Текст книги "Напряжение (СИ)"

Автор книги: Владимир Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 4. Тайное, которое явное

– Что ты на меня так смотришь? – дядя Коля вильнул взглядом.

– Математика – восьмой класс! – Выразительно прочитал я, громко переложив книгу с места на место. – Не – ор – га – ни – чес – кая хи – ми – я!

– Я попросил книги, чтобы стол подпереть – что дали, то и принес! – буркнул сторож, отворачиваясь к окну.

– И мне это учить? – возмущенно потряс я крупной книгой с надписью 'География Империи' над головой.

– Ну, это тоже волшебные книги, – осторожно протянул дядя. – Просто ты пока маленький и глупый, чтобы их понять.

– Да ну? – я прищурил глаза и повернул голову чуть набок – пусть видит, насколько я ему не верю.

– Доказать? – сосед шагнул вперед, перехватил том из моих рук. – Вот, смотри!

И распахнул обложку.

– Это что? – уставился я на картину, раскрашенную в синий, желтый и зеленый.

– Это изображение нашей страны с огромной высоты, – терпеливо объяснил сосед. – Вот это белое – северный полюс, вечный снег даже летом. Там живут белые медведи. Синее – северный ледовитый океан, а все что ниже, до вот этой черты, наша страна. Вот это – огромные горы, тут – самое большое в мире озеро, это пятнышко – наша столица, Москва.

– Круто! – Ахнул я и еще долго изучал волшебную страницу, спрашивая у дядьки подробности. Водил глазами по ниточкам рек, от самого их начала до морей и океанов. Считал, и постоянно сбивался, количество городов. Пытался растопырить пальцы так, чтобы большой стоял на Владивостоке а указательный на Москве – не получилось.

– А вот эта маленькая точка – наш город, – ткнул дядька ногтем к самому морю наверху и слева страницы.

– А где я? – появился самый главный вопрос.

– Ты слишком мелкий для этой карты. – усмехнулся Коля.

– Так зачем она, если там нет меня? – возмутился я в ответ. – Хотя бы имя могли написать! И стрелочку.

– Не принято писать на карте имена отдельных людей.

– Ну вот же, написано – Княжество Истоминых. Почему Истомина можно писать, а меня – нет?

– Потому что это его земли, – теряя терпение, пояснил дядька. – Вот будет у тебя княжество, тогда и твоя фамилия тут появится.

– Вот на этом маленьком клочке? Мелковато, – хмыкнул я.

– Ладно. Если захватишь весь мир, то тут на всю длину будет написано твое имя.

– Так что тянуть, у меня и фломастер есть!

– Ты не понял, сначала захватишь – потом появится надпись. И не сразу, а где‑то месяца через три – четыре.

– Долго, – покачал я головой, незаметно откладывая книгу за спину.

Ночью я все‑таки стану императором мира! Дважды – синим и красным фломастером!

– Ух ты! А эта – тоже волшебная? – схватил я следующий том. – 'Ка – ма-'.

– Хм, как она сюда попала. Отдай!

– Мое!

– Это очень сильное колдунство!

Я внимательно проследил за движением томика, приметил, куда он его запрятал и поставил второй целью после бинокля.

– 'Фи – зи‑ка, восьмой класс', – значилось на потрепанной невзрачной книжице. Наверное, скучная – я равнодушно переложил ее во вторую стопку.

– Зря выкидываешь, – прокомментировал дядька.

– И что там интересного? – я все таки полистал желтоватые страницы и даже попытался прочитать часть текста – ничего не понятно.

– Узнал бы, почему греется твой браслет, – кивнул он на мою левую руку. – Восьмой класс – это электричество. Твой дар – электричество.

– Пригодится, – согласился я, совсем иначе посмотрев на загадочный том.

Книга вернулась обратно и для верности была прижата коленкой.

– Тогда занимайся, – лег он на кровать и повернулся спиной.

– А когда ты научишь меня драться? – напомнил я о старом обещании.

– Подойди к стене и ударь ее, – пробормотал он, засыпая.

Пожав плечами, подошел к голой стене и лупанул ее кулаком.

– Больно! – потряс я ладонью и подул на костяшки.

– Бьешь стену – она бьет тебя в ответ. В драке всегда так. Победишь стену – буди. – зевнул дядька и уснул.

Наверное, очередная проверка. Я с подозрением оглядел стену, еще раз лупанул ее и вновь затряс рукой. Стена явно сильнее, и хорошо, что не бьет первой.

Надо использовать волшебство, только вот как? Для проверки гаркнул загадочную и волшебную фразу из заученной брошюрки и взмахнул рукой. Ушиб руку о край своей постели и добавил в заклятие еще пару сильных фраз, подслушанных у соседа. Не помогло – стена осталась целехонька.

– Что же делать? – погрустнел я. Не ломать же пальцы.

Попытался было вспомнить чувство энергии, которое заставлял меня отыскать дядька, и даже вроде бы что‑то такое нашел, но удар по стене снова вышел таким же бестолковым и болезненным. Наверное, я просто что‑то не знаю. Но зато это есть в волшебных книгах!

– Которые я совсем не понимаю, – вздохнул, усаживаясь на кровать.

Покрутил в памяти запомненные страницы, не находя ничего, что мог бы понять настолько, чтобы использовать. Прошелся по комнате, сердито поглядывая то на соседа, то на стену. И то и другое хотелось стукнуть, но не моглось. В итоге пнул пустой пакет из под книжек и больно ушиб мизинец – там, оказывается, что‑то оставалось. Глянул на самое дно – действительно, черная книжка с золотистыми буквами. Тяжелая и вроде не такая маленькая, чтобы потеряться – просто пакет большой. Поднял, отряхнул от пола и тихо прочитал: 'сло – варь'. Хм. Хм! Губы расплылись от сладостного предвкушения, как от второй котлеты на добавку.

Словарь не подвел! За что и был упрятан под матрас – еще найдут и отнимут, а такое волшебство и самому нужно!

Вроде бы непонятные и странные слова оказались не такими и сложными – просто взрослые любили назвать одним загадочным словом пять простых. И надо было всего‑то: добиться, чтобы мой дар покрыл два раза весь кулак, а затем ударить! Ну, там еще было две страницы, как все это сделать, но когда на улице было совсем – совсем темно и тихо, я все‑таки справился!

Удар прозвучал упавшим с верхней полки чемоданом и разошелся по всей комнате дрожью пола, звоном подпрыгнувших чашек, дребезжанием окон и матом проснувшегося дяди Коли.

– Ты что сделал, гад?! – В ужасе смотрел он на огромную дыру в кирпичной кладке стены.

– Это вообще не я, – замотал я головой, огромными глазами глядя на дядьку.

– А кто?!

– Т – тараканы?

Но главное – стену я победил! И потом гордо ходил мимо нее, потому что сидеть было больно.

Рядом бродил кругами сторож, то и дело бросая разъяренный взгляд на рисунки из раскраски, которыми мы прикрыли дыру. А зря, рисунки отличные: с сине – красным жирафом и сине – красным слоном. Сам делал!

– Ты хоть понимаешь, что бы было, ударь ты чуть сильнее?

– Что?

– Улица тут бы была! Это же капитальная стена! Скажи спасибо, что половина интерната не сбежалась.

– Спасибо.

– А если кто‑то узнает о твоем даре, что будет?

– И что в этом плохого, – шмыгнул я.

Сторож схватился за головой рукой и сел на кровать. Долгое время молчал, о чем‑то напряженно думая, а когда поднял голову – посмотрел собранно и строго.

– Вот скажи мне, пистолет – это хорошо или плохо?

– Плохо? – неуверенно предположил я, растерявшись.

– А если он в руках у человека, который защищает себя и свою семью?

– Тогда хорошо, наверное.

– А если он перейдет в руки преступнику?

– Ну…

– Пистолет – не плохой и не хороший. Пистолет – просто пистолет, до тех пор, пока он не попадет в руки хорошего или плохого человека. Твой дар – это такой же пистолет, он тоже не плохой и не хороший. Но многие плохие люди захотят получить его себе.

– Но он принадлежит мне! – Искренне возмутился я.

– Нет, – хлопнул он рукой по постели. – У тебя нет покровителей, нет защитников! Если твой дар обнаружит директор, именно она будет решать, что с ним делать – продать, отдать или оставить себе.

– Да как вообще можно продать чужой дар!

– Вместе с человеком. Вот так, – выставил он протез вперед и приподнял штанину, показывая тусклый металл вместо ноги. – Я сам продал свой дар. Смотри на результат!

– Вы, сами? – Не веря, повторил я вслед.

– Да. Продал на двадцать лет. Это называется служба. Но это мой выбор, – отвел он взгляд. – А тебя, если обнаружат дар, продадут без твоего ведома. Если уже не продали.

– Но так же нельзя? Я – против!

– Тебя никто не спросит. Тебя заставят. Ты не владеешь даром в той мере, чтобы защитить им себя и свою свободу.

– Так научите!

– Не могу! – Приподнял он голос. – Что мне скажут твои родители, когда… – неожиданно замолчал он и продолжил совсем иначе. – Поэтому нам надо держать все в тайне.

– Мои… Родители? – что‑то во мне щелкнуло, включив совсем другой звук. Холодный, лязгающий, чужой.

– Я хотел сказать, твои родители наверняка бы хотели…

– Николай.

Дядька как‑то съежился, будто от удара и совсем иначе посмотрел на меня. Раньше‑то я помню всякие взгляды, от рассерженных до добродушных, но этот – он был с испугом. Справился с собой дядька быстро, вернув прежний усталый вид, но теперь старался смотреть мимо меня. Я хотел было извиниться, но сосед заговорил первым.

– Я не знаю, живы ли они, – пробормотал он. – Скорее всего, нет. Извини. Но есть шанс, что живы дедушки, бабушки, тети или дяди, это почти наверняка.

– И зачем я им нужен? – В интернате были те, у кого остались родственники, но они как‑то не торопились забирать детей к себе.

– В таких семьях, как у тебя, родство очень сильно. Ты не представляешь, насколько. Троюродный брат, двоюродный дядя, крестные твоих родителей – все они будут счастливы с тобой встретиться и забрать к себе.

– Так почему я все еще здесь? – Тихо, уже своим голосом, проговорил я.

– Тебя записали под чужим именем, документы спрятали. Наверное, так тебя хотели защитить от врагов. – Понурился дядька и принялся медленно приводить штанину в порядок – что с одной рукой не очень‑то удобно.

Я присел рядом и поправил складки брюк.

– А как вы узнали, ну… Про меня?

– Твой дар – он как вторая фамилия, – улыбнулся он сверху.

Дядя Коля переставил ногу поудобнее, оперся рукой на клюку и начал медленно рассказывать историю о своих поисках, неприятных открытиях, опасениях и их подтверждении. О злой ведьме – директрисе и ее сподручнице. О потерянном принце и калеке – помощнике. О главном злодее – людоеде, скрытом где‑то во тьме. О его решении ничего мне не говорить, но продолжить поиски. Все смотрелось увлекательной сказкой, в которой пока не было счастливого конца. И самое страшное – я был главным героем.

– А если они не найдутся? Мои родные? – Хмуро смотрел я в пол. – А я так и останусь слабым.

– Даже если мы продолжим тренировки, я не смогу дать тебе что‑то больше той паршивой книжки! – Качнул дядька головой. – Этого недостаточно.

– Вот так просто сидеть и ждать? – возмутился в ответ, собираясь всерьёз обидеться.

– У тебя есть козырь. Твоя родовая Сила Крови. Изучи ее, поставь себе на службу. – без тени улыбки посоветовал он мне. – Она сильнее всего, чему я могу научить.

– Вы поможете?

– С электричеством я тебе не помощник. Не моя стихия. Общие приемы ты выучил.

– И что мне делать?

– Занимайся физикой, – кивнул он в сторону отложенных на тумбу учебников. – Экспериментируй. Дар не может тебе навредить. Только, очень, очень прошу! – Спохватился он и серьезно занервничал.

– А?

– Не сожги интернат!

– Да никогда в жизни! Слово Императора! – гордо приподнял я подбородок.

– Ну – ну, – сменил он тревогу на улыбку. – Еще совет… Тот голос… твой голос, которым ты… ну… – совсем запутался дядька.

– Я его сам испугался, извините. Я больше никогда…

– Тренируй его! – К моему удивлению перебил меня дядька. – Это тоже твой дар и твоя кровь.

– Понял, – почесал я затылок.

– Давай спать, ночь уже давно, – посмотрел на часы сосед и улегся на спину. – Свет погаси.

Напоследок я потянулся за потрепанным учебником, листнул десяток страниц, ничего в них не понимая, с горечью отметив, что одним словарем тут никак не обойтись.

Утро встретило меня за углом коридора, окликнув хрипловатым голосом старшего – из тех, кто должен был в конце года выпуститься, а значит уже чувствовал себя настоящим взрослым. Здоровый лысый бугай в спортивном трико подпирал стену в двух метрах от поворота и явно ждал меня.

– Говорят, ты можешь достать сахар? – Вальяжно протянул центровой, подойдя вплотную.

О! Тренировки! Я закрыл глаза, вспомнил свои чувства… Спина сама собой распрямилась, чуть поднялся подбородок. Глаза открыл совсем другой человек.

– Кто говорит? – Голос лязгнул металлом – тем самым, что родился в ночной беседе.

– Люди, – забегал глазами центровой и вынул руки из карманов. – Так что, обмен?

– Мне нужен восьмиклассник, с пятеркой по физике. – После десятка секунд раздумий произнес я.

– К – какой? – Растерялся парень.

– В очках, – тронул я переносицу.

Все умные – в очках, это все знают.

– Е – есть такой, – поспешно кивнул он. – Его побить?

– Доставишь целым, с книгами и тетрадью, сегодня вечером. Плачу тридцать кубиков.

– Договорились!

Что‑то он как‑то быстро убежал. Хм. А ведь работает голос!

Ободренный успехом, я зашагал в сторону столовой. Тренировка продолжается! И пусть только попробуют не дать мне вторую котлету.

Глава 5. Дружба и котлеты

Восьмиклассник выглядел потрепанно, прижимал бумаги к груди и испуганно поглядывал сверху вниз через толстые линзы пластиковых очков. Белая помятая рубашка и короткие штаны, с выглядывающими носками и коричневыми ботинками – кто так одевается! То ли дело я – в кедах с синей полоской. От своих коричневых ботинок я избавился еще вчера.

– Твой заказ. – Подтолкнул парня в спину центровой, заставляя сделать пару маленьких шагов вперед.

– Точно отличник? – с сомнением посмотрел я на предмет обмена.

Владелец столь ценных знаний должен внушать ужас! Ну, я бы точно внушал ужас, я уже тренируюсь.

– Дневник, – скомандовал центровой, принимая из рук парня толстую тетрадку с серой обложкой и разворачивая передо мной. – Сам смотри, все четвертные пятерки.

– Тут тройка, – придрался я, вглядевшись в расчерченные поля.

– Это физкультура.

Я с умным видом покачал головой.

– Тридцать, как договорились, – протянул я ему полиэтиленовый пакет, с интересом изучая свое приобретение. Приобретение нервничало.

Лысый бугай вскрыл пакет, выудил из середины кубик, с загадочным видом лизнул грань и замер, будто прислушиваясь к чему‑то – даже глаза прикрыл.

– Все в норме. – кивнул он, запрятывая пакет за отворот спортивки. – Будет еще – найди меня.

Суетливо оглянулся по сторонам и с деловым видом ушел в сторону лестниц.

– Кажется, я знаю, кем он будет, когда вырастет, – вздохнул восьмиклассник ему вслед.

– Он не сможет от этого уйти, – мудро согласился я. – Потом выпадут зубы, испортятся почки, пожелтеет кожа.

– Да…

– Печальна судьба сладкоежек.

– Ч‑что?

– Пошли за мной, – но я уже махнул рукой и направился в нашу с дядькой комнату.

Позади неуверенно шлепал мой новый учитель физики. Только дикий какой‑то, как Лайка, которая бегала у нас в парке. Тоже всех боялась, пока не прикормили. Точно!

– Будешь котлету? – придвинул я ему тарелку, до верху наполненную жаренным лакомством.

Мы устроились на моей кровати – я ближе к столу и котлетам, а он на самом конце, у двери.

– С – спасибо, нет. – Посмотрел он голодными глазами на мясо.

Ну, Лайка тоже поначалу отказывалась.

– Вку – усная котлета, ам – ам! На? – Приподнял я тарелку в его сторону.

– Я правда не хочу, спасибо. – Теперь он смотрел с диким испугом и отодвинулся еще дальше.

Не доверяет! Ничего – главное дружелюбный голос.

– Давай тогда знакомиться, – миролюбиво улыбнулся я, положив котлеты обратно. – Тебя как зовут?

– Семен, – осторожно пожал он протянутую мною руку.

– Максим, император мира. Что ты так смотришь? Это не я придумал, это в книге написано. Хочешь, покажу?

Доказательство моей правоты сорвалось – в комнату ворвался чем‑то очень, очень разозленный дядька.

– Так, ты тут да? – прошипел он, громко захлопнув дверь за собой.

Я тут же сунул тарелку с котлетами на коленки Семену и защитился подушкой. Не знаю зачем. У взрослых это зовется интуицией.

– Помогите, меня продали за тридцать кубиков сахара! – Запищали сбоку.

– Молчи и жуй! – Втолкнул я ему полкотлеты в рот, смекнув, что уж лучше огрести только за что‑то одно.

– Значит, это ты из столовой котлеты упер, – мрачно сообщил дядя Коля.

– Мне повар сама их отдала! – С обидой возразил я.

– А еще деньги и часы?! – взревел дядька.

– Там не так все было! Я просто стоял и смотрел! – Принялся я объяснять.

– Да ну?!

– Честно! Я пришел и попросил добавку. Ну… своим голосом… Она мне положила котлету. А я стою и смотрю. Она положила мне еще котлету. Я стою и смотрю…

– Дальше!

– А дальше у нее кончились котлеты и она положила часы!

– И ты не мог ее остановить?! – вцепился он рукой в волосы.

– Мне было интересно!

Пока мы ругались, рядом дожевывал третью котлету Семен.

– Верни тарелку, предатель!

– Так, а это кто? – Чуть успокоился дядька.

– Меа поали, – невнятно выдал этот гад.

– Он говорит: меня поймали. Представляете, вхожу, а он наши котлеты ест!

Справа закашлялись и схватились за горло.

– Не обращайте внимания, он все равно скоро умрет, – успокоил я дядьку.

– Паааите! – Просипело рядом.

Дядька подошел ближе и пару раз сильно стукнул парня между лопаток.

– Вот – вот, лучше добить. Клюкой его, клюкой!

Но Семен почему‑то откашлялся и теперь злобно смотрел на меня.

– Я пошутил, – уточнил и передвинул подушку так, чтобы защититься от обоих.

– Где деньги и часы?

– Не брал я их, сложил в шкафчик на кухне. Ну, большой такой, с вещами.

– Ладно. Может быть, обойдется, – дядька провел рукой по лицу и вздохнул, успокаиваясь.

– Обязательно обойдется, – убежденно согласился я, с опаской глядя, как восьмиклассник убирает очки в карман, продолжая неотрывно смотреть в мою сторону.

Что‑то это никакая не Лайка!

– Семен, давай дружить! У меня бинокль есть!

– Да? – с недоверием рыкнул старый тигр, замерев перед прыжком и подслеповато прищуриваясь.

– Нет у тебя никакого бинокля, – фыркнул сторож.

– Р – ра! – Метнулось навстречу мне тело.

В подушку влетело нечто огромное, переворачивая меня на спину и прижимая к постели. По бокам подушки часто – часто захлопали несильные удары, не добираясь до меня, а сверху зло пыхтел Семен.

– Замерли, резко! – Гаркнул в ухо голос сторожа. – Максим, кто это?

– Это мой новый учитель физики, – пропыхтел я, пытаясь освободиться.

– А, ну тогда продолжайте, – протянул удаляющийся голос.

– То есть все нормально, да?!

– Хм, да не очень. Парень, бей чуть ниже.

– А я?!

– А ты месяц без сахара! Работорговец хренов. Как будто мне больше делать нечего, там еще какой‑то придурок ботинки в канализацию смыл… – хлопнула входная дверь.

Следующие удары попали точь в точь по ребрам. Я зашарил руками, пытаясь вцепиться и опрокинуть противника на пол, но он был слишком тяжел, а я вдобавок вжат в самый центр матраса, вогнувшегося под нашим весом. Но тут мне улыбнулась удача!

– Не делай резких движений, я настроен очень серьезно! – Я схватил руками нечто очень дорогое Семену и чуть дернул на себя.

– Ай! Отпусти! – Запаниковал парень.

– Еще одно резкое движение, и я сожму руку! Я не шучу! – добавил я строгости в голос.

– Ты не посмеешь! – а уверенности то маловато!

– Проверим? У меня силы хватит – никто не починит!

– Спокойно, не делай глупостей, – с тревогой произнес Семен.

– Медленно поднимись! Медленно, я сказал!

– Я делаю, делаю, видишь? – подняв руки вверх, парень сел на кровать, все еще находясь над моими ногами.

Я скинул подушку на пол, продолжая крепко держать его за самое ценное.

– Ногу на пол! Встаешь очень осторожно!

– Максим, только не нервничай, мы все решим, – сглотнул он, глядя вниз.

– На счет три, я отпускаю, – пододвинувшись к столу, я ухватил банку с водой другой рукой. – Только дернешься – замочу!

– Я все понял! – Закивал восьмиклассник.

– Раз, два, три!

Семен осторожно опустил руку и выудил из кармана очки.

– Уф, целые, – с великим облегчением произнес он, протирая линзы и цепляя пластик на переносицу. – Если б ты их разбил, я не знаю, что с тобой сделал.

– Еще не поздно проверить, – угрожающе придвинулся я.

– Спокойно! Претензий нет, расходимся миром! – Попятился он к двери, держа руки на виду.

– Стой. Один вопрос. – Кое‑что в случившемся не давало покоя.

– Слушаю?

– Почему у тебя тройка по физкультуре?

– Я на уроках дерусь, – вздохнув, честно признался Семен. – А ты правда император? Или… того… – Как‑то странно покрутил он рукой у виска.

– Нет, – шмыгнул я, потирая ребра. – Но обязательно стану! Только физику выучу. И без тебя справлюсь!

– Чем тебе физика‑то поможет? – Не понимая, пожал он плечами.

– Тайна, – насупился в ответ.

Семен недоверчиво покачал головой, но приставать не стал.

– Слушай, а что там с биноклем? – Со сдержанным любопытством произнес он, уже хватаясь за дверную ручку.

– Вон в том ранце лежит, но трогать дядька запрещает, – скривился я, ткнув пальцем под кровать. – Зато есть вещь поинтереснее! Книга! Волшебная, кстати.

Я выудил из тайника под тумбой ту самую книгу, что не дал мне посмотреть сторож, и с загадочным видом раскрыл перед Семеном.

– Ухты! – Раскрыл он рот, глядя на красочные картинки. – Вот это да – а!

– Ага, такого ты нигде не увидишь! – С важным видом кивнул я, листнул еще две страницы и захлопнул книгу перед его носом.

– А может, в библиотеке есть, – усомнился Семен, с надеждой глядя на закрытый том.

– Такого точно нет! – Припечатал я ладонью по обложке.

– Посмотреть все равно стоит.

– Ну – ну, надейся, – упрятал я книгу обратно, подальше от светящихся глаз Семена.

– Я название запомнил, проверю, – прогудел он.

– Удачи! – Отвернулся я, прощаясь с последней надеждой чем‑то заинтересовать несостоявшегося учителя.

– Слушай, Максим…

– М?

– Ну, если не найду, покажешь книгу еще раз? – Робко поинтересовался Семен с порога.

– Только в обмен на уроки! – Ухмыльнулся я, стоя к нему спиной.

– Заметано! – Обрадовался парень и осторожно прикрыл дверь.

Попался! Я вновь выудил ту книгу и с благодарностью провел по гладкой поверхности.

– А ты действительно волшебная, – признался ей и с нежностью назвал по имени. – 'Ка – ма – з. Ин – струк – ци – я по эк – сплу – а-та – ции и ре – мон – ту'.

Прибрался, сходил на ужин, вновь восхищенно поразглядывал красивые, яркие изображение огромного красного автомобиля, а потом пришел мокрый и очень злой дядька. Книга лежала уже на своем месте, а я с умным видом уставился в физику, разглядывая непонятные загогулины. Сторож вобрал было воздух в легкие – явно не для того, чтобы похвалить, но тут я легонько пододвинул одеяло, показывая ботинки под кроватью, рядом с кедами.

– Ладно, – выдохнул он. – Помоги переодеться.

– Я потом погуляю?

– Иди, – устало завалился он на кровать, разминая ногу рукой.

Чуть позже, подхватив ботинки, я осторожно прокрался в дверь, рыскнул глазами по коридору, пока не заметил призывное движение рукой под лестницей.

– Спасибо, друг, – ссыпал я в ладошку Сашке два куска сахара и вернул ботинки.

– Обращайся, – счастливо шмыгнул парень, уносясь к себе в комнату.

Надеюсь, к утру дядька про ботинки забудет. Так и получилось – наверное еще и потому, что ночью к нему заявилась нянечка, и меня выставили на полчаса в коридор. Походив под дверью и окном и прислушиваясь к длинным стонам, поначалу подумал – пытает дядька вражину. А как встретил потом раскрасневшуюся и довольную нянечку в коридоре, сразу все понял. Сахар мой ели.