Текст книги "Знахарь. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Владимир Голубев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Глава 9
Две дюжины бутылок

Володя.

За неделю военных действий Володя со своими охранниками уничтожил столько магов и стражников, что у человеческой империи должен был пошатнуться военный паритет с гномами. Амулеты дяди Паши имели чудовищную мощь, ни один маг не мог пробить их защиту. Собственно, хороших магов в погоню не посылали, возможно, они сами могли решать: ехать им на охоту за сомнительным отрядом, или нет. На восьмой день храмовики успокоились, а стражники нашли себе дела совсем далеко, от греха. Небольшой отряд сменил одежду, лошадей, сделал крюк по лесу и вышел на старое место, где потерял следы дяди Паши. Под ногами путались десятки сомнительных субъектов. Володя проверял их на предмет поисков ими дяди Паши, часто угадывал. Он приказывал охранникам ликвидировать всех, виновных, невиновных, случайных. Володя смотрел на этот мир, как на компьютерную игру, а на людей, как на её персонажей. За пару дней дорога очистилась от лишних людишек, а Володя узнал, где искать дядю Пашу. «Ну и хитрован, Павел Ильич! Мало того, что внешность изменил, еще и в слуги подался! Хотя по описанию эльфийка – неземная красавица. Дядя Паша мог пуститься в авантюру ради секса», – Володя мысленно зааплодировал старому любителю женщин.

Кюн.

В гостинице не было, достойного, изысканного вкуса Кюна, вина, слуга бегал, высунув язык, по всему городку, но добыл. Рецепт дяди оказался чудесным, уже на третий день, образ графини потускнел, она перестала тревожить Кюна во сне, а симпатичные стройные незнакомки в зале не напоминали её. Кюн не дергался, одеревенев, перестал, задумчиво смотреть на пустую стену, во сне не выкрикивал «Анна», внешне стал напоминать нормального грязнулю-алкоголика, даже пахло от него перегаром. Запас вина был выпит досрочно, дядино задание выполнено. Похлебав горячего куриного супчика, Кюн ощутил движение мыслей в голове.

– Я мыслю, следовательно, я … – он не смог закончить фразу, но остался доволен собой.

– Пора возвращаться в «болото», в Пантано, в столицу. Уснули там без меня в замке Дюк, успокоились, расслабились. Зря. Рано. За вами должооок! Сестра и тетя. Их нужно с почетом вернуть в свет. Выплатить мне компенсацию за мою нищету и нынешнее простолюдинство, за отсидку родственников в застенках замка, за службу охранником у шлюхи …, – Кюн разрыдался. Он заказал еще пяток бутылок и продолжил терапию.

Володя.

В предместьях столицы Володю ждал огромный отряд магов. На виду оставались только три боевых тройки, но шевеление по краям дороги настораживало. Толстяк с золотой цепью, украшенной амулетами-рубинами, бесстрашно вышел на середину дороги. «Новогодняя елка не испытывает страха», – усмехнулся Володя и вынул свой длинный стилет, – «проняло, ишь как вспотел!» Володя подошел вплотную, толстяк отступил.

– Господин барон, я уполномочен сделать предложение о прекращении ведения, ведения … прекратить несанкционированные …, – толстяк немного запутался.

– Я понял! – остановил его Владимир. «Приняли за дядю Пашу. Странно.» Толстяк быстро успокоился, стал важным и значительным.

– Давно не получаете сведений с юга? – доброжелательно поинтересовался Володя.

– Вы уничтожаете наших людей!

– Описание барона имеете?

– Высокий, худощавый …. Ты не барон, он моложе. Глаза, нос, – толстяк с облегчение вздохнул, задрал морду вверх, – сложите оружие! Все трое арестованы!

– Незачем так орать, – спокойно произнес Володя, шагнул вперед и ударил стилетом в шею врага. Молния скользнула по руке, стилет испарился, шипя, а толстяк мгновенно почернел, превратился в столб пара с сажей, метров ста высотой. Володю ощутимо тряхнуло, кожу на перчатке сожгло, ладонь почернела, правая рука онемела до плеча. «Мой амулет уже не держит удара», – обреченно подумал он, и зашагал назад, под защиту охранников. Володю никто не атаковал, отряду дали отступить без боя. Никакого движения ни слева, ни справа заметно не было.

– Уходим на восток, – скомандовал Володя на первом же перекрестке. Онемение прошло, и правая рука горела нестерпимым огнем. Володя стискивал зубы, чтобы не стонать, последние три таблетки анальгина не помогли нисколько. Температура подскочила, он весь был мокрым, как мышь. «Потею – это хорошо», – пришла Володе глупая мысль, и он потерял сознание.

Кюн.

Возвращаться в столицу не хотелось, там была Анна. Кюн боялся встречи с ней.

Ждать две недели, пока она завершит свои сомнительные дела, было нельзя, в замке Дюк монахи мучили сестру и тетю. Лишь поэтому Кюн начал собираться, заказал горячего бульона, распорядился насчет ванны, приказал служанке почистить вещи. Зал был переполнен. Кюн любил сидеть за столом в одиночестве, но сегодня это было невозможно.

– Что происходит? – остановил Кюн слугу.

– Понаехали тут! Сволочи! Храмовики! – свистящим шепотом сообщил мальчишка.

– Спрашивали про меня? – насторожился Кюн.

– Нет. Они тут по делу. Барона Кюна стерегут. Он лежит без памяти на втором этаже, крайняя комната по левой стороне. Так они его даже такого боятся. У него два охранника вот с такими амулетами, – показал кулак мальчишка.

– Сколько магов и сколько стражников?

– Магов целая дюжина. Стражников вдвое больше, – деловым тоном отрапортовал мальчишка.

– Заработать хочешь?

– Сколько?

– Получишь серебряную монету. Пошли к перилам. Ты мне их сверху будешь показывать. Не трусь.

* * *

Через полчаса Кюн осторожно стучал в дверь номера злосчастного «барона». По виду «баронский» охранник выглядел на целого сержанта.

– Могу я увидеть барона?

– Здесь нет никакого барона, – раздраженно ответил охранник.

– Хорошо. Твоего господина. По-гра-нец! – Кюн начал раздражаться.

– Сказал никого не пускать.

– У вас и у меня – одни и те же враги. Те, что сидят внизу, в зале, уже практически мертвы. Есть возможность скрыться.

– Зайди в комнату. Не маячь в дверях, – охранник не проявил радости. Охранники сразу взяли Кюна в оборот, пришлось дать себя обыскать.

– Благородный, – констатировал старший из охранников, глядя на красное, после обыска, лицо Кюна.

– Откуда столько амулетов исцеления? Три десятка средних, два больших, – разложил на столе добычу Кюна второй охранник.

– Внизу взял. Там три дюжины наших врагов скоропостижно скончались. У них у всех, одновременно, открылись внутренние кровотечения. Еще полдюжины пришлось убить в дверях, им приказали ждать во дворе, а они приказ нарушили, любопытство их обуяло.

– Благородный, а мародер, – позволил себе шпильку старший охранник, но страх и уважение сквозили в голосе.

– Когда я собирал трофеи, они были живы. Без сознания, правда. А шестерых последних не трогал, можешь сам обыскать, слуги боятся к ним подходить.

– Деньги брать не стал. Побрезговал, – продолжил гнуть своё старший охранник.

– Занес к себе в комнату.

– Успел повоевать с гномами? Растерял на поле брани столичные манеры?

– За что ты нас, дворян, так не любишь? Сержант.

– Ближе к делу. У тебя есть план? – не стал отвечать «сержант».

– Да. Я убрал только тех, что в гостинице. Твой напарник остаётся лечить «барона», а ты нанимаешь пару местных слуг, переодеваешь в ваши тряпки, светишься всем своей наглой рожей, и демонстрируешь отъезд. Та часть стражников, что пасется на улице делится на две части, первая преследует ваш отряд, вторая пытается выяснить обстановку в гостинице. Я легко вычисляю всех, или почти всех. После этого вы удираете домой. В Пограничье?

– Присоединиться не желаешь?

– У меня неотложные дела.

– Помощь нужна?

– У вас раненый. Амулеты помогут, но он еще месяц будет похож на скелет, покрытый кожей. Водить под ручку, кормить с ложечки, возить в дилижансе. «Баароон»!

– Будешь в Пограничье, загляни в Роззе, прямиком к местному графу.

– Это граф? – поперхнулся Кюн, взглянув другими глазами на лежащего без памяти изнеженного белоручку.

– Нет. Сын его хорошего друга.

* * *

Преследовали отряд «сержанта» пограничника всего трое, но самый невзрачный и худенький маг поверг Кюна в ужас. От близкого соседства чудовищной силы волосы вставали дыбом, и у Кюна проснулось истинное зрение. Он увидел облако магической силы вокруг старика, густое, плотное, пылающее нестерпимым фиолетовым огнем. Маг ощупал каждого из преследуемых когтистой магической лапой, и жизнь утекала из физической оболочки формально еще живых людей. Для того чтобы сломать защиту амулета пограничника магу потребовалось мгновение, еще две минуты он пил силу, заключенную в амулете, смаковал, не чувствуя слежки Кюна, растягивал удовольствие. «Смотри, не лопни», – Кюн боялся мага, и как бы подбадривал себя. Ждать было бессмысленно, маг мог убить «сержанта», и Кюн атаковал. Он подключился к работающему каналу перекачки энергии из амулета «сержанта» к магу, и влил туда весь свой резерв. Маг мгновенно разорвал канал, но было поздно. Что-то сломалось в ауре мага, его защита начала уплотняться, а внутреннее магическое давление резко подскочило. Маг повернулся в сторону Кюна, тот успел упасть на землю и закрыть голову руками. Яма, глубиной десять и диаметром тридцать метров, имела двадцатиметровый вал, чудом не засыпавший Кюна. Противоположный от него склон горел красным пламенем, в воздухе висело грибовидное облако. Ни одного из трех магов не было видно. Было так тихо, что Кюн понял – он оглох. Доковыляв до останков отряда «сержанта», Кюн обнаружил живого пограничника, маг не успел высосать всю силу амулета и тот спас жизнь хозяина. Пограничник лежал без сознания. Нести его Кюн не мог, бросить в лесу – тоже. Через час Кюну повезло, трое крестьян с телегой пришли из ближайшей деревни мародерничать на месте боя. Не слыша их вопли, Кюн погрузил сержанта на телегу и повез в город.

* * *

Столица встретила Кюна проливным дождем. «Сволочи-храмовики, гадят мне потихоньку», – по привычке Кюн свалил на своих врагов очередную свою неприятность. Слезая с коня во дворе гостиницы, он зазевался, попал ногой в свежую коровью лепешку, и настроение у него стало совсем поганое. Никто не спешил навстречу принять коня и отнести вещи в комнату.

– С чаевыми можете распрощаться, – пробурчал Кюн и грохнул кулаком в дверь, «не заметив колокольчик».

– Кого принесла нелегкая, – выглянул хозяин.

– Место в конюшне для коня, почистить, покормить овсом. Мне лучшую комнату. Горячую ванну. Вещи вычистить, выстирать, высушить. Вино и обед в номер.

– Находишь замок Дюк. Привозишь от магов жетон, а уже потом … «место в конюшне с горячей ванной».

– Такой жетон подойдет? – Кюн достал серебряную корону.

– Жетоны желтые, – поправил его хозяин, – и то на одну ночь. Стражники уже проходили с проверкой, до утра их не будет.

* * *

Окна тётиного дома снова были заколочены досками. «Решили, надавить на меня, господа маги? Перешли в жесткую фазу? С обороной я прощаюсь – начинаю воевать!» Плохое настроение Кюна превратились в отвратительное, но ему показалось, что в доме кто-то есть. Кюн присмотрелся, заколоченная дверь была чуть-чуть приоткрыта. «Засаду устроили, суки! Глупо. Вокруг пусто …» Вокруг было слишком пусто. Район как будто вымер. Кюн постучался к соседке, бестолку.

«Алкоголизм делает из человека дурака. Спирт убивает нервные клетки.» С такими глупыми мыслями Кюн приоткрыл дверь.

– Проходи. Давно жду, обсудить надо пару вопросов, – внешне спокойно и властно раздалось из комнаты. В любимом дядином кресле сидел розовощекий властный маг неопределенного возраста. «Подтяжку лица сделал». Пришла в голову Кюна очередная глупая мысль. На иностранном языке. «Советы у дяди опасные. Всего неделя пьянки – и крыша поехала». Кюн опять думал не на имперском.

– Добрый день, – улыбнулся Кюн так, что его визави отпрянул.

– Для кого как.

– Хозяйское кресло освободи. Пересядь на диванчик.

«Розовощекий» напрягся, хотел что-то сказать, но … пересел на диван. Кюн сел в «своё» кресло. Молчали минут пять.

– Обсудить надо пару вопросов, – повторил маг. Кюн не ответил.

– Мы готовы выпустить всех четверых, без всяких последствий на свободу, а тебя пропустить до границы.

– Кто четвертый?

– Твоя любовница, шпионка эльфов.

– Второй вопрос?

– Условия твоей работы на орден за границей.

– Уже проще. Остался только первый вопрос.

– Жаль. Очень жаль. Запасы снятых с трупов стражников и магов денег и драгоценностей не вечны, через год иссякнут. На что жить собираешься?

– С трупов я ничего не брал. А деньги у меня уже кончились. Ничего, проживу, наймусь в эльфийский иностранный легион.

– Не стану настаивать. Если первая часть предложения не вызывает возражений, составим договор на крови.

– Я привык доверять слову благородного человека.

– А я привык доверять магическому ритуалу, будучи простолюдином.

– Достиг огромной власти, а до сих пор комплекс неполноценности из-за плебейской крови? – попытался разозлить мага Кюн. Напрасно.

– «Комплекс неполноценности»? Ты не учился в университете, не имел домашних учителей-профессоров. Странно.

– Ритуал проводить не будим. Я недостаточно знаю магию.

– Тогда соглашения не будет.

– Тебе жить надоело? Герцогу Дюку жить надоело? Он не любит своего сына? Император считает, что это наша с тобой война, и его она не коснется?

– Ты смеешь угрожать императору?!

– Если в полдень четверо заложников будут всё еще в замке Дюк – я пощупаю императорский замок на прочность. Кюн встал и пошел к выходу. У двери он оглянулся.

– Если ты сможешь их уговорить, вернись сюда с моими родственниками, сегодня я смогу тебя спасти, завтра будет поздно.

Третий.

Маг остался в доме. Через полчаса подъехала карета.

– Во дворец, – буркнул маг. Карета резво покатилась по мостовой.

– Следовало начать атаку! Такого удобного момента больше не будет, – продолжил старый спор, сидевший напротив темнокожий человек в форме гвардейского полковника.

– Три дня назад Кюн убил члена совета магов – Четвертого. Ты видел котлован? На нем самом ни царапины, а от Четвертого и от двух магов охраны не осталось ничего!

– Ты испугался смерти!

– Кюн уже убил меня. Отложенная смерть! Я даже не заметил, как он это сделал!

– Он блефует!

– Мы получили уже четыре сотни таких смертей, – устало откликнулся маг.

– Прости, дружище!

– Хоронишь?

– Самому, в бою, умирать проще, чем смотреть на подлое убийство старого друга. Благородная сволочь! Он кичится родословной! Но его честь и совесть не для нас, только для своих, для внутреннего употребления, а для нас – подлость.

– Не забывай, ты давно дворянин, – усмехнулся маг.

– Кюн может повернуть своё заклинание назад? Есть шансы? Именно поэтому мы едем прямиком к императору?

– Да! Догадливый ты мой!

* * *

Золотые люстры, золотая парча штор, позолоченные перила лестниц – всё это раздражало мага. Он считал эту роскошь безвкусицей, но держал своё мнение при себе. Император принял их быстро, через пару часов, заставлять посетителей ждать меньше – было неприлично.

– Будь здоров, Третий. Рассказывай, – обратился он к магу.

– Я хотел бы пожелать моему несравненному, мудрейшему …

– Достаточно. У тебя пять минут. Только суть вопроса.

– Барон Кюн не согласился на ритуал. Он считает, что слова дворянина достаточно. Я не решился отдать приказ о нападении.

– Вот как! Барон? Приказ о нападении? То есть после пятисот убитых магов и стражников, ты считаешь его благородным? А в свою силу Третьего, и в силу полусотни боевых магов ты не веришь, раз говоришь о нападении, а не уничтожении Кюна? Три дня назад я выслушивал единодушные уверения совета магов о том, что за три месяца молодой маг может овладеть только одним заклинанием. Вчера я узнаю о смерти Четвертого мага. Это как-то сочетается?

– Я уверен, что Кюн неопытный маг, но сильный. Его уровень в семь-восемь раз выше любого мага, члена совета. Заклинание, которым он овладел, необычно.

– Как ты определил его силу?

– По размеру вырытой взрывом ямы в битве Кюна с Четвертым.

– Это верно только в том случае, если бывший барон израсходовал весь свой запас. Сегодня он был полон сил, или относительно пуст?

– Это трудно определить. Опытные маги умеют маскироваться.

– Он – неопытный.

– Я не ощутил ничего. Передо мной сидел обычный человек. Это насторожило меня еще сильней, чем до встречи.

– Выходит, что Кюн владеет тремя заклинаниями. Во-первых, идеальная маскировка. Во-вторых, уникальное заклинание атаки. В-третьих, универсальное заклинание защиты. Были еще сведения о магических пистолетах?

– Стражники спутали Кюна с тремя пограничниками. Пистолетов у него нет. Защита Кюна основана на гномском амулете, другая школа магии, поэтому так трудно её преодолеть. Фактически Кюн владеет двумя заклинаниями. А если его маскировка врожденная, если это свойство имеет естественную природу, то у Кюна всего одно заклинание.

– Неопытный маг-самоучка.

– Или одиннадцатый Святой Маг.

– Именно поэтому совет требовал ритуала! – засмеялся император, – Если бы не война с гномами, я мог бы пойти на новые потери среди магов, но без их поддержки мы проигрываем войну.

– Кюн обещал ждать решения до полудня.

– Поражение моей страны ему безразлично. Отвечайте ему согласием. Заключим мир с гномами – рассмотрим его судьбу еще раз. Император внимательно посмотрел на Третьего. Тот держал каменное лицо. «Ни подобострастности, ни страха. Бесчувственные простолюдины. Свежая кровь имперской аристократии? Скорее близкая смерть традиций.» Император испытывал сомнения в своем решении допустить простолюдинов к должностям, ранее занимаемых только аристократами. «Они эффективны, тут не поспоришь, но стоило сотню лет назад прекратить уничтожение простолюдинов-магов и сейчас в совете ордена их почти половина. Среди магов уже считается неприличным хвалиться предками. Они стоят друг за друга горой. Ирония судьбы – месть магов-простолюдинов дворянину оказалась магическим противостоянием».

– Полковник. Поезжайте в замок Дюк и привезите сюда трех его заключенных.

– Эльфийскую шпионку оставить магам?

– Третий. Она призналась в шпионаже?

– Нет.

– Тогда её отпустить на свободу. Такая стерва отличный «подарок» Кюну. За месяц-другой от барона останется комок нервов.

* * *

– Передать подателю сего, полковнику Маргалито, четверых заключенных, проходящих по делу барона Кюна, – прочитал начальник тюрьмы.

– Ладно, гвардейский полковник, но ты, Третий, знаешь наши порядки. Нужно дождаться Первого, доложить. Герцог никогда не противоречит императору, но … порядок есть порядок, всё-таки заключенные высшей категории, – обратился он к магу.

– Будешь дальше прикрывать свою задницу, мне придется тебя убить, – будничным тоном произнес Третий. Начальник тюрьмы даже не сразу понял смысла фразы. Потом … наложил свою визу.

– Дежурный! Барона Кюна, его сестру, господина Смарта и госпожу Танте, с вещами!

– Барона Кюна?! – хором спросили маг и полковник.

– Простите, оговорился, – залебезил начальник тюрьмы, – конечно, Кюн лишен титула. Через десять минут все заключенные были приведены. Глюк и Танте обнимались с Кюном, а Смарт выглядел растерянным.

– Когда ты успел так поправиться? – спросил племянника Смарт, понимая уже, что это другой Кюн.

– Я держу этот вес уже год. Чуть прибавил жирка, когда срастались ноги, но уже давно набрал форму. Даже в тюрьме тренируюсь.

– Полковник, распишитесь в получении, – снова обрел уверенность начальник тюрьмы.

– Как давно барон Кюн в тюрьме? – задал прямой вопрос Третий.

– Больше месяца. Старый следователь работал с ним активно, новый не вызывал ни разу.

– В деле нет протоколов допроса Кюна, – обвиняюще произнес маг.

– На меня ты это не повесишь. Все вопросы к покойнику.

– Приведите сюда эльфу, её я могу забрать своей властью, и быстрее, до полудня осталось меньше часа. Как бы тот не начал убивать!

* * *

В карете они продолжили разговор.

– Оба считают себя Кюном?

– Да. Совершенно искренне, правду и ложь я определяю уверенно, – задумчиво ответил маг.

– Кто-то из двоих имеет фальшивую память?

– Если маг фальшивый, то история про амнезию – правда. Если искусственная память вложена в толстяка Кюна, то это ловкая комбинация наших противников. В любом случае сейчас нам выгодно представить Кюну-магу, толстяка-Кюна в качестве его двойника, подготовленного орденом.

Глава 10
Эльфа

Кюн.

Маг опоздал на целый час. Кюн наблюдал в магический бинокль, издалека, за высадкой своих родственников из кареты. Кроме сестры, тёти и дяди с магом прибыло ещё трое: темнокожий гвардеец, пожилая темноволосая женщина и смутно знакомый юноша. «Женщину и юношу я где-то видел», – отметил Кюн, – «Память потихоньку возвращается, сначала фразы на иностранном языке, теперь узнаю старых знакомых».

Кюн вышел на улицу и привлек внимание мага, затем махнул рукой, приглашая подойти. Тот правильно понял его жест и приблизился в одиночку.

– Я выполнил условия сделки.

– Не сомневайся, и я сдержу своё слово, – успокоил Третьего Кюн.

– Вместо тебя в столице останется «другой» барон Кюн. У него полное сходство с тобой и твоя память, то есть он считает себя бароном Кюном.

– Он совсем не похож на меня. Толстяк! А где Анна?

– Графиня! – позвал Третий женщину. Когда она подошла, Кюн узнал эльфу, это неприятно удивило его.

– Что они с тобой сделали?

– Не надо меня обнимать. Не целуй меня, я грязная и противная? – говорила эльфа об одном, но Кюн понял второй смысл.

– Ты мне покажешь тех, кто издевался над Анной. Я этого так не оставлю! – Кюн посмотрел на мага своим ужасным взглядом, и у того сердце ушло в пятки.

– Никаких пыток не было. Графиня! Подтверди, пожалуйста, мои слова, – Третий был искренен.

– Паша, это правда. Холодные, грязные, сырые подвалы, – эльфа чуть не плакала. Немного подумала и попросила, – Они отобрали мои вещи. Пусть вернут.

– Я не успел отдать, они в карете. И её деньги тоже, ничего не пропало. Полковник проводит вас до границы. Выезжаете немедленно …. Если только возможно … выполнить обещание, – замялся Третий.

– Что? Конкретно?

– Моя отложенная смерть. Ты обещал.

– Уже. Можешь не беспокоиться, маг, я всегда держу слово, – взгляд Кюна смягчился, – Я хотел бы попрощаться с семьей.

– Они встретились с другим «Кюном». Ты всё разрушишь.

* * *

На первой же ночевке в маленьком городке эльфа три часа приводила себя в прежнюю форму, но до самой границы черты помятости, усталости и страха то и дело проявлялись в ней. Полковник презрительно морщился, глядя на графиню, а Кюн страдал от собственной жалости к ней. На границе они распрощались с полковником и его каретой, и задержались, ожидая дилижанса. Образовалось двое суток безделья. В первом откровенном разговоре Анна рассказала Кюну об истории возникновения лилии на своем плече. Горькая истина разбередила сердце бывшего барона, хотя умом он понимал, что графиня умалчивает о своей последующей жизни недаром. Барон и графиня взглянули на свои отношения с новых позиций. Ни она, ни он не могли не признать, что любят, ревнуют, боятся новой близости, не хотят потерять друг друга.

Анна.

Утром, почти в полдень, Анна посмотрелась в зеркало: свежа, молода и полна сил. Тонкая белая кожа, казалось, просвечивает на солнце, волосы блестят – пышные и густые, глаза яркие, синие, а не серо-голубые. Дразнящий запах юного девичьего тела, который ночью так будоражил Кюна. «Как я раньше не догадывалась?! Его магическое влияние всегда было так очевидно и огромно, что только слепая «курица» могла не заметить этого. Понятно, что он делает всё непреднамеренно. Но это даже не веревочка, это железная цепь. Страшно и неприятно быть привязанной такой, желанной любой женщине, мужской способностью. Это хуже его передачи чувств. Обмен страстью, любя, вызывает бурю эмоций, но знать, что можешь стать моложе и прекраснее – от этого не сможет отказаться никто», – графиня еще раз осмотрела себя в зеркало, и мысленно махнула рукой на будущие проблемы. Во дворе барон с невероятной скоростью крутил свои комбинации с оружием ближнего боя. Зачем маг тратит свое драгоценное время на глупые мальчишеские забавы, а не занимается совершенствованием своего мастерства – графиня не понимала.

Кюн.

В окне мелькнула обнаженная фигура эльфы. Кюн свернул тренировку, зашел в комнату к Анне поздороваться, оставил оружие, и, захватив полотенце, побежал купаться на озеро. Пока эльфа приготовится к позднему завтраку, у него было полчаса в запасе. Эльфы пограничной стражи с подозрением следили за экзотическими привычками человеческого «охранника» графини, но не вмешивались. Время завтрака переместилось на еще более позднее время – слуги замешкались с горячей ванной для Анны. Магическое «лечение» отнимало много тепла у организма, и эльфа немного замерзла.

– Имперцы подставили тебя, – взяла быка за рога Анна за столом.

– Поясни, – Кюн всегда ел неторопливо.

– Для всех эльфов ты мой охранник. Я не выполнила работу, побывала в подвалах ордена и вернулась домой с деньгами. Прежде чем меня наказать, моё начальство постарается убить тебя. Результат понятен.

– Дальше, – Кюну нравилось вино, он смаковал его, мало прислушиваясь к очевидным выводам «опытной» эльфы.

– Можно представить возвращение с тобой, как мой успех. Я привожу великого мага!

– Никаких военных действий на стороне официальных властей я вести не буду.

– Устроишь бойню в моей столице, наподобие той, что произошла в Пантано? Эльфы сейчас не воюют, поэтому государство сможет бороться с тобой до твоей смерти.

– Зачем мы лезем к мерзавцам в пасть? Давай сделаем крюк вдоль границы, в человеческом Пограничье нас никто не тронет. Даже не найдет, – Кюн копался среди сыров с плесенью, ни один его не устраивал, – и это хваленые эльфийские сыры?!

– Здесь я – графиня! Это у тебя нет выбора, ты везде только «охранник». Кем я буду в Пограничье? Эльфийская подстилка?

– Хорошо. Поехали в твою столицу. Меня никто не знает, не опасается. Эльфы не люди, мне их будет легко убивать. Ты покажешь мне всех, кто сможет тебе навредить, я их заранее убью.

– Ты сошел с ума! И первый министр, и король знают о моей работе.

– Короля убью первого. Первого министра вторым. Так даже лучше, паника помогает работе, – Кюн говорил серьёзным голосом. От ужаса Анна онемела.

– Передо мной в Пантано стоял выбор: или сдаться, что значило умереть самому, страшной смертью, но только одному; или убить пятьсот человек, часто невиновных, обычных стражников, чиновников и магов, а самому остаться в живых. Я принял аморальное решение – остаться в живых. Основываясь на своем нынешнем опыте, я понимаю, что достаточно было убить два десятка людей: высших магов и семью императора.

– Империя бы рухнула. По твоей дурости погибли бы сотни тысяч, – не выдержала Анна.

– Но я, лично, убил бы только два десятка. В твоем случае совсем просто, ты умная эльфа и сможешь указать мне тех немногих, чья смерть позволит тебе остаться графиней. Эльфа начала перебирать варианты в голове.

– Убивать короля необходимо при любом раскладе, – извиняющимся голосом сообщила она.

– Может, всё-таки, поедем в Пограничье? – умоляющим, жалобным голоском проблеял Кюн.

– Гад! Негодяй! Заставил поверить! Издеваешься надо мной?

– Это не издевательство. Я предлагаю тебе реальный выбор.

– Как можно быть таким бездушным и жестоким в твоем возрасте? Пятилетний военный опыт – сказка, ты жил у отца в самых вольготных условиях! Это твой врожденный садизм?

– Мой небогатый опыт общения с прекрасными эльфийками не дает мне объективно судить, но …

– Тебе уже мой тон не нравится?! Мой характер?! Моё прошлое? – Анна метала глазами молнии и была … прекрасна.

– В дороге я подрастерял форму. Я пойду, еще побегаю часа три, а ты выбери вариант. Потом вместе обсудим его исполнение, с минимальными потерями для эльфов, – Кюн встал, недоев, и вышел на свежий воздух, прихватив пирожок.

– Что он о себе вообразил?! – тихо прошипела эльфа, но Кюн, во дворе, услышал.

Бегать не хотелось, и Кюн подошел к двум молодым эльфийкам «узнать, когда приедет дилижанс». Милая беседа с хихиканьем и «смущенными» улыбками быстро прервалась. Лица девушек поскучнели. Кюн обернулся, в распахнутом окне красовалась Анна.

Черные волосы, не уложенные в прическу, огромным ореолом занимали половину окна. Её взгляд был страшен, пронзителен, глаза горели ярким огнем. Кюн поторопился отключить истинное зрение. Мир вокруг потускнел, но на эльфу стало возможно смотреть без ужаса.

– Моя хозяйка – графиня, я служу у неё охранником, – пояснил девушкам Кюн, – послала меня в лавку за иголками, как обычного слугу. Не поможете мне с покупкой, никогда не имел дело с иголками.

– Графиня собирается шить? – удивилась блондинка Ванесса.

– Не знаю, возможно, меня шпынять, – неудачно пошутил Кюн, и сменил тему, – У людей «Ванесса» – это лесная фея с крыльями бабочки.

«Фея» ободряюще улыбнулась, и девушки согласились сопроводить «милого юношу» в лавку. Прогулка затянулась на три часа. В лавку они так и не попали, зато наелись пирожных на открытой террасе, посмотрели выступление уличного музыканта. Кюн был не в восторге от эльфийской музыки, а тексты песен посчитал похабными. Возможно, Кюн плохо знал язык, или не прочувствовал эльфийскую культуру, но девушки плакали, сопереживая трагической, страстной любви, а музыка завела их так, что они раскачивались в такт, и слегка притопывали под столом туфельками. Лёгкий, шипучий, веселящий напиток объединил молодежь, здесь их вкусы совпали. Незаметно все трое захмелели, и только высокая цена в сочетании с тощим кошельком Кюна спасла всех от заслуженного домашнего нагоняя. Как позже выяснилось, не всех. Никакие объяснения, уверения в любви, покаяние и клятвы не помогли.

– Пошел вон, человечек, – бесстрашно выгнала Кюна прекрасная эльфа.

* * *

Без лошади, без денег, без надежды Кюн брел по восточной дороге, грязной, не мощеной, унылой. Ночевать пришлось в лесу, благо на опушке стояла копна сена.

* * *

Ранним солнечным утром Кюн жарил на углях, обмазанную глиной уточку. Дюжина уток пролетала на рассвете над проснувшимся Кюном, он не утерпел и убил одну. Кюн знал, что охотиться и жечь костры в чужом лесу – преступление, но на себя закон не примеривал, не думал о плохом. Ему повезло, сытый и довольный, отдохнувший и выспавшийся, он весело шел по обочине дороги. Разрыв с эльфой вскрыл нарыв в душе Кюна, он вспоминал вчерашнюю любовь, как давно прошедшую болезнь, от которой выздоровел, но фантомная боль осталась. Кюн шел, мечтая встретить разбойников, чтобы разжиться деньгами без конфликта с совестью. А еще лучше было бы освободить молодую, прекрасную эльфу, захваченную бандитами в роскошной карете. Вернуть ей изумруды и рубины, мешки с золотом, и парочку живых доверенных слуг. Эльфа окажется принцессой, которую отец отправил с таинственной посольской миссией. Глупо. Не годится. Сбежавшей от старого, некрасивого, нелюбимого жениха. Совсем неправдоподобно. Дорога была такая глухая, что даже навстречу никто не попадался. Пообедал Кюн запасенной утром ножкой уточки и пожалел, что не сбил тогда три птицы, поленился. Голод подогрел сообразительность юноши, он спустился к недалекому ручью и приступил к ловле рыбы. Его необычное, магическое зрение позволяло легко обнаруживать притаившихся в траве щук. Кюн прошелся по холодной воде метров сто, наловил пяток небольших рыбин, насадил на сломанную ветку дерева, и замерз. На заливном лугу лежало много сухих веток, Кюн легко набрал их для костра с запасом, и пока готовил рыбу, задумался о таком положении. Чтобы лесник не собирал ветки, а крестьяне не воровали их на топку, такого быть не могло. Такое впечатление, что местность обезэльфила. Много дичи, рыбы, пустынная неухоженная дорога. Кюн вспомнил стог сена в самом начале пути, и успокоился. «Появятся деньги, куплю себе лошадь», – решил Кюн. В лицо ему с порывом ветра ударили первые капли дождя, – «или буду ездить в дилижансе». Буквально за несколько секунд он забежал под густое, развесистое дерево. «Развесистая … клюква», – всплыло в голове Кюна устойчивое словосочетание. Память возвращалась к нему фрагментами, внезапно, редко. «Если будет гроза, молния ударит в одиноко стоящее дерево.» Гроза прошла в стороне, но дождь превратил дорогу в одну большую лужу.