Текст книги "Цвет крови – черный"

Автор книги: Владимир Брайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Стоп!

У нее же осталась последняя стрела. Художник уверен – лучница настолько «горячо любит» своего врага, что не представляет без него жизни. Настало время проверить, так ли это на самом деле.

– Не знаю, как ты будешь ее доставать, но это уже не мои проблемы. – Таким тоном говорят только те, кто безоговорочно уверен в своих словах.

– Что? – Глубоко задумавшись, Толинель не сразу понял, о чем речь.

– Мне ничто не мешает выстрелить в сердце человека, который давно перестал им быть. Прямо сейчас.

– Ты хочешь использовать последнюю стрелу?

– Как ты догадался? – Ита даже не пыталась скрыть насмешку.

– Лучше… – Толинель осекся на полуслове.

– Лучше этого не делать? А то рухнет блестящая теория насчет одинокой волчицы, идущей по следу? Ну что же ты молчишь?

Несмотря на разницу в возрасте и жизненном опыте, взрослый не может объяснить малышу, что тот не прав, до тех пор пока ребенок сам этого не захочет.

– Сделай то, что должна, и покончим с этим.

Что сейчас ни говори, девушка все равно поступит так, как считает нужным. Один из этих двоих должен умереть. И чем скорее, тем лучше. Остальное не имеет значения.

– Я сделаю…

Ита встала с земли, разминая затекшее тело. Теперь прятаться не от кого. Единственный выстрел поставит точку в затянувшемся противостоянии.

– Когда боги, устав от вечной жизни, начнут войну, пожирая друг друга, появится человек, способный уничтожить мир, – кажется, так?

– Да.

– А про меня в пророчестве ничего не говорилось? – Ита подняла с земли лук.

– Нет.

– Странно. Может, ты ошибся и это не «серый» человек, а обычный предатель?

– Обычные люди не ходят по воздуху.

– С тобой не поспоришь.

– С тобой тоже. – Он говорил игривым тоном, но в воздухе чувствовалось скрытое напряжение.

– Получается, я не просто мщу, а еще и спасаю мир?

Лучница достала последнюю стрелу.

– Выходит, так. Впрочем, с некоторых пор для тебя мир уже ничего не значит.

– А для тебя? – Впервые за весь разговор Ита в упор посмотрела на художника.

Он явно не ожидал подобного вопроса.

– Для тебя мир что-нибудь значит? – с нажимом повторила лучница.

– Да. – В голосе не было и капли сомнения, но ответ явно запоздал.

– Так я и знала. – Она не пыталась скрыть торжества.

Маленькая ложь рождает большое недоверие. А художник солгал по-крупному. Она и раньше догадывалась: тот, кто убивает чужими руками, не может быть честным. Ни с собой, ни с другими. А теперь окончательно убедилась в этом.

Получается, что все эти истории про лодку, героев и богов – не более чем вымысел, плод воспаленного воображения сумасшедшего.

И значит, она убивает не какого-то мифического человека, а обычного предателя.

– Я убиваю предателя! – произнесла вслух Ита, натягивая тетиву. – Предателя – и никого больше. И не важно, что думают остальные. Это моя война и моя месть. Только моя – и ничья больше.

Лучница ошибалась только в одном. И это была главная ошибка.

С некоторых пор это была уже не только ее война.

Глава 29

Чужая душа – потемки, в неизведанных тайниках ее всегда найдется место добру и злу. Может, поэтому у каждого человека есть свои ангелы и демоны. У одних сильнее первые, у других – вторые. Но при всем этом сохраняется некий баланс. Одна из сторон имеет преимущество, не перерастающее в безраздельное господство.

Карт был совсем молод. Восемнадцать лет – тот возраст, когда юноша становится мужчиной. Пройдет немало времени, прежде чем мужчина докажет себе и окружающим, что стал равным среди равных.

Он отправился на войну не по собственной воле. У Карта, как и у многих других, не было выбора. Разумеется, он боялся. Перед сражением не испытывает страха только сумасшедший. Но в нужный момент юноша совладал со своим страхом – и бился не хуже других. Не его вина, что он родился на семь лет позже брата. И уж тем более младший не виноват в том, что старший спас ему жизнь, заслонив собственным телом от копья.

Никто ни в чем не виноват. Это просто жизнь, без всяких прикрас. Такая, какова она на самом деле.

Смерть брата настолько потрясла Карта, что равновесие в его душе нарушилось. Обезумевшие демоны, почувствовав слабость, сокрушили преграды и вырвались на свободу, превратив жизнь юноши в сущий ад.

Раз за разом перед глазами несчастного возникала одна и та же картина: куртка брата трещит на спине, а из образовавшейся дыры появляется окровавленный язык ненасытного монстра.

Чудовище, пожирающее плоть одного смертного, старается дотянуться до второго и не может. Оно так близко, что кажется: стоит только взмахнуть мечом – и отрубишь язык. Но меча нет. Есть только голые руки и страшная мысль – брат до сих пор жив. Он чувствует, как рвутся внутренности, испытывая адскую, ни с чем не сравнимую боль…

Карт пытался бороться, думать о чем-то другом, выкинуть из головы ужасные воспоминания, но тщетно. Проклятые демоны полностью завладели сознанием жертвы.

Человек способен привыкнуть ко многому, только не к безумию. Когда пытка стала совсем уж невыносимой, он решил броситься со скалы. Последнее, что его сдерживало, – желание узнать, достигнут ли соплеменники странного острова.

Карт чувствовал: Мефисто появился не случайно, там находится нечто важное. Это никак не поможет справиться с его собственными демонами, хотя не исключено, что…

– Думаешь, он дойдет? – Терзаемый сомнениями Кламст решил обратиться к единственному оставшемуся на скале человеку.

Несколько секунд Карт не мигая смотрел сквозь гоблина, пытаясь заглянуть в будущее. А когда Кламст повернулся, чтобы отойти, наконец ответил:

– Не важно, дойдет он или нет. Рано или поздно все мы умрем.

– И когда настанет последний час? – Гоблин не удержался от последнего вопроса.

– Рано или поздно…

Предводитель разведчиков отошел, а направление мыслей юноши неожиданно переключилось с Мефисто на соплеменников Кламста.

В последней битве погибли не только люди. Тяжелые потери понесли и гоблины. В противостоянии Лама и Олитунга жалкие трусы встали на сторону орков по одной-единственной причине: они хотели отомстить.

В очередной раз перед глазами возникла страшная картина. Кожаная куртка затрещала на спине, а из образовавшейся дыры появился кроваво-красный язык чудовища. И только сейчас Карт наконец понял, что язык принадлежит не демону, а имуру. А вслед за этим пришло осознание простой истины – лучников племени Сави убили не рыцари-люди, а равнодушные союзники.

У четырех гоблинов не хватило смелости довести начатое до конца. А человеку уже нечего бояться. В его случае смерть – не зло, а избавление и покой. Только, прежде чем уйти, он жестоко отомстит, выпустив на свободу чужих демонов. Карт знает, как это сделать. Может, безумие и подобралось вплотную, но пока что не поглотило его окончательно…

Телохранитель сидел на корточках рядом с Динксом. Несмотря на отсутствие явной угрозы, Лам не терял бдительности. Бесчувственный Айвель и сходящий с ума от боли Олитунг не представляли опасности. Так же как и равнодушные утанги. Зато человек, пара орков и четверо гоблинов, стоящие на краю пропасти, были способны на любую подлость. Когда от смерти отделяет узкая полоска земли между лесом и пропастью, а в душе тлеют угли ненависти, может произойти взрыв, чреватый самыми непредсказуемыми последствиями.

Ламу не нужны были неприятности. Поэтому он внимательно следил за происходящим, полностью контролируя ситуацию. При малейшем признаке прямой или косвенной угрозы со стороны кого бы то ни было Лам метнет нож. А затем, если понадобится, добьет врага мечом.

В отличие от всех остальных странный юноша, у которого было явно не все в порядке с головой, быстро потерял интерес к происходящему, повернувшись лицом к приближающимся деревьям. Он сделал несколько быстрых шагов, затем повернулся к обрыву, потом опять к лесу. Заметался, не в силах решить, что ему делать. И в конечном итоге прокричал что-то неразборчивое, погрозив деревьям кулаком.

Все, как по команде, повернули головы на резкий звук, но, увидев сумасшедшего, размахивающего кулаками, сразу же потеряли интерес к происходящему.

«Что можно взять с ненормального?» – раздраженно подумал Кламст, с тревогой наблюдая за все более медленным продвижением вперед сгорбленной фигуры Принца.

Примерно так же думали и остальные. Один лишь Лам придерживался другого мнения. Сошел человек с ума или нет, не играет роли. Теоретически он представляет опасность. Пускай минимальную, и тем не менее.

Как бы в подтверждение этой мысли Карт взял лук и, вытащив из колчана стрелу, пустил ее в сторону приближающихся деревьев.

Еще один неразборчивый выкрик, шаг вперед и выстрел. Потом – еще и еще. Пустые бессмысленные, ничего не видящие глаза лучника свидетельствовали о том, что он окончательно лишился тех немногих осколков здравого смысла, которые до сих пор оставались в его голове.

Сейчас он стреляет по деревьям, а в следующее мгновение может найти другую цель. По-хорошему, этого опасного Карта нужно убить. Неизвестно лишь, как на это отреагируют утанги. Не исключено, что Хрустальный Принц оставил распоряжения на случай непредвиденных обстоятельств или неожиданной кончины соплеменника. Нет, трогать человека нельзя. Оставалось одно – следить.

Ситуация осложнялась еще и тем, что становилось все труднее наблюдать за продвигающимся вперед лучником. Если раньше все без исключения находились в поле зрения Лама, то, начиная с определенного момента, безумец оказался чуть ли не позади имура. И телохранителю пришлось непрерывно вертеть головой, чтобы никого не упустить из виду.

Странная игра могла продолжаться долго, но, как обычно и бывает, развязка наступила неожиданно.

Карт сделал еще несколько выстрелов, а затем издал торжествующий вопль. Он радовался так, словно наконец поразил ненавистного врага в сердце.

Ламу хватило одного беглого взгляда, чтобы понять: ничего экстраординарного не произошло. После чего телохранитель переключил внимание на повернувшихся орков и гоблинов. У воинов и в мыслях не было нападать на кого бы то ни было. Они просто обернулись на шум, не более.

Но когда речь идет о шестерых бойцах (имеющих все основания ненавидеть имуров) и сумасшедшем, невозможно оставить без внимания ни одну из сторон.

В принципе Лам поступил правильно.

В принципе…

А на самом деле ошибся, усмотрев опасность там, где ее не было и в помине.

Широко распахнутые от удивления глаза Кламста увидели поднимающийся лук, обращенный в его сторону.

«Надо было избавиться от психа раньше!» – промелькнула запоздалая мысль, а рука инстинктивно метнулась к поясу с метательными ножами.

Лам уже собирался повернуться к Карту, но заметил угрожающее движение гоблина и…

И потерял драгоценное мгновение, стоившее жизни его господину.

Сзади раздался легкий щелчок спускаемой тетивы, и телохранитель, находившийся спиной к противнику, понял, что его жестоко обманули. Человек оказался чертовски хитрым. Он прикинулся сумасшедшим, для того чтобы ввести в заблуждение всех. И в тот самый момент, когда ему наконец-то поверили, ударил в спину.

Щелк.

Стрела, вырвавшись на свободу, устремилась к намеченной цели. С десяти метров невозможно промахнуться, когда имеешь дело с луком четырнадцать лет из восемнадцати прожитых.

Щелк.

Упав, можно заслонить своим телом господина, но на это не хватит времени. Лучше вытянуть руку, хотя в таком случае невозможно перекрыть все опасные зоны.

Щелк.

Короткий миг, отделяющий жизнь от смерти. Мгновение, которое уже ничего не изменит.

Лам был невероятно быстр. Он совершил невозможное, успев подставить правую руку.

Щелк.

Ладонь расцвела багряным цветком, а из образовавшейся дыры появился окровавленный наконечник. Отброшенная назад силой удара ладонь ударила в горло Динкса, и острие ненасытной стрелы вспороло его шею. Опытному телохранителю хватило одного беглого взгляда, чтобы понять – рана смертельна.

Щелк.

Дрожащая от напряжения тетива распрямилась – и вторая стрела устремилась вслед за пьяной от крови подругой. При желании Лам мог уклониться, но не стал. Бывают ошибки, которые смываются только кровью. Причем не чужой, а своей собственной.

Вторая стрела ударила в ногу бездыханного тела. И только тогда имур понял, что человек не собирается его убивать.

Щелк.

Третья стрела раздробила затылок мага. А в руке юноши появилась четвертая. Охотники племени Сави не могли сравниться с эльфами. И тем не менее владели луком намного лучше обычных людей.

Щелк.

Имур встал, повернувшись лицом к человеку.

Очередная стрела впилась в мертвое тело.

Из взгляда Карта исчезло безумие, а весь его внешний вид теперь напоминал умиротворенного землепашца, который целый день работал в поле, а затем вернулся домой. Поужинал – и вышел во двор наколоть дров.

Теплый летний вечер. Дневной зной спал. С реки дует ласковый ветер. Жена хлопочет по хозяйству. Веселая стайка озорных ребятишек играет неподалеку. Завтра снова в поле, работать до седьмого пота, а сегодня можно расслабиться и отдохнуть. Расколоть несколько поленьев – не труд, а скорее удовольствие.

Щелк.

И полено разлетается на две части.

Щелк.

Еще одно. И еще.

Щелк.

Один за другим демоны покидают сознание Карта. Чудовища заметили новую жертву. Они спешат покинуть обреченного человека, пока еще есть время и возможность.

Щелк.

Уже на ходу Лам вырывает с мясом из ладони окровавленную стрелу. Ослепленный ненавистью, он по-настоящему страшен. Для любого, только не для Карта.

Юноша улыбается приближающемуся имуру как старому доброму другу, пришедшему на помощь. И успевает выстрелить еще дважды в мертвого Динкса, прежде чем Лам подходит на расстояние вытянутой руки.

– Это…

Имур не желает ничего слышать и знать. Все, что он хочет, – навсегда стереть улыбку с ненавистного лица. Короткий безжалостный удар – и стрела, войдя в шею с правой стороны, пробивает ее насквозь, выйдя с левой.

Карт не падает, а оседает на землю, так, будто устал после долгой дороги, и, лишившись сил, решил отдохнуть на первом попавшемся камне.

Дело сделано. Лам, потеряв к человеку всякий интерес, собирается уйти.

«Теперь эти демоны твои».

Невозможно разговаривать с прошитым стрелой горлом. Телохранитель поворачивается к умирающему и видит спокойные ясные глаза.

Лам осознает, что слова звучат у него в голове, являясь скорее отголосками чужих мыслей, чем настоящими звуками. Но он не может понять, о каких демонах идет речь.

Телохранитель наклоняется к человеку, ломает стрелу, пробившую горло, и вгоняет острый обломок в сердце.

«Твои навсегда…»

Все кончено.

Не обращая ни на кого внимания, Лам доходит до утыканного стрелами тела, опускается на колени и смотрит на мертвого господина. Смерть бывает разной. Динкс умер легко. Без боли и страданий. И это хорошо.

Существует поверье, что душа мага подобна птице. Если это так, то настало время прощального полета. Надвигающиеся деревья в любом случае раздавят неподвижное тело. Поэтому лучшее, что можно сделать, – сложить крылья и спикировав вниз.

Короткие, скупые, четко выверенные движения. Имур подходит к краю пропасти и стоит несколько секунд с закрытыми глазами. Он прощается с тем, кто однажды спас его семью. Несмотря на то что потерял намного больше, чем приобрел.

Что значит верность телохранителя, не способного защитить своего господина, по сравнению с лишением почестей и привилегий, положенных от рождения?

Ничего…

Руки безвольно опускаются, и утыканное стрелами тело летит вниз.

Птица обретает свободу в прощальном полете.

«Теперь эти демоны твои. Навсегда…»

Только сейчас, стоя на краю пропасти с закрытыми глазами и с незаживающей раной в сердце, Лам понимает, почему человек улыбался.

Карт умер достойно, в битве, как настоящий мужчина. Но прежде чем погибнуть, жестоко отомстил, отдав врагу своих демонов. Он расправился с одним имуром, а второму подарил жизнь.

Жизнь как насмешку. И как проклятие…

Глава 30

Обломок стрелы лег в колчан, осталось только разжать руку. Но я медлил. И не потому, что испугался, нет. В моем положении уже нечего бояться. А оттого, что услышал нарастающий звук колокола и захотел еще раз увидеть странное место и удивительную девочку.

«Я лежал посреди бескрайнего поля, усеянного цветами. Наверное, в этом состоянии не было бы ничего удивительного, если бы мир, окружавший меня, не оказался начисто лишенным каких бы то ни было красок. Здесь господствовали только два цвета – серый и белый. Это было так странно, что на какое-то время я даже забыл обо всем остальном.

– Тебе очень больно?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что я невольно вздрогнул, ища взглядом обладателя голоса.

Рядом стояла девочка, держащая в руках большую охапку полевых цветов. На вид ей было не больше десяти лет.

– Что? – ошеломленно переспросил я.

Я прижал раскрытые ладони к ушам и, когда опустил руки вниз, действительно увидел на них кровь. Но не красную, а, как и все вокруг, серую.

– Нет, не больно, – совершенно искренне ответил я, все еще не понимая, как оказался в этом загадочном месте.

– Тогда почему же ты плачешь?

Я в очередной раз поднес руки к лицу и почувствовал на щеках следы влажных полос.

– Мне тяжело, – устало вздохнул я, не найдя более подходящего ответа на этот чересчур трудный вопрос». (Книга первая. «Цвет крови – серый».)

Глоток свежего воздуха напоследок. Прощальный взгляд в небо. Можно назвать это как угодно, но умереть никогда не поздно.

Я дважды переживал нечто подобное. Оба раза – балансируя на тонкой грани между жизнью и смертью.

Вначале появлялся гул колокола, с каждым новым ударом набирающий силу. Он звучал все громче, так что в определенный момент казалось – голова не выдержит этих чудовищных звуков и развалится на части.

Колокол ударил настолько громко, что голова едва не взорвалась изнутри, после чего, захлебываясь собственным криком, я проваливался в бездонный колодец. На дне колодца было огромное серое небо с неестественно белыми облаками, которые из-за контраста казались совершенно нереальными.

А еще там было бескрайнее поле, усеянное цветами, и маленькая девочка, с интересом рассматривающая странного мужчину, неизвестно откуда свалившегося на ее голову.

– Пришел. – Казалось, она ничуть не удивилась моему очередному появлению, приняв его как нечто само собой разумеющееся.

– Да.

– Проститься?

Когда где-то в другом, далеком и страшном мире собираешься броситься в пропасть, лучше попрощаться со всеми. Даже с маленькой незнакомкой. Конечно, можно было ответить что-нибудь бодрое, но обманывать ребенка не очень красиво. Тем более такую не по годам умную и рассудительную девочку.

– Да. Пришел проститься.

– Это хорошо.

– Что хорошо? Что пришел или что видимся в последний раз?

– Что пришел. – Она испытующе посмотрела мне в глаза, словно пытаясь прочитать мысли. – Взрослые порой бывают таким странными.

– А дети?

– Странных детей не бывает.

– Почему?

Она тяжело вздохнула, устав от моей непонятливости, и все же ответила:

– Взрослым становишься, когда уходят иллюзии детства. Пока этого не произошло, остаешься ребенком. Возраст значения не имеет.

– А если тебе сто лет?

– Хоть тысяча – безразлично.

– Ну а ты?

– Что – я?

– Ты выглядишь как маленькая девочка, а рассуждаешь как взрослая. Выходит, для тебя детские иллюзии остались в прошлом.

– Да.

– И каково это – быть взрослой? – Я не смог удержаться от широкой улыбки.

Приятно сидеть, болтая о всяких пустяках с забавной девчушкой. В моем мире не осталось ничего, кроме боли, крови и серого неба. В этом месте краски тоже отсутствовали, зато во всех остальных отношениях это была чуть ли не идиллия. Тихо и спокойно.

– Не понравилось.

– Почему?

– Не слишком приятно и к тому же ужасно больно.

– В каком смысле? – Я был искренне удивлен.

– В прямом.

Она отложила в сторону огромный букет полевых цветов, лежащий на коленях, и я увидел то, что оставалось до сих пор незамеченным, – ее левый бок теперь представлял собой сплошное кровавое месиво.

Я закрыл глаза, решив, что это мне померещилось. Но когда я снова открыл их, страшная рана осталась на месте.

– Не нравится? – В ее голосе звучала смесь детской обиды и злости.

Оказывается, этот мир ничем не отличался от моего.

– Кто это сделал? – Я оставил без внимания последний вопрос.

– Фея Ми.

– Разве феи бывают злыми?

– Так же как и люди, феи бывают разными. Иногда они принимают облик лучших друзей, а затем в самый ответственный момент предают.

– Где она?

Взрослые могут убивать друг друга сколько им заблагорассудится, но использовать оружие против ребенка…

Такое невозможно простить, тем более – оставить безнаказанным.

– Где же ей еще быть? – Девочка недобро усмехнулась. – В аду, конечно.

Идти никуда не пришлось. Ми, выходит, уже получила по заслугам – и я выкинул из головы мерзкую фею.

– Тебе очень больно?

– А тебе?

– Мне?

– Ты весь в крови.

– Нет. – Только сейчас я понял, что не чувствую боли.

– Мне тоже – нет. Но это не важно. Главное, мы встретились. Когда мир превращается в огромный мыльный пузырь, с виду красивый, а внутри пустой и бессмысленный, хочется найти хотя бы одного человека, с которым можно поговорить. Понимаешь, о чем я?

– Пытаюсь. Хотя не очень-то получается. У тебя же наверняка есть родители. По крайней мере, в прошлый раз мне так показалось.

– С тех пор многое изменилось. А я повзрослела.

– И?..

– Никого вокруг не осталось.

– Совсем никого?

– Только мыльный пузырь и ты.

– А при чем здесь я?

– Не знаю. Может, и ни при чем. Знаю только, что мы в последний раз встречаемся здесь.

– Разве это не твой дом?

– С чего ты взял? – Мое предположение показалось ей ужасно забавным.

– Не знаю. Просто подумал, что…

– Может, когда-то это и правда был мой мир. Волшебное место, где сказка становится явью, родители живы, а вокруг лучшие друзья. Но со временем все меняется. Близкие уходят. Друзья отдаляются, постепенно становясь приятелями, а затем и вовсе пропадают из виду. И остаешься один на один с пустотой.

– С момента последней встречи ты и вправду повзрослела.

– Да. И потому решила взойти на пик Мироздания. Алагон ждет своих героев.

– Разве ты можешь идти с такой раной?

– Скорее всего, нет.

– Тогда как же ты доберешься туда?

– Поползу. До тех пор, пока человек жив и способен двигаться, нужно стремиться вперед.

– А если не сможешь?

– Силы есть всегда. Пока бьется сердце, нельзя останавливаться.

В ее ответе не было ни капли притворства. Этот взрослый ребенок свято верил в сказанное.

– Ну а ты? – Она опять как-то странно посмотрела на меня.

– Я?

– Выглядишь тоже неважно, но какие-то планы есть? Ведь не все так плохо, как кажется на первый взгляд?

Я представил, как истекающая кровью девочка упорно ползет по земле, в то время как адская боль калеными щипцами вырывает внутренности. И мне стало ужасно стыдно. Взрослый сильный мужчина исцарапал ноги, пал духом и сдался, предпочтя борьбе смерть.

– Да, планы есть. Собрался на Мефисто – остров, куда невозможно долететь. Это, конечно, не пик Мироздания и тем не менее…

– Он от тебя никуда не уйдет.

– Кто, остров?

– Алагон.

– С чего ты взяла?

– Ну, мы же здесь встретились.

– И?..

Она опять стала маленькой умной девочкой, объясняющей глупому взрослому прописные истины.

– Это что-то наподобие остановки в пути. Раз появились здесь, значит, до цели рукой подать. Понимаешь?

– Нет.

– Ладно, забудь. Чувствую, мне пора возвращаться.

– Жаль. И все равно спасибо.

– За что?

– За разговор. И за то, что указала мне путь.

– К Алагону?

– И к нему тоже.

– Не за что. Прощай.

– До встречи. Береги себя.

– Не получится. Беречь уже нечего.

Она показала пальцем на страшную рану, как бы говоря: «Сам понимаешь, с такой дырой долго не протянуть».

Я не знал, что сказать, и потому ограничился нейтральным:

– А ты все-таки постарайся.

– Непременно! – Она улыбнулась. – Ты тоже старайся!

– Договорились.

– Прощай.

Легкий взмах руки – и девочка пропала.

Если бы не букет, я мог бы подумать, что все привиделось, но сорванные цветы по-прежнему…

Букет!

Только сейчас я увидел, что на одном из цветков алеет капля крови. Окружающий мир по-прежнему оставался бесцветно-серым, а эта капля была красной. Я не знаю, как и почему это случилось. Хотя, по большому счету, это уже не имело значения. Умирающий ребенок не только указал мне путь, но и подарил надежду. Бесцветный мир можно раскрасить. Главное – очень сильно захотеть и никогда не останавливаться.

Остановился. Сломался. Умер.

До тех пор, пока человек жив и способен двигаться, нужно стремиться вперед. Чего бы это ни стоило.

Как только я пришел к подобному выводу, сразу услышал отголоски далекого колокольного звона. Звук стремительно нарастал. Это означало, что время моего пребывания в странном месте подходило к концу. Но прежде чем вернуться назад, я успел взять цветок, обагренный кровью. В последний раз посмотрел на красную каплю, а затем бережно положил цветок во внутренний карман куртки.

Может, происшедшее – бред воспаленного воображения. Пусть так. Но я видел девочку и видел каплю крови, сорвавшуюся с ее пальцев. И отныне буду носить рядом с сердцем этот волшебный цветок.

Он может даже не существовать. Это не так важно. Главное, я верю, что он есть.

Очередной удар колокола прозвучал так громко, что мне показалось: голова прямо сейчас взорвется.

На какое-то мгновение я потерял сознание, а когда снова открыл глаза, то опять лежал на покрывале из сломанных стрел.

– Ты слышишь меня?!

Все это время Свен безуспешно пытался привести меня в чувство.

– Не надо кричать, я не глухой.

– Тогда почему не отвечал? – Он опять помимо воли сорвался на крик.

– Хотел напугать. – Я рассмеялся легко и свободно, как человек, сбросивший тяжкий камень с души.

– Что?!

– Говорю – напугать хотел.

– Ты серьезно? – Он не мог поверить своим ушам.

– Конечно нет. Шучу. На самом деле я отдыхал, набираясь сил. Сейчас встанем и пойдем дальше.

За две минуты изможденный, истекающий кровью человек не может превратиться в жизнерадостного весельчака. Это невозможно.

– С тобой все в порядке?

Ничего умнее в голову Свена не пришло.

– Уже да. Приготовься, сейчас я начну вставать, так что держись за плечи, а не за горло.

– Ты же не…

– Я все могу. Если понадобится доползти до Мефисто, сделаю и это. Как-нибудь при случае расскажу тебе о маленькой девочке с распоротым животом. А точнее, о том, как она из последних сил ползла навстречу мечте.

– И ты ей не помог?

– Я не мог. А вот она мне помогла… Перед глазами возник образ ребенка и…

– Как помогла?

– Потом. Все потом. Сейчас я встаю.

– Подожди!

– Нет.

Во внутреннем кармане, рядом с сердцем, лежал цветок, из которого я черпал силы. Не откуда-то со стороны. В самом себе. Можно добиться многого, если продолжаешь бороться даже тогда, когда нет ни единого шанса. Мое положение было плохим, но не безнадежным.

И главное – я понял, чего добивалась стрела. Ей не нужна кровь. Это было бы слишком просто. Она хочет меня сломать. Превратить в тень. В жалкое дрожащее существо, потерявшее веру в себя. Может, сломив человека, она сможет возродиться – кто знает? Природа древних артефактов никому не известна.

Вот только в случае со мной она явно ошиблась.

– Пойдем, Свен. – Хоть и с трудом, я все же поднялся. – Нам нужно спешить. Да, кстати. Выкинь из головы глупые мысли о прыжке. Ты мне нужен на Мефисто. Закончим с делами, потом хоть запрыгайся. Договорились?

– Да.

– Вот и славно. Вместе у нас все получится.

– Надеюсь.

– И правильно делаешь…

Людям свойственно заблуждаться. Выдавать желаемое за действительное. Переоценивать возможности, думая о себе лучше, чем они есть на самом деле.

Сама по себе прогулка по обломкам не была серьезным испытанием, оказавшись всего лишь предварительной пробой сил. Основной удар проклятая стрела нанесла там, где этого меньше всего можно было ожидать. И он был настолько сильным, что я не выдержал и надломился.