Текст книги "Нф-100: Геня, Петра, Лолита и Лилит (СИ)"

Автор книги: Влад Галущенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3. Родила монашка в ночь

В поселок прямо от речного пляжа вела гравийка из мелко дробленого желтоватого ракушечника. Ступив на дорогу, Лилия не услышала ожидаемого скрипа щебенки. Она наклонилась и попыталась поднять кусочек окаменевшей ракушки. Та не поддалась, так как была намертво склеена с остальными камешками. Такого девушка не видела даже в городе. Ей почему-то вспомнилась желтая дорога из сказки «Волшебник Изумрудного города». Да и себя она чувствовала маленькой девочкой Элли из Канзаса, заброшенной неведомой силой в этот необычно чистый и ухоженный поселок.

"А вот, похоже, и местная Гингема", – подумала Лилия, увидев у крайнего домика, стилизованного под казачий курень с крышей до земли, сгорбленную крючконосую старуху, которая без грима могла бы сыграть Бабу Ягу.

– Бабушка, а как пройти к школе?

Старуха шустро огляделась и, не увидев других конкурентов на разговор, потянула девушку за руку к узорчатой скамье возле дома, увитой цветными лозами дикого винограда.

– Ты чьих будешь, милая? – Старуха основательно уселась, расправив длинные юбки, и оперлась подбородком о свою клюку, явно настраиваясь на длинную, задушевную беседу.

– Бабушка, ну, мне, правда, некогда. Хорошо. Я буду здесь работать учительницей в школе. Как её найти?

– Э, милая. Так дело не пойдет. И чего это я тебе буду нашу дислокацию раскрывать, объекты сурьёзные обнаруживать? Может, ты шпиёнка к нам засланная. Не-е-ет, милочка. Ты поперва докажи, что ты и кто ты. Так, давай сначала. Вот я, Ивета Юрьевна Лисицына, заслуженный сторож местной администрации и ЦК по совместительству.

– Какого еще ЦК? – округлила глаза Лилия.

– Это, дорогуша, так звать нашу Центральную Котельную на термальных водах. А я – типа ночного директра при ней. Понимаешь теперь, с кем разговариваешь? А ты, наверное, думала, у меня правов нет тебя пытать? Продолжим. Чьих будешь, милая? – медовым голосом повторила вопрос бабка из ЦК.

– Ну, хорошо. Я из Полесья. Сирота. Выучилась на учителя, ищу работу. Мне сказали, что у вас школа есть.

– Сирота от рождения или как? – снова попыталась углубить тему старуха, чтобы не потерять такого редкого и интересного собеседника.

– Бабушка, ну, некогда мне! – в сердцах топнула ногой Лилия на прилипчивую бабку. – Не хотите школу показать, скажите, как администрацию найти?

– Ходют тут всякие... потом бомбы собирай за вами. Ты не Япону Мать убивать пришла? Признавайся, девонька, облегчи душу. Может, бог и простит.

– Какую мать?

– Да не мать. Мужик он. Наш глава администрации. Видела, какие у нас дороги? Он сделал. Это ты еще школу и детский садик не видала. В столице таких не сыщешь. А все он, касатик мой, все он.

– Какие у меня бомбы? – Лилия демонстративно вывернула пустые карманы лыжных штанов и куртки. – Видите?

– Так. Вижу. Теперь пазуху расстегни. Так. Повернись, – довольная осмотром, старуха долго цокала языком. – Как, ты говоришь, зовут тебя?

– Ничего я не говорила. Лилия зовут.

– Лилечка, золотце мое, а ведь у меня внучек есть, медовая моя. Красавец писаный, уж и жнец, и дудец и... как его там? А, на всем игрец. Такой славненький! Прямо пара тебе. Ты милая, оставайся у меня на постой, вот тебе ключ, а я за Митенькой сбегаю. Ты только дождись меня с внучком. Завтрекать вместе будем. А улица у нас одна. – Бабка вскочила и, отталкиваясь клюкой, как лыжной палкой, понеслась в сторону реки.

Школа, которую Лилия обнаружила по названию в центре улицы, находилась прямо напротив шикарного детского сада «Мое солнышко», который трудно было не узнать по раскраске, множеству игрушек во дворе и детским домикам, стилизованным под избушки на курьих ножках.

Первые проблемы, как Лилия и ожидала, у неё возникли с паспортом, который попросила директрисса школы.

– Что ж, учителя нам нужны, но универсалы.

– Как это? – не поняла девушка.

– У нас в поселке школа частная. И частная методика обучения. Детей в поселке мало и, если набирать предметников, то учителей будет больше учеников. Поэтому новым учителям даем первый класс, и он его ведет до выпуска. Одна вакансия недавно освободилась. Погибла учительница седьмого класса. Несчастный случай в тайге. Её уроки сейчас ведет физрук, но сами понимаете, на каком уровне. С тобой побеседует завуч, если он даст добро, то завтра и приступай. Пойдем, я покажу тебе класс.

– А учительская где? – Лилию удивили раскрашенные детскими рисунками стены и полы в широких коридорах.

– Учительской нет. Если надо, собираю учителей в своем кабинете. А твой кабинет здесь, – директрисса показала в большом классе на дверь рядом с огромным электронным экраном вместо школьной доски.

– Это тоже сделал Япона Мать? – девушка показала на столы с компьютерами и парты на колесиках вокруг длинного стола посредине.

– Да, – засмеялась директрисса. – Уже рассказали про него? Практически весь поселок – это детище нашего главы администрации. Только при встрече зовите его Михаил Иванович. Он часто у нас бывает. Детей очень любит. Своих вот ему бог не дал.

– А почему "Япона Мать"?

– Это его любимая присказка. А вообще, он русский японец.

– Эмигрант?

– Нет, еще проще. Сын бывшей директрисы Лисицыной.

– Это такой бабки горбатой, что живет на входе в поселок?

– Что, уже свиделись? С внуком еще не познакомила? Она мне своего Митяя уже третий год сватает.

– Он что, сын главы? Вы же говорили, что у него нет детей.

– У Лисицыной еще дочка была. Это как раз та учительница, что в тайге погибла. А Митька остался вот. Бригадир он. Рыбу ловит. Так, что с паспортом будем делать?

– Августина Ивановна, вот, посмотрите, как я добиралась к вам, – девушка оголила левое плечо с красными шрамами и белыми полосами царапин. – Видите? Заблудилась в лесу, чуть не умерла. Сумочку с документами потеряла. Хорошо, добрые люди в одном платье подобрали, помогли, костюм вот дали.

– Лилия, это не старателей ты называешь добрыми людьми?

– Ну, те, кто на лодке привезли меня сюда. Не знаю, кто они.

– И сколько же эти "добрые люди" с тебя за доставку взяли? Знаю я их. В какой валюте платила? В горизонтальной?

– Понятно, – сказала директрисса, увидев, как вспыхнула девушка. – Ладно, места у нас тут глухие, участковый два раза в год приезжает, да и то за данью, когда путина и сезон охоты на соболя заканчивается. Не одна ты здесь без паспорта. Еще десятка два приблудных зэков ждут паспортов со своими справками. Придет Лисицын, объясни ему, попроси помочь. Он все может.

* * *

Глава появился в школе через неделю. Лилия его так пристально разглядывала, что он смущенно провел рукой по свитеру и ширинке.

– У меня что-то не так, э-э, Лилия...?

– Можно просто Лилия. Я вам в дочки гожусь, молодая еще для отчества. Оно девушек старит, знаете ли.

– Догадываюсь. Пусть будет просто Лилия. А меня – Лисицын Михаил Иванович. Вот, сказали, что у нас новая учительница. Это прямо подарок мне. Августина Ивановна прямо испереживалась вся за детишек. Хотела уже сама физрука подменять, да забот много. Вы, мне сказали, у моей матушки остановились? Вот вечерком зайду, чайку попьем, тогда и поговорим. Я вижу, вам есть о чем рассказать. А я люблю послушать, что редко по нашим временам. Матушка моя вас еще не заболтала?

– Есть немножко, но она тоже умеет слушать.

Вечеринка удалась на славу. Ивета Юрьевна усадила цветущего от счастья Митяя рядом с Лилией во главе стола. Лисицын скромно примостился на уголке.

– Нельзя, Михаил Иванович, на угол стола садиться, – не утерпела раскрасневшаяся от внимания мужчин девушка. – Примета плохая. Свадьбы не будет.

– Да мне, Лилия, уже и не светит женитьба. Укатали сивку... Слушай, душно тут, пойдем на улицу, в беседку, там и поговорим.

Митяй проводил девушку ревнивым взглядом. Он уже считал её своей невестой.

– Ты вот всё косишься на меня, Лилия. Не любишь японцев? Это я только снаружи японец, а внутри как есть русский. Видишь, даже говорю без акцента. Судьба такая. У меня даже фамилия японская.

– Шутите. Лисицын – чисто русская фамилия.

– Да? – засмеялся глава. – А ты произнеси её по слогам.

– Ли-Си-Цын. И правда японская, – расхохоталась Лилия.

– Нет, не подумайте плохого, Михаил Иванович, но в тех местах, где я раньше жила, никогда японцев не встречала. А рассматриваю... Это просто женское любопытство.

– И где же мы так далеко жили, что там даже японцев нет?

– Не поверите, – решилась на откровенность Лилия. – Я родилась и воспитывалась в монастыре всего полсотни верст вверх по реке от вас. В женском монастыре Ордена Святой Лилит.

– Про то, что есть такой женский монастырь рядом с Полесьем, наслышан. Люди много говорят и хорошего, и плохого. Даже с игуменьей раз встречался в области. Но про Орден слышу впервые.

И Лилия подробно рассказала свою историю, умолчав только о встрече с Русланом.

– Теперь поняла, какой я русский японец? Но есть одна закавыка. Говорю я по-русски, а мыслю – по-японски. И не только в бизнесе. Начинал я здесь с продажи рыбьего клея. Устроился в разделочный цех уборщиком. Кишки выкидывал, а из чешуи по ночам клей варил. Очень хорошо ими в лодках рыбацких щели заливать. Клей прочный, водостойкий, в отличие от смолы, года три шов не течет. Хорошо. Но пришлось бросить.

– Почему?

– А покупать перестали. Дохода нет. Правда, сейчас возобновил производство. Видела мои дороги из ракушечника? На рыбьем клее. Нас переживут. Потом стал на мужиках зарабатывать.

– Как это?

– У мужиков кроме вредных привычек, есть еще и полезные. Бреются они по утрам. Вот я и решил лезвия для бритв делать. Разные. Спрос никогда не иссякнет. Любой японец как рассуждает? Сырье должно быть дешевое, а товар дорогой. Вот я и стал делать лезвия из топоров.

– Разве это возможно?

– По-русски рассуждаешь, поэтому и спрашиваешь. Вот думаешь, почему японцы тысячами закупают у нас подборщики, а комбайны – нет? Не поверишь. Цена подборщика – копейки, но его при перевозке упаковывают в огромные деревянные ящики. Цена этого дерева в десять раз больше цены подборщика.

– А...

– Железо? Нет, не выбрасывают. Переплавляют и продают нам запчасти для машин. Так японец делает бизнес. У нас в России на топоры идет очень качественная сталь, пригодная для производства лезвий. Топор стоит, как две пачки лезвий. Теперь посчитай, сколько пачек можно сделать из одного топора. Две тысячи. Тысячу процентов навар. Вот на лезвиях я и поднялся. Дорогу построил, целую улицу коттеджей, школу и детсад с бесплатным питанием. Да, еще два заводика. Чтоб молодежь не уезжала. Старикам плачу вторую пенсию, молодым – хорошую зарплату. Так и живем. Многие к нам просятся, зэки замучили. Едут, и едут. Но не всех принимаем.

– А меня?

– Сирот мы не бросаем в беде. Живи, сколько захочешь. Только чувствую я, что птица ты перелетная, – грустно закончил глава и пошел в дом.

* * *

Весна в Сибире наступает медленно. Все ждут этого удивительного времени года, когда распускаются цветы и женщины, оголяются подснежники и девушки, когда не только колокольчики, но и влюбленные склоняют головы для нежного поцелуя.

В первый же день, когда Лилия проводила урок без толстого свитера в легком платьице, директриса вызвала её в свой кабинет.

– Это Митяя работа? То-то я смотрю, ты вся в лягушках ходишь, – тихо спросила она, уперев взгляд в растущий животик учительницы. – Только честно? Мне нужно знать, искать нового учителя или нет. У вас что, все серьезно с Митькой? Почему свадьбу не играете? Он предлагал?

– Да, Августина Ивановна. Но это ребенок не Митяя.

– Неужели тебя на прииске обрюхатели? – ахнула директриса.

– Не знаю. По срокам сходится. Не знаю я.

– Об аборте думала?

– Нет. Я сирота. Наоборот, о ребенке мечтаю. Буду рожать.

– Куда ж ты теперь денешься, конечно, родишь. Может, окрутить вас с Митькой?

– Нет. Не хочу ему чужого ребенка на шею вешать. И потом, он же знает, что ребенок не его.

– Точно знает?

– Точно.

– Ладно. Но Лисицина предупреди заранее, он только может вертолет вызвать. По реке не довезем.

* * *

На следующее утро после родов в городской больнице Лилия позвала медсестру.

– Почему моего не принесли кормить?

– Я не знаю. Врач на обходе вам все скажет, – и тут же смущенно отвела взгляд.

Врач вместо ребенка принес его снимок.

– Мы обязаны вас предупредить, что у вас ребенок родился с отклонениями.

– Доктор, какие отклонения? Я же сама проверила ручки и ножки, все нормально.

– Посмотрите на снимок внимательно.

– А почему он здесь так сморщился?

– Это не морщины. Видите, лицо имеет львиные черты? Знаете, признак чего это?

– Нет.

– Странно. Где вы росли? В пустыне? Любая девушка об этом знает. Это признаки болезни. Ваш ребенок даун. Для подтверждения диагноза его повезли на обследование в областной центр. За эти два дня вы должны принять решение – забрать ребенка или оставить нам. Уверяю вас, мы сможем о нем позаботиться. А вы через год родите себе здорового ребенка.

– Конечно, забрать!

– Это вы сейчас так говорите. Не спешите. Подумайте.

Лилия думала до трех часов ночи. Когда она представила, как показывает ребенка с львиным оскалом Руслану и говорит, что это его сын, её затрясло.

Придя в себя, она открыла окно и спрыгнула во внутренний двор больницы. Дальше её путь лежал к реке. Это было её второе путешествие в одном халате. На это раз, правда, на ногах были только легкие больничные тапочки.

Весь день она пряталась на складе оптовой базы, пока не услышала, что шофер оформляет груз до Полесья. Значит, он обязательно будет ехать мимо Пореченска. Лилия скользнула под брезент грузовика и всю дорогу тряслась от продувающего насквозь ветра.

Утром она прямо на ходу выпрыгнула из кузова, когда грузовик натужно полз на пригорок напротив поселка. Лилия зайти в дом не решилась, зная чуткость старухи. Она вспомнила, что в сарае лежит собранный для похода с детьми в лес рюкзачок. Там же она переоделась в теплый лыжный костюм и набрала из погреба банок с тушенкой, не забыв написать пальцем на пыльной полке "спасибо".

Полсотни верст по тайге вверх по течению Сурожки девушку не пугали.

4. Поцелуй монаха

На заимке Руслана было пусто. Прошел ровно год после их последней встречи, и Лилия вспомнила его обещание встретиться именно в это время.

Еще она помнила, что парень обещал настрелять побольше соболей, чтобы надолго обеспечить жену Шейлу с ребенком. Сезон охоты еще не начался, и девушка твердо решила дожидаться Руслана на заимке. Она знала, где хранится запас вяленого мяса, тушенки и круп. Там не только до прихода любимого, там на всю зиму хватит.

Ночью она проснулась от завываний ветра в печной трубе. Но разбудил её не вой, а страшный сон, где Руслан нес на руках хохочущую девушку. Когда та повернула лицо, то оказалась Шейлой.

«Неужели он разлюбил меня и снова полюбил свою горянку? Может, поэтому его и не тянет теперь на охоту?», – думала с ужасом Лилия, сидя на холодной лежанке. Её страхи только сильнее разгорались под всполохами приближающейся грозы. Девушка поняла, что это сама природа предупреждает её, посылая в такое неурочное время громы и молнии на её голову.

* * *

А на следующий вечер Руслан стоял под окнами родильного отделения, пытаясь придумать, как ему встретится с Лилией.

Его беда была в том, что он ничего не мог сказать в приемном отделении о девушке, кроме её имени. Он ведь не знал даже, на какую фамилию выписан новый паспорт. Без фамилии ему отказались что-либо сообщать.

Он уже третий час стоял под окнами, надеясь, что любимая выглянет в окно и узнает его.

С наступлением темноты Руслан побрел по незнакомому городу к реке. Что-то ему подсказывало, что надо искать Лилию только в знакомых им обоим местах.

Он уже побывал в Пореченске, и по рассказам болтливой старухи узнал, что Лилия почти год провела здесь, а сейчас её увезли в город рожать.

Руслан, сжимая кулаки, наблюдал за бродящем по двору Митяем, но слова старухи о том, что Лилия отказала её внуку, утвердили его в мысли, что беременна его любовь только от него. Он на пальцах еще раз просчитал. Все сходилось.

"Если бы от Митьки, то рожала бы месяца на два-три позже", – решил он.

Не мог Руслан поверить, что эта щебетуха могла так быстро его забыть.

Лилия его не забыла. Она прождала всю суровую зиму и только весной приняла решение вернуться в монастырь. "Я буду рядом, если он вернется сюда и заставлю снова полюбить меня", – думала она, сочиняя историю своего исчезновения.

Матушка игуменья поверила в историю похищения Лилии черными старателями, которые, якобы, целый год насиловали её в своей палатке. Особенно её убедили шрамы по всему телу, особенно на плечах и бедрах. Живот девушка не показывала, чтобы матушка не догадалась о её недавних родах.

А дальше Лилия снова по ночам обнимала винтовку, вздрагивая от видений преследующих её

львов с оскаленной пастью.

* * *

Руслан после беседы со страхолюдной бабкой решил встретиться с её сыном. Русский японец очень располагал к откровенности, не скрывая ничего, что узнал от Лилии. Так парень впервые узнал, что его любимая на самом деле послушница монастыря. А когда глава рассказал ему историю Ордена Святой Лилит, то окончательно загрустил. Он никак не мог поверить, что девушка так коварно его обманула.

Эти искорки ярости в глазах Руслана не ускользнули от внимания Лисицина.

– И куда ты теперь? Будешь и дальше искать её? Или вернешься к жене?

– Нет. Я должен сначала всё хорошо обдумать. Не хочу ошибиться еще раз.

– Это правильно. Я смотрю, ты умеешь поступать как настоящий мужчина. Такие парни нужны в нашем поселке. Ты говорил, что хочешь обеспечить свою жену? Я могу принять тебя в нашу охотничью артель. Я очень хорошо плачу за соболей. Сам ты никогда столько не заработаешь.

Руслан согласился и провел зиму, охотясь в угодьях Пореченска.

Весной его неожиданно срочно вызвал к себе Лисицын.

– Руслан, помнишь, я тебе рассказывал, как в молодости варил клей из рыбьей чешуи?

– Да, но я охотник, а не клеевар.

– Это я понимаю. Ты мне нужен как раз как охотник. Как настоящий мужчина. Вот честно скажи, тебе не хочется отомстить тем, кто твою любимую девушку помимо её воли столько лет держал в неволе, пока она не сбежала?

– Да я... горло бы перегрыз этим монашкам проклятым. Они мне всю жизнь испоганили.

Я бы передушил этих черных крыс собственными руками.

– Молодец! Но душить не будем, пусть живут и искупают свои грехи, принося нам пользу.

– Не понимаю, Михаил Иванович. О чем вы? И как это можно?

– Можно, Русланчик, можно. А как – сейчас расскажу. Я опять решил вернуться к производству клея.

– Рыбьего?

– Нет. Технологии не стоят на месте, и сейчас есть клей в десятки раз лучше. Слышал про такую немецкую фирму "Хенкель"?

– Нет.

– Так вот они еще в войну делали клееную фанеру для самолетов, которая не разлеталась в щепки, как русская. Наши такую стали делать только после войны и то – по немецким технологиям. Так вот, я узнал, что эта фирма открыла в России свой филиал.

– Им нужна рыбья чешуя? Но где мы возьмем столько? Это же тонны нужны.

– Нет, – засмеялся Лисицын. – Свой знаменитый клей немцы делают на основе бычьей крови. Одно из главных свойств клея, это адгезия, или по-простому липкость. Ты же знаешь, какая липкая кровь?

– Да. Даже пальцы слипаются, когда тушки разделываю.

– Я провел встречу с представителем филиала, менеджером по закупкам сырья. И заключил договор на поставку им крови.

– Но, Михаил Иванович, окститесь, где мы здесь возьмем столько быков? Тут если есть парочка на триста верст в округе, так и те на цепи.

– А вот теперь главное. Менеджер по секрету сказал, что во время войны для производства клея использовали человеческую кровь заключенных в концлагерях. Оказывается, она повышает адгезию клея в два раза выше, чем кровь быков.

– И вы предлагаете уговорить монашек сдавать нам кровь?

– Ну, да. Только уговаривать их не надо. У них есть матушка игуменья, которой они беспрекословно подчиняются.

– И она согласилась помогать? Добровольно?

– Ну, не совсем добровольно, – замялся Лисицын. – Старая бы, конечно, не согласилась, но мои ребята немного помогли ей дожить. А вот новая согласилась сразу.

– Её тоже ребята уговаривали?

– Нет. Просто я пообещал ей помочь уехать в Африку. Всё время говорила о какой-то стране на западном побережье, где, по её словам, живут розовые негры. Ну, чушь сплошная! Очень её тянет к свободе, к свету. Молодая. Глупая, как мотылек. Тот тоже летит на огонь костра.

– А моя роль какая? Если никого убивать не надо, и если все это добровольно – я согласен. Отомстить.

– Вот и ладненько. Через неделю – первый твой выход. Все просто. Собрать емкости с кровью, пересчитать, чтобы никто не увиливал, загрузить в рефрижератор и привезти мне. Дальше, когда машину загрузят доверху, её поведет дальше другой водитель. Чтобы особо не выделяться в монастыре, вот тебе одежда монаха.

Руслан узнал Лилию только через месяц. До этого, собирая пластиковые мешочки с кровью, он стеснялся разглядывать монашек и послушниц. А потом даже находил в этом удовольствие, разглядывая обескровленные девичьи лица.

Это лицо в тот раз выделялось особенной белизной. Подходя к столу с лежащей на нем девушкой, Руслан увидел огромную лужу крови. Когда подбежал ближе, услышал слабый шепот:

– Я давно узнала тебя, любимый, и решила отдать тебе всю свою кровь, раз она так тебе нужна. Больше ведь тебе от меня ничего не нужно.

– Нет, ты будешь жить, даже если мне надо отдать всю свою кровь.

Руслан через месяц, когда Лилит поправилась и набралась сил, решил исполнить мечту своей любимой улететь в Африку к розовым неграм.

Вскоре они любовались из окна самолета неровной пенной линией океанского побережья.

– Ой, смотри, Руслан, быстрее смотри, – вскрикнула Лилит, когда самолет снизился и пересекал полосу прибоя.

– Что там?

– Там купается много маленьких удивительных детей.

– И что в них удивительного?

– У них вместо ног рыбьи хвостики! Может, это дети русалки?

– Лилит, если в этой удивительной стране есть розовые негры, то почему не быть и русалкам?

– Ты уверен? Я запомню это место и обязательно его разыщу.

Эпилог

Через месяц четыре сестры, сидя на берегу океана, по очереди рассказывали свои фантастические истории.