Текст книги "Там где твоё место (СИ)"

Автор книги: Влад Молоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Добавить что то свое в уже отработанный процес было сложно, но мотание по немецким тылам подсказало необходимость хотя бы факультативного рассмотрения способов выявления вражеских агентов среди партизанского пополнения. И для этого я с нетерпением ожидал прибытия из под Ленинграда, выходивших со мной из окружения пограничников. По моим расчетам они уже должны были прибыть в Юхнов. Именно до этого города удалось выправить им проездные документы.

Занятия продолжались до 20.00 часов, потом давалось полчаса на приведенипе себя в порядок, ужин и с 21.00 до 22.00 часов шло личное время, за которым следовал отбой. За день молодежь выматывалась прилично, и я ожидал, что кроме отдыха у них других желаний не останется, но не тут-то было. Кто-то умчался на речку купаться, две команды, при активной поддержки болельщиков затеяли игру в волейбол, а отдельные ходоки, допекали командиров вопросом: "Будут ли сегодня танцы?" На мой немного ошалевлый взгляд, старшина пожимая плечами пояснил:

– Девки в соседних деревнях, от такого количества ухажеров, как с ума сошли. Косяками вокруг лагеря ходят. Вот мы в качестве поощерения личного состава попеременно с летчиками и устраиваем танцы, что бы хоть как то обстановку разрядить.

Уже в сумерках, сидя у небольшого костра и попивая из металической кружки чай в прикуску с кусковым сахаром из пайка, держал отчет перед собравшимися командирами о результатах поездки в Москву. Если перед парашютистами вопрос снабжения остро не стоял, то новость о скором получении обмундирования и вооружения для "партизан" была встречена дружным одобрением.

– Давно пора, – высказался кто-то из присутствующих, – а то ходят как партизаны.

Незатейливая шутка вызвала врыв смеха. Отсмеявшись я предложил всем расходиться, дел с утра много, а мне еще и по штабам придется прокатиться. К уже практически добытому имуществу решено было просить взрывчатку и другое саперное имущество, так как предстояли практические занятия, а имеющиеся запасы таяли как снег на летней жаре. Сон свалил меня еще до того как голова коснулась подушки.

Полотно палатки ходило легкими волнами и слегка хлопало от ветра. Снаружи слышался прерывистый шум редких капель дождя, забивая, ставший привычным гул прогреваемых моторов на аэродроме со стороны Мальцево. Просыпаться в такую погоду категорически не хотелось, но делать не чего, пришлось вставать через "не хочу". Под дождь выходить не хотелось и разминочный комплекс гимнастики я провел прямо в палатке, благо, что места хватало. Затем быстро привел себя в порядок и накинув плащ-палатку вышел на улицу, успев увидеть как колона курсантов, не смотря на непогоду, убегала по ежедневному маршруту. Хорошо, что прогретая, сухая земля охотно впитывала влагу и дорога не успела раскиснуть, а то сложно пришлось бы ребятам, обутым в спортивную парусиновую обувь. Так, что нечего рассиживаться, к тому же завтракать собирались уже в штабе армии, а машину старшина подготовил еще с вечера. Заодно и оценю какие переделки они без меня выполнили.

Как не модернизируй отечественный автомобиль, а по уровню комфортности он проигрывает импортным образцам. По крайней мере, оставленная под Красногвардейском Шкода в этом плане была гораздо удобнее нашего ЗИСа. Возможно мы выигрывали в стоимости, простоте обслуживания и проходимости, но и о пассажирах тоже думать нужно. Если водитель привычно кинул на сидение свернутый ватник, то мне пришлось через жесткую лавку сидения ощущать большинство неровностей дороги. Не сказать, что совсем плохо, но уж точно могло быть получше. Понятно, что мужики постарались и сделали не мало, за что получили от меня заслуженную благодарность.

Вместо открытого кузова, из толстой деревянной доски был собран "кунг" со слегка скошенными краями крыши и вставленными небольшими окошками. Для защиты от осколков, по бортам, высотой на один метр, его общили 1,5 мм листовой сталью. Такими же листами усилили дверцы кабины и капот. Не забыли и про маскировку, накрыв кузовную часть масксетью. Внутри "кунга" были смонтированы места для отдыха, расчитанные на четырех человек и ящики для хранения их снаряжения и вооружения; убирающийся стол на котором можно принимать пищу или разложить штабные карты; предусмотрена печь, для отопления в холодное время; ну и всякие мелочи вроде рукомойника. Тесновато, но за счет длинной базы, получилось вместительнее чем на ГАЗ 66, да и сделано добротно и даже с небольшим шиком. Места было бы больше, но старшина не захотел расставаться с так полюбившимся ему турельным вариантом спаренного пулемета ШКАС, доработанного, с целью увиличения скоростркльности до 6000 выстрелов в минуту, в 1937 году Рудневым и получившего индекс МСШ (механическая спарка ШКАС). Монтировать его предусмиатривалось в качестве носовой пулеметной установки на самолетах-бомбардировщиках СБ и АР-2 и для защиты задней полусферы на ТБ-3, но перед войной дальнейшие разработки спаренных установок на основе ШКАСа были свёрнуты в связи с планировавшимся переходом ВВС на более крупный калибр. Конкурс выиграл 12,7 мм ШВАК как более простой в изготовлении и имеющий потенциал развития в 20-ти мм пушку. Крупнокалиберные спарки МСШ вышли ограниченной серией и в Финскую компанию использовались для зенитного прикрытия позиций. А капитан Песиков их изучал наравне с другим видами вооружения в качестве учебного пособия в Аккадемии Жуковского. Турель была смонтирована над кабиной, а стрелять из нее предполагалось сидя на ремнях, закрепленных под потолком, то есть как это и предусматривалось при установке в корпусе ТБ. Из-за увеличившигося веса, грузоподъемность машины уменьшилось, но в данном случае это было не критично. Главное, что меня все устраивало, действительно получилась штабная машина, да еще и с собственным зенитным прикрытием. К тому же для грузоперевозок у нас был, здоровенный прицеп, забитый хозяйственным старшиной "под самую крышку" и заботливо укрытый брезентом и масксетью. Что там хранится, я мог только предполагать, так как времени на инвентаризацию пока не оставалось.

Сто пятьдесят километров по прямой до Дорогобужа, с учетом объездов, превратились во все двести пятьдесят и пятичасовую тряску по грунтовке. Хорошо, что в одной из деревень купили молока и свежего, хоть и плохо пропеченного хлеба, а то бы умерли с голоду. По дороге мы обгоняли транспортные и пешие колоны, направлявшиеся в сторону фронта на пополнение. Немецкая авиация предпочитала держаться западнее, ближе к передовой, так что народ чувствовал себя свободно, но в небо посматривать не забывали. Старшина же вообразив себя отличным зенитчиком и занял место за пулеметом, только и ожидая возможности открыть огонь. Пара транспортных Юнкерсов, проводивших выброску десанта под Борисовым, поврежденных его огнем, в зачет не пошли, так как задымили, но не упали. Петрович по этому поводу сильно расстраивался и дал себе зарок "хоть одного фашиста – да ссадить с неба на землю".

За что Дорогобуж получил статус города я не понял. Населения, вместе с прилегающими деревнями, едва ли наберется на десять тысяч жителей. Двухэтажные кирпичные дома с цоколем расположены только в центре, а по окраинам обычные посады. Ни каких крупных предприятий, только пристань на Днепре, да небольшая ж.д. станция, ну еще может механические мастерские. Обычный районный центр сельскохозяйсивенной провинции России.

Мы ехали по Московской улице, мощенной брусчаткой, разыскавая штаб армии. Наконец нам повезло и один из проходивших командиров, подсакзал как и куда нужно проехать. Только это оказались тыловые службы не нашей, а 19-й армии. Хорошо, что разобрались и нас наконец отправили по адрессу, где мы нашли нужных людей. Пришлось долго и нудно объяснять для чего мне необходимо утверждение заявки и чего я хочу добиться в конце. Но все же вопрос решился, особенно после того как поняли основное – я беру не у них, а на складах мобрезерва. А раз не свое так и не жалко.

Из Дорогобуша нас отправили в штаб фронта под Вязьму. Требовалась еще одна виза, да и свои дела поднакопились. В районе железнодорожной станции Издешково в полосе дополнительной линии обороны уже Резервного фронта у моста, на Минском шоссе увидел позиции морских орудий на забетонированных площадках. Перепутать их с армейской артиллерией не возможно, уж очень характерные обводы. А снующих вокруг матросов тем более ни с кем не спутаешь. Получается это те самые башенные стстемы Б-13 и Б-24, о которых мне говорили начинающие строители бронепоездов. Вот и умничай после этого отрицая наличие корабельных стволов под Москвой, даже немного стыдно стало перед комсомольцами. Без особого труда узнал, что это особая артиллерийская группа ВМФ из четырех батарей 130-мм орудий и трех батарей 100-мм. С режимом секретности тут явно дела обстоят не очень хорошо, о чем свидетельствовали и следы налетов немецкой авиации. Пушки еще не вступили в бой, а враг уже точно знает их численность и расположение. Имея такую информацию и готовя наступление я бы точно направил танки другой дорогой, обходя укрепрайон. Может на этом и строится расчет командоваеия.

В Вязьме потолкался среди штабников, узнаавя последние новости. Оказалось, что расформировывается Центральный фронт, а его части передаются Брянскому, специально созданному две недели назад по указанию Ставки Верховного Главнокомандования для укрепления Западного направления, трещавшего под ударам Гудериана. Жуков готовит операцию по ликвидации Ельнинского выступа, для чего усиливаются 24-я и 43-я армии. Кроме того, в случае успеха, наступление планируют поддержать и развить части других фронтов. Узнал и неприятное, рассказанное под большим секретом. Оказалось, что участились случаи перехода красноармейцев на сторону противника. В иные дни не досчитывались до сотни бойцов по всему фронту, и это с учетом того, что такие факты пытались скрыть, занося дизертиров и перебежчиков в списки безвести пропавших. Самым неожиданным оказалось, что среди их числа были и командиры РККА, особенно сильно это отмечалось в намечающихся котлах. Перевербовать их немцам не составляло ни какого труда, после чего они вместе с окруженцами переходили линию фронта. За короткое время наши тылы оказались буквально напичканы вражескими шпионами. Штабисты в растерянности говорили, что не знают уже кому можно доверять. Складывалось впечатление, что наши планы и приказы оказываются у противника раньше, чем доводятся до своих частей. Верить в это не хотелось, но уже общеизвестным стал факт задержания штабного работника несшего целый планшет документов прямиком к немцам. Как одну из причин усиления дизертирства называли боязнь старших командиров передовой. Ужас вызванный возможностью оказаться в плену приводил к тому, что некоторые деятели стремились как можно скорее положить личный состав в бессмысленных атаках на какой-нибудь ни чего не значащий, в оператином плане, опорный пункт немцев, и с чистой совестью убыть в тыл на переформирование. Слушать такое было больно и неприятно, но и не верить людям, которых знал давно, я тоже не мог.

В разведотделе, меня познакомили с хмурым, наголо бритым командиром с петлицами военного инженера 2-го ранга, которого вместе с десятком красноармейцев, я должен был сопроводить до нашего лагеря под Юхновым. Что бы не задавал лишних вопросов, но ориентировался в ситуации, мне пояснили, что это командир первого Белорусского партизанского отряда особого назначения Линьков. Псевдоним "Батя". Через две недели ему в составе группы в полсотни человек предстоит выброска в глубоком тылу противника. Сейчас он с частью отряда, следует в наш лагерь, обустраивается и ждет прибытия остальных бойцов со снаряжением. Наша задача, точнее Старчака, подготовить их к ночным прыжкам и при необходимости провести занятия по другим дисциплинам. Курирует их центральный аппарат НКВД так, что с распросами не лезть, просьбы выполнять быстро и ограничить общение с другими курсантами.

– Григорий, – представился он при знакомстве, пожимая мою руку, – о транспорте не беспокойтесь, у нас своя машина.

Своя, так своя, мне же проблем меньше. Тому, что военный инженер будет командовать спецотрядом я не удивился. Помнил еще, что были такие хитрые подразделения в составе РККА, которые в целях соблюдения режима секретности именовали «саперно-маскировочными взводами». Отсюда же следует и подчинение военной разведке. Недоумение вызывало другое – почему первый Белорусский. А как же те, что до этого уходили на Белорусскую землю в тыл противника? Долго рассуждать мне не дали, отправив выполнять поручение, попутно вручив пакет для Старчака. Свои дела в штабе я успел закончить, поэтому указал майору на нашу машину и предложил следовать за нами, предупредив, что заскочим на рынок к станции. У кого-то в кабинете пахло арбузом и неудержимо захотелось полакомиться "большой ягодой". Цена в рубль за килограмм кусалась, но я не стал жадничать и купил дюжину, заплатив сто пятьдесят рублей. Как оптовому покупателю, пожилой калмык, подарил дыню.

Обратная дорога прошла спокойно. Я перебрался в кузов и мы со старшиной, вырезая ножами мякоть арбуза, обсуждали новости. Основную часть работы по обеспечению нормами довольствия "партизан" я выполнил и наслаждался заслуженными минутами отдыха. Осталась самая малость – передать документы и согласовать график подвоза. К ужину опоздали, но особо по этому поводу не расстроились. Представил Линькова Старчаку и они, коротко переговорив, пошли смотреть местность вокруг лагеря. Судя по тому, что через некоторое время, десантники потащили свое имущество в сторону полянки, располодженной среди сосен в ста метрах от крайних палаток, с местом временной стоянки они определились.

Ну и слава богу, одной головной болью меньше. К этому времени к нашей машине потянулись командиры. Обменяться новостями, попробовать арбуза, прсто перкинуться парой слов, сбрасывая накопленную за день усталость. А я чувствовал себя родителем, навестившим своих чад в летнем лагере. На намеки повторить посиделки под уху, я отшучивался.

Последние дни августа, в хлопотах, пролетели незаметно. И словно по графику в первый день осени небо затянуло дождевыми тучами, которые разразились мелким и нудным дождем. Сырость и слякоть. Но это нам не повезло, стоит отъехать буквально на пару десятков километров в сторону и опять лето, которое еще не хочет уступать, радуя солнечными днями. Но нам дожди и приближающаяся распутица уже были не страшны, я не только переодел и вооружил комсомольцев, а еще и с парашютистами Старчака поделился. В ближайшее время хозяйственные вопросы беспокоить нас не должны и я в плотную приступаю к выполнению своего плана.

Красная Армия не собиралась сдаваться на милость победителя, и пока я решал вопросы снабжения, началось контрнаступление сразу трех фронтов – Западного, Резервного и Брянского.