Текст книги "Стук тыгдымского коня (СИ)"
Автор книги: Владимир Бриз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
– Угомонись, придурок.
– Д-да л-ладно т-тебе. Ч-что т-такого-то.
– Я тебя предупредил, – Уханов отпустил Цибалина, и, закурив ,стал наблюдать за развитием событий.
– Где шарик угадай. Деньги кучей загребай, – наперсточник ловко перемещал стоящие перед ним стаканы.
– Здесь, – неуверенно ткнул Цибалин.
– На судьбу не ворчи. Угадал получи, – наперсточник сунул обалдевшему студенту пачку денег. – Еще мозги напрягай, и где шарик угадай.
Низкорослый ткнул Цибалина в бок.
– Ты это... свои деньги тоже доставай. Ну, чтоб народ видел, что играешь.
– Д-да у м-меня н-нет д-денег.
– Все говорят что нет, а ты доставай. Давай, доставай. Доставай. Доставай.
– Д-да у м-меня н-немного.
– Все говорят немного, а ты доставай. Давай, доставай. Давай. Давай.
Цибалин неловко полез в карман, пытаясь вытянуть только одну купюру, но та зацепилась, и на свет вылезла вся пачка денег.
Низкорослый аж хрюкнул от удовольствия.
– Ну, вот видишь? А то – нету, нету, – он ловко выхватил деньги из потеющих рук, и сложил все в одну кучу. – Вот твои, вот наши. Держи.
Незаметно к ним присоединилось еще трое крепких парней, вынырнувших из толпы.
– Я играю, – заявил один из них и показал несколько бумажек.
Низкорослый опять выхватил деньги у вконец обалдевшего Цибалина, взял купюры у вновь подошедшего.
– Вот наши. Вот твои. Ставки сделаны.
– Кручу верчу – обмануть хочу, – заголосил наперсточник.
– Шарик в середине, – тут же обьявил новый игрок.
– Угадал, везунчик. При игре не зевай. Угадал – забирай.
Низкорослый протянул выигравшему деньги, и тот моментально испарился. До Цибалина стало доходить, что его откравенно надули.
– Р-ребят, а д-деньги?
– Какие деньги, -возмущенно фыркнул наперсточник, подбрасывая в ладони шарик. – Мы из-за тебя в проигрыше великом. Вали давай отсюда, лохопедрос.
– Р-ребят, я же в-вам помог, – Цибалин все еще надеялся.
– Помог он нам, – зло огрызнулся низкорослый. – Да ты нам должен еще. Помощник, бля. Угадывать надо было, а не фейсом торговать. Козел.
Оставшиеся два парня оттеснили студента к остановке.
– Скажи спасибо, что чакры тебе не раскрыли, – сказал один из них на прощание.
Красный Цибалин, шмыгая, подошел к Уханову.
– Ну что? Покатался на такси?
– Т-там в-все д-деньги б-были. Т-ты уд-держать м-меня д-должен б-был.
– Здрасьте, пожалуйста. Я еще и подраться с тобой должен был. Ты же, как чума ломанулся. Ажно яйца зателепались.
– Это т-ты во в-всем в-виноват, – не слушал Никиту Цибалин. – В-всегда к-когда т-ты р-рядом, у м-меня одни н-несчастья.
– Ты совсем, что ли рехнулся уже, в печалях-то? Вон автобус соизволил. Едешь?
– А с-смысл т-теперь?
Уханов втиснулся в переполненный автобус и уехал, оставив приятеля грустить на остановке. Добравшись до юридического института, он некоторое время издали наблюдал за бойкой Олесей. Толпа вокруг столика не иссякала. Когда девушка закончила торговлю, за ней увязалось сразу штук семь провожатых, наперебой стараясь завладеть вниманием красавицы. Не обращая на них внимания, Вишневская подошла к Никите и взяла его под руку. Воздыхатели приуныли, и потихоньку растворились. Уханов пересчитал выручку и присвистнул.
– Ого. Мы так до понедельника, не напрягаясь, нужную сумму наберем.
– А я еще и пару книг продала, – Олеся была горда собой.
– Гм... ты наглядную агитацию не транжирь. Пригодится еще.
В глубине души Никита надеялся, что после проведения махинации, оставшиеся книги достанутся ему. Он отделил от пачки пару купюр и сунул их себе в карман. Еще несколько протянул девушке.
– Держи. Селедки на ужин нажаришь.
Олеся засмущалась.
– Я взяла уже себе... немножко, – покраснев, сообщила она.
– Ну и что, – Уханов сунул ей в руку деньги. – Ты больше всех рискуешь.
– Тоже мне риск. Подумаешь. Прочитала на столбе объявление с предложением работы. Позвонила. Приехали мужики, дали книжки, бланки, поставили торговать. Кто такие не знаю, а телефон потеряла. Вот и весь риск. Вон, кстати, твой дружок пришел.
– Это хорошо. Он проводит тебя до общаги. У меня дельце еще. Важное.
Гл.11
Уханов стоял в холле дома офицеров, осматривал толпу бродящих по кругу людей и внутренне негодовал.
– Папа. Папа, где козлы, – теребил маленький мальчик за рукав мужика.
"Ну, никому верить нельзя", – грустно думал Никита.-"Даже интеллигентным тетенькам. Надо же. Наступил на собственные грабли. Это все любовь".
– Ну где сюрприз-то, – Оксана тоже рассматривала скопления народа.
– Да сказали, что Метхунчик Чакраборти будет тут сегодня с экскурсией. Но, чета нет. Обманули, гады. Никому верить нельзя.
– Бээ. Не люблю индийские фильмы. А что они про козлов каких-то спрашивают друг друга?
– Да? Вот и хорошо, что не любишь. А как ты к эльфам относишься?
– К кому?
– Ну, эльфы там. Хоббиты. Не читала что ли "Властелина колец"? Как раз зимой третью книгу перевели.
– Не-е. Такую фигню не читаю. А что?
– Поехали посмотрим на них. Поугораем.
– На кого на них?
– На эльфов. И возможно голлумов.
До Кумысной Поляны парочка добралась на удивление быстро. Оксана во все глаза глядела на расхаживающих в доспехах эльфов. Гномы,
с украденными у Деда Мороза бородами, тоже присутствовали.
– Чудики такие, – хихикнула она.
– Тсс, это тайна. Егор! Егорище, хорошо, что нашел тебя. Дело есть. По волшебной части.
– Здесь я известен, как Леголайс, – высокомерно отозвался подошедший однокурсник.
– Да хоть Бэрримор. Я тебе тут эльфийскую принцессу подогнал, – Никита указал на жующую мороженное Оксану. – Надо взять ее.
– Ну, не знаю. Она явно не из толкинутых.
– Егорка, не делай мне плохое настроение. Мы же друзья.
– Я посовещаюсь, – Леголайс отошел к гному с огромным топором.
Вернулся он с блестящей короной и простынным плащом.
– Берем. У нас девочек нет почти. Но с условием. Ты будешь за это орком. Орков совсем нет.
– Не многовато вас на одного орка будет? Мог бы и барлога предложить, – скривился Никита, – раз уж Саурона зажал. Но ладно. Чего не сделаешь ради прекрасной принцессы. Надеюсь, ее надо будет похитить.
Время среди толкинутых пролетело быстро. Оксана, хохоча, повторяла подсказываемый ей текст. Никита, как и положено орку, злодействовал.
Но все когда-нибудь кончается, и вот парочка уже прощалась возле подъезда девушки.
–Такие они смешные, – сообщила она, и чмокнула Уханова в щеку. – Завтра у меня день рождения. Ты приглашен. Не опаздывай.
В общагу Никита летел на крыльях. На щеке сох поцелуй. Не успел он зайти к себе в комнату, как следом заглянул Слава Чигин. Кленова еще не было.
– Никит, я у тебя поучусь? У меня в комнате невозможно просто.
– Давай, – Уханов сделал приглашающий жест.
Чигин сразу же заглянул в кастрюлю.
– Пусто, – вздохнул он. – Я слышал, вы вчера резвились – только пыль столбом.
– Было дело. Да и ты, гляжу, время даром не терял. Вон какой бланш красивый под глазом зажег.
– Да нет. Это я домой на выходные съездил. Там такая дурацкая история приключилась. Приезжаю я, значит, а отчим мне и говорит: "Пошли свет в гараже делать. Ты же физик, вот и ремонтируй". Ну, пошли. Он на стремянку залез, и показывает мне, что, вот мол, лампочка новая, а света нет ни хрена. Подумал я и спрашиваю: "Может, напруги нет?". "Не знаю",– отвечает. -"А как узнать?" Ну, я возьми и пошути. Ты, говорю, палец послюнявь и потрогай. А он... представляешь, Никит? Так и сделал. А ведь взрослый человек. Тряхануло его так, что искры из глаз посыпались. Лежит такой на полу. Стонет. "Сынок", – говорит. "Помоги". Я тогда еще подумал, вот шибануло как. Сроду сыном не звал. Все щенок да щегол. Подхожу к нему. Ну, чтобы значит помочь, а он как зарядит мне в глаз кулаком. Лежим по углам, охаем. А свет так и не починили. Обиделись друг на друга.
Закончив рассказывать, Чигин завалился на Мишкину кровать, положил под голову книгу, и тут же сладко уснул. Никита достал лекции, и сел за стол. Но вместо формул вспоминал только Оксану. Ее улыбку. Глаза и мимику. Через час заявился Кленов.
– Че это Славик на моей койке валяется?
– Учится.
–А-а-а. Дайте студенту точку опоры и он тут же уснет. Никитос, я нам работу подыскал. Завтра к пендерам поедем.
– Это кто еще?
– Никит. Ну ты же изучал английский.
– Я самый лучший в мире англиец и что?
– К посредникам. Они же коммивояжеры. Зарплата пятьдесят баксов минимум в день. Ну, не можем же мы без дела сидеть, пока девушка работает. Кстати, Олеся клевенькая. Как думаешь, я ей нравлюсь?
– Не знаю. Повернись-ка в профиль. Гм. Нет. Дюже рожа крива. И потом, я завтра не могу. У Оксаны день варенья.
– Сам кривой. Отпросишься. Не звери же там.
– Хватит уже трындеть, – недовольно оборвал их проснувшийся Чигин. – Поучиться человеку не дают.
Он встал потягиваясь, и молча удалился, забыв на кровати свою книгу. Вместо него в дверях возник Фиолетовый.
– Пьете?
– Только чай, – отозвался Кленов.
– А в пятьсот пятой пьют. Славик с Ромкой упились, и пытаются выковырять контактные линзы у Лехи. Вспомнили, что он в линзах спать лег, а это очень вредно. Леха проснулся и отбивается. Ну, что сбегать?
– Нет. Лимит за месяц исчерпан, – отозвался Никита. – Ты костюмчик забирай свой.
– Щас заберу. Тебя, надеюсь, как надо заценили?
– А то. Все были в восторге. Особенно восхищал галстук.
Фиолетовый расплылся в довольной улыбке.
– Я же говорил, что в галстуках мне равных нет. Будешь себе покупать, обращайся. Подберу самое лучшее.
– Ага. Обязательно обращусь.
Фиолетовый забрал костюм, и ненадолго ушел.
– А может все-таки сбегаем? – предложил он, вернувшись.
– Говорят тебе. Спортсмены мы сегодня, – вновь отверг предложение Кленов. – Что теперь каждый день пороть? Хорошего понемногу.
– Знаю я ваш спорт. Бапслапс и литрбол.
– А ты иди в пятьсот пятую, – предложил Уханов.
– Не пойду. Ромка хочет мне пятки почесать.
– И в чем проблема?
– Отверткой. А хотите, анекдот расскажу. Сидит, значит, мужик дома. Тут раздается стук в дверь.
– Кто-о там? -испуганно спрашивает мужик.
– Это я – тыгдымский конь!
– Иди в жопу.
– Тыгдым. Тыгдым. Тыгдым.
Мишка громко рассмеялся. Никита так и остался сидеть с каменным лицом.
– Приближалось или удалялось? – спросил он.
– Что приближалось?
– Ну это...тыгдым, тыгдым, тыгдым.
–Не знаю, – Фиолетовый почесал затылок. – Думаю, для мужика лучше, чтобы удалялось.
– Я тоже думаю, что лучше, чтобы удалялось.
– Да ну тебя, – Фиолетовый махнул на Уханова рукой. – Всегда ты так. Скажешь вроде бы и к месту, а подумаешь, и выясняется, что ты имел ввиду совсем другое. А, если еще подумаешь, то вообще и третье. Пойду я от вас. Злые вы, когда трезвые.
Оставшись одни, Никита с Мишкой поужинали чаем и легли спать. Снилось Уханову футбольное поле. Девушки в коротких юбках играли против черепашек ниндзя. Ветер шаловливо задирал им юбки, открывая красивый вид, черепашки падали на спину и смешно барахтали лапами в воздухе, медленно крутясь вокруг своей оси. Никита сидел на трибуне, и, счастливо улыбаясь, наблюдал за игрой. Рядом сидел конь в цилиндре.
– Я судья, – сообщил он ему, моргая ресницами. – Вот видишь, у меня приз. Доисторическая репа.
Уханову был продемонстрирован кусок глины. Он протянул руку, но приз упал и рассыпался. Что я натворил, думал Никита, ползая под скамьями и собирая крошки. Теперь точно дифуры не поставят.
Гл. 12
– Дети, в школу собирайтесь. Мойтесь, брейтесь, похмеляйтесь, – Мишкин голос доносился как бы издалека. – Вставайте, граф.
Кушать подано.
Никита просыпаться никак не хотел, но Кленов был настойчив.
– Я сейчас сам все сожру, – выдвинул он последний аргумент.
Завтрак и сборы прошли быстро. Друзья проводили Олесю до юридического, привели в порядок место ее работы, и с легким
сердцем поехали к пендерам. Пендерская фирма располагалась на окраине в полуподвальном помещении. Обшарпанную дверь открыл охранник с опухшим лицом, и проводил друзей к молоденькой секретарше.
– Садитесь, – она очаровательно улыбнулась. – Сейчас менеджер подойдет.
– Охранники, секретарша и менеджер тоже пендеры, только переодетые, – шепнул Мишка.– Они же и начальство, и кладовщики, и уборщики.
За стеной вдруг громко и дико заорал магнитофон.
– Я самый крутой пендер!
–Да-а-а-а,– поддержал его рев голосов.
– Я обую больше всех лохов!
– Да-а-а!
– Я продам кучу товара!
– Да-а-а!
– Я заработаю много-много бабла!
– Да-а-а!
– Это кричалка. Хамдей. Наше ноу-хау, – пояснила секретарша, и, закатив к потолку глаза, продолжила.– Придает нам заряд бодрости на весь день, и никакая неудача не сможет потом испортить настроение.
Постепенно вопли затихли. В комнату вошел довольный собой менеджер.
– Я так понимаю, молодые люди хотят поработать?
Девушка утвердительно кивнула.
– Замечательно! Пройдете однодневную стажировку с опытным распространителем, и вперед.
Он позвал двух парней.
– Лучшие из лучших! Прирожденные торговцы! На сегодняшний день они и будут вашими наставниками.
Уханову достался худой хлыщ в очках хамелеонах.
– Дункан, – представился он, и повесил на плече Никиты огромную сумку.– Вперед, мой ученик. Нас ждут великие дела.
Как только охранник закрыл дверь за их спинами, Дункан приступил к обучению, суть которого сводилась к стандартному набору болталок.
Болталка номер раз: – У директора нашей компании – день рождения. Директор – величайший в мире альтруист, и поэтому всем встречным раздаются подарки. Для счастья нужно всего лишь осуществить символическую доплату.
Болталка номер два: – В городе открылся филиал нашей фирмы, и вы являетесь тысячным покупателем, поэтому мы хотим презентовать подарки за символическую и смешную цену.
Болталка номер три: Существует некий Детский Фонд, остро нуждающийся в помощи. Деньги от купленного за смехотворную цену товара пойдут в фонд несчастных сироток.
– Для начала этого достаточно. Изучи их, и впаривай приглянувшимся прохожим, а главное помни, что к каждому покупателю нужен свой индивидуальный подход.
От слов перешли к делу. Дункан наметанным глазом выделял из толпы жертву, и тут же ее обрабатывал. Мирно идущие по своим делам обыватели вдруг с изумлением узнавали, что им наконец-то в этой жизни повезло, и в гости заглянул праздник в лице фантастически щедрого Дункана, который, не скупясь, одаривал кучей всякой ненужной дребедени по тройной цене.
– Лохов – море, – самодовольно разглагольствовал он. – И все так и жаждут халявки. Но запомни. Самый пер – он на квартирах. Мне по знакомству тут адреса дали. Поживимся сегодня.
Дункан повел Никиту к десятиэтажному дому. Они поднялись на третий этаж, и пендер, сверившись с бумажкой, решительно позвонил в дверь.
– Здравствуйте, – весело сказал он опрятной старушке, открывшей им дверь.– Мы работники исполкома. В качестве гуманитарной помощи разносим подарки ветеранам. Посмотрите. Вот замечательный кипятильник, массажер для пяток, чудесная виброрасческа. Обратите внимание, как она вибрирует. Дальше пистолет с присосками для внучат. У Вас же есть внуки? Не может быть, чтобы у такой симпатичной бабушки не было внуков.
– Есть внучек,– оторопела старушка от напора.
– Замечательно! Итак. Пистолет для внука, и ему же набор чудесных разноцветных фломастеров, а так же великолепный чехольчик для ручек. И заметьте, все в подарок!
– Ох. Сколько всего.
– Бабуля. Мы любим и ценим своих ветеранов. Но, к сожалению, время сейчас тяжелое, и у нас не хватает средств делать подарки полностью бесплатными. Подарки, конечно, же ваши, но небольшую сумму доплатить придется.
– Сынок, чем же я доплачу? Мне пенсию второй месяц задерживают.
– Бабуля. Такой пистолет стоит две, а то и три ваших пенсии, а тут еще много всего. Неужели вы хотите оставить внука без такого замечательного подарка?
Бабушка внука любила.
– Сейчас принесу, – вздохнула она. – У меня отложено. На похороны.
Дункан довольно потирал руки. Никита, всю беседу простоявший с каменным лицом, повернулся к нему.
– Собирай свое говно, и пошли, – тихо сказал он.
– Ты че? – изумился пендер.– Да мы уже развели старушенцию по полной.
Уханов не стал спорить. Просто с развороту врезал ему промеж глаз. С грохотом Дункан выпал в подъезд, и замер на площадке.
– Извините, – Никита повернулся к изумленно старушке. – Только никакие мы не работники исполкома. Наврали и обманули. Дурят Вас, дурят, а Вы все верите.
Он выкинул сумку за дверь, и, перепрыгнув через валявшегося пендера, сбежал по ступенькам вниз.
Гл.13
Перед дверью Оксаны Уханов расстроился. Он обнаружил на плече пятно, оставленное сумкой Дункана, и это его напрягало. Вот главное, шел себе довольный и не переживал, пока не увидел. Оставалось утешать себя мыслью, что оно маленькое и незаметное. Никита вздохнул, поправил букет и позвонил. Дверь открыл рыжеватый парень. На носу его блестели очки в золотой оправе.
– Привет. Я Никита, – Уханов протянул руку.
– Оксана, к тебе пришли, – парень сделал вид, что руки не заметил.
Неприятно стоять с протянутой рукой, но появившаяся именинница скрасила неловкость. Никита витиевато поздравил девушку, вручил букет и чмокнул в подставленную щечку.
– Разувайся. Проходи, – девушка упорхнула. За ней удалился и тип в очках.
Уханов разулся. Посмотрел в зеркало. Вроде не особо заметно пятно. И подтянул носки. Конечно же, один тут же лопнул прямо на пятке. Внутренне матерясь, Никита использовал несколько вариантов сокрытия катастрофы. Самый оптимальный был спустить носок пяткой на подошву. Дырку не видно, но ощущения очень не комфортные. К тому же спереди образовалась пустота. Оказавшаяся лишней ткань неприлично болталась. Пришлось ее подвернуть под пальцы и приколоть булавкой.
– Ну, ты чего? Стесняешься что ли? – Оксана схватила едва успевшего выпрямиться Уханова, и за руку потащила в зал.
Несчастный студент ковылял следом, стараясь изогнуть подошву так, чтобы не цокать булавкой о паркет.
– Знакомьтесь. Это Никита, – объявила она, и убежала в сторону кухни.
– Кожемяка, – хихикнула одна из девушек в полголоса.
– Гопник какой-то, – сделала вывод стоящая рядом подружка.
Остальные озирали Уханова, как нечто диковинное. Он тоже оглядел компанию, и по одежде определил всех, как не простых.
Только золотых мне не хватало – промелькнуло в голове. Один из молодых людей, наряженный в малиновый пиджак, и обладающий
необычайной широты толстой мордой, не спеша подошел к Никитиному букету. Букет был поставлен в центр стола, но если раньше
он казался студенту шикарным , то теперь на фоне стоящих вокруг охапок, три цветка смотрелись бледно. Толстомордый вытянул
один цветок, понюхал его, и, брезгливо сморщившись, уронил обратно. Девчонки одобрительно хохотнули. Уханову захотелось провалиться сквозь землю. Наконец все расселись за стол. Никита оказался между Оксаной и девушкой, определившей его, как гопника. С другой стороны от Оксаны восседал тип в блестящих очках.
– Вам что-нибудь положить? – обратился он к соседке, пытаясь наладить хоть какой-нибудь контакт.
– Петя, – демонстративно отвернулась к толстомордому девушка. – Положи мне вон того красивого салатика.
– Ну и чудо ты притащила, – съязвил и открывавший ему дверь парень.
Уханов растерянно посмотрел на Оксану. Он абсолютно не знал, как себя вести, но девушка лишь улыбалась, странно поблескивая глазами. Слово взял позолоченные очки, оказавшийся Эдиком. Никита, до которого шампанское так и не дошло, чтобы не сидеть с пустым фужером, налил в него водки.
– О, боже! – вздохнула соседка. – Он еще и алкоголик.
Уханов подавился, водка, обжигая слизистую пошла носом. Ситуация все больше и больше раздражала его. Пока поднимали тосты, он опустошил тарелку с котлетами, допил свой фужер до дна, и, придвинув оливье, окончательно разозлился. Внимание его привлек Петя. Тряся щеками, он восхищался руками соседки.
– Такие они маленькие. Милые. Изящные.
– И не говори. Я тоже потрясен их практичностью, – вклинился Никита. – Всегда хотел такие тонкие и кривые пальцы. В носу ковырять удобно. Так! Дамы и господа, у меня тост! Что я хочу сказать про именинницу. Дохрена чего. Но вы все сказали. Поэтому я просто присоединяюсь и целую чресла и ланиты. Ну, и че там еще у теток растет романтишное?
Тоже целую. Но! Тут ни слова о друзьях, а это плохо. Это печально. Они клевенькие и лапульки. Эдик элегантен, несмотря на имя, рыжая – грациозна и вызывающе не носит грудь, эта... тонкокрылая... смешная супер. Кто еще? Петя! Петю я сразу полюбил. У меня батя свиней разводит. Там одна свиномамка, Рожей зовут. Ну вылитый он. Бля-я. Такая ностальжи. Петя, давай на брудершафт? Зря не хочешь. Я нежный. А теперь пестня. Тонкокрылая, давай твою любимую. Эту.
"А ты сказал мне – это ла-андыши,
Но ты меня не-е проведешь.
Ведь член на ла-андыш не похож".
– Короче, пьем до дна.
Никита крякнув выпил, и сел на место, жмурясь и заедая салатом.
– Оксана, ты меня поражаешь, – склонился Эдик над девушкой. – Ты такая необыкновенная, и вдруг это. Посмотри на него. Это же...
Что это же... Оксана так и не узнала. Никита зачерпнул полную ложку оливье, и ловко выстрелил Эдику в очки.
– Братан, – вскочил он с места. – Извини, братан. Я нечаянно. Представляешь, Ксю? Я, короч, его в рот, а оно ка-ак выскочит. Я все исправлю.
Он схватил со стола салфетку, и упоенно принялся растирать салат по лицу оторопевшей жертвы. Бокал с вином опрокинулся, и между ног у Эдика расплылось мокрое пятно.
– Да убери ты руки. Идиот, – голос несчастного сорвался на визг, и он, отпихнув Уханова, умчался в ванную.
– Вот, блин, какая фигня, – сообщил Никита.– Я печалюсь чо. Тонкорукая, хватит меня за яйца трогать. Мне неловко и так.
– Я не трогала! – покраснев, выдохнула соседка.
– Ну, если гладить, это не трогать, то нет, так нет. Пойду я покурю. Одни расстройства с вами.
На балконе Никита жадно закурил. Повеселился, пора и честь знать, подумал он, и, стянув носки, выкинул их в форточку. Неловко как-то отбиваться в дырявых, заколотых булавкой, носках, а в том, что его все хотят побить, он не сомневался. К нему присоединился мокрый Эдик в запотевающих очках.
– Нажрался. Веди себя прилично, – сходу выпалил он претензию. – У тебя есть три секунды, чтобы свалить. Иначе я за последствия не ручаюсь.
– За три не успею, – Уханов выкинул окурок, и зажал собеседнику пальцами нос.
– На чужом празднике веди себя прилично, – он сжимал пальцы сильнее и сильнее, чувствуя как по ним потекла влага. – Чужих гостей не обижай. Держи язык за зубами, а глаза долу. Уф. Это на память тебе.
Нос Эдика распух и засиял лиловым. Зажав его руками, он пулей вылетел наружу. Громко хлопнула входная дверь. Никита вышел на кухню и вытер пальцы о занавеску. Он решил уйти по-английски, но ему перегородили дорогу.
– Где Эдик? – процедила рыжая, и, перехватив взгляд, прикрыла груди рукой.
– На кухню сиськи могла бы и прихватить, -заметил Уханов. – А Эдик ушел. Он вдруг вспомнил про одну важную штуку.
– Какую еще штуку?
– У него проблемы... с дыханием. Они никак не попадают в такт.
– А не обнаглели ли Вы, молодой человек? – белобрысый, до сих пор в происходящем не участвующий, взял слово, украдкой поглядывая на реакцию рыжей.
– Немного. Но это же не повод меня бить. Сиськи у рыжей больше не станут.
– Немедленно извинись! А потом пошел вон! – белобрысый принял стойку каратиста, плавно рассекая воздух ребром ладони. – Предупреждаю. Я с пяти лет занимаюсь таэквондо.
– Ужас какой. Как ты с этим живешь, – Никита резко снял со стены половник, и гулко стукнул им каратиста по лбу. Не ожидавший такого поворота, белобрысый шмякнулся на задницу, потрясенно тряся головой.
– Кто еще? Ты? – Уханов замахнулся на Петю. Тот инстинктивно вжал в голову плечи, и прикрыл ее руками. – Блин, тебя не могу. Ну вылитый Рожа. Как родной мне. Рыжая, да не переживай ты так. Нормально у тебя все. Эт я так. Каратиста подраконить. Во-от. В нечестном бою вам меня не победить, и поэтому последнему, кто покинет квартиру, я закручу яйца так, что он будет порхать, как детский вертолетик.
Никита осмотрел гостей, и почесал пятку об ногу. Спорить с ним никто не стал. Павшего в битве героя увели под руки. Остальные удалились самостоятельно. Уханов повесил половник на место, и вернулся в зал доедать оливье. Оксана села рядом.
– Обиделся?
– Вкусный салат. А там че? Икра? Передай мне. С утра хотел черной, а у нас кончилась.
– Я все-таки права была. Есть в тебе то, что отсутствует у этих мажориков. Тебя приодеть. Поднатаскать. Папу подключить. Мы с тобой будем отлично смотреться.
–Спасибо за икру и оливье. Мне пора. Дела давят.
–Ты слышал, что я тебе сказала?. Вот мой телефон. – Оксана протянула визитку. – Завтра после обеда звони.
Уханов визитку не взял.
– Не получится у нас. Эдик сразу просек.
– Что-о-о? – Она выскочила за ним в подъезд. – От меня никто не отказывается. Понял! Никто!
– Везет тебе.
Где-то внизу заурчал вызванный лифт.
– Я что, еще уговаривать тебя должна? Да ты кто? Посмотри на себя. В говне родился, в говне и помрешь. Я тебе шанс предлагаю. Теперь не те времена, чтобы гордо в грязи сидеть.
Каждое слово било, как пощечина. Оксана говорила жестко и правдиво. По-взрослому. Но не так, как те, кого Никита знал. Это было то новое, что приходило на смену. И от этого по спине шли неприятные мурашки. Это не хотелось принимать, и это давило. Он шагнул вперед, и обхватив девушку, поцеловал ее в губы.
– Прощай.
Потом скользнул в распахнувшийся лифт. Дверцы закрылись. Оксана зло пнула их ногой.
– Я найду тебя, и ты пожалеешь, – донеслось вслед.
Никита устало сел на пол. На душе было пусто. До общежития он добирался, как в тумане.
– К тебе друг твой Ветровский приезжал, – сообщил ему встретившийся в коридоре Фиолетовый.– Побитый весь. Просил домой срочно приехать.
Никита кивнул и зашел в комнату. Кленов нервно дернулся. Он пересчитывал деньги.
– Почти все собрали. А я сегодня пять баксов тоже заработал.
– А я Дункану морду набил.
– За что?
– Паскудная она у него.
– Вечно ты все напортачишь. Как день рождения?
– Как говна нажрался. Мне домой надо. За Олеськой гляди, чтобы не обидели.
Гл. 14
Никита, морщась, разглядывал себя в зеркало. Под глазом наливался здоровенный синяк, и, судя по ощущениям, он собирался разрастаться и дальше, все больше отсвечивая синеньким. Сестренка Даша,прислонившись к косяку, хитро прищурившись, наблюдала за его манипуляциями, изредка отвлекаясь на привезенный ей подарок – небольшого Пегаса, купленного Ухановым в привокзальном киоске.
– Ники-ит. Ты всегда теперь такой будешь?
– Надеюсь, что нет.
– На попугайчика моего похож.
– Слышь, попугайчик? Щас примеры решать заставлю.
– Ага. Прям разбежалась. У меня каникулы. Я отдыхаю.
Никита снова печально посмотрел на свое отражение. По морде он получил в электричке. Поначалу ничего не предвещало
неприятностей. В вагоне его окликнул Зазулин с приятелями, которые тоже возвращались домой. Все трое были на год старше, и учились в зооветеринарном институте, который народ прозвал "Рога и копыта".
– Уха, в трынку будешь? – спросил Зазулин, ловко тусуя карты.
Игра в трыну была излюбленным времяпровождением студентов во время пути. Все еще переживая дневные события, Никита согласился. Игра не клеилась. За полчаса он проигрался вчистую, и бросил карты.
– Млять! Ну что за черный непёр? Три короля не сыграли! Девяносто пяти процентный выигрыш!
– Бывает, – равнодушно отозвался Колесов. – Занять,может. Отыграешься.
– Не-е. В долг не играю. Стоп! А это что? – Уханов протянул руку, и вытащил из-под зада Зазулина даму пик. – Развели, что ли?
– Завалилась.
– Бабушке своей расскажешь. Вот мудрецы! Только хрен вы угадали!
– Ты на кого батон крошишь? – оскорбился Зазулин. – Нюх потерял или продуло тебя?
– Вот мозгач! – деланно возмутился Колесов.
– Не нарывайся, – посоветовал и Руденок.
Но Никита нарвался. После бурных препирательств его вывели в тамбур, и деловито настучали по морде. На этом наш герой не успокоился, и вторую порцию люлей отхватил уже на вокзале.
– К тебе Лепешка твой приходил, – прервала воспоминания сестренка, – тоже в фингалах весь. А еще звонили. Машка какая-то. Сказала, что больше не любит тебя. Наверное жениха себе нормального нашла.
– Очень рад за нее.
– А еще она сказала, что если ты хочешь.., – Дашка закатила глаза, вспоминая. – Если ты хочешь, то должен постараться и доказать ей, что хочешь. И тогда она поймет, что ты хочешь, потому что похоже на то, что не хочешь. А когда ты не хочешь, она терпеть не будет. Примерно такую муть сказала.
– Все новости?
– Не. Еще Лялька звонила.
– Лилька. Ну?
– Звонила и велела передать, что трындец какому-то детородному органу.
– Теперь все?
– Ага.
– Молодец, – Никита перестал созерцать себя, и пошел в прихожую к телефону. Сестренка не отставала.
– Невестам звонить будешь?
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Иди к себе. Нечего жалом водить над душой.
– Больно надо, – Даша надула губы, но уходить не собиралась. – Никит, а кто он?
– Кто?
– Ну, этот... детородный орган который?
– Я щас кому-то напорю, и заберу игрушку.
– Не заберешь, – сестренка спрятала коня за спину, и убежала на кухню. Слышно было, как она сопит, пытаясь устроиться так, чтобы удобнее было подслушивать.
Усмехнувшись, Никита набрал номер.
– Алло.
– Привет, Лилек.
– Кто это? Я Вас не знаю.
– Ну, хватит тебе дуться уже. Я тут звоню, весь такой на крыльях любви и соскученности.
– А ты, че, орел что ли? Крыльями размахался.
– Ага. Не просто орел, а орлан тире великолепный, – Уханов задел трубкой синяк и болезненно зашипел.
– Ты че там пыхтишь, орел? Не тот ли Вы орел, который болел постоянно?
– Не-е. Тот орел совершенно другой. Слушай, я к тебе хочу.
– Да ты чо! Вот счастья-то мне нападало. Полторы недели ни слуху, ни духу, а тут нате вам. Машка Пеструхина что ли отворот поворот дала?
– Кто это?
– Трубку положу.
–Подожди. Не надо ничего класть. Пеструхина – это совсем не то, что ты подумала. Это абсолютно левый момент в нашей истории. Я вот вечером тебе объясню, и ты поймешь, что не права. Ты главное только сразу не прогоняй. Не прогонишь, ведь? Нельзя, потому что. Пожалуйста. Я ведь каждый день о тебе. И только ты. Я рвался и горел.
Мечтал и витал. Но роковые обстоятельства чинили мне препоны и козни. Знаю. Скотина я. Хоть и не виноват, но да. Скотина. Пинайте меня все. Я трубку грызу в чуствах. Мне стыдно. Я плачу и каюсь. Только не говори "нет". Я молю и взываю к искрам.
– Врун, брехло и гад. Представила сейчас, какую ты невинную морду скроил. Если и встречусь, то только, чтобы заехать по ней.
– Лилечка, ты – чудо. Целую глазик и запястья. Пока. Пока.
Хлопнула входная дверь.
– Никит ты приехал? – спросила вернувшаяся с работы мама.
Блин. Уханов потрогал синяк. Валить надо, пока не заметили и не затеяли допрос.
– Мам, я ухожу. Мне срочно надо, – скользнув в коридор, он судорожно начал искать ветровку.
