Текст книги "Время перемен"

Автор книги: Владимир Аренев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

* * *

Словом, труден был путь Клеточника к Граничному хребту – однако настоящие тяготы начались именно там, у подножия далеких западных гор. Ибо следовало нашему герою отыскать там одну-единственную вершину, где находилась пещера, в которой обитал дракон. Собственно, никто до сих пор не в силах сказать, что такое дракон. Никогда прежде кхаргам не доводилось встречаться с этим существом; возможно даже, оно было уникально и единственно в своем роде. Сам Клеточник узнал о нем со слов господина Миссинца, когда тот рассказывал воспитаннику о предстоящем деянии его. Вот тогда-то и поведал Голос Господен, что обитает в далеких горах Граничного хребта зверь не зверь, стрекоза не стрекоза, ящерица не ящерица, а нечто совершенно иное, чуждое, что и зовется драконом. Огромный он, крылатый и даже, говорят, огнедышащий, хотя о последнем доподлинно ничего не было известно. Да и вообще мало кто слышал о нем. Вся жизнь дракона посвящалась одной-единственной цели: собиранию сокровищ. Со временем накопил он их великое множество – и не одни лишь драгоценные побрякушки, коими так любят украшать свои тела зажиточные кхарги. Нет, у дракона в пещере-сокровищнице (одной из множества пещер, в которых он обитал) схоронены были истинно дорогие вещи. Волшебные. И тому, кто сумел бы отыскать обиталище дракона и пробраться туда, достались бы они. Если, конечно, ему бы удалось избежать встречи с чудовищем.

* * *

...Вот наконец и Граничный хребет – высокие холки гор поднялись из-за верхушек древовидных папоротников и напряглись в хищном ожидании. Рокх ухмыльнулся им в ответ: без толку грозитесь, если уж я добрался сюда, то и с вами как-нибудь справлюсь! Последние недели пути, когда они брели по совершенно необитаемым краям, выдались очень уж изматывающими. Не столько из-за жесткого режима странствия, который задал Желтоклыкий, сколько из-за постоянного напряжения, неизменного ожидания опасности. Можно ли сказать, что все теперь позади? Поневоле Рокх оглянулся: за спиной переминались с ноги на ногу кхарги-звери, несшие их багаж; чуть поодаль присел на бревно Желтоклыкий. Надзиратель устало прикрыл веки и пытался хоть немного расслабить натруженное долгим переходом тело. – Итак, – сказал он, не открывая глаз, – что дальше? – Дальше нам нужно найти пещеру дракона, – твердо заявил Рокх (хотел бы он, чтобы у него самого хватало этой твердости!). – Уж не знаю откуда, Голос Господен раздобыл карту этого участка Граничного хребта. Разумеется, Желтоклыкий о карте знал и даже не раз они вдвоем разглядывали ее в неверных бликах костра. Просто Рокху нужно было сейчас лишний раз убедить самого себя, что вся эта затея реальна, что им не придется до скончания дней скитаться вдоль Граничного хребта в поисках легендарной пещеры. – Будем лагерь здесь разбивать или пройдем еще немного? – вяло поинтересовался Желтоклыкий. Что уже показалось странным: в течение всего странствия надзиратель не позволял себе расслабляться ни на секунду. – А что предлагаешь ты? – По негласным правилам, руководил отрядом Рокх, но он частенько обращался за советом к своему старшему спутнику – при этом формально последнее слово все равно оставалось за Клеточником. – Привал, – пробормотал Желтоклыкий. Через пару часов выяснилось, что надзиратель болен – подхватил где-то в пути какую-то заразу, причем непонятно, где и какую. Соответственно, ни Рокх, ни тем более кхарги-звери не знали, как его лечить. Желтоклыкий же метался в бреду и мало чем мог им помочь. Укутав его в теплые шкуры и оставив лежать у костра, Рокх в сопровождении одного из кхаргов-зверей отправился на разведку. Он прихватил с собой клочок материи – карту, данную пророком, но почти сразу же понял, что толку от нее – чуть. Обозначенные треугольничками горы ни на шерстинку не напоминали свои реальные прототипы, да и схематично набросанные тут и там пальмочки не имели ничего общего с тропическим лесом, подступавшим к самым подножиям гор. Вдруг кхарг-зверь издал резкий запах "внимание-ко-мне". Рокх обернулся. Его спутник сосредоточенно вглядывался куда-то вдаль и тыкал туда пальцем. – Считаешь, это темная точка – дракон? – спросил Клеточник и получил в ответ "подтверждаю". Они проследили за вероятным драконом: тот, немного покружив, улетел куда-то к северу. Поскольку у Рокха не было других подсказок, он в конце концов решил отправляться именно на север. Но прежде следовало разобраться с состоянием Желтоклыкого. К следующему утру оно немного улучшилось, и надзиратель настаивал на том, чтобы идти дальше. Однако уже вечером, когда их маленький отряд в очередной раз устроился лагерем, Желтоклыкий чувствовал себя препаршиво. Он снова бредил – и теперь уже Рокх зарекся двигаться дальше до тех пор, пока надзиратель окончательно не вылечится. Как выяснилось чуть позже, место для лагеря они выбрали невероятно удачное: и ручей с прохладной и чистой водой тек неподалеку, и пещера, где они устроились, подходила для долгой стоянки, и с дичью не было никаких проблем... Вот как раз на охоте это и случилось. Рокх вместе с одним из кхаргов-зверей выслеживал ящерку-прыгуна, когда резкий запах спутника заставил его отвлечься. "Внимание! – буквально вопил кхарг-зверь. Опасность!" Рокх сперва рухнул на землю, быстро откатился в сторону, а уж потом оглянулся посмотреть, в чем же дело. Дело было в той самой точке, которую они заприметили еще вчера. Точка как-то чересчур быстро приближалась, и... ...И вот она уже над ними. Сиганула в облака, исчезла, а потом вынырнула оттуда – крылатым чудовищем из твоих самых кошмарных сновидений! Дракон мгновенно застил собой полнеба, протрубил небесам приветственный гимн и рухнул вниз – Рокх подумал: их, кхаргов недостойных, пожирать. Даже за мечом потянулся. "Нет-опасности. Ошибка. Не-видит-нас. Не-видит!" Сперва Клеточник решил, что кхарг-зверь от перепугу тронулся своим и так не слишком-то выдающимся умом. Потом оценил ситуацию и сообразил, что чудовище просто не могло заметить их, поскольку оба кхарга лежали сейчас на земле, под прикрытием густой листвы. А вот они видели дракона очень хорошо. Дракон был ослепительно белым, словно вылепленным из чистейшего снега с самой верхушки горы. Узкое гибкое тело с четырьмя мощными лапами изогнулось в развороте, когда зверь выравнивал свой полет; он несколько раз взмахнул широченными крыльями, хлестнул хвостом подвернувшееся облачко – и направился куда-то вглубь леса. Вероятно, охотиться. Зато Рокху с кхаргом-зверем сегодня поиски дичи пришлось прекратить. Он торопился обратно в лагерь, чтобы как следует все обдумать, а главное выбрать удобную точку для наблюдения и проследить, куда, возвращаясь, полетит дракон. На обратном пути охотники случайно наткнулись на двух ящерок-прыгунов. Довольный, Клеточник возвращался неспеша – и едва не проморгал своего белого дракона. "В-небе-опасность-не-опасность", – предупредил кхарг-зверь. И снова – мордой в толстый слой пряной листвы и ждать, пока пролетит. А потом провожать взглядом и мысленно ругать себя за беспечность и невнимательность. И надеяться, что на этом твоя удачливость не исчерпалась. В пещере метался на ложе из шкур Желтоклыкий. Рокх проверил его состояние (хотя что проверять?! и так видно...), после чего устало присел рядом. Вот ведь, подумал, даже и посоветоваться не с кем. И какая от тебя в таком случае, надзиратель, польза? Желтоклыкий только всхрапнул в бреду и попытался огреть Клеточника хвостом. В конце концов молодой кхарг вышел, чтобы побродить по окрестностям бесцельно, просто для собственного удовольствия. Велел кхаргам-зверям позаботиться о Желтоклыком – и пошел, куда нос ведет. И нос, порази его молния, на самом деле привел! Сперва-то Рокх даже не понял, что это за запах такой, густой, мощный, привлек его внимание, но потом догадался. Естественно, дракон, как и всякое живое существо, оставляет после себя вполне определенные следы. И сколь бы старательно не слетались к ним навозные жуки, сразу управиться со всем этим "богатством" им не под силу. Клеточник довольно улыбнулся и позволил запахам вести его в нужном направлении. Вскоре он отыскал ту самую гору, в которой жил дракон. Да и зев пещеры, выбранной крылачом в качестве своего обиталища, тоже хорошо просматривался, даже отсюда, от подножия. Рокх шагнул вперед, чтобы повнимательнее приглядеться, и обо что-то споткнулся – да так, что едва опять не пришлось целоваться с листьями под ногами. Он опустил взгляд – и почувствовал, как на загривке вздыбливается шерсть. То, обо что споткнулся Клеточник, не было камнем или веткой, и падать ему тоже пришлось бы не на листья. На обглоданные кости ему пришлось бы падать; вон, торчит одна, судя по всему, реберная – острием в небеса уставилась. Напоролся бы на нее – и конец надеждам господина Миссинца на своего "талантливого воспитанника". Здесь вообще все вокруг было усеяно костями, но большая их часть уже успела затеряться среди травы. Однако вдалеке красно-белыми полосами проступали сквозь листву кустарника обломки скелета сегодняшней добычи дракона. Над свежими костями грозовыми облачками гудели мухи да копошились в траве мелкие падальщики. Клеточника вдруг охватило неестественное для него меланхолическое настроение. Нахлынули какие-то неупорядоченные мысли о том, что, вероятно, так бывает с каждым великим: его окружают в большом количестве навозные жуки и мухи самых разных мастей. ...В пещеру Рокх вернулся поздно вечером. Желтоклыкий так и не пришел в себя.

* * *

Обнаружив логовище дракона, Клеточник снова убедился, что Одноокий благоволит к нему. Однако не сразу отправился наш герой в пещеру чудовища за волшебным мечом. Сперва долгое время он наблюдал за драконом, дабы узнать как можно больше о его повадках; а уж потом, выбрав для этого самый подходящий день, начал свое восхождение. Долгим было оно, ибо ко входу в обиталище дракона не вела ни одна тропка; и пришлось Клеточнику карабкаться туда, ежеминутно рискуя своей жизнью. Но в конце концов справился он с этим – и оказался в пещере дракона. Чтобы снова рискнуть своей жизнью. Видели ли вы когда-либо темную темень древних подземелий Абриннкудды? Если да, тогда сможете представить себе ту черноту вечной ночи, что царила в каменных чертогах драконова логовища. И Клеточник ступил туда, надеясь лишь на Одноокого да собственное обоняние. Должно быть, помогли и Он, и оно – ибо вскорости обнаружил кхарг среди целой галлереи залов, больших и малых, нужный – тот, в котором устроена была драконова сокровищница. Дверь, ведущая в нее, не имела каких-либо замков или запоров – и не без причины. Ведь войти в такую сокровищницу очень легко, а вот выйти иной раз невозможно. Каждое подобное хранилище полно своими секретами, готовыми сберечь находящееся в нем лучше, нежели цепной ящер или стальной засов. Клеточник, разумеется, знал это. Он открыл дверь и остановился на пороге однако не потому, что был зачарован увиденным, но из предосторожности. Хотя, признаться, картина, представшая пред ним, именно завораживала. Начать хотя бы с того, что весь пол сокровищницы был усеян толстым слоем наиразнообразнейших монет самой невероятной формы и размера. Некоторые никто из вас и за монеты-то не принял бы: например, были там деревянные кругляши размером в два кхарговых глаза и с квадратным отверстием в центре, а также – костяные фигурки листьев, а еще – кинжаловидные клыки и перламутровые зубы-крючки... Но оставим в покое диковинное покрытие пола пещеры и перейдем к тому, что, собственно, находилось в ней; ведь деньги, сколь бы много их там ни было, не представляли никакой ценности ни для дракона, ни, в особенности, для проникавших в сокровищницу героев, ибо другие вещи, намного более ценные, привлекали их внимание. Вещи эти стояли вдоль стен либо прислоненные к сталагмитам – и было их там великое множество, тех вещей. Каждая – магическая, каждая стоила целого состояния – либо целой жизни. А многие за время своего существования, вне всякий сомнений, не единожды становились причиной многочисленных смертей. И, конечно же, впитав в себя столько судеб, сами стали немножко живыми. Томясь здесь, в заточении у дракона, они ждали новых героев, как ждут цветы утренних лучей солнца, чтобы наконец распуститься. И едва лишь учуяли они присутствие в пещере Клеточника, как что было мочи потянулись к нему с мольбой о свободе. За те долгие годы, пока вещи вынуждены были бездейственно лежать в сокровищнице, они потеряли часть своей силы, но все же оказались достаточно могущественны, чтобы "докричаться" до молодого кхарга. Особенно привлек его внимание шлем с драконьими крыльями из чистого золота, с изумрудными глазами на лбу и оскалом алмазных клыков. Клеточник почувствовал, как мягко, но уверенно тонкие корни чужой воли пробиваются в его сознание, врастают туда... Вот тут-то и пригодились навыки чародейства, которым обучали его наставники, нанятые Голосом Господним. Кхарг сумел защититься от пагубного влияния шлема – а также от влияния всех остальных вещей в этой сокровищнице. После чего Клеточник начал искать то, ради чего он пришел туда.

* * *

...Рокх едва было не поддался, но непроизвольное рычание, вырвавшееся из его горла, спасло, отрезвило, напомнило кто он и где находится. Шлем хищно сверкнул изумрудными глазами и увеличил давление, шепча кхаргу о том, что бросит к его ногам – пусть только выберет его, унесет отсюда, позволит снова существовать!.. – бросит весь мир, всю власть, всё, что тот пожелает!.. Рокх отшатнулся и затравленно оглядел сокровищницу. Эти вещи... он не знал, что они поведут себя так. Господин Миссинец говорил о множестве опасностей, но представить себе такое не мог, наверное, даже пророк Господен. "Заткнитесь! – мысленно рявкнул Клеточник. – Вы не нужны мне, слышите! Не нужны!.. Ждите своих хозяев, а меня оставьте в покое!" Они, разочарованно перешептываясь, отступились. Впрочем, в их беззвучном шепотке ему вдруг послышалась некая подозрительная нотка... как будто они заранее знали о том, что их попытка окажется неудачной, и теперь даже не очень-то сожалели. Лишь потом, много позже, Рокх узнает, что каждый из лежавших здесь предметов, предназначался для определенного хозяина. И всякий другой, рискнувший бы завладеть ими, погиб бы на месте. В том и состоял секрет сокровищницы: посторонний визитер неминуемо поддался бы воле волшебных предметов; тот же, кто пришел бы за какой-то определенной вещью, попросту не внял бы ни их мольбам, ни их приказам. Избавившись от назойливого, почти угрожающего давления со стороны собранных здесь вещей, Клеточник впервые смог наконец сосредоточиться на том, зачем он, собственно, пришел сюда. На мече. Среди множества других вещей – венцов, чаш, одной латной перчатки (странной, предназначенной явно не для кхарговой руки), зеркалец, гребней, столиков и прочего – нужный Рокху клинок выделялся, как выделяется дорожник среди толпы кхаргов-зверей. Меч был здесь всего один, чему Клеточник почти не удивился. Он вообще с некоторых пор устал удивляться и принимал все происходящее с ним как данность. Вот и сейчас Рокх не стал размышлять, почему это среди такого количества предметов не нашлось еще одного меча; он просто перешагнул через порог сокровищницы и ступил на ковер из монет – осторожно, как входил бы в гнездо смертельно ядовитых ос или скорпионов. Ничего не произошло. Клеточник покосился на потолок, утыканный сталактитами (вдруг начнут падать?), перевел взгляд на стены, на дверь. Никакой угрозы, если не считать непрестанного магического излучения от волшебных предметов. Тогда он преодолел оставшееся пространство и взял в руки меч. Длинный, но предназначенный для хватки одной рукой, клинок покоился в жестких ножнах, почти ничем не украшенных. Лишь на металлических кольцах, которые перехватывали их в нескольких местах, был нанесен узор из переплетающихся змей. Рукоять, обтянутая кожей, заканчивалась навершием в виде стилизированного солнечного шара. Оказавшись в руках кхарга, меч восторженно взвыл, посылая властные щупальца своей воли к разуму Клеточника. К счастью, кхарг ждал чего-то подобного и удар не оказался для него полной неожиданностью. С благодарностью вспоминая своих наставников, Рокх уверенно держал ментальный блок, не позволяя мечу завладеть его сознанием. А потом брезгливо оттолкнул невидимые липкие щупальца и пригрозил оставить клинок здесь – еще на сотни сотен веков. Тотчас всякое давление пропало; лишь обиженно продолжали "шептаться" остальные предметы, которым сегодня не повезло. Рокх отсалютовал им вложенным в ножны мечом и отступил к выходу. Он ожидал подвоха от сокровищницы до самого последнего момента – пока не запер дверь. Ничего страшного не произошло, и кхарг облегченно вздохнул, приваливаясь спиной к стене. Так Рокх выждал несколько минут, сбрасывая хотя бы частично то нервное напряжение, в котором он находился вот уже пару часов. Наконец решил, что можно двигаться дальше. Он поцепил ножны за спину и... И упал на пол зала, внимательно вслушиваясь: неужели?!.. или только почудилось?.. Все было тихо. Он решил, что услышанное – лишь плод перевозбудившегося воображения. Поднявшись на четвереньки, направился в сторону выхода. И вот тут-то взгляд его, уже привыкший к темноте, поневоле наткнулся на дракона. На черного дракона, который лежал, похрапывая, в соседнем зале и, кажется, спал. Это было именно то, чего больше всего боялся Клеточник. Но именно об этом он и подозревал, еще когда только наблюдал за белым драконом. Слишком уж бессмысленным казалось поведение последнего. Ну зачем, скажите на милость, тащить в пещеру свою добычу, когда можно преспокойно сожрать ее прямо на месте? Конечно, всегда существует вероятность, что после особо роскошного обеда крылья не смогут поднять вас в воздух, но... Рокх заметил еще одну любопытную деталь: если судить по брюху, белый дракон прилетал к пещере уже сытый. Словом, отчасти Рокх был готов к тому, что увидел. Вот к чему он оказался совершенно неготовым, так это к случившемуся минутой спустя. Он давно уже позабыл о том приступе безумия, захватившем его на ступенях гунархторского храма. Считал, что все прошло. А вот теперь с ужасом почувствовал, как тот, другой, снова ворочается на задворках сознания... нет, уже не на задворках – уже стоит рядом и отпихивает его словно яйцо невылупившееся – и сил на сопротивление ему после всего, что произошло в сокровищнице и за ее пределами, у Клеточника попросту не хватает. С внезапно нахлынувшим безразличием кхарг наблюдал за собственным телом, ему уже не подчинявшимся. ...Наблюдал, пока мог. Потом нахлынуло милосердное беспамятство.

* * *

Заполучив волшебный меч, Клеточник первым делом спросил у клинка, как того звать – ибо, как известно, каждое настоящее оружие (а уж тем более магическое) имеет собственное имя. Меч открыл Клеточнику свое имя (Арреван, что означает Рассекающий) – и тем самым признал Рокха своим полноправным хозяином. Не обращая внимания на призывы остальных вещей, находившихся в сокровищнице, Клеточник покинул пещеру дракона и начал спускаться вниз. Увы, он слишком долго находился в ней, поэтому, когда кхарг оказался уже почти у подножия горы, вернулся хозяин сокровищницы. Он тотчас заметил дерзкого похитителя и напал на него. Завязался неравный поединок. Дракон был больше и сильнее Клеточника, но благодаря волшебному мечу кхарг сумел поразить чудовище – сперва он поранил его крыло, а потом...

* * *

В который уже раз в костре фыркают-трещат поленья, украшая ночь россыпью искр. Но еще оглушительнее фыркает сейчас Избавитель. Килларг бросает в его сторону краткий, но внимательный взгляд. И, неожиданно скомкав сцену поединка дракона с Клеточником, к общему неудовольствию слушателей переходит к следующему эпизоду. Избавитель рассеянно улыбается, внимая возмущенным репликам кхаргов: "Эй, что ж это ты, сказитель, совсем скупым на слова стал! Мое любимое место так изуродовать! Что ж ты творишь, негодный!.." – И правда, – бросает вдруг Избавитель, – что ж ты, килларг? Уважь слушателей. Давай-ка поподробнее, в красках, в звуках – чтоб мы хотя бы в воображении своем перенеслись в тот день. – Как прикажешь, – кланяется килларг, пряча печаль за бравадой. – "И бились они три дня и три ночи..." – Вот это совсем другое дело! – хмыкает Избавитель. И тихо бормочет себе под нос, когда никто уже не слышит: – Совсем... совсем другое...

* * *

Кхарги-звери обалдело мотали головами и оживленно переговаривались между собой на языке жестов и запахов. Они непременно хотели... Рокх так и не разобрал толком, чего именно. То ли выдрать драконьи когти, то ли вообще голову целиком отрезать и взять в Гунархтор, чтобы потом сделать из нее чучело; то ли просто намеревались пустить эту тушу на мясо, чтобы было чем питаться на обратном пути. В конце концов он отмахнулся: что хотите, то и делайте! – и подошел к мертвому белому дракону, чьим костям в скором времени предстояло красоваться рядом с костями его былых жертв. Присел на чей-то обглоданный череп, дернул плечами. "Почему?! Почему так получилось?!" По всему, этого не должно было произойти. Рокх успел спуститься к подножию горы; он загодя заметил приближающегося белого и привычно рухнул в густые заросли, точно зная, что его-то дракон не увидит. Зато сам он видел чудовище очень хорошо. Смотрел и удивлялся: никогда раньше дракон не прилетал без добычи, тем более – в столь плачевном состоянии. Наверняка одно и другое было связано – но как? Напоролся на достойного противника? Или причина – какой-нибудь случайный обвал в горах? Вряд ли Рокх когда-нибудь узнает... Он чуть отстраненно глядел на темные кровоподтеки на некогда белоснежной чешуе дракона, на неестественно вывернутую правую переднюю лапу и печалился, удивляясь самому себе. Надо бы наоборот, радоваться, ведь сейчас чудовище вернется в свое жилище, увидит, что там побывал вор, и тогда... Все произошло именно так, как предвидел Рокх. За исключением того, что случилось после. Дракон влетел в пещеру – и некоторое время, показавшееся Рокху очень долгим, чудовища не было ни видно, ни слышно. Клеточник замер, боясь пошевелиться, даже не дышал, чтобы не спугнуть мотылька удачи. Только сейчас он заметил, что хвост его змеится взбешенным удавом, хлеща по ногам, – таким образом тело сбрасывало нервное напряжение. Вдруг – пронзительный трубный крик! – и из пещеры вылетел белый дракон. Он взмыл к небесам, не прекращая кричать-стонать от отчаяния, а потом сложил крылья и камнем рухнул вниз.

* * *

И бились они три дня и три ночи, и сперва стал одолевать дракон Клеточника, ибо был свирепее и сильнее. Но вот силы чудовища начали понемногу иссякать, Клеточник же, подпитываемый мощью волшебного меча Рассекающего, неустанно рубил противника. И наконец...

* * *

...он упал – совсем рядом с Рокхом: перепонка крыла легла в двух пальцах от кхаргового носа. Тяжелый удар, невыносимо резкий треск костей – и воцарилась неестественно глубокая тишина. Воцарилась, чтобы через мгновение взорваться диким воплем. Рокх закрыл лапами ушные отверстия и скорчился, словно надеялся вновь попасть в тот, прежний мир, скорлупу которого он столь поспешно когда-то разломал. Казалось, стонало от скорби само мироздание: земля, и горы, и небо, и каждый листок, каждая тварь живая... Потом все прошло. И он вспомнил – впервые вспомнил, что случилось, когда тот, другой, отпихнул его в драконовой пещере – там, наверху. Там, где лежал сейчас, обезглавленный, черный дракон. Вспомнил, как тело, подчиняясь его приказу, обнажило меч – и как вспыхнула во тьме пещеры бледно-голубая полоска волшебного клинка. Увы, вопреки затаенной надежде настоящего Рокха, отодвинутого сейчас на задворки сознания, свет не ослепил другого. А лезвие меча, который впоследствии нарекут Арреваном, уже вкрадчиво завело свою песнь, предвкушая поживу. Они подошли ближе: другой, Рокх и меч. Дракон тихонько вздохнул во сне. Со свистом рассекая воздух, клинок опустился на его шею – и перерубил ее с первого же удара, словно сухую тростинку. И вот тогда-то мир закричал в первый раз. Но другой не обратил на это никакого внимания; вытерев меч о мягкую перепонку драконового крыла, он вложил клинок в ножны и шагнул к выходу из пещеры – чтобы уступить Рокху управление телом. А Клеточник не стал возвращаться и проверять, что осталось за спиной, он поспешил начать спуск. Ну что же, память, кажется, догнала его здесь, у подножия горы. И рвала на части, и заставляла выть диким ящером – и отпустила лишь когда на крик сбежались кхарги-звери. Того, как корчился в муках мир, они не слышали – в отличие от воплей Клеточника. Теперь же, убедившись, что с господином все в порядке, суетились возле драконьей туши и о чем-то оживленно спорили. "Так почему же он убил себя?" – в который раз вопрошал Рокх. Мир молчал, постепенно поправляясь после двух тяжелейших потрясений. Одноокий тоже молчал, не желая делать поблажек своему созданию. И уж тем более ни мир, ни Одноокий не торопились подтвердить, правда ли то, что примерещилось Рокху тогда в пещере, когда он глядел на все из-за плеча другого. Черный дракон лежал на груде палой преющей листвы. И когда, обезглавленный, он вздрогнул в последний раз, Рокху показалось, что из-под опавшего бока чудовища выглянули на миг две гладких поверхности. Два насиживаемых самкой яйца. Черное и белое. Но нет, наверное, это всего лишь игра теней, обман зрения, которое в тот момент даже и не принадлежало Рокху. ...К тому же он так и не решил для себя, чего хотел больше: чтобы увиденное оказалось правдой или иллюзией.

* * *

После того же, как победил Клеточник коварного дракона и добыл свой волшебный меч, отправился он со своими спутниками в Гунархтор. Долог и полон тяготами был их путь домой, но благодаря сплоченности и дружбе преодолели они...

* * *

– Ну что, надзиратель? – спросил Рокх, присаживаясь рядом с постанывающим в бреду Желтоклыким. – Все болеешь? А я меч добыл, пока ты здесь бока отлеживал. И теперь вот думаю... Он замолчал, даже мысленно не торопясь сформулировать то, о чем думал. Хотя знал, что в глубине души все уже решил. Снаружи, споря, взволнованно переплескивались запахами кхарги-звери, им сейчас было не до того, что творилось в пещере. Это хорошо. Это значит, что ему не придется потом применять к ним какие-либо... экстремальные меры. Просто скажет, мол, скончался наш спутник в муках от неведомой болезни, мир ему! В общем-то, убивать Желтоклыкого Рокх не хотел. Потому что ни минуты не сомневался, что по возвращении в Гунархтор господин Миссинец тотчас назначит им другого надзирателя взамен этого, безвременно почившего. Конечно, никаких гарантий, что тот будет лучше Желтоклыкого. Рокх очень хорошо понимал, что новый станет точно так же следить за ними обоими, за Клеточником и Быстряком. Но все-таки Желтоклыкий опаснее сотни новых надзирателей. Он знает о своих подопечных слишком много. Оттягивая неизбежный момент, Рокх в очередной раз задумался о непростых, подчас необъяснимых взаимоотношениях между Голосом Господним и Желтоклыким. Порой казалось, что надзиратель беззаветно предан пророку; иногда же – что не очень-то и симпатизирует ему, а служит скорее ради денег... или по какой-либо другой причине, Рокху пока неизвестной. Ввиду того, что рано или поздно между господином Миссинцем и Клеточником возникнет противостояние, следовало определиться с возможной расстановкой сил. Желтоклыкий – слишком серьезная особа, чтобы сбрасывать его со счетов. А угадать, чью сторону он займет, было невозможно. Поэтому... Клеточник снял ножны и положил их себе на колени, разглядывая рукоять меча. Тот словно почувствовал, что скоро потребуется его непосредственное участие, и тихонько застонал в предвкушении. В ответ вздрогнул и вздохнул на своем импровизированном ложе Желтоклыкий. Больше всего на свете Рокх хотел сейчас, чтобы тот, другой, вернулся и сделал бы за него эту работу. Он даже закрыл глаза и мысленно позвал другого – однако ответа не получил. "Ну что же, – усмехнулся самому себе, – тебе никогда и ничего не давалось в этой жизни легко. Тянуть дальше не имеет смысла". И он обнажил клинок, тотчас зазвеневший сильнее и уверенней. Желтоклыкий затих, расслабленно откинулся на шкуры и открыл глаза. Взгляд его, к удивлению Рокха, оказался вполне осмысленным. Создавалось впечатление, что присутствие волшебного меча исцелило надзирателя. – Вижу, – сказал он, – я едва не пропустил самое интересное. Клинок ты добыл. А теперь решил проверить, хорошо ли он заточен. – Хочешь совет? – спросил Желтоклыкий после небольшой паузы. И не дожидаясь ответа продолжал: – Каким бы прочным ни был клинок, каким бы могущественным – все же случается, что даже он не в силах парировать удар, направленный на его владельца. Ибо не все удары, мальчик, наносятся мечами. И не всякий удар мечом способен наилучшим образом развязать задачку... или то, что кажется тебе таковой. – Это совет? – холодно поинтересовался Рокх. – Это прелюдия к совету. Сам же совет: не торопись наносить удар мечом, когда не знаешь точно, что можешь потерять. ...А насчет заточки, – он протянул руку и коснулся лезвия – кровь тоненькой струйкой потекла к крестовине рукояти. – Твой клинок заточен на совесть. Клянусь в этом. И значит, всегда отыщет тебе соратников. Рокх медленно покачал головой: – Не понимаю, то ли ты сказал слишком много, то ли – слишком мало. – Одно не исключает другого, – Желтоклыкий распахнул свою пасть и слизал длинным широким языком кровь с руки. – Кстати, вот еще один совет. Не задерживайтесь здесь долго. Я скорее всего опять провалюсь в беспамятство... это ничего. Сделайте носилки. Торопитесь в Гунархтор. – К чему такая спешка? – Чтобы не опоздать, – пробормотал Желтоклыкий, снова откидываясь на шкуре и закатывая глаза. Больше он не бредил, а заснул ровным сном выздоравливающего. Рокх со смешанным чувством досады и облегчения вогнал клинок в ножны и отправился наружу – приказать кхаргам-зверям бросить заниматься ерундой и соорудить носилки. А от дохлого дракона, так уж и быть, пусть выломают себе по клыку.

Глава пятая. Гости, знатные и не очень

1

– Впечатляет, – Резникович отошел от окна и в изнеможении опустился в ближайшее кресло. – И что, по-твоему, мне теперь делать? – Наверное, выйти к ним, – осторожно предположил Максим. – Не к Мэркому же они пришли. К тебе. – И что я им скажу? – Говорить ничего не надо. Мне так кажется. Хотя, конечно, я могу ошибаться. Не переживай, сейчас вернется наш хозяин и все объяснит. А толпа – да, впечатляет... Что там, собравшиеся "паломники" просто пугали своим количеством! Журский с досадой подумал о древних правителях-тиранах, которые вырезали своим слугам язык. Жаль, что Мэрком в этом отношении гуманнее. Теперь вот расхлебывай! Максим уселся на подоконник, чтобы еще раз поглядеть на пришедших. Первые из них явились сюда примерно полчаса назад, как и предсказывал Кэвальд. Внешне для Журского они ничем не отличались от людей, эти "эльфы". Ощущение чужеродности он приписывал собственным предрассудкам. И отчасти даже радовался, что у местных жителей нету, скажем, зеленых пупырчатых ушей или хоботов вместо рук. Надюша не так испугается. /"Если она вообще жива!"/ Да нет, а что с ней станется? Вот и Мэрком говорит, что в окрестностях никакие хищные твари не водятся, малярийных комаров здесь никогда не было. Может, она просто не туда пошла. Может даже, ее кто-то из "паломников" видел!.. ...А они всё прибывают. Разглядывая эту разноликую толпу, самое время вспомнить школьные учебники по Средневековью. Ну-ка, кого тут у нас больше всего? Ремесленников? купцов? простолюдинов? Так сразу и не скажешь. Перемешались они, как будто одно только присутствие Создателя стерло все границы, – ну коммунизм в чистом виде! Стоят, запрокинули головы вверх, выискивают глазами окно, в котором, если им повезет, появится Создатель. Детей мало, стариков тоже почти нет; пришли пешком – и путь был явно неблизкий. Небось, сразу, как только Резникович с Журским миновали Круги Эльфов, так в путь и отправились. Кто-то, утомленный, жует второпях прихваченное с собой из дому; кто-то пьет из фляжки, протягивает ее соседу. Гомонят, но тихо, сдержанно, уважая как хозяина, так и его гостей (вернее, того самого гостя!). Многие садятся прямо на траву – слишком притомились, пока шли, а если вдруг в окне кто-нибудь появится, так они успеют встать! ...И встают, когда к ним выходят Мэрком с Элаторхом. Отсюда не слышно, о чем говорят. Но на лицах "паломников" воцаряется смесь из ликования и разочарования. "Он вернулся, однако прямо сейчас не сможет выйти к вам", – таков, наверное, приблизительный смысл сказанного. – Бред, – подает голос из кресла Резникович. – Что ты имеешь в виду? – Я чувствую себя так, как будто вернулся в места, где я когда-то был, но я о них почти ничего не помню. Память возвращается ко мне по фрагментам. Я действую: говорю, делаю что-то – и только потом понимаю, почему говорю и делаю именно так. Я знаком с большей частью тех, кто пришел. И вместе с тем они для меня – незнакомцы. – Если тебя это утешит, скажу, что Мэрком, похоже, ничего им не обещает. А вообще, когда ты разговаривал с этим летуном, выглядело так, словно вы с ним старые знакомые. – Так оно и есть! К тому же, кажется, Нерожденных я помню чуть лучше. За окном послы от "паломников" о чем-то живо дискутировали с Мэркомом. Журский повернулся к Денису: – А кто такие Нерожденные? Тот вздрогнул и заморгал, словно только что проснулся. – Нерожденные? Ну... это те эльфы, которых я непосредственно создал. Максиму показалось, что его друг просто повторяет когда-то заученные слова. – Скажи, Денис, ты помнишь, как это было? Резникович потряс головой. – Я же говорил тебе!.. – произнес он раздосадованно. – И да, и нет. Но я все время вспоминаю новые подробности. – Это здорово. Потому что Мэрком с принцем возвращаются. И я уверен, старик будет упрашивать тебя, чтобы ты выступил перед народом. – Я выступлю, – неожиданно твердо сказал Резникович, хотя пару минут назад сам же спрашивал, как ему быть. – Только без глупостей, ладно? Как тонко отмечали классики, нам здесь жить. Не переусердствуй. – Я знаю, что делать. Говорю же тебе, я все время вспоминаю, все больше и больше! Дальнейшие события показали, что Резникович не ошибался – и на самом деле сумел выполнить все в лучшем виде. Даже скептически настроенный Максим, когда слушал Создателя, почувствовал нечто, похожее на восхищение. "Вот уж не ожидал, что этот старый бумагомарака способен на такие речи! потрясенно думал он. – Если бы сейчас не видел и не слышал всего этого сам, ни за что бы не поверил!.." Ну а эльфы, разумеется, вообще шалели, внимая обращенным к ним словам Создателя. Хорошо еще, что в башне таки нашелся подходящий балкон, иначе Резниковича в приступе восторженного благоговения точно бы разорвали на клочки. – Думаешь, они разойдутся? – устало спросил Денис, когда, закончив свою речь, вернулся в комнату и снова опустился в кресло. Мэрком с Элаторхом переглянулись, после чего старец покачал головой: – Весьма сомневаюсь. Их даже не станет меньше, хотя преобладающая часть тех, кто уже слышал тебя, отправится по домам. – Зато новые все будут и будут приходить, – отозвался из своего угла Кэвальд. – Назначишь время своих выступлений, иначе – никак. – В голосе Максима зазвенело раздражение. – И это еще только начало. Сюда будут сходиться эльфы со всего мира, чтобы послушать тебя, посмотреть на тебя, получить твое благословение. Они забросят свои повседневные дела и станут ходить за тобой толпами... – Перестань, Макс! Ты преувеличиваешь... Мэрком вздохнул: – Увы, но твой друг прав. К сожалению, все будет так или почти так. Но ничего уже не изменить. – Подожди-подожди, что за ерунда?! Зачем им "ходить за мной толпами"? – Потому что значительно проще находиться в сиянии мудреца, учителя – но и в тени его – нежели самому пытаться достичь каких-либо вершин, – отрезал старец.