Текст книги "Африка под покровом обычая"

Автор книги: Владимир Корочанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Приз победителю – невеста

Эфиоп Абебе Бикила (марафонский бег), малиец Намакоро Пиаре (метание диска – 60 м 62 см), танзаниец Чикота (100 м – 10,1 сек), сенегалец Диа Мансур (тройной прыжок – 16 м 73 см), бегун Кипчого Кейно из Кении, камерунский боксер Жозеф Бессала… Как оценить вклад независимой Африки в развитие мирового спорта? На Западе утверждают, что спорт – новое, импортное явление на континенте, результат «цивилизаторской деятельности» колониализма, что Африка ранее не знала, что такое спорт. Бесспорно, африканцы способны к достижениям в спорте: их фигуры красивы, мускулисты, мужественны. Но только ли одни физические возможности, способность к подражанию определяют их счастливую судьбу в мировом спорте?

– Наши предки занимались спортом. Физическая подготовка была частью традиционного воспитания африканских молодых людей до их вступления в совершеннолетие. Мы знали, что такое спорт, – уверял меня Фабиан Эдоге.

– Наши виды спорта часто лишь в мелочах отличались от европейских, – сказала камерунская кинематографистка, автор фильма «Тамтам в Париже» Сита Бела.

В том, что это действительно так, я убедился, наблюдая за малагасийскими видами борьбы: дака (Антананариву), муранги (Днего-Суарес) и тулуна (Таматаве), за спортивными играми и схватками в других странах.

Вобе живут на западе Берега Слоновой Кости. Среди трех-четырех десятков главных масок вобе, которые спокон веков используются для различных церемоний, есть одна наиболее безобидная. Лицезреть ее разрешается даже детям. Маску окрашивают сразу в несколько цветов, чтобы придать ей привлекательность и усилить ее воздействие. Лоб ровный, легкий, глаза широко раскрыты, нос тонкий, рот чуть приоткрыт, чтобы облегчить дыхание ее владельцу. Основание маски оторочено беличьей шкуркой, как бы поясняющей существенную особенность: ее носитель обладает юркостью и проворством белки. «Пелехесри» – так зовется на языке вобе маска состязаний.

В октябре – ноябре, вслед за сбором урожая, в одном из сел организуется ежегодный спортивный праздник. Право организовывать эти «олимпийские игры» у вобе предоставляется, в соответствии с установленным порядком, по очереди всем деревням округа. Своей очереди села ожидают с огромным нетерпением, ибо и здесь верят в примету «дома и степы помогают». В объявленный день к месту соревнований из окрестных деревень стекаются юные и взрослые спортсмены. За спиной у них мешки со снадобьями, амулетами и священными предметами, изготовленными опытнейшими знахарями их сел. Некоторых сопровождают опытные и именитые… колдуны. Общественность деревень, от вождя и его многочисленных жен до рядового крестьянина, ставит перед своими чемпионами задачу победить прошлогоднего абсолютного чемпиона, который соревнуется в пелехесри, и отвоевать эту маску для деревни.

Перед стартом участники расходятся по хижинам и там готовятся к состязаниям. Спортсмены-ветераны каждой из деревень, уже завершившие карьеру, собравшись в одном месте спортивной арены, которой служит самая большая площадь села, звонкой песней славят своих кумиров: «О ты, маска – чемпион среди всех масок, победи всех, кто осмеливается называть себя бегунами, тех, кто решился соперничать с тобой».

По обычаю ни детям, ни женщинам, как правило, не разрешается смотреть на подавляющее большинство масок. В данном случае, видимо учитывая значение морального фактора поддержки для бегунов, присутствовать и даже кричать разрешается всем.

Праздник открывается детскими соревнованиями, продолжающимися часа полтора-два. Публика нетерпеливо ждет выхода чемпионов. Наконец звучит песенный призыв: «Маски выходите. Перед вами сам Кин, догоните же его во имя чести и славы своей деревни».

Кин – сказочный бегун, незаписанные рекорды которого мечтает побить всякий уважающий себя мужчина вобе. Из хижин-раздевалок гурьбой высыпают бегуны, желающие участвовать в соревнованиях, к которым готовились целый год. Каждый становится за выводящей маской, и эта маска, которую, видимо, носит опытный спортсмен, отбирает команду села в соответствии со «спортивной формой» желающих участвовать в беге.

Соревнования сродни нашей игре в салочки. Тот, кого догнали и до кого дотронулись, выбывает. Тут же в сторону зрителей бросают метелку. По выброшенным метелкам ведется общий счет очков. В финале в круге остаются рядовой бегун и чемпион в пелехесри.

Перед финалом чемпион, выступающий в пелехесри, поет:

 
Ветер, унеси меня подальше от соперника,
Не дай ему опозорить меня.
Сделай все, чтобы я не потерял титул чемпиона.
О ветер, помоги мне! О предки, придите мне
на подмогу!
 

Нет границ радости зрителей, если проигрывает маска-чемпион. Через несколько недель после соревнования наилучшим бегунам вручаются почетные награды; чаще всего чемпион в качестве приза получает в жены самую красивую девушку села.

…Овальное лицо, шарообразные глаза навыкате, окантованные белым алюминием, высокий ровный лоб, топкий, вытянутый дугой нос и плотно сжатые, подчеркивающие решимость губы – таковы черты маски бега у якуба (Берег Слоновой Кости).

Состязания по бегу популярны в Африке. Чтобы убить зверя или спастись от него, требуется ловкость и быстрота, а в силу обстоятельств каждый африканец – охотник. По поверьям различных народов, маски бега охраняют носителя от опасностей, от диких зверей, от всякого зла, они делают этого человека быстроногим. И в этом есть своя правда, поскольку маску бега носят исключительно чемпионы, то есть физически развитые, тренированные люди.

Виды африканского народного спорта многочисленны. В Камеруне среди молодых мужчин булу с незапамятных времен популярна игра нгек. На просторную площадку, которой, как обычно в подобных случаях, является сельская площадь, выходит мужчина с похожим на футбольный мяч орехом дерева нгек. За ним, приплясывая под звуки народного оркестра, выступают танцоры. Слева от него вдоль площадки в ряд располагаются юноши с копьями. За каждым из них – толпа кричащих во все горло болельщиков. Победителю сулят золотые горы: баранов, мешки сорго и кукурузы, много корней маниоки и самый приятный приз – невесту без всякого выкупа. Невесты «болеют» тут же за спиной у спортсмена, не скрывая своей доброй воли покончить с незамужним состоянием. Наступает решающий момент. Замирает толпа. Ведущий поднимает над собой нгек и с силой бросает «мяч» вдоль шеренги. В тот же миг в нгек летят копья. Чье копье пронзит орех, тот и победитель, тому и желанная награда.

Камерунские бафия и эвондо по старой традиции проводят соревнования, весьма близкие к боксу. Бой ведется голыми кулаками с соответствующими последствиями для побежденных и победителей.

– Недаром первым из африканцев обладателем олимпийской медали по боксу стал в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году наш земляк Жозеф Бессала, – обобщил коллега из Камерунского агентства печати Мебенга.

Любопытно наблюдать за соревнованиями по национальной борьбе в Сенегале и смежных с ним районах Мали. Борцы тщательно готовятся к схваткам. Подготовка идет не только физическая, но и моральная.

Чтобы облегчить себе борьбу и обрести душевное равновесие и уверенность перед схватками, спортсмены обращаются за помощью и советами к знахарям и чародеям, которые непременно имеются в каждой деревне. Так что бой выглядит и как состязание менаду колдунами: чей лучше. Колдуны прибегают к изощренным заговорам, заклинаниям, изготовляют стимулирующие средства и амулеты для боя. Увешанный гри-гри (амулетами), спортсмен гордо выходит на арену. Перед схваткой тренер для взбадривания хлещет подопечного по ногам пучком веток дерева зинги. Борец прыгает, стараясь увернуться от болезненных ударов. Молва уверяет, что таким способом спортсмен получает питательные соки зинги и становится сильным, смелым и ловким. Специалисты же не без оснований полагают, что речь идет о самой обыкновенной, хотя и оригинальной по форме разминке.

…На ринге лагеря «Единство» в центре Яунде проходила международная встреча по боксу. Атаковал камерунский боксер-тяжеловес. Его противник, ошеломленный ударами, выйдя из себя, пошел на запрещенные приемы. Дважды, прыгая, он откровенно пытался нокаутировать камерунца ударами головы в лицо, но, не достигнув цели и будучи в клинче, он до крови укусил соперника в плечо… Судьи хранили молчание.

– Похоже на бой быков, – пошутил с горькой усмешкой сотрудник местного радио Жозеф Ито Ток. – В нашем селе его бы немедленно дисквалифицировали.

– А что, у вас в деревне тоже бывают соревнования? – удивился я.

– Конечно. И с давних пор. По правилам, разработанным предками. У пас очень строгие понятия о спортивной чести.

В камерунской деревне Мфуланджа однажды мерились силами борцы-булу. Каждый стремился повалить соперника и прижать его спиной к земле. Одного из борцов дисквалифицировали и удалили с площади за то, что в пылу схватки он пустил в ход кулаки.

– Такое случается у пас редко, – объяснили мне старики, – Предки завещали нам увал?ать правила борьбы.

Дуала, живущие на берегу Гвинейского залива, исстари соревнуются в борьбе бесуа. Соревнования по бесуа бывают как личные, так и между командами сел и кварталов округа или города. Зрители, запрудив площадь, хлопают в ладоши, хором поют «спортивные песни». Победитель получает почетный титул и становится знаменитостью, ибо в Африке сильных людей привыкли уважать.

Бети говорят: «Ни один уважающий себя вождь не организует состязаний по борьбе, если он не рассчитывает хотя бы на одного из сильнейших борцов в своей деревне». Борьба между спортсменами различных народов пользовалась особым предпочтением у бети. Практиковалась она главным образом в сухой сезон. Часто эти соревнования носили характер «военной разведки»: сила борцов говорила о мощи парода в целом. Во время соревнований бети нередко решали вопросы местной политики. Неудивительно, что вожди отваживались на борцовские матчи, только тщательно взвесив шансы своих силачей на победу.

– У моего народа байя, – рассказывал Филипп Бабио, – соревнования по борьбе тимбо происходят дважды в год по большим традиционным праздникам. На них за многие десятки километров сходятся сильные люди, надеясь добиться чемпионского звания. Лучшие борцы приходят в масках. Уантимбо – маску лучшего из лучших – нелегко заслужить; путь к финалу долог. По правилам схватка считается выигранной, если один из бордов четырежды бросил соперника на землю, а сам устоял на ногах. Для таких молниеносных бросков нужны сила, резкость и владение секретными приемами тимбо. Разрешаются захваты, подножки, различные броски – все методы, кроме кулачных ударов и щипков.

Если кто-либо из борцов прибегнет к кулакам, – добавляет Филипп, – его тут же лишат права продолжать участие в соревнованиях. Есть и другие законы борьбы. Например, правила поведения вне арены. Знаток тимбо никогда не должен использовать свою силу против слабого…

Бамилеке любят также соревноваться в нкуе – перетягивании каната. Канат вьют из лиан, способных выдержать вес нескольких горилл, не говоря уже о людях, или из прочных волокон листьев масличной пальмы. Каждый квартал или деревня выставляет команды своих богатырей. Почетно защищать честь деревни, но еще почетнее принести ей титул «самой сильной деревни». Команды разделены белой меловой чертой. Победители должны вытянуть неприятельскую команду за эту черту.

Среди видов традиционного спорта – игры, похожие на футбол; есть даже нечто вроде шахмат. В Яунде проводятся, например, турниры игроков в сонго. Сонго – настольная игра, нечто среднее между шахматами и шашками. К любимым настольным играм в центре и на юге Камеруна относится аббиа – игра в косточки, на которых изображены различные мотивы местного быта и природы, всевозможные символы различных видов искусств.

Разнообразен спорт в Африке. В ушедших веках теряются его истоки.

От азартной игры к искусству

Аббиа. Это слово слышишь в Камеруне буквально на каждом шагу. Так зовется самый крупный кинотеатр камерунской столицы, известный на всю Западную Африку литературно-публицистический журнал и – в то же время – какой-нибудь маленький ресторан, парикмахерская или даже лавка. Что же в действительности кроется за этим вездесущим словом?

Аббиа – сложное понятие. Это прежде всего азартная игра, популярная среди населения юга и центра республики. В нее играют фанги, бети, этоны, эвондо, бене, булу, мангиса, бетсинга, ямбаса, бафия, банен и другие. Аббиа часто называют игрой бети. Это – камерунская рулетка.

– Играя в нее, можно даже кое-что выиграть, – как-то пошутил писатель Рене Филомб, узнав, что я интересуюсь этой игрой.

Это «кое-что» в прошлом могло быть мешком арахиса или соли, калебасой с пальмовым вином, копьем, куп-купом (тесак с широким, слегка изогнутым лезвием), несколькими баранами, полдюжиной овец, плантацией, домом и в пылу сражения… ребенком или женщиной. Рассказывают, что в деревне Коба в восточном районе Намеджап-Эссенг некий великий искусник за свою блестящую карьеру игрока выиграл в аббиа… 97 женщин.

Вожди не оставались в стороне от заразительных страстей, тем более что в деревне умение играть в аббиа – дело личного престижа. Их ставкой в горячке была не только власть, но и вопросы мира и войны между их деревнями. Ныне ставки изменились.

Власти, естественно, не могли оставаться равнодушными к столь азартной игре. Ее часто запрещали. Аббиа преследовали. Десятки лет гонений изменили внешний облик игры. Сейчас нельзя, пожалуй, выиграть войну или мир, но… «кое-что» все-таки иногда можно выиграть.

На языке эвопдо слово «аббиа», по мнению камерунского драматурга и этнографа Станисласа Лвоны, означает длительное и очень активное действие (игру). Есть и другие этимологические объяснения. Во всяком случае, игра длится «от захода солнца до первого крика куропатки» (рассвета), как выражаются бети.

День игры по традиции назначается заранее. В некоторых районах, как, например, в Намеджап-Эссенге (па востоке) ежегодно на протяжении сухого сезона устраивается настоящий фестиваль аббиа. Когда в одном селе закапчивается игра, в соседнюю деревню посылается весть о том, что там состоится следующий этап «соревнований». Поскольку крестьяне были неграмотны и своей письменности народы Камеруна до недавнего времени не имели, это послание представляло собой трость из бамбука или тростника, окрашенную у основания в полосы черного, белого и красного цвета.

«Игрища» в зависимости от их значения проводятся либо на сельской площади, либо во дворе одного из домов, либо в хижине, либо под деревом в стороне от деревни. В каждом случае это определяется местными традициями и договоренностью игроков. Бывает, что игра развертывается в присутствии зрителей, а бывает, и в укромном местечке без свидетелей. Правила аббиа разнятся от района к району, но победителем везде считается тот, чья кучка выигранных косточек больше.

Главное в аббиа – это фишки, которыми оперируют партнеры. Многие европейцы в Камеруне охотятся за ними, как за оригинальными произведениями искусства. Интересная коллекция аббиа собрана в музее камерунского искусства на горе Мон-Фебе в Яунде. Несколько лет назад один парижский ювелир украсил витрину золотыми перстнями с аббиа, вставленной в оправу вместо драгоценного камня, вызвав переполох парижских модниц.

Для изготовления игральных фишек (мвиа – на языке эвондо) берут твердую скорлупу плода дерева из семейства сапотовых, весьма напоминающего по цвету и нередко по форме наши каштаны. Плод разрубают пополам, края шлифуют ножом: шероховатости снижают ценность фишки. Отличительное свойство скорлупы – чрезвычайная прочность. Расколоть ее – нелегкая задача. На блестящую гладкую поверхность мастер наносит резцом символические узоры, изображения, обрабатывает соответствующий фон.

Темы рисунков мвиа навеяны жизнью. Африканцы – прирожденные реалисты, ибо щедрая красота природы воспитывает в них неистребимую жажду жизни, любовь к ней. Человек на этих рисунках показан в самых различных жизненных ситуациях: в труде, любви, на охоте, на отдыхе, во время обрядов и праздничных манифестаций.

На мвиа скрупулезно изображены орудия труда и предметы домашнего обихода камерунцев. Чего только не вырезано на миниатюрных картинах: топоры, куп-купы, жернова, ступы, барабаны, тамтамы, гитары, балафоны, колокольчики, разнообразные узоры традиционных татуировок, набедренные повязки, тапочки, драгоценности… Это также зашифрованный рассказ о символах и обычаях. Этнографы охотятся за старинными мвиа в надежде найти объяснение какой-нибудь давней традиции или открыть утерянный в минувшем обычай. Но мвиа можно судить о богатстве камерунской фауны и об отношении к ней людей.

Мастера-граверы искусно изображают мифических животных, некогда порожденных буйным народным воображением. Земля, море, реки, растения (масличная и кокосовая пальма, рафия, фикусы, папоротники…) – природа не обижена художниками аббиа. По-видимому, в прошлом азартная игра заменяла также учебник юным камерунцам. Мвиа составляют своего рода книгу, которую легко прочтет посвященный человек. Символы, употребляемые в обиходе у африканцев, понятны грамотным и неграмотным. Например, маленький, определенной формы надрез на теле животного таит в себе строго конкретный смысл. Круг на спине антилопы означает, что она попалась в ловушку, черточка – что она убита. Треугольник символизирует плодовитость, плодородие.

Истолковать такие знаки не всегда легко, поскольку, как я понял из объяснений крестьян, символы носят динамический, диалектический характер и меняют свое содержание во времени и пространстве. Избранный художником сюжет, как правило, выражает желание, стремление обладать каким-либо предметом или качеством (успех в охоте, любви, в карьере, обогащение и т. д.).

Крестьяне нередко носят фишки-амулеты в кармане, на шее или же – как серьги – в ушах. Бездетная женщина носит на шее и не снимает медальон-мвиа с треугольником. Бети прекрасно разбираются в качестве гравировки. Им совсем не безразличны совершенство рисунка, стройность композиции, гармоничность линий. По их понятиям шансы на удачу тем выше, чем красивее и выразительнее изображение. Разумеется, речь идет не о точном сходстве изображенного предмета и реального, а о внутренней динамичности, об отдельных характерных чертах, по которым легко можно воссоздать весь образ. Например, представление о зебу, африканских коровах с длинными изогнутыми в дугу рогами, будет полным, если резчик правильно изобразил голову и рога.

Часто фишки имеют форму косточки миндаля; в некоторых деревнях их укорачивают, чтобы придать им большую округлость и создать впечатление массивности. Маленькие размеры (диаметр зерна примерно 3 см, а длина редко превышает 4 см), заданность формы усложняют композиционное построение рисунка. Вписанные в тесные рамки предметы контрастируют с искусно обработанным филигранной резьбой фоном. Творческая вольность гравировщика проистекает не из умысла исказить изображаемое, соригинальничать, а из намерения добиться на минимальной площади максимума выразительности. Например, массивное туловище зебу изображается в профиль, а голова так, будто на нее смотрят сверху, чтобы четче выделялись рога – главная с точки зрения символики деталь. Вольность гравера очевидна: на голову зебу, сделанную в профиль, насаживают два глаза, которые могут смотреться только анфас. Подобные приемы были в ходу у древних египтян и в наши дни применяются некоторыми художниками. Камерунский ученый Энжельбер Мвенг насчитал приблизительно 800 символических изображений на мвиа, имеющих традиционное, зашифрованное значение.

Аббиа – своеобразное проявление африканского искусства. В пей сочетается присущее африканцам чувство реальности с поэтичным воображением, умением видеть природу и с художественным немногословней рассказывать о ней. Кроме того, и это очень важно, аббиа – правдивая летопись жизни ряда камерунских пародов.

Африканцы смеются

Неправдоподобными массами красок, пылавшими под лучами яркого солнца, ослеплял яундский базар привередливых клиентов, сновавших у лотков. Женщины с бархатистой кожей шоколадного цвета в платьях, щедрая гамма цветов которых затмила бы даже радугу, на фоне диковинок тропической флоры выглядели феями из волшебной сказки. Крохотный ярко-красный стручок ошеломляюще горького перца пили-пили или пучок петрушки они вручали покупателю с такой покоряющей, доброжелательной улыбкой, будто продавали по меньшей мере узконосую долбленку-пирогу.

У одного из лотков я наблюдал за крестьянкой, с лица которой не сходила лукавая улыбка. Она то и дело перебрасывалась веселыми замечаниями с соседкой. Ее улыбка с коммерческой точки зрения была не совсем оправданной, так как вот уже полчаса никто даже не справлялся о том, почем нынче салат, которым торговала эта крестьянка. Наконец настала и ее очередь.

– Почем холера, сестра? – с серьезной миной справился долгожданный покупатель, немолодой человек в синей вышитой рубахе с круглым вырезом на шее.

«Сестра», ничуть не оскорбившись столь вольным обращением с ее товаром, хохотнула, прежде чем назвать цену.

С легкой руки одного из дикторов камерунского радио, участвовавшего в разъяснительной кампании по борьбе с холерой, салат был отнесен к злостным переносчикам этой болезни, а простой народ стал именовать салат холерой, впрочем отнюдь не отказываясь от него. Холера в Камеруне сделалась не столько предметом беспокойства и забот философски воспринимающих жизнь африканцев, сколько объектом шуток.

Перед началом футбольного матча между сборными командами Камеруна и Сенегала капитаны пожали друг другу руки.

– Произошел обмен холерой, – комментировал один из зрителей.

– Мосье, – заметил мне сторож одной из яундских вилл Годфруа Манга, когда я ему посоветовал пить только кипяченую воду, – нам то же самое твердят и по радио. Но в наших хижинах нет ни водопровода, ни газовых плит для кипячения воды, ни чайников, поэтому вещи, с вашей точки зрения серьезные, для пас превращаются в шутку. Что же нам делать, как не шутить?

«Холерный» юмор в конечном счете приобретает социальный подтекст.

Вечная живость, энергия и неувядаемость природы Африки сказывается на характере ее обитателей. Добрую шутку здесь ценят. На нее никто не обижается. Представить африканца, лишенного юмора, – все равно что «перепутать слона с антилопой» (пословица бети), вообразить манговое или апельсиновое дерево без плодов.

«Четыре вещи составляли представление о счастье в Верхней Вольте – спорт, любовь, музыка и танцы», – писал о своих предках вольтийский литератор Нази Вопи. Эти слова можно легко отнести к любому народу Африки. Африканцы никогда не унывают. Анья, живущие в Береге Слоновой Кости, в районе Бваке – Абиджан, бесшабашно пляшут даже на похоронах. Семенящей, подпрыгивающей походкой с веселыми выкриками следуют они за телом усопшего. У динка, нилотского народа на юге Судана, умиравший, прощаясь с жизнью, распевал песни.

– Человек не умирает, а перебирается в мир всесильных предков, – объясняют эти люди, не верящие в «естественность» смерти. – Он воссоединяется с предками, которых мы любим и помним, становится нашим покровителем. Мы радуемся и тому, что среди нас жил такой достойный человек, как он, что свою честность, доброту и заботливость он оставляет нам в наследство, что теперь он будет хранить нашу деревню от бедствий и зла.

– Ну а слезы все-таки бывают? – поинтересовался я.

– Конечно, жаль на время расставаться с ним, особенно родственникам. Горе часто пересиливает, и появляются слезы. Но улыбок больше…

Уловив смысл шутки, мгновенно обрадовавшись ей, африканец смеется искренне, заразительно, хитро прищурив глаза, показывая пальцем на шутника, подмигивая ему в знак признательности. Смех и веселье – такая же старинная традиция, такая же непременная подробность быта, как и пальмовое вино или маниока у жителей побережья Гвинейского залива или храмы питонов в Южном Того.

По вечерам в деревнях бафия (Камерун) у одной из хижин, подражая взрослым, усаживаются в кружок малыши, и начинается состязание самых остроумных и находчивых.

… – С какого дерева никогда не опадают листья? – быстро задает вопрос один мальчик.

– С авокадо!

– Нет.

– С коросоли!

– Нет…

Неудачные ответы вызывают взрывы хохота.

– Пальма, – находится один из мальчишек, и его ответ награждают дружными рукоплесканиями, перекрывающими смех. (Листья пальмы не опадают, даже засохнув. Их обычно обрубают острым мачете.)

Конкурсы острословов среди взрослых мужчин ведутся издавна.

Старые, добрые традиции живы и сегодня. По вечерам в какой-нибудь глухой деревеньке Эбонг или Нкомету, примостившись в хижине для собраний, хрупком немудреном сооружении из соломы и тростникового частокола, мужчины внимательно слушают единственный на всю деревню трескучий транзистор, а затем обсуждают текущие мировые проблемы. Об одной беседе рассказывает Лукас, персонаж шутливой рубрики-диалога «Жан-Пьер и Лукас» в камерунском еженедельнике «Эссор де жён»:

«На днях вечером в деревне Кунга беседовали меж собой старики. Им внимала молодежь.

– Э-э-э… – посетовал один из молодых, – эти белые собираются нас убить новыми болезнями. Разве эту холеру знали раньше?

Укоризненно взглянул на жалобщика мудрый старик Квайеб и запротестовал:

– Что ты говоришь? Какое право ты имеешь на такие мнения? Разве ты ел, как мы, старики, змеиное мясо? Разве советовался ты, как мы, с шимпанзе? Плохо же вы, молодые, изучаете наши обычаи, если думаете, что до прихода белых у пас не было ничего своего, серьезного. Враки все! До белых у нас была своя местная холера, и называлась она „чупу“. До сих пор – разве вы о том забыли? – если кто хочет пожелать зла кому-нибудь, то говорит: „Чупу тебя забери“. Когда приходила чупу, народ Кунга запирал все входы в деревню, чтобы помешать распространению заразы. Знахари давали лекарства селянам и запрещали есть овощи. Нам говорят, что мы были дикарями. Допустим, по не настолько, чтобы не знать о холере».

В каждой шутке есть своя соль, и мудрейшим признается не шутник ради шутки, а тот, чей юмор наиболее едок и осмыслен.

Африканца легко обезоружить шуткой. К его неугомонному солнечному характеру приспосабливается даже сама католическая церковь. В Яунде на площади Нджомелен, что значит Аллея пальм, по большим праздникам и воскресеньям под открытым небом идет церковная служба. Ведет ее священник ни Клод Нгуму и его знаменитый хор, завоевавший главный приз на Дакарском фестивале негро-африканского искусства. На эту оригинальную мессу приходят и приезжают паломники из отдаленных деревень. На ней всегда много иностранных туристов. Однажды в день пасхи около трех тысяч человек запрудили площадь. Проповедь велась в виде непринужденной беседы с прихожанами. Пастырь в подтверждение справедливости священного писания вставлял в нее народные сказания и поэтичные легенды.

– Иисуса Христа распяли, ему было очень больно. Он так страдал… – стараясь быть предельно понятным, обращается Нгуму к пастве.

– И-и-и-и, – горестно отзываются молящиеся. Женские тонкоголосые вопли перекрывают мужские басы и звучат долго.

– Но не тут-то было, – вдохновенно восклицает проповедник. – Христос воскрес, ожил.

– Ха-ха-ха-а-а-а-а, – раздается общий одобрительный смех.

Затем начинаются песнопения. Они ведутся под мвет, балафон (африканский ксилофон) и другие народные инструменты. Хор, отдаваясь ритму и забывая о тексте псалма, ритмично раскачивается. Подпевая ему, производит колебательные движения весь приход. С каждым псалмом ритм пения убыстряется, и вот уже вся толпа пляшет. В некоторые моменты пляска напоминает обыкновенный твист. Задорно и очень вольно. Даже самые печальные псалмы певчие в красно-белых мантиях поют с веселыми улыбками.

«Стоит ли вводить в католическую литургию элементы языческих обрядов?» – задавал вопрос в газете «Эффор камерунэ» один священник. Отвечал он положительно: веселость и заряд жизнелюбия африканской натуры требуют жертв со стороны церкви.

«Но не многим ли мы жертвуем, идя навстречу недавним язычникам? Некоторые наши священники незаметно для себя в ходе экспериментов уподобляются настоящим жрецам-фетишистам», – сетовал один африканский епископ.

«Юмор – одна из наиболее типичных черт пашей народной литературы, – объясняет в журнале ,,Озила“ писатель и поэт Рене Филомб. – Под пером наших авторов он может стать действенным и неотразимым оружием, способным вести бой с человеческой глупостью при помощи улыбки. Настоящий юмор не только вызывает смех, но и пробуждает сознание».

Юмор африканской литературы беспощаден, ибо его цель – «пробуждение сознания». Много премий получил за свои комедии один из любимых камерунцами авторов – Гийом Ойоно Мбиа. В январе 1970 года он стал первым лауреатом государственной премии Камеруна за комедию «Три претендента, один муж». Писатель едко высмеивает архаичные обычаи и традиции, глупых и чванливых чиновников, жадных коммерсантов.

Героиня его комедии «Наша дочь не выйдет замуж» Шарлотта, дочь Мбарги, вождя деревни Мвутеси, закончила коллеж в Яунде и работает секретаршей в одном из министерств. Однако вся деревня с чисто сельской наивностью считает, что Шарлотта «руководит всеми в Яунде» и «гребет бешеные деньги». Односельчане, живущие по старым законам племенной солидарности, которая в наши дни порой перерождается в откровенный паразитизм, противятся браку Шарлотты, полагая, что всю свою зарплату она должна отдавать Мвутеси. «Ты хочешь выйти замуж до того, как мы попользуемся плодами твоего труда? Не пойдет!» – гневается ее дядя Мека-Ме-Кунда. В пьесе сурово обличаются отжившие, но до сих пор существующие нравы, косное отношение к женщине, клеймится все, что сегодня тормозит движение Африки вперед. Следующий диалог, к которому сам писатель привлек мое внимание, – наглядное тому свидетельство.

В гости к старому Мбарге, только что купившему восьмую жену, 15-летнюю Дельфину, приезжает племянник Мевунг, студент высшей административной школы, которая готовит руководящих работников.

Мбарга.Дельфина! Дельфина! Иди сюда, приветствуй моего сына Мевунга! (Все молодые люди в африканской деревне считаются сыновьями и дочерями старших по возрасту. Отсюда вытекают обязанности молодых перед всей деревней. – В. К.)

Дельфина (останавливаясь в дверях, робко и напуганно).Где он?

Мбарга (с удивлением). Что за глупый вопрос задаешь ты мне, жена моя? Разве ищут слона, разлегшегося на лужайке? Разве ты не видишь здесь великого человека в костюме из дорогой ткани? Вот он в кресле.

Мевунг (встает ей навстречу, как полагается человеку, не привыкшему ставить других в неловкое положение).Иди же и обними меня, о жена отца моего! (Долго и крепко обнимает ее.)А… а… а… (с сожалением оставляет ее).Если кто на свете умеет выбирать жен, так это мой папаша!