Текст книги "Призрачная надежда (СИ)"

Автор книги: Виталий Козаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 14

Это случилось задолго до моего рождения, – сказал капитан, глядя на проекцию старой карты космоса. – Ещё до того, как построили Левиафанов. Тогда по краям известного пространства летали тонкие, изящные исследовательские корабли. Не боевые. Не штурмовые. Они несли свет знания, а не оружие.

Один из таких кораблей – имя его давно забыто, а записи стерлись вместе с его телом – ушёл в дальнюю автономную миссию. Экипаж был опытный. Учёные, навигаторы, инженеры – никто не думал, что им грозит опасность в пустоте.

И вот тогда, посреди ничем не примечательного сектора, они столкнулись с другим кораблём. Не похожим ни на один из тех, что мы знали. Чужой. Тихий. Но мощный. Его корпус словно срастался с пустотой, поглощал свет и сигналы. Мы попытались выйти на связь. Отправили стандартные пакеты. Дали знаки. Ждали.

Ответа не последовало.

А через несколько минут они напали. Без предупреждения. Не с яростью – с холодной, хищной точностью. Они проникли на борт, убили экипаж, захватили один отсек за другим, и добрались до ядра. Хотели получить доступ к системе. Ко всем нашим маршрутам, сканирующим протоколам, навигационным логам.

Им почти удалось. Почти.

Корабль был запрограммирован на крайний случай. Его интеллект распознал угрозу и запустил процесс самоуничтожения. Всё было стерто – данные, оболочка, металл и тела. Только одно уцелело – вражеский корабль. Он держался в стороне, вне зоны разрушения и исчез сразу после взрыва.

Долгое время мы не знали, кто это был. Но потом они вернулись. Не один корабль, а целые флотилии. Холодные, мрачные, несущие смерть и безмолвие. Они называли себя воинами Харонской Империи.

И с тех пор молчание в эфире – больше не знак мира.

После первого контакта и самоуничтожения исследовательского судна всё изменилось. Сначала мы не поняли масштаба угрозы. Думали: может быть, это изолированный случай, ошибка, жест недопонимания. Мы ошибались.

Харонская Империя не искала диалога. Они лишь шли вперёд. Захватывали один мир за другим. Их флот двигался как рой: хищный, точный, неизбежный.

Мы не были готовы.

Наша армия – растянутая, распределённая, заточенная под защиту, а не наступление. Имперские архивы называют это время Семидесятилетней войной. Но для тех, кто жил тогда – это было семьдесят лет отчаяния, гибели и беспомощности. Мы потеряли половину территорий. Колонии, центры знаний, целые культуры были стёрты с лица звёзд. И всё это – молча, холодно, без шанса на переговоры.

Нам нужно было время. Нам нужно было оружие, равное по силе их проклятым флотилиям. И тогда появились они – Левиафаны.

Пять кораблей. Пять титанов, выкованных в недрах нашей империи. Их строили в самых глубоких верфях, под толщей льда и стали. Каждый из них – как живое существо, с собственным боевым разумом, миллионами модулей и систем. Это были не просто корабли – это были наши мстители. Наша последняя надежда.

Экипажи готовили втайне, из лучших. Только добровольцы. Только те, кто понимал: путь будет в один конец.

Задача была ясна. Ударить в самое сердце. Перенести войну на их землю. Заставить Харонскую Империю отступить. Или погибнуть, но увлечь их за собой.

Пять Левиафанов ушли в путь.

Это путешествие длилось девять месяцев. Девять месяцев сна в креокамерах. Девять месяцев тишины и ожидания. Мы шли сквозь неосвоенные секторы, обходили их патрули, пробирались по теням.

И, наконец, прибыли.

Харонцы знали. Ждали.

В их системе нас встретил флот. Тысячи кораблей. И мы поняли – они не собираются защищаться. Харонская империя собиралась идти в очередной поход.

И этот поход начинался с нас.

Выбора не было. Мы вступили в бой.

Это было не сражение – это была буря из стали, пламени и боли. Мы, пятеро, против флотилии, раскинувшейся на орбите их звезды, как чёрная корона. Корабли империи вышли нам навстречу молча, как всегда. Без угроз. Без сигналов. Без предупреждений.

Первыми обрушились они. Их торпеды шли волнами – в шахматном порядке, подрывая наши щиты, обстреливая стыковочные узлы, нацеливаясь на уязвимые места, которых, как мы полагали, у Левиафанов не было. Мы ошибались.

«Левиафан Третий» погиб первым. Его правое крыло, откуда велось ведение огня, оказалось пробито. Он развернулся, чтобы прикрыть нас собой. Его ядро было перегружено. Он взорвался с мощью сверхновой, унося с собой три вражеских крейсера и половину их авангарда. Мы кричали в общий канал. Но никто не отвечал.

«Левиафан Первый» сражался до последнего. Когда ему перебили основную турбину и вышла из строя система охлаждения, его капитан принял решение войти в гущу их строя, тараня флагман Харонцев. Он прорвался – пылающим, дымящимся, слепым, но прорвался. И обрушил флагман. А вместе с ним – себя.

«Левиафан Пятый»… он не взорвался. Он умирал медленно. В нём вырубилась навигация, затем отключился щит, потом одна за другой погасли системы. Мы слышали, как экипаж всё ещё пытается вести бой вручную. Их голоса исчезали один за другим, пока не осталась только тишина.

Мы остались вдвоём.

Я помню, как второй и четвёртый Левиафаны, израненные, покрытые ожогами и пробоинами, двигались сквозь обломки вражеского флота. Мы пробивали себе путь вперёд, вгрызались в их ряды, словно звери, у которых отобрали стаю.

И мы победили.

Они отступили. Остатки их флота сгорели в атмосфере собственной планеты или ушли в гиперпространство, разбитые, рассыпанные.

Мы же… Мы не праздновали. Мы смотрели на тьму, где погасли трое наших. И каждый знал – это только начало.

Впереди была их планета. Их логово. Центр Харонской империи. У нас было два израненных титана. Почти не осталось резервов. Но у нас был шанс.

И боль, которая вела нас дальше.

Когда мы добрались до их планеты, мы всё ещё надеялись… Пускай слабо, пускай сквозь пепел, но надеялись, что разум возьмёт верх. Мы вышли с ними на связь. И в этот раз они ответили.

К нам пришла их делегация. Чужие лица, чужие жесты, чужие глаза, в которых не было ни страха, ни уважения. Только расчёт. Мы говорили. Мы пытались. Мы предложили им шанс остановить эту бойню, вернуть мир, спасти миллиарды жизней – и их, и наших.

Представители империи кивнули. И ушли.

А спустя двенадцать часов… удар.

Я видел, как горел Левиафан Четвёртый. Он не взорвался мгновенно. Он горел как факел. Огромный, золотой, хрипящий в общей связи. Я слышал, как кричали мои друзья. Видел, как оболочка корабля разрывается на части. Как его обломки летят в атмосферу, как падают модули, как гаснут огни.

Харонцы предали мир. Опять.

Это нельзя было оставить безнаказанным.

Я отдал приказ.

Наш последний залп… Я не знаю, что произошло. Что-то в самой природе этого удара было иным. Может, сработало что-то, о чём знали только инженеры. Может, слились эмоции, злость, горечь, скорбь и тысячи погибших душ. Но этот залп – уничтожил всё живое на их планете.

Не осталось ни флота, ни городов. Ни командующих, ни учёных. Ни воинов, ни детей. Тишина.

Мы остались одни на орбите разрушенной планеты. Собрали уцелевших и отремонтировали корабль. А затем… мы отправились домой.

Запомните!

Харонцы – завоеватели. Если они появились у вашего дома, значит они пришли вас завоевывать. С ними нельзя договориться. Никогда.

Глава 15

Ветры Ксенона, несущие в себе шепот далеких гор и аромат незнакомых трав, мягко обтекали шпили замка Астерия. Несмотря на суровую красоту, этот мир встречал прибывающих с присущей ему прохладой. На посадочной платформе, вырубленной в базальте, ждал сам Лорд Валериан Серхонт. Его внушительная и непоколебимая фигура была привычным зрелищем для тех, кто знал его. Стальные глаза внимательно следили за приближающимся челноком Дома Маликорн, пока тот не приземлился с глухим стуком, подняв облачко серой пыли.

Когда рампа опустилась и изнутри вышел Лорд Корвус Маликорн, на лице Валериана промелькнула редкая, искренняя улыбка. Два лорда, столпы Харонской Империи, были не просто союзниками – их дружба была выкована в пламени бесчисленных кампаний и скреплена годами взаимного уважения.

– Корвус! – голос Валериана был глубоким, как рокот камнепада. Он шагнул навстречу другу, и они обменялись крепким рукопожатием, полным невысказанных воспоминаний.

– Валериан, старый друг! Полагаю, ветры Ксенона по-прежнему пытаются унести любого, кто не держится крепко за землю, – с улыбкой отозвался Корвус. Его тонкий юмор прозвучал знакомым эхом.

Их путь вглубь замка Астерия пролегал через широкие, но строгие коридоры, выложенные тем же базальтом. Высокие своды отзывались эхом шагов, создавая не гнетущее, а, скорее, защищающее пространство. Вскоре они оказались в личном кабинете Валериана – сердце его власти и место, где принимались важнейшие решения.

Комната была просторной, с огромным арочным окном, откуда открывался потрясающий вид на простирающиеся внизу горы и плато Ксенона, теперь уже подсвеченные мягким сиянием большой луны Весты. Здесь не было показного богатства – лишь функциональная мебель из тёмного, полированного дерева и несколько частично свёрнутых карт звёздных систем на стенах. На массивном столе стоял графин с янтарным напитком – местным крепким элем – и две кружки.

Они устроились в удобных креслах у камина, где тихо потрескивали синтетические поленья, даря приятное тепло.

– Ну что, как твои дела, Корвус? – первым нарушил молчание Валериан, наливая эль. – Последний раз мы виделись на Великом Совете. Неужто твои торговые пути до сих пор доставляют столько хлопот?

Корвус усмехнулся:

– Мои торговые пути всегда доставляют хлопоты, Валериан. Но благодаря этому мы знаем, что происходит в каждом уголке Империи. И ты, как я вижу, по-прежнему держишь этот мир в ежовых рукавицах. Я слышал, на северных плато было небольшое восстание?

– Небольшое. Недоразумение. Местные жители иногда забывают, кто здесь хозяин. Но это уже улажено, – Лорд Серхонт сделал глоток, его взгляд скользнул к окну. – А ты, Корвус, как всегда, в курсе всех событий. И как тебе путешествие? Надеюсь, не слишком утомительно?

Они говорили о мелочах – о состоянии отдалённых секторов, о последних новостях с окраин Империи, о том, как их сыновья справляются со своими обязанностями, и даже о новом виде охотничьих дронов, которые Корвус недавно приобрёл. Разговор лился легко и непринуждённо, как у старых друзей, которым не нужно напрягаться, чтобы найти общие темы. Оба наслаждались моментом покоя – редкой роскошью для их положения.

Наконец, когда графин был почти пуст и тени лун удлинились на полу, Корвус поставил кружку на стол. Его взгляд стал более сосредоточенным, а лёгкая усмешка исчезла. Он посмотрел на Валериана, и в его глазах промелькнула та же проницательность, что и всегда.

– Итак, Валериан, – начал он, голос его стал чуть ниже, – мы проболтали о многом, и это было, как всегда, приятно. Но, если я не ошибаюсь, ты позвал меня сюда не просто ради дружеской беседы и элегических видов на Ксенон. Что такого важного ты хотел мне сказать, дорогой друг?

Валериан встал; его взгляд, до этого расслабленный, стал серьёзным и сосредоточенным. Он подошёл к дальней стене кабинета, где в нише был установлен скрытый голографический проектор.

– Ты, как всегда, проницателен, мой друг, – спокойно произнёс Валериан. Его пальцы мелькнули над панелью управления.

Комната погрузилась в полумрак, когда единственный луч света вырвался из проектора, заполняя пространство ярким, мерцающим изображением.

На экране появился Дракс, сын Валериана. Молодой, но уже с характерным для Дома Серхонта властным лицом, он держался с неприкрытым высокомерием. Его взгляд, полный тщеславия и желания доказать свою значимость, метался по окружению. За его спиной, на фоне чужого, незнакомого Корвусу мира, виднелись очертания величественного флагмана, носящего устрашающее имя «Карающий».

Изображение приблизилось, показывая планету из космоса.

– Посмотрите на неё! – голос Дракса, усиленный голографической проекцией, звучал надменно и самодовольно. – Наш новый трофей, дамы и господа! Отныне и вовеки – планета Леда, жемчужина в короне Дома Серхонта!

Сцена сменилась. Теперь камера следовала за Драксом по поверхности планеты. Вокруг него, на коленях, в почтительном поклоне, лежал бесконечный ряд существ. Их лица были скрыты, но сама поза говорила о полном подчинении. Дракс ступал среди них, словно божество, его сапоги едва не касались склонённых голов.

– Вы говорили нам о них, – продолжил Дракс; его голос звучал как торжествующий приговор. – О жестоких, беспощадных созданиях, что веками угрожали нашим границам, что якобы уничтожили наш древний форпост. О тех, кто, как вы уверяли, были непобедимы и ужасны. Я вас спрашиваю: что же вы видите сейчас?!

Камера снова показала склонившихся существ, затем приблизилась к самодовольному лицу Дракса.

– Я вижу лишь жалких и ничтожных тварей, ползающих у моих ног! – в его голосе звенел триумф. – Их так называемая «непобедимая» планета, которую они называли Леда, была завоёвана за три стандартных дня! Три дня, чтобы сокрушить тысячелетний миф о непобедимости!

Дракс выпрямился, расправил плечи; в каждом его жесте читалась непомерная гордость.

– Я, Дракс Серхонт, расширяю владения нашего Дома и призываю все Великие Дома Харонской Империи присоединиться к Великому Возмездию над этими жалкими тварями, которые посмели уничтожить наш дом и бросить вызов Империи! Я жду флот Империи для дальнейших завоеваний!

Его взгляд, полный дерзкого вызова, казалось, прожигал экран насквозь.

– Вы боялись собственной тени! Трепетали перед призраком древних преданий и тысячелетнего запрета Союза Девяти Кланов! А я… я переступил через ваши страхи – и получил этот мир! Я обращаюсь к Совету и, конечно же, к моему лорду – правителю Дома Серхонт. Я жду вас на нашей новой планете, Леде, для дальнейших завоеваний!

Голограмма погасла так же резко, как и появилась. Кабинет снова погрузился в полумрак, освещённый лишь тусклым светом камина и лун Ксенона.

Между двумя лордами повисла глубокая, оглушительная тишина. Она была тяжёлой – пропитанной шоком, тревогой и пониманием неизбежных последствий.

Тишина, воцарившаяся в кабинете после исчезновения голографического образа Дракса, казалась давящей. Корвус первым нарушил её; его голос был непривычно сдержанным.

– Смелый шаг, – произнёс он почти шёпотом. – И неожиданный.

Его взгляд был устремлён на то место, где ещё секунду назад парил образ триумфующего Дракса. – И что теперь?

Валериан медленно подошёл к окну, его массивные плечи были обращены к Корвусу.

– Я должен доложить об этом Совету, – сказал он. Его голос звучал тяжело. – И прошу тебя помочь всё подготовить.

Корвус медленно кивнул, его лицо оставалось непроницаемым.

– Сделаю всё как нужно, Валериан. Совет Пяти Великих Домов соберётся в ближайшее время. – Он выдержал паузу, наблюдая за другом. – Но что ты решил, Валериан? Что ты думаешь об обращении Дракса?

Валериан обернулся. Его взгляд был полон глубокой печали и разочарования.

– Это была глупость, Корвус. Непростительная глупость со стороны Дракса. Тысячелетний запрет существовал не просто так. Не нужно было туда лезть.

Корвус поднял бровь.

– Но ведь ему всё удалось, – напомнил он, словно проверяя реакцию друга.

– Удалось… пока, – слова Валериана были полны горечи. Он сделал шаг к столу, его палец лёг на одну из старинных карт. – В древние времена наверняка был кто-то похожий на Дракса. Такой же молодой, амбициозный, не думающий о последствиях… Из-за этого мы потеряли Харон, Корвус. Наш родной дом.

Он перевёл взгляд на друга.

– Я читал свитки сражений, Корвус. И ты, должно быть, тоже. Их система слишком далека – туда невозможно своевременно отправить припасы и подкрепление. Из-за этого мы и проиграли войну.

Валериан замолчал. Его взгляд стал пустым, словно он видел перед собой пылающие руины родного мира. Через мгновение он добавил почти шёпотом:

– И они ничего не смогли сделать здесь… кроме разрушения Харона.

Корвус молчал, переваривая услышанное. Наконец он нарушил тишину:

– Так ты не откликнешься на его просьбу?

Валериан ответил не сразу. Его взгляд снова вернулся к панораме Ксенона, освещённой лунами.

– Не знаю. Пока не знаю.

Вскоре после этого, обменявшись несколькими тёплыми словами, Валериан проводил Корвуса обратно на посадочную платформу. Ветры Ксенона, казалось, стали сильнее, унося вдаль звук взлетающего челнока. Валериан стоял на платформе, пока корабль Корвуса не превратился в маленькую светящуюся точку в черноте космоса, уносящую с собой не только друга, но и тяжёлое предчувствие надвигающейся бури.

Уверенный в том, что ответы на вопросы, мучившие его, лежат глубже, чем просто тактика или политика, Валериан двинулся по извилистым коридорам Астерии. Он миновал парадные залы и галереи, направляясь в ту часть замка, что была скрыта от глаз большинства – окутанную древностью и тишиной. Он остановился перед массивной, ничем не примечательной дверью из тёмного дерева, на которой не было даже привычных родовых символов. Коснувшись её, Валериан ощутил холод, словно исходящий из самых недр Ксенона.

За дверью открывался Зал Древних Ответов – место, где время, казалось, замедляло свой ход. Это была не просто комната, а скорее глубокий грот, высеченный в скале, на которой стоял замок. Стены были неровными, необработанными, местами покрытыми странными мхами, что светились тусклым синим светом. Влажный, прохладный воздух пах озоном и землёй. В центре грота, на слегка приподнятом каменном постаменте, горел небольшой, но яркий кристалл, излучающий мистическое, пульсирующее сияние – единственный источник света.

Валериан остановился. Его взгляд сосредоточился на фигуре, сидевшей в глубокой нише у одной из стен.

– Подойди.

Вскоре из темноты вышла она. Старуха. Её иссохшая, сгорбленная фигура была закутана в бесформенные, потрёпанные лохмотья – когда-то, возможно, бывшие одеяниями жрицы или знахарки. Длинные седые волосы, больше похожие на спутанные нити, падали на её плечи. Лицо было изрезано глубокими морщинами, словно древняя карта давно забытых печалей, а в глазах – тусклых и безжизненных на первый взгляд – притаилась пугающая глубина веков. Её длинные тонкие пальцы с узловатыми суставами казались паучьими лапками, медленно выбиравшимися из рукавов. От неё веяло сыростью и чем-то неуловимым, но очень древним – почти первобытным.

Старуха медленно подошла к лорду. Остановилась в нескольких шагах. Её голова слегка склонилась в почтительном, но привычном поклоне, который выражал не смирение, а скорее признание положения Валериана.

– Мне нужен твой совет, – сказал Валериан. Его голос был лишён привычной властности; в нём слышалась лишь усталость. – Знаешь ли ты, для чего я тебя позвал? Причину?

Старуха подняла взгляд. Её глаза, казалось, проникали сквозь него.

– Догадываюсь, милорд, – проскрипела она. Её голос был похож на шелест сухих листьев.

– Но для ответа мне потребуется ваша кровь. Позволите ли вы мне её взять?

Валериан, привыкший к её странным требованиям, всё же на мгновение нахмурился.

– В прошлый раз тебе моя кровь не была нужна.

– В прошлый раз… ответ был и так очевиден, – прозвучало в ответ, и старуха сделала многозначительную паузу. Её взгляд задержался на лице лорда. – А сейчас…

Валериан понимал, что уклоняться бессмысленно. Он нуждался в ответе.

– Согласен, – коротко произнёс он.

Старуха приблизилась, доставая из-под своего балахона предмет, который хранила бережнее сокровищ: старую, истёртую кожаную книгу, переплёт которой потемнел от времени и прикосновений. Она протянула свою тонкую, костлявую руку в сторону Валериана. Тот без колебаний подал ей свою ладонь.

В тот же миг, с молниеносной быстротой, старуха выхватила из недр одежд тонкую острую спицу и со всей силой проткнула ладонь Валериана насквозь. Лорд даже не вздрогнул – лишь стиснул зубы. Старуха крепко удерживала его руку над открытой книгой, не давая её отдёрнуть, пока тёмные капли крови не начали литься на потрёпанные пустые страницы. Она ждала, пока алые пятна не расползутся по пергаменту, впитываясь в него, и книга не наберёт их достаточное количество.

Затем, так же резко, как и проткнула, она вынула спицу. Старуха протянула Валериану две маленькие тусклые тряпицы, пропитанные чем-то густым и пахнущим травами.

– Приложи, – коротко бросила она. – К утру и следа не останется.

Валериан, не отводя взгляда от старухи, сделал то, что ему было сказано. Он смотрел, как его кровь жадно впитывается в страницы древней книги. Старуха стояла рядом, её лицо оставалось безмолвным. Она ждала.

Мгновение – и она медленно, с особой торжественностью закрыла, а затем снова открыла книгу. Если до этого её страницы были чисты, то теперь на потрёпанных листах, словно написанные живым огнём, стали проявляться древние символы. Они были старыми, давно забытыми большинством жителей Империи, но бережно хранимыми в памяти старухи. Её взгляд скользил по ним, читая невидимые для других знаки и символы.

Старуха медленно листала страницы, её тонкие пальцы едва касались пергамента. Наконец, она подняла взгляд на лорда, и в её глазах мелькнула острая, невыразимая скорбь.

– Я так и знала, что этот мальчишка глупость совершит, – проскрипела она. В её голосе звучало не осуждение, а скорее печальная констатация факта.

– Тебе поступило предложение, Лорд, от которого нельзя отказаться, не покрыв своё имя тенью позора. Ты это знаешь.

Она вновь опустила взгляд на книгу, а затем подняла его, словно в её глазах отражались тысячелетия.

– Но послушай, что я скажу. В этой книге – твоя судьба. Здесь указано, что это переломный момент в твоей жизни, и от выбора, который ты сделаешь, будет зависеть не только твоя участь, но и судьба Империи.

Старуха сделала шаг ближе. Её голос стал ниже, почти гипнотическим:

– Согласишься на то, что тебе предложили, – и покроешь своё имя славой. Но лишь на мгновение. На миг. И погибнешь у чужой звезды.

Она выдержала паузу, позволяя этим словам осесть в сознании Валериана.

– Откажешься от предложения – и покроешь имя позором. Но взамен сможешь получить власть и силу, о которой даже мечтать не мог.

С этими словами старуха закрыла древнюю книгу. Её лицо было непроницаемым. Она низко поклонилась – гораздо ниже, чем обычно, – словно прочла в книге нечто большее, чем сказала, и узнала что-то ценное не только для лорда, но и для себя самой. Не спрашивая разрешения, она медленно повернулась и удалилась в тень, растворяясь в глубине Зала Древних Ответов, оставляя лорда Валериана одного с его мыслями – наедине с тяжёлым бременем услышанного и необходимостью принять решение.