражаний (см. Крюковско-Кужновский могильник, погребение 571[450]450
А.Е. Алихова. Из истории мордвы…, стр. 21.
[Закрыть]), и перстней (табл. XIV, 13, 14) с таким же ареалом[451]451
Там же, стр. 21.
[Закрыть], в Больше-Тарханском могильнике имеются оригинальные медные шаровидные подвески с грибовидными ножками (табл. XV, 16, 17), встреченные, в свою очередь, в таких древнемордовских могильниках, как Перемчалкинский, Лядинский, Томниковский[452]452
А.Е. Алихова. Из истории мордвы…, стр. 19.
[Закрыть]. Возможно, что оригинальные лунницы Больше-Тарханского могильника (табл. XV, 21–23) продолжают развитие древнемордовских лунниц, которые широко бытуют еще в Армиевском могильнике[453]453
П.С. Рыков. Культура древних финнов…, стр. 30–32.
[Закрыть].
