Текст книги "Кровавый алмаз (сборник)"

Автор книги: Владимир Дугин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

– Билл, что случилось? Кто это сделал? Ты не надел негру наручники?

Билл медленно поднял веки, вытаращил глаза и заворочал из стороны в сторону расширенными зрачками. Казалось, он с трудом пытается понять, где он, что с ним стряслось и о чем его спрашивают. Он открыл рот и после нескольких тщетных попыток выдавил, наконец, из себя с хрипом:

– Адамс… Он убил Гарри…

Потом глаза у него снова закатились, и он потерял сознание.

Я уже понял, что произошло. Более того, по характеру повреждений Билла и его напарника я мог реконструировать разыгравшуюся несколько минут назад в салоне исчезнувшей машины смертельную схватку.

Очевидно, Билл находился на заднем сидении, слева от порученного его попечению пленника. Негр, которого он считал более опасным, сидел перед ним, так что Билл мог держать его под дулом пистолета, а водитель Гарри располагался справа, за рулем, – их «форд» имел правостороннее расположение органов управления.

Когда до Сиднея оставалось несколько километров и можно было рассчитывать на то, что Скал не решится открыто преследовать его на оживленных улицах, Адамс вдруг сделал то, чего никак не ожидали ни сам Скал, ни охранявшие "беспомощного калеку" матерые гангстеры. Ребром левой ладони он ударил по шее Билла, сосредоточившегося все свое внимание на негре и разворачивавшейся навстречу серой ленте шоссе, а правой в ту же секунду вцепился в горло сидевшего прямо перед ним водителя…

Я знал этот жестокий прием, требующий особой силы кисти и специальных тренировок кончиков пальцев, делающихся твердыми, как когти. Опытные мастера вырывают горло противника, словно кусок мягкого теста. Но кто бы мог подумать, что Адамс, этот толстяк с парализованными ногами… Впрочем, я вспомнил, как «бежал» он на руках во время ночного налета. Давно замечено, что любой физический недостаток часто компенсируется интенсивным развитием других органов или чувств. Вероятно, постоянное хождение на костылях, а может и специальные упражнения сделали руки Адамса невероятно сильными, в какой-то мере они заменили ему ноги, а в данном случае оказались оружием.

Расправившись со своими конвоирами, Адамс выбросил из машины Билла, велел негру сделать то же с водителем, после чего, повинуясь таинственным сигналам своего хозяина, черный гигант почти вслепую, как послушный робот, повел захваченный «форд» по направлению к спасительным улицам Энгадина.

Догонять их не имело смысла – у Скала хватило здравого смысла сообразить это, несмотря на всю обуревавшую его ярость. Он собрал свою поредевшую команду, и после краткого инструктажа все три машины нашей группы помчались в Сидней, где вскоре разъехались в разные стороны.

Меня Скал довез до ближайшей станции метро.

– Думаю, что несмотря на то, что Адамсу удалось вырваться из наших рук, он не будет представлять для вас серьезной угрозы, по крайней мере, в ближайшее время. Спите спокойно, Дэн.

Мой «покровитель» снова обрел свой насмешливый, самоуверенный тон, его лицо, если особо не придираться, вполне могло сойти за человеческое, утратив поразительное сходство с мордой разъяренного орангутанга.

Мы распрощались, и я отправился в долгий путь домой.

24

Тот же, кто был цел гоненья,

Претерпев все униженья,

Погибает в общем мненьи,

Пораженный клеветой.

«Севильский цирюльник»

Вскоре выяснилось, что мистер Скал сдержал свое слово. Он умело приоткрыл нужную заслонку в сточной канаве, и поток компрометирующей информации, запачкавшей Адамса с ног до головы, хлынул по желательному руслу. Австралийская полиция совместно с Дальневосточной транспортной прокуратурой раскрыла в Мельбурне крупное дело по перевозке наркотиков моряками российских судов. Бывшие советские граждане, а ныне австралийцы, некие Макс Шприх и Александр Чернов, наладили транзитную доставку гашиша-сырца из Бангкока и Сингапура, используя польстившихся на хороший заработок членов команд двух приписанных к Владивостокскому порту сухогрузов. Австралийская полиция давно уже следила за организацией подпольного «австралийскогно маршрута» и взяла двух наших морячков с поличным, когда они, проникнув по привычке советских «несунов» через дырку в заборе, попытались миновать таможенный контроль мельбурнского порта.

Скал «организовал» свидетелей по этому делу, показания которых бросали густую тень на почтенного владельца недавно разрушенного особняка. Очевидно, опасаясь, как бы во время расследования не всплыли кое-какие другие его грешки, которые могли, насколько я понимал, оказаться гораздо интереснее и серьезнее тех, в которых его обвиняли, Адамс предпочел исчезнуть. Он умело использовал факт обнаружения его пустого «опеля» на шоссе Сидней-Мельбурн, который давал основания подозревать похищение. Одни газеты утверждали, будто Адамса убрали его же сообщники по торговле наркотиками, другие – что этого ни в чем не повинного, законопослушного гражданина похитили гангстеры Костлявого Мака, неоднократно уже на него покушавшиеся и убившие во время налета на его особняк сэра Робинсона и мистера Беллингема. Последнее было ближе к истине.

Пролить свет на непричастность Адамса к торговле наркотиками могли бы показания нескольких российских граждан – членов организации, возглавляемой Шприхом и Черновым. Но по каким-то «необъяснимым» причинам Генпрокуратура России затягивала с ответом на письмо дальневосточных своих коллег, в котором они просили командировать в Австралию двух оперативников транспортной прокуратуры края. У меня было сильное подозрение, что к этой проволочке по наводке мистера Скала приложил руку сам Грегор.

И российские мафиози оставались на свободе, пользуясь презумпцией невиновности или, говоря попросту, правилом "не пойман – не вор", а дамоклов меч расследования продолжал висеть над головой Адамса, вынуждая его "лежать на дне".

Мы с Гришей позволили себе немного расслабиться и, случалось, пили по вечерам кофе, не задергивая на кухне штор. Жара спала, и треск цикад по ночам сделался тише, а тени в окружавшем мой домик парке гуще, особенно, когда на месяц в последней четверти набегали облака.

Поэтому я не заметил ожидавшую меня у самого моего дома Дженнифер. Она выступила из-за высокой живой изгороди, как некий бесплотный призрак, безмолвное напоминание о прошлом, остаток которого в виде смешного человечка из кипарисового сучка лежал в моем кармане.

– Привет, Дэн. Ты не сердишься, что я пришла без приглашения?

– О, это ты, Джин? Очень рад тебя видеть. В прошлый раз я не смог прийти, хоть ты и просила. Я ждал, что ты позвонишь.

– Я не могла.

– Ты удрала от них? Если так, то ты поступаешь неосторожно, я ведь "под колпаком".

– Не бойся, за мной не следят.

– Почему ты в этом уверена?

– Я находилась под опекой миссис Гай, как ты называешь эту старую бандершу. А она сейчас крепко спит.

– Но вдруг она проснется и увидит, что тебя нет, поднимет тревогу…

– Не проснется.

В голосе Дженнифер прозвучала нотка, заставившая меня внимательно взглянуть на нее. Но темный капюшон плаща оставлял глаза девушки в тени.

– Ты не приглашаешь меня в дом? Неужели мы так и будем стоять здесь? В парке сыро. – Она вздрогнула, то ли действительно от сырости, то ли еще от чего-то.

– Ох, прости! Конечно, пошли скорее. Просто я так удивился и обрадовался, когда узнал тебя…

– Подожди радоваться.

Снова те же нотки в голосе. Положительно, обычная жизнерадостность покинула ее, и веселая, дерзкая Дженнифер превратилась в какую-то пифию, вещавшую замогильным тоном зловещие пророчества. Надо поскорее напоить ее горячим кофе.

В холле, куда я ввел свою гостью, на журнальном столике лежала записка от Гриши. Сегодня он собирался ночевать у себя в отеле. Даже лучшие друзья иногда оказываются помехой, и сейчас был именно такой случай, поэтому я почувствовал облегчение.

– Пошли на кухню, – пригласил я Дженнифер, – я сварю тебе кофе. Или ты предпочитаешь что-нибудь покрепче?

– А поесть у тебя найдется? Я голодна, как пьяный ежик.

Типичная ее шуточка. Почему «ежик», почему «пьяный»? Мне так и не удалось никогда это выяснить.

После того, как Джин утолила свой аппетит, на что ушло немало времени и бутербродов, – у некоторых голод возникает на нервной почве, как у частника из "Золотого теленка" или Билла Клинтона (рассказывают, будто в ту ночь, когда решался вопрос о вторжении на Гаити, президент трижды заказывал пиццу), я спросил у нее:

– Каким запасом времени мы располагаем?

– Думаю, часа два-три у нас еще есть. Может быть, даже до утра, если горничная заболталась по телефону и забыла пожелать хозяйке спокойной ночи. Тогда она зайдет к ней в спальню только утром.

– Что ты собираешься делать?

– Сперва поговорю с тобой. Потом, если ты не предложишь мне ничего лучшего, пойду ночевать к одной подруге, ты ее не знаешь…

Знакомая формулировка. Фраза о "подруге, которую ты не знаешь", всколыхнула во мне ностальгические воспоминания.

– Ты можешь остаться у меня.

– Спасибо. Ты как-то все время опаздываешь со своими приглашениями, Дэн. И я начинаю чувствовать себя навязчивой нахалкой.

– Брось, не говори ерунды. Просто я старею, и у меня замедлилась реакция.

– Сейчас проверим твою реакцию.

Она наклонилась ко мне через столик, на котором еще стояли чашки и другая посуда, притянула к себе и поцеловала. Я снова уловил тот самый незнакомый аромат, который шел от ее носового платочка, и завернутого в него деревянного человечка из кипарисового сучка. Незнакомый, но довольно приятный…

Спустя некоторое время я обнаружил, что мы стоим посреди кухни, прижавшись друг к другу не только губами. Рука Дженнифер скользнула с моего плеча, расстегнула пуговицы рубашки, погладила мою грудь, живот, опустилась ниже…

– Ого! А ты говоришь, нет реакции!

– Джин…

– Я знаю, что ты хочешь сказать. Плевать!

Поговорить в этот вечер нам так и не удалось.

25

Никто не загородит дорогу молодца.

Русская народная песня

– Врачи говорят, что смерть наступила от слишком большой дозы снотворного. – Диктор, читающий утренние новости, сделал многозначительную паузу, потом продолжил: – Но было ли это случайной ошибкой или самоубийством, пока не ясно. Умершая не оставила никакой записки, ее финансовые дела находились в относительно хорошем состоянии, так сообщил нашему сотруднику поверенный покойной, адвокат мистер Гиффорд. Полиция продолжает разыскивать исчезнувшую несколько дней назад родственницу и воспитанницу миссис Гай, некую мисс Дженнифер Ли.

Я посмотрел на Джин. Она поставила полную чашку с кофе на блюдце, не пролив ни капли.

– Это было убийство. Я знала, что она не проснется.

– Зачем ты это сделала, Джин?

– А ты знаешь, что она делала со мной? Что заставляла делать? Не знаешь? Тогда молчи…

Воображение у меня было достаточно богатое, чтобы четко себе представить все то, о чем говорила сидевшая за столиком напротив меня девушка со спокойным лицом. Кто я был такой, чтобы судить ее? Своего первого я убил, когда Джин еще не было на свете. И всегда ли я действовал в рамках строгой необходимости?

– Лучше бы я оставалась в "Дейли Планет". Там они собираются выпускать акции, представляешь? Интересно, если кто-нибудь скупит контрольный пакет, а потом захочет устроить себе гарем на восточный лад, власти смогут ему помешать? Как ты думаешь?

Я уже читал в газетах, что известный публичный дом, самый фешенебельный из подобных заведений Мельбурна, намеревается получить источник дополнительных капиталовложений путем акционирования. Дом этот, знаменитый своей роскошью на всю Австралию, посещают бизнесмены, богатые землевладельцы, и его хозяева резонно сочли, что кое-кто из клиентов захочет совместить выгоду с удовольствием, покупая их акции. Кроме того, сама необычность «предприятия» являлась хорошей рекламой новым ценным бумагам. Но я до сих пор не подозревал, что Джин перед тем, как попасть в руки миссис Гай, работала там. Хотя это обстоятельство могло служить своего рода сертификатом качества, подтверждением ее высокой квалификации в области искусства секса, оно же, конечно, было недостатком в роли искательницы богатых женихов.

– Миссис Гай не опасалась, что тебя может кто-нибудь узнать? Я имею в виду, из посетителей "Дейли Планет"? Ведь ты могла встретиться с ними на одном из званых обедов вроде тех, что устраивал у себя в особняке Адамс.

– Нет, в «Планет» я была брюнеткой. И вообще мы для них, как мне кажется, все на одно лицо. Даже не на лицо, а… Кроме того, я была там не очень долго.

– У тебя не было постоянного круга клиентов?

– Нет, я не успела завести себе «мужа», так это там называется. Говорю тебе, я была в «Планет» совсем недолго.

– Тебе надо где-нибудь спрятаться, Джин.

– Да. Поэтому я пришла к тебе.

Наступила неловкая пауза.

– Джин, я сам сейчас "под колпаком". За мной охотится Адамс, а твои бывшие хозяева контролируют каждый мой шаг. В любую минуту сюда может нагрянуть кто-нибудь из них.

– Я знала, что они заставят тебя работать на них. Ладно, не бойся, я уйду.

– Ты не хочешь пойти в наше посольство?

– Смеешься? Дома меня тоже ищут. И милиция, и еще кое-кто.

– Постой, может быть, мы что-нибудь придумаем. Слушай, я дам тебе рекомендательное письмо к одной старой деве, ты сможешь некоторое время пожить у нее. Только сиди тихо, не высовывайся, тебя же разыскивает полиция. Годится такой вариант?

– Кто эта старая дева?

– Моя секретарша. Живет одна со своим котом где-то в Хаккинге. Думаю, она согласится оказать мне эту небольшую услугу, она хорошо ко мне относится.

– А ты можешь ей позвонить? Вдруг она будет против… Кот – это одно дело, а я… И так получится быстрее, а то пока еще дойдет письмо, пока ты попадешь к себе в контору!

– Позвонить я могу. Только сейчас еще рано. Ее нет в «Ассунте».

– Тогда давай подождем. И, кстати, допьем кофе. Пей, а то остынет совсем.

Мы закончили завтрак и вымыли посуду. Я заметил, что Дженнифер начинает нервничать. Если первое сообщение диктора о смерти ее опекунши она восприняла с видимым хладнокровием, то повтор новостей заставил ее резким движением выключить телевизор.

– Зачем? Вдруг скажут что-нибудь еще.

– К черту. Послушаем вечером. Меня они еще не нашли, так что главная новость впереди.

– Джин, я хотел спросить тебя…

Я вдруг замолчал. Какое-то суеверное чувство не позволяло мне задать ей вопрос, мучивший меня еще со времени нашей прошлой встречи: где она взяла кипарисового человечка и почему дала его мне?

– Что ты хочешь спросить?

– Да ладно, как-нибудь в другой раз…

– Как хочешь. Слушай, что у тебя за часы? Они, наверно, работают на керосине! Почему так медленно идет время!

В четверть десятого я позвонил в свой офис. Мисс Макгроу уже была на боевом посту. Как я и предполагал, она охотно согласилась приютить на некоторое время мою неожиданно приехавшую родственницу, «кузину», как несколько неопределенно обозначил я степень нашего с Джин родства. Представляю, сколько самых ехидных вопросов вертелось у моей секретарши на языке, но она, кажется, предпочла отложить их до личной встречи, чтобы иметь удовольствие наблюдать при этом за выражением моей физиономии. Я объяснил ей, что не могу уделять много внимания своей родственнице, а оставлять ее одну в гостиничном номере, в окружении всех соблазнов вечерней жизни большого города, опасаюсь.

– Я хорошо вас понимаю, мистер Майнер. Не беспокойтесь, сэр, я сумею присмотреть за молодой особой.

В последнем я не сомневался. Если уж она умела присматривать за мной, то ей можно было доверить целый выводок провинциальных девиц.

Мы договорились, что Джин приедет к ней в «Ассунту» в конце рабочего дня, и они вместе отправятся в Хаккинг. До того времени "мисс Финчли" такой псевдоним я придумал на ходу для Дженнифер Ли, фигурирующей в теленовостях, – придется побыть в моем коттедже одной, так как я был вынужден ехать на встречу со Скалом – обсуждать детали организации транспортировки "свежемороженых продуктов" по тем же каналам, по которым доставлялся товар нашей фирме. Впрочем, я надеялся вернуться еще до ухода Джин. Гриша появлялся обычно позже, так что они не должны были встретиться, но если бы это и произошло, я рассчитывал на такт моего друга. Он был уже знаком с Джин. Правда, она не знала, кто он на самом деле, но, думаю, догадывалась, видя его в моем обществе и зная, что это я привел его к Адамсу.

Я оставил ее одну, предупредив, чтобы она вела себя тихо.

– Не хочу, чтобы соседи, которые иногда заглядывают сюда, заподозрили меня в совращении малолетних.

Это было одновременно и комплиментом ее молодости, впрочем, давно вышедшей за рамки, когда наша связь могла бы стать уголовно наказуемым деянием, и наглой ложью, так как соседние коттеджи пустовали – по причине, как я полагаю, слишком высокой арендной платы. Но мне нужно было хоть как-то оправдать свою просьбу. На ее осторожность и благоразумие я надеялся мало. Девицы ее образа жизни склонны к импульсивным поступкам, примером тому был прошлый вечер. Правда, жаловаться мне было грешно, ведь я и сам поддался "импульсивному порыву". И не жалел об этом.

Быстро освободившись от Скала, я вернулся домой к пяти часам. Подъезжая к коттеджу и не слыша ни громкой музыки из приемника, ни оживленного разговора по телефону, я решил, что Дженнифер вняла моим предупреждениям и сидит тихо, как мышка, затаившаяся в норе, рядом с которой прогуливается кот. Я загнал машину в гараж и подошел к передней террасе. И сразу же увидел, что ошибся.

Впрочем, вряд ли Джин, при всей ее импульсивности, могла натворить такое… Входная дверь валялась на полу, замок и петли были вырваны, что называется, с мясом. В холле я обнаружил опрокинутую мебель, как будто здесь гонялась друг за другом дюжина обезумевших макак, шторы были сорваны, цветочные вазоны разбиты, и земля из них рассыпана по всему полу.

– Джин! – позвал я в слабой надежде, что она прячется где-то в глубине дома. – Джин, что случилось?

Но мне никто не ответил.

Я уже собрался пройти в идущий от холла через весь коттедж к задней двери коридор, чтобы продолжить осмотр дома, как вдруг услыхал звук подъезжающей машины. Судя по характерному звону турбины, это был "порше-каррера 911 Турбо" Гриши, спортивная машина высшего класса, приличествующая «миллионеру».

Действительно, минуту спустя он появился из-за живой изгороди и весело крикнул:

– Привет, старик! Что-то ты сегодня рано? Но это к лучшему – поможешь мне готовить ужин. Я привез барашка, ребрышки, мы сочиним такой шашлык… Эге, что это? – Мой друг остолбенело уставился на сорванную дверь, обвел взглядом остальные следы побоища.

– Слушай, в чем дело? Ты забыл ключ? Но зачем было срывать с окон шторы и бить горшки? Ну, выломал дверь – и хватит…

Его шутки иногда приводили меня в состояние тихого бешенства.

– Заткнись! Лучше пройдем в дом и осмотрим остальные комнаты. Когда я уезжал, здесь была Дженнифер, она ночевала у меня.

Мой приятель понял, что я не расположен упражняться в остроумии, и послушно пошел за мной.

Все остальные двери оказались целы, некоторые были заперты, другие закрыты только на задвижки, открывавшиеся снаружи простым поворотом ручки. В спальне я нашел смятую постель – очевидно, пока меня не было, Дженнифер решила наверстать нехватку ночного отдыха, но что-то ей помешало. На застекленной задней террасе я обнаружил ее светлый плащ, он висел на подоконнике открытого окна. Вот и все, что осталось от моей недавней незваной гостьи.

Мы с Гришей вернулись в холл и, включив верхний свет, еще раз внимательно осмотрели помещение. На рассыпанной из цветочного вазона земле виднелся смазанный отпечаток большого каблука с рифленой подошвой. Ничего, что могло бы пролить свет на странное вторжение мы больше не обнаружили.

– Здесь был какой-то парень, – сказал Гриша. – Видно, здоровый тип! Ты только посмотри, как он высадил эту дверь. Бьюсь об заклад, что с одного удара.

Я согласился с ним. Если бы дверь выламывали постепенно, нанося удары в замок, одна, а может быть, и обе петли остались бы целыми, а удерживающие их шурупы просто вылезли бы из своих гнезд. Здесь же косяк был расщеплен и в месте крепления петель, и там, где в него входил ригель замка, как будто дверь выбил радиатор тяжелого грузовика, врезавшийся в самую ее середину на большой скорости.

– Во всяком случае, крови нет, пулевых отверстий тоже не видно. Может, он утащил ее с собой, как Кинг-Конг, и не сделает ей ничего плохого, – попытался утешить меня Гриша.

Мы осмотрели землю вокруг дома, и на мягкой почве за клумбой, расположенной невдалеке от тыльной стороны коттеджа, я с облегчением увидел ряд отпечатков явно женской обуви, вероятно, их оставила Дженнифер. Других следов мы не обнаружили.

– Он не гнался за ней, не мог же он лететь по воздуху, – резонно заметил мой приятель. – Она от него удрала и, возможно, еще вернется сюда. Тогда мы узнаем больше. А пока что давай-ка уберем немного и займемся делом. Баранина зовет, разве не слышишь? Надеюсь, ты не станешь звонить в полицию?

Немного успокоившись тем очевидным обстоятельством, что Дженнифер удалось удрать от таинственного громилы, я присоединился к Грише, и мы быстро привели холл в относительный порядок. Расщепленный косяк пришлось кое-как укрепить гвоздями, после чего стало возможным закрыть дверь. Даже замок подчинился повороту ключа, хотя и туговато. Гриша сходил к своей машине за бараниной, и мы, заперев на всякий случай входную дверь на внутренний засов, решили, что пора приступить к шашлыку.

– Может быть, это был какой-то сексуальный маньяк, – размышлял вслух мой приятель, нарезая мясо небольшими, аккуратными кусочками. – Их развелось огромное количество, если судить по фильмам. Каждый второй фильм – о маньяке. А ведь нас учили, что искусство отражает действительность. Конечно, тут у них не социалистический реализм, здешние киношники работают на потребу низменным вкусам пресыщенной буржуазии, но все равно ясно, что маньяки здорово допекают местному населению. Кишат кругом, прямо как москиты. И если еще вспомнить о двери… Сексуально озабоченный человек может совершить настоящий геркулесов подвиг на пути к своей цели. Когда-то я, например…

Тут он выругался и схватился за глаз, куда попал брызнувший из-под моего ножа луковый сок.

– Здорово щиплет, вот дьявол! – Гриша поспешил к раковине и начал промывать глаза. – И лук у них не такой, и баранина… Антиподы чертовы!

26

Приди, как дальняя звезда,

Как легкий звук иль дуновенье,

Иль как ужасное виденье…

А.Пушкин

Письмо Дженнифер я нашел только на следующее утро, хотя оно лежало на видном месте – под зеркалом для бритья. У нее был красивый, разборчивый почерк, в школе у нас такие девочки переписывали заметки для стенгазеты, а в институте их конспекты шли нарасхват.

"Боюсь, что не смогу дождаться тебя, Дэн. Ты ушел, и на душе у меня так тревожно… Все время кажется, будто кто-то ходит вокруг дома. Если мне придется уйти раньше, чем ты возвратишься, мы не сможем поговорить и еще неизвестно, удастся ли нам когда-нибудь встретиться снова. Поэтому я и решила написать тебе. Так даже удобнее – ты не будешь меня перебивать, и я смогу изложить все, не торопясь, обдумывая свои слова. Надеюсь, ты останешься доволен, когда-то у меня хорошо получались сочинения. Мой старый школьный учитель литературы, обрусевший француз, Михаил Степанович Борнэ, даже советовал мне всерьез заняться этим делом. Вот развяжусь со своими друзьями и засяду за роман – материала хватит на целую эпопею. Представляешь, я – знаменитый автор бестселлера под названием "Приключения русской путаны в трех частях света". Здорово, правда?

Хоть ты и очень старался скрыть, что именно хочешь спросить у меня, я догадалась сразу. Я же видела, как ты каждые пять минут засовываешь руку в карман и нащупываешь там деревянного чертика, которого я тебе дала в прошлую нашу встречу… Ведь я угадала, верно? Иногда мне кажется, что я вижу вас, мужиков, насквозь. Особенно, когда у вас стекленеют глаза, и вы начинаете пускать слюни по поводу каждой юбки…"

Кровь бросилась мне в лицо, и я чуть было не скомкал листок, мне хотелось порвать его к черту, на мелкие кусочки. Какое право имеет она лезть мне в душу! Мои воспоминания касаются только меня одного. С трудом я овладел собой и стал читать дальше. "Слава Богу, что Гриша ушел раньше, чем я обнаружил это письмо", – подумалось мне.

"…Мы познакомились еще на пароходе. Она мне сразу понравилась, только уж очень была печальная. А я долго не грущу ни при каких обстоятельствах. Если прижмет так, что дальше некуда, то у меня появляется злость, и я начинаю ругаться, как сапожник. Ты, наверное, уже заметил."

Я не слыхал, чтобы она ругалась, как сапожник, но легко мог себе это представить. Такое было в стиле Джин. Но пока что я не понимал, какое отношение имеет ко мне ее случайная знакомая.

"Она осталась жива, Дэн…"

Я тупо уставился на четко выведенную строчку. Кто остался в живых? Какая «она»? Потом у меня наступил какой-то провал в памяти, возможно, я отключился или переместился в параллельный мир, где время течет с другой скоростью. Когда я снова понял, что сижу за столом у себя в коттедже и читаю письмо Джин, стрелки часов показывали уже половину девятого. А читать я начал в семь сорок пять, когда решил побриться, чтобы потом поехать в офис. Может, мои часы и вправду "работали на керосине"? Когда я вселялся сюда, то сам вставил в них батарейку, но кто их знает, этих «аборигенов», как называет австралийцев Гриша…

"ОНА ОСТАЛАСЬ ЖИВА, ДЭН". Значит, это мне не приснилось?

Да, эта строчка была в самом деле четко написана черной пастой шариковой ручки на лежащем передо мной белом листе бумаги… Я боялся признаться себе, что уже понял, кто остался в живых, боялся читать дальше. Мне ведь приходилось видеть, как выглядят люди, «оставшиеся в живых» после таких ожогов. Извилистая тропка судьбы привела меня однажды в челюстно-лицевое отделение военного госпиталя, где лежали «афганцы», и я насмотрелся там на всякое. Но самым страшным было одно воспоминание, тревожащее меня еще и сейчас в ночных кошмарах. Я шел по светлому коридору с высоким сводчатым потолком и в конце его увидал сидевшую на подоконнике молодую женщину. Даже под серым больничным халатом угадывалась стройная фигура. Подойдя ближе, я заметил нежную кожу обнаженных по локоть рук… На звук моих шагов она обернулась, привычным, видимо, жестом прикрывая лицо картонной маской на коротенькой палочке. В прорезанных для глаз и рта отверстиях мелькнуло что-то багрово-синее, на подставленный комок ваты из-под маски стекала тонкая струйка слюны…

Но, во всяком случае, раз Джин встретила ее на каком-то пароходе, Вероника сохранила способность самостоятельно передвигаться и даже рисковала появляться в оживленных местах, не опасаясь распугать своим лицом окружающих. Я заставил себя читать дальше.

"Ты не поверишь, но ее спасла случайность, смешная случайность. Когда ты отлучился, ей срочно понадобилось в туалет, и она решила поискать укромное местечко в ближайшем дворе…"

Мной овладел неудержимый смех. Я понимал, что это чисто нервное, на грани истерики, но не мог остановиться и смеялся, смеялся, пока у меня из глаз не потекли слезы. Неисповедимы пути Твои, Господи!

Дальше Джин рассказывала, как подружилась со своей попутчицей, как их привезли в Австралию и заставили ухаживать за русскими детьми в тайно оборудованном убежище, расположенном в каких-то «пещерах». "Так вот где нашли применение медицинские навыки Вероники", – подумал я. Но что это за «пещеры», где они? Потом Дженнифер отправили зарабатывать деньги другим способом, так как она хорошо знала английский, и им пришлось расстаться. На прощание Вероника подарила ей свой талисман.

"Она думала, что тебя давно нет в живых. Они забрали ее, как только она вернулась после взрыва твоей машины к себе домой, и сразу же увезли во Владивосток."

Мы считали друг друга мертвыми… После поединка с Антоном я долго не приходил в сознание, а потом не стал спрашивать, где похоронили Веронику, так как не в моих правилах посещать дорогие сердцу могилы и возлагать цветы. Места упокоения моих родственников и друзей разбросаны по всему земному шару, иногда я даже не знаю толком, где кого погребли. Коллеги мои не имели представления о том, что в машине перед взрывом находился еще кто-то – о нашей с Вероникой связи знал один Гриша, но поскольку я молчал, он из деликатности не стал расспрашивать, что с ней случилось и куда она исчезла. А потом я уехал в Австралию…

Письмо Джин обрывалось на полуслове. Очевидно, она услыхала что-то подозрительное и, подсунув исписанные листки под зеркало, стоявшее на столе, пошла посмотреть, в чем дело. Что случилось после этого я уже знал: ей пришлось от кого-то убегать.

Джин не успела написать, каким образом она поняла, что я был тем человеком, о котором ей рассказывала Вероника. Но я мог догадаться, как это произошло. Очевидно, ее подруга говорила, что меня тогда звали Джеком Боггартом, а потом она случайно услыхала это имя у Адамса или от кого-то из людей Скала.

Я еще раз перечитал последние строчки оставшегося неоконченным письма:

"Сегодня ночью я украла у нее кусочек тебя, но, думаю, она не будет на меня в большой обиде. Скорее всего, мы с ней больше никогда не увидимся, но…"

Дальше была какая-то непонятная закорючка. Вероятно, Джин случайно задела ручкой бумагу, когда прислушивалась к встревожившему ее звуку.

Я позвонил в «Ассунту», но мисс Макгроу почему-то не было на месте, и я не мог узнать, приходила ли к ней Дженнифер – оставалась еще у меня такая слабая надежда. Ехать в офис мне уже не хотелось. Лучше было подождать здесь до вечера. Может быть, вернется или позвонит Джин, может, снова пожалует ко мне в гости таинственный незнакомец, попортивший входную дверь коттеджа… Я был бы рад любому событию – после того, что я узнал, мне необходимо было отвлечься от воцарившегося в душе смятения и хаоса, пока все как-то не уляжется, пока я не смогу спокойно сесть и подумать, что делать дальше.

Гриша появился в начале девятого. Он в то утро не заходил в «Ассунту», а занимался уточнением некоторых обстоятельств, связанных с вербовкой русских "массажисток", – местное отделение Интерпола обнаружило, что недавно арестованные торговцы наркотиками, о которых я уже упоминал, знакомы с организаторами конкурсов претенденток во Владивостоке. Я показал ему письмо Дженнифер.

Как и следовало ожидать, оно не произвело на него того ошеломляющего действия, какое испытал я.

– Значит, твоя хохлушка чуть было не оказалась жертвой взрыва? Обычное дело, при мафиозных разборках часто гибнут ни в чем не повинные люди. Как говорил Иосиф Виссарионович, "лес рубят – щепки летят".