Текст книги "Цвет крови – черный"

Автор книги: Владимир Брайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 31

Внешняя, видимая оболочка имеет значение, только когда речь заходит о неодушевленных предметах. Смертных характеризует в первую очередь богатство внутреннего мира.

Самый простой и наглядный пример – театр теней. Одна и та же фигура может быть воистину огромной или до смешного малой. Внешние проявления размера и формы могут меняться, а кукла останется прежней. Ее истинная сущность не изменится, в какие бы одежды она ни рядилась, кем бы ни пыталась казаться.

Чтобы убедиться в этом, нужно всего лишь заглянуть за ширму и посмотреть, что находится по ту сторону белой простыни. Простое и ясное решение нетрудной задачи.

Беда в том, что люди в подавляющем большинстве не видят разницы между видимой формой и внутренним содержанием. Глупцы не понимают: в мире нет ничего очевидного. У любой вещи или явления есть скрытая сторона, которую можно заметить, если постараться.

У сновидений свои правила, но они не слишком отличаются от реальности. Это был его сон. Поэтому Спящий лицезрел внешнюю и внутреннюю суть вещей и живых существ. Причем ему не нужно было для этого как-то особенно напрягаться или заходить за ширму. Вполне хватало одного беглого взгляда.

Вот и сейчас, настигнув беглеца, Спящий обнаружил, что тот сменил оболочку. В этом не было ничего удивительного. Тень способна принимать любую форму. Самое же интересное заключалось в том, что кроме внешних изменений были и внутренние – марионетка лишилась сердца.

В театре теней существуют определенные правила, одно из которых гласит: реквизит с изъяном без промедления отправляется на свалку истории. Никогда прежде не случалось исключений. Правда, все когда-нибудь происходит впервые. В странных снах порой случаются и более удивительные вещи. А то, что этот сон не такой, как другие, Спящий почувствовал с самого начала. Редко умираешь в мире собственных сновидений и еще реже возвращаешься обратно, чтобы отомстить.

«Но все-таки это был его сон. Пускай смазанный, вышедший из-под контроля, и все-таки именно он, Спящий, был творцом и художником этого полотна.

Они решили убить его? И даже почти преуспели в этом? Что ж… Да будет так! Даже сильнейшие иногда проигрывают, потому что не могут выигрывать вечно, – иначе в этих победах не было бы никакого смысла. И если прямо сейчас не остается иного выхода, он умрет – провалится на некоторое время в беспросветную тьму. Переход между снами, длящийся секунду или же вечность, – разницы нет… А затем он вернется сюда же, чтобы заплатить по счетам». (Книга первая. «Цвет крови – серый».)

Спящий не сомневался – враги никуда не денутся. Когда придет время, он сполна рассчитается с убийцами. А сейчас есть дела поважнее. Нужно сделать то, ради чего пришел, – уничтожить испорченную куклу.

Хотя…

Тем, кто сидит перед ширмой, не важно, как выглядят истинные фигуры марионеток. Они привыкли иметь дело с тенями. Уберите белую простыню – и вместо волнующего представления перед глазами изысканной публики предстанет жизнь – такая, какова она на самом деле. Без прикрас.

Спящий был не только убийцей, но и художником – истинным ценителем прекрасного. Он свято верил, что каждый спектакль скрывает некую тайну. То, без чего представление теряет свое истинное очарование. А так как сон – это тоже своего рода спектакль, которым при желании можно не только управлять, но и наслаждаться, то…

Кошка удобно свернулась калачиком рядом с фигурой, больше похожей на древнюю корягу, чем на живое существо.

Уничтожить куклу, ради которой он здесь появился, – значит сдернуть простыню, громогласно объявив, что никакой тайны нет и в помине. Все просто и банально. И кроме того, сам он не тот, за кого себя выдает, а всего лишь грубая рабочая сила. Не способная ни на что большее, чем бездумно ломать и крушить все подряд.

И пускай это всего лишь сон, не более. Но даже во сне Спящий хотел сохранить лицо, оставшись самим собой. Поэтому он медлил, откладывая принятие окончательного решения на потом.

Длинная ночь подходила к завершению, а вместе с ней постепенно сходил на нет и отчаянный натиск атакующих. Охотников становилось все меньше, новые появлялись все реже. Всполохи энергетических вспышек уже не так ярко освещали поле сражения. Казалось, сами звезды, устав соперничать с бушевавшей внизу вакханалией света, стали бледнеть.

Приближался рассвет, а ничего не подозревающая жертва и терзаемый сомнениями убийца находились так близко, что при желании могли прикоснуться друг к другу.

И произошло то, что должно было случиться.

Сменив позу, сидящий Этан отвел руку назад – и наткнулся на что-то мягкое. Теплый пушистый зверек лежал, свернувшись калачиком, и ничуть не испугался незнакомца, потревожившего его покой.

Кукла сразу поняла, кто перед ней. И, как ни странно, не испугалась, а разозлилась. Ее взбесило даже не то, что пришел убийца, – к этому она оказалась готова. А то, что незваный пришелец собрался прервать спектакль, не представившись и не объяснив своих истинных побуждений.

Хотя как можно объяснить сон? Причудливый полет мотылька в летнюю ночь? Вспышку падающей звезды, оставившей след на ночном небосводе? Неожиданно нахлынувшие чувства?

Никак…

Можно постараться, и все равно ничего не получится.

– КТО ТЫ?! – Не в силах сдерживать ярость Этан закричал.

«Не важно, кто я. Главное, мне известно, кто ты, и этого вполне достаточно», – мог бы ответить Спящий, но не стал.

Ведь он не просто зритель, а еще и один из главных действующих лиц постановки. И сейчас настала пора выхода на сцену. В столь ответственный момент было бы в высшей степени неразумно тратить время на пустые разговоры.

Кошка сладко потянулась, почесала за ухом и…

Пропала.

Исчезла, как будто ее и не было вовсе. Этан мог бы решить, что ему все привиделось, но в отличие от простых смертных бывший бог не был подвержен психическим расстройствам или неожиданным галлюцинациям. Он был уверен: несмотря на смену оболочки, странная кошка прекрасно знает, кто он такой. И для нее не составило бы труда убить его, но…

Почему-то она передумала.

Обмануть судьбу не удалось. Тем не менее для Этана все закончилось наилучшим образом.

Не важно, какими путями и средствами добиться победы. Прав тот, кто остался в живых.

Кошка исчезла.

Он выиграл.

Крэмс проиграл.

Мальтиса не ошиблась.

Тот, кто носит лицо-маску бывшего бога, не доживет до рассвета.

Крэмс не мог проиграть этот бой по той простой причине, что все охотники были на порядок слабее. Битва – это противостояние равных противников. Сейчас ни о какой битве речи не шло. Некромант выступал в роли мясника, забивающего безропотный глупый скот, добровольно идущий на заклание.

Сначала он наслаждался ощущением безграничной силы, для которой нет ничего невозможного. Затем просто выполнял монотонную работу, а под конец ему надоело и это. В течение трех часов уничтожать надоедливых комаров – занятие не из приятных. Последнюю волну нападавших он уже не убивал, а калечил. Изуродовал их так, что те, кто увидит некогда гордых и сильных охотников, придут в ужас от столь изощренной жестокости.

Страх – вот основа его будущей власти. Вялые, апатичные боги обречены. Их неизбежный конец – всего лишь вопрос времени. Однажды в подлунном мире утвердится один властелин, которого будут исступленно боготворить и неистово бояться. А пока этого не произошло, Крэмс продолжит работать не покладая рук.

Фундамент его успеха заложен давно. И связан с грязной лужей, которой предстояло пройти долгий путь, прежде чем она стала настоящим болотом.

Сегодня некромант не только победил, но и заложил очередной камень в основание будущего замка. Со временем это величественное сооружение пронзит небеса острыми шпилями. И тогда…

Необычность очередного охотника заключалась в том, что он «выпрыгнул» почти вплотную к Крэмсу. И в отличие от всех остальных был очень маленьким – с виду он ничем не отличался от обычной домашней кошки. Создавалось такое впечатление, что зверек, нагоняющий страх на мышей, решил сразиться с непобедимым магом.

– Какая гадость!

То, что вначале представлялось великой битвой, в конечном итоге превратилось в дешевый фарс.

Легкое движение руки – и, даже не потрудившись взглянуть на результат атаки, Крэмс повернулся в другую сторону.

Он уничтожил еще двух охотников, прежде чем снова обернулся туда, где лежащая в расслабленной позе кошка с интересом наблюдала за происходящим.

Его первым чувством было удивление.

Это было невозможно. Невероятно, немыслимо. Охотник даже не потрудился ударить в спину. Он был настолько уверен в собственных силах.

Настолько…

Крэмс сконцентрировался и обрушил на самоуверенную тварь ревущий водопад чистой, всесокрушающей энергии. Такому напору противостоять невозможно. Во всем мире не нашлось бы существа, способного вынести этот удар.

Но вместо того чтобы погибнуть, кошка лишь слегка привстала, лениво потянулась и снова легла.

Первый раз Спящий погиб из-за того, что расслабился, недооценив силу противников. Сейчас он не собирался повторять былую ошибку. Дважды умереть в одном и том же сне слишком глупо…

Некоторое время Крэмс оторопело стоял, пытаясь понять, что это может значить. Привычная картина мира рушилась прямо на глазах, превращаясь в бессмысленные осколки, беспорядочно разбросанные по земле. При всем желании их уже не собрать в единое целое. А значит, невозможно понять, как может некто совершить то, что не под силу богам. Разумеется, всплеск энергии не уничтожил бы Фасу или Алта, но, по крайней мере, проделал бы брешь в их защите. А кошка выглядела так безмятежно спокойно, словно лежала на солнышке, расслабленно ожидая, когда мышь устанет жалобно попискивать и выберется из норы на воздух.

«Смерть идет по пятам. Куда бы я ни пошел, от нее не уйти».

Разумеется, двуличный негодяй с самого начала знал про кошку. Только сейчас Крэмс понял, что Этан жестоко обманул его. Ослепил блеском красивой вещицы, купил как несмышленого малыша, подставив под страшный удар.

«Смерть идет по пятам…»

Иногда выгоднее сказать правду, чем солгать. Это был тот самый случай. Она и вправду шла за мятежником след в след. Именно поэтому он сделал Крэмсу предложение, от которого было невозможно отказаться.

И теперь, вместо того чтобы преследовать настоящего Этана, Она сидит рядом с Крэмсом, терпеливо дожидаясь, когда некромант устанет и сдастся.

Хотела бы убить – сделала бы это сразу. Наверняка кошка решила позабавиться с глупой мышью, попавшейся в ее лапы. Почувствовать страх беспомощной жертвы, увидев ее затравленные метания из стороны в сторону. Ощутить свою безраздельную власть. Насладиться игрой, победитель в которой известен заранее.

– Тебе хочется поиграть? – Крэмс не помнил, когда улыбался в последний раз и улыбался ли вообще когда-нибудь в жизни. Но сейчас рот псевдо-Этана искривила жуткая гримаса, отдаленно напоминающая ухмылку. – Я не против. Только не здесь. Есть одно чудное место на краю мира, где нам никто не будет мешать. Пойдем, я покажу.

Некромант сделал приглашающий жест рукой и шагнул в открывшийся портал.

Он понимал – шансов нет. Вообще никаких. Сейчас в его распоряжении было только сердце бывшего бога. Неиссякаемый источник энергии, с помощью которого Крэмс играючи расправился с охотниками. Но этот же самый артефакт оказался бессильным против странной кошки.

Чем сильнее заклинание, тем больше нужно времени на его подготовку. Вряд ли удастся воспользоваться амфорой. А если бы и получилось, еще неизвестно, что бы из этого вышло.

Судя по всему, возможности удивительного создания лежат за гранью понимания. Не исключено, что оно пришло из другого мира. И останется здесь до тех пор, пока не наскучит игра с мышью. А точнее, с ним, с Крэмсом.

Но умереть – еще не значит потерять все. Даже покойник отбрасывает тень, способную со временем превратиться в нечто большее, чем просто безликое отражение. И как только это случится, она отомстит. Так, как способны мстить только мертвые, – бессмысленно, жестоко и беспощадно. Не разбирая правых и виновных. Уничтожая без разбора всех, кто встанет у нее на пути.

Можно убить одного некроманта, но нельзя победить страх. Словно отравленное семя, однажды брошенное в души смертных, он будет давать бурные всходы, разрастаясь до тех пор, пока не подчинит себе всех.

И тогда пробьет звездный час Крэмса и его тени. Страшное, прекрасное время, когда бесплотные призраки прошлого восстанут из пепла, чтобы расплатиться с живыми по старым счетам.

Глава 32

Ита на самом деле собиралась выстрелить. Она не обманывала ни себя, ни сумасшедшего художника. Нелепые выдумки насчет голодной волчицы не имели ничего общего с жизнью. Можно придумать много историй, похожих на правду, но все они, вместе взятые, ничего не изменят. В жестоком взрослом мире нет места детским фантазиям. Враг должен умереть. Других вариантов нет. По крайней мере, для Иты.

Она собиралась выстрелить…

Но тут распластанный над бездной Принц поднялся на ноги и шатающейся походкой смертельно уставшего человека побрел к острову. Не иначе как почувствовал неладное или отдохнул, набравшись сил для последнего рывка.

Еще минуту назад Ита хотела убить предателя, а сейчас опустила лук.

Согласно договору, древний артефакт забирает часть жизненной энергии стрелка в обмен на пронзенное сердце врага.

Три стрелы. Три попытки. Последняя – смертельна.

После нее человек погибал, израсходовав весь свой запас жизненных сил. Девушка не была уверена насчет второго выстрела, но первая стрела определенно забрала часть ее энергии. И значит, этот выстрел мог стать роковым.

Настоящий воин способен оценить степень риска, а затем действовать с учетом ситуации. Если добыча сама идет в руки охотника, нет смысла подвергать себя лишней опасности.

Ита решила, что в этом случае риск не оправдан. Но странный художник думал иначе.

– Не можешь решиться?

– Что? – Она не сразу поняла, о чем идет речь.

– Решиться убить Хрустального Принца.

– С чего ты взял? – Ответ прозвучал излишне резко.

Впрочем, судя по виду Толинеля, его не волновали такие мелочи, как соблюдение правил хорошего тона.

– Он все еще жив. Это единственный аргумент.

– Да, жив. А как только дойдет до Мефисто – умрет. Я не знаю, в курсе ли ты, что стрелы судьбы забирают часть…

– Разумеется, да. Было бы странно не знать таких важных деталей. А еще мне известно, что вторая попытка не удалась. Поэтому сейчас ты ничем не рискуешь.

– Значит, ты хочешь, чтобы я выстрелила?

– До сих пор ты пыталась убедить себя и меня, что в первую очередь это нужно тебе самой.

– Я никого ни в чем не пыталась убедить. – С ненормальным художником было невозможно спокойно разговаривать.

Может, он и правда прожил целую вечность, но от этого явно не стал умнее.

– Моя личная месть никого не касается. Потерпи еще немного – и получишь стрелу. Не знаю, как ты, а лично я привыкла держать слово.

– Можно и потерпеть, но если стрела тебе больше не нужна, что мешает отдать ее прямо сейчас?

Откровенно говоря, Ита не ожидала такого вопроса.

– А что мешает тебе бросить меня, после того как получишь стрелу? – Лучший вид обороны – нападение. Вместо того чтобы оправдываться, она попыталась взять инициативу в свои руки.

– Ничего. Только не стоит забывать, что я могу бросить тебя в любую секунду. Со стрелой или без, тебе не уйти с Мефисто в одиночку.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

Судя по спокойному виду Толинеля, он не кривил душой.

– Ну… – Ита не знала, как возразить, и потому ответила первое, что пришло в голову: – Он же идет по воздуху. – Девушка кивнула в сторону приближающейся фигуры. – А то, что под силу одному, может и другой.

– Другая.

– Не важно.

– Согласен. Другой или другая – не имеет значения. Главное то, что у тебя не получится повторить этот фокус.

– А если получится?

– Попробуй. – Толинель снисходительно улыбнулся. – Только не забудь о страховке.

Прежде чем ответить, Ита пристально посмотрела в глаза древнему старику, который выглядит, как пятнадцатилетний юноша. Она не могла сказать, откуда у нее взялось это чувство, но была твердо уверена в том, что способна идти по воздуху. Не где угодно, а именно здесь и сейчас.

– Мне не нужна страховка.

– Вот как? – Художник смотрел на Иту с сомнением: он не верил в то, что она рискнет.

– Да, так. Хочешь пари?

– Какое?

– Если проиграю…

– Без страховки ты будешь мертва.

– Если проиграю, – Ита оставила без внимания последние слова, – отдам тебе стрелу прямо сейчас. А выиграю – оставлю ее себе, и ты выполнишь одну мою просьбу.

– Не слишком ли многого ты просишь? Я в любом случае получу то, что хочу.

– Когда ставишь на номер с шансом один из тысячи, желательно что-нибудь получить в случае победы. Это не дешевый фокус. Я воин, а не маг. Никогда прежде не ходила по воздуху и тем не менее готова поставить на кон жизнь.

– Ты не шагнешь в пропасть без страховки.

– Уверен? – Она могла позволить себе снисходительную улыбку.

Ита в очередной раз убедилась – тот, кто стремился изобразить истинную сущность Смерти, за всю свою долгую жизнь так и не научился разбираться в людях.

Теперь настала очередь Толинеля посмотреть в глаза собеседнице.

– Ты выглядишь решительно. Наверняка думаешь, что и вправду способна на безумный поступок. Но я не вижу за твоей спиной крыльев смерти, а это значит только одно – ты не умрешь. Нельзя просто взять и пройти по воздуху только потому, что решила, будто можешь это сделать.

– Слишком много пустых слов. Ты согласен на спор или нет? А насчет крыльев – пропасть достаточно глубока, чтобы они успели вырасти во время падения.

Было видно, что художник колеблется. И все же в конечном итоге здравый смысл победил.

– Нет, не согласен. Я в любом случае получу стрелу.

Если Ита и была разочарована, то не подала виду.

– А знаешь, признаться честно, я не слишком удивлена. Будь на твоем месте любой нормальный смертный, он бы поспорил. Просто чтобы посмотреть, хватит ли смелости у вздорной девицы ответить за свои слова. А ты… Может, ты и научился рисовать, но по духу и образу мыслей ты скорее купец, чем художник. Нет в тебе искры вдохновения. Один только голый расчет. Ты живешь разумом, а не чувствами. Мне кажется, Ее выбор не случаен. У Смерти своеобразное чувство юмора. Тот, кто пытается отобразить Ее внутреннюю суть, опираясь на одну лишь логику, ничего не добьется. Потому что никакой логики в Смерти нет и не может быть. Есть шанс найти черную кошку в темной комнате, но если ее там не было и в помине, можно искать вечность – и все равно ничего не найдешь.

– Интересная точка зрения.

– В глубине души ты знаешь, что я права.

– Я знаю лишь то, что, прожив двадцать лет, нельзя научить чему-то того, кто прожил в тысячу раз больше.

– Согласна. Научить и правда нельзя, а открыть глаза на правду можно. Ты достиг невиданных высот, но при этом так и не стал настоящим художником. И мне не нужно прожить несколько жизней, чтобы прийти к очевидному выводу. Не забывай: со стороны всегда лучше видны чужие достоинства и недостатки.

Оставив без ответа пылкую речь девушки, Толинель отвернулся.

– А твой главный просчет…

Он повернулся, не дав ей закончить:

– Хорошо, я принимаю пари. Хочешь проверить себя на прочность – пожалуйста. Пропасть к твоим услугам, а я весь внимание. Докажи мне, себе и всем остальным, что вера в чудеса – не пустой звук. Посрами человека, прожившего целую вечность, но так и не научившегося чувствовать. И в конце-то концов, просто удиви меня.

– Вот это уже похоже на что-то. Вижу, еще не все потеряно. Остались…

– Довольно. – Рисующий Смерть устало махнул рукой. – К чему пустые разговоры? Я не нуждаюсь в твоем поощрении, так же как и ты – в моем. Иди и попытайся сделать то, что хотела. Или отдай стрелу. – Он протянул руку.

– Ты не получишь ее от меня. Только не от живой.

– Тогда умри. – Ему надоела бессмысленная комедия.

У всех молодых девушек есть одна общая черта – с ними на редкость трудно поддерживать нормальный разговор.

– Я согласен на пари. Иди и прыгни в пропасть, если тебе так хочется.

Глаза Иты потемнели от гнева.

– Мне хочется, – девушка не говорила, а со злостью выплевывала слова, – доказать тебе, себе и остальным, что этот, – она махнула рукой в направлении пропасти, – этот ублюдок – не особенный. Он не серый, белый или черный. Не нейтрал и не герой. Он обычный трус. Отщепенец, повернувший оружие против собственной расы. Поэтому я уверена, что смогу повторить дешевый трюк…

Толинель удрученно покачал головой. Как глупа и наивна порой бывает молодость. Красивые слова о чувствах и благородных порывах зачастую оказываются дешевой ширмой, за которой скрывается ограниченность или убогость.

– Вера, не подкрепленная здравым смыслом, превращается в фанатизм.

– Веру не нужно ничем подкреплять. Необходимо просто верить. И все. Это же так просто. Смотри, прямо сейчас я докажу, что ты ошибался на протяжении целой вечности.

Произнеся последние слова, Ита направилась к краю пропасти. От роковой черты ее отделяло максимум двадцать шагов. Десять – пятнадцать секунд, чтобы передумать, обратив все в шутку. Но она не привыкла поворачивать вспять или сдаваться.

Толинель с интересом смотрел вслед и никак не мог понять, на что надеется эта странная девушка. Пропасть и правда глубокая. А крылья могут появиться за несколько мгновений до конца. Судя по уверенности в голосе и спокойной походке, Ита и правда верит в свои силы.

Самоуверенная глупость, возведенная в ранг веры. Скольких она погубила и погубит еще? Не счесть. Хрустальный Принц подарил лучнице жизнь, которая оказалась ей не нужна. Тот, кто ищет Смерть, рано или поздно найдет Ее. Может повезти один раз или несколько, но нельзя до бесконечности испытывать терпение судьбы.

У девушки будет несколько секунд полета, чтобы осознать собственное заблуждение и глубоко раскаяться в нем. А до тех пор, пока пропасть не распахнула объятия, Ита считает, что ее безграничная вера способна на чудо. Именно вера подводит ее к последней черте…

Пять шагов до бездны.

Глупая жертва, идущая на заклание к мяснику, выглядит спокойно, не подозревая о том, что топор палача уже навис над ее головой.

Четыре.

Прямая спина, уверенные движения, никакого намека на страх или сомнения.

Три.

Если это блеф, то очень хороший.

Два.

Еще не поздно остановиться. Пожертвовать никому не нужной гордыней во имя здравого смысла.

Один.

Решающий шаг всегда самый трудный. Тем более когда он может стать последним в жизни. Но Ита не ведает сомнений. Прежде чем окаменеть, вторая стрела отдала часть своей силы лучнице. Древний артефакт стал неотъемлемой частью девушки.

«Стрела совершила невозможное, вернув жизнь в мертвую плоть, но заплатила слишком высокую цену, навечно застыв каменным изваянием, надгробным памятником, символизирующим нерушимость договора, скрепленного клятвой.

Маятник остановившегося было времени вновь качнулся, и вслед за этим движением жизнь возвратилась в тело погибшей лучницы. А вместе с искрой жизни, воспламенившей лучину разума, вернулась и ненависть». (Книга первая. «Цвет крови – серый».)

И ее непоколебимая уверенность в том, что здесь и сейчас она сможет идти по воздуху, была продиктована не наивной верой в чудо. То, что Ита считала своими мыслями, на самом деле являлось подсказкой.

Обломок первой стрелы и окаменевшая вторая способны воссоединиться. Правда, для этого нужно нечто большее, чем прогуляться по воздуху. Нечто такое, что на первый взгляд кажется невозможным и тем не менее осуществимо. Главное – подвести обоих смертных к той черте, за которой пешкам ничего не останется, кроме как превратиться в черного короля и королеву. И тогда…

Нога, занесенная над пропастью, без колебаний опустилась на пустое место, но ничего не произошло. Второй шаг, третий, четвертый. Лучница шла по воздуху навстречу врагу и впервые за долгое время улыбалась легко и свободно, как может улыбаться только по-настоящему счастливый человек. Она даже не стала оборачиваться назад, чтобы помахать рукой проигравшему спор художнику.

Зачем?

Увидеть изумленное лицо неудачника? Ей это не нужно. Впереди – главная цель. То, к чему она так долго стремилась. Конец трудного пути и торжество справедливости, заключающееся в расплате с тем, кого она ненавидит.

На душе было легко и спокойно. Сомнения и тревоги остались в прошлом. Ита лучилась счастьем, словно невеста, идущая навстречу жениху. И не важно, что любимый умрет. Главное – они наконец встретились. Теперь уже ничто не помешает им поставить финальную точку в этой истории.

Как ни странно, идти по воздуху оказалось легко и приятно. Чем-то это напоминало прогулку по мягкому лесному мху. Девушка не могла понять, отчего Хрустальный Принц так медленно передвигает ноги. Взрослый сильный мужчина способен без особого труда пройти несколько десятков метров с грузом на плечах. А этот слабак двигался так, словно шел по острым камням.

Хотя, по большому счету, уже не имело значения, как он идет. Главное, Ита – рядом. Последний рывок – и они стоят друг против друга.

Уверенная в себе лучница и жалкое скрюченное существо с ногами, изрезанными в кровь. Казалось, сам воздух решил поквитаться с ничтожеством. Во всяком случае теперь ясно, почему он так медленно шел. Осталось выяснить, зачем тащить на спине тяжкий груз, ведь…

Озарение было подобно вспышке молнии. И как она раньше не догадалась? Ведь все просто. Так можно стараться только во имя близкого человека. Родственника или старого друга. Деревья сбросят в пропасть всех, кто останется на скале. Уйти на Мефисто – единственный шанс на спасение. Значит…

«У человека не может быть такого выражения лица».

Как ни странно, эта дикая мысль не испугала Свена. Не заставила его сердце учащенно забиться, а разум – заметаться в мучительном поиске несуществующего выхода.

Он чувствовал неизбежное приближение смерти так же, как животные предвидят надвигающуюся бурю. И потому был готов умереть в любую минуту. Единственное, что хотелось узнать напоследок: почему эта женщина-демон не умерла?

– Почему ты жива до сих пор?

Вопрос мог показаться неожиданным и даже глупым, и тем не менее Ита поняла, что имел в виду человек, за чьей спиной уже колыхались крылья смерти.

– Потому что он не захотел меня убить. – И чтобы не оставалось сомнений, лучница вытянула вперед руку, указав на Хрустального Принца.

– А о причинах тебе надо спросить у своего «доброго» друга. Ответ знает лишь он.

Ита улыбнулась еще шире. Оказывается, презренный червь предал не только собственную расу, но и близкого человека.

– Это правда? – В безжизненно-тусклом голосе Свена не было удивления или гнева.

Казалось, вопрос исходил не от человека, а от бесплотной тени.

«Нет! – хотел крикнуть я. – НЕТ, ЭТО НЕПРАВДА!»

Но не стал. Когда вплотную подходишь к последней черте, оправдания теряют смысл. Допущенную ошибку можно исправить только одним способом. Простым и в то же время на редкость эффективным.

– Это правда? – повторил Свен.

Он не заслуживал лжи. Поэтому, прежде чем положить обломок стрелы в колчан, я честно ответил:

– Не знаю.

– Не знаешь?

– Нет.

Я сказал то, что хотел. Добавить нечего. Все рано или поздно кончается. Моя война не послужила исключением.

Пальцы разжались, и ковер из сломанных стрел, простиравшийся до самого горизонта, исчез. А вместе с ним пропала и сила, удерживавшая меня в воздухе.