Текст книги "Призрачная надежда (СИ)"

Автор книги: Виталий Козаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 21

Центр управления представлял собой полутёмное помещение с высокими потолками, погружённое в абсолютную темноту – энергоснабжение станции давно отключено. Единственный источник света – тусклое, неровное свечение биолюминесцентного грибка, разросшегося в углах и трещинах стен. Его бледный, зеленоватый отсвет слабо очерчивал контуры разрушенного интерьера.

Стены покрыты старым металлическим слоем – местами ржавым, испещрённым следами копоти. Атмосфера пропитана влажным, затхлым воздухом и ощущением времени, остановившегося здесь много лет назад.

Входная дверь в помещение Центра управления вогнута внутрь, словно пробита чем-то массивным и неудержимым. Металл смят, петли вырваны. Внутри – хаос: опрокинутые терминалы, вырванные из панелей провода, разбитые мониторы и пыльные, искорёженные приборы. Большая часть оборудования безнадёжно повреждена. На стенах и полу – длинные неровные царапины, будто оставленные когтями. Всё пространство дышит запустением, оставляя ощущение, что станцию покинули в спешке… или вовсе не по своей воле.

Воздух дрожит от глухих шагов, и в помещение медленно и осторожно входят трое. Фонарики на шлемах пробегают по стенам, змеятся по пыльному полу, выхватывают из темноты разрушенные консоли, скрученные панели, остатки мебели, давно превратившейся в труху. Свет прорезает мрак, и перед глазами открывается сцена, говорящая сама за себя – здесь была бойня. Битва не на жизнь, а на смерть. Следы борьбы в каждом уголке: оборванные кабели и клочья неизвестного происхождения, засохшие и слипшиеся с пылью.

Ибис наклоняется над одним из уцелевших пультов – удивительно, но панель почти не повреждена, словно чудом миновала хаос. Он проводит рукой по слою пыли, осторожно касается элементов управления. Один щелчок. Другой…

Тиран наблюдает молча. Он уже понял: без источника питания активации не будет. Все цепи мертвы, схема давно выгорела. И всё же он не останавливает Ибиса – ведь как-то же работает аварийный маяк. Кто знает, может, произойдёт ещё одно чудо. Но чуда не случилось. Пульт остаётся мёртвым, как и всё помещение.

Кара тем временем освещает дальний угол – на стене угадываются почти стёртые символы. То ли предостережение, то ли запись. На полу – вмятины, как будто от когтей или тяжёлых механизмов. Ни тел, ни обломков тел – всё, что могло быть останками, либо истлело, либо исчезло.

Становится ясно: здесь произошло нечто страшное. Бой шёл не за контроль – за выживание. И, похоже, проиграли все.

Тишину нарушает короткий сигнал в передатчике. Голос Манаки – приглушённый, но уверенный – звучит в шлеме Тирана:

– Центр, это инженерная секция. Мы внутри. Всё спокойно. Осматриваемся.

Тиран, всё ещё скользя фонарём по следам старой бойни, уточняет:

– Что там у вас?

Отвечает Лисиченко, с характерной долей иронии в голосе:

– Оборудование в порядке. Панели целы, интерфейсы не повреждены… Всё будто ждёт, когда его включат. Даже пыль – на удивление равномерная.

– Так в чём проблема? – спрашивает Тиран.

Небольшая пауза, будто Лисиченко собирается с мыслями, а потом спокойно отвечает:

– Наверное, в топоре.

– Повтори? – морщит лоб Тиран.

– В топоре, – повторяет Лисиченко с нажимом. – Застрял. В стене. Клин вошёл прямо в распределительный узел. Перерублены кабели питания. Видимо, кто-то оставил последнее слово в буквальном смысле.

– Где это? – доносится до Тирана голос Манаки.

– Слева от основного терминала, у третьей панели.

Тиран молчит. В шлеме – тихий выдох и слова Манаки:

– Сейчас подойду.

А мгновение спустя:

– Попробую починить.

Тиран выключает передатчик и бросает короткий взгляд на Ибиса и Кару. Те уже стоят у двери во вторую комнату центра управления – ту самую, что, в отличие от первой, выглядит почти нетронутой.

– Пошли, – коротко говорит Тиран.

Вторая комната сильно отличается от первой. Здесь тишина другая – не давящая, а выжидающая. Помещение меньше по размеру, но лучше сохранилось. Поверхности – пусть и покрытые слоем пыли – не испещрены царапинами. Терминалы на своих местах, кабели аккуратно убраны в каналы.

Полумрак рассеивается светом фонарей, и становится видно: в отличие от разгромленного основного зала, здесь всё словно замерло в последний момент – как музейный экспонат, переживший разрушение соседних залов.

Тиран делает шаг вперёд, не спеша. За ним – Ибис и Кара. В лёгких и гибких лемурийских скафандрах они движутся почти неслышно; только хруст пыли под ногами нарушает покой помещения. Ибис что-то шепчет Каре на своём языке, указывая на панель связи у дальней стены.

В этот момент в шлемах раздаётся голос Манаки – с обычной спокойной уверенностью, но с ноткой предвкушения:

– А мы сейчас вот так попробуем…

Короткая пауза. Несколько щелчков.

– И… заработало.

В следующее мгновение вспыхивает свет – мягкий, ровный, с характерным холодным оттенком лемурийского освещения. Потолочные полосы загораются одна за другой, будто станция пробуждается от многовекового сна.

Слабый вибрационный гул в полу подтверждает: система питания подаёт признаки жизни. Терминал оживает, проявляя символику, не видимую здесь, возможно, целую эпоху.

Тиран и остальные замирают. Всё внимание – на экраны, на детали, которые только сейчас становятся по-настоящему видны. Будто кто-то сорвал пелену времени.

Комната озаряется тем же мягким, ровным светом. Всё вокруг проявляется отчётливо – стены из полированного тёмного металла, углы, до сих пор скрытые во мраке, и мебель: встроенные шкафы, у дальней стены – закрытые модули хранения.

В левом углу – небольшой макет станции, выполненный с поразительной точностью. Он состоит из трёх уровней, расположенных ступенями, один ниже другого. Основание утоплено в нечто, напоминающее породу. Макет явно использовался для планирования или анализа. Его поверхность покрыта пылью, но отдельные части всё ещё подвижны – модульная конструкция позволяла перестраивать схему под конкретные задачи.

Правее, у боковой стены, – массивный сейф. Тяжёлый. Старый. Обтекаемой формы. С сенсорной панелью доступа, встроенной в конструкцию помещения. Он не выглядит взломанным или повреждённым.

Теперь становится очевидно: это не просто второй зал центра управления. Это – личный кабинет руководителя станции. Здесь принимались решения. Здесь всё ещё может храниться то, что пережило исчезновение всего остального.

Внимание троих сразу приковывает монитор. Одинокий терминал в центре помещения уже подал признаки жизни: экран вспыхивает, начинается быстрая автоматическая проверка – строки данных на языке лемурийцев скользят по тёмному фону с машинной точностью и быстротой, сменяя друг друга, пока система выполняет первичную инициализацию.

Затем изображение замирает – и на экране появляется лицо. Женщина – лемурийка. У неё тонкие черты, высокий лоб и чётко очерченные, заострённые уши – типичная особенность северных родов Аскара. Глаза широко раскрыты, полны страха и напряжения. Плечи напряжены, фон за её спиной рвано мерцает, будто где-то позади искрит повреждённое оборудование.

– Командное наложение, – тихо произнёс Ибис. – Без него доступа к системе не получить.

Он делает короткую паузу, затем добавляет:

– На экране – руководитель станции.

Тиран бросает на него вопросительный взгляд. Кара молчит, но слегка наклоняет голову, словно уже поняла, о чём речь.

Ибис поясняет: – Видно по форме. Ворот с чёрной прострочкой – символ административного состава. А под эмблемой – знак Приора с кодом допуска высшего уровня. Такой есть только у командира объекта.

Тиран не отводит взгляда от монитора, лицо сосредоточенное:

– Тогда… слушаем, что скажет.

Экран мигнул – и запись началась. Изображение дрожало, как будто камеру активировали в спешке.

На экране появилась всё та же женщина – лемурийка. Теперь уже не просто лицо, а фигура по пояс. Она стояла прямо, стараясь сохранять самообладание, но её взгляд был напряжён. За её спиной, сквозь прозрачную перегородку кабинета, бегали и переговаривались лемурийские солдаты – такие же скафандры, как у группы Тирана, только без шлемов. Кто-то из бойцов устанавливал штативы с турелями, другие занимали позиции вдоль стены, проверяли заряды и приводили оружие в боевую готовность.

Глухие звуки борьбы доносились откуда-то из-за двери центра управления. Металлические удары, крики, грохот – как будто в коридорах шла нешуточная схватка. В кадре мелькнула открытая дверь, ведущая в коридор, – но за ней был только мрак и вспышки света.

Женщина говорила быстро, чётко:

– Меня зовут Сабрина Киннори. Я – руководитель исследовательского центра «Таркат-5». Если вы слышите это сообщение, значит, вы прибыли на сигнал аварийного маяка… и восстановили энергоснабжение.

Она резко повернулась, глянув через стекло на солдат. Те продолжали действовать слаженно – как по отработанному сценарию. Сабрина снова посмотрела в камеру.

– Если вы восстановили питание… и не нашли лекарства от вируса ИЗУМОВ – вы в опасности. В большой опасности. Вся территория центра по моему приказу объявлена зоной заражения. Сорок три минуты назад здесь был введён протокол ЗАБВЕНИЕ.

Сабрина делает вдох, на секунду сжимает кулаки.

– В сейфе за моей спиной я оставила пять кристаллов Фороса. Они содержат все данные по исследованиям, анализам, образцам, симптоматике и результатам. Если ты друг – забери их.

Код доступа к сейфу – название материка, где находится сердце Лемурийской империи.

В этот момент за кадром, в секторе охраны, раздаётся глухой взрыв, чьи-то крики, автоматные очереди. Один из офицеров в дверях кричит:

– Закрыть двери центра! Всем – к обороне!

Из-за камеры раздаётся мужской голос:

– Сабрина! Заканчивай!

Она кивает – сдержанно, спокойно, но в глазах проскальзывает отчаяние.

– Забери кристаллы и немедленно покинь центр. И не только центр – планету. И последнее… Если тебя или кого-то из команды укусили – не бери его на корабль. Отключите энергоснабжение и уходите. Нам вы можете помочь только в одном случае – если найдёте лекарство.

Картинка рвано мерцает. Сабрина в последний момент оглядывается. Её губы шевелятся, будто она хотела что-то ещё сказать – и экран гаснет.

Повисла глухая тишина. Только равномерный гул восстановленной подсистемы питания напоминал, что они всё ещё здесь.

– Му, – одновременно сказали Ибис и Кара.

Тиран бросил на них вопросительный взгляд. Кара подошла к сейфу и ввела код. Замок с щелчком поддался, тяжёлая дверь открылась.

– Му – материк, где находится сердце Лемурийской Империи, – тихо пояснила она.

Ибис аккуратно достал из сейфа пять кристаллов, сияющих бледным фиолетовым светом. Он посмотрел на Тирана:

– В сейф был встроен генератор силового поля. Пока в нём оставался заряд, сюда нельзя было войти. Поэтому кабинет уцелел. Всей остальной станцией – пожертвовали. Сотрудники сознательно приняли это решение, чтобы защитить то, что было внутри.

Тиран молча стоял, глядя на кристаллы. Всё происходящее медленно складывалось в картину, где угроза, предупреждение и шанс были сплетены воедино. Теперь на карту была поставлена не только жизнь тех, кто стоял рядом с ним.

Он молчал несколько секунд, затем активировал внутренний канал связи:

– Максудов. Манаки. Рубите кабели. Живо.

На том конце повисло молчание.

– Прости… что ты сказал? – переспросил Манаки. В голосе звучало искреннее изумление. – Я же их только что починил…

– Руби, говорю.

Манаки замер, но Лисиченко среагировал быстрее. Он поднял валявшийся на полу старый топор – тот самый, что прежде застрял в стене, – и со всего размаха разрубил только что проложенные Манаки кабели, почти в том же месте, где ранее был разрыв.

– Ты что делаешь?! – взвыл Манаки, но было уже поздно.

Свет в центре управления погас. На несколько секунд всё пространство погрузилось в тишину и полумрак. Лишь тусклое свечение грибка на стенах да мягкий свет фонарей на шлемах придавали помещению глубину.

– Всем – на выход. Живо. Предельная осторожность, – приказал Тиран обеим группам.

Когда началось движение, он включил внутренний канал и спросил:

– Кара… Что это за протокол, о котором говорила Сабрина?

Ответ девушки был коротким и точным – и поразил Тирана своей холодной ясностью:

– Биологическая угроза. С ней не удалось справиться. Протокол “Забвение” предписывает полную очистку заражённой территории. Или изоляцию. До отмены.

Тиран на секунду замер.

– Если не смогли справиться… Почему не взорвали всё сразу?

Кара опустила взгляд.

– Не знаю. У меня нет ответов на эти вопросы.

Выполняя приказ, обе группы поспешили к развилке, где всего несколько минут назад разделились. Некоторым показалось, что с тех пор прошла целая вечность.

– Что случилось?! Какого чёрта?! – выпалил Манаки, стараясь не отставать. – Зачем было гробить мою работу? Уходить?! Тут столько…

Он не успел договорить.

Из глубины станции раздался вой. Тягучий, чужеродный, пробирающий до костей. Он заполнил все пустоты, прошёлся по нервам и позвоночникам, словно невидимая волна. Мурашки побежали по коже у каждого – даже у тех, кто считал себя ко всему привычным.

– Что это… Что за хрень?! – выкрикнул кто-то.

Ибис ответил первым. Его голос дрогнул, но звучал уверенно:

– Манаки… На станции был введён протокол "Забвение".

Сквозь защитный шлем невозможно было разглядеть глаза Лемурийца, но дрожь в его голосе услышали все. Даже Кара, всегда спокойная, стиснула челюсти.

– Так… надо убираться отсюда, – пробормотал Манаки, оглядываясь.

– Мы именно это и делаем, – коротко отозвался Тиран.

Обратный путь до корабля занял значительно меньше времени, чем путь внутрь станции.

Страх гнал их к выходу с удвоенной силой. Никто не говорил вслух, но каждому хотелось только одного – оказаться как можно дальше от станции. Некоторые даже не заметили, как вновь оказались в шлюзе корабля.

Из темноты отсека беззвучно и осторожно вышел Храбрец. Кот двигался, словно тень – бесшумный, чужой, будто впитал в себя ужас тех мгновений. Он медленно подошёл к Каре, потёрся о её ногу, как будто проверяя: она ли это, жива ли. Перед тем как последовать за людьми, он ещё раз обернулся вглубь отсека – туда, откуда недавно пришёл кошмар.

– Храбрец… – хрипло выдохнул Максудов, глядя на размазанную по полу кучу. – Что ж ты…

Но Храбрец уже шагал дальше. Уже не испуганный – вымотанный.

Спутник, переживший бой без оружия и слов.

Как только группа оказалась на борту, Тиран включил канал и произнёс:

– Капитан… – он сделал короткую паузу. – Готовимся к старту. Нужно выбираться отсюда. И быстро.

Люки захлопнулись с глухим звуком, напоминающим удар заклёпанного молота. Массивный корпус "Обжоры" дрогнул, двигатели завыли, набирая мощность, и вокруг взвился густой клуб пыли, взметнувшись под серое небо. С тяжёлым рывком корабль оторвался от земли – сперва медленно, затем всё быстрее, покидая мёртвую станцию внизу.

Никто из находящихся на борту "Обжоры" не увидел, что всего в нескольких десятках метров от корабля, в тени пролома, оставленного при посадке, белоснежное существо, отдалённо напоминающее волка, сжимало в пасти горло твари – той самой, что прежде напугала Храбреца. Рядом, слегка высунув голову из пролома, второе создание – такое же белое и безмолвное – наблюдало за тем, как корабль уходит, растворяясь в пыльной высоте.

Никто из экипажа не знал, что эти двое уже трижды спасали им жизнь.

Никто не догадывался, что рядом с третьим ярусом станции спрятан ангар, где затаился чужой и опасный корабль – и что именно он продолжает посылать сигнал аварийного маяка…

Маня очередную жертву в смертельную ловушку.

Глава 22

В момент, когда система Скарца вот-вот должна была вспыхнуть огнём, грузовой корабль «Обжора» входил в стыковочный док «Левиафана-2». Они едва успели вернуться с Саэлии – напряжение в системе ощущалось почти физически. Что-то надвигалось.

С тихим шипением распахнулись и снова сомкнулись шлюзовые створки. Из переходного отсека вышли Кара, Ибис и Манаки – члены команды Лемурийцев, сопровождавшие экспедицию. Воздух в доке был свежим, но в нём уже витала тревога; мягкое освещение казалось непривычно тусклым. На лицах – лёгкая усталость.

Следом появились земные союзники: капитан Касаткин – плечом к плечу с первым помощником Тираном, сдержанный Лисиченко, инженер Максудов и быстрая, почти неуловимая в движении Ника. Все они снова ступали на борт «Левиафана-2».

Пронзительный вой сирен разорвал тишину. Красные огни вспыхнули вдоль стен, превращая док и прилегающие коридоры в залитый тревогой алый лабиринт.

– Боевая тревога, – бросил Манаки.

– На мостик! – резко скомандовал Ибис и первым рванул с места.

Группа сорвалась с места и побежала, их шаги глухо отдавались в пустых коридорах. «Левиафан-2» был колоссален. Судно, когда-то вершившее судьбы звёздных сражений, теперь походило на пробуждённого титана, который только начинал осознавать, что грядёт новое побоище.

Пробегая мимо глухих люков и погасших отсеков, они видели на стенах следы старых сражений: глубокие вмятины от попаданий, обугленные пятна, участки, сшитые экстренным ремонтом. Здесь каждый метр дышал прошлым. Когда-то «Левиафан-2» сражался в первых рядах, а теперь – вновь рядом с эпицентром надвигающейся войны.

Коридоры расширялись, потолки поднимались выше, и наконец они вырвались на центральную палубу. Сферическое помещение озарял яркий свет, а в его центре возвышался капитанский мостик. Здесь уже суетились лемурийцы: над голографическими консолями склонились силуэты, в воздухе мелькали трёхмерные проекции, и всё – от цвета индикаторов до выражений лиц – говорило об одном: произошло нечто из ряда вон выходящее.

– Что там? – спросил Ибис, вбегая на капитанский мостик.

Капитан лемурийского корабля повернулся в сторону вошедших и сообщил:

– Начался бой, а в соседней системе активировалась Метка Гранта.

Кара, Ибис и Манаки при этих словах изменились в лице.

– Ничего себе новости, – проговорила Кара. – Вот это слетали посмотреть на аварийный маяк.

– Где метка? – уточнил Манаки.

– Соседняя планетарная система. В данных Обжоры она значится как Малькар, планета Сат-Тана, – сообщил один из лемурийцев, занятых у консолей.

Сат-Тана на языке одного из древних родов лемурийцев означает "Призрачная" или "Туманная надежда". Интересное название вы планете придумали, – проговорил Ибис.

– Что такое Метка Гранта? – первым осмелился спросить Касаткин, обращаясь к капитану Хел'Корату.

Остальные земляне – Тиран, Лисиченко, Максудов и Ника – уставились на лемурийцев. На их лицах читались тревога и недоумение.

Капитан Хел'Корат попытался ответить, но слова застряли у него в горле. Его лицо исказилось, словно он пытался выразить невыразимое.

– Это… это предупреждение, – выдавил он, но тут же осёкся, не найдя точных слов.

– Разрешите, капитан, – тихо вмешался Ибис. В его глазах мелькнуло понимание.

Хел'Корат кивнул.

Ибис повернулся к землянам и посмотрел на Максудова:

– Когда мы летели на Саэлию, ты показывал мне фотографию своего дома. Там, на воротах, была табличка: «Вход воспрещён. Во дворе злая собака».

Он сделал паузу и кивнул в сторону консоли, где мерцали сложные графики и символы.

– Так вот, метка Гранта – это тоже предупреждение.

– О чём? – Касаткин подался вперёд. Тревога нарастала.

На этот раз ответил Хел'Корат. Его голос стал твёрже, но не менее мрачным:

– Этой меткой обозначали наличие на территории Пограничного Стража. Это самое опасное творение нашего народа. Он был настолько смертоносен, что его установку и активацию запретили в шести ближайших к материнской планете системах.

Касаткин оценил масштаб угрозы.

Мостик будто выдохнул. Повисла тяжёлая тишина.

– Добавлю, – отозвался один из лемурийцев у пульта; голос его был глухим, почти безжизненным. – На момент активации Стража в системе Малькар находилось шесть кораблей. Сейчас – ни одного.

– Так он их… – фраза не была завершена. В этом не было нужды.

– А здесь что? – спросил Тиран, глядя на развернувшееся сражение в системе Скарца.

Битва за Леду и планетарную систему Скарца бушевала, окрашивая холодный космос всполохами плазмы и взрывов. Недалеко от Эгриса, за луной которого прятался «Левиафан-2», схлестнулись две могучие армады.

Харонская империя бросила в бой свой флагман: исполинский «Карающий», хищный «Стервятник» и зловещий «Глашатай Пустоты». Вокруг них роились орды боевых модулей – стремительные «Гарпии», невидимые «Тени» и смертоносные «Когти».

Противостоял им потрёпанный, но гордый Звёздный Флот: линкор "Сеул", крейсер "Несокрушимый" и фрегат "Решительный". Их сопровождали эскадрильи юрких истребителей, стремительных перехватчиков и манёвренных квинджетов.

Сражение началось мгновенно. С первых секунд стало ясно, что силы неравны. Орудия "Сеула" и "Несокрушимого" изрыгали потоки плазмы и ракет, которые с оглушительным рёвом врезались в синие энергетические щиты имперского флагмана и других кораблей. В местах попаданий щиты вспыхивали ярким светом, дрожали, но оставались непробиваемыми. Энергия ударов растекалась по их поверхности, не причиняя "Карающему", "Стервятнику" и "Глашатаю Пустоты" видимого вреда.

В ответ корабли Империи обрушили на землян шквал огня. Зелёные лучи пронзали вакуум, точно находя цели. Корабли Звёздного Флота, не обладавшие аналогичными энергетическими барьерами, принимали удары напрямую. Обшивка "Решительного" вспыхнула, когда плазменный залп пробил его носовой отсек, вызвав декомпрессию. На "Несокрушимом" взорвался один из вспомогательных двигателей, и корабль опасно накренился. "Сеул", несмотря на свои размеры, тоже страдал – многочисленные попадания оплавляли его броню, из зияющих пробоин вырывались языки пламени.

В воздухе роились истребители. "Гарпии" Харонцев схлестнулись с земными пилотами в хаотичном танце смерти. "Тени" пытались обойти перехватчики Звёздного Флота, чтобы нанести удар по основным кораблям, но манёвренность земных машин не давала им такой возможности. Квинджеты отчаянно прикрывали свои корабли, отстреливаясь от наседающих "Когтей". В этой части битвы силы были равны, и потери несли обе стороны.

Звёздный Флот быстро понял, что эта схватка проиграна.

"Разорвать контакт!" – прозвучал приказ командующего. Корабли землян, сильно повреждённые, с трудом начали разворот, пытаясь выйти из зоны поражения и отступить.

Но корабли Харонской Империи не собирались отпускать добычу. "Карающий" дал полный ход – его массивный корпус, казалось, неумолимо наращивал скорость, догоняя израненный "Сеул". "Стервятник" и "Глашатай Пустоты" блокировали пути отхода, выпуская новые волны боевых модулей.

Схватка завязалась с новой силой. "Несокрушимый" потерял ещё один двигатель, его нос теперь сильно дымился "Решительный" отвечал огнём из всех стволов, пытаясь отбить "Гарпий", которые, словно рой насекомых, облепили его корпус.

На мостике "Сеула" царил хаос: огонь и дым заполняли пространство, консоли искрили. Полковник Аваков, с окровавленной бровью, смотрел на тактическую карту, где красные метки врага полностью окружили их израненные корабли.

– Чёрт возьми… – пробормотал он. Его голос был сухим. – Дело дрянь. Думаю, это конец.

Корабли Звёздного Флота имели серьёзные повреждения: разбитые отсеки, горящие двигатели, выведенные из строя системы. Но, удивительно, все они оставались целы – хотя и еле держались. У имперцев же, несмотря на яростное сопротивление землян, основные корабли были практически без повреждений, их синие щиты продолжали сиять. Потери были лишь среди боевых модулей: несколько "Гарпий" и "Когтей" были уничтожены.

Битва у Леды достигла апогея. Полковник Аваков на мостике «Сеула» уже смирился с неизбежным концом.

И в этот самый момент, когда надежда, казалось, окончательно покинула землян, космос рядом с полем боя взорвался. Вспышка яркого, ослепительного пламени, подобного взрыву сверхновой, на мгновение затмила даже алые всполохи имперских орудий. Затем, из самого сердца этого плазменного разрыва на поле боя вырвались новые действующие лица.

Прямо за грозными силуэтами «Карающего», «Стервятника» и «Глашатая Пустоты» – словно материализовавшись из ниоткуда – появились пять кораблей. Их очертания были знакомы: вот массивный «Мародёр», за ним – «Бродяга», «Заноза», «Сивуч» и «Орбитальный Лихач». А рядом с ними, словно дерзкий, но изящный осколок звезды, летела гоночная яхта «Шустрик».

На мостике «Сеула» царило недоумение.

– Адмирал Аваков, – доложил офицер, голос его был полон шока. – Неизвестные корабли! Пять транспортников и одна гоночная яхта! Они… они появились прямо за имперцами!

Аваков, только что готовившийся отдать очередной приказ об отступлении, вскинул голову. Его глаза, уставшие от боя, сфокусировались на новых метках на тактической карте.

– Только их нам тут не хватало, – пробормотал он. В голосе звучало нечто большее, чем просто раздражение. Контрабандисты? Здесь? Сейчас?

– Доклад! – потребовал Аваков.

– Они… они разбились парами, адмирал! – доложил другой офицер, его голос дрожал от изумления. – И держат курс… прямо на корабли Харонской Империи!

На экранах было видно, как "Мародёр" и "Шустрик" устремились к "Карающему", а две другие пары направились к "Стервятнику" и "Глашатаю Пустоты" соответственно. Они не отступали, не маневрировали, а целенаправленно шли на сближение с врагом, словно не боясь его мощи.

Экипажи Звёздного Флота, измотанные и израненные, смотрели на это невероятное зрелище. Появление этих кораблей, словно из ниоткуда, и их дерзкий манёвр должны были быть чистым безумием. Или… чем-то, что могло всё изменить.

Контрабандисты, будто призраки, скользили сквозь хаос битвы. Харонская Империя, полностью сосредоточенная на добивании Звёздного Флота, не обращала на них ни малейшего внимания. "Мародёр" и "Шустрик", вместе с остальными кораблями, искусно, используя навыки, отточенные в симуляции Элси, заходили прямо за корму исполинских имперских линкоров. Они двигались с точностью теней, незаметно проходя по верхней части вражеских судов.

И затем, почти одновременно, это началось. У четырёх из шести кораблей контрабандистов – "Мародёра", "Бродяги", "Занозы" и "Орбитального Лихача" – из-под днища начали рождаться зелёно-белые звёзды. Они медленно, словно неторопливые капли света, опускались на корабли Империи. Эти сгустки энергии были похожи на миниатюрные, пульсирующие светила, и их появление было настолько неожиданным и завораживающим, что даже бывалые солдаты Звёздного Флота, наблюдали за этим явлением с замиранием сердца.

Звёзды достигли синих энергетических щитов имперских кораблей. Вся предыдущая битва показала, что эти щиты были непробиваемы. Но здесь произошло чудо. В местах контакта щит загорался тёмно-красным светом, словно разъедаемый неведомой силой, и, к полному изумлению всех, пропускал зелёно-белую звезду внутрь.

Первая звезда, пробив щит, разорвалась прямо на поверхности имперского линкора, оплавляя обшивку и вызывая локальные детонации. Вторая, скользнув глубже, разбивала обшивку и взорвалась внутри корабля, сотрясая его изнутри. Третья, проникла ещё дальше, и с громовым рёвом вырвала целый кусок из корпуса, оставляя после себя зияющую, дымящуюся рану.

На мостике «Сеула» воцарилась гробовая тишина. Полковник Аваков и его офицеры, ещё минуту назад смирившиеся с поражением, теперь с широко раскрытыми глазами наблюдали за происходящим.

– Что… что это за оружие? – выдохнул первый помощник.

Пара «Мародёр» и «Шустрик», зайдя сзади «Карающего», сделала три таких выстрела, пронзая щиты и броню линкора, оставляя за собой дорожку разрушений. Затем, не дожидаясь реакции врага, они ушли в резкий разворот и начали готовиться к новому заходу. Остальные пары выпустили по два таких заряда в свои цели, нанося аналогичный, шокирующий урон.

Корабли Империи, до этого неуязвимые, теперь несли урон. Синие щиты, считавшиеся абсолютной защитой, ломались, как хрупкое стекло. Это было невозможно. Никто из Звёздного Флота не видел ничего подобного. Это оружие – это невероятное, чудовищное оружие – было у… контрабандистов?

На лицах землян читалась смесь абсолютного шока, недоверия и зарождающейся, безумной надежды. Их отчаяние сменилось чистейшим изумлением. Каким образом эти обычные грузовозы, эти неприметные суда, могли обладать технологией, которая превосходила всё, что было у Харонской Империи – и даже у самого Звёздного Флота?

Битва бушевала. "Сеул", "Несокрушимый" и "Решительный" отчаянно цеплялись за жизнь, пока корабли Харонской Империи методично их добивали. И тут, в этот хаос, врезалось невозможное.

На всех мониторах кораблей Звёздного Флота вспыхнуло изображение. К изумлению адмирала Авакова и всего его экипажа, на экранах появилась рыжеволосая девушка. Связи почти не было – харонцы давно блокировали все частоты, а тут… Сигнал был идеальным, чистым и, что самое поразительное, проникал даже на защищённые каналы Флота, используемые в сражении.

Девушка – Елизавета Лон – начала говорить. Её голос разносился по рубкам, заглушая сирены и взрывы:

"Всем кораблям Звёздного Флота, внимание. Цель – корабль противника, ближний к Скарцу. Огонь из всего, что есть, по моей команде. Повторяю: огонь по моей команде."

И так же внезапно, как появилась, её фигура исчезла с экранов.

– Да что происходит?! – не заметив, как произнёс это вслух, выдохнул Аваков.

Он повернулся к офицеру связи:

– Их нужно прикрыть. Постарайтесь передать сообщение на наши корабли!

Но приказ запоздал. Командиры звеньев боевых модулей Звёздного Флота, не дожидаясь распоряжений с флагмана, уже поняли, кто представляет наибольшую угрозу противнику. Новые, неизвестные орудия контрабандистов пробивали щиты, которые были непреодолимы для самого Флота. Истребители, перехватчики и квинджеты мгновенно перестраивались, создавая живой щит вокруг кораблей контрабандистов и "Шустрика".

Если в первый заход корабли из команды Седого и Лон прорывались парами, то теперь они перестраивались в тройки – слаженно и уверенно. Они заходили только на два вражеских корабля, выбирая наиболее безопасные маршруты, подсказанные Элси. Контрабандисты двигались как единый организм, используя каждый блик от взрыва, чтобы подобраться поближе.

Однако не только Звёздный Флот понял, какую опасность таят в себе корабли контрабандистов – харонцы тоже это осознали. Шквал огня – плазменные заряды, торпеды и рои боевых модулей – обрушились на вновь появившихся опасных противников. «Шустрик» Джона Картера, демонстрируя невероятную маневренность, метался в космосе, уворачиваясь от ракет и отстреливая одну за другой. Квинджеты, перехватчики и истребители Звёздного Флота, подобно разъярённому рою, отчаянно сбивали вражеские снаряды, летящие в направлении контрабандистских кораблей.