Текст книги "Кровь Титанов. (Тетралогия)"
Автор книги: Виталий Бодров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 83 страниц)
Глава V.
– Мастер Агар, не могли бы вы на время присмотреть за моими подопечными? – Мастер Лур, Учитель, всегда спокойный и невозмутимый, сейчас заметно нервничал. – Я должен найти своих сорванцов, пока они не влипли в неприятности.
– Да, о чем разговор, Мастер. Вы уже вычислили, куда их забросило?
– Не думаю, что это возможно. Я тщательно исследовал то, что они сотворили с вашим порталом. Сто сорок четыре точки, где возможен выход! За день я способен открыть семь – восемь порталов, вряд ли больше...
– Я мог бы помочь.
– Спасибо, Мастер, но это не имеет смысла. Пятнадцать за день на сто сорок четыре точки! Пройдет несколько дней, пока я доберусь то точки выхода. За это время их след в магическом пространстве успеет остыть. Вдобавок, портал дал временной сдвиг...
– Что? Вы это серьезно, Мастер? До сих пор временной сдвиг был из области теории! Получается, ваши ребята подтвердили это на практике? Мои поздравления! Отличный материал для ученой работы на звание мастера. Будь они бакалаврами, а не учениками, получили бы неплохой задел для следующей ступени.
– Будь они бакалаврами, мне не надо было бы сейчас разыскивать их по всему миру, – вздохнул Учитель. – В могилу они меня вгонят, ученики эти!
– Ну, ну, полноте, Мастер! Мне припоминается история об одном юном ученике, пробравшимся на Малый совет в саквояже своего учителя. Заклятие уменьшения, это, по-моему, чары восьмого уровня?
– Седьмого, – Мастер Лур ностальгически улыбнулся. – Видели бы Вы, Мастер, их лица, когда мой Учитель вытащил меня из саквояжа за волосы! Ох, как они хохотали! Семнадцать Мастеров, два Гроссмейстера – хохотали, как мальчишки... Зато потом мне устроили такую порку, что я вообще пожалел, что у меня есть задница!
– Не сомневаюсь, что Ваши беглецы тоже об этом пожалеют, – добродушно расхохотался Мастер Агар. – И все-таки, седьмой уровень для ученика, гм...
– Свиток, Мастер. Я не знал этого заклятия, но у меня был свиток.
– А, тогда понятно. Рвешь пополам – и будь ты хоть крестьянином, заклинание сработает. Только свитки такой силы тоже на дороге не валяются.
– Гроссмейстер Оддар написал его для меня и подарил еще в глубоком детстве, – улыбнулся Учитель. – Чтобы я мог сыграть в Мальчика-с пальчик.
– О, Гроссмейстера я хорошо знаю. Он был в комиссии, когда меня удостоили звания мастера. По-видимому, вы тоже хорошо его знали?
– Более чем, Мастер. Он – мой дядя.
– О, вот теперь мне все понятно... Мальчик-с пальчик, надо же! Однако, мы отвлеклись.
– Согласен. Итак, портал дал временной сдвиг, в пределах восьми часов вперед. Что дает мне определенную фору в поисках... И одновременно все осложняет. Если я сейчас же начну обшаривать точки выхода, это ничего не даст, потому что они еще не вышли из портала. В общем, этот путь отпадает.
– Да, сто сорок четыре точки, да еще этот временной сдвиг... Вы собираетесь найти ребят с помощью их личных вещей? Заклятье поиска?
– Боюсь, что временной сдвиг будет препятствовать и этим чарам. Я намерен использовать «Перст Судьбы». Других вариантов не вижу.
– Ох, Мастер, не знаю, что и сказать. Да, эти чары дадут возможность Вам пресечься с ребятами в определенный момент, но это же страшно рискованно! Вы же знаете, «Перст Судьбы» опасен даже для Гроссмейстеров! Одно из немногих заклинаний, где мы не можем вообще ничего контролировать! Я бы переждал временной сдвиг, и попробовал бы «Дальновидение Коминтора». С учтенной дельтой времени...
– Возможно. А возможно, «Дальновидение» не сработает. И если эта попытка провалится, «Перст Судьбы» уже нельзя будет использовать. Вы же помните граничные условия – «Доверие к Судьбе. Только тогда она проникнется доверием к вам – если вы этого достойны». Это цитата из инструкции к чарам, как вы знаете.
– Ну... на самом деле, я ни разу не применял эти чары. Я что-то читал о них, но в моей библиотеке этого заклинания нет. И если Вы не против, я хотел бы посмотреть обряд. Хотя я не обижусь, если вы откажите. Мы все ревностно храним свои тайны...
– Что Вы, Мастер! Я и так Вам обязан! Конечно, я почту за честь, если вы будете присутствовать при наложении чар. Примите мое приглашение.
– С удовольствием. Заклинание десятого уровня – на это стоит посмотреть. Дайте мне знать, когда будете готовы.
– Разумеется. На сборы у меня уйдет не менее двух часов. Я пошлю Вам Зов.
– Тогда, с Вашего позволения, я хотел бы пока взглянуть на Ваших учеников. Раз мне придется Вас замещать, мне нужно с ними познакомиться.
– Конечно, Мастер. Теперь же – на время расстанемся.
Леса Ледании – странное место. Дремучие, потаенные, нетронутые. Звери в них – хищные и непуганые, человека не боятся. Они здесь – хозяева, а человек – не гость даже, а просто приблуда. Законная добыча для настоящего охотника. Лесной кот уже пробовал человечины, и нашел ее вполне приемлемой. Ничуть не хуже оленины, к примеру. Правда, рога у людей покрепче – из железа, зато бегают они не в пример хуже. Леса опять же не знают, чутья у них нет, вот он в двух шагах буквально, лежит себе прямо над головой, нет, не чуют. Олень бы давно сбежал, лови его потом по всему лесу. Эти не сбегут. Добыча, законная добыча хозяина леса. Сидят себе у огня... Кот чуть слышно заворчал. Огня он не любил и боялся. Извечный враг любого зверя, а эти, смотри-ка, нашли с ним общий язык. Но от него это не защита. Он, кот, умен и хитер, он вам не рысь какая, и не медведь. Любой другой хищник дорогу уступит. Сразу уступит, едва заметит среди деревьев неслышную полосатую тень. Медведь может иногда пореветь, на задние лапы встать, словно человеку подражая. Смешно! Глупый зверь, брюхо при этом совсем уязвимо, одним хорошим ударом кишки наружу. Хотя, если лапой при этом достанет, может и хребет сломать. Мохнатый увалень только кажется неповоротливым, а в драке быстр, от него этого не ожидают. То есть, другие не ожидают. Он, лесной кот, прекрасно знает и силу, и слабость мохнатого. И те из медведей, что поумнее, дорогу ему уступают, пусть с неохотой. А те, что умом не блещут – становятся добычей. Потому что он и быстрее, и сильнее любого в этом лесу. Есть, правда, еще ящеры, с которыми даже ему лучше не связываться, но они довольно медлительны, можно уйти от драки. Нет, он их не боится, он вообще никого не боится, но зачем вступать в схватку, если противник тебя одним ударом прикончить может, а ты его шкуру чешуйчатую даже не прокусишь. Лес большой, места для всех хватит. И добычи – тоже.
Кот внимательно осмотрел будущие человеческие жертвы. Семеро. Шесть самцов, и одна самка. Мясо у самки обычно нежнее, и сама она более легкая добыча, если без детенышей. Однако именно от этой самки веет угрозой. Странно. Глаза и нос говорят, обычная человеческая особь, а что-то внутри считает, что она может опаснее ящера оказаться. Кот снова заворчал. Противоречий он не любил и не понимал. Есть хищник, и есть добыча. Добычу надо съесть, хищника отпугнуть. Или уйти самому, если тот сильнее. Все просто. Здесь же какой-то подвох. Если она хищник, почему не сожрет сама одного из самцов? Хотя какой из нее хищник. Даже железных рогов у нее нет, как у самцов. Так и должно быть, самки оленя, к примеру, тоже рогов не имеют. То, что у них на голове, рогами уж никак не назовешь. У этой тоже есть пара железных, но очень, очень маленьких. Можно не боятся.
И все-таки, что-то его тревожило. Захотелось даже оставить это маленькое людское стадо и поискать добычу более понятную. Кот негромко мяукнул, собственная нерешительность его раздражала. И тут же странная самка проснулась и села, настороженно глядя по сторонам. Неужели почуяла? Да быть такого не может! Просто, наверное, чувствует опасность, не зная, от кого она исходит. А знала бы, уже мчалась бы по лесу, сломя голову, пытаясь спастись.
Кот, наконец, решился. В слишком он голоден, чтобы вот так, за здорово живешь, отпускать добычу. Кто не спрятался – тот и виноват!
Лани проснулась от неясного ощущения опасности. Быстро огляделась по сторонам – все как обычно, Вискарь сторожит, остальные спят. Правда, сторожит он больше бутыль с бражкой, к которой время от времени прикладывается, но он и не будучи трезвым даже мыши не пропустит. Да и не бывает он трезвым, не видела она еще за две недели подобного чуда. Что ему не мешает считаться лучшим следопытом в шайке.
Чапа тоже молчит. А, его здесь и нет. Иногда Лани недоумевала, когда же он спит. Днем с ней, ночью бегает охотится и к подружке. Лани рассмеялась, тихо, чтобы не разбудить спящих. Волк как-то привел девушку к ней познакомить. Небольшая, хорошо сложенная волчица (с точки зрения Чапы, конечно) приняла ее настороженно. Зарычала, показав зубы, далеко, впрочем, не столь впечатляющие, как у Чапы. Лани уловила, что волчица ее побаивается. И ревнует к своему избраннику. Она тогда подошла почти вплотную, и протянула ей руку – ладонью кверху. Волчица снова заворчала, однако руку все же обнюхала, не стала кусать. Бояться через пару дней перестала, но ревность нет-нет, да и мелькнет в желтых глазах. Лани назвала ее Джиной, хотя та имя пока не приняла, отзываться отказывалась. Смешные они, волки. Верные друг другу, не то что собаки. Тем – все равно. Какая сучка попадется, ту и подминают. Совсем как мужики деревенские. Волки – другие. Если уж нашли друг друга, то это навсегда. До самой смерти. Волчица на сторону не пойдет, и волк на другую не взглянет.
У Джины скоро маленькие появятся. Надо успеть с ней подружиться, иначе потом и близко не подпустит. Доказывай тогда, что ты зла им не причинишь.
Сказать, что сама Лани нисколько не ревновала Чапу к его волчице, было бы не совсем правдой. Был ее Чапа – только ее, а теперь его любовь и преданность приходилось делить с серой волчицей. Но и радовалась за них обоих, теперь у ее друга была своя семья, а скоро и волчата появятся. Маленькие пушистые щенки, неуклюжие и забавные.
У костра зашевелился во сне Порей. Вообще-то, разбойники прониклись к ней преизрядным уважением за две недели. С того дня, когда она предложила план нападения на караван. Место было выбрано тщательно, свалены сразу три дерева – не срублены, а именно свалены, будто бурей. Как раз чуть минуя изгиб дороги.
Пока возчики, ругаясь, разбирали завал, пока охрана во главе с толстым купцом, сторожила в голове каравана, справедливо опасаясь засады, семеро разбойников и Лани зашли с тыла, без шума и крови уложили двоих стражей и спокойно перетаскали товар с двух последних повозок. Спрятали его в заранее приготовленной яме, одним движением засыпали ее ветками, накрыли опять же заранее приготовленным дерном – и только их и видели. Иди они груженые, у погони были бы шансы их настигнуть, а налегке, да в лесу, где каждое дерево знакомо – попробуй поймай ветер руками!
Среди прочего, Лани достался женский охотничий костюм, немного не по ее фигуре, но она тут же перешила его под себя. Зеленого цвета, что не бросается в глаза в лесу, из прочного, но не грубого сукна. Без излишеств, вроде кружев, зато не зацепиться за кусты. Воротничок и рукава обшиты бисером. «Эльфьей работы штучка», – сказал тогда Вискарь. Его подняли на смех, никто не поверил. Кроме нее. Так хотелось верить, что этот замечательный наряд сделан вдобавок руками эльфов!
Еще ей достался комплект из четырех метательных ножей. С ладонь длиной, совсем не тяжелые, как раз под ее руку. С клеймом на отливающем синевой лезвии: «Сделано Мастером Просфиро из Квармола». «Известная марка, – одобрил все тот же Рубай. – Славный мастер, доброе качество. Только тебе-то это зачем? Ножи метать – не штаны штопать, не девичье это дело». «Разберусь как-нибудь», – ответила тогда она. Разбойники тогда только посмеялись.
Смеялись они и через два дня после памятного разговора. Только уже не над ней.
Совсем не следовало Блинило ее задевать. Только такой уж он был, Блинило, для него гадости говорить – все равно, что дышать. Про таких говорят, что ради красного словца родную мать не пожалеют. За то и прозвали его Блинилой, в честь злого духа Блина. Иные верили, что такое прозвище удачу приносит. Только удача – она разной бывает. Один вон свалился с высокой башни, и жив остался, только руку сломал. Удача? Конечно, удача. А другой вот не свалился. Вот и думай, кому из них больше везет.
Блинило, наверное считал, что его едкая шуточка насчет ее гмм... округлостей просто сойдет ему с рук. Просчитался. Свистнули в воздухе два ножа, и его нелепая синяя шапка оказалась пришпилена к стволу дерева. Какое у него было выражение лица! Глаза не просто из орбит вылезли, а прямо-таки на лоб, челюсть отвисла, а сам от испуга и неожиданности на землю сел. И на шапку свою дурацкую, что над ним висит, пялится. Вот тут-то всю шайку на смех и пробило. Ржали так, что листья с деревьев сыпались. Опять же, повезло ему, но повезло сомнительно, ножи его не зацепили, а вот шапка не убереглась. Потом Блинило опомнился, принялся грозить и ругаться. А ругаться он умеет, вот чего у него не отнять. Лани несколько слов даже раньше не слышала, хотя росла в деревне и наслушалась всякого. А тут – поди ж ты! Что-то новое. И любопытно, что это означает, и спросить не у кого. У мужиков только спроси, так объяснят, неделю красной ходить будешь. Или еще показать предложат. Хлебом не корми, дай только похабщиной какой девушку в смущенье вогнать.
Ох, Блинило потом и разорялся! Отомстить клялся страшно. Надругаться обещал непонятно. Убить грозился жестоко. Потом плюнул и ушел.
А ночью, в его дежурство, Лани новую шкоду учинила. Дождалась, пока Блинило заснет (он всегда «на часах» засыпает) и быстренько обрядила старый пень в новую блинилину одежду. Тихонечко так, никто и не услышал.
Чучело получилось славное. В темноте – ну просто вылитый Блинило. Тоже вполне чучело, если разобраться. А потом Лани улеглась на свое место и переломила сухой сучок.
Блинило хоть и спал на часах, но сон у него был чуткий. Мигом подхватился, натянутый лук в руках, стрела на тетиве. По сторонам зыркнул быстро, углядел в темноте что-то вроде человека да, недолго думая, и послал стрелу. И завопил, подняв на ноги остальных.
Пока разобрались, три стрелы вошли точнехонько в грудь безответному пугалу. Оно, кстати, вовсе и не обиделось, в отличие от Блинилы, когда тот увидел, во что стрелял. Ух, он и разорялся! А она, Лани, скромненько так сказала: «Вечно ты, Блинило, свои шмотки где попало разбрасываешь!» Вся шайка – в смех, а Блинило надулся индюком, того и гляди, лопнет, а что сказать, не знает. Потом махнул рукой и расхохотался. А наутро нарвал ей лесных цветов и прощения попросил. Поцеловались с ним и замирились. Он вообще-то не злой, Блинило. Просто вредный. Зато в шайке ее окончательно своей признали, никто так ножи метать не умел, да и в рукопашной ей нашлось, чем мужиков удивить. Мечом или топором ей, конечно, не владеть, тяжело слишком, а вот с ножом, что у воров да разбойников куда больше в чести, в шайке ей равных не было. Сам Голова, атаман, просил его поучить иным приемам. Показала, да в впрок ему не пошло. Ловкости да гибкости не хватило, чтобы приемы перенять. Ему ведь далеко за сорок уже, Голове-то...
Лани стряхнула с себя полудрему. Ощущение опасности заставляло сердце биться быстрее, руки сами потянулись к ножам. Лани откинула одеяло и привстала, пытаясь выяснить, что происходит. Лес угрюмо молчал. Темные мрачные деревья неодобрительно шелестели листвой.
Зверь обрушился с быстротой и внезапностью молнии. Беззвучный прыжок, и сразу устрашающий рык. Смертоносный удар лапой, и вскочивший на ноги Порей с предсмертным воплем покатился по земле. Второй удар – и Алмаз, обливаясь кровью, отлетает в сторону.
Лани испуганно закричала. Вискарь, уронив неизменную бутыль, трясущимися пальцами попытался вытащить из ножен меч. Блинило и Ласкарь, не сговариваясь, бросились наутек. Один атаман сохранил мужество и ясность мысли. Лесной кот, называемый легьяром, чуть замешкался, решая, преследовать ли ему бегущих (инстинкт; бегущего – догони!), или следует сначала добить тех, кто стоит на пути. Секунды этой хватило Голове, чтобы подхватить прислоненное к стволу дуба копье. Опытный воин, он не стал хвататься за меч, слишком короток, чтобы драться им с огромной кошкой. Копье же давало ему шанс.
Лесной кот понял, что перед ним вожак стада. Копье его не пугало, он был уверен в своей силе и ловкости. Пусть боится тот, кто встал у него на пути. Добыча, жертва. Свежее мясо, пока еще живое.
Грозно рыкнув, он припал к земле, готовясь к прыжку.
Голова почувствовал, что зверь сейчас прыгнет. Уперев копье в землю, он ждал атаки, надеясь поразить зверя в уязвимо брюхо. Легьяр подобрался, шевельнул напряжено хвостом... Сейчас! Зверь взвился в воздух, Голова качнул копьем, подводя к брюху, но огромный кот ударом лапы отшвырнул оружие в сторону. Всей массой обрушился на атамана, сбив его с ног. Человек, придавленный хищником, пронзительно закричал. От ужаса, не от боли. От ожидания неминуемой смерти.
Лани, стоявшую в оцепенении от страха, этот крик привел в чувство. Свистнул нож, с глухим стуком вонзился в бок огромной кошки. Зверь взревел то ярости и боли и, оставив оглушенную жертву, повернулся к новой опасности. Невероятно быстро повернулся, и второй нож лишь оцарапал ему плечо. С яростным ревом, легьяр метнулся к девушке. Вискарь в ужасе закрыл глаза, вот сейчас ужасные когти раздерут пополам хрупкое тельце...
Лани успела отпрянуть. Хищник по инерции проскочил мимо, и въехал в догорающий костер, разметав во все стороны угли и ветки. Вой обожженного зверя, катающегося по земле, чтобы сбить пламя, придал Вискарю храбрости. Отбросив меч, он быстро достал лук. Пальцы от страха не слушались, тетива дважды соскальзывала, прежде, чем удалось ее натянуть. Наконец, разбойнику удалось это сделать, и первая стрела свистнула в ночной темноте. Мимо! Зверь не обратил даже внимание на странный свист. Вторая стрела задела его морду.
И вот тут-то Вискарь узнал, что такое настоящий страх. Легьяр прыгнул на него с места, третья стрела поразила стоящее поодаль дерево, а огромный хищник повалил его на землю, сломав лук ударом лапы. Вскользь задело и Вискаря, почти начисто содрав с него скальп, он завыл от боли и ужаса, лесной кот метнулся добить жертву, но тут же отдернулся, громко мяукнув. В его бок воткнулся еще один нож. Зверь вновь бросился на девушку, Лани едва успела откатится в сторону. А вот на ноги подняться уже не успела. Огромные клыки щелкнули у самого лица. Девушка в панике завизжала, бросился на помощь поднявшийся Голова, и тут же отлетел в сторону с разодранной рукой. Вискарь, то ли обеспамятовав от ужаса, то ли потерявший сознание от удара, с земли так и не встал.
Волчий рык за спиной заставил легьяра отвлечься от жертвы. Да как они смели, эти волки! Обычно, едва завидев его, властелина леса, они пускались наутек, поджав хвост. И горе тем, кто не успел это сделать! Подобную наглость хищник не прощал никому. Сейчас сбегут и эти двое, едва он рявкнет в ответ...
Резкая боль заставила его взвыть от ярости. Эти шавки посмели напасть на него! Волчица вцепилась в хвост, а самец попытался добраться до брюха. Смерть, смерть им обоим!
Лани нащупала оброненный нож – последний из четырех. И отчаянным ударом вонзила его в горло легьяру. Одновременно с этим, в грудь зверю с хрустом ударило копье, почти достав до сердца. Неимоверным усилием, Голова столкнул бившегося в агонии хищника до того, как огромные когти вцепились в девушку. Лани последним усилием откатилась в сторону.
Мокрый нос ткнулся ей в щеку.
– Чапа, хороший, – прошептала она. Волк тихо заскулил и лизнул ее в щеку. И тут же другой язык облизал вторую щеку.
– Привет, Джина, – улыбнулась Лани. – Ты тоже хорошая.
С трудом она поднялась с земли. Тело огромного зверя лежало в двух шагах от нее. Страшные когти еще скребли землю, жизнь покидала легьяра неохотно. Даже мертвое, тело его еще пыталось жить.
– Ох, девонька, не знаю, как живы-то остались, – простонал Голова. – Сколько лет в этом лесу разбойничаю, а такого страха еще не видел. Немного их, легьяров, слава Творцу, а не то бы всю живность на свете перевели...
– Как раненые? – тут же спросила Лани.
– Порея насмерть порешил, тварь! Апмазу шею свернул, как котенку. У Вискаря скальп содрал, он уже бражкой своей башку обмыл, чтобы кровь остановить. Стонет теперь, что мол, много пойла зазря пропало. Ну, и пьет себе дальше, Вискаря, что ли, не знаешь. А вот Рубай...
– Что с ним? Живой?
– Пока-то живой. Бедро ему, гадина, разодрал. И живот задел, но вскользь, не так сильно, кишки не выпали. А вот кровь я остановить не могу. Похоже, артерию на бедре перебил. Боюсь, загнется наш Рубай...
– Дай-ка я посмотрю!
Лани – откуда только силы взялись – бросилась к распростертому на земле разбойнику. Атаман ничуть не преувеличил, дела были и впрямь плохи. Кровь толчками выплескивалась из страшного вида раны, лицо Рубая побледнело и заострилось, словно у мертвеца.
– Мою сумку, быстро!
Как хорошо, что тетя Мафья учила ее врачевать раны. Как хорошо, что приходилось ей сшивать суровой ниткой страшные порезы. Это оставляет какую-то надежду для разбойника. Так, сначала – остановить кровь. Листоверт, быстрее средства нет. Жаль, увядший, ну да свежий искать некогда. Да и редко где он встречается, листоверт. Нет, кровь никак не унимается. Ладно, второй лист... третий... Неужели не хватит? Слава Творцу, остановилась. Теперь рану надо промыть...
– Голова, быстро отбери у Вискаря бражку! Рубаю нужнее!
– Это не легче, чем у собаки кость отнять! Ладно, в крайнем случае, с трупа сниму.
– Не надо с трупа! Сам отдам! Хотя я вам это еще припомню. И Рубаю тоже. Ладно бы, в глотку ему залили, а то на ляжку лить!
– Заткнись! Голова, держи его, если очнется!
Лани быстро промыла рану настойкой. Рубай, мигом придя в себя от нестерпимой боли, завыл в голос. Атаман придавил его всей тяжестью, чтобы не дергался.
– Терпи, терпи, – шептала Лани. – Хочешь, глотни бражки. Больше, больше пей, мне еще зашивать этот ужас. Пей, пока не отключишься. Вискарь ее на полезных травах настаивает. Тебе только на пользу пойдет... Пей, пей еще...
– А если блевать потянет? – Рубай попытался усмехнуться бледными губами, но глаза его уже закатились. Голова упала на землю.
– Мертв? – в отчаянии спросил атаман.
– Жив, жив. Пьян только сильно.
– Как так пьян? От двух глоточков?
– Крови у него много вытекло. Осталось тоже на пару глоточков, не больше.
– Да, вампирам здесь не разгуляться, – встрял Вискарь, добывший уже из своих запасов новую бутылку. Лани бросила на него быстрый взгляд, и он опасливо замолчал.
Волки стояли поодаль, не мешая заниматься раненым. Джина с видимым интересом обнюхивала тело легьяра. Наверное, ей любопытно было отведать этого мяса. Ведь ни разу еще не пробовала, и когда еще доведется?
Девушка точными движениями накладывала швы, хотя внутри нее все дрожало от напряжения. Будто внутри нее было две Лани – одна в испуге сжалась в комочек и забилась в угол, а другая, сильная и уверенная в себе, продолжала зашивать рану. Ее не покидало ощущение какой-то нереальности, будто она смотрит со стороны на действия какого-то незнакомого человека. Такое бывало с ней и раньше, когда ее свалила лихорадка.
– Кажется, все, – сказала она атаману. – Теперь надо перевязать, и уложить поближе к огню. Если застудит рану, может и умереть.
– Огня-то у нас нет, – почесал тот в затылке. – Ладно, сейчас разведу.
– Вискаря заставь, – приказала Лани. – Будет ему бражку жрать, успеет еще. У тебя что с рукой? Шевелить можешь?
– Могу, но лучше не буду. Больно. Хватанул он меня прилично, но страшного ничего нет. Кости целы, сухожилия тоже. А мясо да кожа новые нарастут, чай не первый раз.
– Бражкой промой, да получше, – распорядилась девушка. – От таких ран заражение крови получить легче легкого.
– Это точно, – согласился атаман. – Повидал на своем веку дураков. Кстати, о дураках. Идут, голубчики! Вернулись, чтобы нам помочь. Или чтоб похоронить... Ну, я им сейчас устрою! Дураки ладно, их в мире каждый второй. А трусов не люблю...
Лани, сидя на земле в обнимку с волками, слышала, как он орет на обоих дезертиров. Усталость брала свое, девушка почувствовала себя совсем без сил. Сквозь дрему, она почувствовала запах дыма – Вискарь, как и было велено, разжег огонь. Здоровенный бандит изрядно побаивался Лани, почитая ее колдуньей, если приказы Головы он мог еще оспорить, а то и просто игнорировать, то любая команда девушки выполнялась им мгновенно. Лани улыбнулась своим мыслям, и сон накрыл ее тяжелой волной, унося в свое царство.
«Перст судьбы» – заклятье особое. Никогда не знаешь заранее, куда оно тебя зашвырнет. У судьбы свои пути, и как она их проложит, человеку неведомо. Бывало так, что заклятие это, брошенное по пустяковому, в общем-то поводу, возводило чародея к вершинам власти и славы. А бывало наоборот, и могущественные, почти неуязвимый маги погибали от нелепой случайности. Судьба любит играть с человеком, и игры эти жестоки, а ставки – велики. Не меньше, чем жизнь, но и не меньше, чем душа.
Учитель пошел на этот шаг не без внутреннего трепета. Причина, на первый взгляд, не была такой уж важной. Подумаешь, два ученика, их в школе вон сколько... Да и новых набрать нетрудно. Позови только, сразу толпой сбегутся.
Но сможет ли он тогда считать себя Учителем? Оставить в беде (а в том, что эти лоботрясы обязательно ввяжутся в неприятности, он не сомневался) тех, за кого несешь ответственность, кто доверил тебе слепо свою жизнь, свою судьбу – это ли не предательство? И как жить дальше с таким грузом на совести, как смотреть в глаза новым ученикам?
Он не колебался с решением. Едва стало понятно, что привычные, опробованные методы не дадут результата, чародей отбросил прочь свой страх. Тот, что присущ каждому человеку с рождения – страх перед судьбой. С которой можно либо спорить, либо принимать, смиренно и кротко. Либо пытаться изменить ситуацию, либо отпустить ее.
А что лучше – каждый выбирает сам для себя.
Итак, решение принято, путь выбран. Осталось только наложить чары.
Тревожный сигнал поднял его на ноги. Сугудай встрепенулся. Кто-то из магов королевства проявлял подозрительную активность. Разбросанные им по всей стране лохи свидетельствовали об этом. Лох – магическая сущность с одной извилиной в голове. Делать ничего не умеет, думать тоже не умеет. Единственное, что ему доступно – улавливать чужие чары. И, если уровень заклятий достаточно высок, сигнализировать ему, Сугудаю.
Кудесничал на сей раз Мастер Лур, глава Магической школы Лура. Одной из двух Высоких Школ Магии на территории Квармола. Большой человек, сильный маг. Такой вполне может представлять опасность для Сугудая. Поэтому, поздний ужин – побоку. Сначала выясним, что этот Мастер-ломастер задумал. А для этого надо поторопиться в кабинет.
Кабинет со времен покойного Эленаара разительно переменился. Старик довольствовался довольно-таки убогой обстановкой – для мага, конечно. Сугудай же не видел причин отказывать себе в толике роскоши. Вместо простого дубового стола – новый, из черного дерева. Вместо медной и глиняной посуды – серебряная. Подсвечники и канделябры – золотые. Хотя кому они, интересно, вообще тут нужны? Разве может тусклый свет свечей сравниться с магическим? Эленаар был старомоден. Он, Сугудай, наполнил магическим светом стеклянные шары и подвесил их под потолок. Не сам, конечно, еще чего не хватало. А рабы на что? До обычных слуг он нипочем бы не опустился. Его рабы были магами. И довольно сильными магами. Уровня Мастера. Он делился с ними Силой, они выполняли все его приказы. Наказание для ослушника – смерть, и смерть нелегкая. Таковы были наложенные им заклятия. Чары, которые не встретишь ни в одной книге. Двенадцатый уровень! А создал он их сам. Вполне достаточно, чтобы объявить себя Гроссмейстером. Однажды он так и сделает. Но не сейчас. Сейчас как раз важнее не самолюбие свое потешить, а сидеть тихо, себя не афишируя. Недолго уже осталось, совсем недолго. Потом порадуем себя почестями, а также завистью и бессильной злобой поверженных врагов. Жаль только, что их так немного. Живых...
Сугудай прошелся по комнате. Как поносили его все эти маги! Называли сначала бездарностью, потом – выскочкой. Сейчас уже никак не называют, почуяли его силу, что растет с каждым днем. Боятся уже связываться, боятся. Только то, что его игнорируют, еще сильнее задевает Сугудая. Боятся, и все равно презирают! Твари ничтожные!
Как его называл Учитель Эленаар – недотепа? Неумеха? Неудачник? И предрекал еще, что ему и бакалавром не стать. Подмастерьем – в лучшем случае. И где теперь этот Эленаар? Да там же, где и его любимчик Алессио. Червей кормят на кладбище. А Сила их – у него, у Сугудая. Правда, какая там Сила у Алессио-то! Смех один. А вот у Эленаара много вытянул. И силы, и, что еще важнее, знаний. Сумел. Нашел нужное заклинание, сам нашел! Не вдруг разобрался, это да. Когда умник Алессио вдруг стал терять Силу, он сначала и не понял ничего. Злорадствовал только – вот тебя судьба и наказала, любимый ученичок! Только когда сам стал сильнее, догадался. Выпил Сугудай Алессио, как бокал вина выпил. Кстати, насчет вина. Где здесь чаша? А, вот она. Еще от Учителя осталась. Почти от всего хлама избавился, а вот от нее не смог. Потому как не может он забыть, как смотрел на нее, родимую, в руках Эленаара и думал, что и вот он однажды вот так... Воплощение детской мечты, вот что такое, чаша эта. Пусть даже сам он уже не тот, пусть мечты у него ныне куда как выше, от чаши этой он отказаться не сможет. Да и кто от него этого требует?
Так, а где у нас вино? А, вот! Голем принес, постарался. Его Сугудай сам создал. Нашел в книге древнее заклинание, всеми забытое. Да и книги такой вряд ли где еще найти. Из Королевской Библиотеки, личный дар Его Величества своему придворному магу. Раритет, вдобавок хорошо защищенный чарами. От не в меру любопытных. Ох, сколько Сугудаю помучаться пришлось, пока защиту снял! Сколько заклятий перепробовал он тогда, любопытством сжигаемый! Но оно того стоило. А может, еще и не того стоило. Сила без знаний – что сапог без ноги. Много там чего интересного нашлось, в книге-то. Вот, «Заклинание Первого Голема». Девятый уровень, между прочим, кто попало не прочтет. Хороший слуга получился, даром, что магически созданный. Внимательный, заботливый. Тупой, конечно, как пробка, ну, да у него, Сугудая, ума на целый город хватит. А то и на королевство.
Хорошее вино. Эльфийское. Тоже от покойного Учителя осталось. Хотя нет, то, что осталось, он еще сто с лишком лет назад употребил. Это такое же, но завозилось позже. Впрочем, это неважно. Есть что-то приятственное в том, чтобы вот так потягивать его любимое вино из его же любимой чаши. Ваше здоровье, Мастер Эленаар!
