Текст книги "ПодЛох"

Автор книги: Владимир Дубик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

26

– Не спиться? – в палатку к Роланду тенью скользнул Хант.

Роланд в это время сидел в позе лотоса и тщетно пытался войти в Астрал. Впрочем, это ему всегда с трудом удавалось. Но Ректор говорил, что это жизненно необходимое умение. И ему, Жнецу Душ, ЛОХу седьмого эскалона, заслуженному оперу Ректората, старому соратнику и прочая, прочая, прочая, стыдно не уметь делать это. Причем вход в Астрал, дисциплина, которая преподавалось на втором курсе Института. И последний троечник, худо-бедно это делал.

А вот у него ничего не выходило. Что он только не делал. И медитировал, и грибы жрал. Но не пускало его что-то, хоть тресни. Конечно, пару тройку раз, ему удавалось подняться к небесным вратам. И то по большой пьяни. А так чтобы на щелчок пальцев – не фига.

Роланд не хотел никого видеть.

– Я в Астрале, – одними губами не открывая глаз прошипел Роланд, – не мешай!

Хант скептически хмыкнул.

– Сейчас посмотрим, – произнес он, – на мгновение сомкнув глаза. – Помочь? – опять спросил он.

Роланд, крякнул от досады и открыл глаза.

– Спасибо, не надо!

– Ну смотри, – проговорил Хант, удобно усаживаясь на кровать. – Ты мне ничего не хочешь рассказать?

– В смысле? – Роланд, кряхтя встал. От долгого сидения в неудобной позе затекли ноги. – И вообще-то это моя кровать!

– Про парнишку, – Хант даже не думал подвинуться.

Роланд пару мгновений возмущенно сверлил взглядом гостя, потом вздохнул и сел на табурет.

– Я не понимаю вопроса.

– Если ты не понимаешь вопроса, попробую объяснить получше. Ты в курсе, что он тебя чуть не сожрал?

Роланд поперхнулся.

– В смысле?

– В прямом, – Хант неуловимо рубанул рукой. – Я видел его в этот момент. Он был готов высосать твою искру. Причем я первый раз видел в своей жизни, чтобы переход был настолько моментален. На это не способны даже Высшие вампиры. А я тебе доложу, что эти ребятки закусили бы Ректором и не поперхнулись. Хотя, нет поперхнулись бы точно. Но я не про это. Я тебя еще раз спрашиваю кто это?

– Иван Синицын, – произнес Роланд, открывая флягу, – будешь?

Хант пригубил и закашлялся.

– Ничего себе.

– Бабкин рецепт, – не без гордости сказал Роланд, – вода жизни.

– Пойми, Роланд, ты же знаешь кто я такой и под что заточен. И вот эта штуковина, на нимбе, – он ткнул пальцем себе в голову, – не дает мне покоя. Я вижу зло. Любое. А это, над злом! Или под! Неважно. Я когда увидел во что может превратиться наш малыш, клянусь, памперсы поменял. И это я – Хант! Ты знаешь, я это почувствовал, он и ко мне присматривался, но не смог разглядеть искру. Наши отцы постарались. Меня просто так не сожрешь. Но могу забиться на что хочешь, что этот Синицын, если захочет и меня под орех разделает и даже не вспотеет. И я хочу знать, кто или что это и что делать?!!

– Ты меня еще спроси кто виноват, вообще картина маслом получиться! – грустно сказал Роланд, отпивая еще глоток. – Точно никто не знает, кто это. Я забрал его. Парнишка выдал девятый эскалон при переходе. Потом ничего сверхъестественного. Но с его приходом все зашевелись. Вот и все дела. Теперь он под колпаком Ректората. Вот и все, Хант!

Хант молча сверлил Роланда взглядом.

– Это действительно все!

Хант тяжело вздохнул.

– И чего делать будем?

– Ничего. Все по плану. Выводим его на Реформатора и смотрим что будет. Далее по обстоятельствам.

– Крутой план, – саркастически хмыкнул Хант. – Можно даже сказать идеальный.

– Если у тебя есть другой – предложи.

Хант глотнул из фляжки.

– Можно мочнуть по тихому.

Ты уверен?

– Не совсем, – задумчиво протянул Хант. – Скажу больше, совсем не уверен.

– То-то же! Так что давай не гнать лошадей на засеку и будем придерживаться нашего плана. Олег Палыч, не дурак. Раз сказал так делать, надо делать.

– Согласен, – проговорил вставая Хант. – Ты не возражаешь, если я у тебя останусь? Вдвоем шансов побольше.

– Ага, оставайся. Шансы были ноль целых, а сейчас ноль целых две тысячные. Все же лучше чем ничего.

Хант шутки не принял, но согласно кивнул головой.

За ночь ничего сверхъестественного не случилось. Никто никого не сожрал. Но облегчения это приносило мало.

Под утро, когда еще Хант спал, Роланд связался с Ректором и рассказал ему про подозрения Ханта и про свои. Как он и предполагал, Олег Павлович приказал держаться намеченного плана. Еще он скорректировал передвижение группы. По данным разведки, Реформатор почему то резко изменил направление. Раньше он уходил в глубь клоаки, а теперь сделав непонятный крюк устремился навстречу группе. Как будто почувствовал погоню и решил разобраться с ней.

Контрольная точка встречи – место под названием Плешь.

Дурное место, гиблое. В свое время даже существовал проект под кодовым названием «Проесть Плешь». Неоднократно туда отправляли спецотряды, уж очень интересное с точки зрения энергетических аномалий, местечко было.

Некоторые умные головы поговаривали, что Плешь и есть сердце клоаки. Именно там она началась и если изучить это явление поподробнее, можно наверняка понять, как появляются клоаки и как исчезают.

После потери пяти экспедиций, Ректорат заморозил проект.

Но на этом все не кончилось. Горячие головы, наемники и просто авантюристы пытались попасть в это место. Процентов двадцать доходило до Плеши. Возвращалось – ноль.

Все это промелькнуло в голове у Роланда, когда он услышал приказ – встретить Реформатора на Плеши.

Вытянулось лицо и у Ханта, когда он услышал точку контакта.

Но ничего не попишешь. Назвался груздем, полезай на сковородку. Не хочешь – поможем!

Реформатор скулил от боли и бежал что есть мочи вперед. Не думая, не размышляя, а лишь бы скорее скрыться от того кошмара в который он попал. Изначально он планировал пересечь клоаку и скрыться по ту сторону гор. Затеряться в старой Европе. Благо, там служба Ректората имела не такое мощное влияние, как на этой стороне этого мира. Хотя номинально старый Свет и считался независимым, но Ректората боялись все. А за него Олег Павлович взялся всерьез. Он это чувствовал. Но в Европе было несколько схронов, куда не добрались бы ищейки. А там глядишь пару десятков искр и оп-ля он опять на коне.

План был хорош. И как любой хороший план, он провалился от сущего пустяка. Хотя то с чем столкнулся Реформатор, пустяком и не назовешь.

И кто его дернул заглянуть в то болото. Он уже не жрал почти неделю. Те порождения клоаки, которые пытались полакомиться им, были не вкусные. Даже больше. Они несли заразу организму. Первое же встреченное существо похожие на неудавшийся генетический эксперимент по скрещиванию человека со стрекозой, оказался очень опасным и что самое обидное совершенно несъедобным. Со вторым проблем не оказалось. Единым мощным ударом, Реформатор перебил ему крестец и высосал всю оставшуюся жизненную энергию одним глотком. По началу было даже немного вкусно. А потом его пробило. На мертвом языке это называлось deiectio, а по простому – понос. Из него хлестало так, что пожарный брандспойт обзавидовался бы по взрослому. К концу дня, по всему пути редкий куст не был помечен им. Плюс еще тыловая часть стала красной аки маковый цвет. И при каждом шаге, отдавалась острой болью.

Тогда Реформатор проклял и клоаку и то клятое существо и себя, который жрет все что ни поподя и белый свет и Ректорат. В общем досталось всем, кто хоть как-то имел отношение или встречался с Реформатором в его жизни. А жизнь у него была очень длинная.

И вот на следующее утро, все так же матюгаясь, он и забрел на это болото и сразу же забыл о боли терзавшей его зад.

В глубине болота ярко пылала искра. Вот именно не горела, а пылала. На нее было больно смотреть. Ничего похожего раньше, он не видел. Искры у Спилеров тоже ярки, но не чета этой. У Реформатора потекли потоком слюни и он начал тихонько визжать от предвкушения.

Потом, когда он испуганный мчался прочь от этого места, он себе в очередной раз задавал вопрос – какого хрена, он не подумал, каково должно быть существо, имеющую такую искру? Но это было потом.

А в тот момент, дрожа от возбуждения, он вломился в болото с целью пожрать это зерно. А когда узрел что там в глубине, вернее кто, еще раз сходил под себя и виной тому была не диарея, а безумный страх.

Ему еще повезло, что заметили его не сразу. А то бы он, сейчас валялся бы выпотрошенный, потерявший все. И свое истинное зерно Спилера и бессмертие.

В ту миллисекунду, когда огромный, старый, черный дракон (да, да, там находился именно дракон) повернулся к Реформатору и дыхнул на него жаром огня, он уже понимая с кем встретился улепетывал из болота со всех своих ног. Вернее лап. И верещал от ужаса.

Вы уже знаете насколько он был эмоционален в своей первой форме.

Но несмотря на приличное расстояние, которое образовалось между ним и драконом, ему все равно досталось.

Драконье пламя, подчистую снесла бронированные плиты на многострадальном заде Реформатора и прожарило мясо почти до кости.

Но Реформатор этого не замечал. Он что есть мочи несся куда глаза глядят. С ужасом осознавая, что дракон тоже решил это дело не оставлять просто так. Видимо долгое сидение в болоте не подразумевает улучшение характера. Да еще наверняка он тоже есть хочет.

Реформатор остановился как вкопанный. По ноздрям ударил знакомый запах. Роланд и еще пятнадцать человек расположились в трех километрах впереди, грамотно беря возможное место появления Реформатора в клещи. Тринадцать искр горели ровным пламенем. Один темный без искры и яркая синяя звезда, поддернутая кроваво-багровыми искрами. Звезда нарождающего Спилера.

Если Реформатор не ошибался, то до рождения новой силы оставалось совсем ничего. Как все вовремя и одновременно нет.

На хвосте с безумным драконом, а то что он безумен Реформатор не сомневался. Мало того, что тот сидел в болоте, причем очень давно, так еще не понятно, как его этот мир держит.

А кто из нормальных драконов будет сидеть в болоте, да еще в таком месте, где он рискует провалиться в призрачные слои и затеряться там навеки. То-то же. Лишь тот, у кого с головой не все в порядке.

Плюс Ректорат и Хант. Н-да, Хант это заноза. Причем такая, от которой можно сдохнуть.

Пару раз он встречался с этим существом и даже пытался подружиться. Ничего, к сожалению, не вышло. Его послали.

А чего еще можно ожидать от высшего Лича хоть и бывшего. Вечный одиночка. Может потому Хантов было не так уж и много. Несколько десятков на все упорядочные миры. Да еще пяток ошивались на границе с Хаосом.

Что касается его самого, то он Реформатор никогда бы не променял свое бытие и сущность на эту работу. Хотя если ты стал Личем, то да. Когда у тебя есть выбор либо получить вечную печать на нимбе или остаться на всю жизнь безмозглой тварью, чей разум пожрала клоака – то как говориться задумаешься.

Как ни крути, мотивы становится вечным рабом, и всю свою бесконечную жизнь, шататься по закоулкам миров и выискивать Зло в чистом, разбавленном или каком еще ином виде, – могут быть разные.

Каждый выбирает себе свое!

Реформатор, игнорируя боль в заднице, неслышно вошел в зону поражения, уже зная что будет делать.

В это мгновение, раздался рев и на Плешь вывалился разъяренный дракон, с трудом выдирая лапы из призрачных слоев.

27

Я скучая, грыз травинку и лениво отмахивался от надоедливой мошкары. Изрядно припекало, хотя лето уже было на исходе. От нечего делать, я опять принялся вспоминать вчерашний сон. Причем, чем я больше деталей вспоминал, тем сон становился все запутаннее и запутаннее. Судите сами. Мне, в который уже раз, приснилась Джалия, так сказать в шикарном виде, то есть в неглиже. Она что-то там мне говорила и ее голос, несмотря на ее фривольный вид, звучал очень встревожено. Словно, она пыталась меня о чем-то предупредить.

Я было подумал про плешь и сказал ей, что не ходить на плешь я не могу, так как я человек подневольный, а приказ, есть приказ. Я даже, помню, улыбнулся во сне, представив рожу Роланда, когда он бы услышал, что я отказываюсь подчиняться приказу да еще и в клоаке, потому что некая цыганка предупреждала меня об этой самой плеши. И судя, по рассказам ребят из обоймы охранения, плешь эта еще то место.

Причем только я подумал о Роланде, как он тут же появился в моем сне. На Джалии моментально оказалось великолепное жемчужное платья с умопомрачительным вырезом.

Не успел я и рта раскрыть, как Роланд, скользнув взглядом по моей возлюбленной, улыбнулся и сказал что-то насчет великовозрастных, озабоченных парней. И что, когда я проснусь, он лично мне вольет в глотку литра три брома, для профилактики.

Но я его послал в Хаос. И он послушно исчез. Еще бы не исчез! Сон мой все-таки!

Я опять посмотрел на Джулию, она стояла ко мне спиной. На спине, тоже красовался вырез по самую ложбинку между двух шикарных ягодиц.

Я зашипел от боли, отвлекаясь от воспоминаний. Муравей, размером с мой мизинец, нагло впился своими жвалами мне в запястье.

Я приговорил его к размазыванию по этому же запястью. После исполнения приговора, я опять погрузился в грезы. Так вот… на чем это я остановился? Ах да, про ложбинку…ладно, не буду дальше про это вспоминать, так как я лежал на животе, и лежать, по-видимому, предстояло еще долго, а упираться инструментом в землю, не удобно. Да еще к тому же, мало ли какая тварь клоаки могла заинтересоваться: а что энто за штуковина в землю упирается?

Когда Джалия обернулась, я естественно раскрыв руки бросился к ней. А вот на этом месте и началось самое интересное.

Меня сзади окликнули и когда я обернулся, увидел, что стоит моя ненаглядная и манит меня пальчиком к себе. Ну думаю, ни фига себе моя (пока в мечтах) женщина умеет перемещаться. Покруче чем наш сержант. В тот же момент он было высунул свою голову из пространства и улыбнувшись, исчез. Ну прям чеширский кот, честное слово.

Я опять раскрыл объятия, как вдруг меня опять окликнули. Причем моя Джалия, стояла перед мной. Сместившись в бок, чтобы не упускать из виду обеих Джулий, я облизнулся. Мое воображение, начало рисовать одну соблазнительную картину за другой. Как это круто иметь двух Джулий одновременно, причем, понимая, что она то одна! Круто да?!

Но моим мечтам не суждено было сбыться. Во-первых, присмотревшись, я понял, что вторая Джалия, вовсе не она. Да они были похожи, словно две сестры. На этом сходство заканчивалось. Вторая, была выше и стройнее. И еще, породиста. По другому объяснить не могу.

А во-вторых, она подошла ко мне вплотную и сказала.

– Меня зовут Джалия и ты будешь моим, дальше фраза на мелодичном незнакомом языке.

А дальше все понеслось кувырком. С криком «И не мечтай стерва!» моя ненаглядная бросилась на прекрасную незнакомку с явными намерениями если и не съесть ее живьем, то явно покусать. Причем основательно.

У той были возражения. В итоге меня отбросили, словно тряпичную куклу в сторону и две красавицы принялись мутузить друг дружку. Причем удары были поставлены и у той и у другой весьма и весьма профессионально.

Надувшись от гордости я полулежал в сторонке и наслаждался поединком. Надо же, в кои веки, из-за меня, такие красавицы выясняют отношения. Я крут!

Тем временем, драка разгорелось уже не на шутку. Я было поднялся с намерением урезонить соперниц и чего греха таить с мыслью о том, что они могли бы помириться, причем я бы не возражал если бы это примирение произошло в постели. А с учетом моего воздержания, мириться мы смогли бы ни один раз, но тут раздался визг и рев, и две красавицы превратились в милых зверюшек. Одна в ночную фурию, а другая в ослепительного дракона. Вернее драконницу. И понеслось по новой. Я остановился в нерешительности не зная что делать. Хорошо это или плохо, но опять появился Роланд, внимательно посмотрел на визжащий, переплетенный клубок из зубов, пастей, когтей и ненавидящих глаз, молча взял меня за шкирку и встряхнув как кутенка швырнул в этот клубок.

И в тот же момент я проснулся.

Интересно, что бы мог этот сон значить, а?

Додумать я не успел. Роланд закричал, одновременно захлопали вихри обоймы охранения. На поляну вывалилось нечто большое и уродливое. Вслед за ним, вопя как резанное, вывалилось еще одно существо. Еще больше и еще уродливее. Присмотревшись, я ахнул. Второй оказался драконом. Он все еще продолжая вопить, и не долго думая, словно гигантский огнемет, залил всю поляну огнем.

Я со страха закрыл глаза и тут на меня накатило. Касания изнутри усилились, превратившись в болезненные царапания. Миг и все оборвалось. Я заорал от мощи переполнявшей меня. Перед мной заплясал хоровод искр. Манящий, завораживающий. И такой вкусный. Я открыл глаза и прыгнул.

28

Лиловый кокон, полулежал в прозрачной сфере покачиваясь. По нему то и дело, пробегали волны, рождая на поверхности боков мелкие водовороты.

Вульф вздохнул. Хлопнуло и кокон раскрылся. Из него, не торопясь, вылезло зеркальное существо.

Вульф подошел к стене, которая при приближении, превратилась в большое зеркало. Зеркало, смотрелось в зеркало.

Он еще раз вздохнул и уселся рядом в кресло, задумчиво созерцая мягкую груду оболочки лилового цвета. Смешно! Все его знают, как лиловый кокон, и никто даже не догадывается, что он гость в этом изнаночном мире. Что он Дифер!

Вульф от удовольствия даже потер руки. Хотя нет. Не все. Хозяин знает. Или Наставник. Это как удобно.

Да еще один маленький ньюансик. Он не гость, а пленник. До встречи с Хозяином, (наедине с собой, именно так он его называл. Какой смысл врать самому себе?), Грегор Макодриж, преподаватель Арбиндинского Университета, считал себя если не Богом, так уж точно высшим существом.

Вульф подошел к бару и налил себе прозрачную жидкость в бокал. Чистейшая вода из ледников Хаоса, была истинным эликсиром. Бодрила тело и очищала душу.

Он глотнул, смакуя воду. Вульф всегда отличался пристрастием к здоровому образу жизни не только здесь, но и у себя на родине, в Шотландии. И как раз это вот пристрастие к здоровому образу жизни и открыло ему все грани существования.

Если бы вы попросили его коллег дать ему характеристику, причем уверили бы их, что не собираетесь ему эту характеристику передавать – услышали небольшое эссе о скучном, высокомерном педанте, который не то чтобы плохой человек, нет! Скорее наоборот. И старушку через дорогу переведет и десять фунтов на поддержание городской команды по регби, пожертвует.

Но не компанейский! И это главное. Ну, где это видано, когда после лекций, все собираются в любимом университетскими профессорами и студентами пабе, которому на минуточку почти семьсот лет со дня основания, чтобы попить хорошего стаута и залакировать весь этот стаут не менее хорошим виски. Чтобы поорать за любимую команду, и обсудить недельные сплетни, этот сидит с непроницаемым лицом и потягивает воду! Воду!!! И еще, к тому же, читает «Таймс» и даже не собирается делать вид, что ему интересно происходящее на экране и вокруг!

И что вообще вопиюще, он не обращал внимания на женщин. Хотя уже прошло достаточно много времени, с тех пор, как он остался один. И это немало огорчало прекрасную половину их небольшого городка. Да и мужчин тоже. Если конечно, их можно было бы назвать мужчинами.

Но и те и другие, обсуждали его с тем энтузиазмом и жаром, которые присуще всем обывателям. Которые нашли что-то непонятное и экстраординарное в казалось бы обычном человеке.

А Грегор страдал. Он страдал, когда шел на лекции, сидел в пабе, общался с коллегами, переводя старушек через дорогу и жертвуя десять фунтов на эту бездарную, регбийную команду. Он даже страдал тогда, когда читал «Таймс». Хотя читать он любил.

После утреннего звонка будильника, выпив чашечку кофе с тостом и джемом, сразу же выйдя за порог, на него накатывало вселенское страдание. Возможно, так не страдал даже Иисус!

И все его мысли крутились возле одного. Поскорее добраться домой погрузиться в нирвану и унестись в удивительное и завораживающее многообразие Астрала. И опять увидеть ЕЁ.

Он ее любил и ненавидел. Он ее хотел убить и в тоже время весь остаток своих дней провести у ее ног, с обожанием ловя дыхание из ее губ. Он хотел ее грязно и жестоко изнасиловать и в то же время нежно и самоотреченно ласкать до изнеможения!

Лярва. Так ее звали. Вернее, звали ее Кристи, но она была Лярва.

Похотливое животное, тянущее жизненные соки из его души и тела, и дающее такое блаженство, что он был готов умереть в тот же миг, за ее мимолетное внимание.

Вульф встал и долил себе еще воды. Прислушался к себе, нет еще рано, Хозяин еще не позвал его. И вновь погрузился в воспоминания.

Как было объяснить всем этим людям, которые окружали его, соседям, коллегам, Маргарет, что они ему не интересны? Что в тот миг, после двадцатилетней дороги поиска себя через различные учения, когда наконец перед ним открылась сначала маленькая дверца в прихожую Межмирья, а потом и вся Бесконечность, все оставшееся на Земле, стало вдруг плоским и тусклым! Как им это объяснить?! И даже Маргарет?!

Два дня. Два дня из своей жизни он не забудет никогда. Между этими двумя днями всего месяц. Месяц боли, недопонимания и тупика.

День, когда он взволнованный и безумно радостный от того, что он наконец-то смог приоткрыть дверь в Астрал, что его половина жизненного пути брошенная на алтарь знаний, наконец-то дала результат! В тот день он как сумасшедший прибежал домой и Маргарет, с сияющими от гордости глазами, верящая в него, поддерживающая его! Какие планы они строили. Как мечтали.

И второй день. Когда он пришел домой, уже раздраженный от того, что ему опять придется общаться с ней, рассказывать, как дела на работе, что болтают насчет романа Элиз с тем студеном и вообще, как там погода. Или того хуже, его путешествия по Астралу, описывать неописуемое. Ну как рассказать слепому о красном цвете или о любом другом?!!

Второй день, когда он зашел домой уже с недовольной миной и почти с ненавидящем чувством. Его бесило то, что он тратит время на эти пустые разговоры, вместо того, чтобы погрузиться в блаженство. Он зашел и она его не встретила как обычно, не поцеловала и не обняла. Он почувствовал даже облегчение. Неужели она ушла? Может уехала к родителям? И радость нахлынула на него. Наконец-то, он может увеличить свое пребывание Там, на несколько часов. Он с нетерпением зашел в ванну чтобы помыть руки и застыл.

В ванне, в черно бордовой воде, лежала Маргарет. Она смотрела на него невидящими глазами. На правой, свисающей руке, было вырезано бритвой – «Милый, я тебя люблю». Он упал на белый кафель, который впрочем был уже не белым, а грязно розовым. Он целовал ее мертвые белые руки, изрезанные запястья и выл. Он ударился головой о пол. Затем еще раз.

Потом месяц реабилитации в городской больнице. Это удушающее сочувствие всех и каждого. Начиная от приходящей медсестры и заканчивая уборщицей в больнице. И еще он не мог больше летать. Так он называл свои астральные путешествия. Иногда, по ночам, когда он не мог заснуть, ему казалось, что там в переливающихся далях дорог Межмирья, его зовут и ждут.

Спустя еще месяц его выписали и жизнь вновь его пошла по уже знакомому кругу. За исключением двух очень важных вещей. Если это можно назвать вещами. С ним не было Маргарет и он так и не смог больше подняться в Астрал.

Он замерз душой и телом на долгие три года. Он ел, пил, спал, переводил старушек через дорогу, жертвовал десять фунтов на городскую регбийную команду, которая в очередной раз не смогла выйти в высший дивизион. И еще читал «Таймс». Правда, это был тот номер, где сообщалось о жуткой трагедии одного шотландского профессора, потерявшего жену. Газета уже была изрядно потрепанна на углах и слава богу, ему хватало ума не читать ее на людях.

А затем произошло то, что и повлекло все за этим произошедшее.

Однажды придя домой, он спокойно вымыл руки. После этого налил себе чашку кофе, съел тост и еще раз перечитал «Таймс». Затем, подошел к шкафчику, взял бритвенные принадлежности и пошел в ванную комнату. Побрился, набрал воду в ванную, лег в нее и перерезал себе вены. Предварительно вырезав на правом предплечье слова – «Милая, я тебя тоже люблю. Сильно, силь…». Дописать он не успел. Потому что умер.

Вернее ему так показалось. Но это было не так.

Вульф очнулся от воспоминаний, так как почувствовал легкое покалывания в висках. Хозяин звал его.

Он повернулся к потемневшему зеркалу, встал и почтительно поклонился.

– Здравствуйте, Наставник!

– Здравствуй, ученик!

Вульф поднял глаза и увидел, средних лет мужчину, с невыдающимся лицом, одетого, как всегда в балахон, который словно хамелеон принимал цвета окружающей обстановки. Его глубоко посаженные глаза спокойно и отстраненно взирали на него.

– Время пришло, мой ученик. Пора собираться в дорогу. Скоро засияет новая звезда нарождающего Спилера. И было бы совсем неплохо, если бы в первые мгновения своей жизни, он увидит тебя, мой друг. Торопись! Да и возьми Десятку Наменлосов. Вернее, все что от нее осталось.

Когда Хозяин исчез, Вульф постарался прочитать эмоциональные нотки при его последних словах. Но, так и не смог определиться с красками. То ли он упрекает его в последних потерях Наменлосов, которые судя по всему были ему очень дороги, то ли просто констатирует факт.

Он молча скользнул в кокон, хотя мог бы прекрасно и обойтись без него. За все это время, этот маскарад ему изрядно надоел. Но в приказе Хозяина, когда он облачил его в лиловый плащ, который потом превратился в кокон, был смысл. Зеркальное существо, без метки на нимбе, прямая дорога в лапы Ректората и его Легальных Охотников. И какой бы ни был могучий Дифер, скрутят за милую душу. А если надо, и беседу проведут. Правда, после такой беседы, шансы еще раз увидеть белый свет, были мизерные. А так, лиловый кокон. Загадочное существо. Которое лояльно и нейтрально. Глядишь, может и пригодиться.

Хотя, этот Олег Павлович еще та заноза в заднице, как емко его охарактеризовал однажды Революционер, который сейчас Реформатор. И был прав. Когда Вульф его последний раз видел, то у него сложилось впечатление, что заноза в заднице, наконец нашла эту самую задницу.

Чего только стоит тот штамп слежения, который Ректор непринужденно подвесил ему при последней встречи. Ловко, ничего не скажешь. И если бы не Хозяин, который углядел его, то быть беде. Эта милая игрушенция сдала бы и его и Хозяина его сдала бы. Ну да ладно. Хозяин не выдаст, Хаос не съест.

Вульф машинально погладил шрамы на правой руке и привычно потянул на себя нити далеких звезд. Он еще позвал десятку Наменлосов. Вернее все, что от десятки осталось.