Текст книги "Нф-100: Геня, Петра, Лолита и Лилит (СИ)"

Автор книги: Влад Галущенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4. Вторая беседа о вечном

На второй день Геня ждала меня у раскрытых дверей электронной лаборатории.

– Роза, а меня еще заставляют спать после обеда. Ты не забудешь об этом?

– Нет, – я внутренне ликовала, празднуя первую победу в качестве матери славной, но обреченной на вечное рабство девочки.

Окинула внимательным взглядом комнату, чтобы определить хоть один укромный уголок. Таковых не было. Видимо, комнату специально планировали для тотального прослушивания.

Пока Геня за руку тащила меня вглубь лаборатории, напичканной непонятной мне аппаратурой, в голове вертелся один вопрос – где можно приватно поговорить.

– Геня, кстати, где здесь туалет и ванная комната?

– Вон в том коридорчике, но я хожу в песочек.

– Это понятно, а мне что делать, если я захочу принять душ? Где ты купаешься?

– В ванночке возле кроватки.

– Но я ведь туда не помещусь.

– Верно. Пойдем, я покажу большую ванну и душ.

В ванной комнате я насчитала пять возможных мест установки камер слежения. В туалете – только два, над дверью и бачком.

Это уже прогресс. Осталось только узнать, как их временно отключить? В этом я рассчитывала на Геню. Главное, правильно построить вопросы, чтобы Бронислав не заподозрил, что ответы нужны лично мне, а не ему.

То, что мы шли в лабораторию электронных устройств, значительно облегчало мое дело. Решила подыграть военным и вести разговор только по новым видам вооружений.

– Геня, а правда, что ты выжгла глаз пятой няне лазерным лучом?

– Это тебе Бронислав наябедничал?

– Да. И еще сказал, что ты и меня можешь убить.

– Это я его могу и хочу на куски порезать за сонные таблетки. А ты... тебя пока не за что. Правда. Не слушай его. Он негодяй и подлец. Он меня не любит.

– Хорошо, хорошо. А что за сонные таблетки?

– Они вместо моих любимых мятных подсунули две, от которых я тут же заснула и во сне разговаривала. Но они не смогли точно подделать вкус, вот я вторую и отыскала. Закопала ее в песочек, а сама притворилась спящей и целый час ругала Бронислава всеми нехорошими словами, что нашла в Интернете. После этого они отстали от меня со своей химией. Но я после того случая всю еду готовлю себе сама. Помидоры и огурцы на подоконниках выращиваю из своих семян, а картошку и морковь – в песочнице.

– Что – то я там кустов не видела.

– Не взошли еще.

Я вспомнила два темных влажных круга на песке и решила временно исключить из еды картофель и другие овощи. А заодно и плоды Дерева Жизни. Хватит мне и листочков.

В лаборатории первым делом отыскала все приборы, связанные с прослушкой. На столе лежали несколько разобранных микрофонов и веб-камер.

Решила начать с их использования на поле боя.

– Геня, значит Бронислав соврал насчет твоей лазерной указки? Что ей можно глаза выжигать?

– Самой указкой – нет. А вот если по лучу пустить высоковольтный разряд... Смотри.

Девочка достала из одного кармана цилиндрик указки, а из другого разобранную вспышку от фотокамеры. Она направила красную точку на прозрачный иллюминатор двери и нажала кнопку на вспышке, коснувшись луча.

На пластике вспыхнул огненный шар и прозрачные брызги полетели в разные стороны.

– Не люблю, когда они на меня пялятся через стекло. Каждое утро его сжигаю, а они ночью новое ставят.

Я представила себя на месте иллюминатора и почувствовала, как кишки покрываются колючей изморозью. Так можно не только глаза лишиться, но и головы! Полетят мозги по закоулочкам...

Теперь ясно, что интерес военных к Гане очень и очень основателен. Девочка сама не знает, что творит. В прямом смысле слова. В смысле творчества. Решила разговорить девочку на тему изобретательства. Гении тоже жаждут признания.

– Геня, ты знаешь о великом ученом Тесла?

– Все. Все, что нашла в Интернете. И даже повторила все его опыты по получению и передаче энергии из космоса. Он был прав – мы живем в океане энергии и делаем жалкие попытки создать крохотные ее ручейки, сжигая нефть или уголь.

– Ты уверена, что он мог передавать энергию на расстояние?

– Да это сейчас все могут. Возьми микроволновку и поднеси к ней обычную лампочку. Она будет светиться. СВЧ поле просто нагревает спираль. Беда в том, что это поле гаснет в атмосфере. А вот если его пустить по лучу лазера на углекислом газе...

– Ты пробовала? – ахнула я.

– Не то слово! Вон на столе лежит излучатель СВЧ с привязанным сверху лазером. Я его часто использую вместо сварочного аппарата. Даже кирпичи плавит. Хочешь, дыру в стене сейчас сделаю?

– Нет, нет, – мысленно я решила отложить этот эксперимент на более поздние времена. План побега вместе с малышкой начал приобретать не только каркас, но и обрастать мясом. Только дырку мы сделаем не на тринадцатом, а на первом этаже. А заодно спалим сказочную избушку вместе с противной язвительной бабкой.

– А еще как можно передавать энергию? Без лазера.

– Зачем? Ее ведь можно легко получать в любой точке земли. Я же показала тебе простой генератор энергии для вертолета, тока от которого хватило на подъем железной пирамидки с тяжеленным аккумулятором. Вот, ставь его на крышу любого автомобиля и все. Можно ездить, пока колеса не сотрутся. А если лопасти побольше сделать, то и летать можно.

Я задумчиво переводила взгляд с лопастей на сварочный аппарат. Потом глянула на стену.

– Геня, а ты можешь сделать лопасти побольше, чтобы вертолет меня поднял? Ужасно хочу полетать.

– Правда? Могу, но только если ты мне поможешь. Я ведь такую лопасть не подниму. Поэтому и делаю все маленькое, игрушечное.

Я покосилась на расплавленную бронированную дверь. Хороши игрушки!

Глава 5. Третья беседа о войне

До вечера мы сварили только пять лопастей. Одно осталось на завтра и еще каркас вертолета.

Укладывая девочку в кроватку, я шепотом спросила:

– Геня, а ты можешь отключить видеокамеры в туалете?

– И не только отключить. Я часто в своей комнате сжигаю не только видеокамеры и жучки, но и другую измерительную аппаратуру, которую Бронеслав прячет в стенах. У меня для этого есть электронные сканеры.

– Завтра утром жду тебя в туалете.

На следующий день сизый дым от сожженных жучков и камер медленно утекал в вентиляцию.

– Геня, я предлагаю тебе сбежать отсюда на вертолете в путешествие.

– Я уже догадалась. Согласна. Мне тут давно надоело, особенно постоянная слежка. Еще я хочу отыскать своих родителей. Хотя бы их могилы. Я ведь совершенно ничего о себе не знаю. А где ты возьмешь денег, чтобы меня кормить?

– У Бронислава. Я продам ему одну из твоих идей. Не забывай, у меня тоже высокий айкью, ума хватит его обдурить.

– Роза, ты не думай, что я не понимаю, почему меня тут держат. Именно поэтому держу идеи, которые можно использовать в военных целях здесь, – Геля ткнула розовым пухленьким пальчиком в лобик.

– Ты много знаешь о войне? – я нахмурилась.

– Да, – коротко вздохнула малявка, смешно изобразив на лице мировую скорбь. – И я не одобряю войны. Никакие. Есть тайное оправдание войн, якобы они уменьшают численность человечества. Нет, они ухудшают мировой генофонд, так как в войнах гибнут лучшие, молодые и здоровые. Будь моя воля, то улучшить генофонд планеты, а заодно и контролировать численность населения лучше всего, разрушая ген размножения у людей с плохой наследственностью. Я подсчитала, уже через век, то есть через пять поколений на земле не останется генетически ущербных людей и численность упадет до ста миллионов человек. Такому количеству людей будет не за что воевать друг с другом, поселившись в самых лучших уголках земли.

– И такой способ разрушения гена наследственности ты знаешь?

– Конечно. Это измененный вирус гриппа, который спит до поры до времени в каждом человеке. Переболев этим типом гриппа, человек лишается способности к размножению.

– А ведь еще целый век люди будут воевать. Как лучше всего защищаться лучшей части человечества от ущербных?

– Конечно же не тем оружием, которое я видела в Интернете. Это не оружие, это сжигание денег и ресурсов на поле боя. Роза, вот даже ты можешь сформулировать главную задачу любого оружия. Какая, как ты думаешь? Например, у танка.

– Наверное, уничтожить другие танки, да? Или разрушить здания, укрытия.

– А что надо для этого?

– Выстрелить в них из пушки.

– И в итоге – попасть снарядом в цель? Так?

– Да.

– Иначе: задача танка доставить снаряд к цели.

– И самому выжить.

– Вот. Это практически нерешаемая задача. Я вычитала в Интернете, что время жизни любого самого суперсовременного танка на поле боя в среднем десять – двадцать минут. И что, Роза, он успеет за это время? Найти максимум одну цель и поразить ее. Вот скажи, разумно ли для этого вкладывать миллионы в один танк?

– Нет.

– Правильно. Овчинка выделки не стоит. Поэтому я бы предложила военным не строить танки, самоходки и даже пушки, а каждый снаряд, заряд, фугас или мину доставлять до цели минироботами.

– Типа управляемых автомобильчиков?

– Нет. Любому управлению на поле боя можно поставить помехи. Минироботов надо программировать на одну единственную цель, дав ее координаты. Он будет гоняться за ней, пока не подорвет. У каждого снаряда тогда будет одна цель. То есть это будет танк с тысячью снарядами, разделенный на тысячу частей. Если раньше танк теоретически мог уничтожить одну цель, то теперь – тысячу. Притом, практически с гарантией. Задача спасения экипажа танка отпадает. А оператор, распределяющий цели, может находиться за тысячи километров.

– А если цель за морем?

– Вот, – Геня ткнула пальцем в сторону вертолета. – Ему не нужно топливо и он будет гоняться с миной за авианосцем хоть месяц, пока не потопит. Но ведь нельзя даже сравнивать стоимость авианосца со стоимостью даже сотни беспилотных летающих торпед. И самое главное – это безликая и бесшумная смерть. Некому мстить, теряется определение врага и противника.

– А как быть с пулеметами и автоматами? Как убить чужих солдат?

– Очень просто. Заменить программу и поставить на миниробот по пулемету. Поставить линию заграждения в тысячу штук и все. Ни один враг не пройдет. А вот уничтожить зарывшихся в землю боевых роботов – великая проблема.

Мы проговорили почти до вечера. На следующий день планировался побег.

Глава 6. Отлет

Что продать глупому Брониславу, я не сомневалась: вечную жизнь. Нарвала листочков с

Дерева Жизни и нажала кнопку вызова.

– Геня, до моего прихода выжги все камеры и жучки. Не бойся, я им сейчас такое устрою, что им будет не до тебя. Давай, детка.

В окне нарисовалась искаженная кристаллами морда Бронислава.

Дверь плавно открылась.

– Мне нужно срочно поговорить. Я сейчас такое узнала, такое...

– Что? – Бронислав задергался и как паук зашевелил пальцами.

– Геня знает тайну вечной жизни!

– Мне это известно. Дальше.

– Тайна в листочках! – я протянула набитый пакет.

– Нет. Мы проверяли и на людях, и на крысах – обычный сильный антиоксидант. Улучшает иммунитет, не более.

– Более! Вы не знали, что она добавляет к листьям корешки дерева.

– Что? Но на просмотре она всегда жевала только листочки.

– А корни жрала тайком. Вот, это было у нее спрятано в песочнице, – я протянула второй пакет, набитый корешками.

Бореслав жадно выхватил его и буквально попытался затолкать меня обратно в открытую дверь. Как же ему не терпится начать жить вечно!

– Нет, – я его оттолкнула. – Мы так не договаривались. Я хочу за каждый корешок по тысяче, иначе не скажу вторую тайну. Военную.

За спиной Бореслава захлопали двери и ко мне кинулись наперегонки военные в белых халатах поверх формы. Какой-то генерал и полковник тащили меня в разные стороны. Я предпочла более молодого полковника и укусила генерала за руку до крови. Пока тот вопя от боли, скакал на одной ноге, полковник на руках отнес меня в свой кабинет.

Мне понравилось. Особенно когда он нежно опустил меня в пушистое кресло.

– Мадам Роза, сколько вы хотите за ваш военный секрет?

– А про вечную жизнь...

– Я уже распорядился: дерево выкопали и отвезли ко мне на дачу. Давайте решать второй вопрос.

Шустрый мальчик. Далеко пойдет, если не вернется. Не зря я его выбрала.

– Я сказала Брониславу – миллион. За каждую идею, – и протянула ладонь с одной из лазерных указок.

– Это идея? – полковник удивленно построил брови домиком.

– Хуже. Готовый боевой лазер. Видели вчера нашу дверь?

– Так это она вот этой малявкой? – задохнулся от чувств полковник и сгреб указку.

Пусть потренируется. Тем более там батарейки сели.

– А у вас их еще много?

– Боевых Указок?

– Идей и образцов.

– Будет много. Готовь полковник деньги чемоданами. А пока гони миллион.

– Что ж, это разумная цена, – полковник без всякого сожаления на лице переложил десять пачек из сейфа в мой пакет. – Кстати, а куда вы их собираетесь здесь тратить?

– Куплю себе молодого лейтенанта, – теперь настала моя очередь издеваться.

Полковник был уверен, что я отсюда никогда не выйду. И эти пачки он, видимо, уже не раз кому-то платил, а потом забирал назад. Не кому-то, а, вернее всего, бывшим несчастным няням.

– Разумно. Жду вас с новыми идеями.

Нежно, под локоток, он довел меня до двери и галантно шаркнул подошвой форменного полусапожка на грубой шнуровке.

Я захлопнула дверь и повернулась к Гене, протягивая мешок с пачками денег. Та радостно запрыгала, хлопая ладошками.

– Как здесь? – я покрутила вокруг пальцем. – Все сгорело?

– Да. Проверила сканером, нигде не фонит.

– Ничего. Даже если что и пропустила, уже неважно. Заваривай дверь и выжигай дыру в стене. Да побольше.

– Вот. Можем лететь. Геня, ты справишься с этим монстром?

– Пока тебя не было, я потренировалась на маленьком, столкнув с него аккумулятор. У меня получилось! Правда, он тормозить и опускаться не хотел. Пришлось прыгать почти с метра, – девочка просто светилась от счастья, демонстрируя ободранные колени.

Половина бетонной стены с ужасным грохотом вывалилась наружу. Пора.

Я уселась на жесткий треугольник, пристроив Геню на колени. Та нажала на кнопочку. Винты быстро набирали обороты.

– Управлять будешь по моим командам вот этим рычагом. Мне с ним не справиться, он наклоняет винты. Помнишь закон прецессии гироскопа?

– Помню.

– Давай. Медленно влево, – я почувствовала, как пол уходит из под ног и наш свистящий аппарат ныряет в дыру.

Сразу охватил страх высоты. Тринадцатый этаж, это же больше пятидесяти метров! Не дай бог грохнуться оттуда.

– Отпусти, а то нас сдует отсюда, – малявка колотила меня по коленям.

Под нами плавно неслись ровные квадраты полей, опушенные узкими лесополосами.

– Роза, поднимись повыше, а то мне трудно сравнивать с картой.

– С какой?

– Спутниковой. Я запомнила ее из Интернета. Вот так хорошо. Кстати, Роза, а куда мы летим?

Вопрос, конечно, интересный! За подготовкой и хлопотами перед побегом он как-то ушел на задний план. Куда? До столицы две тысячи километров. Да и что там делать? Учиться дальше? Зачем, когда у меня на коленях чудо, знающее ответы на все вопросы в мире? Место должно быть как можно ближе к Тюмени. Я стала перебирать родню.

А что если к бабке? Вернее – к её мужу. А еще вернее – на бывшую усадьбу мужа, в Малиновку. Там была когда-то дача первого секретаря Курганского райкома, которую приватизировал после перестройки на рельсы демократии муж бабушки, ставший тогда уже руководителем областного масштаба.

Я была там всего раз, но красота усадьбы на краю небольшого пруда поражала. До сих пор помню аромат хвои и непрестанный пересвист птичек в окружающей усадьбу роще. Правда, в доме уже более пяти лет никто не живет, но это даже и хорошо.

– Так, Геня, летим к моей бабушке. У нее дом недалеко от Кургана. Это двести километров южнее Тюмени.

– Да, помню. Тогда поверни немного вправо, нам надо лететь точно над этой трассой. А потом свернем вправо.

Я поразилась, как такая маленькая головка удерживает в себе такую массу данных.

Добрались до Малиновки мы часа через три. Долго кружили над рощей, выбирая, куда лучше опуститься.

Я показала Гене на пустырь за сараями. Мы медленно плюхнулись возле почерневшей деревянной изгороди. Отряхнувшись, взяла Геню на руки, и еле волоча ноги, побрела к крыльцу усадьбы.

Остановилась передохнуть перед кирпичными ступеньками.

– Вернулась, значит? – знакомо скрипучий бабкин голос заставил вздрогнуть. – И еще дитё в подоле бабке принесла. Нате вам, воспитывайте, кормите, поите, одевайте.

Я осторожно опустила Геню на землю. Та поглядывала то на меня, то на бабку, выбирая линию поведения. Я незаметно показала ей, чтобы молчала.

– Здравствуй, бабуля. А я думала ты на Канарах.

– На Канары едут пары, а одиноким там делать нечего.

– А что... этот, первый секретарь?

– Внучка, ты будешь смеяться, но он все мои денежки спустил в казино. Хорошо, твоя мать прислала на дорогу.

Так, теперь стало яснее и веселее.

– А этот дом? Не заложен?

– Ты про эту развалюху?

– Да.

– Я еще перед отъездом все дома на себя переписала.

– Так мы у тебя поживем?

– До твоей пенсии, внучка?

– Баба Роза, ты что, собираешься еще так долго прожить? Тебе ведь уже восемьдесят.

– Ты мои года не считай, старый – не больной.

– Верно, бабуля, пусть другие года считают, а мы будем жить, сколько захотим, верно? – писклявый голосок Гени заставил бабку окаменеть.

– Ты где таких слов набралась, малявка? – старуха гневно застучала об пол клюкой.

– Ладно, хватит стучать и ворчать. На стол все мечи, что есть в печи.

Я испугалась, что старуху обнимет кондратий и унесла Геню в спальню на второй этаж.

– А что, я права, – Геня улыбалась. – Сама без гроша, а еще пытается понукать.

– Права, права. Но пока она здесь хозяйка, придется нам ее слушаться.

– Нет. Давай лучше я ее... – малявка достала из карманов своего халатика лазер и фотовспышку.

– Геня, прошу тебя, потерпи денек. И насчет денег... тут большой вопрос. Мне мама рассказывала...

– Тоже Роза?

– Да.

– И тоже Черная?

– Да.

– Тогда я тоже буду Роза Черная. Не хочу быть Геня. Это не девчачье имя. Если я тебя буду называть мамой, исправишь мне имя?

Я обняла малышку и заплакала. Хотя какая она малышка – восемь лет уже.

– Давай я тебя тогда буду звать Розалия, нравится?

– Да, мама, – Геня хитро прищурила глаза. – Ты там что-то про деньги бабкины говорила?

Да, девочка все помнит, знает и понимает.

– Дело в том, Розалия, что муж бабкин, будучи первым секретарем обкома, когда их автоматически назначили руководителями областей, неожиданно стал коллекционером. Он сначала скупил золото во всех магазинах области, потом в ломбардах, потом в антикварных магазинах. А через два года правления уехал за рубеж, даже не сдав дела.

Следователи неделю делали обыск в усадьбе, перекопали все огороды и луга вокруг пруда – ничего. Даже пруд спустили. Оказалось, муж бабкин весь областной бюджет растранжирил на золото.

– Говоришь, ничего не нашли?

– Да, ни собаки, ни миноискатели.

– А что конфисковали?

– Тоже ничего. Он и мебель всю деревянную распродал. Осталось несколько железных кроватей сеточных, да десяток закопченных котелков на кухне.

– Пойдем покушаем.

Когда мы спускались со второго этажа в столовую, Геня стала шалить и стучать своей указкой по чугунным перилам.

Стол меня удивил: красная и черная икра, дорогие салаты, консервы и на первое – осетровая уха.

– Бабуль, откуда такая роскошь?

– Из ресторана заказала. Праздник у меня сегодня – сорок дней Грише.

– Так, значит, помер он?

– Прям из гостиницы, из номера сиганул. Как птичка. Даже чирикнуть не успел на прощание, – старуха передернула довольно широкими плечами и опрокинула рюмку виски. – Привыкла вот по заграницам к их пойлу, наше теперь в горло не лезет.

Такое оправдание тоже многое проясняло. Я потянулась к баночке с черной икрой, но там уже было пусто. Геня тыльной ладонью вытерла рот и опустила глаза.

– Баба Роза, может еще у мамы денег в долг попросить? Нам теперь ведь втроем тут жить.

– Не надо. Я тут кое-что из старой мебели продала, хватит нам. До конца года. А там еще продадим.

Я растерянно оглядела пустую столовую и сервант без стекол с двумя треснутыми стаканами. Что тут продавать?

Геня уже сползла со стула и тянула меня за палец на крыльцо.

– Мама Роза, а своди-ка меня вон в те сараи.

В первом располагался гараж на три машины. Но у стены стоял только ржавый велосипед без колес.

Во втором были пустые полки и откинутая крышка громадного погреба. В третьем находилась бывшая мастерская. Инструмент за эти годы весь растащили.

– Посади меня вон на тот железный стол, – неожиданно попросила малышка.

Она засеменила босыми ножками к треснувшему керамическому тиглю. Потом вынула из угла кусок резинового шланга.

– Знаешь, что это? Это газовая горелка. Видишь, вон в углу сложены пять кислородных баллонов. А это тигль для плавки. Тебе это ни о чем не говорит?

– Говорит. Здесь могли плавить скупленное золото. И где же теперь оно? Тут за пять лет все перекопали.

– Всё? А копать не надо. Пойдем покажу.

– Золото? – я застыла от неожиданности.

– Снимай меня со стола, маманя.

Мы прошли через весь двор. Но Геня тащила меня не к крыльцу, а к деревянной оградке сада.

– Вот твое золото, – малявка ткнула в ограду.

– Это же дерево!

– Да, дерево, а вот эти столбики вовсе не железные. Дай-ка твою пилочку для ногтей.

Она стала соскребать черную краску с покосившегося столба. И тут меня осенило!

Краска! Если бы столбы были железные, краска бы давно осыпалась вместе с ржавчиной, а тут она ровно и матово блестела.

Точно. Под толстым слоем смолы блеснула желтая полоска.

– Как думаешь, Розалия, бабка об этом знает?

– Об этих столбиках – нет. Но она знает о золоте в доме. Ты видела в кухне пять котелков висели на стене, а два стояли на полу. Почему?

– Может, варила что в них, вот и сняла.

– Нет. Пять котлов висели на вбитых в стену штырях, а слева два вешать не на что – дырки в стене. Вот их бабка и продала, распилив штыри в сарае на кусочки. Не заметила на полу золотую пыль?

– Нет.

– И не только штыри на кухне золотые. Я не удивлюсь, что и гвозди в полу – тоже.

– Ну, нет. Шляпки бы стерлись и блестели.

– Правильно, подумают – гвозди медные. Раньше в господских домах не только каблуки прибивали медными гвоздями. Могли и мебель, и полы. Да, сколько там у нас денег?

– Миллион.

– Скажешь, что от мужа, нефтяного олигарха деньги остались. Помер он. Бабке не отдадим пока. Нам еще надо две лаборатории открыть, мастерскую оборудовать и ангар построить для испытаний. Давай, завтра же езжай в город, закупай оборудование по моим спискам и нанимай стройбригаду. И еще. Дай объявление на конкурс управляющих, чтобы тебя не гонять по базам.

– А наш вертолет?

– Потом рабочие его в ангар перенесут. Есть у меня тут мысль ковер-самолет новый построить. И еще. Только не пугайся. Я хочу немного подрасти. Лет до восьми. Сил мне нужно теперь побольше.

– Зачем?

– Я узнала, что на западном побережье Африки есть страна розовых негров, которые говорят на русском языке с питерским акцентом. Удивительное место! Мне кажется только там идеальное место для создания новой цивилизации. Это, как я давно уже поняла, моё предназначение и моя мечта.

Книга 2 . Петра

Вместо предисловия

Не скажу, что шибко общительный был у меня сосед по даче. Звали его все Петровичем. Ни фамилии, ни имени его я не знал. Заходил ко мне редко. По субботам. Со своим самоваром и чаем. Ставил этот древний чаеделательный агрегат на стол в беседке и засыпал в него наструганных палочек. Целый час раскочегаривал. Чай признавал только индийский.

Пил всегда вприкуску. Под чаек любил меня поучить жизни. Вскоре я по отдельным словам понял, что он бывший служивый спецслужб, и напрямую спросил об этом. Сосед отмахнулся. Мол, все мы кем-то были, да пенсия всех сравняла. На нем я обкатывал свои новые рассказы и повести. Критик он был первостатейный. Рубил правду матку, как повар капусту. Я соглашался, переделывал и снова отдавал ему. Завел себе, так сказать, собственного бесплатного слушателя, читателя и критика в одном лице. Очень удобно.

Две субботы его не было. А в понедельник неожиданно заявился. Без самовара. С большим пакетом. Зашел первый раз в дом и сразу сел за стол.

– Сосед, дело у меня к тебе. Личное, – голос мне его не понравился. Пропал командирский баритон. Говорил тихо и просительно.

– Еду я на операцию. Опухоль в голове образовалась, мать ее. С яйцо, врач сказал.

Будут вырезать. Не вернусь я, – на мое протестное кудахтанье махнул рукой.

– Не успокаивай. Сам знаю, – он потер влажный лоб.

– Тебе я оставляю мои личные записи. Знаю, что в хорошие руки. Сейчас уже можно.

Скажу тебе. Одно время работал я в спецслужбах Гохрана. Нет, не следователем, не опером, не бойся. Сам таких не уважал. Охранял большие государственные ценности. А когда второе смутное время настало, меня потеряли. Да, взяли и потеряли. Я же пенсию даже не получаю. Да бог с ней, – он поставил на стол пакет.

– Здесь я все упаковал и опечатал. Вскроешь, только, если я не вернусь. Вернусь – вернешь. Но я не вернусь. Тогда делай с моими воспоминаниями, что хочешь. Можешь просто почитать, можешь сжечь, можешь в книжку вставить. Художественно писать-то я не умею, – встал, крепко пожал мне руку и вышел.

Он не вернулся. Хоронить его пришло всего человек десять. Ни они меня не знали, ни я их. После похорон, один из них, по виду армейский генерал, подошел ко мне.

– С Петровичем, вижу, дружил.

– Да нет. Просто соседи мы были.

– Не говорил он тебе, где служил?

– А он, что – военный был?

– На какую фамилию он почту получал?

– Его все Петровичем звали. Ни имени, ни фамилии я не спрашивал. Молчун был. Больше ни с кем и не знался. Ко мне вот раз в неделю приходил чай пить.

– Знаю, что приходил. Молчун, говоришь? Это хорошо. Ну, бывай, журналист.

Вроде я ему про свою бывшую профессию ничего не говорил. Потом уже, когда проанализировал его вопросики, до меня дошло, откуда он про меня все знает. Оттуда. Из тех он, кого не зовут. Кто сам приходит.

Дачу соседа опечатала милиция. На девять дней никто поминать не пришел. Я поставил в беседке на стол стакан водки и накрыл его куском хлеба. Налил себе второй, чокнулся и помянул. Потом пошел открывать соседов пакет.

Обычный фанерный посылочный ящик. Обшит белой материей. На шве пять сургучных печатей. Из ящика я вынул десять обычных общих тетради в клетку. На самом дне лежал томик Ленина. На память о вожде, что ли? На что он мне? Я повертел его в руках. Что-то он больно легкий. Раскрыл. Внутри томика был тайник. В аккуратно вырезанном углублении лежал свернутый желтый пергамент. Я его развернул. На стол посыпались блестящие камешки. Десятка четыре. То, что это бриллианты, я понял сразу по их нестерпимому блеску. Некоторые были величиной с голубиное яйцо. Остальные – чуть меньше. Первым делом я быстро собрал их, сложил обратно в углубление книги. Потом пошел, проверил калитку. На два оборота закрыл дверной замок. Раньше и спал всегда открытый.

Снова взял томик. Да, бриллианты завораживали! С трудом заставил себя поставить книгу на полку. Начал рассматривать тетради. Они были прошиты, пронумерованы и на последней странице стояла сургучная печать. Обстоятельный мужик был мой сосед.

Начал читать с первой тетради. Почерк школьный. Так пишут обычно на уроках по чистописанию. Но, несмотря на красивый четкий почерк, читать было очень трудно. Записки соседа больше напоминали военные докладные или рапорта. Да и заглавия были подстать. «Отчет о поездке в поселок N», «Результаты расследования по выясненным обстоятельствам». И факты, фамилии, адреса, свидетели. Прямо уголовное дело, а не записки. Но факты и люди вскоре стали выстраиваться в моей голове в удивительную, невероятную историю.

Вот ее литературную обработку я вам и предлагаю. Вся последовательность событий в точности соблюдена, я не исказил ни один факт. Любой может убедиться в этом по хранящимся до сих пор тетрадям. На нескольких тонких листах пергамента оказались четкие понятные схемы подвальных помещений нескольких столичных домов. Лично проверил. Подвалы подлинные. Абсолютно пустые. Ну, а почему пустые, поймете, прочитав воспоминания.

Пролог

Девочка, лет семи, тащила за руку по пустынной улице упирающегося мужчину.

– Петра, куда мы хотя бы идем?

– В твое Хранилище. Там мы временно переждем.

– А ты уверена, что правильно идешь?

– Конечно, я же держу тебя за руку! Достаточно того, что ты знаешь дорогу. Я же чувствую, куда надо поворачивать.

– Но в Хранилище опасно. Оно ведь рассекречено.

– Только две комнаты. О комнатах ниже даже ты не знаешь. А они и подавно.

– А как же Татьяна?

– Ее я отправила в замок. За нее не бойся. Я им оставила след в Англию. Они ее там будут искать. А мне ты нужен здесь. Мы же не можем скрываться всю жизнь. И ты мне в этом поможешь.

– Но как? Хранилище пустое.

– Они тоже так думают. И вряд ли сунуться туда второй раз. Но это не так.

Оно не пустое. Я это чувствую.

– Чувствую, чувствую... Что ты можешь чувствовать, если ты там ни разу не была?

– Зато у меня есть документы Генерального Хранителя,– Петра помахала тоненькой кожаной папкой в другой руке. – Ты знал, что в стране было несколько Архивов и столько же Хранителей. Но не догадался, что за Хранителями будет наблюдать Генеральный Хранитель. И я нашла его тайник. Помнишь, когда мы ездили во Владимир, где был еще один Архив? И где потеряли тебя. В нем мы тогда ничего не нашли. А я ездила туда еще раз. С Таней. И нашла вот это. – Петра еще раз потрясла папкой.

– И что там?

– Подробные схемы секретных подземелий во всех столичных храмах и в Кремле, а также полные схемы Архивов.

Петрович дернулся и резко остановился.

– Покажи.

– Вот придем, покажу.

– А мы уже пришли, заходи.