Текст книги "Коронованные повелители Государства Российского от Славена до Николая (СИ)"

Автор книги: Владимир Андриенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Столицу и нового молодого царя Федора Борисовича Годунова никто не захотел защищать. Его схватили и убили вместе с матерью Марией Скуратовой. Несчастной дочери Бориса Годунова пришлось стать наложницей самозванца, который затем приказал постричь её в монастырь.

Самозванец получил корону государства Российского и стал царем!

Правление Лжедмитрия I как царя Всея Руси

Григорий Отрепьев был талантливым и грамотным правителем. Он быстро обучался и все схватывал на лету. Он сумел быстро привыкнуть к роли выдающегося государственного деятеля. И подавать его образ примитивно нельзя. Личность это совсем не простая и потому вокруг самозванца возникло множество легенд, что солидно переврали его личность.

Самозванцу после его восшествия на престол пришлось потратить громадные суммы на жалование членам думы, Государева Двора и уездным дворянам. По традиции государи московские при восшествии на престол жаловали дворянам двойное и даже тройное жалование. Секретарь Лжедмитрия Ян Бучинский писал о великой щедрости своего государя к дворянству. По его словам, тем кто имел 10 рублей жалования было положено 20. Боярам и думным людям вместо 1000 рублей было положено 2000! А было таких членов думы более 70 человек.

Своему тестю Юрию Мнишку пожаловал Лжедмитрий деньгами, золотыми и серебряными сосудами, собольими и куньими мехами подарков на сумму больше 500 000 рублей! Сумма воистину фантастическая! Для примера Ивану Грозному на учреждение опричнины понадобилось 100 000 рублей.

Все эти безумнее траты вызвали громадный дефицит бюджета. Для оплаты долгов самозванец использовал драгоценности из древней сокровищницы московских царей. По подсчетам голландского купца Исаака массы, цена отправленных самозванцем в Речь Посполитую сокровищ составляла 784 568 флоринов, или 130 761 рубль.

Заняв московский трон Отрепьев пытался выполнить свои обещания польскому королю, записанные в "кондициях", но практически ничего из этого не вышло. Он приказал готовить армию для совместно похода с польским монархом против шведов. Но Боярская дума решительно отказала ему в праве начинать войну. Бояре не желали нарушать мира со Шведским королевством.

Еще сложнее обстояло дело с введением католицизма на Руси. Поначалу он хотели разрешить полякам построить в Москве один костел. Это решение самозванца натолкнулось на сильное противодействие со стороны православного духовенства.

Составить объективное мнение о правлении Лжедмитрия I довольно трудно. После его свержения имя его солидно закидали грязью, а все исторические документы за его подписью уничтожались.

Однако стоит отдать ему должное. В народе он сникал славу государя справедливого. Лжедмитрий разослал по приказам строгий указ, повелев, чтобы судьи и приказные "без посулов (взяток) решали дела, творили правосудие и каждому без промедления помогали найти справедливость". Со взяточниками он расправлялся круто. За "воровство" старший подьячий Дашков, был наказал отсечение руки.

Дворян в его царствование избавили от батогов и заменили им телесные наказания на штрафы. Сам выходец из мелкопоместного дворянства Лжедмитрий знал его желания и нужды. Самозванец старался убедить подданных, что в его лице, государство приобрело не только непобедимого государя, но и мудрого гражданского правителя.

Экономическое положение страны при Лжедмитрии безусловно улучшилось. Воспоминания о голоде ушли в прошлое. На рынках снова продавался дешевый хлеб. Но финансовая система, как уже было отмечено, характеризовалась неустойчивостью. Разоренное в прошлые царствования население не способно было уплачивать налоги в срок. Образовались большие недоимки.

Лжедмитрий на первых порах своего правления пытался упразднить неудобные дворцовые церемонии. Пышный дворцовый ритуал, заимствованный у Византии, раболепие придворных пред повелителем создавали видимость неслыханного могущества московских царей. Царь всегда ходил в сопровождении большой свиты и никогда не оставался один. При нем были чины боярской думы и дворяне. Но самозванец любил заходить в лавки, аптеки и другие публичные места без сопровождения, что было "не по чину царю". В принципе он делал тоже самое, что впоследствии станет делать Петр I. Но тогда для таких реформ еще не пришло время и польские советники Лжедмитрия видели как постепенно падает авторитет из повелителя среди московской знати.

Лжедмитрий I часто корил бояр и вельмож за невежество и необразованность. И это он заметил задолго до Петра Великого! И задолго до Петра советовал знати посылать своих детей учиться за границу.

Подобные советы и слова тогда были восприняты знатными родами как оскорбление. И это совсем не добавляло ему популярности. Петр Великий действовал в иное время, когда понимание отсталости России стало всеобщим и у него в обществе нашлось множество соратников в преобразованиях.

Смерть Лжедмитрия I

Но все благие намерения не смогли бы спасти этого человека от расправы. Тогда было совсем не все равно кто твой отец, если ты сидишь на троне для широких масс черного народа. Это знати было все равно, но не рядовым гражданам. И боярам ничего не стоило свергнуть его, пустив слухи, что он не Дмитрий Иванович, а беглый монах Отрепьев. И делать это было нужно в момент когда собственная его популярность в Москве пала. Именно так и произошло.

Пришел час Василия Шуйского, что давно примерял свою голову под корону. Именно он организовал заговор против самозванца. Лжедмитрий был схвачен и убит. Труп его сожгли, а пеплом зарядили Царь‑Пушку и произвели выстрел в сторону запада. Иди, мол, туда, откуда явился. Кстати это был единственный в истории выстрел Царь‑Пушки.

Василий IV Шуйский (1552 – 1612)

Царь в 1606 – 1610. Сын князя Ивана Шуйского. Возглавлял тайную оппозицию Борису Годунову, поддержал Лжедмитрия I, затем вступил в заговор против него. Став царем, подавил крестьянское восстание И.И.Болотникова, усилил закрепощение крестьян. Борясь с польскими интервентами и Лжедмитрием II, заключил союз со Швецией, который привел к шведской интервенции. Низложен москвичами, умер в польском плену.

Шуйский‑вельможа

Талантливый интриган. Весьма хитрый и жестокий человек. Именно он мог быть заказчиком преступления по убийству царевича Дмитрия в городе Углич. Происходил из знатнейшего на Руси рода бывших удельных князей. Иностранцы называли его первым принцем царской крови.

С 1580 года имя князя Василия Шуйского начинает попадаться в разрядах; в 1581 и 1583 годах он был в числе царских воевод. Но в 1583 году подозрительный царь Иван Грозный взял со всех его братьев поручную по нем. Если изменит князь Василий, то все они будут за него в ответе. Иван Грозный любил подобного роду круговую поруку.

При царе Федоре Ивановиче князь Василий получил сан боярина. Весной 1585 года он был послан на воеводство в Смоленск, где и оставался до 1587 года. Опала, постигшая Шуйских и их единомышленников за челобитную царю о разводе с Ириной Годуновой, коснулась и Василия, но незначительность ли его роли в интриге его родни против царского шурина, влияние ли родственных связей (женитьбой на княжне Репниной он породнился с Романовским кружком, тогда еще близким к Годунову, а по жене брата своего Димитрия был в свойстве с ним), были причиной того, что Василий был скоро возвращен в Москву и снова вошел в фавор при дворе.

До 1590 года его имя не встречается ни в списках воевод при полках и по городам, ни в числе приглашенных к царскому столу, ни среди участников дипломатических переговоров. Вот тогда‑то он очевидно и задумал убрать из мира живых сына Грозного малолетнего Дмитрия. Все подумают на Годунова, а на него никто и пальцем не покажет. Лучше всего руководить убийством из "тени".

В 1590 году он сидел первым воеводой в Великом Новгороде, а в 1591 году ему, с митрополитом Геласием и окольничим Андреем Клешниным, было поручено расследование темной Углицкой истории. В докладе следователей, объяснивших смерть царевича случайным поранением в припадке падучей и обвинивших семейство Нагих в произведенной смуте и совершенных убийствах, многие историки готовы видеть подтасовку показаний, произведенную Шуйским с целью добиться расположения не благоволившего к нему правителя.

После смерти царя Федора Ивановича не сделал попытки захватить власть. Боялся Годунова и потому решил выждать время. При царе Борисе, занимая третье вообще и первое среди Шуйских место в думе государевой.

Борис, подозрительно относившийся к нему. Слишком уже неверным человеком был князь Василий. Годунов то держал Шуйского в большом почете, то удалял его от двора, не позволял ему жениться вторым браком. Смирившийся пред Годуновым Василий, видимо, и не замышлял в это время измены. Он терпеливо ждал своего часа.

Годунов доверил ему и князю Мстиславскому главное начальствование над войском, посланным против самозванца. Они нанесли ему решительное поражение при Добрыничах 20 января 1605 года, а потом осадили Кромы. Вызванный сейчас же после смерти царя Бориса в Москву, Василий клятвенно уверял волновавшийся народ в самозванстве претендента, очевидно готовясь сам претендовать на корону. Но потом, убедившись в том, что еще рано было затевать столь рискованную игру, стал распространять слухи о спасении царевича, а 1 июня на вопрос народа уже открыто заявил, что в Угличе вместо Дмитрия был похоронен попов сын и что к Москве идет истинный сын Ивана IV.

В тот же день Федор Годунов, сын Бориса, был свергнут, Москва признала Димитрия, а князь Василий с братьями сейчас же начал организовывать заговор против нового царя, признанию которого сам так способствовал.

Сильно спеша, Шуйские не были достаточно осторожны. Заговор был открыт, и 30 июня князь Василий, как главный виновник, приговоренный "собором" к смерти, готовился сложить голову на плахе "за веру и за правду". Но самозваный Царь не решился нанести свой удар по знати и даровал ему жизнь и отправил с братьями в ссылку, конфисковав их имения. Вскоре Шуйские были прощены совсем и возвращены в Москву. Князь Василий сумел даже добиться расположения Самозванца: получил от него разрешение жениться. На свадьбе самозванца князь Василийи сполнял почетную обязанность тысяцкого. В то же время, едва вернувшись в Москву, он уже создавал новый заговор. Уже в конце 1605 года заговорщики тайно поручили послу Димитрия к Сигизмунду передать королю, что, недовольные своим царем, они готовы свергнуть его.

Заговорщики, ведя теперь дело с большой осторожностью, действовали успешно, ловко пользуясь недовольством в разных слоях общества, не пренебрегая клеветой для усиления этого недовольства. Шуйские пустили в ход свои давние связи с торговыми кругами Москвы, вызвали в столицу массу челяди; на сторону заговора были привлечены приготовленные к походу служилые люди; в решительный момент выпустили заключенных. И все же, чтобы вернее достигнуть цели, заговорщики начали восстание 17 мая лживыми выкриками, что паны собираются побить бояр и царя. Давно возмущенные высокомерным, заносчивым поведением поляков, москвичи так принялись за них, пока бояре расправлялись с царем, что едва удалось прекратить избиение поляков. Самозванец был убит.

Шуйский царь

Шуйский был главным кандидатом на опустевший престол. Но были и другие кто хотел попользовать благами высшей власти. "Выкрикнутый" своими в толпе, собравшейся 19 мая для обсуждения дел, Шуйский поспешил, не дожидаясь всенародного избрания, взять в руки власть. Сейчас же была начата в Успенском соборе присяга царю Василию.

Власти Василий добился, но прекрасно понимал, что мало популярен в народе. Новый царь хорошо сознавал непрочность своего положения и с большой поспешностью принялся всеми средствами укреплять его. В грамотах, разосланных по городам сейчас же по воцарении, Василий объявлял, что вступил на престол по знатности своего рода от самого Рюрика, но вместе с тем присовокуплял, что его молили "быти на Московском государстве государем" высшие духовные и светские чины и дворяне и "всякие люди Московского государства".

Начет знатности он не врал, но вот начет второго лукавил. Практически никто не просил его принять корону кроме небольшой кучки приверженцев. Стараясь уничтожить еще жившую в народе веру, что царь Димитрий – действительно сын Грозного, и опровергнуть уже бродившие слухи о спасении его, Шуйский в грамотах определенно называл своего предшественника самозванцем Гришкой Отрепьевым и рассказывал всю его историю, кончая гибелью его. Чувствуя, очевидно, что ему, столько раз менявшему свои показания о Димитрии, не окажут должного доверия, царь прилагал к своим грамотам покаянные признания матери царевича Марии Нагой, что только угрозы заставили ее объявить Самозванца своим сыном. Он рассылал компрометирующие Самозванца документы, частью найденные после его гибели, частью сфабрикованные новым правительством.

Пущены были в ход и литературные произведения, составленные дружественными Шуйскому авторами. Митрополит Филарет, Нагие и другие были посланы в Углич отыскать и перенести в Москву останки царевича Димитрия, который теперь, вопреки данным следствия, произведенного самим же Шуйским, был объявлен убитым посланниками Бориса Годунова и, как мученик, был причтен к лику святых. В народе иные не верили в чудеса от мощей нового святого. Большинство народа недоумевало и волновалось, точно ожидая чего‑то.

Для удовлетворения своих сообщников Василий, при вступлении на престол, целовал крест в том, что будет судить всех по правде, не будет класть опалы на невинных и слушать доносы. Это означало возврат к старине, при котором боярство должно было снова получить участие в управлении. Но, несмотря на это и среди бояр Шуйскому не удалось найти опоры.

Уже в конце мая было обнаружено в Москве какое‑то движение в пользу передачи престола Мстиславскому, потомку династии Гедиминовичей. Глава Романовской группы, митрополит Филарет, предназначавшийся в патриархи, был удален обратно в Ростов.

В Польше говорили, что московские бояре недовольны царем Василием и хотели бы видеть на его месте короля Сигизмунда или его сына королевича Владислава. Верных слуг Самозванца Шуйский, опасаясь измены в Москве, неосмотрительно разослал по городам, где они вели интриги против него. Поляки – друзья и слуги Самозванца – были посажены в Москве под стражу и жили под строгим надзором. В Польшу было послано посольство с объяснениями и обвинениями короля и панов‑рады в пособничестве Самозванцу.

Восстание Болотникова

Вождь начавшегося восстания во имя Димитрия, Иван Исаевич Болотников, поднял знамя социальной борьбы. В своих всюду расходившихся "воровских листках" он призывал холопов, крестьян и казаков избивать бояр и богатых, обещая в награду чины, имения и жен убитых. Больше того, известно, что Болотников сам именем Дмитрия раздавал имения на поместном праве. Силы мятежников быстро росли. К ним пристали даже служилые люди заокских городов, с Пашковым, Сумбуловым и Ляпуновым во главе. Царские отряды терпели неудачи; мятежники двумя путями шли к Москве, и в октябре столица оказалась в осаде. На сторону восставших перешел, но не надолго, ряд западных замосковных городов; в нижегородских местах восстала мордва. Брожение замечалось в Перми и Вятке, в Новгороде и Пскове. Рати царя собирались медленно, но ему помогли отсутствие Димитрия и социальная рознь среди собравшихся под знаменами Болотникова. Уже 15 ноября отъехали к Шуйскому рязанские дворяне с Ляпуновым и Сумбуловым, а 2 декабря, в день решительной битвы, которую получивший подкрепление царь дал Болотникову, последнему изменил и Пашков со своим отрядом. Болотников заперся в Калуге, которую осадил с большим войском Мстиславский. Восстание Болотникова ясно показало, как слаба связь между царем и народом, как легко недовольные или увлекаемые призраком Димитрия оставляют Шуйского, и Василий решился еще раз воздействием религии привязать к себе сердца подданных. В феврале 1607 году в Успенском соборе вызванный специально "для его государства и земского великого дела" бывший патриарх Иов торжественно разрешил народ от греха нарушения присяги Борису и Самозванцу и убеждал прекратить вражду и раздоры и верно служить недавно избранному царю. В то же время правительство стремилось ослабить социальную базу движения Болотникова.

Между тем военные действия шли неудачно для Шуйского и под Астраханью, и под Калугой. Желая избавиться от Болотникова, царь согласился на предложение Фидлера отравить вождя восставших; но Фидлер, получив деньги и пробравшись в Калугу, передался на сторону Болотникова. Весной на помощь Калуге прислан был отряд из Тулы, где сидели князь Шаховской и явившийся еще при царе Димитрии самозванец Петр. Царские воеводы под Калугой были разбиты, и освобожденный от осады Болотников перебрался в Тулу. Летом, с огромным войском, пошел под Тулу сам царь и, разбив высланные вперед отряды мятежников, в июне осадил Тулу. Мятежный край был отдан на разграбление. Осажденные защищались отчаянно и только 10 октября, затопленные запруженной Упой, сдались. Самозванец Петр был повешен, Болотников утоплен в Каргополе, Шаховской сослан на Кубенское озеро; мелких "воров" массами топили, холопы военнопленные возвращались господам или отдавались желающим на поруки, что тоже вело к кабале. Такой расправой Шуйский подготовил почву для нового восстания. Его носителями были отпущенные домой, в Украину, добровольно бившие челом царю казаки и получившие отпускные холопы. Жестокая экзекуция восстановила против Шуйского всех пострадавших от нее. С торжеством вернулся царь по взятии Тулы в столицу и радостно справил свадьбу свою, женившись 17 января 1608 года на княжне Буйносовой‑Ростовской, с которой был обручен при Самозванце.

Конец Василия Шуйского

Появился новый самозваный царь Дмитрий Иванович. У него было мало искренних друзей. И никто не верил в истинность его царского происхождения. Но имя Димитрия было нужно как лозунг, объединявший всех противников Шуйского. К новому Димитрию шли остатки армии Болотникова, казаки с Дона и Днепра, польская вольница. В октябре самозванец был уже в Епифани, но, узнав о сдаче Тулы, бежал в Орел, откуда весной начал новое наступление. 10–11 мая под Болховом были разбиты воеводы Шуйского; в июле самозванец стал лагерем в селе Тушине под Москвой, где вскоре было организовано настоящее правительство, с думой и приказами Многочисленные отряды "Вора" блокировали Москву, перехватив ведущие в нее пути и затруднив таким образом подвоз провианта, осадили Троице‑Сергиев монастырь и рассеялись по стране, приводя ее к присяге на имя Димитрия. Из крупных центров только Нижний, Казань, Коломна, Рязань и Смоленск верно стояли за Шуйского; Новгород колебался, остальные перешли на сторону Тушинского Вора. Положение Шуйского стало критическим. Правда, у него в Москве были собраны значительные военные силы, и в боях под столицей далеко не всегда тушинцы брали верх.

Заключенный 23 июля 1608 году договор о перемирии с Польшей на три года одиннадцать месяцев, причем поляки из Тушина должны были уйти в отечество, не был выполнен. Бывшие в Тушине поляки отказались оставить Вора, а отпущенная из плена Марина Мнишек, за которую было обещано, что она не будет именоваться московской царицей, попав намерено в Тушино, признала в Воре своего мужа, будто бы спасшегося от гибели 17 мая.

При таких обстоятельствах царь, чтобы удержаться на престоле и прекратить смуту, обратился за помощью к Швеции, которая еще с 1606 году настойчиво предлагала ее. 28 февраля 1609 года в Выборге был подписан договор об оборонительном союзе Москвы с Швецией против Польши. Ценою уступки Корелы с уездом и отказа от прав на Ливонию Шуйский получил несколько тысяч наемников. С ними и с собранными в Новгороде служилыми людьми Скопин‑Шуйский начал весной очищать от тушинцев города по дороге к Москве, но вынужден был остановиться в Твери, так как шведский отряд отказался идти дальше вследствие неуплаты жалованья. Между тем стойкая оборона Троицкой обители образумила одних, насилия и грабежи, чинимые в стране бродившими всюду отрядами польских наездников и русских "воров" подняли других, и с конца 1608 года началось самостоятельное народное движение не столько за Шуйского, сколько против Тушина, в защиту порядка и имущества. К концу 1609 года усилиями всех названных отрядов тушинцы были выбиты из северной части Замосковья.

Против Шуйского стали затеваться заговоры. Даже боярин Крюк‑Колычев, давний единомышленник Шуйских, пострадавший с ними в 1587 году и царем Василием пожалованный в бояре, был уличен в заговоре против царя и в апреле 1609 года казнен. Шли толки о близком цареубийстве, сроком которого назначали то "Николин день" (9 мая), то Вознесенье (25 мая), то Петров день (29 июня). В сентябре осадой Смоленска начал военные действия против Шуйского Сигизмунд, освободившийся от рокоша, недовольный союзом царя Василия с Швецией и желавший воспользоваться смутой на Руси для территориальных приобретений или даже рассчитывавший, по заявлениям бояр, сесть или посадить сына на московский трон.

Дальнейшее пребывание Шуйского на троне вследствие крайне необдуманной и противоречивой политики проводимой им, стало невозможным и он вынужден был постричься в монахи.

Бывший царь и умер 12 сентября 1612 года. В 1620 году Сигизмунд торжественно перенес его гроб в Варшаву, в нарочно построенный мавзолей, а в 1635 году останки царя Василия были возвращены в Россию и погребены в Архангельском соборе.

Лжедимитрий II

Второй самозванец Смутного времени, принявший имя сына убитого сына Ивана Грозного.

Вслед за гибелью первого Лжедимитрия в Москве и по городам пошли слухи, что "царю Димитрию" удалось спастись от заговорщиков‑бояр. Меры, принятые новым царем Василием Шуйским для прекращения этой народной молвы, не имели успеха. Слухи поддерживались и распространялись с невиданной скоростью. Некоторые бывшие придворные самозванца хотели снова вернуть свое и готовы были поддерживать этот абсолютно абсурдный слух. Под началом князя Григория Шаховского воеводы в Путивле стали собираться недовольные выбором Боярской думы.

В Путивле, стали собираться отряды для защиты прав свергнутого Шуйским царя и под предводительством Ивана Болотникова пошли к Москве. Руководитель народного восстания Болотников действовал исключительно от имени "законного" царя Дмитрия.

После неудачи последнего под столицей, летом 1607 года, появился человек, решившийся взять на себя роль царя Димитрия. Сведения о его происхождении слишком разнообразны. Народ окрестил обманщика прозвищем "Вора", с которым он и вошел в историю. Первым более достоверным фактом его биографии является задержание его по подозрению в шпионстве в зарубежном, польском тогда местечке Пропойске. Назвавшись Нагим, скрывающимся от мести Шуйского родственником убитого царя Димитрия, он выпросил себе пропуск на Русь. Явившись около 12 июня 1607 года в Стародуб, "Нагой", сам и через товарища, называвшегося Рукиным, распускал по округе слухи о существовании царя Димитрия, а когда, в августе, представители Путивля и жители Стародуба, возбужденные этими слухами, требовали, угрожая ему пыткой, указать им царя, сам объявил себя Димитрием и был сразу торжественно признан. Ближайшие города перешли на сторону давно жданного царя. Один из поверивших Вору стародубцев пожертвовал жизнью за "Димитрия", явившись в лагерь Шуйского под Тулой с обличением царя в похищении престола. Грамоты Вора и слухи быстро распространялись по Руси и Польше, и к нему потянулись ратные люди.

Мало похожий на первого самозванца (сказывалось происхождение. Первый Лжедмитрий все был из мелких дворян), грубый и несдержанный, Вор не мог возбуждать доверия или симпатии у близко соприкасавшихся с ним, особенно у видевших или знавших его предшественника. Любому было понятно что этот хам в обличье и по поведению никак не может соответствовать высокому званию царя. Для большинства собравшихся к нему он был только знаменем, под которым можно было добиваться тех или иных личных целей. Но главное можно было грабить и набивать мошну.

Слабовольный и трусливый, не умевший подчинять и руководить, он сделался игрушкой более крупных вождей сошедшихся к нему отрядов. В сентябре насчитывавшая до 3 тысяч человек рать Вора, имея во главе избранного гетманом Меховецкого, двинулась к Оке, очевидно – на помощь Болотникову. В средине октября воеводы Вора уже занимали Крапивну, Дедилов, Епифань, но известие о сдаче Тулы (10 октября) заставило его поспешно отойти на юго‑запад, к Карачеву. Отсюда, боясь за себя, он скрылся от своевольных и чем‑то обиженных им поляков в Орел, но был отыскан и возвращен к войску. Все еще опасаясь преследования со стороны Шуйского, Лжедимитрий и от Карачева продолжал уходить малыми дорогами все дальше к границе, встречая на пути новые шедшие к нему отряды поляков. Царь Василий не сумел завершить победы и поспешил в столицу праздновать взятие Тулы. Лжедимитрий собрался с силами и в ноябре снова двинулся к Оке. Испытав неудачу под Брянском, он остановился на зиму в Орле, куда к нему привел 5 тысяч донцов еще в Стародубе присоединившийся к нему атаман Заруцкий, и с 4 тысячами поляков явился служить Р. Рожинский, который был вместо Меховецкого избран гетманом. Весною 1608 года Лисовский и Заруцкий с казаками были посланы на восток поднимать против Шуйского украинные, польские и рязанские города, а главные силы с Рожинским двинулись к Москве.

В начале июня Вор был уже под Москвой и расположился лагерем в Тушине (к северо‑западу от Москвы), от которого получил название Тушинского Вора. Взять Москву не удалось, и Тушино стало временной столицей "царя Димитрия". В сентябре у него была уже и царица – Марина Мнишек, вдова первого Лжедмитрия.

Для них был создан дворцовый штат, по образцу московского. Сложилась в Тушине и своя боярская дума, состоявшая не только из "худородных" сторонников Вора, вроде Заруцкого, Ивана Наумова, Федора Андронова, Михаила Молчанова, но и некоторых родовитых людей, отъехавших в Тушино от Шуйского, как князья Трубецкие, Михаил Салтыков, родственники и свойственники Романовых – князья Сицкий и Черкасский, Икан Годунов и другие. Были устроены и приказы, во главе которых стояли такие опытные дельцы, как Третьяков, Чичерин, Сафонов. Имелся в Тушине и свой патриарх, еще не посвященный, но уже "нареченный", от имени которого рассылались грамоты по духовным делам. Это был митрополит ростовский Филарет (в миру Федор Николаевич Романов), захваченный в плен в Ростове, но в Тушине живший на свободе и в почете.

Под властью Тушинского правительства оказалась обширная территория. Из крупных центров только Смоленск на западе, Коломна, Переславль‑Рязанский (Рязань) – на юге, Нижний и Казань – на востоке остались верны царю Василию; к ним, после краткого периода колебаний, присоединился еще Новгород. Незатронутое смутой Поморье не решалось определить свою позицию. Центр и юг признали Димитрия. Однако тушинцам не удалось перехватить все дороги в Москву и совсем ее изолировать. В столицу прорывались обозы с хлебом и воинские люди; из нее шли воззвания в пользу царя Василия и веры православной, попираемой "латынами" и "ворами", оказывавшие воздействие на колеблющихся. Троице‑Сергиева обитель, мужественной обороной приковавшая к себе значительные силы тушинцев, являла православным пример патриотического образа действий. Жестокости и насилия тушинских воевод, усиленно выколачивавших разные сборы с населения больше для собственного кармана, чем для государевой казны, переполнили чашу терпения. К концу 1608 года в приволжских и заволжских местах началось восстание против Тушина, опиравшееся на Нижний и Казань – с одной стороны, Поморские города, ставшие теперь за порядок и царя против "воров", – в другой. Оно было поддержано двигавшимся от Новгорода со вспомогательным шведским отрядом (по договору, заключенному в конце февраля 1609 г.) Скопиным‑Шуйским и подходившими по Волге к Казани отрядами усмирившего астраханскую смуту воеводы Шереметева. Тушинцы терпели поражения и принуждены были кружиться по разоренному уже ими краю, не будучи в силах прорваться на север. В октябре 1609 года Скопин‑Шуйский занял Александрову Слободу, куда вскоре пришли Шереметев и другие воеводы. Положение Тушина стало критическим. В то же время Сигизмунд осадил Смоленск, вызвав тем большое недовольство в тушинских поляках, считавших Русь своей добычей. В Тушино явились королевские посланцы, звавшие поляков и русских на службу к Сигизмунду. Вор видел, что в начавшихся спорах и торгах из‑за вознаграждения меньше всего думают о нем, и бежал, переодетый, в начале января 1610 года, в Калугу, куда вскоре за ним последовала и Марина, безуспешно пробовавшая агитировать за него в Тушине. Только казаки, и то не все, последовали за "царем Димитрием"; даже его боярин Заруцкий перешел с частью донцов на службу к королю. Из знатных тушинцев лишь немногие приехали в Калугу (например, Трубецкие); поляки частью пошли под Смоленск, частью, как Сапега, заняли независимое положение. Вор остался почти без войска и без приверженцев; но неудача войск Шуйского в бою с Жолкевским под Клушиным окрылила его надежды. Он двинулся к Москве, и его сторонники, предложив москвичам низложить обоих царей и выбрать вместе нового, сыграли роль в свержении Шуйского. Но вместо Димитрия столица присягнула польскому королевичу Владиславу. Вор, под натиском Жолкевского, принужден был вернуться в Калугу, где в пьянстве и охоте проводил последние дни. Недовольство корыстной политикой Сигизмунда давало почву для новых попыток Вора. В столице были пойманы какие‑то его агитаторы; в сношениях с ним обвиняли видных бояр, но дальше дело не пошло. 11 декабря 1610 года Вор был убит на охоте татарином Урусовым, мстившим за казнь Касимовского царя.

Лжедимитрий III

Третий самозванец самозванец, объявивший себя царем Дмитрием сыном Ивана Грозного. По одним известиям это был какой‑то Сидорка, по другим – беглый с Москвы из‑за Яузы дьякон Матюшка. Объявился он 23 марта 1611 года в Ивангороде и был принят здесь с радостью. Со всех сторон, между прочим изо Пскова, стекались к нему казаки. Он пробовал добиться помощи шведов, но король запретил нарвскому коменданту сноситься с ним. Самозванец пошел брать Псков, но, безуспешно простояв под ним с 8 июля до 23 августа и при вести о приходе шведов, бежал в Гдов, где был ими осажден и едва прорвался опять в Ивангород. Псковичи, земля которых опустошалась и шведами, и поляками, зимою решились признать, для спасения от иноземцев, ведомого вора своим царем. 4 декабря он прошел с отрядом казаков во Псков, почему и получил кличку "Псковского вора". Желая привлечь на свою сторону подмосковное ополчение, новый "царь Димитрий" послал к столице одного атамана. Из лагеря поехал во Псков "опознавать" царя К. Бегичев, и в начале марта 1612 года, под давлением атамана Заруцкого, желавшего иметь царя в противовес новому земскому ополчению, подмосковные таборы присягнули Псковскому Димитрию. Вскоре, в виду бесполезности этой попытки спасти свое положение, таборы охладели к Лжедимитрию, и новый их посол, Плещеев, изобличая Вора, искал случая схватить его. Псковичи, раздраженные грубостью, насильями и развратом призванного ими царя, готовы были помочь Плещееву. Самозванец почуял недоброе и 18 мая бежал, но был настигнут и возвращен во Псков уже в тюрьму, а 1 июля отправлен под Москву. По одному известию, он был убит по дороге во время нападения Лисовского, по другому – казнен в таборах под Москвой, по третьему – повешен в Москве уже при царе Михаиле Романове.