Текст книги "Отель «Голубой горизонт»"

Автор книги: Виталий Вавикин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Часть третья

Невада. 17 июля 1962 года.

Ядерный взрыв «Little Feller», операция «Sunbeam».

Уродливый кремово-огненный гриб поднимается в небо. Машины снижают скорость, останавливаются у дороги, чтобы лучше рассмотреть этого застывшего в небе уродца. Но останавливаются не все. Некоторые мчатся мимо. Шоссе 93 уносит их прочь. В одной из таких машин семья Сандро Димарко. Лас-Вегас остается далеко позади. Старый «Форд» кашляет, но продолжает служить своим хозяевам. За рулем – Сандро Димарко. После Второй мировой он был рабочим военнопленным на полигонах Невады. Радиация сделала свое. У него выпадают волосы и серьезные проблемы со здоровьем. Во рту не хватает десятка зубов. Ему сорок пять, но он чувствует себя дряхлым стариком. Иногда он вспоминает Сицилию, но родина осталась далеко в прошлом, а чужая страна давно стала домом. Лишь в первые месяцы, еще не зная английского языка, в 1945 году, Димарко мечтал вернуться в Италию, потом он привык, адаптировался. Особенно когда чужой язык стал таким же простым и понятным, как родной.

Рядом с Димарко, на соседнем сиденье, его жена Ариэнна Маттиони. Она младше супруга на пятнадцать лет. В Неваду ее привез один из шоуменов Лас-Вегаса. Сначала она жила с ним, потом с его другом, затем одна, работая танцовщицей второго плана. Когда Сандро Димарко встретил Ариэнну Маттиони, у нее уже был один ребенок и она все еще плохо говорила на английском. В первые два года совместной жизни Ариэнна родила Димарко еще двоих. Все мальчики. Об отце первого сына она никогда не говорила, хотя Димарко и не спрашивал, уверенный, что Ариэнна и сама не знает, кто конкретно это был.

Дети притихли на заднем сиденье «Форда». Старшему из них – семь, младшему – четыре. Они прижались к окнам машины, чтобы лучше видеть поднимавшийся в небо гриб от ядерного взрыва.

– Скоро все это будет далеко в прошлом, – тихо говорит Ариэнна, зная, что супруг ненавидит эти испытания больше всего на свете.

Его лицо серое, словно камень. Челюсти сжаты. Он смотрит только вперед. Взгляд решительный, но какой-то отрешенный, словно он уже где-то далеко впереди. Точно так же Сандро Димарко выглядит за работой. Его гончарный круг лежит в багажнике. Он – гончар, художник, скульптор. Он не талантлив, Ариэнна знает это. Но любит работать. У него есть терпение. Его творения – это не единичный продукт, которым восхищаются и который ценят. Он создает орнаменты для зданий, десятки, а иногда сотни крохотных статуй, устанавливаемых вдоль оград. Он украшает балюстрады, арки, колонны. Он рисует декорации, которые через месяц выбрасываются. Он – творец, но его творения – это результаты массового производства. Имени создателя никто не помнит. И если в первые годы совместной жизни Ариэнна еще надеялась на перемены, то сейчас она уже не сомневалась, что ничего не изменится. Рабочий ослик никогда не превратится в арабского скакуна.

* * *

Мичиган. Оскода. 30 августа 1962 года.

Дом, на покупку которого ушли почти все накопленные за годы деньги, оказался совершенно не таким, как на черно-белой фотографии в агентстве недвижимости. Димарко снова потерпел неудачу. Очередную. Ариэнна приняла это как должное, распаковала вещи. Старые доски поскрипывали под ногами. В первую же ночь пошел дождь и семья Димарко поняла, что крыша их дома течет как минимум в четырех местах.

– Я все исправлю, – пообещал Сандро Димарко.

– Я знаю, – сказала Ариэнна, нашла в темноте его руку и положила ее на свою грудь. Она занималась с ним любовью, не чувствуя желания, скорее какую-то гневную покорность своей судьбе. Сандро не замечал этого. Никогда не замечал. В постели он был таким же старательным, как в своей работе, и так же, как и в работе, у него не было и намека на талант, на гениальность.

Когда он заснул, Ариэнна еще долго лежала с открытыми глазами и вглядывалась в ночь. Утром ее разбудил стук молотка и запах краски. Сандро проснулся, накормил детей, и теперь они все вместе занимались ремонтом. Работа нашлась даже для младшего. Ариэнна налила себе кофе и наблюдала за детьми. Утро было теплым и солнечным. С озера Гурон веяло свежестью. И впервые со дня, как пришлось покинуть Лас-Вегас, Ариэнна подумала, что жизнь еще может наладиться. К тому же теперь у них есть свой собственный дом.

Ариэнна вышла на улицу. В соседском доме лаяла собака, смеялись дети. Пять мальчиков семьи Нильсонов. Их мать, Эмма Нильсон, оказалась приветливой и словоохотливой женщиной среднего возраста. Она говорила много и быстро, заставляя Ариэнну, для которой английский так и не стал вторым родным языком, просить новую подругу говорить помедленнее. Муж Эммы, Джером Нильсон, был рыбаком, и Эмма с замиранием сердца слушала о том, что теперь их соседом стала семья художника и скульптора.

– Даже не верится! – щебетала она.

– О нет, – снисходительно улыбалась Ариэнна. – Сандро не гениален и не знаменит. Он такой же трудяга, как и твой муж. Вот Элвис или Синатра – гении, но, боюсь, гении не станут красить стены старого дома и чинить прогнившую крышу.

– Ты видела Синатру и Элвиса?! – оживилась Эмма и до позднего вечера заставляла Ариэнну рассказывать о жизни в Лас-Вегасе.

Три долгих недели потребовались Сандро Димарко, чтобы восстановить купленный дом, и когда работы были закончены, Ариэнна устроила новоселье, пригласив семью Нильсонов. Сандро провел с ними менее часа и ушел работать. Алистер Орфик, мэр Оскоды, похоронил жену, и Сандро Димарко, узнав об этом, обратился к Орфику напрямую и предложил свои услуги скульптора. Слово «Лас-Вегас» сыграло решающую роль. Орфик заказал надгробную плиту. В тот же день Сандро осмотрел место погребения и сделал наброски. Алистер Орфик одобрил проект, правда, так до конца и не поверил, что нарисованный Димарко ангел в действительности окажется таким же, как на бумаге.

«Я уже сделал сотни таких ангелов», – хотел сказать Сандро, но не сказал, чтобы не занизить стоимость.

Мэр недоверчиво покрутил рисунок в руках и выдал Димарко аванс. Полученных денег хватило на то, чтобы закончить ремонт крыши, но главным было, что это сделало Димарко имя. Менее чем за месяц он получил десяток заказов. Мастерскую пришлось устроить в гараже. Старый «Форд» отправился на улицу. Сандро работал исключительно днем, поэтому стук молотков и гул пил по камню никому не докучал.

– Знаешь, – говорил он Ариэнне, когда она приходила в его пыльную мастерскую. – Микеланджело считал, что не создает свои статуи, а всего лишь помогает им освободиться из каменных глыб. – Ариэнна слышала это десятки раз. Слышала еще в Лас-Вегасе. Казалось, что это была единственная мудрость ее мужа, которой он гордился.

* * *

Камень. Черный, гладкий, выброшенный на берег озера Гурон. Сандро Димарко нашел его, когда бродил по округе в поисках материала для своих работ. Странно. Почему он не замечал этот необычный камень прежде? Сандро прикоснулся к нему. День был жарким, но поверхность камня хранила холод ночи. Нужно обязательно забрать его, отвезти в гараж и превратить в очередного ангела. Никогда прежде Сандро Димарко не чувствовал подобного возбуждения перед началом работы.

Он побежал назад к своему дому, чтобы взять инструменты и машину. Возбуждение усилилось, и неожиданно вместе с возбуждением пришли тревоги. А что если кто-то украдет его камень, пока он ходит за машиной? Воображение нарисовало десятки алчных глаз, которые наблюдают за ним в этот момент и ждут, когда он скроется из вида. Люди выходят из своих убежищ, окружают камень, поднимают его из песка и уносят прочь, в неизвестность.

Сандро остановился, замер. Его собственные ноги, казалось, сейчас развернутся и понесут его назад к камню. Но как долго он сможет охранять его? И разве ему не нужны лопаты и домкраты, чтобы достать камень из песка? Разве ему не нужна машина, чтобы отвезти этот камень в мастерскую? Но как он добудет все это, если будет караулить камень? Придется позвать кого-то на помощь. И снова включилось воображение. Люди, которых он позовет, увидят камень и захотят заполучить его. Они отнимут у него находку. А если не отнимут, то потребуют свою часть. А разве можно разделять подобное творение природы?

Сандро завертелся на месте, словно собака, пытающаяся поймать свой хвост. Вернуться, уйти? Вернуться, уйти? От неспособности прийти к определенному решению у него разболелась голова и в животе начались спазмы. Он не может раздвоиться. Не может одновременно побежать домой и вернуться к черному камню. И не может никого позвать на помощь. Значит, остается только одно – рискнуть. Он побежит со всех ног домой, возьмет инструменты, машину и тут же вернется на берег. Да. Остается лишь риск. Но как заставить себя рисковать, если за всю прежнюю жизнь ты не сделал ничего рискованного?

Даже в Лас-Вегасе – столице игорного бизнеса – за многие годы своей жизни Сандро не сделал ни одной ставки, не принял участие ни в одной игре. У него не было настоящих друзей. По крайней мере, не было таких, ради которых он мог бы совершить рискованный поступок. И дело было вовсе не в том, что Сандро боялся проиграть. Нет. Он просто не верил, что может выиграть. Не верил в свою удачу и не верил в благосклонность судьбы, которая наделила его талантом художника, но забыла подарить вдохновение. Он просто очередной рабочий, жизнь которого не станет светлее, если он будет ублажать себя мечтами о несбыточном. Он должен работать, и работать много – вот его единственный путь к достойному существованию в этом мире. К тому же, сначала на Сицилии, а после и в Соединенных Штатах, он видел достаточно много хороших, но тщеславных художников, которые не могли позволить себе даже обед, не говоря уже о том, чтобы обеспечить семью. Нет. Такой удел не для него. И так было до тех пор, пока не появился черный камень на берегу озера Гурон. Камень изменил все.

Сандро чувствовал себя так, словно проснулся от многолетнего сна. Только сейчас он увидел вокруг себя мир глазами художника, а не глазами чернорабочего. Да. Хотя бы раз он должен испытать это, пережить. И так как этот момент наступил, то он обязан рискнуть.

Как сумасшедший, Сандро побежал домой. Дети испугались его, жена настороженно спросила, что случилось. Сандро не ответил. У него не было времени. Он лишь что-то проворчал о большой удаче, запрыгнул в кабину старого «Форда», и помчался прочь. Ему пришлось сделать большой крюк по прибрежной дороге, чтобы выбраться на береговую линию. Людей на пляжах почти не было, но те, что были, посылали ему вслед проклятия. Сандро не слышал их. Сейчас для него существовал только черный камень. Он увидел его издалека. Большой, искрящийся в лучах солнца. Казалось, что за время, пока Сандро не было, он подрос, увеличился. Не в силах больше ждать, Сандро вдавил педаль акселератора в пол, затем резко ударил по тормозам, выскочил из машины и, подбежав к камню, обнял его. Холод приятно обласкал кожу. Близость камня принесла покой и тишину. Сандро отдышался.

– Ты мой, – сказал он камню. – Слышишь? Только мой, – он огляделся. Кажется, никто не наблюдает за ним. Гордость за возможность обладать этим камнем заполнила грудь приятным теплом. Но разве обладание можно назвать полным, если этот дивный камень лежит на общественном пляже? Нет.

Сандро достал лопаты и начал копать. Он провозился с камнем до позднего вечера и только тогда признал, что не сможет погрузить его в свой седан. Ему нужен грузовик.

– Черт! – Сандро понял, что придется снова оставить найденный камень.

Его сосед Джером Нильсон долго не мог понять, чего от него хотят, – Сандро говорил сбивчиво и нетерпеливо, особенно когда Джером спрашивал его о камне. Сандро не хотел рассказывать ему о находке, не хотел брать с собой соседа, боясь, что тот увидит камень.

– Кажется, он хочет попросить у тебя твою машину, – наконец догадалась жена Джерома, Эмма. Она смерила Сандро вопросительным взглядом. Он спешно закивал. Джером беззлобно выругался и пошел одеваться.

– Это лишнее! – попытался остановить его Сандро. – Просто дай мне ключи от своего грузовика. Я верну его, не пройдет и часа.

Но его надежда скрыть от соседа свою находку провалилась.

– И это все? – растерялся Джером, когда они вернулись на пляж. – Ты так суетился из-за какого-то камня?

– Это не просто камень! – обиделся Сандро, но тут же решил, что так будет лучше. Если никто не понимает ценность его находки, то это не означает, что она действительно не ценна. Это означает лишь то, что никто не попытается украсть у него этот камень. – Мне он нужен для работы, – сказал Сандро, стараясь выглядеть безразличным. – Понимаешь, я взял один заказ, сроки поджимают, а материала нет. Думал, придется отказаться, а тут такое…

– Так все дело в деньгах?

– Конечно!

– Тогда понятно, – Джером облегченно улыбнулся, решив, что будь он сам на месте Сандро, то, возможно, вел бы себя так же. Если, конечно, речь шла действительно о больших деньгах.

– Да не очень большие, – отмахнулся Сандро. – В моей работе главное – имя. Понимаешь? Если не будешь выполнять заказы во время, то потеряешь клиентов. К тому же они расскажут о тебе своим друзьям. И никто не будет больше предлагать тебе работу. Уж поверь, я знаю, как это бывает. Даже в таком городе, как Лас-Вегас, нельзя терять лицо, не говоря уже о том, как быстро разлетятся слухи здесь. – Он еще что-то говорил. Говорил так много, как никогда прежде, словно хотел выговориться за все те годы, которые молчал в этой чужой стране.

* * *

Ночь. Мастерская. Сандро просидел напротив камня почти до утра, но так и не решил, что будет с ним делать. «Может быть, вдохновение придет утром?» – решил он. Но утро лишь усилило волнение. Сандро взял тряпку и стер с камня осевшую на нем за ночь пыль. И все-таки он должен взяться за инструменты. Сам камень просит его, чтобы он взялся за инструменты. Сердце екнуло и замерло. Дверь в мастерскую открылась, и вбежал первенец Сандро – Матео. Солнечный свет проник в гараж, отразился от черной поверхности камня, очаровывая мальчика.

– Это что? – спросил Матео.

Сандро не ответил. Мальчик подошел ближе, протянул к камню руку. Никогда прежде Сандро не скрывал свои творения. Это была просто работа, без таинства создания. Он не гордился этой работой и не жаловался на нее. И уж тем более никогда прежде он не помышлял прятать свою работу от посторонних, не скрывал свои замыслы. Все было предельно просто, но… Но сейчас что-то изменилось.

– Не смей прикасаться к нему! – закричал на своего сына Сандро. Мальчик испугался, отдернул руку, попятился назад. – Уходи, – велел ему Сандро.

Когда двери за Матео закрылись, он запер их на засов. Камень очаровывал, благодарил его за этот покой. Теперь они могли остаться наедине. Как и вчера ночью. Только материал и руки творца. Только тишина и этот призрачный блеск гладкой, как стекло, поверхности. Сандро услышал, как Ариэнна зовет его обедать, но сказал, что не голоден. Весь мир, казалось, остался где-то далеко, за пределами мастерской. Мир звуков, мир запахов. Мир жизни. Бренность. Нет. Нужно сбросить с себя эти оковы. Хотя бы раз в жизни. Ведь он – художник. Он рисовал репродукции известных картин, он создавал из камня ангелов, он оживлял на гончарном круге бесформенные куски глины, превращая их в дивные вазы…

Сандро заставил себя взять в руки молоток и скарпель. «Я художник. Я скульптор. Я творец», – говорил себе Сандро, но руки не слушались, не решались нанести по камню первый удар. Так нельзя. Так не положено. Он просто испортит материал. Нужно сначала сделать рисунок, сохранить его в своей памяти. Нужно знать, что получится в конечном результате, видеть это, иначе… Сандро замер.

– Иначе заказчик не купит скульптуру, – пробормотал он.

Но разве у него был заказчик? Нет. Он сам был своим заказчиком. Вернее, его заказчиком была природа, которая подбросила ему эту дивную находку, этот камень высотой в человеческий рост. А природа создана хаосом. Упорядоченным, но хаосом. Ее невозможно контролировать. Она спонтанна. Кто бы что ни говорил, но природа – самый древний и самый гениальный творец этого мира. Знала ли она, каким будет конечный образ мира, когда начинала его создавать? Видела ли его законченные формы?

– Конечно, нет, – Сандро улыбнулся, приставил острие скарпеля к холодной глади камня и занес молоток. Удар получился слабым и нерешительным. Скарпель скользнул по камню, не оставив даже царапины. – Однако. – Сандро вытер вспотевшее лицо и повторил попытку. Он нанес по камню более десяти ударов, но на темной глади по-прежнему не было ни царапины. – А если сверлом? – Сандро взял в руки дрель.

Сверло раскалилось докрасна, но так же, как и скарпель, не оставило ни царапины. Сандро замер. От волнения все его тело била мелкая дрожь. Он вспотел.

– Что за черт? – Сандро показалось, что он задыхается. Срочно выйти на улицу, отдышаться. Пусть полумрак мастерской остается позади, за спиной.

– Ты на меня все еще злишься? – спросил Матео.

– Злюсь? – растерялся Сандро. – За что я должен на тебя злиться?

– Ты сегодня накричал на меня в мастерской, когда я оторвал тебя от работы.

– Я не хотел.

– Значит, ты больше не злишься?

– Нет, – Сандро заставил себя улыбнуться и пойти ужинать. Ему нужно успокоиться. Ему нужно все обдумать и выспаться.

* * *

Вико Маттиони. Он приехал ночью на голубом «Кадиллаке» и разбудил протяжным клаксоном не только семью Сандро Димарко, но и их соседей. Вико был низкорослым, коренастым, с короткими, седыми волосами. Его друг – Уиллис Коста. Среднего роста, лысый, с крупными белыми зубами. Его голливудская улыбка пугала Сандро еще в Лас-Вегасе, когда Вико Маттиони и его друг приезжали к Ариэнне из Иллинойса. У них было оружие. Сандро знал это, видел. И еще у них были проблемы с законом. Вечные проблемы, которых с годами становилось все больше и больше. В Лас-Вегас они приезжали один-два раза в год, и каждый раз Сандро ждал проблем, которые должны были закончиться здесь, в Мичигане. Но проблемы добрались до Сандро и здесь.

– Зачем они приехали? – спросил Сандро жену, когда Вико и Уиллис легли спать, заняв свободные комнаты.

– Мог бы спросить их сам, а не улыбаться, словно желанным гостям, – зашипела на супруга Ариэнна.

– Не нужно было давать им наш новый адрес.

– Он мой брат, черт возьми!

– От него одни проблемы.

– Иди и скажи ему об этом! – Ариэнна повернулась на бок, спиной к Сандро, и сказала, что хочет спать.

Спустя десять минут дыхание ее стало ровным и глубоким. Сандро слушал его, вглядываясь в темноту, в ночь. Он так и не смог заснуть. Лишь ближе к утру пришла дремота, но едва сознание начало проваливаться в глубокий сон, проснулись дети. Матео выглянул в окно, увидел голубой «Кадиллак» и радостно закричал, что приехал дядя Вико. Его крики подхватили два других брата. Младший – и тот что-то кричал. Ариэнна оделась, вышла на кухню. Сандро еще лежал какое-то время в кровати, затем услышал звонкие гнусавые голоса Вико Маттиони и Уиллиса Косты и заставил себя одеться.

На кухне за столом не было свободного места, и Сандро пришлось ждать, когда закончит завтракать старший сын жены – Марко. Мальчик поднялся на ноги, не скрывая своего раболепия перед Вико. Нет, не раболепия. Раболепно смотрел на дядю Вико Матео. Марко старался держаться с Вико как с равным, копировал все жесты Вико, даже старался смотреть, как смотрит Вико – как-то искоса, никогда прямо в глаза. И еще Алесандро – младший сын Сандро. Он любил забираться на колени дяди Вико и слушать его истории. Сандро казалось, что Алесандро очарован не столько историями, сколько гнусавым голосом Вико. И Ариэнна. Она никогда не говорила, что ей нравятся визиты брата, но каждый раз, когда он приезжал, она словно расцветала, оживлялась. Даже на щеках появлялся нехарактерный румянец.

– Он помогал мне, когда мы с тобой еще не были знакомы, – говорила Ариэнна. – Давал денег, чтобы я могла растить Марко, заступался, если кто-то из мужчин был груб.

Как-то раз Сандро уже видел эту защиту. Это была просто не самая добрая шутка мужчины за соседним столиком в одном из баров Лас-Вегаса. Всего лишь очередная сальность в адрес красивой женщины. Вико поднялся из-за стола, подошел к нахалу и ударил его кастетом в лицо. Это был последний раз, когда Сандро выходил с Вико в люди. Не хотел он, чтобы это делала и Ариэнна, но она награждала его лишь презрительным взглядом.

– Не обижайся на нее, – сказал ему как-то друг Вико Уиллис Коста. – Ты всего лишь художник, а твоя жена всего лишь женщина. – Тогда Сандро не понял смысла этих слов. Не понимал он их и сейчас. Как не понимал странных шуток, которыми сыпал Уиллис Коста и над которыми так звонко смеялась Ариэнна.

Сандро не нравился этот смех. Он не хотел его слышать. Пропал даже аппетит. Сандро поднялся на ноги, извинился, что уходит, и отправился в гараж. Никто не заметил, что он ушел. Плевать. У него есть его камень, о котором он почти забыл, когда приехали Вико и Уиллис. Холодный и черный. Он ждал его все это время. Ждал в мастерской. Ждал, когда Сандро освободит скрытый в нем образ, как это делал Микеланджело. Но… Но как это сделать, если ни скарпель, ни сверло не берут этот камень? Сандро обошел вокруг камня. Призрачный темный блеск завораживал, помогал забыть обо всех проблемах, оставить их за стенами мастерской.

«Нужно купить новые сверла», – решил Сандро. Он вышел на улицу. Синий «Кадиллак» Вико Маттиони резал глаз своим блеском. Сандро прошел мимо припаркованной у самого крыльца машины. Запах. Что-то сладкое до тошноты. Сандро остановился. Кажется, запах исходил от «Кадиллака». Сандро заглянул в салон. Ничего. Никого.

– Хочешь прокатиться? – спросил вышедший на крыльцо Вико Маттиони. В зубах у него дымилась сигарета. На кухне был слышен смех Ариэнны, детей, Уиллиса Косты.

– У твоей машины странный запах, – сказал Сандро.

– Запах? – Вико подошел к «Кадиллаку». – Я ничего не чувствую.

– Дождись, когда не будет ветра.

– Нет. Все равно ничего не чувствую. – Вико широко улыбнулся, веселясь шутке Уиллиса, голос которого было хорошо слышно из открытого окна. Сандро снова услышал смех Ариэнны, спешно сказал Вико, что у него много работы, и отправился в город.

* * *

Новое сверло вошло в камень, как нож входит в масло.

– Ого! – растерялся Сандро, долго смотрел на проделанное в черной глади отверстие, затем взялся за скарпель.

Удар молотка. Кусок камня упал на пол. Сандро поднял его, долго изучал на свету. Почему же вчера у него ничего не вышло? Почему вчера камень был тверд как сталь, как алмаз? Волнение и покой смешались, стали одним целым. Чувство было новым, странным. Оно подчиняло Сандро, овладевало им. И оно нравилось ему. Определенно нравилось. Он сбросит черную оболочку с этого камня, освободит скрытые в нем формы.

Сандро снова взялся за молоток и скарпель. Стук в дверь. Он вздрогнул, замер с занесенным для удара молотком. Вико открыл дверь в мастерскую.

– Ты почему не пришел обедать? – спросил он.

– Меня никто не позвал. – Сандро растерянно отметил, что уже начался вечер. Как же быстро бежит время! Как же странно чувствовать вдохновение! Как необычна эта одержимость работой!

Вико прошел в мастерскую. Его косой взгляд был сосредоточен на черном камне.

– И что это будет? – спросил он.

– Что будет? – Сандро растерянно хлопнул глазами.

– Очередное надгробие?

– Нет. Не надгробие точно.

– Тогда что?

– Не могу пока сказать.

– Чертовы художники! – Вико Маттиони дружелюбно улыбнулся. Сандро кивнул. Время замерло. Неуклюжее, неловкое молчание. – Чертовы художники! – Вико Маттиони хлопнул Сандро по плечу, ушел.

Тишина. Уверенность покинула Сандро. Больше часа он смотрел на черный камень, но так ничего и не почувствовал. Если начать работать сейчас, то камень будет просто испорчен. Нужно видеть конечную форму. Даже не видеть. Чувствовать ее подсознательно. Остальное сделают руки. Минута за минутой. Час за часом. Но ничего этого не будет, если Вико станет вот так приходить и отвлекать своими дурацкими шутками. Сандро почувствовал раздражение и злость. Так работать нельзя. Нужно пойти и сказать об этом Вико.

Сандро покинул мастерскую. Вечерело. В доме играла музыка. Ариэнна пригласила на ужин Нильсонов, и теперь они все вместе сидели за столом и смеялись над шутками Уиллиса Косты. Раздражение достигло пика и эволюционировало в усталость. Сославшись на головную боль, Сандро отправился спать. Усталость усилилась, и стоило ему добраться до подушки, как сон навалился на него. Сновидений не было. Сандро показалось, что он лишь на мгновение закрыл глаза, но когда открыл их снова, то за окнами уже была ночь. Музыка стихла. Ариэнна спала рядом. Сандро попытался снова заснуть, но не смог. Проворочался больше часа, оделся, направился в мастерскую.

Выйдя на крыльцо, Сандро остановился. Ночь была звездной и тихой, и в этой тишине отчетливо различались тревожные шорохи. Что это? Кто это? Сандро спустился с крыльца. Исходивший от «Кадиллака» тошнотворно-сладкий запах, который Сандро чувствовал еще днем, сейчас усилился. Теперь он был больше похож на запах разлагающейся плоти. И голоса. Вико и Уиллис. Сандро обогнул дом. Участок, разрабатываемый Ариэнной со дня их приезда в Мичиган, в темноте казался черной гладью озера, недалеко от которого стоял дом. Вико и Уиллис курили. В руках Вико была лопата. Они тихо разговаривали между собой, споря о том, кто будет копать дальше. Недалеко от дома Сандро разглядел яму. Могилу? Сердце неприятно екнуло в его груди. Слова застряли в горле.

На ватных ногах Сандро вернулся в гараж. Свет был выключен, и он долго не решался повернуть выключатель. Что происходит? Что все это значит? Сандро снова и снова вспоминал запах от «Кадиллака». Что было причиной этого запаха? Человек? Конечно, человек. Мужчина или женщина. Вико и Уиллис часто сами хвастались, что для них забрать у человека жизнь – плевое дело. Сандро почувствовал, как у него начала кружиться голова. Он сел на стул, попытался отдышаться. Что же делать? Пойти к Ариэнне и рассказать обо всем? Но что она сделает? Что скажет? Но что тогда? Полиция? Всего один звонок. Вико и Уиллис будут арестованы. Они покинут дом Сандро, покинут его жизнь. Но сможет ли он остаться в этом маленьком городе, где каждый знает своего соседа? На его дом будут показывать пальцем, пугать детей историей его семьи. Даже его дети подвергнутся травле. «Семья убийц» – это привяжется к ним на долгие годы. Придется продать дом и снова переезжать. Новая жизнь закончится, не успев начаться.

Сандро обхватил голову и застонал. Отчаяние и страх пульсировали в висках, вызывая боль. «А что если Вико или Уиллис видели меня?» – подумал Сандро. Воображение нарисовало страшные картины расправы. Он свидетель. Вико избавится от него, закопав в той же могиле, где сейчас закапывает мертвое тело из «Кадиллака». А потом он и Уиллис отправятся в дом. Заберут жизнь у Ариэнны, у детей… Или же Ариэнна знает, зачем Вико приехал сюда? Неужели она заодно с этими убийцами? Не может быть. Она просто его сестра. Она просто связана с ним узами крови. Поэтому она принимала Вико и его друзей в Лас-Вегасе. Поэтому она принимает его здесь, в Мичигане.

Сандро закрыл глаза и попытался собраться, сосредоточиться. Он притворится, что ничего не случилось. Притворится, что ничего не видел, ничего не знает. Вико и его друзья никогда не проводят в доме сестры много времени. Губы Сандро растянулись в нервной усмешке. «Раньше они приезжали в Лас-Вегас, чтобы развлечься, а теперь они приезжают в Мичиган, чтобы избавиться от трупов», – подумал Сандро. Сложно будет изобразить незнание и притворяться. Но он должен, обязан. Ради Ариэнны. Ради детей.

Сандро затаился, услышав приглушенные голоса на улице. Вико и Уиллис прошли мимо ворот гаража. Уиллис рассказывал анекдот. «Как они могут рассказывать анекдоты после того, что сделали?» – не мог понять Сандро. Хлопнула входная дверь дома. Сейчас убийцы лягут спать, и можно будет вернуться, прокрасться в свою комнату, лечь в кровать и убедить себя, что ничего не случилось.

Сандро выжидал больше часа, но так и не набрался смелости выйти из мастерской. Он лег на старом диване, который они вынесли из дома, когда въехали, но так и не выкинули. Диван пах плесенью, и этот запах напоминал Сандро запах сырой земли, запах могилы, увиденной им сегодня.

* * *

Утро. Сандро разбудил его младший сын – Алесандро, постучался в гараж и громко закричал, что уже утро и пора просыпаться.

– Снова работал всю ночь? – спросил он, сильно напоминая интонациями мать.

– Откуда ты знаешь, что я был здесь? – насторожился Сандро.

– Мне приснился кошмар, и я спал с мамой. Тебя там не было.

– Понятно. – Сандро выглянул из гаража. – А где дядя Вико?

– Завтракают. Просили позвать тебя.

– Меня? – Сандро вздрогнул. Младший сын протянул ему руку.

– Я тоже еще не ел, – сказал мальчик и улыбнулся.

Эта улыбка помогла Сандро успокоиться, собраться. Но спокойствия хватило лишь на то, чтобы вернуться в дом и сесть за стол. Пара шуток Уиллиса о работе, и вот Сандро уже снова кусает губы, чтобы не закричать, что он все знает. Нет, лучше закончить с завтраком и уйти. От нервного напряжения Сандро вспотел.

– Господи, что с тобой? – удивилась Ариэнна.

– Не знаю. Очень жарко. – Сандро спешно поднялся на ноги и сказал, что пойдет примет холодный душ. Шумная, веселая компания осталась на кухне.

Сандро переоделся и намочил голову, чтобы никто не заподозрил его в том, что он соврал, уходя из-за стола. Когда Сандро расчесывался, то он заметил, что у него снова выпадают волосы. «Я уехал из Невады, но жизнь в Неваде преследует меня», – не без иронии отметил он. Эта жизнь внутри него – дозы радиации, которую он получил на полигонах Невады.

Сандро вышел на улицу. Бесконечные шутки Уиллиса, звучавшие в доме, начинали раздражать. Убийца шутит. Убийца – весельчак, клоун. Что может быть хуже? Сандро попытался вспомнить, чем можно заняться подальше от дома. Может быть, установить памятник? Или встретиться с кем-нибудь из клиентов и придумать незначительные детали для обсуждения? Размышляя об этом, Сандро не сразу заметил, как зашел за дом. Могила, которую вырыли вчера Вико и Уиллис, была почти незаметна. Если бы вчера Сандро не видел своими глазами, как Вико и Уиллис копают яму, то сегодня не придал бы этому значения. Но он видел. Он знал.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Ариэнна. Он не заметил, как она подошла, поэтому, услышав ее голос за спиной, вздрогнул. – Что с тобой происходит, черт возьми? – Ариэнна прищурилась, вглядываясь мужу в глаза. – Ты недоволен, что приехал Вико?

– Как долго они собираются быть здесь?