Текст книги "Следы в звездной пыли (СИ)"

Автор книги: Владимир Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

За иллюминатором самолета – бескрайние зеленые просторы, мирные и безопасные. Где-то там, возле безымянного озерца, на отвесной скале, ждет своего времени золотое сердце демона. Рядом с ним аккуратно закреплен комм с информацией и пластиковой инструкцией по использованию, на всякий случай – запас питания, воды, чип с деньгами и аварийный маячок. Не думаю, что высшему демону они понадобятся, но дело во внимании и уважении. Искренне надеюсь, что вид дикого уголка природы настроит его на мирный лад. Мне совсем не хочется, чтобы по моим следам пошел недовольный монстр.

Решение расстаться с хозяином ледяной пещеры пришло после 'практических занятий' – на втором курсе нас кинули в огонь войны двух планет. Во время десантирования по соседнему шаттлу отработали средства ПКО, обратив металл, пластик и две сотни бойцов в пыль. Меня не пугала смерть, как таковая – эксперименты с личным демоном, проведенные к тому времени, гарантировали восстановление моей сущности. Меня пугали соседи по такой смерти – злобный старик, оказавшийся высвобожденным благодаря гибели моей оболочки, вполне мог устроить мне-перерожденному личный ад, бесконечный и безрадостный. 'Зеленого' демона я оставил – она принадлежала мне, я выиграл ее там, в ледяной пещере, и другие точки зрения меня не интересовали.

– Наш самолет совершил посадку в аэропорту города Нью-Сан-Антонио. Температура за бортом... – Приятный девичий голос отвлек от череды воспоминаний.

Через два десятка минут наемный экипаж уже подкатывал к высоким воротам закрытого квартала. Несколько десятков поместий разместились на ровной площадке, некогда бывшей горной вершиной, до того, как ее снесли и выровняли кинетическим ударом с орбиты. Белоснежные домики-игрушки, окутанные зеленью сероватые замки под старину, современные дома из стали и стекла – разные люди, с разными вкусами жили за высокими стенами, отделявших власть и богатство от остального мира.

Такси дальше не пустили – водителя и машины предсказуемо не было в списке визитеров, но идти было совсем не долго. Еще пара минут – и я возле очередных ворот, на этот раз опоясавших парк с длинным двухэтажным строением и рядом пристроек в центре. Калитка распахнулась, стоило подойти чуть ближе – меня ждали. Во дворе тоже никто не встретил – ни слуг, ни единого движения, словно вымерло все, или отдано на откуп электронике. Дверь в дом открылась сама, приглашая внутрь. Еще пару минут путешествий по необъятным просторам первого этажа, с его огромными комнатами и прихотливо устроенными коридорами – словно хозяева ждали штурм и всячески пытались затруднить бойцам передвижение. Затем подъем на второй этаж, и уже там, в дальней комнате с видом на сад – стены просто не было, вместо нее веранда, в углу комнаты обнаружилась Таня. Она спокойно ожидала меня в плетенном кресле, удерживая на коленях меч – тот самый, выкованный из ее протеза неизвестным мастером в последний день пребывания в Заведении. В комнате обнаружился бар, забитый причудливо исполненными емкостями – там было все, от воды до крепкого пойла. Рядом, на матовом столике, возвышалась открытая и ополовиненная к моему приходу, бутылка вина. Бокал, с остатками алой жидкости, обнаружился за ножкой кресла Тани.

– Хороший повод? – Указал я на вино.

– Еще шесть минут, – непонятно ответила она, сохраняя внешнее спокойствие и без эмоциональность.

– Не возражаешь? – я щелкнул по бутылке и, не дожидаясь ответа, присел вместе с вином возле ее ног.

Было страшно любопытно – и ее поведение, и уговоры не приезжать, тем приятнее было смаковать чувство загадки и неопределенности – особенно под хорошее вино.

Через пять с половиной минут Таня расслабилась и позволила себе слабую улыбку.

– Я влезла в военные подряды и систему снабжения армии и флота. – начала она рассказ. – Пятнадцать процентов всех поставок.

Я терпеливо ожидал продолжения, не мешая ненужными вопросами.

– Над моим домом висит орбитальная станция. Через минуту ее выведут в ремонт. Еще через минуту боевой модуль поведет себя нештатно, отработав по поверхности главным калибром.

– Неужели ты их настолько разозлила? – С удовольствием отпив из бутылки, я безмятежно ждал продолжения.

– В генштабе целая паучья банка, – неопределенно дернула она плечом, с некоторым удивлением наблюдая за мной. – Протаскивают с орбиты всякое, под видом военной мелочевки. Я им весь кислород пережала. Предсказуемая реакция.

– Наверняка сама подсказала решение? – уточнил я, уже зная ответ.

Раз она знает время удара, то наверняка могла бы его предотвратить.

– Я ведь предупреждала тебя – не приезжай, опасность для жизни. Как и положено рабыне. – Выплюнула она последнюю фразу.

– Ах, вот оно что, – забрезжило понимание ситуации. – Убить меня, не переступая через императивы нейрозакладок. Пусть и ценой собственной жизни.

– Лучше сдохнуть, чем быть в рабстве. – подтвердила она мои мысли и выпрямилась с видом гордым и уверенным, крепко сжимая клинок в руке.

– А что, если я скажу, что рабского импланта не было? – Улыбнулся я в ответ.

– Врешь, – приговорила она. – Я же видела список установки. Я подписывалась под ним!

– Не-а. Ты видела лист пластика, потом тебя погрузили в капсулу. Затем я выкинул этот листок, оплатив стандартную процедуру регенерации. Ну, знаешь ведь – оздоровление кожи, внутренних органов. На такую операцию не требуется подписи клиента, а процедура занимает почти столько же времени.

– Бред!

– А сама-то проверяла? Погружалась в капсулу для инспекции нейросети и закладок? Или, быть может, чувствовала какие-то изменения в психике?

– Я не могу тебя убить! Закладки работают!

– Ты не хочешь меня убить, – грустно покачал я головой. – Просто не хочешь.

– Бомба на арене!

– Хотела бы убить – снайпер сделал бы это быстро и качественно. Но давать служанке бомбу, зная, что я подойду к ней в боевом доспехе – это убийство Аари, а не меня.

– Уже не важно, – выдохнула она, закрывая глаза.

– Даже сейчас ты убиваешь призрак рабства в собственной памяти.

– Просто молчи.

– Хотела бы убить меня и остаться в живых – сидела бы над системой эвакуации, с бункером и энергетическими щитами. Твоего ума хватило бы на обход любых блокировок. – Я поднялся и присел на подлокотник кресла. – Такие, как мы, довольно странные существа. Мы чувствуем и думаем иначе, действуем жестче. Мы невероятные собственники, и просто ненавидим, когда нас лишают того, что мы посчитали своим. До физической боли, до затмения разума, до нештатного срабатывания боевой установки, сотворенной собственными руками.

– Уже слишком поздно, – тихо прошептала Таня, обняв меня.

– Да как сказать, – обнял я ее и влил всю доступную силу, чтобы пробить барьер изнанки – пространства, незримо существующего рядом с миром – бесконечно близко и бесконечно далеко. Я не бездельничал эти три года, стараясь восстановить былые навыки – и кое-что начало получаться. Правда, с таким грузом в руках, сил хватило только, чтобы зависнуть в некой границей меж двух миров, по одну сторону которого тянулись бесконечные серые поля – к счастью пустынные, а по другую сторону виделась знакомая комната – выцветшая, в серо-желтых тонах.

– Что это? – Удивление пробило скорлупу безнадежности.

– Шанс все исправить, – пожал я плечами, продолжая обнимать свою демоницу.

Неожиданно картинка с комнатой вспыхнула, в мгновение достигнув раскаленного, белоснежно-ослепляющего света, тут же окрасившегося оранжевым цветом пламени.

– Пойдем, – я помог Тане подняться и, продолжая ее обнимать, направился вдоль условной границы двух миров – прочь от раскаленного воздуха и пепла. Сил хватило еле-еле выбраться за пределы пораженной зоны, мы буквально вывалились на дорогу за два квартала от дома Тани – и на этот раз девушка поддерживала меня, не давая упасть.

– Если ты действительно хотела меня убить, то сейчас самый подходящий момент, – прохрипел я, с закрытыми глазами приваливаясь к стене какого-то дома и устало вытягивая ноги.

– Я вызвала такси, – участливо ответила девушка, располагая меня по-удобнее. – Ну а что касается твоего предложения, – чуть задумчиво произнесла она.

Раздались шаги – удаляющиеся от меня, затем какое-то шебуршание и звук ломаемого дерева, затем девушка вновь приблизилась и подозрительно затихла.

– М? – Я открыл глаза и в легком недоумении уставился на Таню с толстой деревянной ветвью в руках.

Молния осознания того, что произойдет, заставила мобилизовать оставшиеся силы и попытаться подтянуть под себя ноги – но тщетно. Сокрушительный удар переломил кость ниже колена.

– Кобель! Гад! – Раз за разом выдавала она нелестные комплименты, размахивая своим орудием. – Я просто в бешенстве!

– Тебя, да за хвост об пальму, – не оставался я в долгу, прижимая руку к ране и потихоньку исцеляя перелом.

– До свадьбы заживет. – Многообещающе поведала она, постукивая дубиной о ладошку.

Я невольно полюбовался разъяренной красотой и решительностью, прикинул плюсы, минусов не обнаружил и кивнул.

– Вызывай юриста.

– Зачем? – Удивилась она.

– Брачный договор делать будем.

– Так ведь, можно и без него, – зарделась она и, словно на тросточку, смущенно оперлась о дубину.

– Ха! И отдать половину нажитого имущества? Нашла идиота.

Я восстановился достаточно, чтобы вовремя перехватить руку Тани и прижать ее к себе, зажимая поцелуем возмущенные вопли и возражения.

* * *

– Равняйсь!

Тридцать девять боевых доспехов еле слышно отработали сервоприводами, разворачивая на восток башню с НУРСами, словно голову повернули. Пилоты доспехов привычно подавили рефлекс, удерживая голову от уставного движения. Внутри капсулы пилотирования не было тесно, никто не мог увидеть лицо через бронепластину, но именно контроль над моторикой отличал профессионала от туземных дилетантов, раздобывших боевой доспех. Тридцать девять пилотов считали себя профессионалами.

– Смирно!

Еще одно движение сервоприводов, и тридцать девять боевых машин замерли на границе идеально прямой линии.

Полковник довольно кивнул и распахнул красную планшету, скорее по памяти, чем из листа, озвучивая традиционные слова. Выпускной курс, прошедший все барьеры отсева, суровую подготовку, десант в безжизненную пустыню и аварийное сбрасывание в океан, шесть месяцев практики в открытом космосе и месяц боевой практики в пекле корпоративной войны – раз в год даже он сомневался, что перед ним не стадо бабуинов, а настоящие бойцы.

– В этот памятный день... – Набрал он воздух в легкие, привычно пересчитал боевые машины и резко выдохнул совсем иное, чем от него ожидали услышать. – Кислоты вам в легкие, где сороковой, вашу мать?

Боевые роботы обязательно бы вздрогнули от этого вопля, вторя слегка расслабившимся хозяевам, если бы могли.

– Комвзвода, драть тебя через аварийный клапан ржавым ломом, что замер? Перекличка!

– Сэр, отсутствует сержант Рик Нельсон, сэр! – Басовито прогудел внешний динамик головного доспеха.

– А почему он отсутствует, отрыжка ты беременной макаки? Мне что, каждую мелочь спрашивать, плазму тебе в печень?

– Сэр, не могу знать, сэр! – Батарея НУРСов развернулась в зенит, отражая готовность солдата "не знать" по уставу. – На сигналы не отвечает! Вне пеленга!

– Твое здоровье да в реакторный отсек, – выдохнул полковник, самоуспокаиваясь. – Если эта сволочь не явится через три минуты, драить вам плац до рассвета, в полной боевой.

Внешние динамики шести роботов тоскливо взвыли голосами владельцев.

– Сэр, разрешите поискать...

– Не разрешаю, – уже вполне спокойно ответил полковник, вызвав вдумчиво рассматривая "закрытую" учетку одного из перспективных бойцов. – Сержант Нельсон дембельнулся сегодня в ноль – ноль одну, и наверняка уже греет зад на роскошном побережье Белой Лагуны.

– Сэр, но тогда...

– Отставить "Но тогда"! Сержант Петерс, выговор за недогляд!

– Есть!

– Сержант, организовать работу по уборке плаца. Форма – боевой доспех.

– Сэр, но дембель...

– Отставить дембель! До рассвета вы мои, девочки.

Полковник развернулся, оставляя за спиной тоскливые вздохи вместе с проклятьями и скрежетом металла по бетону, и неспешно зашагал к корпусу учебки. Разное было в его практике, но такого, чтобы заставить отдел кадров работать ночью, выкрасть своего боевого робота, как-то протащив многотонную хрень через три боевых поста – такого он точно не помнил. Понятное дело, до рассвета он держать бойцов не станет, но еще час форы Нельсон определенно заслужил.

Глава 2

  Вербовщик недовольно поморщился и в очередной раз перевел взгляд с меня на планшетку с досье.

  Прямоугольник пластика в белоснежной рамке смотрелся в руках темнокожего мужика, бывшего боксера по виду, хрупкой игрушкой.

  – Нет нейросети, – протянул он с великим сомнением.

  – Нет.

  – Как тогда вы, – он повел рукой, обрисовывая контур доспеха, – управляете?

  – Отлично.

  Мужчина горестно вздохнул и приподнялся на стуле, пытаясь разглядеть хоть кого-то за моей спиной.

  – Что за день, – тихо выругался он, отложил планшет и привычным жестом потянулся за сигаретами. Не нашел их в 'гостевом' костюме и скривился еще сильнее.

  Его летный коридор завершается через два часа. Его право приоритетного выбора закончится на полтора часа раньше. Перед ним – единственный доступный рекрут, да и тот без нейросети. Впору посочувствовать.

  – Рик, друг мой, – вдохнул он воздух в легкие, наткнулся на мой взгляд и закашлялся. – Господин Нельсон.

  – Я не подхожу.

  – Да, – тронул он планшетку, перемещая на сантиметр от себя. – Есть совокупные параметры отбора, вы ведь понимаете? Я имею ввиду...м-м...

  – Эффективность, – подсказал я слово.

  – Вот именно, – взбодрившись отсутствием гнева и нежеланием спорить, продолжил он. – Тем не менее, я готов вам заплатить, вот прямо сейчас, верите? Хорошо заплатить! Если вы сведете меня с лучшими курсантами вашей группы. У вас ведь остались их контакты, верно?

  – Есть один, – неспешно кивнул я. – Первое место в категориях 'ручное оружие', 'полный контакт', 'диверсии', 'подрывное дело' и 'тактика замкнутых объемов'. Восемь боевых выходов, в том числе три на обшивке и в открытом космосе. Две награды за время практики.

  – Отлично, просто великолепно! – воодушевился рекрутер, чуть поддавшись вперед всей своей громадой. Стул под ним жалобно скрипнул.

  – Две сотни в твердой валюте.

  – Немедленно перечисляю деньги на ваш счет, – звенящим от торжества голосом сообщили мне.

  Почти сразу тренькнуло сообщение о пополнении 'буферного' счета оговоренной суммой. Деньги тут же пересчитали в местную валюту, забрали налог, процент за конверсию и вывели на основной счет под мелодичный перезвон коммерц-чипа – три налоговых платежа, два обязательных взноса и все еще солидная сумма в остатке. Родное правительство заботится о нас. Надо будет проявить ответную заботу и отгрузить им на все деньги два вагона презервативов. Там, за орбитой, местные деньги все равно никому не нужны.

  – Вот номер, – степенно протянул я через стол прямоугольник с десятью цифрами идентификатора местной интрасети.

  – Весьма обязан, – буквально вырвал он прямоугольник пластика и тут же развернулся боком, вбивая полученное в интерфейс настольного терминала.

  Мелодично тренькнул вызовом коммридер на левой руке. Под недоуменным взглядом рекрутера, я медленно поднес запястье к уху:

  – Алло?

  И такое же тихое 'Алло?' в динамике напротив.

  Секундное замешательство, удивление и гнев в глазах мужчины напротив, затем недоумение и задумчивость. Для такой громады – весьма похвальный набор эмоций.

  С глухим звуком трубка терминала легла обратно на кнопку отбоя. Рекрутер бросил еще один взгляд, повернулся к планшетке и внимательно вчитался в материалы – во всяком случае, листнул дальше первой страницы с медкартой и ярко-алой надписью-штампом 'непереносимость нейросети'. Диагноз писали с моих слов, искренне сочувствуя недугу. Об истинных причинах отказа от имплантов я предпочел умолчать.

  – Удивительно, – оторвался он от чтения через добрый десяток минут. – Удивительно, да, – повторил он задумчиво себе под черный нос. – И тем не менее...

  – Уникально, – прервал я его.

  – Что?

  – Уникальный товар, – чуть мягче повторил я. – Уникальная услуга, продукт. Конкурентное преимущество. То, чего нет ни у кого другого.

  – Я понимаю, – замер он, обдумывая услышанное. – Но как...

  – ...объяснить покупателю? Просто ставьте цену в десять раз выше.

  – Но зачем...

  – ...вашему заказчику тот, кто не выглядит опасным, но им является?

  – Хм. – всерьез задумался он, отклонившись на спинку стула, отчего тот вновь жалобно застонал.

  С этой планеты нельзя улететь, купив билет на орбитальный лифт или чартер – их попросту нет, государство закрыто для сообщения. С поверхности в небо может уйти только товар, в обмен на твердую валюту или высокотехнологичный бартер. Этим товаром я пытаюсь стать. Покупатель привередлив, но перспективно амбициозен – вряд ли кто-то иной смог выбить бы себе право приоритетного выбора. Рядовые вербовщики не станут рисковать налаженным бизнесом и своими комиссионными – не особо большими, зато стабильными. Зато тот, кто сидит напротив меня, обязан всеми руками вцепиться в эксклюзив. Иначе я ничего не понимаю в людях.

  Разумеется, можно было бы потребовать у местного правительства вернуть нас на орбиту, подгадав к визиту очередного торгаша. Уверен, доставили бы с почестями – мы вложили в этот мир достаточно твердой валюты для такого внимания. Аза обмененный на пару островов и звонкие титулы регенератор (иначе бы его тупо отняли), диктатор планеты лично пожал бы нам руки. Проблема одна – никто не даст гарантии, что данные о наших личностях не уйдут торгашу отдельным лотом. Руководство планеты нам благодарно, но оно не монолитно по своим интересам, и орбитальный залп по дому Тани тому подтверждение.

  Кто-то захочет подгадить, слив в глобальную сеть компромат на Татьяну. Кто-то раскошелится и отправит заказ на ее ликвидацию. Мало ли способов мстить и ненавидеть?

  Поэтому мы не афишируем свой уход, формально оставаясь на планете. А раз мы на поверхности, то никто не посмотрит на небо, пытаясь найти там наши следы и отправить по ним убийц.

  – Что-то в этом есть, – сосредоточенно кивнув, согласился со своими мыслями вербовщик.

  – Люди ненавидят непохожесть, – нейтрально произнес я. – Цвет кожи, мутации, пси-модификации, нейроимпланты.

  – Это нерационально. – поморщился он.

  – Поэтому этим предпочитают заниматься очень богатые люди.

  Видимо, в чем-то я озвучил его собственные мысли, потому контракт мы все-таки подписали, поторговавшись для приличия над коэффициентом к базовой ставке.

  А вечером, как принято в ночь перед отлетом, ко мне, как и всем заключившим контракт, пустили девушку – чтобы оставить о родине самые светлые чувства. Целых три дня до ближайшей станции рекруту предстоит спать на этой же постели, приятные воспоминания сглазят перевозку и подарят мечту вернуться из крови и пота войны к любимой. Сорок прекрасных женщин взошли на борт, тридцать девять ступили с рассветными лучами обратно на землю. Правда, конвой, служба контроля, служба внутренней безопасности и экипаж челнока отчего-то сосчитали иначе. В любом случае, корабль не заметил неплановых полцентнера и в положенное время отжался на огненных столпах от поверхности.

  – Этот мир – мой, – шепнула Таня, прижимая ладонь к проекции изображения за бортом. – Я вернусь к тебе, мой мир.

  В ее тихом голосе было больше истины, чем может показаться. Но, к счастью, реальность закопана в такое количество бумаг, что если не вести по линиям коммерческих схем за руку, тыкая носом в неочевидные узлы совладения и акционерного капитала, то никогда не догадаешься, кому принадлежит около трети реального сектора экономики. Вернее, так было неделю назад. А сейчас... Не могу даже представить.

  Правление планеты демонстративно закрыло глаза на судьбы идиотов, затеявших атаку на дом Татьяны, и та не стала медлить, пуская в ход компромат, оружие, наемников и токсины, а в двух особых случаях – диких зверей. За три дня пролилось столько крови, что иные официальные войны выглядят скромнее. Таня тщательно готовилась к своей гибели и за годы планирования успела выработать целый комплекс мер отложенной мести, с применением порядка тысячи исполнителей по всему миру. Система пригодилась при жизни, отработав штатно, с косметическими помарками на местоположение жертв и их окружение. Мир под нашими ногами стал чище на пару сотен высокопоставленных чиновников со свитами, вплоть до мелких клерков.

  На четвертый день все продажные медиа внезапно заткнулись, прекратив нагнетать панику, и люди, получившие шанс думать самостоятельно, смогли обернуться вокруг, прислушаться к себе и понять – стало лучше, всем. Даже диктатор, произнося сотую погребальную речь над заколоченным гробом с остатками очередного кристально-честного человека, если и помянул про себя Таню матерным словом, то незлобно – ему же проще стало управлять.

  Есть мнение, что этому миру сильно повезло с хозяйкой. Правда, жители мира еще не догадываются об этом, но обязательно узнают.

  – Через десять лет, – обозначил я сроки.

  – Да, – тускло отозвалась Таня.

  Если бы она захотела, то осталась. Но, как и я, она прекрасно понимали, что смутный период после серьезного перетряхивания власти лучше переждать максимально далеко. На поверхности неизбежно наступал передел влияния второй волны, рука об руку с волнениями и попытками реванша недобитых противников. Враги будут сталкиваться лбами сами, стравливать соперников меж собой, паниковать и щедро вбрасывать в медиа ложь и правду. Будут яриться чиновники и нервно потеть перед прокурорами. Настанут бессонные ночи для всех властных кругов – от офицеров разведки до генералитета теневых картелей. Мир после 'Большой резни' потребует нового баланса сил. Это ведь даже не город – целая планета.

  В такие времена лучше не напоминать о себе лишний раз. Тем более таким ярким личностям, как Таня, слишком публичным и опасно популярным. Пусть лучше сотни фондов со скучными названиями продолжат скупать перспективные активы и управлять ими, пока хозяйка в отъезде. Десяткам корпораций суждено сменить хозяев, перезрелым плодом, на фоне всеобщей неразберихи, скользнув в хрупкие и нежные девичьи руки. Моего интереса на планете нет, так что пусть владеет миром безраздельно.

  – Кто тебя нанимает? – оторвалась она от созерцания ставшего крошечным мира и повернулась ко мне.

  – Я сам, – потянувшись руками, закинул под голову подушку и вытянулся на пластиком прямоугольнике койкоместа.

  'RUN' – было выцарапано на низком потолке на уровне глаз, и я отчего-то верил посланию. Керамопластик переборки ради баловства никто царапать не станет – муторное дело, без специального инструмента. Вдобавок, буквы были не единожды подновлены, обведены по контуру и отдельно подчеркнуты сверху и снизу.

  Как я говорил, планета поставляла отличных бойцов, желая получить валюту, которые те привезут домой. Как выяснилось позже, планету устроят и страховые выплаты. Правление закрывало глаза на иные безнадежные миссии, на участие в которых подряжали свежих бойцов вербовщики ближайших к сектору систем найма – имперской и американской.

  Чтобы не терять время в очередной локальной войне, я рассчитывал анонимно открыть в системе найма узкоспециализированный лот на найм одного солдата, задав критерии, оптимально описывающие мои возможности. Автоматизированная система разумно предложит мне мой же контракт, и он, разумеется, будет подписан. Вместе со свободой от обязательств, я получу легализацию нового имени и статус зарегистрированного наемника в СН. Еще одна ступень плана будет преодолена – ради такого денег не жалко.

  – Договор читал? – снисходительно подняла Таня бровь. – Первый заказ вне системы найма, по нижней планке оплаты, на вкус и выбор агента СН.

  – Агента? – чертыхнувшись, и подозревая шутку, присел на койке, с подозрением глядя на Таню. – Какого еще агента?

  – Который вербовщик, – повела она взглядом, указывая куда-то вглубь корабля, в сторону рубки. – Амбициозный, алчный и пробивной тип. Твои слова.

  – Значит, перекуплю контракт.

  – Дельно, – откровенно улыбаясь, мурлыкнула она. – У кого? Кто тебя нанимает?

  – Так ведь...

  – Не-а, агент получил свои комиссионные, когда подписал тебя. Он уже просто перевозчик.

  Ответ наверняка был на одной из сотни страниц типового договора, подписанного исходя из рекомендаций портативного юрисконсульта – программы, зашитой в коммридере. То есть, договор я не читал, посчитав достаточным просмотреть выжимку общих положений, в части рисков и обязанностей – моих и заказчика, а так же боевых выплат, медобеспечения и обслуживания личной брони, закреплённой в одном из трюмов. Зря, что ли, я ее тягал через изнанку...

  – Схожу, спрошу, – пожал я плечами и направился к двери.

  Хотя, какой тут направился – два шага от постели в небольшом прямоугольнике кубрика. Помещение не отличалось габаритами, восемь шагов в длину, четыре в ширину, потолки два метра, а над постелью и вовсе полтора.

  В космосе нет смысла экономить на жизненных объемах, межсистемники изначально строятся с грузоизмещением от ста килотонн, иначе их эксплуатация нерентабельна. Исключая спецборты, вроде курьеров – но это как раз тот случай, что подтверждает правило. На фоне трюмов в сотню тысяч тонн, вполне можно обеспечить каждому члену экипажа сто кубов личного пространства. Но хозяин этого корабля посчитал иначе и решил 'нарезать' стандартные кубрики на сотни клетушек под живой груз. Хотел быть товаром – ощути прелести упаковки.

  Сенсор механизма открытия двери неприятно взвыл и окрасился в грязно-красный. А еще товару не положено покидать место.

  – Небольшие проблемы? – сочувственно поинтересовалась язва.

  – Значит, не спрошу, – раздраженно сжал я зубы. – Значит, просто схожу и убью его.

  Левая рука стала плавится в черно-серой дымке, приобретая очертания черно-красного лезвия.

  – Ц-ц-ц.

  – Что?! – Развернулся к ней, с гулом рубанув воздух рукой-клинком.

  – Сходить с борта убийцей, – с сомнением повела она подбородком, касаясь его пальчиками. – Ты точно хочешь строить карьеру в системе найма?

  – Давай я его сначала убью, а потом ты будешь выносить мне мозг этими законами?!

  – Не, не пойдет, – категорично качнула Таня головой. – Там за дверью космос. Экономия на поддержке атмосферы. Срежешь дверь, разгерметизация, то да се.

  – Плевал я на это.

  – А я умру, – буднично продолжила она.

  Рука с клинком замерла за секунду до того, как вскрыть стену этой консервной банки.

  – Ладно, – выдохнул я, запуская обратное преобразование.

  – Что, правда? – недоверчиво, с робкой надеждой спросила Таня.

  – Разумеется. Как ты вообще могла сомневаться?

  Девушка, трогательно шмыгнув, подошла ближе и закинула руки мне на шею.

  – Ведь у тебя все мои электронные счета, – возмутился я, прижимая к себе тело.

  А потом и жестко его зафиксировал, когда расслабленность сменилась на злое напряжение мышц, а коленка вздумала садануть по наиболее уязвимому месту. В качестве контрмеры надвигающемуся скандалу, пришлось запечатать ее губы своими, а для препятствования лишнему дерганию ногами, перевести взаимодействие в горизонтальную плоскость, на постель. Вышло недурно и к обоюдному удовольствию.

  – Твою дивизию, тут то хоть можно было без этого обойтись! – рявкнул я ночью, разбуженный очередной попыткой сломать мне ногу тупой частью стального клинка – того самого, что Таня продолжала таскать за собой по галактике.

  Организм достаточно окреп, чтобы кости не ломались от удара, но ощущение все равно было не из приятных. Перехватив Танину руку на очередном замахе, вышвырнул железку к дальней стене, схватил спутницу и старательно связал ремнями и обрывками простыни по рукам и ногам. Получился дивный сверток неземной красоты.

  Некоторое время посмотрев на ее глаза, чуть покрасневшие от желания убить, преисполнился легкой вины.

  – Ладно, не смотри на меня так, – примирительно произнес я Татьяне, поцеловал в лобик и развернул от себя лицом.

  Поправив узелок под затылком, чтобы не было желания садануть затылком по носу, нежно прижался к ней со спины, поправил прядку волос и доверительно произнес в ушко:

  – Что-то в семейной жизни действительно есть.

  На станцию Системы Найма САСШ мы прилетели практически в разводе.