Текст книги "Двенадцать друзей Бошена (СИ)"

Автор книги: Влада Багрянцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Добрый… день, – произнес Харви, стушевываясь тем временем под полным тайного знания взглядом огромной капибары.

– Вы подойдите ближе, не бойтесь, она очень добрая, – пояснил фотограф. – Можете погладить, это она любит.

Капибара в самом деле не шелохнулась, стоило Харви сесть на траву рядом и слегка приобнять ее, как братана на попойке. От нее веяло таким умиротворением, что он тоже вскоре расслабился и принимал любые позы. Правда, все стратегически важные места прикрывались нужным ракурсом и капибарой, которая оказалась больше похожа на демоверсию Далай-ламы, чем на животное. Харви обожал животных. Ему просто не хватало этих милых мордах, нежных почесываний, и во время съемки он внезапно осознал, что раз теперь получил семью, то можно будет завести и зверя дома. Надо будет только обговорить, кого именно хотят его милые мужья. Но лично он выбрал бы котика – такого стремного, косоглазого, здорового котищу с милой дурацкой моськой.

Самым брутальным на фотосессии был Тим, которого обвешали цепями и нащелкали с тремя доберманами, а Боб, отказавшийся тискать детеныша аллигатора, присоединился к нему. Парочка из них, хотя этим уже было трудно кого-то удивить, вышла живописная – брутальный бритый Тим и рослый жилистый Бобби. Тим, правда, злился, что Бобби видят обнаженным и фотограф, и помощники, и бета-смотритель из питомника, откуда привезли собак, но деваться было некуда. У Тима, раз он сделал предложение, теперь увеличились будущие расходы, а мистер Бошен обещал, что доходы от продажи этих календарей пойдут участникам съемок. Ему приходилось сдерживать себя и свои эмоции, потому что предстоящая свадьба должна была стать незабываемым событием для жениха, но ревность это никак не отменяло. Особенно когда, глядя на Тима, брутального, жесткого, с такими же серьезными, но абсолютно добрыми собаченьками, у Боба встало.

Вуди сфоткался с рысью, которой боялся до трясучки: для кота она была слишком большая и зубастая. Такой кусь был бы для него смертелен. Но, протянув по требованию фотографа дрожащую руку, чтобы погладить кису, он обнаружил, что рысь очень ласковая и мурчит как трактор. Тычется лобастой башкой с черными ушками, топорщит огромные усищи и толстый короткий хвост и подтягивает широкой и мощной лапой его за руку, чтобы он не останавливался. Страху он натерпелся все равно и думал, что на фото его улыбка будет перекособоченной и деревянной, больше похожей на оскал. Поэтому, закончив недолгие съемки и убедившись, что самое ценное не пострадало, он украдкой вытер пот со лба и припал к бутылке с водой, протянутой улыбающимся Индианой.

Самого Индиану фотографировали со змеями, а вернее, с белыми питонами, которых тот совершенно не боялся, и с ним получилось закончить быстрее, чем с другими, потому что альфа не дергался, в отличие от многих, а наслаждался, смотрел с любовью в немигающие круглые глаза и без боязни поглаживал гибкие тела, обвивающие его торс и руки. Правда, с ним все равно вышел конфуз: оба питона-альбиноса почему-то старались поддеть его «хвостик» и забраться туда, куда не надо, поэтому Индиана хихикал от щекотки и извивался как змей.

Последним отсняли Джесси, так же отдельно от всех, как и Тима с Бобом, на площадке, отгороженной раздвижной ширмой.

– Фыл-фыл-фыл! – умилился омега, увидев ухоженную лисицу.

Ее хвостом в основном и пришлось прикрывать свои личные, такие же рыжие, красоты. Лисица попалась совершенно ручная, очаровательная и такая милая, что Джесси немедленно захотелось ее забрать себе – она так щедро подставляла свое пузико для поглаживания, каталась на спине, наслаждаясь почесываниями, что удержаться было просто невозможно.

Харви, подглядывающий за ширму, успел нащелкать кое-что на мобильник и послать Дарену.

«О боже», – ответил тот и посоветовал Харви не давать Джесси скучать.

«Я и не даю. Вчера мы в шашки играли», – написал Харви и получил в ответ ряд смайликов, выражающих крайнюю степень сочувствия умственно отсталым альфам.

Харви почесал нос и покосился на омегу, который выглядел уже лучше, чем вчера. Однако вечером Джесси, стоило ему выйти из душа, сообщил, что скучает по Дарену. И по нормальному сексу.

– У меня же не стоит на омег, котенок, – виновато улыбнулся Харви, и Джесси, вздохнув, вытащил из-под подушки внушительных размеров лиловый член, уменьшающийся в объеме ближе к концу и разделенный на сегменты.

– Ебуц-ца цари! – удивился Харви, приближаясь.

– Это д’аконий дилдо, – пояснил Джесси, трогая лиловую головку пальчиком. – Ты можешь мне помочь?

– Конечно, только… Он на присоске? И реально держится?

Джесси пожал плечами – он им еще не успел воспользоваться, и Харви, решив проверить аэродинамические и иные свойства дилдо, размахнулся и швырнул его в стену. Лиловый хрен присосался к ней с глухим чпоком, Харви удовлетворенно присвистнул и принялся его отдирать.

– Что там? – подошел ближе Джесси, видя, что хрен не отдирается.

Напрягшись, Харви оторвал дилдо вместе с куском штукатурки. Джесси, повздыхав, полез в ящик с бельем и вынул оттуда хрен поменьше и нормального, человеческого цвета.

– Пйидется ста’ым, – сказал он удрученно.

– Но я-то новый, – хмыкнул Харви, помогая ему встать с пола.

– А я еще новей, – мурлыкнул Джесси и погладил Харви по груди своей наманикюренной лапкой. – А Да’ен п’осил хоум-видео. Дашь мне, котичек?

У Харви от удивления открылся рот, а от неожиданности сжался сфинктер. И вид у него стал такой, что Джесси рассмеялся, запрокидывая голову.

Этот котеночек, конечно, был милым, но запустить его в свой родной зад? Нет, Харви никогда не был гомофобом или недотрогой, но конкретно его зад был девственен, как монаший. Он и не помышлял о таком никогда. До этой минуты. Потому что – ну Даренька же хотел… И заинька Джесси. Он трагично свел бровки домиком и покорно встал на колени, затем принимая позу «догги-стайл».

Джесси очень старался не рассмеяться. Такая покладистость была не для секса. Он включил камеру на телефоне и снял чудесный ракурс, который ему сегодня предстояло опробовать в новой роли.

– Милый, пе’евейнись. Да’ен захочет увидеть твои эмоции.

Голос Джесси влиял на Харви как наркотик – беспрекословное подчинение, которое убирало любые преграды. Он старательно перевернулся на спину на полу, и когда Джесси сел сверху, на его пресс, снимая весь процесс и акцентируя съемку на лице, брови Харви непроизвольно разгладились, руки по своей воле схватили омегу за талию, чтобы поддержать и не уронить.

– Хайви, котичек, ты же знаешь, что Да’ен – актив, и ты лишил его жопной девственности? – Джесси поерзал по животу увлажнившимся задом, начиная заводиться от всей этой ситуации.

Он сделал наезд, снимая на камеру растерянное выражение лица Харви, а затем сполз ниже, устраиваясь на коленках и снимая огромную дубинку специально для Дарена – его очень хотелось порадовать.

– И ты догадываешься, что пе’вым делом по п’иезде он захочет т’ахнуть тебя тоже?

Одной рукой Джесси вцепился в телефон, а другой ухватился за член своего партнера.

– Ты дашь мне ’аз’аботать твой узкий п’оход для нашего Да’ена? – И тут же, не давая возможности передумать или взбрыкнуть, сунул телефон в руку Харви. – Снимай!

А сам склонился над его членом, пошло облизывая губы, а затем и головку не до конца пока приподнявшегося достоинства Харви.

Небольшой, но умелый ротик Джесси с наслаждением приступил к обещанному действу для хоум-видео. Харви закатил глаза – конечно, с Дареном он еще мог поспорить об активной роли, но Джесси это было не объяснить, тем более когда тот так старался.

«Два раза!» – прислал смс Дарен, сообщая, что видео ему понравилось.

Вуди переехал в комнату Индианы, и это было вполне ожидаемо, только вот Брюс, оставшийся наедине с Говардом, словно перестал существовать – его практически не было видно. До конца недели он пропадал то в библиотеке, то в тренажерке, возвращаясь в комнату, только чтобы лечь спать. В огромном доме к этому времени и так стало совсем тихо, а с уходом Харви, против которого проголосовали зрители, еще и скучно.

– Спасибо, ребятушки, вы все классные, но настал и мой черед, – проговорил летчик, приобнимая погрустневшего Джесси за плечи. – После проекта всех жду в гости, на шашлыки. И плов!

– Это обязательно, – улыбнулся Индиана, подавая ему руку и крепко пожимая протянутую в ответ лапищу.

Говард тоже стиснул Харви:

– Жалко, что время так быстро пролетело. Вроде еще вчера боролся с кротами, а сегодня уже уходишь.

– К’ота он мне оставил одного, – сказал Джесси. – Буду спать с ним, пока шоу не закончится.

Когда ворота отворились, стало ясно, что за ними летчика ждут. Сидящий на красном спортбайке с аэрографией альфа снял шлем, и Харви присвистнул: Дарен в самом деле выглядел эффектно, и хорошо, что Джесси остался в доме обниматься с плюшевой копией крота, которую ему подарил главный борец с вредителями.

– Тебя подвезти, детка? – подмигнул Дарен, и Харви, садясь позади и закидывая сумку на плечо, шепнул ему на ухо, прикусывая затем его верхушку:

– Всегда мечтал прокатиться на мопеде.

– Это «Ямаха», – фыркнул Дарен, по-хозяйски потискав его бедро. – Но на мопеде я тебя могу тоже прокатить, который мохнатый. Держись крепче.

Говард, который провожал Харви до ворот, забрал у Дарена перетянутый лентой букет из маленьких розочек морковного цвета и, как и обещал, отнес их Джесси, который, всхлипывая в мягкое кротовье пузо, немного успокоился, заняв себя поисками вазы и выкладыванием фоток с букетом в инстаграм.

Вполне ожидаемо стало и то, что в тот же вечер мистер Бошен объявил, что проект покидают еще двое.

– Думаю, настало время дать ребятам шанс пожить самостоятельно, – проговорил он, поворачивая голову в сторону Тима и притихшего Боба. – Утром я получил гневное письмо от отца Боба с обвинением, что принуждаю участников к отношениям на камеру. Что он обратится в суд по правам человека и будет судиться со мной, требуя моральную компенсацию. Что ж, несмотря на то, что адвокаты могут доказать мою непричастность к происходящему, я все равно решил выплатить ее – но не ему, а Бобу, как участнику проекта, в виде собственного жилья в центре города. Учитывая, что Тим несколько дней назад предупредил о том, что уходит сегодня вместе с Бобом, я думаю, это достойный стартап для семейной жизни.

– Что вы, не надо, мы… – ошарашенно забормотал Боб, но мистер Бошен пресек все возражения взмахом руки.

– Поздравляю, дружище! – обрадовался Индиана, так же крепко, как и Харви, пожимая ладонь Тима.

После того как парочка, держась за руки, упорхнула в большую жизнь, а Вуди и Индиана, заняв большой диван в зале, приготовились к просмотру какого-то нашумевшего исторического фильма, Говард еще побродил по дому. Когда он вернулся в комнату, Брюс спал. Или делал вид, что спал, сунув в уши наушники.

Сев на свою кровать, Говард долго смотрел на него в полутьме комнаты, затем стащил футболку через голову, бросил на тумбу и, содрав с постели Вуди одеяло, накрыл им Брюса, только далеко не заботы ради, поскольку сразу после этого залез под него, отказываясь верхом на Брюсе, из ушей которого вывалились наушники, и накрывая их обоих с головой.

– Ты же под камерами не станешь, да? – спросил Говард, задирая майку альфы и прилипая к нему грудью.

– В морду захотел? – прохрипел сонным голосом тот.

– Можно и в морду, только хватит уже…

Говард не договорил – посчитал ненужным, вместо этого стягивая вниз пижамные штаны Брюса и обхватывая крепкий и, самое главное, уже возбужденный член. Стоило провести по нему ладонью, как Брюс перестал возиться, пытаясь выбраться, а потом, как только Говард сполз ниже, начал ерзать задницей, отводя бедра назад и толкаясь в его горло. Возможно, омегам сама природа велела исполнять подобные вещи, наделив отсутствием рвотного рефлекса при засовывании столь объемных предметов в рот, но и Говард умел это делать не хуже, обхватывая головку губами, как спелую сливу, и собирая языком выступившую на ней смазку. Запах возбуждения вызывал в животе томление на грани со спазмом, Говард просунул руку под резинку своих штанов и принялся так же быстро и жадно, как дрочил Брюса своим ртом, делать то же и себе. И, пожалуй, это был самый быстрый оргазм в его жизни, но самый долгожданный и яркий – он еще кончал, когда Брюс, зажав в пальцах его волосы, только доходил до черты, но расслабленное горло и того вынудило кончить быстро.

– Только не надо щас начинать, что было…

– Охуительно, – сказал Брюс и с трудом разжал пальцы.

– Тогда приходи утром в бассейн. В душевых нет камер.

Даже если они там и были, пусть лучше Брюс думает, что это не так, – хотя бы есть шанс, что придет. Поправив одежду, Говард выбрался, оставив Брюса лежать под одеялом с головой, провел рукой по волосам, вздохнул и вышел. Нужно было проветрить мозги, прежде чем лечь в свою кровать.

Комментарий к 9

*Текст группы Красная Плесень

10

Когда они перебрались в одну комнату, Вуди млел и мучился одновременно. Трахаться на камеру они оба не желали, даже глубокой ночью – камеры-то круглосуточно снимали. А найти уголок получилось только один, тот, где они первый раз были вдвоем. Второе, позорное свидание Вуди вымарал из памяти и старался о нем не вспоминать. Зато просто обжиматься и нежничать им никто не мешал и в здании.

Для уединения они выбирали ночное время, точно зная, что на камеру ничего не попадет. Индиана обожал долгие прелюдии, обцеловывал, обласкивал «своего мальчика», и тот, хоть ему и было уже далеко не шестнадцать, млел и таял, впитывал недополученные за годы одиночества нежность и внимание. Индиана сразу заметил одну особенность – Вуди оказался чистым аудиалом и был без ума, когда ему шептали разные глупости. Востоковед и сам любил поговорить, а в сексе – обговаривать каждое свое действие, поэтому тут они просто сошлись в своей страсти, как волна и берег. Поддерживая тщеславие милого сексолога, Индиана нащупал в нем несколько ощутимых точек воздействия, одной из которых были ласка: похвала, вознесение на личный пьедестал. Причем Инди ни разу не врал ни Вуди, ни себе – это доставляло ему огромнейшее наслаждение.

Одного только они не учли: камеры не передавали картинку, а вот звуки – очень даже передавали. Поэтому все их нежные воркования, каждый вздох, ах и ох, стоны и хриплую мольбу Вуди слушали все неспящие зрители, подписавшиеся на этот платный канал.

Брюс, которому по ночам снились кошмары – как Лоис возвращается к нему, тянет свои длинные загребущие руки, тратит все заработанные деньги на шоу, а он не может ни слова вымолвить, как это бывает в липких снах, – часто просыпался и бродил по дому. В первую же ночь он увидел трансляцию, а вернее, услышал любовную вакханалию. Панель экрана была разбита на квадраты, оператор вначале приблизил изображение комнаты, где спал Говард – и иногда похрапывал – а затем показал домик с инвентарем и сделал звук погромче.

«Дай я оближу твои яички, солнышко! Прогнись, заинька. Расставь ножки, вот та-а-ак! Боги, какой шикарный зад», – шептал Индиана, и у Брюса внезапно на хрен сгорели внутренние предохранители. Вуди подвывал щеночком, и, сидя на диване и вперившись немигающим взглядом в статичную картинку с домиком, Брюс плотно свел колени и сжал зубы. Очень хотелось поерзать или хотя бы положить руку на член – откровения этой парочки оказались очень возбуждающими, но больше разрядки Брюсу хотелось выиграть в этом шоу и стать наконец-то самостоятельным, обеспеченным альфой, оставаясь натуралом.

«О, у тебя такие длинные ноги, что я не устану вылизывать их снизу доверху, мой мальчик! Тебе нравится, когда я целую вот это местечко под коленкой?» – Индиана уже не шептал, забывшись и увлекшись, и Брюсу казалось, что он там, рядом с ними. Он закрыл глаза, но стало еще хуже – получалось, будто бы Индиана говорит это ему.

Вуди стонал в голос, не скрываясь, и Брюсу пришлось признать, что ни одна порнуха с омегами и бетами его так не заводила, как этот ночной просмотр-прослушивание.

Вначале он подумал рассказать утром ребятам – намеками, как-то в обход ситуации, – что их ночной дуэт пользуется огромным спросом у телезрителей, которые просто засыпали сообщениями, моргающими на экране, но потом подумал, что придется потерпеть, стиснув зубы, и не ломать пацанам кайф. Пусть хоть они, что ли, оторвутся…

Резко поднявшись, Брюс удалился в душевую на третьем этаже и принял холодный душ, что не дало ему возможности заснуть быстро.

Чтобы хоть как-то отвлекаться от постоянного желания залипать «на и в» обретенном любовнике, Вуди, понятия не имея, что они стали центром внимания ночной жизни шоу, целиком и полностью погружался в работу между конкурсами, остальное время ему не мешало ни во время еды, ни во время готовки или уборки делать свои заметки в планшете. Он, получив массу информации в замкнутом сообществе, теперь выстраивал и обрабатывал ее, строя графики, выводя диаграммы, обобщая те или иные данные, и очень продвинулся в деле написания статьи, видя потенциал для написания серьезной работы – теперь ее следовало тщательно отработать, взвесить и обдумать. Индиана ему всячески помогал и даже не отказался заполнить анкету, в которой было тридцать страниц, и ответил на все, даже дебильные вопросы, слушая ответы на которые Вуди почему-то краснел.

Инди не хотел оставлять в их отношениях никаких, даже малейших черных дыр непонимания, поэтому был откровенен. То, что у них наклевывается что-то посильнее интрижки, Вуди стало понятно после того мудацкого свидания. А дальше Индиана вообще показывал себя только с хорошей стороны, и Вуди влюблялся не по дням, а по часам, как в сказке. Хотя кому, как не ему, знатоку внутренних процессов, знать, что сказок не бывает. Наконец-то он мог быть собой, а не подстраиваться под кого-то, и это настолько расслабляло его, что он даже спросил у Инди:

– Ты на кого ставишь? Как думаешь, кто натурал?

И когда его альфа, массируя голову, лежащую у него на коленях, раздумчиво произнес:

– Говард. Точно Говард – он очень убедительно играет голубого! – Вуди закивал головой.

– Да, я тоже думаю, что он. Брюс – милашка, но у него явно проблемы в жизни – весь проект ходит смурной и печальный. Скорее всего, он расстался с кем-то в процессе шоу, и у него нет возможности лично решить эту проблему.

– Да-да! – Руки Индианы перебрались на плечи, мягко массируя напряженные мышцы – после секса в закутке садового домика, где они испробовали новую позу, Вуди был все еще напряжен физически, хотя морально расслабился. – Брюс очень милый молодой человек, а Говард, пожалуй, слишком позиционирует себя голубым, чтобы это была правда. Странная они парочка…

Брюс долго решался на это и в конце концов решился – альфа же он, должен же активничать. Хоть и с голубым теперь отливом, но все равно альфа, и решение это зрело долго. Всю ночь точно. А утром, сдавшись своим желаниям и ощущениям, вытащив из бельевого ящика чистое полотенце, Брюс отправился в душ, где уже шумела вода – в самой последней кабинке, отвернувшись к стене, стоял Говард. Брюс еще раз внутренне удивился – как можно хотеть это мускулистое, здоровенное тело, поросшее на руках и ногах темными медвежьими волосками, такое большое, совершенно не похожее на омежье. Но тем не менее он хотел его трогать, и чтоб эти здоровенные руки трогали его, и чтобы снова его гладили везде широкие жесткие ладони, и все это не только из-за спермотоксикоза. Если бы сейчас в соседней кабинке внезапно очутился омега, Брюс бы все равно шагнул к Говарду, под горячую плотную завесу воды, и скользнул руками по груди в пене.

– Пришел! – произнес Говард, вжимая его всем телом в стенку из матового стекла.

Брюс не ответил, дрожа от ощущения больших рук на себе, нащупывая его член и стараясь не думать о том, что размерчик тут великоват даже для омег, которые природой были рассчитаны на подобное.

– Да? – Говард, покрывая лихорадочными быстрыми поцелуями его шею, сжал в пальцах ягодицы, оттянул их, и между ними щекотно и возбуждающе стекла струйка воды. – Это значит да? Что ты тоже хочешь?

Брюс не ответил – точнее, ответил, но не словами. Прижался всем телом к его большому, сильному и скользкому от геля, поймал пресные от воды губы своими и прилип задницей к рукам Говарда, который вдруг оказался внутри этой задницы. Пока пальцами, но и этого оказалось достаточно, чтобы член окреп, а в груди что-то заклокотало от нетерпения. Конечно, хорошо было делать это в комфорте и со смазкой, но в комфорте и со смазкой Брюс бы не решился – только так, только спонтанно и, казалось, что не по правде. Когда член почувствовался не только руками, но и растянутым к этому моменту анусом, Брюс, стиснув зубы, надевался на него по своей воле и желанию, не обращая внимания на боль. Сдерживаемое долго возбуждение, отпущенное на волю, смазывало и ее, и ощущение реальности, и всякие мысли. Говард прижимал его к стеклу, и было только опасение, что оно треснет. Но и оно исчезло, когда к движениям бедрами добавилось движение руки по члену.

– Да-а-а! – прохрипел Брюс, и колени подогнулись. – Ну же!

Говард ускорился, понимая, о чем его просят, и Брюс закинул руки за голову, привлекая к себе как можно ближе. Когда они оба кончили и Брюс осторожно привалился к стенке плечом, ожидая, пока они смогут разъединиться безболезненно, Говард коснулся носом его шеи. Вода стекла между их телами, расслабляя напряженные мышцы.

– Я не знаю, что сказать, – произнес Брюс медленно.

– Не говори, – хмыкнул в затылок Говард, и по спине побежали мурашки. – Мне хватило и того, что ты сделал.

– Я натурал. Думал, что натурал…

– Я догадался.

Брюс бы развернулся, если бы Говард все еще не был в нем, – его как подкинуло:

– Догадался?

– Сегодня ночью. Сложил все факты, и оказалось, что складывать нужно было всего-то два плюс два, потому что все лежало на поверхности. Но я никому не расскажу, потому что не хочу, чтобы то, что между нами, закончилось.

Брюс мог сказать, что между ними сейчас только его хуй, но не стал, слишком уж хорошо ему сейчас было. За последние полчаса он ни разу не вспомнил Лоиса и то, как тот кинул его так по-скотски, ни разу потом не напомнив о себе, наверняка решив обезопасить свое дальнейшее существование при любом раскладе: если Брюс выиграет – охренительно, если нет – есть другой альфа, который позвал его замуж. Наверняка, судя по рассказам, обеспеченный. Только вот какой-либо обиды уже не ощущалось, когда спину грело чужое тепло. Правда, главный приз ему все равно теперь не светил, потому что и сам секс, и разговор явно же ушел в прямой эфир.

Выходя из душа Брюс заметил, что камера не мигает красным и переглянулся с Говардом.

– Похоже, мистер Бошен пока не готов закончить шоу, – хмыкнул тот. – Камеры не записали. А жаль, я бы посмотрел на это со стороны.

С Говардом они потом разошлись, будто ничего не было, но под вечер, не сговариваясь, встретились в саду у купальни с птицами: Говард ходил проверять, не появилось ли свежих нор, продолжая дело Харви, как обещал, а Брюс решил проветрить мозги. Сзади еще все побаливало, но когда Говард прижал его к дереву, забылось обо всем.

– Какой ты сладкий, когда оттраханный, – произнес Говард, прикусывая его нижнюю губу и шаря руками по спине. – Невозможно просто смотреть.

Брюс ухмыльнулся, полез ладонями ему под футболку и краем глаза заметил мелькнувшие среди стволов розовые шортики Джесси. Тот бесшумно уходил, оставив рядом с купальней раскрошенный батон, но Брюс не сомневался, что о том, что он видел, спустя пятнадцать минут будут знать все. Потому что ведущий, полирующий щекой каждую ночь пузо плюшевого крота, больше всего хотел полировать ночами нечто поинтереснее, а для этого нужно было сперва закончить с шоу, отработав контракт.

– Дорогие друзья. Вы, наверное, уже поняли, что это наш последний общий сбор, – прозвучало с экрана, и Джесси от нетерпения завозился в кресле.

– У нас же еще несколько недель согласно контракту, – произнес Вуди, переглядываясь с Индианой.

– Согласно контракту, организаторы могут увеличить или уменьшить срок пребывания на проекте, не предупреждая заранее. Вы же читали то, что было написано мелким шрифтом на пятьдесят первой странице? – сказал мистер Бошен, и завозилась уже все. – Нет смысла продлевать шоу, если зрители уверены, что Вуди и Индиана состоялись как пара партнеров. Зрители, хочу вам сообщить, просили повторить ваш ночной эфир на бис.

– Очень го’ячо, – поддакнул Джесси. – Подтвейждаю.

– Вчера на официальном сайте проекта прошло голосование – зрители уже выбрали того, кого они считают натуралом. Теперь настал ваш черед. Если сейчас вы не угадаете, кто все это время прикидывался натуралом, то он получит обещанный приз. Если угадаете – приз будет разделен на четверых. Я хочу, чтобы каждый из вас ушел отсюда счастливым. Итак, Вуди?

– Не анонимно разве?.. Ладно. Я думаю, что это Говард, – произнес тот задумчиво. – У него явно не было никакого травмирующего опыта, абьюзивных отношений, он не зажимается и открыт для внешнего мира. Он слишком жизнерадостен и уверен в себе, чтобы быть геем.

– И слишком неправдоподобно им прикидывается, – поддержал Индиана, и Говард охренел вслух:

– В смысле прикидывается?

– Вуди и Индиана голосуют против Говарда, – сказал мистер Бошен. – Против кого голосуете вы, Говард?

– Против Индианы, – ответил тот. – Они хоть и жамкаются по углам, но Инди все равно ведет себя как любвеобильный альфа. Плюс он актив. У него большие аппетиты, возможно, он просто решил расслабиться или не выдержал без секса долгое время.

– Говард голосует против Индианы. Брюс?

Брюс обвел взглядом присутствующих. Неважно уже было, против кого проголосует он, деньги и так были в его кармане, и он сказал:

– Поддержу Говарда. Индиана.

– Поздравляю, Брюс, вы вышли в финал.

Джесси подскочил в кресле:

– Я так и знал! Так и знал!

– Серьезно? – протянул Вуди, хлопая по спине Индиану, который закашлялся от неожиданности. – Так вот почему ты такой скрытный, я думал оттого, что писался в детстве! Поздравляю, дружище!

Под фанфары из колонок, бульканье шампанского и визги пьяного ведущего, который бегал из комнаты в комнату и обнимал всех, Брюс и собирал вещи. Счет только что пополнился суммой, на которую страшно было смотреть, разве что с повышенным благоговением, но ожидаемой радости он не испытал – не хотелось возвращаться обратно в повседневность, в пустую квартиру. Он понимал, что стоит ему ступить за порог, как вернется обида на Лоиса и чувство собственной никчемности и ненужности. Поэтому он обрадовался, когда Говард, подойдя к нему, сказал:

– Хочешь поехать со мной в деревню? У нас там здорово, папкина стряпня, и воздух, и…

Брюс, бросив в сумку футболку, обнял его за плечи, и Говард замялся.

– Только ты не подумай, что я ради денег…

– Я про это даже и не вспомнил, – признался Брюс. – Спасибо. Я поеду с тобой, только заберем из дома пару вещей.

Включенный телефон разрывался звонками и эсэмэсками от коллег и родственников, даже самых дальних, кое-кто не преминул вспомнить, что у него четверо детей и было бы неплохо, подари Брюс, чисто по-родственному, новый телевизор любимым родичам. На сообщения и звонки Брюс пока не отвечал, только на самые важные, а как только вышли к вызванному такси за ворота, вообще отключил связь.

– Подожди здесь, – сказал Брюс Говарду, когда машина подъехала к дому. – Я быстро.

Говард не стал спорить, кивнул, и Брюс, добравшись до квартиры, стоял несколько минут, собираясь с духом, прислушиваясь к музыке за дверью. Вот этого он и боялся.

– Наконец ты приехал! – завопил Лоис, открыв дверь и повиснув у него на шее. – Я тут изнываю, соскучился по своему зайчонку!

– Ага, – проговорил Брюс, отстраняя его, хотя пальцы так и тянулись по привычке залезть под розовую футболку. – Видел я фото. В ресторане.

– Каком ресторане? – побледнел Лоис, но быстро взял себя в руки. – Да что ты несешь! Это друг мой был, друг, мы поужинали только! Я тут с ума сходил столько времени, переживал за тебя, а ты вот так, с порога, с претензиями!

– Нет претензий. Держи, – Брюс, вытащив ключи из кармана, вложил их в раскрытую ладонь Лоиса. – Я потом перечислю тебе деньги.

– Какие еще деньги?!

– Я же обещал тебе машинку. Только выбирать будешь уже сам.

Закрыв дверь с громким хлопком, Брюс спустился и постучал в окно ожидающей его машины:

– Давай лучше прогуляемся до вокзала.

– Все забрал? – спросил Говард, с недоумением рассматривая его пустые руки.

– Там и забирать было уже нечего. Пошли.

Ночной город жил, как и до его ухода на проект, гудел, слепил огнями, но, вспоминая себя раньше, Брюс понимал, что как прежде уже и не хочется. Потому что сейчас он чувствовал себя свободным от всего, кроме единственного человека, идущего рядом, только это совсем не напрягало. Один он и радовал.

– Не грусти! – шлепнул его чуть ниже спины Говард. – А то зарплата не будет расти.

– Напугал! – улыбнулся Брюс, и его немного отпустило. – Это мне точно не грозит. Ты же меня прокатишь на комбайне?

– Прямо сегодня?

– Почему нет?

– Ангары закрыты, если только угнать.

– Можно и угнать. Я его теперь вообще купить могу, чего очковать? Я теперь куплю весь крем Элмера для отбеливания ануса и буду щеголять, как лакшери, с белым анусом. И тебе тоже отбелим, хочешь? – Брюса отпустило настолько, что уже несло. – И давай я тебя пивом сначала угощу, отметим!

Говард расхохотался:

– Пиво можно, а вот крем не надо. Все равно показывать теперь некому, кроме тебя. И это круто!

В тот вечер они так и не сели на автобус, поскольку ужрались до состояния тяги к приключениям, сняли номер для молодоженов, собирались отметить еще раз с шампанским и горячим сексом, но уснули в джакузи.

– Это пройдет, надеюсь? – спросил Брюс, рассматривая утром сморщенную кожу на руках и ногах.

– Конечно. Если нет, поедем к Элмеру, он найдет чем тебя смазать. А пока смажу тебя я.

Брюс фыркнул, и Говард пояснил:

– Да я в аптеку сгонял с утра, пока ты зубы чистил. Вот, крем какой-то дали от опрелостей. Снимай халат.

– Это точно от опрелостей? Пахнет клубникой.

– Это крем от опрелостей с клубникой. И трусы тоже снимай.

***

К организации свадьбы Харви подошел заранее, когда шоу еще шло, и с размахом – Мистей Бошен – как называл его Джесси, по которому страдал Дарен, отвлекаясь только во время секса или принятия совместной ванны, что тоже выливалось в секс, – проспонсировал проведение свадьбы, не скупясь на расходы. Украшением и выбором столов, посуды, одежды для официантов и всей прочей чухней, которая не интересовала ни Дарена, ни Харви, занялся скучающий на шоу Джесси, постоянно присылающий им в общий чат то варианты оформления арки для венчания, то выбор букетов, то туеву хучу приглашений и именных карточек, перемежая их своими фотками ню, что только и скрашивало их с Дареном просмотр сообщений. Харви даже уже начал возбуждаться на эти фотографии.