Текст книги "Там, где мы вместе (СИ)"

Автор книги: Влад Молоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

По старинной русской традиции, лица, облеченные властью и их приближенные гадают, кто же из указанных руководителей сейчас в фаворе, а от кого следует держаться подальше. Является ли данное назначение повышением или опалой. Опытные карьеристы спешно просчитываю варианты к кому же примкнуть, что бы ни прогадать.

Меня их мышиная возня касалась лишь постольку поскольку. Главное, что смена руководства проходит не перед самым немецким наступлением, время на притирку и слаживание у командиров будет достаточно. Моя задача остается прежней и от смены руководства мало зависит.

Само совещание было перенесено на поздний вечер и у меня образовалось немного свободного времени, которое решил потратить на посещение магазинов. Это конечно не Москва, но иногда и в провинции можно купить приличные вещи, то же мыло «Душистое» рубль стоит и бережливый покупатель на него вряд ли позарится, когда можно купить «Детское» за двенадцать копеек или уж совсем простое «Хозяйственное». Вот только дешевого мыла сейчас «днем с огнем» не найдешь, да и дорогое редко встретишь. Но все равно пройтись по магазинам необходимо. Тех же трусов сатиновых купить и на зиму теплое белье посмотреть не помешает.

На свороте с одной из центральных улиц на боковую, взгляд зацепился за вывеску над спуском в цоколь – «Рыболов-любитель». Как раз то, что нужно. Давно собирался прикупить леску, а так же крючков и другой мелочи для комплектования наборов для выживания. Это в армии централизованное снабжение, а у партизан или диверсионных групп с длительным пребыванием в тылу противника, такого счастья нет, все самим добывать приходится. Порой только рыбой и спасались, уж ее-то в реках и озерах сейчас полно. Чуть ли не в каждом колхозе, где рядом крупная река или озеро, своя рыболовная артель имеется.

Спустившись на несколько ступенек вниз, толкнул рукой дверь и под мелодичный перезвон колокольчиков, оказался в небольшом помещении, разделенным прилавком на две половины. Продавец, сидевший за ним, был невысоким полноватым мужчиной с лицом, указывающим на его «Рязанское происхождение». Вот кажется, что ни чем оно из общей массы не выделяется – обычное лицо, но почему-то при взгляде на такое принято говорить «Рожа Рязанская». Может из-за того, что оно прямо пышет здоровьем и простотой. Перед прилавком два пацаненка, перебирая мелочь и перешептываясь, приценивались к самым мелким крючкам. Обстановка до того мирная и какая-то родная, что аж в груди защемило, неудержимо захотелось, как в детстве, схватить удочку и мчаться с пацанами на речку. Поборов секундную слабость, огляделся и мысленно довольно потер руки – это я удачно зашел. Задняя стена магазина была увешана образцами товара и я, рассматривая их, стал вспоминать, что же не хватает. А не хватало много. Если с обеспечением ДРГ все было относительно просто – они военнослужащие и основное снабжение, пусть и с боем, шло через армейские склады. А вот партизаны получали только вооружение и боеприпасы. Это своих бойцов я удачно переодел в трофейную форму и обувь, но всей проблемы этим не решил. Для уходящих в разведку нужна простая и крепкая гражданская одежда. Для обустройства лагеря необходим инструмент и предметы обихода. И сейчас я глядя на образцы туристического снаряжения прикидывал какие позиции я смогу закрыть.

– Не подскажете товарищ, – обратился я к продавцу, который при виде командира подтянулся, втянув, насколько можно, живот, – а как у вас с оптовыми покупками? Возможно ли приобретение партии товара?

– Смотря на сколько крупная, – не веря своему счастью сбыть, не такой уж популярный товар, оживился он, доставая огромную книгу. В народе называемую амбарная, – что бы Вы желали приобрести?

– Дождевики, штормовки, палатки, спальные мешки, туристические рюкзаки и топоры, котлы походные, – начал я перечислять свои потребности.

– Не торопитесь, пожалуйста, – попросил он, – мне ведь нужно сверить, какое количество у меня имеется на складе.

Что бы ребятишки нам не мешали, я купил им по набору крючков и они счастливые выскочили на улицу, а продавец повесил на дверку табличку, с много говорящей надписью «Учет». Дальше мы сверяли желаемое с наличием товара на складе, делали выписки на отдельный листок бумаги. Я готов был забрать все, но к сожалению, магазинчик был не крупным, спрос на товар, не смотря на любовь советских граждан к туризму, был сезонным и не большим, так что наличный объем не дотягивал до моих запросов. А некоторые вещи, как например неплохой охотничий костюм, но с дурацкой «тирольской» шапкой, были в единственном экземпляре. Тем не менее, спустя какое-то время мы подбили список, и оказалось, что не так уж мало я и купил, сумма приближалась к тридцати тысячам, и для вывоза всего этого богатства места в БМП будет мало. Поэтому договорились, что заберу вещи и оплачу покупку завтра. Расстались мы довольные друг другом. Да, товар отличался от того изобилия, что доступно любителям экстрима в моем времени, но зато прост, практичен и добротен. Сейчас эти качества важнее красоты и понтовитых лейбов. Пусть туристическим топориком сруб не поставишь, а вот шалаш вполне, к тому же, из-за небольших размеров, он удобен при переноске и на мелких работах. Так же, и с другими вещами, что в отрыве от цивилизации, способны сильно облегчить партизанам жизнь.

Время близилось к вечеру, и магазины закрывались один за другим, а я ни чего уже не успевал купить. Хорошо, что хотя бы сухой паек позволял не задумываться об ужине. Но и тут повезло, встретил знакомых летчиков, которые потащили меня в привокзальный ресторан, где пока еще можно было прилично покушать. Дорого конечно, но мы могли себе это позволить, не каждый день, но вполне по средствам, с учетом того, что тратить деньги особенно и негде.

Приличных размеров зал, был полностью забит военными, и мы едва втиснулись за заранее заказанный столик. Вместо четверых поместились вшестером, но так же поступали и за соседними столами, народу и, правда, было очень много.

– Откуда столько? – невольно удивился я, помня, что Лизюков жаловался на острую нехватку командиров.

– Внимания не обращай, – сказал Петровский, командир звена тяжелых бомбардировщиков, прибывший в Вязьму за пополнением. – Тыловики гуляют, им сейчас раздолье. Потери большие, а довольствие получают по полному штату. Правда не все здесь крысы тыловые, много и нашего брата фронтовика, кто на время по делам вырвался.

Меню разнообразием не впечатляло и мы, по совету официантки, взяли «дежурное блюдо», что бы долго не ожидать за пустым столом. Холодные закуски, представленные в основном солениями и графин водки, принесли сразу, а остальное обещали подать по мере приготовления. Я сразу предупредил, что могу себе позволить не более ста грамм, так вечером нужно быть на совещании в штабе.

– А ты думаешь один такой, – усмехнулся Петровский, – да половина присутствующих, в том же зале сидеть будет. И что-то я не вижу, что бы они себя в горячительном ограничивали.

Действительно народ активно выпивал, не смотря на приличную цену за спиртное. Уже и лица у многих раскраснелись, и кителя кое-кто расстегнул, приняв приличную дозу. Представляю, как задние ряды на совещании свежим «выхлопом» благоухать будут. Уподобляться им я не собирался, поэтому ограничился парой стопок «для аппетита». За ни чего не значащим разговором и несколькими новыми анекдотами про Гитлера время пролетело не заметно. Пару раз поймал себя на том, что и сам собираюсь рассказать дежурный анекдот про Чапаева, но удержался. Этого народного героя искренне любили и далеко не каждую шутку моего времени могли принять спокойно. В целом посидели хорошо, но мне пора было бежать, так как штаб ВВС фронта посетить тоже необходимо, и дела там есть и с Худяковым давно не виделся. Извинившись перед товарищами за скорый уход, и подавив их сопротивление, оставил деньги за съеденное и выпитое, после чего с чистой совестью направился к выходу, лавируя между столиками и изредка кивая знакомым. На выходе ко мне присоединились еще два командира, с которыми мне, оказалось, по пути и дальше мы шли вмести, так и веселее и дорогу подскажут если что.

– Ты чего не на совещании, – вместо приветствия спросил Худяков, которого я встретил на пороге здания штаба, – давай за мной в машину, а то опоздаем.

– Еще времени вагон, – попытался я отшутиться, – успеем.

– Куда ты успеешь? – Ухватив меня за рукав, он буквально потащил за собой, – нам на другой конец города, там зал подобрали.

– Знакомая машина, – сделал я намек, увидев, что мы направляемся к «на время» позаимствованному у меня «Кугелю». Больше двух месяцев прошло, а машина прочно прижилась к штабу.

– И большое тебе спасибо, что позаботился об отце командире, обеспечив его «колесами», – усмехнулся в ответ полковник. И когда только звание успел получить. – Очень удобная машина, хоть и не такая представительная, какую, по слухам, ты Болдину подарил.

– Да какой там подарил, так же попользоваться дал и с концами.

– Ладно не кипяшись. И кстати начальника вооружения больше своим «чудо гранатометом» не доставай, ему и так сейчас тяжко приходится. А по этому вопросу, принято решение об изготовлении, по трофейному образцу, опытной партии 26,5 мм патронов, для стрельбы из нарезной ракетницы, на одном из предприятий Ленинграда.

– Почему именно на Ленинградском? Город почти в окружении находится, до того ли им сейчас.

– До того, до того. В Ленинграде, еще до войны, считай, чуть ли не треть от всех оборонных мощностей располагалась. Из западных областей страны, сейчас эвакуируется все, что возможно. Быстро на новом месте производство не освоишь и не запустишь, а здесь и оборудование, и кадры и материалы. Особенно выбирать пока не из чего.

– Все понимаю, но почему-то, кажется, что на быстрый результат надеяться не стоит, а нам такой боеприпас именно сейчас нужен.

– Я тебе передал приказ вышестоящего командования – прекрати людей донимать. Не до того сейчас. Тем более, что поговаривают, о скором поступлении в войска нового противотанкового ружья.

– Мы не войска, – пробурчал я, – куда нам с такой дурой скрытно по тылам бегать? А чего вы все так гоношитесь, что случилось то?

– Проигрываем мы пока немцам во взрывной мощности боеприпаса. И нас и артиллеристов не утраивает текущее состояние по взрывчатке. Самолет может брать только определенную бомбовую нагрузку, а от нас требуется нанесение теми же возможностями максимально возможного ущерба врагу. И достигнуть этого можно тремя способами – увеличение количества самолетовылетов, возрастанием боевой нагрузки или поднятием мощности взрывчатого вещества. Последнее, на сегодняшний момент, кажется самым простым и дешевым.

Худяков продолжал рассуждать о возможностях авиации, а в голове крутилась какая-то мысль, за которую ни как не удавалось уцепиться. И только когда мы почти приехали, я расслабленно выдохнул, найдя решение этой проблемы. Вспомнился один скандал из 90-х годов, когда мы, бросившись в объятия «западных братьев», с маниакальным упорством разоружались и предавали им свои военные секреты. Вместе с другими «утекла» на Запад и технология изготовления самого мощного взрывчатого вещества на основе гексогена, вдвое превышающего по эффективности тротил и, отличавшегося высокой зажигательной способностью. А изобрел ее, как раз перед войной, один матрос, служащий лаборантом в Ленинградском морском институте на отделении артиллерии. И фамилия у него запоминающаяся, отличающаяся от псевдонима вождя мирового пролетариата только одной буквой. Простой матрос Евгений Ледин, о нем в академии слышал и мой тезка. На одной из лекций приводили как раз пример из морского НИИ, где на испытаниях нового боеприпаса, от избыточной мощности, разорвало орудие. Обошлось без жертв, но ходила какая-то шутка, связанная с тем, как нужно правильно уничтожать пушки. Сам я, естественно, технологией изготовления такой взрывчатки не владел, нам бы чего попроще, то что под рукой можно найти и смешать в правильных пропорциях. Но сейчас этого и не нужно, достаточно дать правильную наводку на самого изобретателя. Наверняка о своем открытии он сообщил вышестоящему руководству, и материалы находятся где-нибудь на рассмотрении или на согласовании. Но скорее всего, не найдя «достойного» соавтора из известных химиков, способных «дать ход» новой взрывчатке, пылится где-то в архивах или «бродит» по инстанциям ища высочайшего одобрения.

– Сергей Александрович, – перебил я Худякова, – вспомнил я тут интересный случай из моего обучения в академии Жуковского. Как раз по нашей теме.

Дальше я немного приукрасив, поведал историю о создании новейшей и самой мощной на долгие годы взрывчатке и ее авторе. Если для Калашникова время еще не пришло, то для Ледина в самый раз. Чем быстрее перейдем на новый боеприпас, тем лучше. Только продвигать идею нужно не снизу, а с самого верха. Наш максимальный уровень – это командующий ВВС, с него требует увеличить эффективность бомбардировок, вот он пусть и продвигает изобретение вперед. Заодно и нос артиллеристам утрем, раз они такое пропустили.

На совещании я ни чего нового для себя не услышал, основное почерпнул из разговоров штабистов чуть раньше и поэтому еле сдерживал себя, что бы ни зевнуть. Как и планировалось основной темой стал переход войск Западного, Резервного и Брянского фронтов, исчерпавших наступательные возможности, к обороне. Таким образом, активную фазу двухмесячных боев на Смоленском направлении можно было считать законченной. Докладчики строго придерживались регламента, вопросы у присутствующих возникали крайне редко, так как предусматривалось, что армии получат письменные приказы, а у остальных все решалось в рабочем порядке. По окончании трехчасовой говорильни я был как вареный овощ, спать хотелось неимоверно. Это штабникам хорошо они привычные ложиться только после того как в кремлевских окнах начнет гаснуть свет, а у нас режим – подъем в шесть, отбой в двадцать три ноль-ноль. Большинство командиров сразу убыло на передовую, там тоже время суток часто особой роли не играло.

От предложения Худякова поехать к нему на поздний ужин, я отказался, пообещав заскочить завтра с утра, так как опасался, что посиделки могут затянуться, нарушив мои планы на следующий день. Раз уж оказался рядом с цивилизацией нужно воспользоваться этим сполна, к тому же и бюрократической писанины поднакопилось и проще решить часть вопросов на месте.

Добравшись до места ночевки, еще раз пожалел, что оставил не штабную машину. Ночи уже достаточно холодные, что бы без крайней нужды спать под открытым небом, да и натянутый тент поможет разве, что от дождя. Повезло, что механник-водитель думал так же и договорился, что бы нас пустили переночевать в один из домов. Молодая хозяйка, постреливала глазками и сетовала, что от мужа «ни слуха, ни духа», но я на ее намеки не повелся, а сразу завалился спать на выделенное койко-место. По какой-то прихоти судьбы это опять был топчан на основе старого сундука, очень похожего на тот, что в августе, приютил меня на несколько дней в немецком тылу.

Следующий день был наполнен беготней по всей Вязьме, включая и ближайшие окрестности. Оперативный отдел – штаб фронта – разведотдел – штаб ВВС – политотдел – тыловые подразделения. Гусеничную технику на улицы города не пускали, пришлось выпрашивать машину у Худякова. Там же состоялся и более развернутый разговор о новой взрывчатке.

– Сам понимаешь, что вопрос ее производства в промышленном масштабе решается на уровне руководства наркоматов, а то и правительства, – начал Худяков. – Придется подготовить мотивированную докладную записку, так, что давай садись и все подробно рассказывай. Все, что по этому поводу помнишь.

– Да, что я там помню-то, – попытался я отмазаться, предполагая, что мне и поручат писать докладную. Дело конечно нужное, но мне сейчас точно не до этого. Все равно вопрос быстро не решится, а мне время дорого.

– Вот все, что вчера мне рассказал, то и повтори. Только деталей побольше. что бы было с чем работать.

Повздыхав и поломавшись для вида, я под запись, специально выделенному для этих целей сотруднику поведал все, что знал. К своему удивлению, Худяков оказался прав, и я добавил еще несколько подробностей к вчерашнему рассказу, точнее красочных, художественных деталей. И начал с того как англичане в конце мая 1941 года выловив, наконец, немецкий линкор «Бисмарк», безуспешно топили его всем флотом, пока экипаж поняв, что вырваться не удастся, сам не подорвал арсенал. Или, как там, у флотских называется место хранения боеприпасов на корабле. Оказалось, что боевая часть английских торпед не обладает достаточной мощностью для пробития брони новейшего немецкого линкора. В свою очередь у немцев с этим все обстояло с точностью до наоборот. Попаданием всего одного снаряда главного калибра тот же «Бисмарк» просто пополам развалил линейный крейсер, преследовавшей его эскадры. Эти сведения широко освещались в нашей печати, причем с некоторым злорадством по отношению к обеим сторонам. То, что немецкая взрывчатка мощнее на тот момент было известно многим, да и они сами этого не скрывали. Охотно хвастаясь тем, что смогли решить проблему, над которой все химики мира безуспешно бились почти тридцать лет. А заключалась она в том, что тол – как взрывчатка, идеален для всех типов боеприпаса, кроме бронебойных. Так как для его стабилизации и предохранения от преждевременной детонации при сильном ударе, применяются специальные присадки, снижающие мощность подрыва вдвое. В общем, немцы не удержались, и хвастаясь достижениями, стали водить на свои заводы экскурсии наших военных и торговых представителей. Естественно, что разведка этим воспользовались и кто-то смог «потрогать» новую взрывчатку руками. Потрогал и умудрился, под неусыпным надзором сопровождающих, зацепить под ногти немного вещества. Таким образом, образцы попали в Советский Союз, где не смотря, на свое мизерное количество были изучены и разобраны на составляющие. В результате у нас смогли получить аналогичное взрывчатое вещество, правда, немного слабее оригинала. Но химик Ледин на этом не остановился и смешав тротил с новой взрывчаткой и алюминиевой пудрой получил взрывчатое вещество почти в два раза мощнее немецкого, и обладающего очень высокими зажигательными свойствами.

– Так постой, – перебил меня Худяков, так же присутствующий в кабинете, но успевающий еще и своими делами заниматься, – почему вчера не сказал? Эффективные зажигательные снаряды нам очень для авиационных пушек нужны, а фугасные бомбы с дополнительным зажигательным эффектом нужны еще сильнее. Давай, давай дальше, не отвлекайся.

– Вот сбил меня с настроя, – пожаловался я, – хотя, наверное, все. Главная изюминка и единственная сложность заключаются в специальной технологии производства конечного продукта, но здесь я откровенно пас. – Не рассказывать же, что самостоятельно ни один химик за пределами нашей страны в течении последующих пятидесяти лет не сможет повторить данный результат.

– Как все? Вчера ты еще про испытания, что-то говорил. И где этого химика-изобретателя искать?

– Шутку про правильное уничтожение орудий, я не помню, но артиллеристы про это, наверное, лучше знают. Уж если до нас – летчиков дошло, то им сам бог велел в этом разбираться. А искать изобретателя нужно в Ленинграде, он там и живет и в Военно-морском НИИ работает. Может за это время еще что-то придумал. Да и насчет его изобретения наверняка какие-то бумаги должны были официально по наркоматам разойтись.

– Если твою шпионскую предысторию опустить, совсем немного материала получается.

– Чем богаты, – развел я руками, – и так считай, вам все на блюдечке преподнес.

– Ладно, как говорится «на безрыбье, и рак рыба». Главное, что есть с чем, к руководству иди, а с остальным по ходу дела разберемся.

Попрощавшись, я и отправился в свой вояж по службам и инстанциям. Ноги в кровь, конечно, не истер, а вот нервы себе потрепал знатно. Но как бы, то не было, все рано или поздно заканчивается и приходит к своему логическому концу. Выходя с кипой бумаг из агитационного отдела политуправления, я вдруг понял, что дальше бежать некуда. Задача максимум, поставленная самому себе выполнена. Я был раздражен, зол и голоден, но оставаться на поздний обед в Вязьме желания не возникало. Потерплю до лагеря или, что, скорее всего, перекусим по дороге. Петрович, вызванный мною с утра, уже должен был закончить дела с магазином «Рыболова-любителя» и наверняка, затарился на рынке, куда я направил его за специями, чем-нибудь вкусненьким.

Смеси перцев нужны были и как спецсредство против собак и по своему прямому назначению. Я давно обратил внимание, что повара в нашем лагере не особо заморачиваются с приготовлением свинины. Имеется в виду, что свинное сало нарезанное крупными кусками, слегка обжаривалось и добавлялось и в суп и в кашу. Не смотря на приличные нагрузки и молодой растущий организм, многие курсанты его просто вылавливали и выбрасывали. Переводить столь ценный ресурс таким способом мне не позволяло крестьянское прошлое моего носителя. Да и с практической точки зрения это было глупо. Соленое сало – отличный продукт в сухой паек или как доппитание. Поэтому было принято решение самим заняться заготовкой продуктов длительного хранения. А нормы довольствия восполнить за счет курятины и говядины, о поставках которой я договорился с председателями ближних колхозов. Предстояла большая эвакуация скота, и договор был выгоден всем, так как нам доставалась часть выбракованного поголовья, списываемая на вполне законных основаниях, а колхозники избавлялись от слабых животных, снижающих скорость передвижения.

Обе транспортные единицы уже дожидались меня в оговоренном месте, а Петрович с мехводом, окруженные группой малышни, вели между собой неспешный, степенный разговор. Пара хлопцев из наших, опознанных мною по польской форме с красноармейскими знаками различия, предавалась безделью, расположившись прямо на тюках с имуществом. Не сказать, что незнакомая форма привлекала внимание, но вместе с бескапотной «Шкодой» и БМП смотрелась интригующе. Прямо спецназ какой-то. Мое появление прервало идиллию, и я дал команду на выдвижение.