Текст книги "Отель «Голубой горизонт»"

Автор книги: Виталий Вавикин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Подожди! – сказал Авери Шилд, наконец-то догнав ее. Лана сдержала улыбку.

– В какую сторону теперь? – спросила она, вглядываясь в уходящие в даль береговой линии рекламные щиты.

– В любую, – сказал Авери Шилд, но взгляд его был прикован к черным водам озера. – Как думаешь, что происходит с той девушкой, которая уплывает в эту бесконечную даль?

– Не знаю. Сомневаюсь, что она вообще реальна.

– Я тоже так думал вначале, но потом…

– Потом ты привык к этому миру.

– Словно сон, в реальности которого ты не сомневаешься.

– Да, но, думаю, нам пора проснуться. – Лана взяла Шилда за руку и потянула за собой.

Песок под ногами был мягким, замедлявшим движение. Еще долго дорогу освещали рекламные щиты Хэйгена Моски, но затем их свет начал меркнуть. Остался лишь шум волн черного озера. Волн, которых было уже не видно. Мир поглотила тьма. Даже голос Авери Шилда затерялся где-то в этой густой мгле. Усталость навалилась на плечи. Мышцы горели огнем. Лана с трудом переставляла ноги. Она давно не знала, держит Шилда за руку или уже потеряла где-то позади. Все это не имело значения. Лишь механическое движение вперед. Хотя и ощущение пространства давно перестало существовать. Даже собственное сознание перестало существовать. Лана сделала еще несколько шагов и упала. Тело сорвалось и полетело куда-то вниз. Или вверх? Все было уже неважно. Она закрыла глаза. Хотя, были у нее глаза или нет в этой абсолютной пустоте, она не знала. Ничего не знала. Ни о чем не думала. Все заканчивалось здесь, и все начиналось. Для нее, для Шилда, для всего мира.

* * *

Лану разбудило солнце. Утро было теплым. Волны лизали деревянный причал. Мальчик лет шести с черной кучерявой шевелюрой и голубыми, словно воды озера, глазами долго смотрел на нее, затем развернулся и побежал прочь. Когда Лана поднялась на ноги, мальчик уже шел назад, ведя за собой отца. Отец и сын были так сильно похожи, что Лана невольно улыбнулась, затем вспомнила минувшую ночь, выругалась.

– Что вы здесь делаете? – спросил мужчина.

– Пришла… – Лана огляделась. – Пришла… – она попыталась сориентироваться, но не смогла. – Пришла откуда-то.

– Вот как… – мужчина окинул ее внимательным взглядом. Лана улыбнулась и спросила, как ей добраться до ближайшего аэропорта или автобусной станции.

– И не подумайте, у меня есть деньги, просто вчера… – она попыталась подобрать нужные слова, но не смогла. – Просто вчера выдалась кошмарная ночь. – Лана протянула мужчине визитную карточку. – Я журналист. Пишу о резне в отеле «Голубой горизонт». Сегодня десять лет со дня…

– Я знаю, что случилось в «Голубом горизонте», – прервал ее мужчина, покосился на своего сына. Лана кивнула, поджала губы и снова улыбнулась.

– А что случилось в «Голубом горизонте»? – доверчиво спросил мальчик.

– Ничего, – отец потрепал его кучерявую шевелюру и неожиданно предложил подвезти Лану до аэропорта округа Айоско Каунти.

Уже после того, как он уехал, Лана поймала себя на мысли, что так и не узнала его имя. Хотя это было уже неважно. Вернуться в Массачусетс, забыться, отоспаться. Лана купила газету и стакан черного кофе. Тревога, которую приносили воспоминания о минувшей ночи, то наваливалась тяжелым грузом, то отпускала, позволяя забыться, не думать, не вспоминать.

Скрывшись от палящего солнца в зале терминала аэропорта, ожидая своего рейса, Лана открыла газету. Политики улыбались с первых полос. Лана пропустила эти статьи. Нет, она не хочет читать сладкие обещания и фальшивые скандалы. Лана просмотрела остальные статьи. Сердце вздрогнуло. Где-то в середине газеты взгляд зацепился за крохотную фотографию Авери Шилда. Статья была небольшой. В основном перечислялись книги, созданные этим автором. Последней была книга о Кэсиди Клири. Дальше детали самоубийства – самая значительная часть статьи и мимолетное упоминание о том, что продолжение книги о трагедии в отеле «Голубой горизонт», над которой он работал, так и осталась незаконченным. Прохлада терминала показалась Лане почти ледяной. Словно тьма, в которой она застряла в прошлую ночь, добралась до нее.

Отложив газету, Лана вышла под солнце. Нет, от этих чувств так просто не избавиться. Где-то далеко послышался шум волн. Лана замерла. Что это? Озеро? Но до озера далеко. Она не может слышать его, нет. И эта прохлада… Лана запрокинула голову, желая убедиться, что солнце не скрылось за тучами. Но солнца не было. Вокруг нее на территории аэропорта еще был день, но на небе уже началась ночь. Эта бесконечная ночь мира тьмы, окружающая отель «Голубой горизонт».

– Не может быть… – Лана зажмурилась. – Это просто воображение. Это просто… – что-то холодное коснулось ее тела. – Просто воображение.

Озноб. Еще до того, как открыть глаза, Лана поняла, что вокруг снова мрак. Реальность рухнула. Да и было ли это реальностью? Лана открыла глаза. Аэропорт. Но аэропорт другой. Аэропорт в Оскоде, недалеко от отеля «Голубой горизонт». Так, по крайней мере, написано на входе в терминал. Но свет не горит.

– Хотите убраться отсюда? – спросила Лану женщина. Она вынырнула из темноты, словно призрак. На лице ее была улыбка. На этом знакомом лице.

– Клири? – недоверчиво спросила Лана. – Кэсиди Клири?

– Мы знакомы? – удивилась женщина.

– Я… – Лана замялась. Кэсиди Клири смерила ее внимательным взглядом, ожидая продолжения, но Лана не знала, что сказать. Она снова была в мире тьмы. Снова вернулась в это проклятое место. Но теперь здесь был аэропорт.

– Так тебе нужен билет на самолет или нет? – спросила Клири, доставая связку ключей.

– А куда я могу отсюда улететь? – растерянно спросила Лана.

– Куда? – Клири наградила ее растерянным взглядом. – Не все ли равно, куда? Лишь бы улететь. – Она вошла в здание терминала. Вспыхнули несколько ламп. Лана заставила себя собраться, позвала Кэсиди Клири по имени. Клири обернулась.

– Ты помнишь… – Лана пыталась, но не могла подобрать нужные слова. – Ты помнишь, что случилось… – она услышала крики, вздрогнула.

Мужчина с окровавленной головой стучался в стеклянные двери терминала. Лана почувствовала, как медленно поднимаются волосы на ее теле. Кейси Бредерик. Мертвец. Он просил помощи, он был напуган. Он был жив.

– Пожалуйста, вы должны спасти меня! – умолял он. – Люсьен спятил. Клянусь, он хочет меня убить! – его испачканные кровью руки оставляли на стеклянных дверях красные разводы. Но двери были закрыты.

– Нужно впустить его! – оживилась Лана, увидев высокого чернокожего крепыша в футбольной форме. Он приближался к Кейси Бредерику. Медленно, словно гильотина, которая неспешно ползет вверх, чтобы потом стремительно обрушиться на шею жертвы.

– Господи, пожалуйста! – закричал Бредерик, увидев своего палача, и сильнее застучал в стеклянные двери терминала. Терпение Ланы лопнуло.

– Ты не сможешь ему помочь! – крикнула Кэсиди Клири.

Лана не ответила, впустила Бредерика в здание терминала, закрыла дверь. Защитник НФЛ, преследующий Бредерика, зарычал. Его ноги напряглись. Словно разъяренный бык, он побежал на стеклянные двери. От удара, казалось, вздрогнуло все здание терминала. Стеклянная дверь устояла, дав трещину. Защитник упал, закряхтел, начал подниматься. Лана видела его фамилию на спине. Хэмп Люсьен. Тот самый Хэмп Люсьен, который травмировал Кейси Бредерика в реальной жизни, реальном мире. Лана знала, что в действительности Люсьен был славным малым. Он извинился перед Бредериком в прессе за нанесенную травму. У него была жена и трое детей. Он ходил в церковь. Но все это было не здесь. В этом мире тьмы Хэмп Люсьен был убийцей, монстром, преследовавшим Кейси Бредерика. Поднявшись на ноги, он тряхнул головой, пришел в сознание, зарычал, отошел назад для разбега и снова бросился на стеклянные двери. Но двери снова устояли. Лишь паутина трещин покрыла их поверхность.

– Думаю, еще одного удара двери не выдержат, – отрешенно заметила Кэсиди Клири.

– Нужно бежать! – снова запаниковал Кейси Бредерик, устремился к выключенным эскалаторам.

Звенят разбившиеся стеклянные двери. Бык-Люсьен вваливается в здание терминала, замирает, качаясь и приходя в себя после очередного сокрушительного удара. Его широкие ноздри раздуваются. Глаза налиты кровью.

– Бредерик! – рычит он, бежит к эскалаторам.

Лана не видит его на верхних этажах, лишь слышит топот его тяжелых шагов, крики, звон бьющихся стекол, треск дерева. Неожиданно наступает тишина. Лана слышит, как бьется ее сердце. Секунды тянутся медленно, мучительно. Это длится до тех пор, пока Люсьен не сбрасывает изуродованное тело Кейси Бредерика с верхних этажей. От удара о пол у бывшего квотербэка Бредерика раскалывается череп. Глаза выскакивают из глазниц. Наверху стоит Хэмп Люсьен. Какое-то время он упивается своей победой, затем просыпается жажда крови. Его взгляд ищет новую жертву. Над его головой Лана видит огромный плакат с рекламой новой книги Хэйгена Моски. Люсьен смотрит на Лану и улыбается, ноги его снова напрягаются.

– Беги! – кричит Кэсиди Клири Лане. Бык-Люсьен начинает спускаться по эскалатору. – Беги отсюда!

Клири толкает Лану к выходу, включает моторы эскалаторов. Люсьен рычит. Все эскалаторы поднимаются, но сила моторов не может противостоять силе его ног. Он спускается. Неизбежно, неотвратимо. Лана видит, как Клири отходит в сторону, не решаясь встать на пути Люсьена. Люсьен рычит. Где-то далеко гудит заходящий на посадку самолет. На взлетной полосе вспыхивают посадочные огни. Лана бежит на этот свет. Бежит от тьмы. А тяжелые шаги быка-Люсьена уже стучат за спиной. Все ближе и ближе. Смерть дышит в затылок. Лана кричит, но крик этот тонет в свете посадочных огней. Вся тьма города тонет в этом свете. Весь мир.

* * *

Балтимор. Лана не ест, не пьет. Она напугана. Бег от Люсьена закончился в салоне частного самолета. Реальность вернулась, но где гарантия, что все не изменится в любое мгновение? Страхи, сомнения, предчувствия. Руки дрожат, в животе что-то сжимается, вызывая тошноту.

Встретиться с Моской, рассказать ему обо всем не выбирая слов. Вывалить на его голову всю эту безумную историю.

– Почему ты пришла ко мне? – спрашивает Хэйген Моска. Он и Лана идут по яблоневому саду. Урожай удался. Плоды сочные, спелые, но Лана не видит ничего, кроме своих страхов. – Почему ты думаешь, что я имею отношение к тому, что происходит с тобой?

– Потому что в том чертовом городе повсюду твои фотографии, твои книги о трагедии в «Голубом горизонте».

– Но я не писал никаких книг, – Моска улыбается. – За последние десять лет я не написал ни строчки.

Его жена наблюдает за ним и Ланой из окна дома. Его дети плещутся в надувном бассейне.

– А как насчет твоих черновиков? – цепляется, как утопающий за соломинку, Лана. – Ты же делал какие-то наброски для книги о «Голубом горизонте».

– Да, но…

– Ты должен дать мне почитать их.

– Если дети или жена еще не выбросили черновики, то я подарю их тебе.

– Подаришь? – не верит Лана.

– Почему бы и нет? Я все равно не стану писать о «Голубом горизонте». – Моска предлагает ей вернуться в дом.

Его жена, высокая и некрасивая брюнетка, спешно отходит от окна. Лане не нравится эта женщина. Не нравится этот дом. Писатели не должны жить так. Особенно такие, как Хэйген Моска. Она пока не знает почему, но уверена, что этот человек, этот торговец яблок, является важным элементом в ее новом этапе жизни, который снова и снова бросает ее в темный несуществующий город. Мысль о том, чтобы оказаться там в третий раз, вызывает озноб и холодный пот. Особенно когда яркое летнее солнце остается за стенами дома. Глаза привыкли к свету, и Лана почти ничего не видит. Страх усиливается, сгущается. И вместе со страхом сгущается тьма.

– Нет. Только не это. Только не снова! – закричала Лана, но пустота уже поглотила ее голос.

Послышался шум волн черного озера. Кожа ощутила ночную прохладу. Лана увидела отель «Голубой горизонт» и тихо выругалась, не скупясь на экспрессию. Почему она снова вернулась сюда? Что ее вернуло сюда? Какая сила?

Лана вздрогнула, услышав скрип установленных на пляже качелей. В темноте они виделись ей неясным контуром, сгустком тьмы. Но тьма была жива. Лана слышала ее дыхание, ее хриплый шепот.

– Почему? Почему она сделала это? Почему? – снова и снова спрашивала тьма. Мурашки поползли по коже. Бежать. Но куда? Лана до боли в глазах всматривалась в очертания качелей. Нет, с ней говорила не тьма. Это определенно был человек. Женщина. Лана подошла чуть ближе. – Почему? Почему она сделала это? – снова спросила женщина.

– Что с вами? Вы ранены? Вам нужна помощь? – Лана чувствовала тревогу. В последний раз, когда она была здесь, безумный защитник НФЛ Хэмп Люсьен уже чуть не добрался до нее. Что случится сейчас?

– Почему? – услышала она очередной вопрос, подошла еще ближе.

Женщина на качелях была одета в легкое летнее платье. Она сидела согнувшись, едва не падая вперед, прижимая руки к животу. Лана видела кровь на светлом платье. Долетавший с озера ветер раскачивал качели, и следом за ними по земле волочился не то шарф, не то пояс женщины, не то… Лану затошнило. Внутренности женщины вывалившись из вспоротого живота, свисали, доставая земли, тащились по ней в такт раскачивающихся качелей. Назад, вперед. Назад, вперед.

– Господи. – Лана попыталась зажмуриться, но не смогла. Она не моргая смотрела женщине в тускнеющие глаза. – Глэдис Легуин? – неожиданно появилась еще одна чудовищная догадка, и от этого ей стало еще хуже, словно сейчас, здесь умирал ее лучший друг, а не совершенно незнакомый человек. – Нет. Этого не может быть. – Лана не знала, что делать. – Пожалуйста, не двигайся. Я позвоню… – она вспомнила, где находится, вспомнила странность этого проклятого места. – Куда-нибудь позвоню. Позову кого-нибудь на помощь. Только не умирай. Слышишь? – Лана заставила себя не смотреть на волочившиеся по земле внутренности. – Все будет хорошо, – пообещала она и спотыкаясь побежала в отель.

Свет в коттеджах не горел. Лишь одинокий желтый фонарь освещал двор, да работало это проклятое кафе, которого не было в действительности. Кафе с игровыми автоматами прошлого века на входе и бумажным манекеном Хэйгена Моски. Но больше помощи просить было негде. Лана поднялась на деревянное крыльцо, открыла дверь. Колокольчик над входом звякнул. Официантка обернулась, вглядываясь в лицо нового посетителя. Толстяк за столиком продолжил уминать ужин. Лицо его было испачкано томатной пастой и макаронами. Он ел, как голодное животное. На его столе уже стояли несколько пустых тарелок. Когда Лана проходила мимо него, он тихо зарычал, укрывая жирным телом тарелку с пищей от Ланы.

– Вам то же, что и вчера? – спросила официантка.

– Что? – растерялась Лана.

– Ваш ужин.

– Нет. Я не… – она невольно покосилась на толстяка за столом. – Там, на пляже, я встретила женщину… – Лана запнулась, увидев улыбку на лице официантки. – Она ранена… – улыбка официантки стала шире, показались гнилые, крошащиеся зубы. – Той женщине нужна помощь… – Лана больше не могла смотреть на эту ухмылку. – Да что с вами такое, черт возьми?! – закричала она на официантку. От неожиданности толстяк за спиной уронил тарелку с едой. Макароны рассыпались по полу. Толстяк закряхтел, пополз на четвереньках под стол и начал спешно собирать макароны, засовывая их в рот.

– Нет, ну ты видела! – рассмеялась официантка, указывая на толстяка.

– Я говорила о женщине на пляже, – напомнила Лана. – Она ранена. Ей нужна помощь…

Лана замолчала, потому что официантка зашлась диким, истеричным смехом, потешаясь над толстяком под столом, который собирал с пола макароны. Этот смех напугал Лану не меньше, чем пугала тьма за окнами кафе. Покончив с макаронами, толстяк принялся слизывать с пола остатки томатной пасты. От смеха официантки начало закладывать уши.

– Твою мать! – не выдержала Лана. Она выбежала на улицу. Остановилась. Смех официантки стих в тот самый момент, когда за Ланой закрылась дверь. В первое мгновение ей показалось, что она оглохла, затем тишина ожила, загудела.

Коттедж управляющего. Лана увидела, как в его окнах вспыхнул свет. Погас. Снова вспыхнул и снова погас. На пороге появилась женщина. Она спускалась с крыльца, едва держась на ногах. Свет в окнах коттеджа вспыхнул на мгновение, осветив залитый кровью халат женщины, затем крыльцо снова погрузилось во мрак. Из этого мрака образовался силуэт. Лана могла поклясться, что глаза не обманули ее. Тень скользнула по земле следом за раненой женщиной, материализовалась за ее спиной, схватила за волосы и потащила за коттедж. Лана слышала крики женщины. Видела, как судорожно она пытается отбиваться. «Оделис Сото, – подумала Лана. – Это та самая Оделис Сото, которую убила Кэсиди Клири». Из-за коттеджа донеслись приглушенные булькающие просьбы о помощи. Лана хотела помочь, но не могла. Ее ноги онемели. Они словно приросли к земле. Можно было только стоять и слушать, как умирает человек. Затем все снова стихло. Тьма вышла из коттеджа. Вернее, уже не тьма, не тень. Это был образ, который хотел стать человеком, женщиной. Он прошел мимо фонаря, и Лана увидела, как преломляются его черты. Голова закружилась. Лана узнала в сгустке тьмы Кэсиди Клири. Какую-то часть Кэсиди Клири, крупицу, но этого было достаточно. Почувствовав на себе взгляд Ланы, тьма остановилась. Двойник Кэсиди Клири обернулся. Черные глаза уставились на Лану. Губы изогнулись в хищной улыбке.

– Черт! – Лана развернулась и побежала прочь.

Она не оглядывалась. Просто бежала, и ей казалось, что ветер свистит у нее в ушах. Отель остался далеко за спиной. Один поворот, другой. Лана увидела здание аэропорта, увидела быка-Люсьена, который рыскал по взлетной полосе в поисках новой жертвы. Услышав топот шагов, Люсьен обернулся, увидел Лану и, зарычав, метнулся в ее сторону. Тьма, почти настигшая Лану, зашипела на него. Он ударил ее ногой. Образ Кэсиди Клири рассыпался, превратился в дымку, но тут же снова собрался. Мелькнула сталь. Белая футбольная форма окрасилась в красный цвет. Два хищника сцепились между собой, борясь за одну-единственную жертву.

– Эй! – услышала Лана чей-то голос из темноты придорожных деревьев. – Иди сюда, если хочешь жить, – сказала Кэсиди Клири. Та самая Кэсиди Клири, которая однажды спасла ее в терминале аэропорта. Настоящая Кэсиди Клири, если, конечно, в этом мире тьмы хоть что-то было настоящим. Лана послушно нырнула под кроны деревьев. Под ногами был асфальт. Скрытая мглой дорога тянулась вдаль, теряясь в ночи. – Иди прямо и никуда не сворачивай, – сказала Кэсиди Клири.

– А ты? – спросила Лана.

– Со мной ничего не случится. – Клири насторожилась, услышав горестный рев быка-Люсьена, который терпел поражение. – Торопись же! – прикрикнула она на Лану. – Беги и не останавливайся!

Бык-Люсьен взвыл в последний раз. Лана выругалась и побежала вперед. Мысли путались. В голове было так много вопросов, но времени, чтобы задать их, уже не было. «В другой раз», – решила она, чувствуя, как мгла сгущается вокруг. Мир тьмы сжимался, готовился выплюнуть ее в реальность, как это уже было прежде. Но на этот раз Лана не сомневалась, что снова вернется сюда. Хочет она того или нет, но вернется. Они как-то связаны с этим место. Непонятно как, но связаны. Это были последние мысли Ланы перед тем, как она провалилась в пустоту.

* * *

Лана очнулась ранним вечером, в Балтиморе, на скамейке недалеко от дома Хэйгена Моски. Несколько минут она просто сидела, пытаясь понять, где находится. Мир тьмы был не менее реален, чем обыкновенная жизнь. Лана буквально чувствовала, как мрак и нереальность пробираются в ее сознание. Две жизни сливаются в ней воедино, становятся монолитом.

– С вами все в порядке? – заботливо спросила Лану пожилая женщина, проходя мимо. На поводке она вела старого пуделя с кучерявой дымчатой шерстью. Собака обнюхала ноги Ланы, тявкнула едва слышно. Лана улыбнулась старухе.

– Все в порядке, – соврала она, увидела лежавшую рядом папку с рукописью Моски, улыбнулась. – Все будет в порядке, – более уверенно сказала она старухе. Женщина улыбнулась и пошла дальше. Ее лицо стерлось из памяти. Осталась лишь ее собака, которую Лана запомнила лучше, чем хозяйку.

Теперь успокоиться, открыть папку.

Лана прочитала несколько страниц рукописи Моски, вздрогнула, замерла. Неужели ей это не показалось? Неужели все это происходит в реальном мире? Лана прочитала еще несколько страниц. Ошибки нет. Моска пишет о Кэсиди Клири, пишет о том, как тьма день за днем пробирается в ее сознание, меняет реальность.

– Ах ты сукин сын! – бормочет Лана.

Теперь подняться на ноги, вернуться в дом Моски. Он открывает дверь.

– Ты знал, черт возьми! Ты обо всем знал! – кричит Лана, размахивая перед лицом Моски страницами рукописи. Моска хмурится, но для Ланы все становится кристально ясно. – Ты создал этот мир! Этот чертов мир, в который я попадаю снова и снова.

– Мне казалось, ты хотела вернуться в Массачусетс, – говорит Моска. Из глубины дома жена спрашивает его, кто пришел. – Никто, – говорит он.

– Ты должен переписать свою книгу! – говорит ему Лана.

– Нет никакой книги.

– Значит, ты должен создать ее.

– Ты спятила, – на лице Моски раздражение.

– Спятила? – шипит на него Лана, перебирает страницы его рукописи, показывает те, где Моска рассказывает о кафе в отеле «Голубой горизонт». – Вот! Откуда ты знал об этом кафе? Его ведь нет в действительности. И это чертово черное озеро? А двойник Кэсиди Клири, с которым она борется, пытаясь спасать своих друзей?

– Это были просто преувеличения, условности.

– К черту! Я видела все это! Видела Кэсиди Клири, видела ее созданного тьмой двойника. – Лана снова перебирает страницы рукописи, ищет, где Моска пишет о том, почему остался в живых. – Она боролась за тебя. Боролась с тьмой, подчинившей ее. И она победила.

– Еще раз говорю, это должна была быть художественная книга. Просто вымысел, моя фантазия, – устало бормочет Моска.

– У твоей фантазии есть плоть. – Лана спешно рассказывает ему о своем последнем видении. Рассказывает о Глэдис Легуин, которой вспороли живот, об Оделис Сото… Моска уже не улыбается. Нет в нем и снисхождения.

– Думаю, тебе лучше уйти, – говорит он. – Не знаю, что у тебя с головой, но у меня нет желания выслушивать все это.

Дверь закрывается. Лана одна. Она не знает, куда идти, не знает, что делать. Вечерний парк, ожидание. Где же этот чертов мир тьмы? Почему он не забирает ее снова?

– С каждым разом все становится только хуже, – сказала Лана чуть раньше Моски. Скоро ей не удастся выбраться, не удастся вернуться. Она знает это. Тьма почти добралась до нее. Почти схватила за горло. Но тьма не спешит забрать ее в свой мир, где уже застряла одна жизнь – Кэсиди Клири, которая восстала против своей судьбы. Тьма завладела ее телом, но не смогла подчинить себе ее душу.

«Моске просто повезло, что он выжил, – думает Лана. – На его месте мог оказаться любой из его друзей». Лана не сомневается, что Клири боролась за жизнь каждого из них, как боролась в мире тьмы за жизнь Кейси Бредерика и жизнь самой Ланы. Но из всех своих друзей Кэсиди смогла спасти лишь последнего. Это стоило ей вечного изгнания из своего тела. Она пленник мира тьмы. Пленник мрачного отеля «Голубой горизонт», который существует в странном, потустороннем мире. И мир этот растет. Мир тьмы имени Кэсиди Клири. И Хэйген Моска – единственный, кто может остановить это. Единственный, кого смогла спасти Кэсиди Клири. Теперь он – барьер между тьмой и реальностью. Вот только как заставить его понять это, признать?

Думая об этом, Лана не заметила, как в город пришли сумерки. Ночь окрепла, расправила плечи. Ожили тени, звуки, которых днем было не слышно. Ожила тьма, зашепталась, окружая Лану Уилман. Блики, силуэты, тени обросли плотью…

Кэсиди Клири. Сердце Ланы замерло, когда она увидела ее. Увидела этого темного двойника. Убийцу, монстра. Призрачным силуэтом она прошла мимо Ланы, направляясь к дому Хэйгена Моски – единственного человека, обладающему властью над ее миром тьмы. Он – последний барьер. Лана знает это. Двойник Кэсиди Клири знает это. Но сам Моска не хочет верить в это, не хочет знать. В его власти уничтожить тьму, помочь Кэсиди Клири перечеркнуть этот дьявольский мир, который крепнет, набирается сил, пока Моска торгует яблоками и тешится в лучах теплого солнца, которое скоро потухнет. Тьма затмит весь мир, вырвется на свободу. Ей нужно лишь закончить то, что начала темная половина Кэсиди Клири. Последний барьер рухнет. Авери Шилд знал это, догадывался, поэтому, оказавшись в темном мире «Голубого горизонта», предпочитал бездействовать, не позволяя злу окрепнуть. Лана понимает это. Она должна была поступить так же, как поступил Шилд. Но она предпочла бороться. Ее страх позволил тьме набраться сил. И теперь бездействие не сможет сдержать зло. Оно проникло в реальность. Сначала, десять лет назад, в теле Кэсиди Клири. Но Клири смогла сдержать его, остановить. Как сдерживал после Авери Шилд. Сдерживал, пока не появилась Лана. Теперь зло получило свободу. Теперь оно доберется до Моски, заберет его жизнь, и ничто уже не сможет встать у него на пути. Даже Кэсиди Клири, тело которой все еще является проводником тьмы между мирами.

Лана поднялась на ноги и побежала к дому Хэйгена Моски, побежала следом за двойником Кэсиди Клири. Легкие вспыхнули огнем. В ушах застучала кровь. Вся ночь, казалось, восстала против нее, стала густой, не позволяя продвигаться вперед. Ей не успеть. Она не сможет спасти Моску. Не сможет предупредить его. От понимания своего бессилия Лана закричала. Темнота вокруг была подобна желе. Под ногами – рыхлый песок пляжей озера Гурон. Впереди – двойник Кэсиди Клири. Впереди – зло. И зло приближается к дому Хэйгена Моски. Лана увидела дом бывшего писателя, увидела свет в окнах, и в сердце ее затеплилась надежда. Она почти смогла, почти добралась до цели. Двойник Кэсиди Клири обернулся и громко рассмеялся над надеждами Ланы.

– Нет! Я не позволю тебе! – закричала Лана.

Двойник Кэсиди Клири прошел сквозь стены дома Хэйгена Моски. Отчаяние застлало сознание. Лана стиснула зубы. Нет. Она не сдастся. Еще есть шанс, есть надежда. Но свет в доме Моски гаснет. Лана не слышит предсмертных криков. Не знает, что происходит внутри. Она может лишь стучаться в двери, бить стекла, пытаясь пробраться в дом через многочисленные окна.

– Тьма боится тебя! – кричит она Моске. – Ты сильнее ее. Борись с ней! Борись! Борись…

* * *

В западном Ньютоне, что в штате Мэриленд, недалеко от Ривер-стрит, есть небольшая частная психиатрическая клиника. Ее не найти в справочниках, и даже не каждый местный таксист сможет доставить вас туда. Крохотные улицы гнутся, огибают жилые дома, ныряют под разросшиеся деревья. Само здание клиники имеет два этажа и выкрашено в серый цвет. У входа есть небольшая стоянка. Крыша отвесная, и когда идет дождь, водосточные трубы гудят от бурлящей в них воды. В один из таких дней в клинику приезжает Дэйвид Прайс – автор книги о Кэсиди Клири «Глаза правды». От стоянки до входа не больше двадцати шагов, но Прайс успевает промокнуть до нитки. Его встречает доктор Генри Олдсворт. Они познакомились неделю назад во время телефонного разговора, но со стороны кажется, что они старые друзья. Рука об руку они поднимаются на второй этаж. Под ногами мягкие ковры. Стены обиты войлоком кремового цвета. Палаты пациентов не закрываются – здесь не содержатся опасные для общества личности, лишь те, кто хочет излечиться.

Доктор Генри Олдсворт открывает дверь в комнату Ланы Уилман. Она сидит у окна. На ней надет вязаный свитер и джинсы. Волосы у нее коротко пострижены. Лицо чистое, без косметики. Минувший год терапии не развеял видения, но научил смирению и терпению.

– Это Дэйвид Прайс, – представляет своего нового знакомого доктор Генри Олдсворт. – Я говорил тебе, что он приедет.

– Я помню, – говорит Лана.

– Я писал книгу о Кэсиди Клири, – говорит Дэйвид Прайс.

– Я знаю. «Глаза правды», кажется. Верно? – с трудом вспоминает Лана Уилман.

– Верно. – Дэйвид Прайс достает диктофон. – Сейчас я работою над новой книгой о трагедии в «Голубом горизонте». Вернее, о последствиях этой трагедии. – Он смотрит на врача Ланы. – Доктор Олдсворт сказал, что вспомнить, как ты попала сюда, будет полезно для тебя. Ты можешь рассказать мне об этом?

– Вы не поверите. – На лице Ланы усталая улыбка.

– А ты попробуй. – Дэйвид Прайс включает диктофон. – Я умею слушать.

– Боюсь, слушать будет недостаточно. – Лана бросает на доктора Олдсворта короткий взгляд и поджимает губы.

– Я знаю. Я читал историю твоей болезни, – говорит Дэйвид Прайс.

– И что вы думаете об этом? – спрашивает она.

– Что я думаю? – Прайс встречается с ней взглядом, и на мгновение ему кажется, что ее глаза такие же черные, как глаза Кэсиди Клири.

– Вы готовы действовать?

– Действовать? – Прайс заставляет себя собраться. Глаза Ланы Уилман снова серые и растерянные. Лишь где-то глубоко внутри что-то вспыхивает и гаснет. Снова и снова, словно тьма и свет борются в этой девушке.

– Пообещайте, что закончите то, что не удалось мне, и тогда, обещаю, я расскажу все, что вы хотите, и даже больше, – просит Лана Уилман.

– Пообещать? – Прайс медлит с ответом, убеждая себя, что перед ним просто больная девушка, за безумной историей которой он пришел сюда. Так почему бы тогда не дать ей обещание? Любое обещание, ради ее рассказа?

– Почему вы молчите, мистер Прайс? – торопит его Лана Уилман. Дэйвид Прайс натянуто улыбается. Диктофон в его руках уже включен.

– Конечно, – говорит он. – Я сделаю все, что смогу.

– Хорошо, – говорит Лана, указывает на диктофон. – Он записал ваше обещание. Теперь вы не сможете отказаться.

– Ну, не буду вам мешать, – улыбается доктор Генри Олдсворт.

Дверь закрывается за ним тихо, почти бесшумно. За окнами льет дождь. Гудит кондиционер. Вечереет…