Текст книги "Мы, Мигель Мартинес. Накануне (СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Напиток оказался не только рубинового цвета, с приятным букетом и отличным вкусом с легкими фруктовыми нотками, но и прекрасно располагал к еде и приятному разговору. Шашлык из баранины выше всяких похвал, а наваристый и острый суп-харчо сразу пришёлся по вкусу дону Марко.

– Скажу так, Мигель, я могу так вас называть? – поинтересовался мой собеседник, утолив первый голод. Получив мой подтверждающий кивок продолжил: – Я тут удачно женился, чем немного упрочил свое положение в нашей небольшой семье.

– Примите мои искренние поздравления. Брак по расчету, как правило, намного прочнее и удачнее брака по любви. Впрочем, не все это могут оценить. Надеюсь, ваше положение стало настолько более прочным, что вы сможете влиять на некоторые решения? Или нет? – я задаю вопрос с подковыркой, но это моего оппонента не смущает совершенно.

– Я и раньше мог влиять на некоторые решения в нашем бизнесе, сейчас – тем более. Вы ведь знаете, что мы готовы пойти на ряд уступок Советам, но нас интересует несколько принципиальных вопросов. Первый – это гарантии. Не получится ли так, что мы построим заводы и не получим полностью оплаты за осуществление комплекса работ? Нам понятна схема револьверных оплат, но она не настолько интересна, как полная предварительная оплата золотом по всему контракту сразу. Конечно, вы захотите тоже гарантий и револьверная схема, то есть оплата частями как раз такой гарантией является, но… она слишком большую сумму вкладывает в последний платеж. Это увеличивает риски. Вот что важно.

Мне показалось, что господин Локкерини пока что просто заговаривает мне зубы – ведь схемы оплаты следует обговаривать совершенно с другими людьми. Это такие частности, которые меня совершенно не могут интересовать по виду моей деятельности.

– Марко, извините меня, но я ни за что не поверю, что эти схемы могут быть настоящим предметом нашей беседы. Итак, давайте перейдем к основному блюду без предварительных церемоний. Хорошо?

– Мигель, вы умеете уговаривать, я это заметил еще по нашей первой встрече, хотя она и не была столь же приятной, как эта. Хорошо. Вы можете объяснить мне, почему ваше руководство так принципиально не хочет допускать концессий в Восточной Сибири? Это ведь отличная гарантия всей нашей программы промышленного строительства.

– Всё достаточно просто, Марко. Всё дело в инфраструктуре. Если дать вам концессии, где и как вы хотите, логичной доя вас будет инфраструктура с опорой на тихоокеанские порты, через которые вы и будете осуществлять вывоз ресурсов. И после окончания сроков концессии нам, Советскому Союзу, учитывая пропускную способность Транссиба, придется и далее все ресурсы отгружать вам, используя уже проработанную логистическую цепочку. А нам интересно, чтобы далее эти ресурсы поступали уже в европейскую часть СССР на наши промышленные предприятия.

– Ну а причем тут наши концессии? – прикинулся дурачком Марко.

– Вам дают концессии там, где по окончании из сроков мы сможем использовать эти ресурсы по своему усмотрению. И не надо прикидываться наивным дурачком. Время, когда Троцкий раздавал вам возможности выкачивать ресурсы из страны, отрабатывая потраченные на него доллары, прошло и не вернется. Только взаимовыгодное сотрудничество.

– Что вы имеете в виду?

– Вы можете получить эти концессии при условии предварительного строительства логистической цепочки от Сибири до Урала. Это не только расширение и реконструкция Транссиба, но и строительство Байкало-Амурской и иных магистралей, что именно вам предоставят на встрече в Госплане.

– Понимаю, но более чем уверен, что наши промышленники на это не пойдут, на таких условиях эти концессии нам не нужны. – еле-еле сумел выдавить из себя Локкерини.

– Значит, мы постараемся сделать так, чтобы уже предложенное вам оказалось бы более привлекательны. Но это будет максимально возможная уступка.

– Благодарю за откровенность, Мигель. Теперь хочу сказать о более важной для моей семьи вещи…

– Внимательно слушаю вас.

– Рокфеллеры. Вы знаете, что они активно вкладываются в экономику Четвертого Рейха? Вместе с Фордами и еще несколькими семействами.

– У нас есть такая информация.

– Хорошо… Так вот, у нас есть предложение… Создайте Рокфеллерам такие условия, чтобы им не было выгодно участвовать в этом проекте. Они, итак, хапнули более чем необходимо. Кстати, их представитель настроен более всех негативно к СССР. И ему не надо будет слишком многого, чтобы хлопнуть дверью.

– И что мы будем с этого иметь, кроме непостроенных заводов. – задаю вполне обоснованный вопрос.

– Заводы вы получите все по списку, но от нас, причем, мы гарантируем, что вы получите передовые технологии, а не тот вчерашний день, который вам предложат другие промышленники. Вы же знаете про запрет на продажу высоких технологий вашей стране?

– Конечно.

– Мы найдем способ их обойти, в том числе на военную сферу. Спросите почему? Потому что война в Европе не за горами. И наша семья делает серьезную ставку на вашу страну, которая может взять в ней реванш. И я изучил, что мог про ваше руководство и уверен, что вы не забудете тех, кто вам оказывал помощь…

– И вас, Марко, не заботит слова одного из наших идеологов о том, что капиталисты за хорошие деньги продадут нам даже веревку, на которой мы их потом повесим?[2]

– Это что, дословная цитата? – Марко выглядел несколько ошарашенным.

– Нет, приблизительная… Правда, могу вас уверить, времена таких решений в далеком прошлом. Страна давно взяла курс на разумное сосуществование с капиталистическими странами, предпочитая, чтобы к социализму шел эволюционный, а не революционный путь.

Ну да, я тут покривил душой, но что тут делать? Политика дело такое, в которой говорят не то, что думают, а думают совсем не то, что имеют в виду.

[1] Напомним, что главой правительства СССР и наркомом индел в это время был как раз Молотов.

[2] Капиталисты не просто продадут нам веревку, на которой мы их же и повесим, они дадут нам ее в кредит (В. И. Ленин)

Глава десятая

Разговоры стихнут скоро…

Глава десятая

Разговоры стихнут скоро…

Москва. Кремль. Кабинет Сталина

2 апреля 1937 года

В кабинете Сталина три посетителя: председатель правительства Вячеслав Михайлович Молотов, председатель Государственной плановой комиссии при совете Народных комиссаров СССР Геннадий Иванович Смирнов и его предшественник на этом посту, а теперь народный комиссар тяжелой промышленности Валерий Иванович Межлаук. Только что закончились сложные переговоры с американской делегацией финансистов и промышленников. При этом именно владельцы капиталов были в ней главными. Потому что именно на их деньги должна была осуществиться строительство кластера промышленных предприятий, которые хотел получить Советский Союз. Вопросы гарантий были чуть ли не главными в этом вопросе. Надо сказать, что поначалу заокеанские дельцы слишком широко раскрыли пасть на ресурсы нашей страны, но очень быстро растеряли борзость, когда узнали, что есть и альтернатива их экспансии. При этом да, Советы предпочитали бы, чтобы эта программа осуществлялась именно передовой промышленностью САСШ, но ведь были и французские, и британские капиталисты (не говоря об итальянских), которые стремились урвать свой кусок от этого сладкого пирога. Конечно, переговоры записывались, поэтому вождь знал их ход, но всё-таки надо было подвести итоги, кроме того, непосредственные впечатления участников этих бесед также имели своё значение.

– Если оценивать в целом наши переговоры, то НКИД и правительство в основном оценивают их положительно. Мы сумели договориться практически по всему ассортименту интересующих нас предприятий и поставок оборудования, за исключением оборудования и технологий военного и двойного назначения. Тем не менее, существуют договоренности с представителями Ротшильдов, которые гарантируют поставки оборудования и передовых технологий в обход санкций. По предварительному соглашению, 11 апреля прилетит кто-то из семьи, чтобы заключить секретные контракты и решить вопросы с механизмами поставок через третьи страны. – заканчивал свой доклад Вячеслав Михайлович.

– Через кого пойдут секретные поставки? – уточнил Сталин.

– В основном, через страны Латинской Америки, частично, через Португалию. Там английские бароны держат правителей за глотку, у них весьма сильные позиции, поэтому проблем при торговле с нами не возникнет.

– Хорошо. А что там случилось с Рокфеллерами?

На этот вопрос ответ дал Смирнов.

– Представитель Рокфеллеров уперся рогом, выставляя условием своего участия в проекте доступ к концессиям в Восточной Сибири и Приморье. В ответ мы выставили требования – это реконструкция Транссиба и строительство Байкало-Амурской магистрали. За наши деньги, но силами американских строительных корпораций. Для меня было странным, что Джон Боу даже не затребовал времени для консультаций со своим руководством, а сразу же высказал их условия: предварительная оплата семидесяти процентов расходов, три года подготовительных работ, и только реконструкция Транссиба, от строительства Байкало-Амурской магистрали они отказываются напрочь. По их предложениям, первый этап – проектные работы и согласования продлятся до конца сорокового года, раньше они не успеют. В сорок первом начнут завозить оборудование и весной преступят к реконструкции одновременно на нескольких участках. Длительность этих работ – четыре года. Таким образом, мы получим требуемое к концу сорок четвертого – началу сорок пятого года.

– Это означает, скорее всего, что война в Европе начнется в сорок первом – сорок втором. И к этому времени у нас возникнут большие проблемы с пропускной способностью Транссиба. Хороший план, который позволит ослабить обороноспособность нашей страны, не так ли, товарищ Молотов? – Иосиф Виссарионович грустно усмехнулся и начал набивать трубку, беря паузу в беседе.

– Значит, от сотрудничества с Рокфеллерами мы вынуждены были отказаться? – продолжил он беседу, выпустив в воздух клуб ароматного дыма.

– Всё верно. Доу покинул делегацию, отправился за консультациями. – ответил Молотов.

– И всё-таки нам нельзя делать ставку исключительно на Ротшильдов. Несмотря на то, что они сейчас готовы идти на самое серьезное сотрудничество, через год-два ситуация может в корне измениться. Сейчас эти финансовые воротилы недовольны тем, что им не отрезали куски от германского пирога. И хотят не пускать конкурентов сюда, в СССР. Это очень непростая ситуация. А что, если им предложить посредничество в аналогичной программе в ГДР? Что думаешь, товарищ Молотов, по этому вопросу?

– Он требует серьезной проработки. Думаю, надо пригласить сюда Эрнста Тельмана с товарищами и проработать этот вопрос. Тем более, что они ищут возможности по укреплению оборонной промышленности своей страны. – Вячеслав Михайлович дал максимально обтекаемый ответ.

– Нам важен еще и экономический потенциал восточных немцев. Поэтому пригласите их делегацию. Товарищ Межлаук, мы надеемся на то, что вы сможете помочь делегации дружественной страны в том, чтобы создать там все условия для экономического роста и потенциального укрепления их оборонной промышленности.

– Сделаю всё возможное. Мне нужна неделя на то, чтобы произвести предварительные расчеты и сделать прикидки. Потом можно будет и говорить о чем-то конкретно.

– Очень хорошо. Вот, пусть на одиннадцатое число и приглашай их делегацию, будем разговаривать.

Обсудив еще несколько чисто технических вопросов, плановики покинули кабинет вождя, а вот Молотов остался.

– Есть мнение, Вяче, что Тодорский не справляется с химической промышленностью. План сорвали, постоянно корректируют его в сторону уменьшения показателей. Что думаешь по этому вопросу.

Вячеслав Михайлович хорошо знал вождя, как и его характерную подачу «есть мнение», ибо это означало мнение самого Сталина, но поданное вот в такой, наиболее приемлемой для него форме.

– Иван Иванович неплохой специалист, тот же Межлаук его ценит, но его было бы целесообразнее использовать на менее ответственной должности. Может быть, раз он так хорошо сработался с наркомом тяжелой промышленности, поручить ему курировать строительство тех химических комбинатов, которые мы сейчас согласовали с американцами?

– Смотри, Вячеслав, м ы ведь согласовали выделение из наркомтяжпрома ряда ведомств в отдельные наркоматы. Откладывать это решение и дальше нет никакого смысла. Готовь постановление. Будем утверждать персоналии и думать, кого на какое направление необходимо поставить. Дефицит квалифицированных управленческих кадров у нас колоссальный. Кого планировали на наркома химпрома? Кажется, Денисова?

– Да, Михаила Федоровича Денисова, он сейчас работает в военно-химической академии в Москве.

– Хм… Есть мнение, что надо поставить на руководство не теоретика, пусть и толкового, а практика. Есть такой товарищ Микитон. Я недавно был на его заводе. Он мне показался очень толковым руководителем.

– Слышал о таком. – Молотов поморщился, что-то припоминая. – Говорят, довольно сложный товарищ, с ним тяжело будет сработаться нашим руководителем отрасли.

– Э-э-э… Вяче, тем лучше для всей отрасли. Этот человек умеет отстаивать своё мнение. Главное – он его, своё мнение, имеет.

– Хорошо, думаю, Совнарком не будет возражать против его назначения на эту должность.

– Списки наркоматов и кандидатур на ответственные должности жду на шестнадцатое апреля. Тебе двух недель хватит?

– Сделаем. В принципе, вся подготовительная работа завершена, осталось только согласование некоторых персоналий. Да, в две недели уложимся.

– Вот и замечательно! Молодец!

Иногда кадровые решения в Советском Союзе происходили и таким образом: Сталин постоянно искал толковые кадры. При этом принцип был такой: найти талантливую молодежь и давать им поручения, пока они не упрутся в потолок собственной компетенции. Очень важно было ставить порой невыполнимые задания, при этом человек понимал: в случае успеха он получит большую награду, и, скорее всего, еще более сложное поручение. Но иного пути карьерного роста просто не было. Пример те же браться Кагановичи. Лазарь Каганович оказался на своем месте и с поручениями вождя справлялся, показывая весьма неплохие результаты. А вот его браться – увы… поднялись наверх, получили серьезные поручения, не справились, и более ничего серьезного им Иосиф Виссарионович не поручал.

* * *

Коломна. Щуровский цементный завод

20 апреля 1935 года

Восемнадцатого врачи решили, что я достаточно поправил свое здоровье на государственных харчах. Правда, у меня возникали вопросы, на что и как буду жить, какие источники доходов у меня намечаются. Потому как из редакционных коллегий я уволился, передав бразды правления другим, не менее достойным людям. Но тут вечером ко мне приехал Артузов, который привез жалование сотрудника ИНО за несколько месяцев. Кроме того, мне полагались командировочные в инвалюте. О чем свидетельствовала справка, которую мне Артур вручил не менее торжественно. Но еще больше он удивил меня, когда рекомендовал заехать и получить в издательстве гонорар за книгу, в которую вошли очерки о гражданской войны в Германии и Испании. Большая часть их была написана не мною, а группой безымянных сотрудников, но, тем не менее, с ними гонораром делиться не надо было. Книга называлась «Дневники современной гражданской войны». На мой взгляд, не по-Кольцовски и слишком наукообразно. Но, поскольку я к этому делу касания не имел, то воспринял это как дополнительный бонус, который мне был совсем не лишний: как-то соцнакопления Мишки Кольцова показали дно, а мои собственные не накопились.

Ну а потом мне выдали еще и командировочное удостоверение, и направление на Щуровский цементный завод. Зачем? Делать «зубы дракона». Свои обещания и проекты надо доводить до конца. Правда, меня Артузов предупредил, что исключительно на строительных делах мне сосредоточиться не получиться. Хотя бы потому, что надо продолжать вести Ливийский проект. И в конце мая надо будет оказаться в Париже, чтобы встретиться с верхушкой белого движения, которая была в этом проекте заинтересована. Там не всё оказалось гладко: часть генералов и офицерства считали это блажью и не хотели в нем участвовать, а вот казачки да боевые офицеры, которые в белой гвардии рядовыми в бой ходили, не возражали. Им-то терять было нечего. Мало кто сумел хорошо устроиться на чужбине. А тут пример Ляодунсого полуострова, на котором возникло государство «Желтороссия» при помощи СССР, но при этом в его внутренние дела большевики не вмешивались, этот прецедент был более чем наглядный.

В Коломну я приехал восемнадцатого утром. Щуровский цементный завод был построен в 1870 году в пригороде Коломны. Именно тут обнаружили огромные запасы известняка, песка и гравия. Основал это дело предприниматель Эмиль Липгарт. И вот именно его компания «Э. Липгарт и Ко» построила в селе Щурово два завода: цементный и известняковый. Первоначально на этих предприятиях работало девятьсот человек. Очень быстро цементный завод разросся, став одним из самых крупных поставщиков своей пролукции по Москве и Подмосковью. Одно время его считали самым крупным производителем цемента в стране. Во время революции заводы были остановлены и начали свою деятельность в двадцать втором, когда страна начала постепенно восстанавливаться после ужасов Гражданской войны. Теперь пришла моя очередь побывать на этом предприятии, и кое-что на нем ввести нового.

Коломна – та еще дыра, а Щурово – это не село, а уже кусок Коломны, ее пригород, который уже с городом слился в одно целое. Сразу же пошел в заводоуправление, отметил командировочное удостоверение, спросил, где мне поселиться. Ответили, что выделена комната в общежитии. Ну что же, после некоторых люксовых гостиниц Европы будет совсем не лишним оказаться поближе к народу, чтобы чувствовать, как он сейчас живёт. Общежитие, куда меня привели, напоминало барак, собственно говоря, оно бараком и являлось. Вот только перегородками его разбили на комнаты, в которых жили по три-четыре человека. В общем, создали какую-то видимость уюта. Комфортом тут не пахло, а пахло сыростью и бедностью. И при этом люди работали, а еще и совершали трудовые подвиги. Да, батенька вы мой, расслабились в своем Доме на Набережной, совершенно оторвались от народа. Вот и будет тебе практическая польза. Как мы зашли в коридор, что вел в четвертый блок, в нос ударил запах кислых щей, который пёр с общей кухни, расположенной у входа в блок. Кто-то там что-то кашеварил, всё помещение было в дыму и пару, горел примус, плита пыхала жаром, в общем обычный день на пролетарской кухне.

– Это вторая смена готовится на работу выйти. – сообщил мне сопровождающий, не реагируя на пар и запахи. – А вот и ваша комната. Отдыхайте с дороги, а завтра можно и на рабочее место.

Он пожал мне руку и тут же удалился. А я осознал, что чуток вздремнуть не окажется лишним. Кровать, которую мне предстояло занять, я узнал сразу, она одна была не застелена, но стопка постельного белья была аккуратно сложена на ее краю. Быстро заправил ее, сходил в умывальню, которая на весь этаж оказалась в единственном экземпляре, умылся холодной водой, стараясь не разогнать сон, после чего только прикоснулся к подушке, как провалился в прочный глубокий сон без всяких там сновидений.

Проснулся я через пару часов, почувствовав при этом, что на меня кто-то смотрит. Открыл глаза. Точно! Смотрит! Самое интересное, что комнаты в общежитии не закрывались, как и не было замков на ящичках и сундучках, в которых хранились вещи постояльцев. Коммуна просто-таки, всё общее, бери что надо, никто слово не скажет. А тут за столом (одно название этой хлипкой конструкции на четырех ножках звучало издевательством) сидит довольно молодой парень, лет двадцать пять – двадцать семь и пялится на меня, как на седьмое чудо света.

– Ну ты и хорош спать, товарищ! Я уже два часа как со смены пришел, а ты давишь на массу, как ни в чем не бывало. Что утром делать будешь? – Спросил, заметив, что я открыл глаза. – Миша! – продолжил он и протянул руку.

Пришлось встать, пожать ему руку и отзеркалить:

– Миша!

– Здорово! – почему-то восхитился мой новый сосед.

– А чего тут здорово? – пробурчал третий жилец комнаты, которого я только что заметил. Это был небольшой лысый колобок, который сидел у окна на весьма хлипком стуле и курил… мою трубку? – И табачок, у тебя, товарищ Михаил, гавно! Слабенький, хоть и душистый. Ты тут на базаре у тети Паши такую махорку можешь купить! С ног слона валит с первой затяжки!

Но при этом трубку мою изо рта не выпустил и продолжал наяривать дым, направляя его, правда, в окно. В общем такой тип людей, будут твой табак хаять, но от халявы не откажутся ни за какие шишы. И тут только до парня дошло, что надо бы как-то представиться.

– Михаил Рожкин, мастер седьмого участка. Из Коломны я, а тут поселили, чтобы был все время под рукой. У нас тут мастеров нехватка, так что в любой момент могут вызвать на любой участок, где только нужда будет. А я и не против. Опыт лишним не бывает. Теперь вот ждем какого-то шпыня из Москвы, что-то он хочет у нас внедрить, только не знаю что. А, там посмотрим. У нас много тут приезжало. Да что у нас внедришь? Вот только сумели цветной бетон начать делать. Красиво, это да! И всё. А сё остальное как при царе. Я не жалуюсь, Михаил, специфика работы у нас такая. А ты кто такой будешь?

Я только собрался что-то сказать, как услышал скрипучий голос толстяка, который уже освобождал мою трубку от пепла.

– А он и будет тот самый московский шпынь, или я не прав? – вернул мне трубку и представился: – Шаромыжкин Степан Никанорович. Тоже мастер, только я в первом цеху работаю, а Миша в третьем.

– Прав. Михаил Кольцов, направлен для проведения экспериментальных работ. Прошу любить и жаловать. И на сухую жаловать не придётся. У меня с собой было…

– Ась? – оживился Степан Никанорович. – У тебя, Михаил что, беленькая али коньяк?

– Беленькая! – говорю, и достаю бутылку Московской.

Волшебным образом на столе оказывается казанок с вареной в мундирах картошкой, вобла и грубо нарезанный хлеб, конечно, не обошлось без напластанного тонкими ломтиками сала и большой головки лука.

– За знакомство! – бросает мне Михаил.

– За успех нашего безнадежного дела! – бросаю я в ответ.

Глава одиннадцатая

Презентация

Глава одиннадцатая

Презентация

Подмосковье. Инженерный полигон Нахабино.

7 июля 1935 года

Если говорить об умении готовить презентации, так их есть у меня. Презентация – это умение показать товар лицом. Всё началось с того, что мне выделили группу товарищей, согласно моим требованиям. И я стал ставить перед ними правильные задачи. Во-первых, мы с двумя толковыми мастерами начертили формы: сначала две – на пирамиду меньшего и большего размеров. Насколько я помнил, то взял за основу два стандарта моего времени: украинский, высотой 90 см, с боковой гранью 108 см, а опорной – 104. Проектный вес такой конструкции на особо прочном бетоне (с использованием цемента марок М400 или М550) должен был составлять чуть более шестисот килограмм, и русский: высотой 130 см и гранями по 160. Его проектный вес был около 1200 кг. Соответственно, мы назвали их легким и тяжелым типами тетраэдра заграждения, «зуб дракона». Почему для испытания нам предоставили площадку в Нахабино? Так других вариантов и не предполагалось – этот полигон как раз и предназначался для испытания инженерных сооружений, к которым относились и наши (точнее, драконовы) зубья.

(легкий вариант зуба дракона)

(тяжелый вариант зуба дракона)

Сразу же стали вылезать проблемы, о которых я мог только догадываться. Увы, пришлось с ними столкнуться воочию. Перво-наперво, оказалось, что цемент нужных мне марок изготавливают в мизерном количестве и распределяют на самом верху. Ага! Знаем мы этих распределителей. При строительстве Киевского укрепрайона в моем варианте истории при товарище Хрущеве этот цемент куда-то испарился. И укрепления лепили из того, что было. Поэтому немецкие снаряды разбирали их без особых усилий. А вот дачи киевских руководителей так просто с лица земли сковырнуть было сложновато. Проверка вскрыла эти недостатки… и лично заинтересованный товарищ Хрущев сумел это дело замять. Тогда мало кто мог предположить, что враг дойдет до Киева, тем более, до Москвы или Сталинграда. Тут помог справиться сталинский карт-бланш. Нашли мне нужный цемент, задержав его отправку на Восток. Начертили схемы пирамид, это дело оказалось самым простым. А потом пришел черед форм. Тут тоже были сложности, и связаны они были с весом конструкций. Конечно, хотелось бы сразу сделать форму на десять-двенадцать зубков, но кто ее будет переворачивать? Кран нужен солидный. Уперлись в эффективную грузоподъемность тех средств, что были в наличии. А потому пришлось остановиться на формах: шестизубовой для малых пирамидок и четырехзубовой для больших. И вот тут опять пошли сложности: с металлом и сварщиками. Нет, они были, и металл, и сварщики. Вот только получилась эти формы, почему-то далеко не с первого раза.

(чертеж шестизубьевой формы)

А дальше, как только отлили первые варианты, я уехал в Париж. Во-первых, по технологии, надо было дать бетону застыть. Этой марке – как минимум, две недели. В общем, время было. Тем более, что для встречи с генералом Миллером[1] возникла серьезная такая необходимость. Почему? А потому что в Ливии, точнее, в современной Киренаике, начала складываться «революционная ситуация». Точнее, полученного через Палестину оружия бедуинским племенам как раз хватило для того, чтобы развязать новое восстание против итальянских оккупантов. И всё, что было ранее, оказалось детским лепетом: у бедуинов кроме карабинов появились и пулеметы, которыми они очень быстро научились пользоваться. И знатно так полыхнуло, потому как и недостатка патронов повстанцы не испытывали.

Не могу сказать, что генерал Миллер встретил меня слишком уж приветливо. Чего не было, того не было. Но и сразу никуда не послал – это было уже значительным прогрессом. Не может похвастаться генерал тем, что наши контакты были для него чем-то приятным. Один раз я использовал визит штаб-квартиру РОВСа для весьма простой, но изящной провокации в стиле самого Михаила Кольцова: представился французским журналистом и взял интервью, которое потом выложил, снабдив своими едкими комментариями. Можно сказать, что в качестве пранкера, я на более чем на полусотню лет опередил Лексуса с Вованом. Ну а потом я фактически прогнул генерала и заставил вписаться в ливийский проект. И это было непросто. Очень непросто. Если бы не реализованный проект «Желтороссии», вообще не знаю, получилось ли что-нибудь.

А в Киренаике шли бои и возникла возможность, точнее, даже необходимость, переселить туда две тысячи сабель – казачков и остатков «диких» – иррегулярной мусульманской конницы, причем последние были совсем не против помочь своим единоверцам сбросить иго макаронников. Ибо, зачем воину-кочевнику питаться макаронами? Им лучше барашка приготовить, насколько я понимаю. Вот сейчас итальянцы и оказались в роли жертвенных агнцев. Ибо британцы строго предупредили их, что в случае применения последними отравляющих газов, старушка империя введет в ливийские пустыни свои войска для защиты мирных кочевников. А Франция промолчала, но на франко-итальянской границе появились усиленные армейские контингенты, затеявшие многочисленные маневры. Зачем это Антанте? О наличии в Ливии нефти они не знали пока еще, но захапать себе еще колоний не отказывались. А великая Италия потерпит.

Ну и нашелся человек, который сумел стать новым «Львом пустыни». И речь шла не об будущем короле Идрисе I, Мухаммаде Идрисе ибн-Мухаммад аль-Махди ас-Сануси, шейхе тариката санусия и бывшем эмире Киренаики. Это был опытный и слишком острожный политик, который, во время предыдущего восстания назначил «Льва пустыни» – Ома́ра аль-Мухта́ра Мухаммад бин Фархат аль-Манифи руководить боевыми действиями, а сам тихо-мирно сбежал в Египет. Нет, на роль нового хозяина песчаных холмов он не годился, ибо домашняя кошка может быть похожа по окрасу на льва, но никогда львом не станет. Но тут неожиданно взошла звезда Махсуда аль-Мунтасира, молодого и энергичного политика из семьи аль-Мунтасир, одной из самых влиятельных кланов Мисураты, и, соответственно, Триполитании. За ним особых военных талантов не числилось, но за его спиной значился серьезный политический вес семьи, энергия и работоспособность, организаторские таланты, а то, что в его ближнем окружении появились несколько советников с подозрительной военной выправкой, так кому какое дело у кого молодой вождь спрашивает советы?

Проблемы генерала Миллера были вполне ожидаемы, и даже немного банальны. К переселению были готовы шестьсот семнадцать офицерских семей, в основном, многодетных. Кроме них – почти две тысячи казаков, которые переезжали в район Бенгази без своих родичей, но готовы были их забрать из негостеприимной Европы и Туреччины, как только в Киренаике станет немного спокойнее. И то, что именно им придется это спокойствие обеспечивать, никого из станичников не смущало. Тем более, что подросло молодое поколение, которое уже овладело военной премудростью, а для действий в качестве легкой кавалерии казаки и создавались. Так что им и карты в руки. Итальянская армия держалась за счет двух факторов: прежде всего, максимальной жестокости к местному населению. Только во время предыдущего восстания были казнены более двенадцати тысяч кочевников. И за счет преимущества в технике, которое и давало макаронникам необходимую мобильность. И тут повстанцам было что предложить. В первую очередь, разборные противотанковые ружья, которые прекрасно справлялись с легкой итальянской бронетехникой, у которой, совершенно интересное решение, канистры с бензином чаще всего располагались на морде автомобиля.

А еще наши специалисты готовились им оказать помощь с другого направления. Всё дело в том, что техника без бензина не бегает. А где его взять? Тащили танкерами до Бенгази. И в британских газетах появились статьи о том, что в водах Средиземного моря то тут то там обнаруживаются мины времен Мировой войны, и, о Боже! Некоторые эксперты утверждают, что они могут взрываться!!!

Впрочем, это небольшое отступление от темы. Генерала же беспокоило финансирование и организация перевозки такого большого количества людей в не самую приветливую область, где еще и шли боевые действия. Так что готовность СССР предоставить нашим бывшим соотечественникам кое-какое вооружение и взять на себя оплату переезда такого количества народа вернуло Евгению Карловичу хорошее настроение. Конечно, делали мы это через целую цепочку подставных фирм, в том числе трех частных военных компаний, которые к тому времени были зарегистрированы в нейтральной ко всему, кроме золота, Швейцарии. При этом непосредственно РОВСу не доставалось ни копейки. Прямо. Но эта организация становилась самой влиятельной. А это позволяло привлекать намного больше средств от капиталистов-спонсоров, в том числе, что было весьма удивительно, от некоторых потомков Романовых.