Текст книги "Неизвестные страницы истории российского флота"

Автор книги: Влад Виленов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Некоторые исследователи – возможно, не без оснований, – ищут причину провала набега на германский конвой в тщеславии молодого адмирала, не желавшего делить лавры победителя с П.Л. Трухачевым (он был предшественником Колчака в должности начальника минной дивизии – Авт.). Как нам кажется, ближе к истине германский историк Э. фон Гагерн, приписавший удивительный успех лейтенанта Пликерта (командир германского конвоя. – Авт.) и его подчиненных «недостатку боевого опыта» (?!) у командира русского корабельного отряда.

Вероятно, именно шаблонные и безынициативные действия А.В. Колчака в ходе набеговой операции 31 мая (13 июня) 1916 года дали основание его сослуживцу по оперативной части штаба Балтфлота А.А. Саковичу написать: «Колчак А.В. с задатками военного человека, но… и в этом „но“ все: он, прежде всего не оператор, не творец военной идеи, а только частный начальник-исполнитель».

Откуда же появились в нашей литературе данные о потопленных 31 мая (13 июня) 1916 г. неприятельских транспортах? Любопытно, что в оригинальных отечественных документах никаких упоминаний об уничтоженных грузовых судах нет. «Пароходы были обстреляны миноносцами, но успели уйти в шведские воды», – читаем в сводке сведений Морского штаба Верховного главнокомандующего от 2 (15) июня 1916 года. «Я… ночью напал на караван, рассеял его и потопил конвоирующий его корабль», – свидетельствует сам А.В. Колчак. Сведения об уничтожении транспортных судов (от двух до пяти) появились позднее и были заимствованы из шведской прессы. Эти данные, причем с соответствующей оговоркой, и были приведены в первом отечественном развернутом исследовании опыта войны 1914–1918 годов на море – коллективном труде «Флот в Первой мировой войне», увидевшем свет в 1964 году…

К сожалению, лишь немногие историки, вынося суждения о потерях противника, взяли на себя труд принять во внимание двусторонние данные и, как следствие, демонстрируют более взвешенный взгляд на результаты набеговых действий легких сил Балтийского флота на германские коммуникации в кампании 1916 года. Например, профессор Н.Б. Павлович в своем классическом труде «Развитие тактики военно-морского флота» ограничился корректным замечанием о «положительных результатах» этих операций, достигнутых, несмотря на «серьезные просчеты в боевом управлении».

Немногого достиг Колчак, и будучи командующим Черноморским флотом. При полном превосходстве в силах он так и не смог «поймать» германо-турецкий линейный крейсер «Гебен». Закупоривание Босфора бесчисленными минами тоже оценивается неоднозначно. Дело в том, что Верховное командование готовило на 1917 год грандиозную десантную операцию на Босфор и Константинополь. И в случае ее проведения минные поля Колчака стали бы серьезным препятствием десантным силам. Об этом не раз открыто заявлял начальник минной дивизии Черноморского флота контр-адмирал Саблин, ставший из-за этого личным врагом Колчака.

Назначение Колчака командующим флотом до сих пор покрыто тайной. Известно лишь о его неких тайных встречах с Родзянко и другими верховными российскими масонами. Поговаривают и о его «особых» отношениях с Распутиным. Как бы то ни было, но в назначении Колчака были заинтересованы люди, причастные к Февральскому перевороту 1917 года и многим другим темным делам в истории России. На молодого и самолюбивого вице-адмирала они имели серьезные виды. Вспомним еще раз характеристику Колчака, данную его сослуживцем А.А. Саковичем: «…Не творец, а только… исполнитель». Всемирному масонству, как раз и был нужен «не творец, а исполнитель», с помощью которого можно было бы наложить лапу на растерзанную Россию.

Именно поэтому бездарная потеря мощнейшего корабля флота не была поставлена Колчаку в вину. Наоборот, он был как бы даже «потерпевшим» и все начальники, словно по какой-то, негласной команде, оказывали ему возможную поддержку и демонстрировали свою лояльность и сострадание.

Выражу свою точку зрения. На мой взгляд, вице-адмирала Колчака с какого-то момента (скорее всего, с предвоенных лет) вели вверх по служебной лестнице некие могущественные международные темные силы. Именно эти силы, которые впоследствии поставят Колчака Верховным правителем России, судя по всему, и не позволили в 1916 году никому (возможно, даже и императору) тронуть своего выдвиженца после гибели линкора. У всемирного масонства были свои серьезные виды на Колчака в будущем (что впоследствии они наглядно и продемонстрировали), а пока, до поры до времени, они оберегали вице-адмирала от всех неприятностей.

Вопросы о причинах гибели «Императрицы Марии» задавали Колчаку после его ареста в Иркутске на заседании Чрезвычайной следственной комиссии 24 января 1920 года.

Колчак: Прошлый раз, когда я говорил о Черном море, я упустил одно событие, которое, может быть, представляет некоторый интерес. Затем, когда вы спросили, с кем из великих князей я виделся, я упустил из виду одну подробность. Одно из событий, это был взрыв, происшедший 7 ноября на дредноуте «Мария». Что касается свидания с великими князьями, я упустил из виду, что виделся с Николаем Николаевичем, который был тогда главнокомандующим, в Барановичах, куда я ездил из Балтийского моря. Затем я виделся с ним перед революцией в Батуме.

Следователь Алексеевский: Что касается взрыва, то было бы важно, чтобы вы сказали, чему вы после расследования приписывали взрыв и последовавшую гибель броненосца.

Колчак: Насколько следствие могло выяснить, насколько это было ясно из всей обстановки, я считал, что злого умысла здесь не было. Подобных взрывов произошел целый ряд и за границей во время войны – в Италии, Германии, Англии. Я приписывал это тем совершенно не предусмотренным процессам в массах новых порохов, которые заготовлялись во время войны. В мирное время эти пороха изготовлялись не в таких количествах, поэтому была более тщательная выделка их на заводах. Во время войны, во время усиленной работы на заводах, когда вырабатывались громадные количества пороха, не было достаточного технического контроля, и в нем появлялись процессы саморазложения, которые могли вызвать взрыв. Другой причиной могла явиться какая-нибудь неосторожность, которой, впрочем, не предполагаю. Во всяком случае, никаких данных, что это был злой умысел, не было.

Разумеется, нелепо даже предположить, что Колчак имел какое-то отношение к гибели «Императрицы Марии». Однако в связи с тем, что мы уже знаем о нем, невольно возникает вопрос: а мог ли Колчак через своих могущественных покровителей знать истинную причину гибели «Императрицы Марии»? Ответа на этот вопрос у нас нет и, наверное, никогда не будет. Если адмирал Колчак что и знал, то эти знания он навсегда унес с собой в могилу.

Вместо послесловия

История гибели линейного корабля «Императрица Мария» была и продолжает до настоящего дня оставаться одной из самых больших тайн в истории отечественного Военно-морского флота. Каждое поколение россиян будет снова и снова пытаться ответить на вопрос, почему взорвался сильнейший корабль Черноморского флота, и не находить однозначного ответа.

В музее Черноморского флота хранится немой свидетель трагедии – корабельный колокол «Императрицы Марии». На его краях славянской вязью вырезана надпись: «Сей колокол изготовлен в 1908 году в г. Тюмени на заводе Петра Ивановича Силаева и его сыновей. Весит 6 пудов и 28 фунтов».

При взрыве колокол тоже пострадал, и сегодня на нем видны трещины. Но служители музея говорят, что его звук по-прежнему очень громок и чист. А еще говорят, что по ночам, когда в музее никого нет, колокол «Императрицы Марии» тихо звенит, и звон этот напоминает человеческий стон…

Когда-то моряк и писатель Джозеф Конрад сказал: «Море никогда не меняется, и его дела, несмотря на людскую болтовню, окутаны тайной». Тайна «Императрицы Марии», по-видимому, так и останется навсегда одной из тех многочисленных загадок, которые навсегда сокрыло от человека море. И все же, все же, все же…

В АДУ ВЗРЫВОВ

…Если мы уплатили такую цену, не дрогнув,

Боже Милостивый, не требуй, чтобы мы платили вновь…

Из поминальной молитвы английских моряков

Во все времена противники старались и стараются нанести друг другу максимальный ущерб, чтобы еще до решающего столкновения максимально ослабить его. Во всех войнах были и шпионы, и диверсанты, только и искавшие случая, чтобы сделать какую-нибудь пакость врагу. Чем большими становились масштабы военных столкновений, чем дальше шел технический прогресс, тем изощренней становились методы и формы тайных войн враждующих сторон. Разумеется, не были исключением и морские войны. Однако настоящий прорыв в диверсионных операциях произошел в годы Первой мировой войны. Причем инициатором изощренной диверсионной деятельности была германская сторона. Понять немцев было можно, ведь им предстояло сражаться не только с самым сильным флотом мира – английским, но и с его весьма серьезными союзниками – Россией, Францией, а позднее и с Италией. Военно-морской мощи у Германии для одновременного противостояния всем им было явно недостаточно. А в смертельной схватке, как известно, хороши все средства. Именно поэтому еще задолго до начала мировой бойни кайзеровская Германия начала серьезную подготовку к тайным операциям по уничтожению вражеских кораблей непосредственно в их базах. Это было на редкость заманчиво: при минимуме затрат взрывать неприятельские линкоры и крейсера прямо у причалов, так чтобы они не успевали сделать даже и выстрела по флоту кайзера! Но каждую из таких операций следовало готовить долго и тщательно, ибо в каждом отдельном случае необходимо было не только шпионско-диверсионное мастерство, но и известное творчество. Увы, времена рыцарства давно ушли в прошлое, и теперь для победы считались приемлемыми все возможные и даже невозможные средства.

Легкая добыча агентов кайзера

К началу XX века боевые корабли представляли собой уже весьма сложные технические сооружения, буквально напичканные взрывоопасными материалами (боеприпасы, топливо). По существу, уничтожение их диверсионным методом сводилось лишь к тому, чтобы доставить на борт корабля некое подрывное устройство, разместить его в таком месте, чтобы взрыв вызвал детонацию имеющегося на борту данного корабля взрывоопасного материала и произвести этот начальный подрыв. Таким образом, вся задача морских диверсантов сводилась к организации проникновения на борт неприятельского корабля. Разумеется, речь здесь не шла о пловцах в масках, вскарабкивающихся по ночам на палубы линкоров. Время подводных диверсантов придет гораздо позднее, уже в годы Второй мировой. В ту же пору для таких дерзких атак не было еще необходимого технического оснащения. Поэтому в годы Первой мировой войны речь шла о вполне легальном проникновении на корабли. Вариантов здесь было тоже не слишком много: агенты из числа представителей промышленности или подкуп членов команды. При этом и тот и другой варианты требовали серьезной предварительной подготовки. Решением данного вопроса германская военно-морская разведка и занималась деятельно все предвоенные годы.

Задачу организации диверсий облегчал тот факт, что в предвоенные годы на флотах всего мира происходило немало случаев взрывов боеприпасов, часть из которых привела к гибели кораблей. Это было вызвано плохим качеством порохов, а так же неправильным обращением и хранением боеприпасов.

Именно такими были взрывы, приведшие к катастрофам на японском линкоре «Микаса» в 1905 году и на японском крейсере «Мицусима» три года спустя. Аналогичный случай произошел с бразильским броненосцем «Аквидабан» в 1906 году. Гремели взрывы и на французских линкорах «Иена» и «Либерте» в 1907 и 1911 годах. Помимо этих катастроф, имел место и ряд менее серьезных инцидентов, вызванных взрывами порохов и снарядов, имеющих какие-либо дефекты.

После гибели линкора «Либерте» из артиллерийских погребов французских кораблей были взяты образцы пороха, который, как было установлено после испытаний, оказался в очень плохом состоянии. Это был знаменитый порох «Б», имевший свойство очень быстро портиться, становясь при этом куда более страшной угрозой для собственного корабля, чем для неприятельского. После происшествия с «Либерте» порох «Б» был снят с вооружения, многие сотни тонн его сбросили в море. Но кто мог гарантировать, что в будущем ничего подобного не повторится?

Такое положение дел позволяло германской разведке надеяться, что, осуществляя диверсии, можно будет хотя бы на некоторое время пустить вражеских контрразведчиков по ложному следу, а значит, получить значительную «фору» в подрывной работе. Пока противник будет проверять свои пороха и снаряды, памятуя о предвоенных катастрофах, можно будет подорвать еще какое-то количество его кораблей. Когда в августе 1914 года раздались первые залпы начинающейся войны, было очевидно, что скоро в схватку вступят и морские диверсанты. И они вступили.

Поразительно, но и до сегодняшнего дня немецкая сторона не особенно щедро открывает свои архивы, чтобы поведать о действиях своих морских диверсантов в годы Первой мировой. Казалось бы, отгремели уже две мировые войны, в самой Германии сменилось множество режимов, но тайны давних диверсий так и остаются тайной. Этому есть свои причины. Деятельность секретных агентов от фильмов и книг, ибо включает в себя подкупы и шантаж, предательства и убийства. Зачем же лишний раз копаться в своем грязном белье? Однако кое-что все же нам теперь известно.

Трагедии Британского флота

Скорбный список кораблей, погибших от внутренних взрывов в своих базах во время Второй мировой войны, открыл британский линкор «Бульварк». Корабль погиб спустя всего четыре месяца после начала войны. До сих пор среди английских историков идут ожесточенные споры, был ли «Бульварк» жертвой германских диверсантов или же причиной его гибели стала неудовлетворительная организация хранения боезапаса на линкоре. Как это ни странно, но до сих пор в открытой британской прессе так и не опубликованы официальные документы о расследовании трагедии «Бульварка», а ведь минуло уже почти сто лет! Поэтому слухов, неизбежно возникающих в таких случаях, более чем достаточно. Однако все их следует подвергать проверке.

Утром 26 ноября 1914 года линкор додредноудного типа «Бульварк» (водоизмещением 15 000 тонн, экипаж 750 человек) находился в Ширнессе. Всю ночь команда занималась погрузкой боеприпаса. Предстоял выход в морс, и надо было торопиться, поэтому для ускорения работ с берега были затребованы рабочие. Таким образом, были созданы почти идеальные условия для работы германских агентов.

Около 8 часов утра погрузка боезапаса была закончена и рабочие отправлены на берег. Корабельный оркестр выстроился на шканцах, команда по бортам. Стоящие в базе корабли готовились к подъему флага. Буквально за две минуты до подъема линкор внезапно заволокло густой пеленой дыма. Затем над водой разнесся громкий взрыв. Когда дым рассеялся, никаких признаков линейного корабля не было видно. На месте, где еще несколько минут находился «Бульварк», лишь вскипали пузыри вырывающегося с глубины воздуха да плавали какие-то предметы.

Немногочисленные оставшиеся в живых утверждали, что взрыв сначала произошел в кормовом артпогребе главного калибра. Сам взрыв они описывали как серию фейерверков, вспыхивавших то в одном, то в другом конце корабля.

Лейтенант Кэролл, помощник начальника по погрузке угля в Ширнессе, проходил в момент взрыва «Бульварка» по причалу. Он видел, что на «Бульварке» взлетел на фалах «исполнительный» флаг, поднимаемый на кораблях перед поднятием кормового флага. Сразу после этого Кэролл внезапно увидел, как из-за кормовой 12-дюймовой башни вырвался огромный столб пламени. «Затем пламя как будто перебежало к кормовой трубе. Казалось, вся внутренность корабля взлетела на воздух. Все горело…» – вспоминал лейтенант. Ни он, ни другие наблюдатели не заметили никаких следов от перископа вражеской подводной лодки, ни от следа торпед. На корабле, по заявлению лейтенанта, имелось одиннадцать погребов. Все они, несомненно, взорвались.

Взрыв «Бульварка» был слышен в двадцати милях от места происшествия. Жители побережья в Саузенде и Уэстклиф-он-Си видели яркую вспышку, за которой последовали густые клубы зеленоватого дыма, висевшего в воздухе примерно десять минут. Сотни арестованных с началом войны немецких граждан, находившихся на тот момент на судах в Саузенд-Род, были встревожены сотрясением. На поверхности воды в самом месте происшествия плавали куски дерева, висячих коек, обрывки одежды и тому подобное. Так как на «Бульварке» имелись секретные документы, которые могли всплыть и оказаться в чужих руках, то в близлежащей местности были произведены тщательные обыски. Из всей команды корабля, насчитывавшей 800 человек, в живых остались лишь четырнадцать человек, двое из которых вскоре умерли от тяжелых ранений. Огромные потери личного состава объяснялись тем фактом, что вся команда была выстроена на подъем флага на палубе в кормовой части линкора, где и произошел взрыв. То есть время взрыва было выбрано идеально. Помимо этого от взрыва были серьезно повреждены береговые сооружения.

Взрыв линейного корабля в своей базе вызвал настоящую панику военно-морского командования Ширнесса. Поэтому первоначально было предположено, что линкор стал жертвой германской субмарины. Немедленно опустили противолодочные сети. В тот же день два флагманских офицера Ширнесской военно-морской базы, которым было поручено снять показания с уцелевших членов команды «Бульварка», проинформировали Адмиралтейство о том, что «причиной гибели корабля явился взрыв внутри кормового артпогреба». Эта версия была принята и комиссией по исследованию причин происшествия, которая докладывала следующее: «Из полученных сведений явствует, что взрыв, вызвавший потерю корабля, произошел из-за случайного воспламенения боеприпасов, находившихся на корабле. Нет никаких показаний, которые подтверждали бы предположение о том, что взрыв произошел вследствие предательства на корабле или вследствие действий противника». Более ничего внятного комиссия выяснить не смогла. На этом дело о табели линкора «Бульварк» и было закончено.

Разумеется, однозначно о причинах взрыва «Бульварка» утверждать, не имея доказательств, весьма сложно. Но ряд косвенных фактов говорит за то, что это была все же диверсия. Во-первых, взрыв произошел сразу за погрузкой боезапаса, в котором участвовало большое количество посторонних людей (рабочих), среди которых легко мог оказаться и германский агент. Этих рабочих никто при прибытии на корабль не обыскивал, и принести взрывное устройство не составляло особого труда, не был ограничено нахождение посторонних в артиллерийских погребах, поэтому агент вполне мог оставить взрывчатку именно там, где она могла вызвать наибольшую детонацию, что, в общем-то, и произошло.

Во-вторых, если действительно была заложена взрывчатка, то она должна была иметь часовой механизм. Этот механизм не мог быть рассчитан на длительное время. Прежде всего потому, что это было опасно – взрывчатку могли обнаружить и обезвредить. Кроме этого в то время не слишком совершенны были и сами эти механизмы.

В-третьих, взрыв был рассчитан и произошел так, что уничтожил сразу же почти всю команду корабля, как специально собранную во время взрыва в его эпицентре.

Кроме этого, возможно, не случайно первой жертвой был выбран додредноутный линкор. На новейших дредноутах использовались и новые пороха. На старых же использовали старые. Это позволяло пустить контрразведку по ложному следу долгого изучения и проверки старых порохов. В результате выигрывалось время.

Помимо «Бульварка», Англия потеряла за годы Первой мировой войны еще четыре боевых корабля. В каждом из этих случаев причины взрывов до сих пор до конца не выяснены. 31 декабря того же года в Кромартин Ферт неожиданно рванули боеприпасы на броненосном крейсере «Наталь». Из 700 моряков спаслись менее половины. Подробности этой катастрофы в печати не освещались.

Следующая катастрофа подобного же рода произошла 27 мая 1915 года в Ширнессе, когда погиб вспомогательный минный заградитель «Принцесс Ирене». Это был один из новейших океанских пароходов, законченных постройкой в 1914 году для компании «Канадиан-Пассифик». Водоизмещение его составляло 5934 тонны. Пароход с началом войны купило британское Адмиралтейство и переделало в минный заградитель. В момент трагедии пароход «Принцесс Ирене» стоял в порту Виктория. На берегу работала большая партия рабочих-кораблестроителей. В 11 часов 15 минут утра произошел страшный взрыв. Столб дыма скрыл все на несколько минут. Когда он рассеялся, большой трехтрубный красавец исчез, почти не оставив обломков.

Взрыв, по описанию, оказался куда более сильный, чем тот, который привел шесть месяцев тому назад к гибели «Бульварка». Обломки корабля разлетелись и нанесли повреждения, как на других кораблях, так и на берегу. Повредило дома, расположенные на много миль от места катастрофы.

В воздух с корабля поднялась большая туча бумаг, и, несмотря на отсутствие даже легкого ветерка, некоторые из них унесло далеко в глубину страны. Разбросанные секретные документы находили в деревнях, расположенных близ городка Мэйдстон, то есть в 12 милях от берега. В поселках Аллингтоне, Барминге и Тестоне полуобгоревшие сверхсекретные книги сигналопроизводства, оторванные головы, руки и ноги падали прямо дождем. В Ньюингтоне, в восьми милях от места событий, нашли два полотенца с написанным на них названием корабля.

При взрыве океанского минзага погибли более 300 человек команды и 80 портовых рабочих. Из всей команды «Принцесс Ирене» остался в живых только один человек – кочегар Давид Уиллс, который страшно обгорел. Разумеется, ничего внятного о причине взрыва он рассказать так и не смог.

Причину потери «Принцесс Ирене» было легко объяснить опасным характером находящегося на нем груза. Так как не было никаких доказательств диверсии, то предположили, что, по всей вероятности, взрыв был вызван миной, упавшей при погрузке в трюм или на палубу. Ввиду того, что на корабле находились сотни уже загруженных мин, неудивительно, что его разорвало на мельчайшие куски.

Третьим английским кораблем, погибшим от внутреннего взрыва, был броненосный крейсер «Нэйтл», водоизмещением в 13 550 тонн. 30 декабря 1915 года «Нэйтл» стоял на якоре в заливе Кромарти Фирс, у деревни того же названия. На корабле встречали Новый год. Среди гостей было много местных жителей и детей, то есть опять посторонних!

Внезапно жители деревушки Кромарти услышали глухой взрыв и увидели дым, вырывающийся из кормовой части корабля. Взрыв произошел где-то глубоко в корпусе и был настолько глухим, что его не услышали на кораблях, стоявших поблизости. Затем последовали более сильные взрывы. Крейсер быстро перевернулся и пошел ко дну. Вместе с кораблем исчезли 428 человек. Большинство оставшихся в живых находились в носовой части корабля, которая оказалась менее поврежденной. Все приписывали несчастье взрыву в погребе. К такому же выводу пришла и комиссия по расследованию причин аварии. Первопричиной взрыва, по подозрениям, являлись японские боеприпасы для ручного огнестрельного оружия. Флот был снабжен ими взамен отечественных боеприпасов, в которых остро нуждался фронт.

После гибели «Нэйтла» все запасы этих боеприпасов выгрузили на берег и сбросили в море. Несмотря на официальное сообщение, версия несчастного случая признается не всеми. В 1930 году затонувший корабль был поднят. Многие ожидали, что тайна гибели «Нэйтла» будет наконец-то раскрыта. Но единственное, что удалось выяснить после подъема крейсера, это то, что большинство погребов, которые по предварительному положению взорвались, оказалось целыми. Разумеется, это открытие никакой ясности в раскрытие первопричины взрыва так и не внесло.

При этом до сегодняшнего для среди британских морских историков преобладает мнение, что «Нэйтл» все же погиб именно в результате диверсии. Проанализировав состояние службы на крейсере, историки установили, что агентам противника не представлялось никаких затруднений доставить взрывное устройство на корабль. «Нэйтл» пришел в бухту Кромарти из Ливерпуля, где за несколько дней до этого находился в доке. В этом порту ворота дока не охранялись и, как обычно, не велось никакого наблюдения за входящими и выходящими из дока рабочими. Для агента противника под видом рабочего было чрезвычайно легко проникнуть на военный корабль. Несколько месяцев спустя после трагедии с «Нэйтлом» в Гранд Флите циркулировали слухи о том, что на борту крейсера «Энтрим» был обнаружен какой-то человек в одежде рабочего, копавшийся со взрывчаткой в артпогребе. Но до сих пор никакой информации об обнаружении германского агента на крейсере «Энтрим» нет. Возможно, британская контрразведка, взяв его с поличным, сделала все возможное, чтобы скрыть эту информацию, возможно, что это были лишь слухи, которых всегда возникает немыслимое множество после тяжелых трагедий. Как бы то ни было, но причина гибели «Нэйтла» и по сей день не установлена, а открытие, сделанное при спасательных работах в Кромарти, нисколько не приблизила к раскрытию этой тайны.