Текст книги "Капитан-лейтенант (СИ)"
Автор книги: Владимир Плужников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
На вокзал приехал заранее, чтобы поужинать в ресторане. Вот и все, ужин закончен, очень даже неплохой ужин, кстати. Теперь пора на поезд.
И вот я уже в Харькове. Метро в Харькове построят только после войны, но на привокзальной площади крутится несколько такси – вот оно наглядное преимущество большого города, к тому же бывшей столицы. Через полчаса я уже возле большого дома на набережной. В просторном и уютном дворе этого большого дома обнаружилась детская площадка, заполненная малышней самого разного возраста и несколько лавочек, на которых сидят молодые мамы. Рядом с некоторыми мамами стоят коляски. А вон та красивая брюнетка с коляской очень похожа на мою бабушку. Наверное, это бабушка и есть. Тогда в коляске должна быть моя мама, ей ведь сейчас только 11 месяцев отроду...
Устраиваюсь на пустующей лавочке, запасаюсь терпением и жду. Жду долго. Вечереет, народ начинает потихоньку возвращаться домой со службы и с работы. Среди входящих во двор были и военные, в том числе и летчики, но пока не было никого похожего. О! А вот кажется и дед. Встаю и иду на встречу. Подхожу ближе и козыряю вполне по уставу:
– Здравие желаю товарищ старший лейтенант!
– Здравие желаю... – он отвечает, но затрудняется определить мое звание. Оно и понятно – петлиц на воротнике в морской форме нет, знаки отличия в нарукавных нашивках и в них разбираются далеко не все.
– Старший лейтенант Сергей Федоров, командир эсминца "Бесстрашный"! – подсказываю, – А вы Михаил Скрыловецкий?
– Да, так точно!
– Простите, за бестактный вопрос... Вашу жену зовут Евгения Петровна, у вас две дочери, старшую зовут Галина, а младшую Ася, она родилась 10 августа 1937 года?
– Да... Все так, но откуда вы все это знаете? Я вас в первый раз вижу... Хотя... – дед недоумевает и пристально смотрит на мою загорелую физиономию и на то, как я опираюсь на трость, – Вас случайно не в Испании ранили?
– Не совсем. Я недавно из госпиталя, но поскольку я моряк, то как вы понимаете, я никак не мог быть ни под Тэруэлем, ни под Гвадалахарой.... А вот о том, откуда я многое о вас знаю, я и хотел бы с вами поговорить. Если конечно вы позволите украсть у вас пару часов вашего времени .
Дед задумался, потом решительно продолжил:
– Идемте ко мне домой.
Отличная трехкомнатная квартира однако, обставлена она конечно более чем скромно, но просторы роскошные. Даже завидно немного. Мы расположились возле стола в гостиной, и я начал свой рассказ.
– Итак, я для начала приношу свои извинения за потраченное на меня время и те проблемы, которые я могу вам причинить. История, которую я вам расскажу, может показаться вам либо фантастикой в стиле Герберта Уэльса или Александра Беляева или бредом сумасшедшего. И так, если коротко, в двух словах, то я ваш внук, сын вашей младшей дочери Аси, я появлюсь на свет через двадцать четыре года.
– Что??? – дед офонарел.
– Дело было так. В начале апреля меня назначили командиром эсминца "Бесстрашный". Корабль этот еще строится на заводе в Николаеве, так что моя служба сейчас состоит в контроле за постройкой корабля. Что я и делал, пока 20 апреля на заводе не произошло ЧП. У подъемногокрана, несшего поддон с деталями на стапель, лопнул трос, и меня хорошо приложило одной из упавших с крана железяк. Больше недели я пролежал в госпитале без сознания. За это время моя душа успела покинуть мое тело, побывать в будущем, прожить немаленькую жизнь в теле вашего внука и потом вернуться обратно в наше время и в мою бренную плоть. Это вкратце...
– Хорошая сказочка.
– Увы, это не сказка. Хотите, я расскажу еще некоторые подробности о вас, о сестре вашей жены Александре и ее муже Петре Миронюке, командире погранзаставы, на которой вы служили срочную в 1930, об их сыне Владимире? О вашей службе? Но самое главное я хотел поговорить не о том, что уже было, а о том, что еще только будет. Для моей души это наше будущее уже прошлое, все, что еще только произойдет, мне уже известно, ведь все это было написано в книгах и учебниках истории, которые я читал в школе спустя четверть века, уже в шестидесятые-семидесятые годы и позже. Вот здесь, – я достал из кармана кителя конверт, – я записал все основные события, которые произойдут до конца 1940 года...
– Я не понимаю, зачем вы все это мне рассказываете? – дед меня перебил. Он мне не верит. Я бы тоже вот так сразу никому бы не поверил, если бы ко мне кто-то заявился с такой историей.
– Просто потому, что я хочу вам помочь, помочь просто по-родственному. Вы же все-таки некоторым образом мой дед. Так вот, я оставлю вам этот конверт. В нем есть много информации, которая может вам пригодится на службе. А еще больше я могу рассказать... Можете делать с этим что хотите, может сжечь, выбросить или отнести в НКВД. Можете так же его сохранить, а через год проверить и убедится в том, что я не вру. Я сейчас уйду, и не буду вас больше беспокоить до начала 1941 года. А когда вы убедитесь, в том, что все идет так, как я написал, мы сможем поговорить подробнее. У меня есть только один вопрос – вы случайно не знаете, в какой квартире живет инженер Кошкин?
– Кошкины? Которые недавно из Ленинграда переехали? Его Михаилом зовут, и он на паровозном заводе работает? – перебила меня бабушка, вошедшая в гостиную с малышкой на руках.
– Да. Это они, – я кивнул.
– Кошкины в третьем подъезде на втором этаже живут, квартира сразу возле лестницы справа. Я с его женой и дочкой во дворе на детской площадке познакомилась...
– Большое спасибо, Евгения Петровна, за подсказку, а сейчас разрешите откланяться, – я встал и направился к двери, – Да, кстати, ваша сестра Александра, она по прежнему живет в Одессе на улице Артема, 13?
– Да, это их квартира. Обычно она с мужем на заставе живет. Но сейчас должна быть там, она писала недавно что у Петра отпуск и они поедут на весь июль на море, в Одессу...
– Еще раз большое спасибо.
– Миша, ты чего сиднем сидишь? Проводи гостя!
Еще через пять минут я уже стучался в дверь квартиры Кошкина. Открыл мне сам хозяин квартиры:
– Добрый вечер, товарищ, гмм... старший лейтенант. Вы к кому?
– К вам, Михаил Ильич. Есть насущная необходимость поделиться военным опытом.
– Со мной? – Кошкин немного удивился.
– Да, с вами, если позволите войти, я вам все объясню. Тема слишком важная чтобы обсуждать ее на лестнице...
– Хорошо, заходите.
– Военным опытом, хммм.. вы наверное из Испании? – спросил Михаил Ильич, когда мы расположились в его кабинете.
– В данный момент я из госпиталя, где пролежал два месяца после тяжелого ранения, – я решил не рассказывать Кошкину о себе все, но и не врать слишком уж много, – То, что я должен рассказать, мы обсуждали с моим соседом по палате, танкистом. К сожалению, его не смогли спасти...
– А как его звали? – Кошкин меня перебил.
– Настоящего имени его я не знаю. Его называли Серхио, как меня. Так вот, вы ведь сейчас работаете над новым танком?
Кошкин машинально кивнул в ответ.
– Значит, я пришел по правильному адресу. – И я рассказал все, что знал о вражеских противотанковых средствах, о том какие танки есть сейчас и как будут эволюционировать танки будущего врага в ближайшие годы. О конструкции Т-34, нарисовал несколько эскизов, рассказал о всех его модернизациях , так же о том, что надо было бы сделать, все что обсуждалось на форумах, но что так и не было сделано: о рациональном наклоне броневых плит, о конструкции башни, о командирской башенке , об улучшенной трансмиссии, о закалке шестерен с помощью ТВЧ, о топливных баках в корме, а не в надгусеничных полках, о расположении башни на миделе, о воздушных фильтрах, о торсионной подвеске, о поперечном расположение двигателя, о сплошном лобовом листе, о люке мехвода вверху, о кумулятивных снарядах, о погоне башни диметром в два метра, так чтобы без переделок можно было бы ставить башню со 100мм орудием, просто сняв старую, о том что Грабин уже работает над мощными танковыми пушками. О том, что столкнувшись на поле боя с нашими танками, противник через год примерно ответит своим тяжелым танком со 100 мм броней и 88 мм пушкой, и многом, многом, другом связанном с танками.
– Откуда вы все это знаете? Вы же не танкист? – Кошкин внимательно рассматривал мои эскизы, в которых смешались и Т-34, и ИС, и послевоенные танки, – Я думал о чем-то подобном, но далеко не обо всем, что вы сказали. Некоторые вещи я себе даже и представить не мог. Это гениально.
– Спасибо за комплимент, я не гений, просто я общался с опытным танкистом, это он все придумал. А в командовании кораблем и танком есть кое-что общее. Я еще хочу добавить очень многое, но уже не о танках.
– А о чем же?
– Видите ли танковые войска должны быть сбалансированными, и только танков для этого мало. В составе танкового полка или бригады должны быть не только одни танки, но и самоходная артиллерия ПТО, транспортно-заряжающие машины для перевозки боеприпасов, бронетранспортёры для перевозки приданных пехотных частей, самоходные зенитные установки, самоходная гаубичная артиллерия серьезных калибров. Нужны ремонтные мастерские, опять-таки мобильные, то есть на мощных грузовиках. Многое из этого можно создать путем переделки существующих, но уже морально устаревших танков. Броня БТ или Т-26 слишком слабая, но их ходовая часть вполне подойдет как носитель 107 мм гаубицы или 37 мм или спаренной 23мм или даже счетверенной зенитной установки. Это не говоря уже о том, что нормальный танк крупнокалиберный зенитный пулемет должен иметь свой штатный. А новый танк смог бы нести и 100 или даже 120 миллиметровое орудие ПТО, установленное в неповоротной рубке с усиленным бронированием, – я нарисовал еще несколько эскизов.
– Мда... Озадачили вы меня, однако. О многом из того что вы говорите мы даже и не задумывались. Да и не понятно, зачем все это нужно?
– Зачем? Это опыт войны, за отсутствие всего этого на фронте уже кровью заплачено, и если этого не сделать, то будет заплачено еще большей кровью, причем уже не испанской, а нашей...
– Считаете, что будет война? – Михаил Ильич пристально смотрел мне в глаза.
– Да, увы, но нас нападут.
– Понятно...
Обсуждая разные танковые темы, мы засиделись далеко за полночь. Вопрос с ночлегом решился сам по себе – Кошкин не выпустил меня среди ночи, а любезно предоставил вполне удобный диван в своем кабинете. А утром подвез на вокзал. Я оставил ему свой адрес и пообещал, что если еще что-то важное вспомню, то напишу. И попросил беречь здоровье и не простужаться.
Я шел по перрону харьковского вокзала к своему поезду, а мне на встречу шла компания летчиков. Поравнявшись с ними, я козырнул, они ответили, и мы разошлись как в море корабли. Но что-то меня зацепило – лицо одного из летчиков показалось уж больно знакомым. Да, думаю это он. Была – не была, но надо проверить. Я развернулся, и быстро, настолько насколько мог, догнал эту компанию.
– Здравия желаю товарищи командиры! Разрешите поговорить немного с вашим коллегой? Да, именно с вами. Я не задержу его больше чем на пару минут.
– Если не ошибаюсь, вы Алексей Маресьев? – я продолжил, отойдя в сторону.
– Да, это я. Но разве мы знакомы?
– Это неважно, знакомы, или нет. Важно совершенно другое. Итак... Моя прабабка-цыганка была ведьмой и могла видеть будущее. Частичка ее дара перешла и ко мне. Так вот, Алексей, слушай внимательно и запоминай. Если хочешь прожить 90 лет не безногим инвалидом, а здоровым и Героем Советского Союза, то когда начнется война, и тебе прикажут прикрывать штурмовики, не лезь сам штурмовать, а выполняй приказ, на землю не отвлекайся и сбивай вражеские истребители. Запомнил?
– Дааа, – ответил ошарашенный летчик.
– Ну, тогда не смею больше задерживать, я побежал. Бывай!
На следующее утро я уже сходил с поезда в Одессе. Пробродив по городу, к вечеру отправился на улицу Артема...
Разговор с полковником пограничных войск Петром Сергеевичем Миронюком вышел очень тяжелым. Не то чтобы он мне не поверил или решил, что я брежу. Хуже, он, похоже, считает меня провокатором.
– Петр Сергеевич, вы, наверное, думаете обо мне как о сумасшедшем, или как о провокаторе, и прикидываете – а не доложить ли об этом разговоре по начальству, в НКВД?
– Вы правы, молодой человек, есть такая мысль, – Петр Сергеевич даже слегка улыбнулся.
– А вот с этим докладом я бы вам посоветовал повременить до конца ноября...
– А почему это повременить? – Петр Сергеевич даже изволил меня перебить.
– Потому что "железному наркому" Ежову, и соответственно "ежовщине", приходит конец. Товарищ Сталин понял, что гражданин Ежов не справился с возложенными на него задачами, и потому скоро гражданин Ежов будет снят со свой должности. Ежову уже нашли замену. Буквально на днях, а возможно это уже и произошло, его заместителем будет назначен Лаврентий Павлович Берия, он сейчас Первый Секретарь ЦК КП(б) Грузии. Пару месяцев Берии потребуется на знакомство с наркоматом и передачу дел, а с первого ноября сего года Лаврентий Павлович будет назначен Народным Комиссаром Внутренних Дел. А Ежов будет поначалу переведен на должность наркома водного транспорта, а в следующем, 1939 году снят со всех должностей, осужден и расстрелян...
– Лаврентий Павлович Берия, говорите? – услышав это имя,Петр Сергеевич задумался, и после долгой паузы продолжил, – Случайно вы не знаете, в конце 1917 года он был комиссаром в одной из частей на Румынском фронте?
– Да, это он. Берия действительно был на этом фронте в то время, я об этом тоже тут написал, – я кивнул на конверт с моими записями, лежащий на столе. – К концу ноября этого года произойдет еще много других очень важных событий, о которых я тоже написал, и вы сможет это все легко проверить. Думаю, что к зиме тогда докладывать о нашем разговоре будет вам куда как полезнее, если вы все еще будете хотеть это сделать...
– Хорошо, молодой человек, допустим так и будет. Но зачем вы мне все это рассказываете?
– А вот об этом мы поговорим позже, лучше всего через год. Думаю, что тогда вы перестанете меня считать бредящим сумасшедшим провокатором, – я улыбнулся.
– Хорошо, Сергей Иванович, давайте сюда ваши записи, и я подумаю над вашим предложением до осени. А за сим, до свиданья.
Я успел на поезд Одесса-Симферополь.
Я лежал на верхней полке в купе поезда и вспоминал все, что связано с авиацией.
136ББАП моего деда был вооружен бомбардировщиками Як-2 и Як-4, как их назвали в интернете "бумажный тигр РККА". Справедливо, в общем-то, назвали. Непонятно зачем вообще эти Яки делали. Идея была заменить СБ, которые типа устарели. Но вот ведь какое дело. Бомбовая нагрузка СБ до 1600 кг. 600 кг в бомбовом отсеке фюзеляжа и две по 500 кило на внешней подвеске. Крейсерская скорость 340 км в час, максимальная на 100 километров больше. О внешней подвеске обычно забывают, и говорят только о тех 600 кг бомб что в фюзеляже. И скорость говорят у СБ тоже очень маленькая, от "мессера" мол не убежит. Но вот ведь какое дело, тот же гитлеровский "Юнкерс -88" развивал практически такую же скорость и точно так же не мог убежать от наших истребителей. Хотя бомбовую нагрузку нес побольше – 2000 кг. Ну оно и понятно, при вдвое более мощных моторах-то. О том, что "Ю-88" не мог убежать от наших истребителей Покрышкин прекрасно описал. Кстати, "Ю-88" строго говоря, не немецкий, а американский самолет. Главные конструкторы-то у "Ю-88" янки. Как там их звали? Черт, не помню. Помню только, что один из них еще в конце 1936 года сбежал назад, в Штаты. Интересно, это они сами на заработки в Германию во время "Великой Депрессии" поехали за "длинной маркой", или кто умный подсказал?
Ну ладно, это я отвлекся от СБ и Як-4 и Як-2. Решил авиаконструктор и заместитель наркома авиапромышленности Александр Яковлев превзойти СБ. По скорости он действительно СБ превзошел. Максимально Як-4 и Як-2 скорость до 550 километров в час развивали. Не помню я правда чем "двойка" от "четверки" отличались... Кажется типом мотора. Вот только бомбовая нагрузка у обоих всего 500 кг. Возможно для решения каких-то очень специальных задач, типа как англичане использовали свои скоростные бомбардировщики "Москито", эти Яки подошли бы. Но об этом никто не хотел думать и организовывать. Сделали этих Яков 120 штук, поняли, что эти самолеты непонятно что, производство прекратили, выпущенными вооружили два полка обычной фронтовой авиации и забыли про них. А СБ прекрасно себя зарекомендовал в Испании, и в Китае, и на финской. Его оценили по достоинству – чехи даже купили лицензию на их производство. Много вы знаете примеров того, чтобы в тридцатые годы буржуи покупали лицензию на производство советской военной техники? То-то и оно. СБ выпускали до конца 1941 года, а провоевали они до конца войны. Главное использовать его правильно. Причем немцы чешскими трофеями не побрезговали. В Испании и Финляндии СБ состояли на вооружении до средины пятидесятых, пока не были заменены уже реактивными самолетами. Безусловно, СБ не идеал. И главный конструктор самолета – Архангельский – учел недостатки СБ, пожелания летчиков и сделал на базе СБ новый самолет, получивший название Ар-2. Главное достоинство Ар-2 в том, что это был реальный пикирующий бомбардировщик, оснащенный как механизмом вывода бомб из фюзеляжа при пикировании , так и автоматом выхода самолета из пике. У распиаренных типа пикировщиков Пе-2 и Ту-2 всего этого не было, и с пикирования они могли сбрасывать только бомбы с внешней подвески. А бомбы из фюзеляжа – только с горизонтального полета. И, тем не менее, Ар-2 выпустили всего 200 штук, единицы из них дотянули до конца войны. А недопикировщики Пе-2 и Ту-2 тиражировали тысячами. Почему?
Впрочем, недостатки "Тушки" многим были очевидны и ее производство несколько раз прекращали. Но поскольку у нее же были и мощные лоббисты, производство опять возобновляли.
Вот тут вот вплотную ребром встает вопрос с интригами в среде авиаконструкторов и явным вредительством. Как известно за исключением одного замнаркома авиапромышленности Яковлева, практически все авиаконструкторы в 30 годы так или иначе попали под репрессии. Но вот ведь какая особенность. Все столичные так сказать жители попали в "шарашки" и остались живы, а всех провинциальных "зачистили" тотально. Показательна в этом деле судьба КБ Харьковского авиазавода, которое со средины 20х возглавлял Константин Калинин. Самолеты, построенные по его проектам на этом заводе и на заводе в Врпрнеже "Аэрофлот" и транспортная авиация эксплуатировали всю войну и до 50х годов. А его самого как "вредителя, диверсанта и врага народа" арестовали весной 1938 года, увезли в Воронежскую тюрьму и после 10 минутного "суда" проведенного толи в этой же тюрьме, толи заочно в Верховном Суде СССР, в Москве, расстреляли в конце сентября 1938 года в воронежской тюрьме. Расстреляли и многих сотрудников этого КБ. Опять-таки вопрос – почему их расстреляли, а не направили в "шарашки" как Туполева и его сотрудников? Если они действительно были "вредителями", то почему их "вредительские" самолеты продолжали эксплуатировать и после их казни? И "пришить" к смерти Калинина происки киевских украинских националистов, типа отомстивших "москалю" не получается. Этапировали Калинина из Харькова ведь не в Киев, а в Воронеж, а это уже не Украина, в РСФСР. Такие решения однозначно только в Москве принимаются. И дело Калинина рассматривали вовсе не на Украине, а или в Воронеже или вообще в Верховном Суде СССР, в Москве, заочно. Так что это чисто московская интрига. Завистливая столичная элита расправлялась с талантливыми провинциальными конкурентами и расчищала дорогу американцам? Ведь именно после уничтожения Калинина, вместо новых самолетов собственного производства, весь "Аэрофлот" начали переводить на лицензионные DC-3 от McDonnell-Douglas, и их клоны – Ли-2 и ПС-84. Кстати, к этой покупке приложил руку Туполев. Бескорыстно ли все это делалось?
Или история с истребителями. Довоенный спор – что важнее для истребителя – скорость или маневренность, решился как всегда в пользу союза "и". Истребителю жизненно необходимы и скорость, и маневренность, и мощное вооружение. И как показал опыт войны, последнее – мощь вооружения – самое главное. Дважды Герой Советского Союза Борис Сафонов свои две Золотые Звезды заработал на И-16, а погиб когда пересел на ленд-лизовский "Китти-Хоук". Вот только обычно умалчивают что этот "ишак" был вооружен двумя 20мм пушками и еще парой пулеметов. Трижды Герой Советского Союза Покрышкин с начала войны и до конца 1942 года воевал на МиГ-3. Изначально этот самолет был вооружен тремя крупнокалиберными и двумя обычными пулеметами. Но в конце июля 1941 года два "крупняка" с этих МиГов поснимали – мол нечем новые самолеты вооружать. Результат стал на лице немедленно – сбивать гадов стало сложнее. А когда Покрышкин пересел на ленд-лизовскую "Аэрокобру" вооруженную 37мм пушкой и двумя крупнокалиберными браунингами , то после мелкой модернизации этого самолета в стиле "подковать аглицкую блоху" ( по его просьбе механик объединил пушечную и пулеметную гашетки), понял что "Аэрокобра" – идеал самолета истребителя. И до конца войны никакие интриги Лавочкина или Яковлева не смогли его переубедить и пересесть на их Ла и Яки. Не верите? Откройте мемуары Трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина и прочитайте их внимательно.
Кстати, Покрышкинв своих воспоминаниях описывает один печальный эпизод который полностью объясняет как мы теряли территорию и города летом 1941 года. И чего я никак не мог понять раньше, пока не прочитал его книгу. Если взглянуть на карту СССР, то видно изобилие рек, текущих поперек страны с севера на юг, или наоборот, с юга на север. Каждый, кто смотрел киноэпопею "Освобождение" четко усвоил – форсирование водной преграды во время войны это дело долгое, тяжелое и кровавое. А немцы всех этих рек в 1941 году даже не заметили. Почему? Вот Покрышкин и описывал как это было 17 августа 1941 года с захватом немцами Николаева и через пару дней и Херсона, ну и соответственно с форсированием рек Южный Буг, Ингул и Днепр. В то время их полк базировался на аэродроме в поселке Копани. Расположен этот поселок почти посредине между Николаевом и Херсоном, примерно в 25 км от каждого города. Фронт, как считали в штабах, проходил более чем в ста километрах западнее и севернее Николаева, за Вознесенском. Утром 17 августа Покрышкина отправили на разведку, и к своему удивлению Покрышкин обнаружил моторизованную колонну прорвавшихся немцев примерно в 50 км севернее Николаева двигающуюся на Николаев по дороге вдоль берега Южного Буга, а вторую такую же колонну – двигающуюся на Николаев с северо-востока, со стороны Кировограда. Он тут же вернулся на свой аэродром и доложил майору, который замещал командира полка об увиденном. Фамилию этого майора Покрышкин, к сожалению не сообщил. Этот майор отмахнулся от полученной информации – мол быть того не может, потому что не может быть никогда. Часа через четыре в полк вернулся командир, которого вызывали куда-то в штаб дивизии "на ковер". Покрышкин вновь докладывает данные авиаразведки, теперь уже командиру полка, тот посылает его вновь в разведку. Оказалось, что немцы уже проскочили Николаев, находятся уже примерно в 5 км от Копаней, а с николаевского аэродрома улетают последние наши самолеты. Теперь наконец-то следует приказ нанести по немцам бомбоштурмовой удар, а после приземляться не в Копанях, а в Чернобаевке, что в 20 км восточнее, прочти возле Херсона. Так и было сделано, но еще через час после приземления в Чернобаевке пришлось улетать оттуда на восточный берег Днепра, поскольку запоздавший удар не смог остановить немецкое наступление...
А ведь если бы этот неназванный майор сообщил бы в Николаев о данных разведки и бомбоштурмовые удары были бы нанесены сразу по немецким колоннам на марше, то немцы бы не смогли бы сходу захватить Николаев. И гарнизон города , пусть даже и очень малочисленный, состоящий из новобранцев в учебных частях и почти не вооруженных матросов строящихся кораблей, мог бы защитить город. Это было довольно просто, потому как город занимает удобное место для обороны. Николаев расположен на полуострове, образованным слиянием рек Ингул и Южный Буг. Обе дороги, по которым наступали немцы, сходятся в одну, на перекрестке в северном предместье города, называемом Соляные, и находящемся на северном берегу Ингула. С основной частью города Соляные соединяются несколькими мостами, которые в те годы были наплавными, понтонными. То есть за пару часов развести мосты, угнать понтоны к южному берегу в район морского порта можно было бы запросто. И все, немцы надолго бы застряли на северном берегу – Ингул там довольно глубок, вброд не перейдешь, да и танки могут идти только по дорогам к мостам, иначе они застрянут в широкой и болотистой речной долине. Более того, в районе Николаева южный берег Ингула высокий, а северный низкий и на нем все просматривается на много километров, т.е. для артиллерии идеальные условия. Но майор это чертов никому ничего не сообщил, город никто не подготовил к обороне, мосты не развел, и все. И города и мосты через немалые реки – достались немцам что называется "на блюдечке"... И все это из-за одного м***ка....
Спор от типе двигателя – с воздушным или водяным охлаждением – оказался не принципиальным. До конца войны успешно довоевали как «худые» «Ме-109» с водяным охлаждением, не говоря уже про американские «Кобры» и британские «Спитфайры», так и Ла-5/7/9 и Фоккеры-190 с воздушным. По сути и Ла и Фоккеры это переразмеренные на бОльшую мощность мотора «ишачки» с удлиненным фюзеляжем для лучшего аэродинамического соотношения L : B. Наши правда паниканули, и похоронили МиГ-3 вместо того чтобы увеличить мощность его вооружения. Интересно, как бы относились к этому МиГу если бы он был вооружен двумя 20 мм пушками (как И-16) вместо двух обычных пулеметов?
А про приказ генерала Рычагова от марта 1941 года – снять радиостанции с самолетов для повышения маневренности – цензурными, не табуированными словами говорить нельзя вообще. Пулю свою по 58 статье он за это более чем справедливо заслужил. Хотя до сих пор еще есть, те, кто считает Рычагова "невинной жертвой кровавой гебни".
Ну а дальше – правильная организация службы и правильная тактика при четком понимании, что толпа посредственностей всегда завалит одинокого аса.
"Высота-скорость-маневр-огонь"...
Прямой железной дороги между расположенными почти рядом Одессой и Николаевом нет, поэтому поезд идет из Одессы в Николаев почти десять часов, делая громадный крюк на север. Но, так или иначе, к следующему полудню я был уже у себя дома, в казарме. Думаю, что моя авантюра удалась на все сто!
Пора переходить к следующему этапу моих планов...
Я только после войны узнал, что означает "инженер по специальному оборудованию" в должности моего деда. Оказывается, кто-то умный в командовании ВВС РККА все-таки сообразил, что Як-4 как бомбардировщики ни к черту не годятся. А вот как разведчик могут быть очень даже и не плохими. Несколько таких "Яков" переделали в разведчики – пожертвовав возможностью нести бомбы, установили броню на кабине, убрали стрелка с башенкой, оставили только курсовые пулеметы как на "Москито", установили мощную рацию, мощное фотооборудование и радар. Да-да, именно радар. Вот всем этим шпионским хозяйством дед и заведовал.
Я не знал тогда еще очень и очень многого.
Я не знал, что вечером 12 июня 1941 года воентехник первого ранга, инженер по специальному оборудованию 136ББАП Михаил Скрыловецкий обратился к командиру полка, майору Александру Федоровичу Байдикову:
– Товарищ майор, разрешите обратиться.
– Обращайтесь.
– Я хотел бы поговорить с вами не столько как с командиром, но как большевик с большевиком.
– Ладно, Михаил, я тебя уже достаточно хорошо знаю, ты с ерундой не придешь. Говори прямо, без всяких долгих предисловий, что случилось?
– Пока еще не случилось. Но вскоре случится...
– И что именно?
– Война.
– И что, вот так сразу и прямо завтра? – командир попробовал отшутиться, но видя строгий и печальный взгляд собеседника, спросил серьезнее. – С чего ты взял?
– Не так чтобы прямо завтра. А через десять дней. А за эти оставшиеся до войны дни произойдет следующее. 14 июня будет опубликовано заявление ТАСС с нашими мирными предложениями немцам, на которые они не ответят. 18 июня наркомат обороны издаст приказ, о котором можно кратко сказать "Занять оборону!". Но командование ВВС округа доведет этот приказ не до всех частей, так что возможно мы его не получим. Во всяком случае в Западном Окпуге этот приказ не получит никто. Далее, в субботу 21 июня, во второй половине дня, когда весь комсостав и уйдет отдыхать или вообще уедет к семьям в город, поступит приказ и нам, и базирующимся рядом с нами истребителям -срочно, в воскресенье провести внеплановые профилактические работы, для чего самолеты разоружить, бензин слить ну и все тому подобное. Это приказ будет выполнен, а на рассвете в воскресенье, 22 июня война и начнется с налета немцев на наши беззащитные аэродромы. Мы потеряем половину самолетов в первые же минуты войны..
– Ты, что Миша, спирта много выпил? Хотя, что это я? Извини. Ты ж ничего не пьешь... Тебе это что, цыганка нагадала? Откуда ты все это выдумал?
– Хотел бы я, чтобы все это было выдумками. Но не получается. Тут такое долгое дело... В общем, если коротко, еще летом тридцать восьмого, вскоре после того как я из Испании вернулся, пришел ко мне в гости один моряк, раненный, после госпиталя. Шрам у него на голове большой, и хромал он сильно. Так вот, он рассказал мне невероятную историю. Он был тяжело ранен, правда он не сказал где и когда, но это не важно. Больше недели пролежал в госпитале без сознания, потерял память. Но за то время, что он был без сознания, якобы его душа прожила еще одну жизнь, там, в будущем, а когда тот человек умер, его душа вернулась в его тело обратно, помня все о жизни прожитой там, в будущем...
– Ну, допустим. А причем тут ты?
– При том, что как он сказал, он прожил жизнь моего внука. Поэтому он знает все обо мне, о моей семье, о том, что произойдет с нами всеми. И что начнется война. И когда она начнется.
– Охренеть... И ты в это поверил? Может у него с головой не все в порядке? Ты же сам говоришь, что он был в голову ранен?
– Да, я поначалу тоже так подумал. Но он еще тогда, летом 1938 года, оставил мне тетрадь со своими записями событий, которые произойдут с лета 1938 по 22 июня 1941 года. Так вот, все они, считая по сегодняшний день, полностью сбылись . А то, что я тебе только что рассказал есть в его записях....
