Текст книги "Преступления инженера Зоркина"

Автор книги: Виталий Акимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Сердце Зинаиды прыгало в груди, точно мячик в струе фонтана. Она одновременно и боялась этого человека, и уже была полна скоропалительной любви к нему, а вернее, к тем большим деньгам, которых, судя по недавнему жесту, у него больше чем достаточно. Дойдя до своего дома, Зинка Тихая прильнула к могучему корпусу Мурата, произнесла грудным, воркующим голосом:

– Пойдем? Я одна живу.

Файзиев вздохнул устало:

– Не могу, люди ждут. Но приду обязательно, как время будет.

– Окно видишь? – Зинка повела рукой в сторону третьего от ворот подоконника. – Стукнешь три раза в стекло, я буду знать.

Они расстались. Зинка ждала, что Визирь поцелует ее, но он этого не сделал. И она на секунду огорчилась, но потом решила, что он полон думами о своих делах и ему сегодня не до любви. Но он придет, она это чувствовала. А там уж все зависит от нее, чтобы удержать надолго этого набитого деньгами «художника». Вот когда она повластвует над красавцем-инженером и его братом замухрышкой-техником. Зоркин в последнее время очень редко заглядывает к ней, к тому же стал скупиться на подарки. Говорит: «Наградные кончились, а на зарплату не разгуляешься». Что же, теперь она знает, как ей поступить.

На следующий день утром капитан Файзиев зашел в кабинет лейтенанта Званцева. Юра сидел за столом и писал. Лицо его было бледно, а глаза припухли, покраснели. Они глянули друг на друга с улыбкой.

– Ну как, благополучно добрался до дому? – спросил Мурат, вынув сигарету из пачки, лежавшей на столе, закурил.

– Вы лучше спросите, как меня дома встретили, – усмехнулся Юра. – Отец заявил: «Если еще раз в таком виде вернешься, не посмотрю, что ты оперативный уполномоченный, выпорю». – Я ему говорю: «Надо было, отец! По делам службы надо!» А он мне: «Не морочь голову, мальчишка, сопляк! Алкоголиком хочешь стать?»

Капитан и лейтенант расхохотались. Смеялись долго, глядя друг на друга, не в состоянии остановиться. Наконец, вытерев платком набежавшие слезы, Файзиев сказал:

– А мне думаешь легче. Шел я с этой Зинкой Тихой и буквально богу молился, чтобы никого из знакомых не встретить. Передадут жене: ночью по городу под руку с девицей шел. Что в оправдание скажешь?

Снова взрывы долгого смеха, перемежающиеся с кашлем от табачного дыма. Успокоившись и обменявшись последней улыбкой, оперативники поднялись. Их ждал начальник отдела уголовного розыска.

...Мурат явился к Зинке Тихой через две недели, когда наблюдавший за домом Самойловой оперативный сотрудник сообщил, что к ней в гости пожаловал Николай Дубенко.

Визирь стукнул три раза костяшкой среднего пальца в оконное стекло. Почти тотчас занавеска отодвинулась и показалось большеглазое с вздернутым носом белое Зинкино лицо. «Сейчас», – сказала она радостно и через минуту выскочила за ворота, схватила Мурата за пальцы, потянула за собой.

– Знакомься! – произнесла Зинка, глядя откровенно насмешливо на нахохлившегося, тощего и очень похожего на взъерошенного воробья «техника». – Мурат.

– А это Коля Дубенко, техник из Янгигуля, – обратилась она к Визирю, заговорщицки подмигнула ему, давая понять: «А ну покажи, Визирь, кто здесь хозяин!»

Мурат сел за стол, вынул из кармана две десятки.

– Сходи-ка, купи полбанки.

Дубенко вскинул на Файзиева иголки глаз из-под белесых бровей, смотрел хмуро, с плохо скрытой ревностью. Он было подумал применить свой излюбленный в прошлом прием: разъярить себя дикой злобой, а потом на блатном жаргоне дать понять незнакомцу, с кем тот имеет дело. Но тут же представил тяжелое от гнева лицо «старшего брата» и силком загнал глубоко внутрь рвавшееся наружу бешенство.

Он принес три бутылки водки и три банки консервов. Пять рублей сдачи Дубенко молча положил на стол перед Муратом. Тот передвинул ассигнацию в сторону Николая, сказал с оттенком превосходства:

– Возьми за труд.

– Не нуждаюсь, свои имею! – ответил Дубенко, вспыхнув от оскорбления и еще больше взъерошившись.

– Ну, тогда хозяйке на пудру пойдет, – бросил Визирь. Зинка хохотнула от удовольствия, взяв деньги кончиками пальцев, точно брезгуя и опасаясь запачкать руки, положила их на туалетный столик.

– Пусть пока здесь полежат, потом возьмешь, – сказала она, хихикая.

Разговор за столом шел туго. Дубенко, выпив, то и дело бросал исподлобья злые взгляды на самоуверенного Мурата, на многозначительно подмигивавшую ему Зинку. Он было решил уйти, уехать домой в Янгигуль, но что-то против желания удерживало его.

Мурат встал:

– Я на минуту, во двор.

Он вышел, твердо ступая по половицам, но как только ноги его коснулись земли, капитан Файзиев бесшумно растворился в темноте и появился уже на улице, прильнув ухом к полуоткрытому окну квартиры Самойловой.

Зинка, напевая вполголоса веселую песенку, носилась по комнате и посверкивала выпуклыми глазами на совсем погрустневшего Николая.

– Чего приуныл, завидки берут?

– Стерва ты, больше никто! Продалась за пятерку. Подожди, брат приедет, он с тобой поговорит.

– Чихала я на твоего инженера, и на тебя тоже. Любовники, называются, над каждым рублем трясутся. Ты посмотри на Мурата, вот у кого денег куры не клюют.

– Начальничка подцепила, налево башни зарабатывает?

– Ха, ха! Сказал тоже, Мурат – человек... настоящий человек! Понимаешь ты, он свободный художник, не чета вам.

Зинка захмелела и совершенно позабыла о грозном предупреждении Визиря. Сейчас ей хотелось только одного: как можно больнее уколоть желчного и удивительно похожего в этот момент на взъерошенного воробья Дубенко, похвалиться перед ним знакомством с настоящим вором.

– Вот оно что? С уркой связалась!

– Тише, ты! Услышит, тогда беды не миновать.

– Плевать я хотел на него. Ты к своим приглядись, дура. Вася твоему урке сто очков вперед даст. Если хочешь знать, у нас скоро на руках тысячи будут, а этот Мурат дешевой бумажкой тебе глаза застлал. Брат вернется с курорта, ему премия за открытие золотоносного месторождения положена. Понимаешь ты, что это значит: премия за то, что золото в горах нашел! Да и я не лыком шит: рационализаторское предложение на работе внедрил, целый миллион рублей экономии получается. Я тоже не меньше Васи получу... А ты трепешь языком: работяги, вшивари. Побольше бы думала о том, кто тебе настоящие друзья, а кто так, с бору по сосенке снимает!

Дубенко, выпалив из себя всю эту многословную тираду, словно истратил весь запас желчи, ревности и злости. Он распрямился, засверкал раскрасневшимися щеками и подбородком: видно, водка только сейчас ударила ему в голову. А Зинка? Та вдруг уселась на стул, в ее хитром женском мозгу тотчас заработали тысячи маленьких извилин: «С братьями ссориться не следует, но и Визиря надо удержать. Во-первых, с ним шутки плохи, а во-вторых, не мешает и из него пятерки потрясти. Надо сразу убить трех зайцев. Двух я уже поймала, не промахнулась, значит, и третий не уйдет».

Ей захотелось тут же, сейчас, сию секунду придумать что-нибудь необыкновенное, такое, чтобы все пришло в норму, чтобы, как говорится, и волки были сыты, и овцы целы. Но додумать мысль она не смогла, ее вдруг обеспокоило долгое отсутствие Мурата.

Бросив Николаю, только что опрокинувшему в горло очередную рюмку водки: «Я сейчас», Самойлова выскочила во двор. Ночь была темная и непроглядная, какая может быть только на юге. Соседи уже давно легли спать. Зинка легкими, быстрыми шагами добежала до туалетной и, переждав несколько секунд, тихо позвала: «Мурат!» Не слыша ответа, она потянула на себя дощатую дверь: в кабине было пусто! «Где же он, – растерянно подумала Зинка. – Может на улицу вышел?»

Она скользнула за ворота, но и здесь не увидела никого. Напротив светились окна домов; политый вечером асфальтовый тротуар испарял влажную духоту. Зинка добежала до угла. Навстречу шел человек, но еще издали она увидела: это не Мурат. Самойлова вернулась к воротам и, постояв около них с минуту, чутко прислушалась, не раздастся ли откуда шорох шагов. Не дождавшись, сказала полушепотом в темноту двора: «Мурат, ты здесь?» Повторила громче: «Визирь, отзовись!»

Вернулась расстроенная. Собирая со стола, гремела посудой, ни разу не взглянула на молчавшего, злого Дубенко.

– Испугался твой уркаган, смотал удочки? – спросил он с торжествующей ухмылкой. – Бросил тебя визирь бухарский!

Зинка вскинула на Николая испуганный, затравленный взгляд:

– Откуда его кличку знаешь?

– Стоял около окна, слышал, как его зазывала.

– Ну, и молчи, ни слова о нем, понял!

Зинка так взглянула на него, что Дубенко вдруг послушно ответил:

– Ладно... Меня сегодня не выгонишь?

– Оставайся.

Все это видел и слышал капитан Файзиев. В тот момент, когда Зинка выбежала из комнаты, он спрятался за стволами трех тополей, растущих рядом. Потом вернулся, снова приник к окну. Только когда свет в доме потух, Мурат ушел. Сведения, которые ему удалось получить, были очень ценны. По всему видно: преступники намечают очередное ограбление, и теперь им не уйти от расплаты!

ЗАСАДА

Зоркин так и не сумел разгадать, кто послал анонимное письмо жене и почему вдруг Луиза Ветрова, прежде – воркующая голубка, превратилась в разъяренную тигрицу. Правда, настроение от этого у него было испорчено лишь на несколько часов, он теперь всеми своими помыслами был там, на чердаке магазина «Галантерея». А дальше Василию рисовалась еще более радужная, волнующая картина. Он видел зримо два рюкзака, набитых часами, ожерельями, брошками, импортным трикотажем. «Инженер» даже подсчитал примерно сумму, которую он получит за награбленное добро. Выходило что-то между четырьмя и пятью тысячами. И все до копейки он возьмет себе. Только себе. Он хорошо продумал, что должен будет сделать, вернувшись в Янгигуль с вещами. Утром Николай уедет на работу, а он купит два отличных из хорошей кожи чемодана, сложит в них все добро, а затем на самолет и в Душанбе к старому верному другу, скупщику краденого. Там он получит деньги сразу, не дожидаясь, пока тот сбудет добро: Зоркин оптовый поставщик, ему верят всюду, и даже не будь у него товара, охотно ссудят по меньшей мере тысячу рублей под «честное слово».

А дальше! Что он будет делать дальше? Зоркин разостлал из миллиона завитушек мыслей длинную дорогу на побережье Черного моря, избрав заочно местожительством Одессу. Там он развернется вовсю: он достанет документы на другое имя, подыщет себе верного, под стать ему, напарника и снова займется магазинными кражами. Но не сразу, а по крайней мере через полгода, когда денег останется немного и надо будет пополнить запас.

Раз или два он мельком подумал, что Дубенко, взбешенный исчезновением «старшего брата», донесет на него. Но тут же мысленно посмеялся над самим собой: сообщить милиции о грабежах, в которых Николай был соучастником, значит добровольно подставить свою голову под нож... Будет разыскивать его? Но Дубенко знает лишь адрес скупщика в Волгограде. Кстати, надо черкнуть туда, посоветовать, чтобы «братишку» хорошенько пугнули, если он явится.

Остается Саша Кравцова! Ей следует написать с дороги коротко и ясно: «Жить с тобой не могу, мечтаю о детях, а потому нашел себе новую подругу!» Причина веская, даже суд в этом случае их развел бы. А там концы в воду: нет больше Зоркина Василия Ивановича. Будет он Петровым, Сидоровым или Корзинкиным. Не все ли равно – кем, лишь бы жить широко, наслаждаться каждым днем, ведь до старости срок еще немалый.

Обстановка, сложившаяся в день приезда Зоркина в Янгигуль, благоприятствовала грабителям. За сутки до этого Николай был вынужден вызвать «Скорую помощь»: Назарыч чуть не отдал богу душу, закатил глаза к потолку и уже начинал синеть.

В больницу сообщили, что у старика инфаркт. Оставили его в маленькой чистой палате на «долгий период», как сказал хмурый доктор.

Василий довольно хохотнул, узнав, что дом остался без хозяина и никто не помешает им обсудить план грабежа, подготовить переносную лестницу. Забраться на чердак жилого дома, что примыкает своей стеной к магазину, с помощью фитиля и кошки было невозможно. Оставалось соединить две двухметровые доски шарниром, набить на них короткие поперечины. «Как повезем?» – спросил Николай, вопросительно глядя на Василия. Зоркин ответил: «Сложим вместе, обвяжем материей, затянем шпагатом. А там на грузовую машину, и в Манкент. Никто и не спросит, что везем, а если заинтересуются, скажем: гладильные доски или что другое».

То, что грабители занялись изготовлением лестницы и уже запаковали ее, стало известно старшему лейтенанту Хегаю через каких-нибудь полчаса. Он поднял трубку и по прямому проводу соединился с начальником отдела уголовного розыска подполковником Черновым:

– Сергей Георгиевич, братья готовы! Намереваются сегодня выехать в Манкент.

Не прошло после этого еще получаса, как в кабинете Чернова собрались все офицеры отдела. Прибыли также сотрудники уголовного розыска города. Штаб решили расположить в кабинете дежурного по городу, где была установлена рация. Быстрые «Волги» с радиотелефонами в кабинах дежурили у подъезда. Оперативники с нетерпением ожидали от янгигульских коллег сообщения, на какой улице в Манкенте сойдут Зоркин и Дубенко.

Ночь заволокла темнотой окраинные улицы города-спутника. Ночь принесла с собой прохладу на смену горячему июльскому дню. Заросший зеленью домик пенсионера Колосова вдруг исчез, слившись с высоченными, сплошь покрытыми лапчатыми листьями кустами касторки и двумя громадными орешинами, свесившими чуть не до земли отягощенные плодами ветви. Это в окнах потух свет. Скрипнула калитка, на тротуар ступил вначале рослый широкоплечий человек, в руке он нес длинный белеющий в темноте предмет. За ним появился другой, издали он казался подростком из-за небольшого роста и худобы. Второй замешкался около калитки, послышался характерный звук запираемого на ключ замка. Дернув дверь, чтобы убедиться, крепко ли она заперта, Дубенко бегом устремился за Зоркиным. Догнал, пошел рядом. Но тут же остановился, резко повернулся.

– Ты чего? – спросил Зоркин, тоже повернувшись.

– Шаги послышались. Кто-то за нами идет.

«Братья» постояли, чутко прислушиваясь к звенящей от сверчковых трелей тишине, благоухающей медовыми запахами зреющих фруктов.

– Показалось, – решил Николай. Василий, переложив замотанные доски в другую руку, двинулся скорыми шагами дальше. Дубенко, отстав на полшага, шел за ним вприпрыжку, раза два или три на протяжении улицы поворачивал голову назад. Но улица была пуста. Да и кто мог в полночь бродить на окраине Янгигуля, здесь ложились спать с петухами, а вставали с рассветом, чтобы успеть повозиться до начала рабочего дня в саду или на огороде.

Но если бы Дубенко проявил чуточку больше своего обостренного подозрительного чутья и вернулся к калитке, то, конечно, заметил бы прижавшегося к полотну двери человека, узнав в нем Махмуда, сына соседского аксакала. Недавно вернувшийся из армии, старший сержант запаса Махмуд Мирзаев работал на хлопкоочистительном заводе и был командиром добровольной народной дружины города Янгигуля. Старший лейтенант Хегай поручил наблюдение за Зоркиным и Дубенко пятерым лучшим дружинникам во главе с Мирзаевым. Это Махмуд сегодня сквозь щель в заборе следил за действиями «братьев» и даже уловил обрывки фраз, проскользнув змеей к сараю, около которого Зоркин и Дубенко мастерили лестницу. Теперь ему и четырем другим дружинникам предстояло установить, на какой машине грабители уедут в Манкент, сообщить об этом с автовокзала в горотдел милиции.

Махмуд скрипнул зубами. Как он был неосторожен, сразу двинувшись вслед за Зоркиным и Дубенко. Теперь, пока они не повернут за угол, ему нельзя отойти от калитки. Правда, такая случайность была предусмотрена: на следующей улице «братьев» пропустит мимо себя второй дружинник. Трое других затаились в укромных уголках на протяжении остатка пути до автовокзала.

Но сейчас уже десять минут первого, последний автобус ушел в Манкент ровно в одиннадцать. Значит, преступники не пойдут на вокзал, они выйдут на центральную дорогу за городом и остановят первую попавшуюся машину. Быстрее, кружным путем надо поспеть на манкентскую трассу! Парень понесся, что было сил. Махмуд на ходу считал секунды, по его подсчетам выходило, что «братья» уже миновали здание кинотеатра и им остается каких-нибудь триста-четыреста метров, чтобы выйти на шоссе.

Мирзаев облегченно вздохнул и радостно улыбнулся, когда чуть ли не носом к носу столкнулся с четырьмя остальными дружинниками. Юноши догадались, куда держат путь преступники и, оставив посты, устремились к центральной дороге.

– Рассыпаться! – скомандовал Махмуд. – Залечь в арыке. Помните, самое главное, успеть заметить номер автомашины.

Прошло минуты две после того, как густая придорожная трава скрыла пятерых дружинников. На асфальтовое полотно дороги вышли Зоркин и Дубенко. Стояли молча, напряженно вглядывались вдаль, ожидая попутную машину.

Первый грузовик пронесся мимо, проревев басом в ответ на поднятую вверх руку. За ним промчался бензовоз, хитро помигал ярким рубиновым огоньком и скрылся из глаз. Третьим был могучий «МАЗ», который, дребезжа всеми своими частями, резко затормозил в двух шагах от Зоркина и Дубенко.

– Куда? – крикнул шофер, высовываясь из кабины.

– В Манкент! – разом ответили «братья».

Голоса шофера и грабителей звучали преувеличенно громко в ночной тишине, подчеркиваемой мерным всхлипыванием закипающей воды в моторе и глухим рокотом в его дрожащем нутре. Зоркин, встав на подножку, забросил лестницу в кузов, только потом залез в кабину. Дубенко сел рядом с ним, дверца захлопнулась. «МАЗ», зарычав от натуги, двинулся с места. Не прошло минуты, как дружинники, вынырнув из травы, сошлись на шоссе.

– ЕЗ-05-12! – первым произнес Махмуд. Парни тут же, не сговариваясь, ринулись назад, к кинотеатру.

Махмуда лихорадило: «Сколько времени потеряем, пока сообщим в горотдел Хегаю, пока он выедет вслед за «МАЗом»! Быстрей, быстрей, каждая секунда на счету! Но – чудо: из «Волги», что вплотную приткнулась к боковой стене кинотеатра, вышел старший лейтенант. Он не успел задать вопроса, парни обступили его полукольцом. Махмуд, задыхаясь, выпалил:

– Только что уехали на «МАЗе», номерной знак ЕЗ-05-12!

– Молодцы, ребята! Завтра утром жду вас у себя, – сказал Хегай.

* * *

В кабинете дежурного по городу находились Сергей Георгиевич Чернов, Мурат Файзиев, Азиз Пулатов и Юрий Званцев. Остальные оперативники оцепили магазин «Галантерея» и прилегающие к нему кварталы еще с раннего вечера. Мурат и Юрий курили, вполголоса делясь воспоминаниями о Зинке Тихой, о взъерошенном Дубенко, о мифическом Визире, страшном воре, который не боится никого на свете, и тихо посмеивались. Азиз же, как всегда, если выдавалась свободная минута, углублялся в тетради с конспектами лекций, которые постоянно носил с собой. Но читал он невнимательно, мысли то и дело возвращались к тому тревожному моменту, когда раздадутся позывные рации.

Чернов вместе с дежурным по городу глядел в раскрытое окно, молчал. Шел второй час ночи: ярко освещенная улица была пустынна, редкие машины проносились мимо, мягко шурша шинами по асфальту. Проплыл, важно покачиваясь, почти пустой троллейбус, пустив на повороте снопик голубых искр из проводов

В это время рация, точно прокашлялась. Послышался взволнованный голос старшего лейтенанта Хегая:

– Я – первый! Я – первый! Следую за МАЗом, номерной знак ЕЗ-05-12. Братья в кабине, груз в кузове. Проехали границу Манкента, приближаемся к автовокзалу. Перехожу на прием.

Все пятеро офицеров встрепенулись, точно от удара электротоком. Азиз, Мурат и Юрий привстали с мест, их глаза приковались к рации. Дежурный но городу передал микрофон подполковнику Чернову:

– Я – нулевой! Вас понял. За автовокзалом вас сменит седьмой. Вам следовать в мое распоряжение.

Дежурный стал вызывать одну за другой оперативные машины, а Чернов твердым ясным голосом передавал приказания. Его высокий с большими залысинами лоб покрылся испариной, худое бледное лицо вытянулось еще больше и напряглось до предела. Короткие: «Есть! Вас понял!» доносились из рации. Все сотрудники, принимавшие участие в операции были предупреждены, что грабители уже в Манкенте и скоро подойдут к магазину.

«Братья» слезли с автосамосвала в районе улицы Дружбы, пошли вверх по ней, миновали здание городской библиотеки и остановились на углу. Здесь они разделились: «инженер», передав лестницу «технику», двинулся мимо парка Пионеров, свернул на центральную улицу города – им. Карла Маркса, намереваясь пройти мимо закрытых дверей облюбованного магазина и сидящего на низком крыльце на подложенном старом ватнике сторожа.

Дубенко продолжал свой путь вверх по улице Дружбы, скособочившись под тяжестью досок, обмотанных тряпками и туго перевязанных шпагатом. Дойдя до узкой Физкультурной улицы, он повернул направо и теперь шел в сторону пересекающей ее Карла Маркса. Миновав двухэтажное здание института физической культуры, «техник» замедлил шаг, остановился. Через пятьдесят метров – двор, войдя в который, грабители смогут проникнуть на чердак магазина. Как только с Карла Маркса на Физкультурную вышел Зоркин и, мерно шагая, пошел навстречу Дубенко, последний двинулся тоже. Они встретились около ворот. Стояли с минуту, все это время тревожно оглядываясь. Решив, что кругом спокойно, нырнули во двор.

Прошло минут двадцать. Рация снова заговорила:

– Я – второй! Техник вышел, в руках груз и сверток. Идет назад. Перехожу на прием...

– Вас понял. Берите инженера!

Чернов бросил дежурному резким голосом:

– Давай пятого!

Услышав позывные, сказал:

– Пятый! Бери техника у городской библиотеки. Выполняй!

Поднявшись со стула, Чернов месте с офицерами поспешил к выходу. Автомобиль буквально через несколько мгновений доставил их к магазину «Галантерея», Сергей Георгиевич и трое его помощников вбежали во двор, проследовали в конец, где в темноте виднелось несколько фигур. Четверо сотрудников, приставив к задней стене магазина легкую складную лестницу, один за другим исчезли в чердачном проеме. Сейчас «инженер» Зоркин будет захвачен на месте преступления!

И тут была допущена ошибка, благодаря которой Зоркин сумел уйти из засады, пробыть на свободе еще десять дней. Он не полез сразу на чердак магазина, потому что для этого надо было слишком углубиться во двор, а там его мог заметить кто-либо из жильцов. Василий облюбовал чердак жилого дома, который располагался в десяти шагах от ворот, и напротив никто не жил.

Проникнув под крышу, проследив за тем, как вышел из ворот Николай, «инженер» пополз по пыльному, пропахшему сухим деревом и кошачьим пометом потолочному перекрытию до противоположной стены. Он знал, что, пробив ломиком эту стену, попадет на чердак магазина. Зоркин, осветив карманным фонарем сухую саманную глину, усмехнулся: работа была нетрудная. Он правильно рассчитал, приказав Николаю прийти через два дня. Полночи ему потребуется на то, чтобы пробуравить стену, днем он будет отдыхать, а во вторую ночь доберется до потолочной штукатурки магазина. Потом опять отдых, а как только сторож примет дежурство, сразу вниз – набивать тюк добром. После полуночи появится Дубенко, бросит камень на чердак, а потом примет тюк.

Положив в угол трехлитровую плоскую флягу с водой, три лепешки и круг копченой колбасы (все это было завернуто в тряпки и привязано к лестнице), Зоркин, зажав покрепче рукой, обтянутой черной перчаткой, остро отточенную фомку, вонзил ее в стену, отвалив первый пласт сухой глины... Но что это! Ему вдруг послышались голоса за стеной, на чердаке магазина. Он замер, боясь лишний раз дыхнуть. Его бросило сначала в холод, потом в жар. Неужели милиция? Неужели выследили? Удалось ли уйти Николаю? Что делать теперь? Бежать!

Зоркин, извиваясь ужом, пополз назад. Осторожно выглянул из проема, боясь увидеть кого-нибудь и вместе с тем желая увидеть, чтобы убедиться в своей догадке. И он увидел... В ворота вбежали четверо в штатском платье. Одного из них Василий сразу же узнал, так как привык к нему за месяц лечения в Трускавце. Это был Азиз Пулатов, курортный «друг», экономист из Манкента.

– Ах ты, гад! – прошептал со злобой «инженер», отпрянув назад. Он разом понял, что уголовка выследила его и держала на привязи по крайней мере месяц. Надо было немедленно сматываться, прыгать сию секунду вниз и выскакивать на улицу. Тут же мелькнула мысль, что побег удастся. Уголовка сосредоточила внимание на чердаке магазина, значит ворота свободны.

Он прыгнул удачно, даже не ощутив боли в ногах. В воротах никого не было. Обостренное чутье подсказало «инженеру», что следует пересечь улицу и выйти прямо на освещенную люминесцентными светильниками улицу Карла Маркса. Притвориться пьяным и, покачиваясь, идти до сквера Революции, никуда не сворачивая... Углубившись в темные аллеи сквера, Василий Зоркин вздохнул так, будто все это время пробыл под водой. На миг он ощутил страшную слабость во всем теле, сердце точно остановилось. Но тут же кровь снова горячо заструилась в жилах, «инженер» прибавил шаг и, перейдя дорогу, исчез.

* * *

Юра Званцев проник на чердак последним. Внизу остались подполковник Чернов, капитан Файзиев и капитан Пулатов. Юра увидел, как в темной глубине под низко нависшими бревнами крыши метались узкие лучики электрических фонарей. Это оперативники высвечивали все углы в поисках затаившегося преступника. Но его не было, чердак был пуст, и ничего не указывало на то, что здесь до них кто-то был. Слышались чертыхания, кто-то басом проговорил из темноты:

– Да он сюда и не забирался, все чисто!

Званцев, мгновенно оценив обстановку, пополз назад, буквально скатился вниз по лестнице, приставленной к чердачному проему.

– Осторожно! – услышал он голос Мурата Файзиева, и железные руки силача подхватили его, предупредив падение.

– Сергей Георгиевич, – проговорил лейтенант, вскинув в тревоге брови, – инженера на чердаке нет, надо искать в другом месте.

Первым догадался в чем дело капитан Файзиев. Он схватил лестницу, поволок ее за собой. Чернов перехватил его мысль, заторопился к воротам. Азиз Пулатов, сжав пистолет в кармане, выскочил на мостовую, и не задумываясь, ринулся вниз по улице Физкультурной.

Лестница была приставлена к чердаку жилого дома. Точно цирковые акробаты, Файзиев и Званцев ловкими чертиками взлетели наверх. Через несколько минут Юра спустился, держа в руках узелок с пищей, фомку и фонарик. Чернов молча принял от него вещественные доказательства, заспешил к машине. Соединившись по радиотелефону с дежурным по городу, приказал:

– Передать всем патрулям: «инженер» ушел из засады. Закрыть вокзал и аэропорт, следить за автовокзалами. Прочесать улицы, Зоркин одет в темно-зеленую рубашку и коричневые брюки.

Когда подполковник вернулся в областное управление охраны общественного порядка, туда уже доставили «техника». Его взяли без шума, когда он проходил мимо городской библиотеки. Дубенко сидел на скамье в коридоре, запрокинув голову, закрыв глаза и не издавая ни звука. Также молча он проследовал за Черновым в кабинет, сел, глядя в угол своими бесцветными глазами-пуговками, внутренне съежившись в ожидании вопроса.

Услышав,что «старший брат» тоже арестован и в случае упорного молчания на него падет более тяжкая вина, увидев на столе узелок, откуда торчали горлышко фляги, маленький ломик и круглый в виде небольшого ребристого цилиндра фонарик Василия, Дубенко сдался сразу, без колебаний. Он рассказал все, начиная со встречи с Зоркиным в Кумыре и кончая событиями получасовой давности. Он поведал об анонимном письме, о Луизе Ветровой и кумырской любовнице главаря, о трех манкентских пассиях и даже о встрече с Визирем в доме Зинки Тихой. И тут он вдруг увидел, что в кабинет вошел Визирь. Дубенко онемел на полуслове и, раскрыв рот, глядел на Мурата Файзиева, не в состоянии оторвать глаз от бронзового лица с чуть насмешливыми удлиненными глазами...

* * *

Десять дней и ночей сотрудники городского и областного уголовного розыска ни на минуту не ослабляли наблюдения. Всюду, где мог появиться скрывавшийся преступник, были поставлены засады. Саша Кравцова, когда к ней рано утром пожаловали двое мужчин и предъявили ордер на обыск, чуть было не потеряла сознания от случившегося. Бедная женщина никогда в жизни не могла себе представить чего-либо подобного. Ее ласковый муж, красавец Вася – грабитель! Саша тихо плакала, сидя на стуле, и бессмысленно глядела, как оперативники в присутствии понятых: старушки-соседки и члена домового комитета – седого серьезного учителя школы, перебирали вещь за вещью, рылись внутри шифоньера, исследовали постель, пол, стены, внимательно осмотрели кухню и крохотный дворик. В кладовой, в старом рюкзаке обнаружили метров пятьдесят широкого фитиля, десять коротких ломиков и шесть небольших кошек – четырехпалых якорьков. Когда Кравцову спросили, чьи эти вещи, она сквозь слезы ответила:

– Васины! Он говорил, что они ему для работы нужны, в горах лазить.

Ожидать появления Зоркина в своем доме не было смысла. Бандит хорошо понимал, что здесь-то его захватят в первую минуту. И все же подполковник Чернов оставил на всякий случай засаду... Зоркин не появился ни по одному из трех верных адресов. Где он ночует, где проводит дни, где присмотрел себе новое логово, в котором решил отсидеться? Покинуть Манкент «инженер» не успел, в этом Сергей Георгиевич был твердо уверен. А раз так, то скоро он покажется на улице и обязательно попадет в руки работников уголовного розыска. Надо подождать, осталось совсем немного, может быть день, может быть два.

Так думал подполковник, принимая очередные рапорты от дежурных оперативников, от многочисленных постов и патрулей. Он был спокоен, этот худощавый, довольно высокого роста человек, с бледным утомленным лицом и твердо сжатыми, четкого рисунка губами. Он знал по опыту – грабителю не уйти, его всюду стерегут зоркие глаза. Кольцо вокруг хищника сжимается буквально с каждым шагом; невидимое кольцо, звенья которого – живые люди, а они крепче стали, умелы, ловки, смелы.

«Повезло» на десятый день Мурату Файзиеву и Юре Званцеву, которые столкнулись лицом к лицу с преступником около Дворца культуры швейников:

– Инженер Зоркин! Пройдите в подъезд!

Ошеломленный бандит послушно повернул налево и, механически переставляя ноги, так как глаза его в это время застлала темно-серая пелена, поднялся по ступенькам наверх. Здесь в широком подъезде он был вежливо, но сильно притиснут капитаном к стене за телефонной будкой. Званцев по автомату соединился с подполковником Черновым.

– Сергей Георгиевич, «инженер» с нами, – доложил он, и хотя голос его звучал тихо, в нем слышались ликующий крик и торжество. На противоположном конце провода послышалось спокойное, даже равнодушное: «Хорошо. Высылаю машину» и тотчас прозвучал щелчок. Чернов положил трубку.