Текст книги "Там где твоё место (СИ)"

Автор книги: Влад Молоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Оставшиеся в живых немцы подтвердили, что они специальная группа, в задачу которой входило «приведение населения присоединенных территорий к повиновению». Проще говоря, это были каратели, причем ни какие не войска СС, а обыкновенные армейцы. В каждом населенном пункте, после занятия его армией Вермахта, эти бравые ребята сразу выявляли коммунистов, спрятавшихся бойцов и командиров Красной армии, а чаще просто тех, кого удавалось поймать на улице и вешали. Их командир называл это «акции устрашения», запечатлевая на фотоаппарат каждую. Вообще фотографироваться на фоне трупов стало для немцев какой-то больной идеей. Они отсылали эти фотографии домой как поздравительные открытки. В полевой сумке офицера нашлась большая подборка подобных снимков. А на сегодня у этой команды планировался выходной с развлечениями. Старший группы решил опробовать новый вид казни, повешение стало казаться ему банальным. Последнее время он загорелся идеей издать книгу, а точнее пособие для бедующих хозяев этих мест, как правильно привить строптивым недочеловекам послушание. Короче еще один свихнувшийся на почве расового превосходства садист.

Один из немцев с тяжелым ранением, понимая, что долго ему не протянуть, отвечал на вопросы с фатальным спокойствием и полным безразличием к своей судьбе, сказывалась большая кровопотеря. Второй, имевший два легких ранения, отвечал быстрой скороговоркой, сыпя не нужными подробностями, затрудняя перевод. Он очень старался быть полезным, часто повторяя, что он рабочий, из числа сочувствующих компартии Германии. Свою причастность к казням отрицал, говоря, что в группу попал случайно и совсем недавно. Когда из пачки фотографий я показал ему ту, на которой он штыком протыкает живот повешенной за ноги женщине в военной форме, он страшно завыл на одной ноте, а потом забился на земле как эпилептик. Жалеть его ни кто не собирался, и один из бойцов, примкнув штык, пригвоздил его к земле.

Мы стали богаче на две единицы транспорта, десяток карабинов, два автомата МП-38 и один пулемет МГ того же года выпуска. В кузове автомашины под лавкой у переднего борта нашелся десяток канистр с бензином, закрепленных «по-походному». А так же ящик гранат с деревянной ручкой «колотушка» и два ящика тушенки, причем нашей отечественной. Судя по весу, около тысячи патронов почему-то были пересыпаны в наш вещмешок. Сама машина мне понравилась. Трехосная «Шкода» в безкапотном варианте, с вместительным кузовом. В кабине был саквояж офицера, в котором обнаружился фотоаппарат, проявленная пленка, две заряженные кассеты, несколько бумажных пакетов с фотографиями, аналогичных уже просмотренным. Он точно больной извращенец, но пусть с этим другие разбираются. Передам в политотдел, такое лучше любой пропаганды будет, или пусть до Нюренбергского процесса полежат. Но самым ценным для нас оказались карты. Причем не только нашего района, но и фронтовые с обстановкой вокруг Смоленска, с нанесением точного расположения частей, как немецких так и наших, в том числе и окруженных. Особый интерес у меня вызвало происходящее в районе Духовщины. Местность там лесисто болотистая, дорог и населенных пунктов мало, а расположение войск напоминало слоеный пирог. Юго-западней Холм-Жирковского километрах в десяти от линии фронта, в немецком тылу была обозначена наша крупная часть. Или плацдарм захвачен для наступления, или очередное окружение, так сразу не поймешь, а спросить не у кого. Но направление для поиска перспективное, судя по отметкам на карте, в том направлении и пробивается большинство окруженцев. Значит, начало поисков нам нужно перенести километров на пятьдесят-семьдесят северо-восточнее, ближе к Рудне. А раз появился дополнительный транспорт, нужно вернуть вторую часть нашего отряда, надеюсь, далеко они не ушли. К тому же немцы если и ищут нас, то в ориентировке указана одинокая машина, а теперь мы пусть маленькая но колона и подозрения вызывать должны гораздо меньше.

Спросил у Михея, имеется ли возможность срезать путь и перехватить ушедшую группу. В карте он оказался не силен, но его толковое объяснение я смог увязать с топографией и показал бойцам, направляемым на поиск, место где они могут догнать товарищей. Михей же подсказал, что путь можно сильно срезать, через озеро, распложенное в километре от его хутора.

– Я же в колхозе рыбаком числюсь, – говорил он, помогая разобраться в карте, – иначе давно бы в деревню переселили. Артель собирать для ловли, смысла нет. Озера здесь не крупные, хотя рыбы много, я ее сам ловлю, солю, вялю, потом в заготконтору сдаю. Жена ягоду собирает, здесь места знатные. Дед моего деда рассказывал, что раньше тут озеро одно было, но большое. Потом зарастать стало, местами в болота превратилось, а со временем и они лесом покрылись. Только самые глубокие места озерами и остались, от того в них и не купается никто, сразу от берега омут. Мое озеро глубиной метров десять не меньше, а островок, что на нем есть, это кусок суши, что в давние времена оторвался и какое-то время плавал, пока корнями за дно не зацепился.

– Да как такое может быть-то, – спрашивает кто-то из бойцов, – где это видано, что бы земля по воде плавала.

– Да здесь у нас и бывает. Места у нас такие. Как-то помню, еще пацаном был, вода в тот год сильно упала, и стало видно, что берег прямо над водой нависает. Я же говорю, раньше здесь везде озеро было, потом трава поверху наросла, корнями переплелась и почву образовала, а потом уже и деревья выросли. А не верите, так вон на тот берег идите, там до сих пор земля под ногами «играет», идешь, а она прогибается. Это земля еще силу не набрала. Мы-то там не ходим, место гиблое, ведьмина тропа называется.

– Почему ведьмина тропа? Ведьма в лесу живет?

– Ни кто там не живет. А прозвали так потому, что ни кто по тому берегу не ходит, а тропа каждый год сама появляется.

– Это как же так?

– А вот так. Загадка природы, как сказал школьный учитель. По той тропе захочешь, да далеко не пройдешь. Она только вес ребенка или некрупной женщины держит. А мужик пойдет так она сначала прогибаться начнет, а потом проваливаться под ногами. Не повернешь, так и уйдешь под воду. Тут много таких мест, по лесу ходить осторожно нужно.

Закончив на такой оптимистической ноте свой рассказ, он повел двух бойцов к лодке. А нам предстояло избавиться от тел. Михей предложил их в его озере и притопить и даже место указал, где это сделать удобнее. Туда и на телеге подъехать было можно и глубина достаточная. С крестьянской основательностью, немцев раздели до нага, а потом за две ходки перевезли на берег и сбросили в воду, предварительно вспарывая животы, что бы они впоследствии не всплыли. Работа грязная и неприятная, но необходимая, для выполнения которой нашлась пара не брезгливых ребят.

Пришедшие в себя командиры, в первую очередь вдоволь напились. Жажда оказалась сильнее голода. Подкрепившись и освоившись, они попробовали взять командование на себя. Старший у них подполковник Баранов, начальник штаба чего-то там, в детали я не вдавался, услышав, что ко мне бойцы обращаются по званию: «Товарищ капитан» решил надавить авторитетом.

– Капитан представьтесь, доложите обстановку, и распорядитесь, что бы нам подобрали обувь и выдали оружие. Я вижу у бойцов, не положенное им по уставу, личное оружие имеется.

– Обращайтесь ко мне как все, мои данные Вам совершенно ни к чему. И что бы сразу расставить все точки, сообщаю, что заниматься мы Вами не будем, простите просто некогда. Сейчас отряд соберется, и мы уедем.

Видя, что он и подошедшие следом командиры, собираются возмутиться, я сделал успокаивающий жест рукой и продолжил.

– Спокойно. Понимаю Ваше недовольство, но мы здесь не на прогулке. Теперь давайте рассмотрим Ваш правовой статус. Вы освобождены из плена, знаков различия не имеете, документов, подтверждающих должность и звание нет. Я правильно формулирую?

– Да, это верно, – соглашаются со мной, – но мы….

– Пожалуйста, не перебивайте. Ваши объяснения нужны будут за линией фронта, где смогут проверить обстоятельства сдачи в плен и принять соответствующие решение. А сейчас я вижу перед собой рядовых бойцов, которых принять в свой отряд не могу по объективным причинам, знать которые Вам не положено. Обувь можете подобрать себе из трофеев, – я киваю на кучу амуниции, снятой с противника. – Так же мы выдадим немного продуктов, карабины и боеприпасы. Дальше Вам предстоит принять решение самостоятельно выходить к линии фронта, остаться в партизанском отряде на правах рядовых красноармейцев или создать собственный отряд. У Вас на раздумье время пока не прибудет вторая группа. А сейчас извините, как говорится, труба зовет.

Оставив озадаченных командиров, я пошел к сопровождавшим нас десантникам, предупредить, что возможно их ряды пополнятся, и в каком статусе к ним попадут бывшие пленные. Потом мы направились к месту стоянки Скаута, смысла прятать его дальше не было, решил перегнать его на хутор. Проще будет собираться.

На машины установили дуги и натянули тенты, незачем видеть, кто в кузовах поедет. Смысла переодевать всех в немецкую форму, нет. Нам главное спокойно добраться в район поиска, а дальше пограничники уйдут в леса. А там при виде формы врага сначала стреляют, и только потом разбираются, если останется с кем. Поэтому определил так: я с бойцами на Скауте остаемся в камуфляже, без знаков различия мы за кого угодно можем сойти, как за наших, так и за немцев. Экипаж мотоцикла, водитель «Шкоды» и сидящий на пассажирском сиденье переодеваются в форму солдат Вермахта. Плащ мотоциклиста, к сожалению, пришел в полную негодность, хотя он и так ни кому бы, ни подошел из-за большого размера. Выручили камуфлированные накидки, входившие в комплект экипировки штурмовиков. Дождей давно не было и пылища, при движении по дорогам поднималась страшная, и солдат, не озаботившийся сохранением формы в чистоте, будет вызывать подозрение. Пока от патрулей прятались, обратил внимание, что все проезжающие мимо мотоциклисты принимали меры к защите от пыли. Проколоться на такой мелочи не хотелось, нам совсем не нужно привлекать к себе внимание.

Выехать мы смогли только после обеда, но я не жалел потраченного времени. День в принципе задался. Уничтожили больше отделения карателей, освободили пленных, помогли семье хуторянина, завладели военным имуществом и транспортом. А самое главное определились с районом поиска, перенеся его значительно ближе к линии фронта. Подсознательно я надеялся, что группа Болдина не успела далеко уйти и будет шанс вывезти его самолетом, но видно не судьба.

глава 4

Глава 4

Утро встретило меня поднимающимся над лесом солнцем и кружкой горячего чая, заваренного дежурным. Дуя на кипяток, я осмотрелся, окинув взглядом проснувшийся лагерь. Все было как обычно, из большого котла, доставшегося нам трофеем на хуторе, боец наливал чай в котелки или кружки, если таковые имелись. За пару дней наладился наш быт и походный порядок. Завтракали всухомятку благо чай у нас был. хотя некоторые по выработавшейся за месяц отступления привычке, добавляли в кипяток различные травки, вроде зверобоя или дикой смородины. Горячее готовили вечером, когда все группы возвращались из поиска. Ночевки предпочитал устраивать в лесу, не доверяя деревенским, не хотелось, что бы наш маскарад раскрылся раньше времени. Бывшие пленные изъявили желание самостоятельно прорываться через линию фронта. Место в машине хватало, и я распорядился взять их с нами. После первой ночевки мы расстались, привлечь их к поиску, только задерживать сложившиеся команды, а просто возить с собой глупо. Как и обещал, они получили оружие и продукты. Расщедрился и отдал одну из карт местности, а дальше им придется самим выбираться, звучит отвратительно, но для нас они обуза. И так их вывезли достаточно далеко.

За время, потраченное на поиски, мы не добились практически ни каких результатов. С нами охотнее общались в больших селах, где стояли немецкие гарнизоны или останавливались проходящие к фронту части. За кого нас принимали, не знаю, но на вопросы отвечали достаточно подробно, продукты продавали или меняли тоже без всякого стеснения. Представители новой власти из местных и сотрудники сил самообороны (полицаи) откровенно нас побаивались и заискивали. Благодаря этому мы настолько обнаглели, что даже смогли заправиться и пополнить запасы продуктов на одном из полевых складов. Отлично проявил себя младший политрук Яша Гольдштейн, прекрасно владеющий немецким языком. Несмотря на фамилию, он был светловолос и курнос, а мощной фигурой олицетворял пример истинного арийца, наплевав на все обоснования теории расового превосходства. Найдя среди захваченных бумаг, что-то вроде наших карточек на довольствие, он предложил отовариться на ближайшем пункте обеспечения, отмеченном на трофейной карте. А потом с блеском провел данную операцию, обеспечив нас горючим и продовольствием. Правда, консервы оказались откровенной дрянью, особенно с красивой этикеткой ветчины, содержавшей внутри странную розовую массу. Я даже немного умилился, вспомнив некоторые продукты моего времени, но употреблять это в пищу не стал. Зато деревенские охотно меняли на них натуральные продукты собственного производства, из тех, что у них оставались.

Наличие транспорта позволило за короткий срок обследовать достаточно большой участок местности. Следы прохождения наших отступающих частей встречались довольно часто, было и две встречи с бойцами, идущими к передовой, но выяснить по какой именно дороге прошел отряд Болдина, пока не удалось. Вчера вечером, пристроившись в хвост немецкой колоне, мы выбрались севернее Смоленска, неожиданно легко пробившись, через немецкие войска, идущие по Витебскому шоссе. Собственно и проехали дальше намеченного, только из-за них, так как долго не было удобного съезда. Судя по карте, мы сейчас где-то в районе Духовщины. До наших, по разным расчетам, около пятидесяти километров.

Допив чай и объявив о выходе через полчаса, я плеснул из фляги на ладонь и с шумом и отфыркиванием умылся. Экономить воду смысла не было, уж с чистой водой проблем точно не возникнет. Вытираясь полотенцем уже утратившим первоначальную белизну, увидел приближавшегося одного из командиров групп.

– Что там, Петрович?

– Я тут с рассветом пробежался по округе и примерно через пять километров на восток, обнаружил малоиспользуемую лесную дорогу. По крайней мере, телега последний раз проезжала по ней пару суток назад. Пройдя параллельно дороге еще два километра, увидел небольшую деревушку на два десятка дворов. Деревня находится на краю леса, дальше начинаются засеянные поля, и нет никаких укрытий. Я залез на самое высокое дерево на опушке и в ваш бинокль осмотрелся. За деревней километров на десять одни поля. Лес только по нашей стороне. В самой деревне стоит небольшой немецкий гарнизон, не больше двух отделений солдат. На въезде, с нашей стороны пост, скорее всего на противоположной стороне тоже. И у большого сарая рядом с домом, где живут солдаты, еще один часовой. Там же во дворе стоят грузовик и мотоцикл с пулеметом. Видел одного офицера, живущего в самой большой хате, он на крыльцо выходил помочиться и китель сверху накинул.

– Как думаешь, сарай охраняется, значит там наши?

– А какой смысл пустой сарай сторожить? – отвечает он вопросом. – Думаю, что это команда вроде той, что мы на хуторе положили. Здесь до линии фронта меньше пятидесяти километров, вот они тылы и чистят.

– Возможно, ты и прав. Гарнизон в такой глуши держать не зачем.

Начинать поиски в новом районе все равно с чего-то нужно. Немецкие карты с нанесенной обстановкой в этом могут сильно помочь. Мне вот интересно, как они умудряются всегда иметь свежие отметки на своих картах, к тому же более детальных, чем наши. Два десятка солдат для нас серьезным противником не будут, тем более застигнутые врасплох, но какие-то потери они нам нанести могут. Немец вояка сильный, не зря они всю Европу нагнули, и об этом забывать не следует. Очень не хочется терять бойцов, привык я к ним. Ребята, побывав со мной в разных переделкам, показали себя превосходно. Если бы такая подготовка была, хотя бы у трети армии, мы бы врага еще на границе остановили. Ведь держится же Украина, нависая над немецким флангом. Правда через месяц под Киевом, будет очередной разгром, на этот раз войск Юго-Западного фронта, но ведь пока держатся. Если удачно выйдем к своим буду просить, что бы парней включили в штат созданного перед моей отправкой подразделения.

– Давай Петрович, собирай старших групп. Будем думу думать.

План внезапной атаки был принят единогласно. Нет, окончательное решение остается за мной, и оно подлежит неукоснительному выполнению, но право совещательного голоса имеют все. И дельное предложение я готов выслушать и принять к сведению, мы же не на передовой, здесь иногда грамотное предложение или замечание может решить судьбу всей операции.

В деревню мы въехали не спеша. Мотоцикл сразу умчался по единственной улице, на другой край, беря под контроль не видимую пока нам часть поселения. Ребятам же и пост брать, если он там есть. Часовой на въезде, рассеяно проводил нас взглядом, и осел, выронив винтовку, когда из замыкающего колону Скаута, раздался тихий хлопок револьверного выстрела. Брамит, конечно вещь хорошая, но резиновые вкладыши изнашиваются очень быстро. Скоро менять придется. Грузовик проехал немного дальше дома, в котором расположились солдаты, а Скаут въехал в гостеприимно распахнутые ворота. Наш приезд привлек внимание, но кроме легкой заинтересованности, фрицы, занимающиеся во дворе своими делами, его, ни как не проявили. Большинство же по-прежнему оставалось внутри дома. Хотя какой это дом, не смотря на большие размеры, это все-таки была мазаная хата. При наличии рядом отличного строевого материала, местные умудряются строить дома из жердин, переплетенных ветками и обмазанных раствором из глины, соломы и навоза. Рассчитывая на крепкие бревенчатые стены, мы готовились открыть огонь из крупнокалиберного Браунинга, но теперь менять план пришлось на ходу. По моей команде на борт перебросили другой пулемет калибром 7,62 мм. Быстро закрепить его на рельсовую направляющую над кабиной не представлялось возможным, поэтому пулеметчик начал стрелять, используя в качестве опоры борт. Бойцы поддержали его из автоматического оружия, их целью являлись, находившиеся во дворе. Пулемет уверенно работал по дому, превращенному немцами в казарму. Хлипкие стены для него препятствием не стали, и равномерное движение ствола отмечалось сквозными пулевыми отверстиями. С другой стороны начал работу Дегтярев, не оставляя немцам шансов на спасение. Бойцы, разбежавшись по улице, брали под контроль остальные дома. Еще трое должны были блокировать соседний дом, где остановилось командование этого отряда. А то, что офицер там не один, это было сразу понятно. Как минимум у него есть денщик и наверняка заместитель. К тому времени как закончилась лента в пулемете, с находящимися во дворе было покончено. В расстрелянном доме, еще раздавались крики, и просматривалось какое-то движение, но бойцы, приблизившись вплотную, забросили внутрь гранаты и на этом все закончилось. Еще отстреливался офицер и в деревне раздавались редкие выстрелы, но победа уже безоговорочно была за нами. Я подкатил к машине «чубучок» из рассыпавшейся поленницы и присел, дожидаясь доклада старших групп.

– Товарищ капитан… – начал, было, первым докладывать старший первой группы, но раздавшийся из-за угла дома звук выстрела заставил его вздрогнуть и пригнуться, перехватывая автомат. Это только дураки пулям не кланяются. Убедившись, что это кто-то из наших выстрелил в сторону соседнего дома, обозначая присутствие, старшина начал заново.

– Товарищ капитан, задание по захвату объекта «казарма» выполнено, потерь нет, трофеи подсчитываем. Охранение выставил.

Поблагодарив кивком, стал дожидаться доклада от остальных, направив Гольдштейна вести переговоры о сдаче засевших в соседнем доме. А что бы у них не осталось сомнений в безнадежности этого предприятия, дал команду стрельнуть по дому из крупняка. Этот-то был сложен из нормальных бревен и давал иллюзию защищенности. К сожалению, под короткую очередь попал и офицер и его денщик, для пули в 12,7 мм двадцатисантиметровые бревна преградой не стали. Остались мы без языка. В остальных случаях я приказал не рисковать и сразу действовать на поражение. Что-то не везет нам с командным составом Вермахта, уже третий случай подряд.

Бой был скоротечным, в виду внезапности и подавляющей огневой мощи с нашей стороны, но троих раненых мы получили. В одном из домов на крыше был установлен пулемет, на наше счастье направленный на тропинку, уходящую в сторону леса. Пока расчет переносил оружие на внутреннюю сторону, их заметили и вовремя бросили гранату.

Трофеями нам досталось два грузовика, один из которых оказался нашей полуторкой. Она стояла через три дома за сеновалом, поэтому мы ее сразу не заметили. Оба грузовика целые и на ходу, заправлены под пробку. Еще один мотоцикл с пулеметом стоял на самом краю деревни, с какой целью непонятно, а спросить не у кого. Захвачено три автомата, два пулемета и двадцать один карабин, два пистолета и сорок семь гранат, а так же боеприпасы и продукты. Взято пять целых комплектов немецкого обмундирования, сушившихся после стирки. Из сарая освободили местных жителей: женщин стариков и детей. Мужики были представлены тремя пятнадцатилетними подростками и пятью стариками, самому младшему из которых шел шестой десяток. Жители томились неизвестностью уже третьи сутки. Немцы, войдя в деревню, согнали всех в сарай, отделив десяток молодок, которым нужно было ухаживать за скотиной и приносить в сарай воду и продукты. На ночь их запирали с остальными. С какой целью это делалось не понятно. Селян не били, девок не насиловали, скотину бездумно не забивали, правда, собак перестреляли в первый же день.

После охов и ахов жители разошлись по домам собирать вещи. Оставаться в деревне после разгрома гарнизона опасно, немцы этого не простят. Они уже объявили, что за каждого убитого солдата будут расстреливать по пятнадцать человек, невзирая на пол и возраст. Старики подошли ко мне и попросили оставить им десяток карабинов. Охотничье оружие у них найдется, но с ним не повоюешь, а настроены, защищать селян они были решительно. Тем более уходили они в леса, пока еще не партизанить, но как дальше жизнь повернется неизвестно. Парнишки пускали слюни на трофейный пулемет и тоскливо смотрели на автоматы. Объяснил, что оружие не игрушки, требует знаний и ухода, а в неумелых руках принесет больше вреда, чем пользы. Тут засуетились дедки, поняв, что пулемет можно у нас «отжать» они вытолкнули вперед одного, который представился как пулеметчик его величества какого-то там полка.

– Ты командир не сомневайся, только покажи, как устроено, а стрелять так я еще и молодых поучу. У меня Георгий за ту войну имеется.

Оружия у нас достаточно, отчего людям не помочь. Карабины я оставил все, щедро поделился патронами и гранатами, дал команду показать сборку разборку пулемета. Но выдвинул условие, что если придет от меня человек и скажет условленную фразу, они ему окажут посильную помощь. Закончив с делами, я развернул трофейную карту. Офицер успел сжечь в доме какие-то бумаги, посчитав их важнее карты, про которую забыл. Что важного могло быть у пехотного лейтенанта? Да не очень-то и интересно. А вот обозначение расположения воинских частей в прифронтовой полосе для нас важно. Можно сказать ради этой карты мы деревню и атаковали. Быстро разобравшись в обозначениях, я довольно потер руки, наметив два перспективных лесных массива немного восточнее.

– Отлично, в доме заберите форму офицера, пригодится. Всем полчаса на сборы. Подберите водителей для машин и мотоцикла, неисправный сожгите. Старшина, грузовики с тентом или без?

– «Опель» с тентом, полуторка нет.

– Ясно, сколько у нас запаса горючего?

– Залиты под пробку, и шесть канистр.

– Нормально. Значит, делаем так! Всех водителей одеть в немецкую форму. Впереди едут оба мотоцикла, затем Скаут, а следом автомашины, по порядку построения. В полуторку ни кого не сажать, а сбросить в нее все не нужное. А то слишком много у нас имущества образовалось, мешается под ногами. Немецкие машины подготовить к встречному бою, установив на кабины МГ. Выдвигаемся, как запланировано. Костин, командуй погрузкой.

В это время ко мне подходит девушка из числа освобожденных, в простом ситцевом платьишке.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться?

– Да, конечно обращайтесь.

– Красноармеец Ершова – представляется, она.

Глянув пристальней я не вижу в ней ни армейской выправки, ни того незримого отпечатка, что указывал бы на длительный срок службы. Значит только, что призвана или из добровольцев.

– Вы к фронту пробиваетесь, – говорит она утвердительно, но с вопросительной интонацией, – возможно у меня есть для Вас информация.

В это время ко мне подходит лейтенант пограничник, командир третьей группы. В отличии от меня полностью в советской форме и даже фуражка наличествует. Кстати ни один из пограничников не пожелал сменить фуражки на более удобные, на мой взгляд, пилотки. Я так вообще носил кепи, подобранное среди имущества штурмовиков.

– Здравствуйте Лиза, – обращается он к девушке, – не узнаете?

Пока она морщит носик, пытаясь вспомнить, где могла его видеть, лейтенант докладывает:

– Товарищ капитан, это девушка из той группы, которую мы ищем. Выполняла задачи по разведке населенных пунктов.

– Вот как. Это намного все упрощает. – Скрывать свое задание от возможного источника считаю не нужным, и представляюсь. – Капитан Песиков, представитель командования Западного направления, с заданием к заместителю командующего фронта генералу Болдину. Как себя Иван Васильевич чувствует?

Я специально назвал Болдина по его прошлой должности. О решении военного трибунала в отношении бывшего командования Западного фронта по радио объявили еще в конце июня, возложив на них всю ответственность за поражение в Белоруссии. Не думаю, что такие усилия по поиску заместителя Павлова были затрачены, что бы и его привлечь к ответственности. Скорее всего, наоборот нужен известный командир, который героически с боями прошел от самой границы. Помню, как прорыв дивизии Зыгина широко освещался. Но, что там, в головах у окруженцев, может специально в лесах сидят, боятся к своим выходить. Хотя это я, наверное, уже сам себя накручиваю, перед предстоящим разговором. Отвлекшись, я пропустил ответ девушки и поэтому перевел разговор на другое.

– Что же Вас, товарищ красноармеец Ершова, на задание одну послали?

– Нет, меня лейтенант Дубенец, всегда сопровождал. Но он в лесу оставался, когда я в деревню или село шла. У него задача, ждать сутки и если не вернусь к сроку, возвращаться в расположение.

Пока есть время до выдвижения, предлагаю рассказать девушке о себе и как она попала в армию.

– Родом из Красного Села, под Ленинградом, – начинает она, – окончила семилетку. Занималась в Ленинградском автодорожном техникуме. В сороковом году получила диплом с отличием. По комсомольской путевке поехала в Белосток. Работала в автоколонне техником по эксплуатации.

Рассказывая, девушка то и дело тяжело вздыхала. Она не плакала, но в глазах стояли слезы.

Война застала Лизу в больнице. После тяжелого заболевания она находилась в палате для выздоравливающих. Как только стала себя чувствовать лучше, выписалась и пошла в военкомат. Просила послать в армию по специальности. Военком вначале отказывал. Но, в конце концов, отступил перед ее настойчивостью и выдал направление в госпиталь. Здесь же, в военкомате, Лиза получила обмундирование и сумку с красным крестом. Но до госпиталя дойти не успела, его разбомбили. Пришлось присоединиться к отступающей части. Идти было тяжело. Сказывалась не до конца вылеченная болезнь, одолевала слабость. Когда их догнала автоколонна, обессиленная Ершова попросила взять ее с собой. Ей разрешили сесть в одну из машин к тяжелораненым. Девушка помогала им, поила, кормила, делала перевязки. На следующий день колонна нарвалась на гитлеровцев. Начался бой, из которого она мало что запомнила и поняла. Девушка стала подносить бойцам патроны, оказывала помощь раненым. Во время перевязки снарядом сшибло дерево, возле которого был устроен временный медпункт. Когда очнулась, вокруг стояла мертвая тишина. С трудом выбралась из под веток и огляделась. Всюду валялись трупы наших солдат. Нашла свою сумку и пошла, куда глаза глядят. Потом встретила лейтенанта Дубенца. Ему было двадцать пять лет. Родом он из донской казачьей станицы. В составе 6-го механизированного корпуса командовал танком. В бою его машину подбили, а он лишь чудом спасся из охваченного пламенем танка. Смазав ему ожоги и поделившись продуктами, дальше пошли вместе. В результате скитания по лесам присоединились к группе генерала Болдина. Через некоторое время Лиза предложила ходить в разведку. Девушка, переодевшись, спокойно, не вызывая ни каких подозрений, заходила в населенные пункты, узнавала обстановку, покупала или меняла продукты. Дубенец с кем-нибудь из бойцов страховал. Несколько дней назад отряд остановился в большом лесу, перед этим разгромив остановившуюся на ночь немецкую часть. Взяли много трофеев палатки, оружие, боеприпасы, технику и даже две радиостанции. Лиза пошла в разведку, выбрав самое дальнее поселение, но сразу после ее прихода в деревню вошли немцы и согнали всех жителей в сарай. Где она и просидела почти двое суток.

Уточнил у девушки направление движения и примерное местонахождение отряда Болдина, так как на месте они оставаться не планировали, а предполагали продвинуться дальше на Восток. Лизе указали только район встречи, так и раньше делали. Порадовавшись, что с местом я примерно угадал и Болдина мы бы в любом случае нашли, дал команду на выдвижение.

По расчетам до лагеря всего один дневной переход. На транспорте такое расстояние преодолевается за пару часов, мы же добрались, только когда солнце перевалило далеко за полдень. А еще говорят Европейская часть России, цивилизация. Таким лесам и сибирская тайга позавидует, а болотам и Дальневосточная марь удивится. Красноармеец Лиза нас в такие дебри завела, что просто жуть. Пешком-то она через лес по тропинкам прошла, а вот на машинах там не проедешь. Свидетельством чего стала колона нашей техники, выглядевшая на удивление целой – ни следов бомбежки, ни следов артналета. Машины аккуратно припаркованы под деревьями, даже трехбашенный танк Т-28 имеется. Быстро и аккуратно осмотрели технику, мало ли какие сюрпризы могли оставить. Ни каких материальных ценностей, кроме трех ящиков тротиловых шашек не обнаружили. Уходя хозяева, все забрали с собой. Топлива в баках не осталось ни капли, кроме того отсутствовали некоторые детали, не позволяющие воспользоваться транспортом, с танка снято пулеметное вооружение и отсутствует боекомплект к пушке. Технику вопреки инструкции не сожгли, значит, надеялись вернуться, а раз так то, скорее всего часть имущества, те же танковые снаряды, где-то рядом зарыли. Другой вопрос, что нам эта техника не нужна и своего достаточно, нет и смысла по округе бегать, в поисках сокровищ. К тому же не удивлюсь, если в этих лесах, это не единственная такая колона. К моменту моей заброски, от Смоленска отходили последние части, больше месяца бившиеся почти в полном окружении. Вместо тактики городских боев, когда немцам пришлось бы штурмовать каждый дом, все получилось с точностью наоборот. Ворвавшегося в город противника встретил милицейский батальон, ополченцы и редкие кадровые части, которых быстро разбили и выдавили на другую сторону Днепра. А потом был целый месяц яростных атак с целью захватить плацдарм на западном берегу, и не менее ожесточенные бои с попыткой деблокировать окруженные части.