Текст книги "Объективная реальность (СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Как вы считаете, наши планы относительно северных провинций Китая не вызовут в КПК отрицательную реакцию? Всё-таки там позиции националистов очевидно крепкие. – продолжать гнуть свою линию вождь.

– Уверен, что наша позиция по созданию буферных государств с коммунистами во главе будет вызывать отрицательную позицию у местных националистов, но со временем… думаю, они вынужденно успокоятся. Они и по поводу Монголии серьезные претензии имели, так что… претензией больше, претензией меньше, пока в Китае коммунисты не станут единственной правящей партией, они будут вынуждены учитывать наше мнение.

– Это хорошо…

Иосиф Виссарионович раскурил трубку, которую уже минут пятнадцать держал набитой в руке. Небольшая пауза, после чего он произнёс:

– Ну что, товарищ Ворошилов, мы готовы оказать маньчжурским товарищам всю необходимую помощь?

– Армия готова выполнить приказ партии и правительства. – Климент Ефремович старался быть кратким. – Товарищ Шапошников подготовил доклад о ситуации в Китае, наших планах и соотношение сил на этом театре действий. Хочу только сказать, что в свете решений об увеличении состава РККА, мы сосредоточили в этом регионе порядка ста пятидесяти тысяч личного состава, восемьсот шестьдесят танков, четыреста двадцать самолетов, кроме того подготовлены аэродромы для переброски практически всех боеготовых новейших бомбардировщиков ТБ-3, пока что там располагается только одна эскадрилья – изучают район возможных боевых действий.

– Послушаем товарища Шапошникова. Прошу вас, Борис Михайлович.

Шапошников поднялся, подошёл к карте и начал докладывать:

– Переброска новых сил и средств происходит под прикрытием ротации частей Красной Армии на Дальнем Востоке. По-прежнему у нас там восемь стрелковых дивизий, но они почти что двойного состава. Две кавалерийские бригады преобразованы в дивизии, кроме того, в тылу располагаются еще две кавалерийские дивизии, которые мы начнем перебрасывать по мере необходимости. Японская армия старается выдавить отряды сопротивления из провинций Жэхе и Хэйлунцзян. Армия генерала Ма Чжаньшаня формирует двадцатитысячный корпус в Хэйхе на границе с СССР. Этот корпус мы снабжаем вооружением и инструкторами. Товарищ Егоров уже прибыл в Хэйхе и приступил к должности военного советника генерала Ма. Основные отряды его армии концентрируются у города Мэргень, к сожалению, туда не дотянута железная дорога, что осложняет снабжение восьмитысячной группировки, сам генерал с тремя тысячами лучших своих войск удерживает позиции у Лунчжэня. Мы туда готовы срочно перебросить добровольческую бригаду, позиции там важно удержать, чтобы дать возможность сформировать и обучить три дивизии в Хэйхе. Вторая добровольческая бригада выдвигается в Хайлар. Мы предлагаем усилить армию генерала Ма пятьдесят шестью полевыми трехдюймовыми орудиями. Кроме того, ему будет передано тридцать танков и двадцать шесть самолетов – двенадцать из них бомбардировщики. С экипажами из добровольцев.

– А добровольческие бригады имеют артиллерию и танки? – поинтересовался Сталин.

– Дело в том, что каждая добровольческая бригада равна дивизии, правда, смешанного состава – кроме восьми стрелковых батальонов она включает три кавалерийских эскадрона, танковый батальон, артиллерийские орудия 76 и 107 мм, насыщена станковыми и ручными пулеметами. В интересах каждой бригады действуют по эскадрильи бомбардировочной и истребительной авиации, к авиагруппе приданы разведывательные самолеты. Непосредственно в приграничных районах мы разместили три стрелковых и одну кавалерийскую дивизии, в составе этой группы триста двадцать танков, двести шестьдесят самолетов. В случае обострения ситуации на фронте с японскими агрессорами мы можем и обязаны будем их использовать. Командующий группы товарищ Штерн приложил много усилий для приведения этой группы в максимально боеспособное состояние. По данным нашей разведки. японцы опасаются удара нашей армии через приморье, из района Владивостока. Именно там они содержат основные резервы Квантунской армии. Мы же, в случае военного конфликта, планируем наступать через районы, которые контролируются нашими союзниками. В этом плане контроль за перевалами через Хинган имеют действительно стратегическое значение. Мы планируем двумя ударами выйти к Цицикару. Откуда будем развивать наступление на Харбин. В Хайларе формируются четыре дивизии на основе партизанских коммунистических отрядов. Таким образом, даже без наших сил против Квантунской армии вместе с отрядами императора Пуи мы будем иметь примерно сто двадцать тысяч человек при поддержке почти двухсот танков и почти ста самолетов. Думаю, после взятия Харбина японское правительство начнет перебрасывать в Маньчжурию дополнительные войска, в таком случае мы сможем усилить общую группировку антияпонских сил в Маньчжурии.

– Вы уверены, что этот план сработает?

– Товарищ Сталин, основные силы Квантунской армии сосредоточены в провинции Жэхе, там сопротивление намного сильнее, японское командование считает сопротивление в провинции Хэйлунцзян практически подавленным, а отряды генерала Ма разбитыми. Поэтому там сейчас воюют коллаборационисты, а эти части намного менее устойчивы. Поэтому на первом этапе мы уверены в успехе. Посмотрим, что будет, когда японцы попробуют отбить Харбин. От битвы за этот город будет зависеть наша последующая стратегия в Маньчжурии.

– Товарищ Молотов, как вы считаете, Япония может объявить нам войну, если мы ввяжемся в события в Маньчжурии?

– Это очень вероятно, товарищ Сталин. В правительстве Японии очень сильны позиции милитаристов, они и сейчас постоянно упрекают нас поддержкой антияпонским силам. Правда, фактов помощи у них пока что нет. Но при явном вмешательстве в Маньчжоу-го наших армейских частей мы можем ожидать переброску японской армии на континент и объявление войны Советскому Союзу.

– Товарищ Шапошников, как вы считаете, мы способны противостоять Японии, если начнётся война. Особенно меня беспокоит наш флот на Тихом океане, точнее, его фактическое отсутствие. Что вы можете сказать по этому вопросу?

[1] Агент Купер – Павел Александрович Миф, он же Михаил Александрович Фортус, он же Вильгельм, он же Джозеф, русский революционер и разведчик, работник Коминтерна, участник Китайской революции, историк, экономист. Репрессирован, расстрелян в 1938 году.

Глава двадцатая. Узелок завяжется

Глава двадцатая

Узелок завяжется

Внутренняя Монголия. Степь Гун Шандак. Минган (Мэнцзян)

19 сентября 1932 года

Великая степь умирала. Точнее, умирал ее осколок, именуемый Гун Шандак (Хуншандак). Климат изменился и на месте покрытой густой и сочной травой степи стала пробиваться пустыня, пока еще встречались заросли дикого чеснока и лука, но иной растительности тут уже не было. С севера располагался гигантский солончак, южнее – настоящая песчаная пустыня, через которую ходили караваны верблюдов. Вообще-то это место считается родиной народа Хунну или гунов. Хун или Гун в названии – это отголосок тех давних времен, когда этот народ тут креп и формировался. Шандак (тандак) – это возвышение, на котором обычно собирались знатные женщины племени, позже этот термин стал обозначать старейшин, или знать, то есть степь Гун Шандак – это место проживания знатных гунов. Отсюда они и вышли в гигантский поход на Запад, который историки назовут великим переселением народов, так они добрались до Европы, оставив в истории свой след. Сейчас эта степь уже не могла прокормить тучные отары овец, которые были главным пищей гунов. Но монголы в этих местах продолжали жить, пусть и немногочисленные племена, пусть и находящиеся в постоянной зависимости от Китая, пусть вместо десятков юрт в самых больших поселениях их можно было пересчитать на пальцах двух рук, но они предпочитали держаться за эти унылые места, куда закинула их матушка История.

Главным богатством в степи была вода. В Мингане[1] (Минцзяне на китайский манер) был колодец. Этим было сказано всё. Издавна тут проходил путь, по которому в город Калган (расположенный сразу за великой Китайской стеной) из подконтрольных империи монгольских племен свозилась дань. Ну и торговые пути, куда же без них.

(Минган на гравюре английского путешественника конца девятнадцатого века)

На этот раз в Мингане было людно. Передовые части Свободной Монгольской армии расположились на отдых, выслав вперед разведку. У палатки курили два краскома, оба в форме Монгольской армии, которая почти не отличалась от той, которая принята в РККА. Командующим группы был назначен бывший полковник Генерального штаба Российской императорской армии, Сергей Дмитриевич Харламов. В восемнадцатом он вступил в Красную армию, воевал, командовал 7-й армией, потом находился на командных должностях, в тридцать первом был осужден по делу «Весна», но вскоре реабилитирован, а сейчас состоял военным советником Чойбалсана, руководителя Монгольской народной республики. Теперь он командовал недавно созданной Свободной Монгольской армией, которая включала в себя две кавалерийские монгольские дивизии (а это была половина всей армии молодого социалистического государства), а также ударного кулака из пехотной и кавалерийской дивизий РККА, которые получили статус добровольцев. Рядом стоял его начальник штаба – подтянутый, худощавый, даже элегантный Виктор Иванович Моторный, тоже полковник Генерального штаба императорской армии. Он также добровольно вступил в РККА в конце семнадцатого, занимал различные штабные должности, тоже проходил по делу «Весна», так и не признав себя виновным. Был освобожден, реабилитирован. Они оба понимали, что руководство СССР дает им шанс снять с себя все подозрения. Поэтому к своей задаче отнеслись более чем ответственно. Разработанная операция должна была проведена быстро, и имела важное стратегическое значение.

По планам командования отряды СМА тремя колоннами вышли в так называемый Великий Южный поход. Первая монгольская кавалерийская дивизия выдвигалась из центральных районов Монголии и через Баотао и Туйсуй должна была выйти к Датуну, преодолев Великую Китайскую стену, эта группа имела в своем составе конную артиллерию, пулеметные тачанки и всю бронегруппу монгольской армии – шесть броневиков БА-27 и по одному «остину» и «фиату». Четыре неисправных машины было решено оставить в столице. С этой группировкой отправлялись и механики-ремонтники с достаточным количеством запчастей – марш предстоял долгий, и броневики должны были оказаться серьезным козырем при «переговорах» с милитаристами самых разных мастей, которых в этих местах расплодилось в результате гражданской войны немеряно. Вторая монгольская кавалерийская дивизия шла на восточном фланге, у нее техники и артиллерии не было. Ее маршрут лежал через Табул до Калгана, где она должна была соединиться с основной группой, идущей по центру – частями РККА, которые имели в своем составе и артиллерию, и бронегруппу, причем не только броневики, но и десять легких танков.

Надо сказать, что маршруты движения опирались на так называемые «станции» – небольшие поселения монголов, следы империи Чингис-хана. Тут была вода, тут путники могли отдохнуть, поесть, поменять лошадей. Располагались они на расстоянии одного перехода всадника – от тридцати до пятидесяти километров. Так что назвать эти места необжитыми было неправильно. Более того, на станциях каждая из групп пополнилась примерно эскадроном всадников степей (от ста двадцати до ста пятидесяти человек). Они усилили разведку, поскольку прекрасно знали местность. Поход начался в сложный условиях, только удалось погасить восстание, возникшее весной этого года, когда три тысячи монголов под началом князя Пин Вана выступили против коллективизации. По указанию Москвы коллективизация советского образца была свернута, кочевников уже насильственно не заставляли менять привычный образ жизни на оседлый, поэтому восстание удалось притушить почти без, без пролития крови но сам Пин Ван ушел с небольшим отрядом во Внутреннюю Монголию, вот только где он сейчас находится, было неизвестно.

– Ну что, Виктор Иванович, укладываемся в график? Можем дать войскам еще три часа на отдых, как думаешь? – поинтересовался Харламов.

– Думаю, Сергей Дмитриевич, можем, тем более техники сейчас заканчивают профилактику танков. Хорошо, что в сентябре начали поход, тут летом пекло, боюсь, техника не выдержала бы.

Погода тут была суровой. Жара днём, холод ночью. Испытание не для слабых волей. Но к таким условиям готовились. Солдаты и командиры были обеспечены всем необходимым. Да что говорить, если ради этого похода в Монголию вновь послали Дмитрия Иосифовича Косича, руководившего в свое время разгромом барона Унгерна. Он был в очень хороших отношениях с Чойбалсаном, сейчас занимал должность начальника по вещевому снабжению Московского военного округа, так что снабжение освободительной армии было на достойном уровне. Тут они обратили внимание на быстро приближающегося всадника.

– Кто там несется во весь опор? – прищурившись, спросил Харламов.

– Думаю. это Городовиков скачет, больше некому – отозвался начштаба. Действительно, вскоре можно было узнать этого молодого энергичного калмыка, племянника легендарного Оки Городовикова.

– Товарищ командующий, разрешите доложить! – обратился он к Харламову.

– Ну что у тебя, разведка? – этот краском командующему нравился, парень толковый, дело свое знает, остроглазый. На такого можно положиться.

– В переходе отсюда замечен противник, разведка, полуэскадрон. Обменялись приветствиями.

– Обменялись, это хорошо. Языка взяли?

– Как можно? Обижаете, товарищ командующий, конечно, взяли, даже двух. Это не Пин Ван, это передовые дозоры князя Дэ.

– О! Вот и встретились… А мы думали, его наши монгольские товарищи причешут, он же должен был быть западнее. – заметил Моторный.

Дэн Ван Дэмчигдонров был потомком великого Чингисхана. Как истинный монгольский князь выступал за независимость Внутренней Монголии, более того, ратовал за создание панмонгольского независимого государства, при этом имел хорошие отношения как с китайской знатью (был отмечен тем же Юань Шикаем), так с маньчжурскими, японскими представителями, да и с Гоминьданом неплохо ладил. Этакий политический маятник. Правда, пока что создать правительство Внутренней Монголии не мог, но очень надеялся на помощь Японии и Маньчжоу-го. Для него появление отрядов коммунистов было шоком. Больших сил он собрать не мог, но стать заслоном на пути к Калгану – вполне.

– Сколько у них бойцов? – поинтересовался командующий.

– Около полутора тысяч сабель по данным пленных. – ответил Городовиков.

– Хорошо, Басан Бадьминович, отдыхай. Даю тебе и твоим хлопцам час. А нам отдохнуть не придется, Виктор Иванович. Командуй тревогу. Семенов! На тебе воздушная разведка. Пилот легкого самолета У-2, способного взлететь с самой маленькой неприспособленной площадки помчался выполнять приказ. Все готовились к первому сражению.

* * *

Китай. Провинция Синьцзян. Кульджа.

20 сентября 1932 года

Ока Иванович Городовиков – человек-легенда. Да, он еще этой легендой не стал, но боевой путь прошёл – могут позавидовать многие. Донской казак из калмыков (их еще называли бузавами) начал свой путь еще в самом начале двадцатого века, служил в Донском казачьем полку, после службы обучал молодых казачков, был у них инструктором, в Мировую войну был призван в 43-й Донской казачий полк, воевал, в Гражданскую сразу же перешел на сторону красных, так и воевал – до конца Гражданской, сколько было пережито, даже и не сказать – первая стычка с войском казачьего атамана Попова прошла для Городовикова неудачно: его полуэскадрон был разбит, сам он попал в плен, был приговорён к расстрелу, бежал. Из остатков своего полуэскадрона, в котором были казаки-калмыки сформировал разведывательный взвод, с апреля восемнадцатого года вошел в состав кавалерийских частей под командованием Думенко и Буденного. Командовал кавалерийской бригадой, отличился во время обороны Царицына, там попал на глаза Сталину. Через год, в апреле двадцатого он уже командует 4-й кавалерийской дивизией, отличился в боях против Деникина, первым ворвавшись в Ростов-на-Дону. А вот командование 2-й кавалерийской армией для него было не столь удачным: за большие потери во время разгрома армии Врангеля в Таврии был снят и снова стал командовать дивизией. Бил врангелевцев в Крыму, бил Махно на Украине, Гражданскую войну закончил на Северном Кавказе, где громил повстанческую армию генерала Пржевальского[2]. Он только-только закончил Военную академию РККА им. М. В. Фрунзе, и вот получил назначение. И куда? В змеиный клубок, иначе это место и не назовешь.

Ситуация в Синьцзяне складывалась очень сложная и интересная. Сюда откочевали часть тюркских племен из Средней Азии, не согласных с коллективизацией, уменьшением отар скота и политикой насильственной оседлости кочевых племён. Особо откочёвывать им было некуда, разве что сюда, на земли, где горела гражданская война в могущественном некогда Китае. Впрочем, победитель в этой войне почти что был назван: Гоминьдан всё больше укреплял свои позиции не только на юге страны, но и в центре и уже поглядывал на северные районы, намереваясь и их поставить в зависимость, а при возможности прихватить под свой контроль Тибет и Непал. Но тут вмешались японцы. И Гоминьдану пришлось заняться борьбой с агрессией соседа, при том, что сама эта партия во многом зависела от милости японских милитаристов, вот такой парадокс. Впрочем, ушлые хозяева социалистической партии Китая (точнее национал-социалистической) очень быстро сменили хозяина, сделав ставку на англичан, которые обещали платить больше. В Китае всё можно купить, в том числе правящую партию. И никого не волновало, что именно опиумная инвазия британцев привела к падению могучей империи. Это всё было в прошлом. Основное население этого района составляли уйгуры, были там и циньцы, были и монголы, но мусульманские тюркские племена составляли большинство обитателей этого беспокойного края.

И чем ему пришлось заниматься? Вести бесконечные переговоры. И нельзя сказать, чтобы они не были неудачными. Всё началось не так давно: в двадцать восьмом новый губернатор провинции Цзинь Шужэнь начал проводить политику жесткой китаизации населения и утеснения мусульманских племен. Это сопровождалось ростом коррупции, налогов, государственных монополий и обнищанием местного населения. В марте тридцатого года было ликвидировано зависимое от Китая Кумульское ханство, теперь у уйгуров не осталось и следа независимости. Полыхнуло ровно через год, когда китайский сборщик налогов попытался изнасиловать местную уйгурскую девушку. Оного налоговика убили, восставшие сожгли местную управу и пошли походом на Хами, но были разбиты и отступили, вскоре к ним присоединились отряды казахов, тех же тюркских всадников, недовольные политикой местных властей. Совместный казахско-уйгурский отряд вырос до двух тысяч сабель, вскоре он захватил Хами, а это был уже серьезный щелчок по носу китайским властям. Положение осложнилось для последних тем, что на сторону восставших стали прибывать подкрепления: большой отряд дунгарской конницы привел генерал Ма Чжуньин, один из семейства Ма. Его кавалерийская дивизия внесла большой вклад в то, что вскоре была организована так называемая Восточно-Туркестанская Исламская республика. Впрочем, до ее провозглашения было еще время, а пока шли напряженные переговоры между лидерами отдельных племен, среди которых наиболее влиятельными были уйгуры Ходжа Нияз-ходжи, Сабит Домулла, Махмут Мухити. С ними крепко были связаны английская и японская разведки, считавшие ослабление Китая на Севере своим важным заданием, британцам же важно было иметь очаг беспокойства у границ СССР. К сожалению, не смотря на попытки договориться, англичанка продолжала гадить.

Городовиков пил чай, когда к нему в палатку вошёл человек, которого он давно ждал. Ну что же, придётся снова вести дипломатические беседы. Ну вот ни на грош он не дипломат, но партия приказала, значит надо. Человек, которого он принимал, можно было назвать врагом. Правда, друг против друга в конной схватке они не сходились.

Полковник Павел Петрович Папенгут воевал под началом атамана Дутова, сражался и в войсках Колчака, а Ока Иванович все больше с Деникиным да Врангелем рубился. И что могло привести непримиримого врага советской власти в стан его заклятых врагов? А тут постаралась советская разведка, которая активнее стала работать с белоэмигрантами в самых разных уголках нашей маленькой планеты.

– Доброго дня, Ока Иванович! – весьма просто и бесхитростно приветствовал он хозяина палатки.

– И вам не хворать, ваше благородие. Присаживайтесь, разговор будет долгим.

– Ваш человек гарантировал мне безопасность. – голос полковника на этот раз выдавал некоторую тревогу, он не собирался доверять своему противнику, но. как говориться, эта встреча была не от хорошей жизни.

– Не только. Я могу также гарантировать, что все предложения, которые вы услышали, остаются в силе.

Командир 1-го русского кавалерийского полка на службе у губернатора провинции задумался. Его полк был серьезной силой. Настолько, что мог потрепать, если не разбить даже дивизию дунгар генерала Ма. Хотя бы за счет опыта и выучки. Сколько раз белые именно этим побеждали красных. Вот только без поддержки собственного народа так ничего сделать и не смогли. Впрочем, это были дела давно минувших дней.

– Значит, если мы поддержим вашего человека, то можем надеяться на прощение?

– Да, причем у вас, у всех белоэмигрантов, которые тут проживают будет выбор: вам выделят район где вы сможете организовать своё государство тут, на границе с Тибетом или же присоединитесь к проекту Белый Китай. Ваши коллеги в Харбине получили это же предложение. Если они согласятся, то мы отбиваем у японцев Маньчжурию, а на Ляодунском полуострове и будет ваше государство. Переселяйтесь в Дальний и Порт-Артур. Это не коснётся казаков атамана Семенова, которые почти всем составом пошли служить японцам. С этими разговор будет короткий.

– И вы готовы дать письменные гарантии?

– У меня есть на это полномочия.

– Значит вас не устраивает то, что мы фактически находимся под началом гоминьдановского генерала Шэн Шицая?[3]

– Абсолютно. Это не тот человек, который сможет сохранить власть в провинции.

– И какова моя задача?

– Сейчас – удержать Урумчи. Потом, в середине октября туда подойдут наши отряды, мы думаем, что генералы Ма всё-таки присоединятся к нам, а не к туркестанским исламистам. С ними работают наши люди. Эти недовольны политикой Гоминьдана и не возражают, если Уйгурский край будет свободным.

– И кто возглавит Туркестанскую Советскую республику?

– Абдулла Ахмет огли Розибакиев, уйгур, работал в Семиреченской области, военным министром новой страны буду я. Из китайских товарищей сюда командировали Мао Цзэмина, брата недавно погибшего Мао Цзедуна, а так же Чэнь Танцю[4].

– Сил хватит?

– У меня кавалерийская дивизия, пусть и неполного состава, десять самолетов, двадцать танков и бронеавтомобилей, артиллерия, тачанки, думаю, для этого региона более чем.

– Тогда я согласен.

Произошедшим разговором Ока Городовиков был доволен, до установления власти в Советском Туркестане оставалось немного времени. Тем более. что завтра он будет на джирге тюркских старейшин, откочевавших сюда. Он должен подтвердить им то, что в ТСР войдут южные районы Казахстана и Киргизии, в которых сохранится кочевой уклад разных племен Великой Степи. Северный Казахстан станет сельскохозяйственной зоной, где сейчас расселяют крестьян из европейской части страны, в центральной части Казахской автономной республики будут жить оседлые казахи, занимающиеся скотоводством (пока что). И что-то подсказывало Оке Ивановичу, что большинство собравшихся окажут ему поддержку. Проредить извечных врагов – уйгурских мятежных мусульман, почему бы и нет?

[1] В РИ это небольшое поселение будет уничтожено во время Гражданской войны в Китае в конце тридцатых годов.

[2] Михаил Алексеевич Пржевальский – двоюродный брат путешественника Николая Михайловича Пржевальского, генерал от инфантерии, командующий Кавказским фронтом во время Мировой войны. В жважцать первом пытался взять Екатеринодар, был разбит частями Буденного.

[3] Воспользовавшись отрядом белогвардейцев Шэн Шицай совершил военный переворот. Стал новым губернатором Синьцзяна, на пике власти в 1942-м году, уверенный в поражении СССР, начал активные репрессии против коммунистов. Потом пытался к ним примкнуть, предлагал присоединить Синьцзян к СССР, когда понял. Что коммунисты войдут в провинцию, бежал на Тайвань, вывез 50 грузовиков с 'честно заработанным имуществом, в том числе там было полторы тонны золота и в десять раз больше (по весу) серебра. Быть губернатором провинции при Гоминьдане было весьма прибыльным занятием.

[4] Оба были расстреляны по приказу Шэн Шицая.

Глава двадцать первая. Гений черного пиара

Глава двадцать первая

Гений черного пиара

Нижняя Австрия. Вальдфиртель. Шпиталь

1 октября 1932 года

Моя командировка затянулась. Слишком уж интересные события происходили в Германии, но обо всём по порядку. 31 августа собрался Рейхстаг, при этом его председателем был выбран Отто Вельс, глава социал-демократов, от самой большой фракции Объединенного фронта. Первое, что сделал Вельс, это поставил на голосование вотум недоверия правительству Брюнинга, который был с успехом принят, ОФ (объединенный фронт) неожиданно поддержали и нацисты, которые делали ставку на перевыборы. Гитлер хотел единоличной власти, не вступая в переговоры и коалиции с другими партиями. Кроме того, став снова канцлером, Брюнинг возобновил запрет на деятельность штурмовых отрядов НСДАП – как СА, так и СС, это ему никто прощать не собирался, особенно нацисты. Гитлеру было плевать на то, что канцлерзапретил Рот Фронт, а Тельману – на санкции против СА и СС, которые далеко не во всех землях Германии соблюдали. Гинденбург дал месяц на то, чтобы создать коалиционное правительство, но переговоры уткнулись в тупик. Рейхспрезидент с огромным скрипом пошел на то, чтобы назначить перевыборы. Новый Большой Бардак был назначен на 6 ноября этого года. Чем же был я занят всё это время? Я искал скелеты в шкафах. Точнее, организовывал их доставку на свет Божий.

Если исследовать электоральное поле Веймарской республики, то есть две партии, у которых Объединенный фронт мог отобрать голоса, это нацисты и центристы. Надо сказать, что обе эти политических группировки шли к своему союзу, правда, сейчас этому мешали амбиции фюрера, но рано или поздно Альфред Гутенберг, лидер немецкой национальной народной партии и медиамагнат пойдет на сомнительный союз с Адольфиком, проложив ему дорогу к власти. Но была фракция, получившая 75 голосов, имеющая солидную поддержку у бюргеров – так называемая Партия Центра. Ею руководил католический священник Людвиг Каас. И вот по ним и пришелся первый залп из говнометов восьмидесятого калибра[1].

Чтобы нанести этот первый удар даже целиться из этих самых орудий долго не надо было. Следовало лишь правильно распорядиться скандальными материалами. Целибат. Одно из самых уязвимых мест католической церкви, постулат, обрекающий слабых слуг Господа на всякие непотребства. И нет… не то, о чём вы думаете – тут мы вытащили на свет Божий педофилию. Надо сказать, что при правильной постановке вопроса и наличия более продвинутых современных мне психологических методик работы с людьми вывести на разговор нужных людей не составляло труда, а потом начались признания одного, потом второго, затем пошло и поехало, это напоминало массовый гипноз, помешательство, какую-то нездоровую истерию. В домогательствах со стороны священников признавались женщины и мужчины разного возраста. Я допускаю, что многие из них оговаривали себя, но сейчас это было выгодно нам. И волна разоблачений священников-педофилов лишь набирала серьезный размах. Доставалось не только католическим падре, но и лютеранским служителям культа, ибо не так уж сильно они отставали в греховных делах от католиков. Почему я был уверен, что это получится и будет раскрутка этого черного пиара? Так было такое в истории, было. Если вспомнить истории про гонения на ведьм, так можно многое рассказать, в том числе и о том, что протестанты сжигали ведьм чуть ли не более рьяно, чем католическая инквизиция, одним миром мазаны эти слуги Господа, которые на самом деле служили только себе и своему чреву. И примеры такого массового самооговора, как и самобичевания – хорошо известны. Перед тем как отправиться на костер люди с видимым удовольствиям рассказывали об участиях в шабашах, которых просто не было, от слова совсем! Психика человека – дама нестойкая и с нею можно поступать очень и очень жестоко.

На этот раз пропагандистская система черного пиара сработала на всю мощь. Главное было сделать так, чтобы эти публикации не выходили из одного центра, создать сетевую информационную структуру, когда запускаются статьи, слухи, передачи с высказываниями экспертов, анекдоты и листовки, и всё это бьёт по одной цели – опустить рейтинг партий с сильным религиозным уклоном, перетянуть их избирателей в то самое электоральное «болото», которое будет определяться с выбором в последние минуты голосования, а тут еще и немецкие писатели и деятели искусства, которые активно стали перетягивать одеяло на Объединенный фронт.

Но главной целью моих усилий было всё-таки уничтожить высокие рейтинги нацистов, лишить их значительной части голосов в рейхстаге. И это было вполне вменяемой задачей. Почему я так говорю? Потому что мы создали в Германии первое агентство по изучению общественного мнения, построенного на методах конца двадцатого, начала двадцать первого века. Статистика наше всё! И не такие это были большие расходы. Мы точно знали, что при правильной постановке вопроса, так называемый «ядерный» электорат нацистов не столь уж велик. За эту партию будет постоянно голосовать не более девяти-десяти процентов избирателей и это не более семидесяти мест в рейхстаге. Остальные голоса – это протестное голосование, результат экономических неурядиц в Веймарской республике.

И тут мне пришла на помощь информация из будущего. Помните фильм «Выборы»? Вот только не скажу, это были выборы-1 или −2… так там один герой спрашивает другого: кого больше всего у нас не любят? Ответ был в двояким: евреев и педерастов. С евреями в Германии всё в порядке: их тоже не любят. И крик Гитлера о том, что во всех бедах и проблемах виноваты они, эти самые сыны Израилевы – один из мощных пиар-ходов его избирательной кампании. Со второй темой тоже всё хорошо, вот только ее никак не связывают с НСДАП, а зря! И это надо было обязательно исправить. Тут я вспомнил, что читал одну книженцию, в общем дело было так, в молодые годы на меня сильное впечатление произвёл фильм Иштвана Сабо «Полковник Редль» с великолепным Брандаэром в главной роли. Я этим делом как-то заинтересовался, даже, когда был в Вене – экскурсионной поездке протроллил экскурсовода, спрашивал про полковника, на что мне ответили, что история эта мутная и в Вене о ней предпочитают не вспоминать. И когда мне попалась книга одного старого диссидента, который свалил в Германию и там писал на историческую тематику, вроде его Владимир Брюханов, точно, Брюханов и точно, что Владимир. Так вот он написал монографию о полковнике Редле и Гитлере. Какая тут связь? Автор связи выискал, правда, в книге кроме столпотворения фамилий были сплошные авторские домыслы и ссылался он не на документы, а на воспоминания и такие же вольные допущения, только других авторов, а некоторые его идеи вообще поддавать критике было сложно, например, что секретные документы австрийского генштаба русским сливал эрцгерцог Фердинант. Такая себе идейка, которая к тому же не подтверждена ничем, кроме весьма сомнительного по логике анализа.