Текст книги "Рыночная цена счастья"

Автор книги: Виталий Овчинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Вчера с лю-дьми типа Бориса Моисеева в нашем обществе никто никогда не общался и даже не здо-ровывался. потому что их – презирали и за людей не считали.. Зато сейчас таких, как он, приглашают в самые лучшие и самые богатые дома страны. С ним за честь считают пооб-щаться наши министры и наши самые влиятельнейшие политики страны. Поэтому сексом сейчас дозволено заниматься с кем угодно, сколько угодно, как угодно и где угодно. И со-вершенно не обязательно для этого заводить семью. Семья, что ни говори, но, все-таки обязывает, сдерживает. Штамп в паспорте, с одной стороны, вроде бы и ерунда, ничего не значащий знак на бумаге.; но, с другой стороны – юридический документ, накладываю-щий на обе стороны некоторые обязательства и даже – обязанности. Поэтому. без семьи все гораздо – проще. Можно, ведь, менять партнеров до бесконечности. А больше – разно-образия; больше – удовольствия, больше радости от жизни. Зачем же тогда себя в сексе ограничивать?! Безумие какое-то просто?

А захочешь детей – какая проблема? Можно родить от кого-нибудь из своих сексу-альных партнеров, кто тебе больше по нраву; можно просто купить ребенка у суррогат-ной матери. Причем, зачать можно в этом случае от спермы какой-нибудь знаменитости, купив ее в одном из многочисленных банков спермы. Хоть в Газмановском. Там, говорят, даже Лужковская сперма есть. Жаль, конечно, что там нет спермы

Путина. Но зато – дру-гих полно. Правда, нет никакой уверенности в том, что это действительно сперма тех са-мых знаменитостей. что указаны в свидетельстве. Но – какая, в принципе, разница! Лишь бы этот самый папаша был здоровым мужиком. Остальное – не важно. Ты же не траха-ешься с ним для зачатия, а только ноги раздвигаешь у доктора, как при гинекологическом осмотре. А не хочешь сама возиться

– возьми в детдоме. И отдай няньке. Пусть себе смот-рит, возится и воспитывает этого твоего ребенка.. Так что дети сейчас – не проблема. Бы-ло бы желание. А завести всегда – можно. И муж для этого интимного дела совершенно теперь не обязателен.. Да и сам мужчина – тоже..

Остается – дом, квартира, пресловутый домашний очаг. Но у большинства сегодня-шних молодых людей, энергичных, целеустремленных, претендующих хоть на какое-то существенное место в жизни, к годам тридцати уже имеется свое хорошее, отдельное жилье.

Квартира в городе или дом в пригороде. Кого хочу – того и приведу. С кем хочу, с тем и – живу. Нравиться – держу. Разонравилось – выгоню.

И никаких тебе забот. Упрется – вызову милицию или подам в суд.

Деньги, если они есть, делают великие для хозяев де-нег вещи..

Поэтому – бояться нечего. Надо просто постараться, чтобы денег было бы по-больше. Тогда – можно будет в нашей стране делать – все!. В полном смысле этого слова – все!.Во всяком случае, у нас, в России.

В стране, где главный принцип – один на все времена. Есть деньги – ты Бог. Нет денег – ты дерьмо, а потому – пошел к черту. Ни ум, ни талант, ни способности в нашей стране никакого значения не имеют.

Только деньги, деньги, и еще раз – деньги.

Поэтому – зачем семья? Для чего семья? У тебя – отдельная квартира. У нее – отдель-ная квартира.. Когда нужно – вы вместе.

Когда не нужно – вы отдельны. И единственное, что вас теперь связывает – это общая постель. И то, когда кому -то из вас захочется вме-сте на ней покувыркаться. Да и то – слишком уж это хлопотное занятие.. Не проще ли будет– заехать в магазин "секс-шопа" и купить себе какой-нибудь заменитель. Проще, на-дежней и безопасней. И никаких тебе психологических комплексов.. Никаких капризов. Сколько хочу – столько и работаю. Пока не получу полного самоудовлетворения…

Поэтому – какая сейчас семья? Для чего – семья? Зачем – семья?

Хорошо и так. Сой-дет и так. Без семьи – лучше. И для мужчины. И для женщины. Для современных, для ны-нешних мужчин и женщин.

Что ж, все верно. Все – так. И с этим не поспоришь. Да и смысла нет никакого спо-рить. И так все – понятно. И так все – яснее ясного. Если бы не одно маленькое, про-клятое "но". Всегда, когда не нужно, они выплывают, эти самые, пресловутые "но". Пу-тающее и запутывающее все на свете. И не позволяющие развиваться событиям так,. как положено, как надо бы и как хотелось бы… . Давно ведь известно, что семья – это не только секс, не только дети и крыша над головой. Не только борщ на обед с котлетами и картошкой в качестве гарнира. Семья – это место и смысл твоей жизни на земле. Семья – это теплое, ровное дыхание лежащей рядом с тобой женщины, ближе и родней которой у тебя на свете никого нет и быть никогда не может; семья – это ровный стук ее сердца, так совпадающим со стуком твоего, что порой кажется, что у вас с ней одно, общее на двоих, единое сердце;. семья – это чувство неве-роятнейшей нежности к ней и желание жить так, чтобы ей с тобой всегда было хорошо и с каждым разом все лучше и лучше; семья – это единственное место на

Земле, где ты всегда нужен, где тебя всегда ждут, где тебе всегда рады, где тебе никогда не бывает одиноко и где ты всегда самый лучший человек на свет; семья это то самое место на Земле, где ты – счастлив. Без семьи, в отрыве от семьи человек счастливым быть не может.

И вот теперь у Олега нет жены, нет семьи, нет ощущения полноты жизни, нет сча-стья…Нет ничего такого, что хоть, в какой-то степени, определяло смысл его жизни. И как теперь, после всего этого, дальше – жить? Ни семьи, ни – работы. Потому что работы на заводе, по существу – не было. Так, одно лишь мельтешение. Без зарплаты и без надежды на перемены к лучшему. Сплошной мрак впереди и никакого просвета..

До этого письма Юлии Олега еще как-то мог считать себя ее мужем.

Пусть фор-мально, пусть по паспорту, но он все же был ее мужем.

Письмо Юлии все расставило по своим местам. Оно оказалось последней ниточкой, связывающей хоть как-то Олега с Юлией. И вот теперь эта ниточка оборвалась. Для друг друга они перестали существовать.

Больше Олег Юлию не видел никогда. И не знал о ней ничего. И не делал никаких попы-ток – узнать. Зачем?! Никакого смысла искать ее не было.

Но комнату ее, бывшую их супружескую спальню, он не трогал. И даже не захо-дил в нее. Все ее вещи оставались целы. Лежали и висели так, как их положили и пове-сила в свое время. сама Юлия. Олег жил и спал в большой комнате. И лишь потом, где-то через год с небольшим, он узнал про дальнейшую судьбу Юлии. Узнал совершенно слу-чайно. От

Марины.

Это было в выходной. То ли в субботу, то ли в воскресение. Олег шел на рынок за продуктами. За картошкой, за колбасой, за

"окорочками". Там было подешевле, чем в ма-газинах И даже – значительно дешевле, если поискать. А с деньгами у Олега было не гус-то. Жизнь прижимала его все основательней и основательней. На заводе зарплату платили кое как, через два, а то и через три месяца.

Да и то, что платили, ничем, кроме как подач-кой назвать было нельзя. Приходилось вертеться. Он устроился еще на полставки дежур-ным электриком в бывшем их заводском доме культуры, читал лекции в местном поли-техническом колледже. Перебиваться – перебивался. На хлеб, на кусок колбасы, а иногда даже на бутылку – хватало. Сильно выручали американские "окорочки", пресловутые "ножки

Буша". Если бы не они – в России наверняка был бы голод. А здесь – дешево и сердито! И очень, очень вкусно! И с готовкой мудрить особенно не надо. Положил "око-рчки" на противень, предварительно смазав его подсолнечным маслом. Полил их сверху этим же маслом и залил противень наполовину водой. И в духовку на часочек. Аромат по квартире пойдет – обалденный! А вкус – еще лучше! Особенно с картошечкой! Да, "око-рочки" – спасали! И очень даже – спасали!

Таких, как Олег.А таких, как он, в России то-гда было большинство.

Но все равно, приходилось считать буквально каждый рубль.

Олег шел, погруженный в свои, не слишком понятные даже себе думы, совершенно не обращая внимания на окружающий его людей. Стоял октябрь. Погода была великолеп-ная. Тихо, тепло, солнечно. Олег шел в своей старой, выцветшей еще со времен советских стройотрядов штормовке с капюшоном, надетой на черный с искоркой шерстяной свитер, связанный вручную из верблюжьей шерсти и купленный им по случаю в одну из своих первых поездок в Байконур. Купленный по баснословно низкой цене у одной бабки каза-шки на рынке в Тюра-Там.

Олег не хотел его брать. Но бабка была настойчива и уговори-ла его.

Видать, деньги нужны были. Олег купил его и не пожалел. Свитер был теплый, мягкий, ласковый, почти как – живой.

Олег шел по краю тротуара, рассеянно поглядывая по сторонам, но ничего и нико-го не видя. И здесь около него остановилась и просигналила шикарная "иномарка" черно-го цвета. Олег остановился и недоуменно посмотрел на машину. Друзей с "иномарками" у него не было. В лучшем случае – "жигули" или "москвичи". Они сами с Юлией стояли в очереди на "жигуленка", копили деньги. Но инфляция. все съела. И от их сбережений, как у большинства жителей бывшего СССР, ничегошеньки не осталось. А здесь – это черное лакированное чудо!

Откуда? Не-ет, это не ко мне! Ошибся кто-то! Дверь "иномарки" от-крылась и знакомый женский голос проговорил:

– Олег, здравствуй! Тебе – куда?

Олег заглянул в машину. Там сидела Марина. Красивая, улыбающаяся.

Вид у нее был – закачаешься. Сразу становилось понятно, что эта женщина – из другого мира, не на-шего, из мира роскоши и процветания. И здесь она очутилась просто случайно. По недора-зумении. Или капризу. Своему или самого всевышнего.

– Здравствуй, Марина, – сказал Олег и пожал плечами. Он не знал, что ответить Марине. Конечно же, он был рад этой неожиданной встрече.. К Марине он всегда отно-сился хорошо. Она даже нравилась ему, как женщина. И сексом с ней он занимался с не-скрываемым для себя удовольствием. Да, он ее не любил, нет. Но общаться с ней ему бы-ло всегда приятно.. Однако сейчас, к радости от этой нечаянной встречи примешивалось что-то неприятное, упрямо и назойливо царапающее ему душу. Слишком уж явным было несоответствие этого ее внешнего шика с его нынешним материальным положением. Они стали людьми разных социальных слоев. Они стали – неравными. И это ощущение собст-венной неудачливости на фоне ее великолепия вызывало у Олега чувство острого психо-логического дискомфорта и вытекающего отсюда стойкого желания прекратить эту их встречу и поскорее расстаться с ней.

Марина заметила его колебания, все поняла и решительно из машины.

Рядом нахо-дилось известное в "Подлипках" круглосуточное кафе

"Косинус", славящимся среди жи-телей города современным интерьером, выполненным в стиле русского авангарда и ника-кого отношения к математике не имеющего, великолепным обслуживанием и нескольки-ми десятками сортов прекрасного кофе в сочетании с широчайшим выбором кондитерс-ких изделий. Правда, ходили по городу слухи, что здесь можно было выпить не только ко-фе, но и кое-чего покрепче; можно было, при желании, приобрести даже и наркотики, а также – снять или заказать девочек. Но это все вечером и ночью. А днем – только и только кофе со всеми атрибутами к нему.

Марина подошла к Олегу, взяла его за обе руки, слегка сжала их пальцами, и тихо сказала, глядя в лицо Олегу:..

– Как я рада тебя видеть!

Затем бесцеремонно подхватила его под руку и повела в кафе:

– Прошу тебя, не сопротивляйся! Мне надо с тобой поговорить. Я специально для того и приехала сюда. Ведь я здесь теперь не живу!

Они зашли в кафе и сели у окна. Марина немного пополнела, округлилась, налилась женской силой и выглядела прекрасно. На ней был сногсшибательный брючный костюм из какой-то современной серебристо-серой ткани с красноватым отливом, белая кофточка с отложным воротником, лишь чуточку прикрывающим глубокую ложбинку между высо-кими грудями, в которой уютно размещался золотой медальон продолговатой формы с поблескивающим в середине камушком, подвешенный на тонкой золотой цепочке.

К ним подошла девушка официантка в джинсовом костюмчике, являющимся фир-менной одеждой официанток кафе, положила на стол меню и спросила:

– Что желаете?

Марина заказала два кофе по "бразильски" и по песочному Пражскому пирожн-ому. Что это такое – Олег не знал. Да ему эти тонкости совершенно не были нужны. Из всех видов кофе, что он знал и пробовал, это были те сорта, растворимого или молотого кофе, что он несколько раз покупал в магазине "Чай", что на кировской. Магазин разме-щался в старинном сказочном домике, выполненным в китайском стиле.. А кофейный аромат от него чувствовался аж от самого метро

"Кировская". Покупал, отстояв чуть ли не километровую очередь. Но стоять в очереди имело смысл. Потому что была у них пол-литровая нержавеющая кофеварка Подольского машиностроительного завода, которые этот промышленный гигант атомного машиностроения страны выпускал в качестве това-ров народного потребления, и которую можно было купить у них в магазине на террито-рии завода.. И молотый кофе в этом магазине или же в "Елисеевском гастрономе" на ули-це

Горького. они с Юлией иногда покупали.. Да были еще те сорта кофе, чашечку дру-гую которого можно было выпить в кондитерских отделах некоторых крупнейших гас-трономах Москвы, "Арбатском", том же

"Елисеевском", в "Первом гастрономе" и неко-торых других.

Гастрономах Москвы. Но., кроме того, Юлии и Олегу, как работникам пре-стижнейшего завода страны, полагалось раз в месяц по банке растворимого и банке моло-того кофе, выдаваемых по талонам в продовольственных магазинах, размещенных на территории завода. Так что, о кофе Олег представление имел.

Правда, нынешние сорта кофе "совершеннейшее" отличались от тех, что продава-лись раньше на территории Союза. Если раньше, при

Советской власти, практически все реализуемые в стране сорта кофе при заварке издавали удивительнейший аромат, который с невероятной скоростью распространялся не только по квартире,. но и по всему подъезду дома. И тот факт, что кто-то в доме сегодня пьет кофе, скрыть от соседей было совершен-нейшим образом невозможно. Нынешние же сорта кофе, независимо от упаковки и нахо-дящейся на ней этикетки, не пахли совершенно. А если и пахли, то чем угодно, но только не кофе. В лучшем случае – чем-то горелым, то ли горелым зерном, то ли горелым хле-бом, то ли еще чем., ..-А ты еще красивее стала, – неожиданно вздохнул Олег, глядя на элегантную, броско эффектную Марину, – Даже завидки берут…

– Правда? – улыбнулась Марина.. Лицо ее вспыхнула и словно бы засветилось из-нутри необыкновенной женственностью, отчего стало еще красивее, – я рада, что еще нра-влюсь тебе.

Официантка принесла заказ. От чашечек с напитком шел густой, дурманящее пря-ный и буквально завораживающий аромат свежее заваренного кофе.

– Ого-го! – ошеломленно покачал головой Олег, глядя на дымящиеся чашки.

– Да-а, – протянула Марина, – не зря их все-таки хвалят. Право – не зря! Аромат– классный. Впечатляет. А вкус?

Она поднесла чашечку с кофе ко рту, чуточку пригубила ее, сделала глоток и даже "прижмурила" глаза от удовольствия:

– Хорош! Ничего не скажешь – хор-ро-ош!

Олег положил в чашку с кофе две ложечки сахара. И размешал его.

Он не любил пить кофе без сахара. Да и чай – тоже. И вообще, считал моду пить черный кофе без саха-ра – обыкновеннейшим пижонством. Если не чем-нибудь – похуже.. Горько, противно, вя-жет язык и небо. А сахар – притупляет горечь и создает во рту неповторимый привкус восточных и, чуть ли не по настоящему сказочных, пряностей. Вкус кофе создает в душе атмосферу Востока. А Восток – это, прежде всего, сладости. И еще раз – сладости. Поэто-му кофе без сахара – это что-то не настоящее, суррогатное; несерьезное; и, прежде всего – явно дурной, неразвитый вкус. .А, если уж разбираться, то откуда у нынешних русских, вчерашних

Советских гра-ждан, никуда никогда за границу не выезжавших за свою жизнь, вдруг возник такой жад-ный интерес ко всему не нашему?. К этому: кофе без сахара, к Японскому блюду из сырой рыбы, "суши"; к мексиканской водке "Текилла", к американским "виски", к французским лягушачьим лапкам или устрицам и многому еще другому, абсолютнейшее нам чуждому и совершенно нам не приемлемому, Откуда?! Откуда?! Ведь национальная кухня не рож-дается на пустом месте и не высасывается из пальцев.. Национальная кухня это историчес-ки сложившаяся и закрепленная на генном уровне потребность человеческого организма, выросшего в определенных климатических условиях и на определенной территории, в особенной гамме вкусовых составляющих потребляемой им в этом регионе пищи. Поэто-му русскому человеку не может понравиться японская "суши", Не может – и все тут! Эта еда для русского человека

– противоестественна. И не может русский человек есть блюда из собачины, как корейцы; китовое мясо, как чукчи; жаренных жуков и тараканов, как в Таиланде; вареных червей и змей или курицу в сахаре, как в Китае, и т.д. и т.п. Не может!

Однако новые русские и им подобные, или стремящиеся к ним, изо все сил пыжатся друг перед другом, стараясь всем и себе, в первую очередь, показать, какие они особен-ные, как они не похожи на тех, что остались, внизу, под их ногами. И потому они стара-тельно играют роль своей исключительности и с видимым удовольствием едят не свою, не русскую еду. Давятся – но едят. И еще исхитряются при этом делать умиленно востор-женные. физиономии, усиленно изображая удовольствие от вкуса потребляемой ими в данный момент чужой и противной для себя пищи. А потом в перерыве, бегут в туалет и выблевывают в унитаз только что запиханную в себя эту ненавистную для них, но так не-обходимую с их точки зрения, им сейчас эту заморскую еду.

Вот и Марина теперь сидит перед ним, мелкими глоточками пьет этот кофе без саха-ра и тоже делает блаженное выражение лица. Интересно, когда это она успела научиться? Раньше за ней ничего подобного вроде бы не замечалось.

Олег усмехнулся пришедшей ему в голову этой мысли и спросил:..

– Марин, но почему без сахара? Ведь горько же?!

– Ну и пусть, спокойно ответила Марина, – А мне нравиться!. Эта горечь меня воз-буждает и доставляет мне большое удовольствие.

– Вот не думал, что ты – "мазохистка", – рассмеялся Олег, -

Значит, любишь себя заставлять, да? Горько…Противно…Но все-таки

– что-то тянет к нему.. Как на запретное.. Как мотыльков на огонь. И от этого противоестественности – испытываешь удовольствие! Так – что ли?!. Марин, а?!

– Да ну тебя, Олег! – махнула на него рукой Марина, – Не порть мне удовольствие! Пожалуйста – не порть! И кофе черный без сахара мне нравиться на самом деле. Зачем мне притворяться? Да еще перед тобой? Ведь я и вправду рада тебя видеть! И при чем здесь этот несчастный кофе?! Китайцы вон вообще считают кощунственным класть сахар в чай. Вкус чая – портится! .. – Ладно, Мариночка, прости, – сказал Олег и положил свою ладонь ей на руку и чу-точку, ласково сжал пальцы, – Так, что-то нашло на меня, не слишком даже самому понят-ное. Не обращай внимания. Это я просто растерялся от того, что тебя увидел. Думал уже, что никогда больше не увижу. Во-он, что вокруг теперь твориться.

Они просидели в кафе часа два. Не меньше. Если не больше. И все говорили. Гово-рили. Говорили. Говорили. И никак не могли наговориться. Им легко было друг с другом. Комфортно. И им было, что сказать друг другу. И они спешили выговориться. Слишком наболело на душе у обеих. Ведь со дня их последней встречи, с того памятного

Нового Года, когда Марина в отчаянии плакала у него на груди,. прошло почти два года. Два года пустоты, два года неизвестности.

Судьба Марины и Сергея после их увольнения с завода сложилась удачно. Сергей со своим другом, выпускником Плехановского института, работавшем в ОРСе завода да-леко не последним человеком и потому владевшим кое-какой информацией о конъюнкту-ре складывающегося в

Москве рынка продаж необходимых населению товаров, органи-зовали свою торговую фирму. Фирма начала торговать электронной техникой, затем доба-вила в свой товарооборот продовольственные и промышленные товары из номенклатуры наиболее массового спроса населения среднего и низшего достатка. Они подсуетились и арендовали, а затем и выкупили несколько вдруг и разом опустевших современных склад-ских бывшего заводского ОРСа, который начал разваливаться прямо на глазах

Руководст-во ОРСа, выдвинувшееся в Советское время не по своим деловым качествам, а по прин-ципу блата, знакомств и семейственности и привыкшее к бесперебойному льготному гос-обеспечению, не сумело во время сориентироваться в быстро меняющейся экономической обстановки в стране и стало за бесценок распродавать бывшую ОРС-овскую недвижи-мость, ставшую в одночасье никому не нужной. Вот тогда-то

Сергей со своим другом и оказались в нужное время в нужном месте.

И дело у них пошло практически сразу. А надежное прикрытие от набегов всевоз-можных "рекетеров", во множестве появившихся тогда, им обеспечил брат жены Сергее-ева друга, полковник милиции, работавший после окончания Академии МВД в Отделе Внутренних Дел города Москвы. Так что фирма у них получилась почти что семейная.

Правда, семейственность эта нигде не афишировалась, но на качестве работы фирмы ска-зывалась основательно. Дела фирмы пошло настолько хорошо, что они очень быстро за-воевали свои родные "Подлипки" и начали потихонечку осваивать уже и саму Москву, и ближайшее

Подмосковье. Такова есть она, жизнь джунглей. Будь они человеческие, эти джунги, или природные. Везде выживают только сильнейшие. Кто кого схапал – тот и съел. А не съел – ходи голодный. А голодные – уже слабые. Голодные становятся пищей для. более сильных. А потому, человек человеку – волк. И только – волк. И никакой он те-бе не друг и не товарищ. Теперь – волк. Становится волком. Пытается становиться вол-ком. Старается стать волком. . Однако из большинства граждан этой страны волки не получаются.

Только из не-многих. Так сказать, из избранных. Из тех, кто понаглей, понахрапистей, побессовестней и побезжалостней.. К таким можно со спокойной совестью отнести и Сергея с его другом. Они начали свою деятельность в числе первых, еще тогда, когда рыночное пространство разваливающейся страны Советов было еще не поделено и являлось практически совсем пустым. Они рванули со старта в числе немногих первых и потому получили значитель-ное преимущество перед другими. Перед теми, которые пошли за ними..И вот результат. Вчера они еще были – никто. А сегодня – одни из самых богатых и преуспевающих бизне-сменов города Москвы и ближайшего Подмосковья. У них "шикарнейший" офис в центре Москвы на "Неглинной", великолепная квартира на Киевской набережной в сталинском элитном доме. И непросто квартира, а. двухъярусная, отделанная по саму последнему пи-ску "евроремонтов". На Рублевском шоссе, в прекрасном месте, для них уже построен двухэтажный коттедж в стиле ампир с оранжереей, отапливаемым бассейном и подзем-ным гаражом. И конечно же, у них теперь у всех персональная охрана, персональные ино-марки с персональными же шоферами. Все теперь в "ихней" жизни только персональное и только эксклюзивное, только для них одних, для их собственного потребления. Они же те-перь не такие, как все вокруг! У них же денег – куры не клюют. А потому, если они захо-тят, у них и кровь голубая будет. Во всяком случае, справку такую, при желании они спо-койно смогут получить. И бумага будет там гербовая, особенная какая-нибудь и печати соответствующие. И родословную себе смогут теперь сделать от кого угодно. Хоть от се-мейства дома

Романовых, хоть от самих Рюриковичей. Такова она – жизнь! Для одних

– тяжкая доля. А для иных других – мгновенное и чуть ли не волшебное превращение из грязи прямо в князи. Одним прыжком. Как в сказке. В русской народной сказке

Марина, как и жена Сергеева друга тоже работают в этой фирме. И тоже – не пос-ледними там людьми. Работают, потому что сидеть без дела дома и заниматься непонятно чем, они не умеют. Не приучены. Во всяком, случае, пока работают. Естественно, что ра-ботают не из-за зарплаты, а потому что надо работать. По другому они не умеют. И в сво-ей работе Марине приходилось сталкиваться с Юлией. Одно ведь у них поле деятельности – торговля!. И не только сталкивались. Иногда даже встречались и вне работы. Вечером в какой-нибудь ресторане.

Марина с Сергеем, а Юлия с Отаром. Но сексуальных экспери-ментов больше не проводили. Не тянуло что-то на подобные эксперименты..

… Но полгода назад случилось несчастье. Отара застрелили.

Заказное убийство. Их то-гда много совершалось в Москве.

Расстреливали успешных предпринимателей. Растрели-вали конечно же – конкуренты. Кто же еще?. Рыночного простора на всех не хватало.

Ме-шающих и вырвавших вперед убирали. Расчищали пути для себя.

Благо, что киллеров для этой работы было в Москве хоть пруд пруди.

Вся силовая структура страны обрушилась в одно мгновение. И специалисты высочайшего уровня оказались никому не нужны. А они ведь ничего, кроме как стрелять в людей, не умели. А жить им, как и всем остальным гра-жданам этой страны – тоже хотелось. И есть, пить – тоже.. А у них еще семьи. И тогда в жизнь людей начинают входить жестки законы джунглей. Хочешь жить -нападай и уби-вай первым. Иначе

– убьют тебя. И убивали, убивали, убивали. Кого – открыто, демонст-ративно, чтобы неповадно было другим. Кого тайно. Неслышно.

Был, вроде, человек, а теперь вот его нет. И никто не знает, куда он вдруг делся. С работы ехал, в магазин за-шел – сигарет купить.

Всего-навсего И – пропал. И нет его больше нигде. И найти его уже – невозможно. Такова она, сегодняшняя жизнь современных бизнесменов

Ну, а Отара расстреляли утром, когда он из дома выходил, чтобы ехать на работу.. Выходил с охра-ной. Уложили и его самого, и двух его охранников с шофером.. Из автоматов. Буквально изрешетили всех. А, может, и из пулеметов, бронебойными. Потому что и бронежилеты никому не помогли. Насквозь у всех…

Юлия в этот момент была в Арабских Эмиратах. У одного шейха, нефтяного маг-ната, занимающегося заодно еще и поставками овощно-фруктовой продукции в Россию. Шейх был сравнительно молодой, лет тридцати пяти, а, может, и сорока, образованный и приятный на вид мужчина, прекрасно знающий русский язык помимо английского, французского и немецкого. Он закончил в свое время Кембридж в Англии и военную Ака-демию в США. Шейх был очень неравнодушен к Юлии и любил проводить с ней светс-кие беседы на самые разнообразные темы культуры, литературы, искусства, театра и ки-но. И Юлия, после того, как познакомилась с ним, основательно проштудировала историю

Ближнего Востока, чтобы не выглядеть круглой идиоткой в разговорах и беседах с ним.

Шейх несколько раз предлагал Юлии бросить все свои дела и выйти за него замуж.

Он же сам был женат и имел то ли пять, то ли шесть молодых жен разной национальнос-ти. Там были и европейки, и американки, и свои – арабки. Юлии конечно же, чисто по "женски" и чисто по человечески, были приятны подобные знаки внимания к собствен-ной персоне со стороны такого высокого и влиятельного иностранного государственного деятеля. Да и человеком он был интересным, не лишенным мужской привлекательно-сти; с ним было приятно встречаться, аудиенции и деловые встречи с ним не являлись для Юлии тягостной обязанностью.

Кроме того, ей не хотелось терять такого выгодно-го для фирмы поставщика и приятного для себя собеседника, и потому она всегда пыта-лась сводить все эти его предложения в легкую, непринужденную и ничего не знача-щую для них обеих шутку.. Юлии он подарил персональный "мобильник" какой-то сверх мудреной конструкции, отделанный золотом и бриллиантами. "Мобильник" был настро-ен только на одну волну, волну "мобильника" шейха, и по нему они могли переговари-ваться друг с другом сколько угодно и в любое время суток. И Юлия иногда им поль-зовалась. Но только иногда. Не перебарщивала и не навязывалась. Держала дистанцию. Но шейх звонил частенько. И они порой вечерами долго разговаривали друг с другом..

О трагедии с Отаром ей позвонили с офиса фирмы в гостиницу. Она сообщила шей-ху о полученном известии и вылетела в Москву.. Ей хотелось лично проститься с Отаром. Не было на земле человека, которому она в своей жизни была бы столько обязана, сколько Отару. И она не могла не выполнить свой моральный долг перед ним, слишком уж значи-мым для нее человеком и мужчиной – проводить его в последний путь… . А после похорон для фирмы наступили трудные времена.

Руководство фирмы сме-нилось. Пришли новые, совершенно не знакомые с делами фирмы, люди. Генеральным директором поставили человека со стороны, то ли чеченца, то ли ингуша, то ли менглета, то ли азербайджанца, то ли еще какой национальности. Но -не грузина. Это уж точно. Вы-сокий, толстый, лысый, с большим животом, большим, мясистым, отвислым носом и про-нзительно визгливым голосом кастрата, он производил на окружающих неприятно оттал-кивающее впечатление.

Звали его Марат Гасимович; фамилия – Абдулов. По фамилии и имени национальность его определить было невозможно. Единственное, что было ясно с первого взгляда о его происхождении, это то. что он – кавказец. И больше – ничего. Глаза у него не были глазами русского человека. Черные, с густыми кустистыми бровями, с ост-рым, нагло колючим, недоверчивым и брезгливо презрительным взглядом выскочки, слов-но он смотрел не на людей, сотрудников и коллег своей компании, а на какую-то мало-значащую и ничем не стоящую "шелупонь", вечно путающуюся под ногами и мешающую нормальным людям жить и испытывать радость от жизни. .. Юлию он заприметил сразу. Все таки не могли мужчины проходить мимо нее рав-нодушно. Не могли – и все тут. И ничего с этим поделать было невозможно. Женская красота, если она неповторимая, сила очень и очень страшная.. И Юлия частенько ловила на себе его оценивающий, масляно влажный и какой-то неприятно раздевающий взгляд. А недели через три после своего вступления в должность, он задержал после очередного оперативного совещания, задал несколько пустых, ничего не значащих вопросов, затем встал, подошел к ней вплотную, так что на

Юлию пахнуло запахом дорогого, импортного парфюна, глянул ей в глаза, демонстративно поднял обе свои руки, положил их на груди Юлии и начал грубо лапать и мять их, все также невозмутимо продолжая глядеть ей в глаза. Он демонстрировал ей свою мужскую и административную силу, и ждал ее реак-ции, абсолютно уверенный в том, что Юлия промолчит и покорно согласиться на все, что он ни сделает с ней сейчас. Но Юлия не стала подыгрывать ему, не стала она также ни кричать, ни шарахаться от него в испуге. Она молча вскинула правую руку и хлестко вле-пила ему пощечину.. Затем медленно повернулась к нему спиной и также медленно пошла к двери кабинета.