Текст книги "Война на истощение"

Автор книги: Владимир Дудченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Глава пятая

Подразделение египетских войск, дислоцированных в зоне Суэцкого канала, переправилось сегодня утром на Синайский полуостров, говорится в заявлении представителя военного командования ОАР, переданном агентством МЕН. В результате действий подразделения были выведены из строя 3 автомашины противника. Потери противника убитыми составили 15 человек. В заявлении отмечается, что весь личный состав подразделения благополучно вернулся на свою базу.

(Каир, 26 марта, ТАСС)

Полещук проснулся с тяжелой головой, дико хотелось пить. Он с трудом встал, вышел в холл, потом побрел на кухню в поисках чего-нибудь вроде бутылочки «колы». Конечно, нигде ничего подобного не было, в холодильнике – хоть шаром покати! Напившись воды из-под крана, он вернулся в свою комнату, упал на кровать и стал вспоминать, чем закончилась вчерашняя пьянка. Мысли ворочались со скрипом, как несмазанные шестеренки в коробке передач. Постепенно он почти восстановил в памяти концовку вечера.

Допив «Джонни Уокер», большинством голосов решили никуда не ехать, а сбегать в аптеку за спитром и продолжить мероприятие. Сбросились по фунту-полтора, кинули на пальцах, кому бежать – выпало Сажину, которого добровольно вызвался сопроводить Гвоздин. Через полчаса оба вернулись со спиртом, несколькими бутылками «Кока-Колы», огурцами, помидорами, парой лепешек и тремя банками рыбных консервов. И пошло-поехало: тосты, разговоры, воспоминания… Потом начали орать песни. А вот что было после этого Полещук так и не смог вспомнить. Провал в памяти. «Вроде, ничего особенного и не было, – подумал он, – добрался до своей койки и лег спать.» Он посмотрел на аккуратно сложенную на стуле одежду, перестал терзаться мыслями и заснул…

– Лейтенант Полещук, подъем! – услышал он голос Лякина, трясущего его за плечо. – Сколько можно спать?! Я вот пивка принес!

Полещук открыл глаза и увидел стоящего возле кровати Серегу с неизменной сигаретой в губах. Он сел на кровати:

– А где пиво?

– Давай, давай, поднимайся, старик! Пиво ждет тебя в холле! Или товарищ лейтенант желают «Стеллу» в постель?

Полещук протер глаза, встал с кровати и, не одеваясь, направился в холл, где на журнальном столике красовались две зеленые запотевшие бутылки «Стеллы».

– Ну, Серега, ты просто ангел-спаситель! – сказал он, наливая пиво в стакан. – Чего вчера было? Голова раскалывается – ни хрена не помню!

– Мне-то плесни! – подставил стакан Лякин. – Ничего не было: Леха надрался, ты – тоже был хорош… Никуда не поехали, песни строевые горланили, идиоты… «Мы – парашютисты, тревожно на небе чистом…!» И «Ладогу» еще… А потом ты запел свою хохляцкую «Нiчь яка мicячна», здорово пел, но слов-то никто не знает… Сажа куда-то пропал, может, шармут пошел искать… Гвоздь тоже исчез…

Полещук слушал Лякина, подливал в стаканы «Стеллу» и ему становилось хорошо.

– Ну, какие планы на сегодня? – спросил Лякин. – Предлагаю взять пузырек спиртяги, между прочим, осталось кое-что, вчера не смогли осилить – и рвануть в спортклуб Гелиополиса, в бассейн… – он посмотрел на Полещука. – Ты как?

– Я не хочу, – сказал Полещук, вспомнив про Тэту, которая, возможно, уже прилетела в Каир. – Надо с хабиром сегодня пообщаться.

– Да на кой хрен тебе хабир? – возмутился Лякин, вертя в руках мятую пачку «Клеопатры», – Успеешь еще… На канале…

– Так, Серега, надо – значит надо! – сказал Полещук. – У Агеева должны быть данные насчет «Фантома», которые мне нужно перевести на арабский. Для ротных офицеров…

– Там переведешь, в своем Фаиде! – сказал Лякин. – Тоже мне проблема!

– Нет, я хочу это сделать здесь, – заупрямился Полещук, пошел в комнату и демонстративно достал из портфеля словарь. – Там будет не до этого, как будто ты не знаешь…

– Халас, – сказал Лякин. – Сейчас я сбегаю к себе за спиртом, выпьем, а потом переводи… Козел ты, Щука…! – И он ушел.

…Двести граммов чистого спирта, разбавленного водой из-под крана, легли на выпитое пиво (не говоря уже об алкоголе, вылаканном вчера), и через полчаса оба лейтенанта почти «не вязали лыка». Полещук еще помнил про Тэту, но никаких сил расстаться с Лякиным у него не уже не было. А Лякин продолжал твердить о наступающей войне с Америкой, тыкал спьяну сигаретой в обшивку диванчика, потом оба дружно заливали дымящееся место водой, радуясь, что заметили очаг возгорания… Наконец, Лякин задремал на диванчике.

Забрав его зажигалку и радуясь тому, что еще немного соображает, Полещук спустился вниз и, успешно, как ему показалось, миновав гостиничных соглядотаев, дошел до телефона-автомата возле кафе и набрал номер отеля аэропорта.

– Мисс Тэту Эстатопуло из компании «Олимпик», – спросил Полещук, пытаясь четко выговаривать слова на английском.

– Тэта! – cказал он, услышав знакомый голос. – Я сейчас приеду к тебе, darling!

– Может не надо сейчас, Алекс? – ответила Тэта. – Ты, похоже, dead drunk, [113]113
  пьян в доску – англ.


[Закрыть]Shuka!?

– Совсем немного… Главное – я вернулся, я – живой…! А сейчас я трогаю рукой твой крестик, – сказал Полещук, досадуя про себя, что он так не вовремя надрался, – и мечтаю тебя увидеть, darling!

– Приезжай! – коротко сказала Тэта после продолжительного молчания. – Я встречу тебя внизу, Алекс!

В трубке раздались короткие гудки. Полещук посмотрел на циферблат наручных часов и быстрым шагом направился к своему дому, размышляя о том, как привести себя в порядок. «Какой же я козел! – думал он. – Ведь знал же, чем эти пьянки заканчиваются!.. Сейчас – срочно холодный душ и чашку крепкого кофе! Хоть бы Лякин пожар не устроил в квартире…» Полещук сунул руку в карман джинсов, нащупал зажигалку Сереги, вспомнил про спички на кухне и побежал.

Поднимался ветер, небо мгновенно заволокло красновато-серым маревом, в воздухе в клубах песка замелькали обрывки газет и пластиковых пакетов, в лицо неприятно ударили струи мельчайшей пыли, стало трудно дышать… Хамсин, подумал Полещук, отплевываясь, этого еще не хватало! Прикрывая рукой глаза, он с трудом преодолевал напор горячего пустынного ветра, обрушившегося на город. Насер-сити мгновенно опустел, захлопали ставни окон, уличные торговцы, замотав головы платками, толкали свои тележки в сторону ближайших домов. Полещук добежал, наконец, до подъезда, влетел в вестибюль и стал отряхиваться от пыли.

– Хамсин муш квейс, мистер? – смеялись арабы, глядя на Полещука. – Маалешь, букра хамсин мафишь! [114]114
  Ничего, завтра хамсина не будет! – иск. егип.


[Закрыть]

Полещук пробормотал, что все в руках милосердного Аллаха, и направился к лифту.

Сереги Лякина в квартире уже не было. Убрав со столика остатки утренней опохмелки, Полещук занялся приведением себя в божеский вид.

…Тэта сидела в холле отеля напротив рисепшена и пила «Кока-Колу». Полещук, благоухающий английской лавандой, направился к ней, как вдруг дорогу ему преградил египтянин в белой рубашке с коротким рукавом и аккуратно завязанном черном галстуке. Его профессиональная принадлежность почти не вызывала сомнений.

– Ваши документы, мистер! – сказал египтянин на плохом английском, буравя черными глазами Полещука.

Ну, вот я и попался, подумал Полещук, доставая из кармана удостоверение. С дикой похмелюги, вертелось у него в голове, в отеле аэропорта, где живут иностранцы! Замаячили картины Средней Азии, Мары, арыки, туркмены в лохматых папахах, вино типа «портвейн»… В общем, много чего всплыло в памяти в эти секунды…

– Пожалуйста, забит! [115]115
  офицер – егип.


[Закрыть]– сказал он на диалекте, протягивая сотруднику мухабарат свое удостоверение. В сторону Тэты Полещук старался не смотреть.

Египтянин рассмотрел удостоверение Полещука и неожиданно его жесткий взгляд сменился добродушной улыбкой:

– Прошу меня извинить, – сказал он на арабском. – Русский переводчик! И подпись уважаемого полковника Бардизи! Извините, ради Аллаха, но вы, эффенди, так похожи на араба…

– Ничего, ничего, ахи! – сказал Полещук, краем глаза видя, как нервно напряглась Тэта. – Такая у вас служба!

– Девушка, полагаю, ваша знакомая? – повернулся египтянин в сторону Тэты.

– Да, летел как-то в самолете компании «Олимпик», – ответил Полещук, понимая, что контрразведчик сумел вычислить Тэту. – Познакомились…

– Не смею задерживать, баш мугандис! – сказал египтянин. – Еще раз приношу свои извинения!

Египетский контрразведчик, разумеется, не мог знать о том, что всем русским советникам и переводчикам строго настрого запрещено посещать не только злачные места, типа ночных клубов и ресторанов, но и общаться с гражданами других стран (если это не входило в круг их прямых обязанностей). Неслужебное общение с иностранцами называлось «несанкционированными контактами» и виновники подобных контактов строго наказывались, вплоть до высылки из страны. Ничего этого сотрудник мухабарат из отеля аэропорта не знал, а подпись известного ему полковника Бардизи на удостоверении Полещука полностью отметала все подозрения. И вообще отношение к русским спецам в Египте было очень лояльным, если не сказать больше… И чего это я, подумал Полещук, прошлый раз так волновался?

Контрразведчик подошел к стойке рисепшена и стал о чем-то беседовать с дежурным администратором. А потом куда-то исчез.

Полещук, криво улыбаясь (стресс от встречи с сотрудником египетской контрразведки все-таки давал о себе знать), направился к Тэте.

– Здравствуй, darling! – произнес он, не решаясь ее поцеловать.

– Привет! – сказала она и прикоснулась губами к его щеке. – Пьяница! Пошли, Алекс! Чего только я не думала, когда ты общался с этим ужасным человеком… Они – такие дикари!

…Дверь открыла высокая блондинка, немного похожая на Мерилин Монро, как решил Полещук, вот только рост! Он со своими 173-мя сантиметрами смотрел на нее снизу вверх. Блондинка явно была почти на десяток сантиметров выше. Пролещук бросил взгляд вниз – ее туфли были на каблуках, это его несколько успокоило, хотя он никогда не комплексовал насчет своего роста.

– Это Афина, знакомьтесь! – сказала Тэта. – Алекс, не тушуйся, я о тебе рассказывала. Ну…

Полещук пожал протянутую ему руку, улыбнулся, назвал себя. Афина наклонилась, и Полещук обомлел от ее грудей, выпятившихся из разреза халатика…

– Алекс! – заметила Тэта. – Стоп! Афина, как тебе не стыдно! Совращать моего друга! – Она прощебетала что-то по-гречески, обращаясь к подруге. Афина, глядя на Полещука, коротко ответила.

– Darling, – сказала Тэта. – Вот она – настоящая стюардесса! А я – вспомогательный персонал… Так, давайте пить чай! Алекс, ты точно – настоящий русский пьяница! И как тебе не стыдно! – Она чисто по-русски покрутила пальцем у виска и убежала.

Полещук проводил ее взглядом и посмотрел на Афину. Та, приняв в кресле соблазнительную позу, не стесняясь, ела его глазами. Полещук едва себя контролировал: Афина, Тэта… Нет, думал он, внизу мухабарат, надо отчаливать! Черт побери, такие замечательные девушки! Он поднялся со стула и пошел в туалет, ощущая спиной взгляд Афины.

В зеркале туалетной комнаты Полещук внимательно разглядел себя: симпатичный, черноволосый, вроде, в меру выпивший молодой человек, довольно смуглый для европейца, но… Он вытер руки туалетной бумагой и вышел.

На столике уже стояли стаканы с чаем, рядом крутилась Тэта. Звучала греческая мелодия, Афина стояла у зашторенного окна, ее бедра двигались в такт музыке.

– Алекс, присядь, – подошла к Полещуку Тэта. – Не обращай на нее внимания, она такая, уж очень хочет кавалера… Ну, хотя бы такого, как ты, darling! – И тихо сказала:

– Ну, русский пьяница, какой же ты perfect fool … [116]116
  набитый дурак – англ.


[Закрыть]Сегодня у нас ничего не получится: я же не могу выгнать Афину – там ужасный египетский хамсин! Дурак! – и Тэта легонечко шлепнула по щеке Полещука. – Perfect fool! – И прошептала ему на ухо по-русски:

– Я тибия люблу, Алекс!

– Тэта, – начал было Полещук, но гречанка закрыла рукой его рот. – Молчи, Schuka, я знаю…

– Тэта, завтра утром я уезжаю на канал, – сказал Полещук. – И когда мы увидимся, не знаю…

К ним подошла Афина. В ее руке был стаканчик с чаем.

– О чем вы там шепчетесь? – спросила она. – Мне скучно и одиноко! Чай-то вы будете пить?

Полещук молча посмотрел на греческую «Мерилин Монро», тихо звучала музыка, он узнал «сиртаки» Теодоракиса, уходить в пыль хамсина не хотелось…

– Алекс, Тэта! – сказала Афина, ставя стакан с чаем на столик. – Давайте танцевать! – И она задвигалась в ритме сиртаки. – Нет, ребята, это же общий танец! Поднимайтесь, лентяи!

Ну, что тут делать? – подумал Полещук. – Надо танцевать! – И он взял за руку Тэту…

* * *

В последних числах марта заработали радары 6-й радиотехнической роты в Фаиде. И сразу же последовали налеты. С удивительным упорством, день за днем, израильские летчики пытались стереть с лица земли две радиолокационные станции П-12 и П-15, установленные на горе около Большого Горького озера.

Бомбили не только Фаид – воздушные удары наносились практически по всем объектам египетских сил ПВО, расположенным в зоне канала от Порт-Саида до побережья Красного моря. Радары Фаида, контролировавшие значительную часть Синайского полуострова и дававшие целеуказания зенитно-ракетным дивизионам, дислоцированным в пустыне, примерно в полусотне километров к западу от линии фронта, были как бельмо на глазу израильтян.

Через несколько дней непрерывных бомбежек снизу на гору, со стороны дороги, даже смотреть стало страшно: весь склон, словно черными язвами, был испещрен воронками от ракет и авиабомб.

Но рота держалась, станции работали. От прямых попаданий спасали, наверное, складки местности, не дававшие возможности израильским летчикам прицельно уничтожить радары. Даже потерь в роте не было, не считая нескольких раненых.

– Товарищ капитан! Юрий Федорович! – кричал Полещук, стуча по каске советника. – Все! Улетели! – Он тыкал в планшет выносного индикатора с отметками уходящих на восток целей и радовался. – Не дождетесь, мать вашу!

Агеев тяжело переносил налеты. Классный инженер-электронщик, способный легко разобраться и ликвидировать любую неисправность РЛС, он во время воздушного налета замыкался в себе и, нахлобучив каску, садился на корточки в углу штабного блиндажа, с ужасом ожидая прямого попадания.

Полещуку от вида сидящего на корточках советника-капитана становилось не по себе. Он тоже боялся смерти, но ему было стыдно смотреть – нет, не на капитана Агеева – а на египтян, солдат и офицеров, молчаливо наблюдавших это.

– Юрий Федорович, вставайте! – повторил Полещук. – Ушли злодеи… Поднимайтесь! Арабы смотрят!

Агеев поднимался, и они шли в свой блиндаж, свою мальгу, где прикрепленный к ним солдатик, наверное, уже приготовил для них чай или кофе. Агеев шагал молча, как будто не замечая упрямый хамсин, бьющий по лицам потоками красноватой пыли. Что такое хамсин по сравнению с воздушным налетом? Ерунда! Поэтому ротный советник и не замечал этой въедливой пыли, кашляя и отхаркиваясь, и продолжая месить ботинками песок на короткой дороге, ведущей к фронтовому дому, блиндажу.

Хотелось бы знать, думал Полещук, где же эта советская дивизия ПВО? И где эти хваленые ракеты САМ-3, о которых трендит израильское радио? Ведь бомбят не только наш Фаид – на планшете весь канал с Синаем в придачу! И что?! Да ни хрена! Летают, как хотят!

– Юрий Федорович, да перестаньте вы, в конце концов! – сказал Полещук, глядя на унылую физиономию своего советника. – Вот сейчас чайку египетского попьем…

– Видал я этот твой Египет… – буркнул Агеев. – В учебнике… На картинке… Домой хочу, в Сибирь…

Полещук промолчал. А чего говорить: у каждого свой Египет, у кого-то – археология с пирамидами, а у кого-то – Суэцкий канал с мерзостями войны… У Агеева, подумал он, пирамиды из школьного учебника смешались с реалиями войны на Суэце – и что ему сказать? Ничего! Что он – офицер Советской армии? Или завести разговор об интернациональном долге? И вообще, какого хрена, я – лейтенант-переводчик должен что-либо ему говорить? Он, Агеев, советник и старший по званию, обязан… А пошло оно все на хрен!

В мальге после крепкого чая, приготовленного вестовым, капитан Агеев более менее пришел в себя и стал вспоминать моменты воздушного налета, время от времени поглядывая с опаской на дыру выхода из блиндажа, словно ожидая очередного налета израильтян. Полещук тоже поглядывал туда, так как уже давно привык к неприятным неожиданностям. Они и случились, но утром, когда еврейские летчики приступили к выполнению своих боевых заданий.

…Полещук проснулся от духоты. Ноги нещадно грызли блохи, над ухом надоедливо пищал комар. Капитана Агеева в мальге не было. Поворочавшись пару минут на жесткой койке, Полещук сунул ноги в сапоги, хлебнул воды из глиняного кувшина-улли, и вылез из блиндажа. Несмотря на утренний час, ночной прохлады как не бывало, и солнце уже жарило вовсю. Неподалеку с отрешенным видом бродил капитан Агеев.

– Доброе утро, Юрий Федорович! Может, на КП роты пойдем? Перекусим вместе с офицерами, а?

– Да рано еще, Саша. Спят, наверное, еще. Покемарить что ли с полчасика? Пока наш солдатик с чаем не появится…

Агеев огляделся вокруг, но вестового, который готовил чай и носил еду из общего ротного котла, как следовало ожидать, нигде не было видно.

– Не ищите его, товарищ капитан, бесполезно. Спит где-то, как сурок. – Полещук посмотрел на ярко голубое небо и зажмурился от солнечных лучей. – Скоро прилетят соколы Израиля по нашу душу… Черт бы их побрал!

Капитан Агеев ошибался: никто из египетских офицеров не спал, и на КП роты уже кипела работа. Полещук глянул на планшет – в воздухе десятка полтора целей! Правда, они крутились над Синаем, но пересечь линию фронта для «Миража» или «Фантома» – минутное дело.

– Искяндер, – обратился к Полещуку лейтенант Адель. – Чего это хабир Юрий нервничает? – Он кивком головы указал на Агеева, меряющего мелкими шагами тесное пространство блиндажа.

– Голодный, наверное. Да и я бы не отказался от чашечки чая…

Приказы офицеров в египетской армии выполняются молниеносно. Еще бы, ведь за нерадивость солдат может запросто получить хорошую оплеуху. Поэтому едва Адель произнес слово «чай», как в руках русских оказались маленькие чашечки с крепчайшим чаем и сэндвичи.

Жуя сэндвич с таамийей (явно из поселка – как они умудрились так рано туда кого-то послать?), Полещук скосил глаза на планшет. Солдат-планшетист едва успевал наносить на плексигласовую поверхность векторы движения воздушных целей. Похоже, идут на нас, подумал Полещук, наблюдая, как три цели, отделившись от основной группы, стремительно приближались к центру планшета, то есть к позиции роты. Ближе, ближе… Последнюю метку планшетист нанести не успел и повалился на пол блиндажа.

Треск 23-миллиметровых зенитых установок пропал в страшном грохоте близких разрывов. Взрыв, еще взрыв… Блиндаж заходил ходуном, взметнулись клубы мелкого песка… Лица людей стали трудно различимы. Краем уха Полещук едва услышал, как арабы скороговоркой бормочут: «Аллаху акбар, Аллаху акбар…» Послышалось еще несколько взрывов, не таких мощных, наверное, ракет. И звенящая в ушах тишина…

Полещук ощутил противную дрожь в ногах. По его лицу и спине стекали струйки пота, сердце едва не выскакивало из грудной клетки… Только сейчас он заметил, что до боли сжимает в руках чашку с чаем. Машинально он поднес ее ко рту и тут же сплюнул, на зубах противно захрустел песок. Посмотрел на капитана Агеева. Тот в неудобной позе, на корточках, как и во время предыдущих налетов, неподвижно сидел в самом углу блиндажа. Лица советника из-под надвинутой каски почти не было видно.

Отплевываясь и вытирая носовым платком грязное от пыли и пота лицо, Полещук выбрался из блиндажа. Всюду воронки. В воздухе характерный удушливый запах разорвавшегося тола. Неподалеку от блиндажа – яма внушительных размеров, скорее всего, от 500-фунтовой бомбы. Кто-то, Полещук не смог разобрать, солдат или офицер, неподвижно лежал на песке: разорванное в клочья хаки, кровь, наверное, убит. К нему, увязая в песке, приближались два солдата с носилками.

– Кто?! – громко спросил Полещук. – Убит или ранен?

Бойцы наклонились над телом, потом один из них выпрямился и сказал:

– Ариф Мухаммад… Устушгид… [117]117
  Сержант Мухаммед… Погиб… – араб.


[Закрыть]– И он добавил что-то скороговоркой с упоминанием Аллаха.

Полещук вытащил из кармана помятую пачку «Клеопатры», закурил и пошел дальше, безуспешно пытаясь вспомнить этого сержанта. Под ноги попался осколок бомбы, он нагнулся и поднял его. Металл еще не остыл, был горячим. Полещук пальцем осторожно потрогал острые, как бритва, края и отбросил осколок в сторону. Он подошел к своей мальге и обомлел – блиндажа не было! Его с капитаном Агеевым фронтовое жилище не выдержало прямого попадания ракеты. Сигарета догорела до фильтра, и Полещук швырнул ее на землю. «Сколько накатов? – вспомнил он вопросы Агеева. – Выживем ли при бомбежке?…» Нет, ни черта бы не выжили, подумал Полещук, разглядывая то, что недавно было блиндажом и могло стать их могилой…

– Что ты теперь скажешь, Искяндер? – он невольно вздрогнул, услышав за спиной голос лейтенанта Фавзи, фанатично верующего мусульманина, обожавшего вести разговоры на теологические темы, с которым Полещук старался не спорить, дабы не попасть в сложную ситуацию (в ВИИЯ не преподавались дисциплины, связанные с исламом и другими мировыми религиями, зато часов марксизма-ленинизма было более, чем достаточно!) – Всемогущий Аллах вас спас!

Полещук молча посмотрел на заваленный вход, торчащие прутья арматуры, разорванные мешки с песком, пнул сапогом штырь с пропеллером, фрагмент авиационной ракеты, и повернулся к Фавзи.

– Думаю, ахи, что ты прав. Ведь только Аллах вовремя направил нас с хабиром Юрием в штабной блиндаж. Чаю попить… Фавзи, дай команду, чтобы солдаты раскопали мальгу! Там остались наши вещи, два автомата, много чего нужного… И вообще, где нам с Юрием теперь жить?

– Хадыр, эфендем! – шутливо взял под козырек Фавзи. – Дия вахида! [118]118
  Одна минута! – егип.


[Закрыть]Сейчас направлю бойцов с лопатами. А об Аллахе, милостивом и милосердном, ты хорошо подумай!.. Ты спрашиваешь, где жить… Аллах велик – не оставит вас без своей милости!

Полещук досадливо махнул рукой и пошел делиться неприятной новостью с Агеевым, вспоминая, что находилось в его потрепанном институтском портфеле. Главное – «Браунинг», думал он, словари, транзистор, сигареты и 200-граммовая плитка черного шоколада из «Гроппи» – сущая ерунда! Хотя тоже жалко, если пропадут!

Полещук посмотрел на голубое небо: недавний хамсин, как по мановению волшебной палочки, сменился редкими перистыми облаками и ярким солнцем. Где-то далеко, в северном направлении, глухими раскатами грома звучала артиллерия. Он еще раз посмотрел на небо и потопал дальше.

Капитан Агеев поначалу как-то безразлично отнесся к сообщению Полещука о том, что их мальгу завалило, но буквально через пару минут неожиданно обрадовался:

– Саша, свяжись срочно с Абу-Сувейром! Может, батальонный разрешит выехать в Каир…

Но связи с батальоном, как сказали Полещуку на КП роты, не было – где-то перебило телефонный кабель, и связисты пошли искать место разрыва. Агеев подождал немного и, ссутулившись, неохотно побрел на станцию П-15, где обнаружилась какая-то неисправность.

– Ты мне дай знать, когда будет связь с батальоном, – сказал он Полещуку, остановившись у блиндажа. – Да проследи, как там нашу мальгу разрывают… Хоть бы эти опять не прилетели!

Агеев вздохнул, взглянул на небо, надел каску, и в сопровождении одного из офицеров направился в сторону станции. Полещук проводил их взглядом и нырнул в блиндаж. На планшет любо-дорого смотреть: пара целей над Синаем, в районе Эль-Ариша, и все. Связи с Абу-Сувейром по-прежнему не было. Принесли чай, и Полещук с наслаждением выпил два стаканчика. А затем, еще раз глянув на планшет – ничего нового – пошел к своей мальге, надеясь, что ее уже успели раскопать… Надо бы пообщаться с Набилем, думал он по пути, ночевать-то негде, пусть пристроит нас с Юрой где-нибудь… А может, действительно, в Каир разрешат? Это было бы очень кстати! Жаль, что Тэта уже улетела в свою Грецию…

– Мистер Искяндер, вас господин капитан Набиль спрашивает! – подбежал к Полещуку запыхавшийся денщик командира роты. – Он ждет вас на КП…

Полещук, созерцавший процесс раскапывания своего блиндажа, хмуро посмотрел на солдата и сказал:

– Скажи командиру, что сейчас буду. Иди!

– Вот там копайте! – сказал он бойцам, орудовавшим лопатами, и показал пальцем место. – Ялла!

Капитан Набиль был, как всегда, немногословен и аристократичен. Глядя на него, можно было подумать, что никаких налетов не было в принципе, и вообще – все в роте нормально, а двое убитых и несколько раненых – странное и непонятное недоразумение. Чисто выбрит, причесан, отглаженное хаки… Полещуку даже стало неудобно за свой непрезентабельный вид. Любопытно, мелькнула в голове мысль, где же он был во время этого налета?…

– С батальоном связи нет, – сказал Набиль. – Я сейчас еду в Абу-Сувейр. Если мистер Юрий хочет пообщаться с советником командира батальона, то скажите ему, что я сейчас выезжаю. А насчет блиндажа проблема решаемая: переночуете сегодня внизу, там есть мальга. Я уже распорядился. Искяндер, прошу побыстрее! Машина ждет!

Агеев ехать в батальон почему-то отказался, попросил Полещука прозондировать вопрос насчет Каира и вернулся к своим любимым блокам и механизмам. Даже каску забыл возле станции.

* * *

…В Абу-Сувейре подполковник Грушевский, советник комбата, был вне себя:

– Какой Каир? Вы чего – оба обалдели? – кричал он, не стесняясь присутствия подсоветных офицеров. – Почему с вами нет связи? Где Агеев? Да у нас такие проблемы! А ваш Фаид молчит…!

– Товарищ подполковник! – заикнулся Полещук. – Да я…

– Слушать не хочу! – прервал его Грушевский. – Ну и что, что переводчик! Ты же – кадровый офицер! Вот и постарайтесь вместе с Агеевым обеспечить нормальную работу станций!

– Есть, товарищ подполковник! Но… – опять не выдержал Полещук, озирая египетских офицеров, стоявших рядом с Грушевским.

– Никаких «но», лейтенант, – сказал Грушевский. – Выполняйте!

Ну, как объяснить этому хабиру, размышлял Полещук, что я – просто переводчик, можно сказать, никто… Ведь все равно не поймет – дайте ему работу станций и все!

– Товарищ подполковник, здесь командир 6-й роты капитан Набиль! – сказал он.

– Где?

– Наверное, у комбата.

– Чего сразу не сказал? – умерил пыл Грушевский. – Давай со мной к нему!

Разговор с командиром батальона РТВ был тоже на высоких тонах. Но капитан Набиль держался великолепно, и Полещук даже изменил свое мнение насчет своего командира роты, высокомерного, как он думал, египетского аристократа. Ни хрена себе, думал Полещук, сидел Набиль в своей мальге, а все знает в деталях! Более того, убедил комбата в необходимости дополнительного обеспечения средствами ПВО – «Стрелами-1», о которых давно уже говорили офицеры… Грушевский только кивал головой в знак согласия. Расстались мирно.

– Ты, Полещук, не обижайся, – сказал Грушевский. – Сам видишь, какая сложная обстановка. Поможем! Но никаких Каиров, так и передай Агееву! А ротный у тебя – мужик, что надо! Ишь, как он моего в оборот взял!

Полещук молча пожал протянутую руку советника, и пошел догонять Набиля. Капитан уже сидел в газике и, дождавшись Полещука, махнул рукой:

– Ялла бина! В бригаду!

Полещук не стал расспрашивать, куда и зачем они едут – надо будет, Набиль скажет – и с удовольствием закурил «Клеопатру», зная, что некурящий комроты к этому относится спокойно, с пониманием.

В ангаре зенитно-ракетной бригады (почему ангар, когда все ПВО зарылось в землю, Полещук так и не понял) их обступили офицеры-ракетчики. Набиль сразу куда-то ушел, а Полещук, оглядев с интересом помещение, закурил. Ему тут же притащили стул, и стали с каким-то странным удивлением рассматривать. Полещук курил свою «Клеопатру» и смотрел на непонятную суматоху среди египтян. Они почему-то в упор рассматривали Полещука, переглядывались и смеялись. Наконец ему это надоело, он поднялся со стула и спросил:

– Хейр? Что случилось?

И тут вместо ответа произошло неожиданное: к Полещуку за руки подтащили упиравшегося египтянина, офицера-лейтенанта, удивительно похожего на него. Оба они настолько опешили, разглядывая друг друга, что не могли произнести ни слова. Первым пришел в себя египтянин и протянул руку:

– Фуад!

– Искяндер! – сказал Полещук. – Очень рад познакомиться.

И тут началось такое веселье, о котором ни Фуад, ни Александр, естественно, даже не могли предполагать. Откуда-то раздалась арабская музыка, с плеча Фуада сняли матерчатый погон с вышитой лейтенантской звездой, нацепили его на хаки Полещука, и, взяв их за руки, потащили показывать всем…

– Они братья! – кричали арабы. – Но один из них русский, второй – египтянин! Кто различит?

Даже появившийся капитан Набиль, при всей его сдержанности, едва не рассмеялся.

А «братья» даже не успели толком поговорить. Полещук записал на клочке бумаги номер телефона Фуада (Гелиополис – обязательно встретимся!), и побежал к машине.

Лейтенант Фуад, неожиданно познакомившийся со своим «братом», конечно же, даже в кошмарном сне, не мог предположить, чем обернется для него эта встреча, какую трагическую шутку сыграет его необычное сходство с Искяндером, русским переводчиком 6-й роты РТВ… Но это случится позже. В Гелиополисе.

Гелиополис! Как много еще будет связано с этим красивым районом Каира!..