Текст книги "Призрачная надежда (СИ)"

Автор книги: Виталий Козаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

На самом краю утёса, окружённый пологими облаками, стоял дом. Двухэтажный, будто вырезанный из света и воздуха. Цветы всех оттенков покрывали скалу, обрамляли дорожку, карабкались по стенам, свисали с балконов. Они были повсюду – алые, лиловые, синие, белые, медовые. Казалось, ветер здесь не носит запах смерти – только аромат цветущего мира, не знавшего боли.

Вход в дом был под аркой. Над ней – древний символ: Знак Солнца, сияющий, как живой, а вокруг него – семь звёзд: четыре синих, две красных и одна бело – зелёная, словно сотканная из дыхания гор и света.

– Это… Дом в Облаках, – выдохнул один из бойцов. – Сердце замка…

Он покачал головой:

– Здесь не может быть солдат. Это священное место. Нам сюда нельзя.

Иоферник стоял в оцепенении. Мир битвы, крики, пламя – всё осталось где-то внизу. Здесь было… иначе. Красиво. Чисто. И непостижимо.

Двое солдат, шедших вместе с ним, остановились у арки.

– Мы не пойдём дальше, – сказал один, качнув головой. – Это священное место. Дом в Облаках. Воинам туда нельзя.

– Но приказ есть приказ, – возразил Иоферник, хотя понимал их.

– Неважно. Здесь живут жрицы Тхума. Смерть на поле боя – лучше, чем проклятие, которое они могут наложить.

Он остался один.

Перевязав на ходу рану, Иоферник шагнул под арку. Над головой сиял Знак Солнца, окружённый семью звёздами: четыре синие, две красные и одна бело – зелёная. Свет, казалось, замер – едва он переступил порог.

Первый этаж дома оказался… совершенным. Просторным, наполненным светом и ароматами горных цветов. Каждая вещь – словно сотворена не руками, а вдохновением. Диваны и кресла – мягкие, обитые лёгкой тканью, переливавшейся при свете. Стены украшали тонкие рельефы и картины, на которых были изображены сцены из жизни природы: играющие ветры, парящие птицы, струящиеся ручьи. Между окнами стояли высокие вазы с живыми, неизвестными Иофернику цветами – неяркими, но трепетными, как дыхание сна.

Хрустальные подвески под потолком нежно звенели от дуновения ветра, будто сам дом отзывался на присутствие чужака – не с угрозой, а с любопытством. Пол был выложен тёплым камнем, и, несмотря на высоту, здесь было удивительно тепло.

Иоферник не нашёл ни одного человека. Но чувство, что он здесь не один, не покидало. Он поднялся по винтовой лестнице на второй этаж. Сделал несколько шагов – и вдруг услышал странный, лёгкий звук. Ритм. Музыку. Он пошёл на звук – и вышел на балкон, с которого открывался вид на другую сторону горного утёса.

Его дыхание сбилось.

Во внутреннем дворике внизу стояли шесть музыкантов. Они были окружены невысокими деревцами с серебристой листвой, склонившимися, будто вслушивались. За двором, в небе, громоздились три горных пика – и над ними сгущалась буря. Тяжёлая, тёмная грозовая туча медленно надвигалась на Дом в Облаках.

Он уже собирался отвернуться… когда заметил её.

Рыжеволосую девушку. Невысокую, с худощавым лицом, на правой щеке – две родинки. Ей едва ли было восемнадцать. Она стояла с закрытыми глазами, лицом к буре. Лёгкое платье трепетало от первых порывов ветра.

Иоферник замер.

Он понял.

Это он. Танец Дождя.

Музыка ожила. Диковинный ритм – медленный, отрешённый – начал звучать в унисон с приближением грозы. Девушка стояла, будто в трансе, вслушиваясь. И вдруг – шаг назад. Один – единственный. Колокольчик у её щиколотки звякнул: тинь!

Иоферник увидел, как капля дождя, сорвавшись с неба, пронеслась сквозь воздух – и упала точно туда, где мгновение назад стояла она.

Она даже не посмотрела вниз. Лишь открыла глаза – и начала двигаться. Два шага назад и в сторону. Руки – врозь. Взмах. Вихрь. Поворот. Платье развевалось в ритме ветра, волосы играли с ним, но ни одна капля не касалась её. Она скользила между ними как дух. Грациозная, быстрая, лёгкая – будто чувствовала каждую каплю и заранее знала её путь.

Иофернику показалось: сама туча смягчала дыхание, заворожённая этим танцем. Капли падали медленно, почти почтительно, а девушка играла с ними, подставляя ладони, разводя руки, ускользая – как птица, что обманывает бурю.

Тинь… тинь… тинь!

Музыка ускорялась. Танец становился стремительнее. Она кружилась, ускользала от дождя – и смеялась. Не боролась со стихией – играла с ней.

Последний оборот. Последний ускользающий шаг. Ещё десяток капель, от которых она увернулась с той самой точной, невесомой грацией. И вдруг – прыжок. Она заскочила под навес к музыкантам, взмахнула руками – и дважды хлопнула в ладоши.

Тишина.

Музыка оборвалась.

Дождь усилился.

Танец завершён..

Иоферник стоял, не в силах пошевелиться. Он только что увидел невозможное. Он увидел чудо.

– Вот теперь… пора поговорить с хозяевами, – пробормотал он и быстрым шагом направился ко двору.

Музыканты исчезли, будто их и не было. У каменной двери, откуда всего минуту назад появился солдат Харонской империи, одиноко стояла та самая рыжеволосая танцовщица.

Девушка молча смотрела на Иоферника серо – зелёными глазами. Смотрела спокойно. Без страха.

Словно каждый день встречала вооружённых захватчиков.

Словно точно знала, чего от них ждать.

Такой оборот событий Иоферника не устраивал. Напуганная жертва легче раскрывает нужную информацию. Он резко подошёл, схватил девушку за горло и прижал к стене дома. В её глазах мелькнула боль – но не страх. Там жила насмешка. Она не боялась его. Совсем.

Вспыльчивость пересилила разум. Он наклонился ближе, почти касаясь её лица. Остались считанные сантиметры, как вдруг за его спиной раздался уверенный женский голос:

– Оставь девочку, Иоферник. Ты её не испугаешь.

Он вздрогнул. По спине прошёл холод. Его имя в группе не знал никто. Только позывной. А эта полная, тяжёлая жрица с двойным подбородком и широкими, как у кузнеца, руками произнесла его имя так, будто знала его с детства. Без тени сомнения.

Жрица шагнула вперёд.

– Ты пришёл в святое место с оружием в руках.

– Ты стал свидетелем таинства, не имея на то права.

– Ты поднял руку на избранницу Тхума и посягнул на её честь.

– Ты глупец, Иоферник, если думаешь, что оскорбления и кровь, пролившиеся здесь, останутся без последствий.

Её голос звучал, как удар камня о камень.

– Каждой послушнице, прошедшей Ритуал, Творец Сущего дарует знание будущего. И тебе, воин, стоит узнать, что открыто ей.

Иоферник колебался. Но отказаться не смог. Он медленно разжал пальцы. Девушка выпрямилась, поправила платье и посмотрела ему прямо в глаза.

– Иоферник… – её голос был хрипловат, почти шепот, но в нём звучало нечто древнее, неотвратимое.

– В следующий раз, когда ты станешь свидетелем Танца Дождя, исполненного среди звёзд, – знай: тебе останется жить меньше полугода. Ты проведёшь эти дни в страхе, а умрёшь – в одиночестве, в холоде, в отчаянии. Ты будешь звать на помощь – и никто не услышит. Будешь молить о спасении – и никто не откликнется. И только…

Холод прорезал нутро. Вспышка ярости накрыла Иоферника с головой. Он схватил девушку за волосы и втолкнул в дом. Бил прикладом, ногами, кулаками – ослеплённый, обезумевший.

Он не помнил, как жрица попыталась остановить его. Не помнил, как свернул ей шею – легко, почти машинально. Вернулся к телу рыжеволосой – и продолжил бить. Пока её дыхание не стихло.

Так и застал его командир разведгруппы. Настоящий – не из бросового состава. Пришёл по следу «пушечного мяса», к которому относили и Иоферника. Что-то в этом безмолвном, изломанном доме на вершине скалы зацепило командира – может, красота, может, ужас. Но по возвращении именно он ходатайствовал о переводе Иоферника в элитное подразделение Дракса.

Это было повышение. Иоферник понимал его цену.

За десять лет службы он дослужился до командира звена штурмовиков – высшая ступень, которую мог занять простой солдат. Дальше – только для избранных. Для Демонов. Но Иоферник знал: он не потянет. И не пытался прыгнуть выше головы.

О Доме в Облаках он вспоминал лишь однажды. Случайно, в архиве Информатеки наткнувшись на древний символ: Солнце и семь звёзд – четыре синие, две красные и одна бело – зелёная. Эмблема клана Сота, правившего Империей до Великого Разрушения. Архив утверждал: символ не имел отношения ни к Талару, ни к Замку Затерянных Душ. Почему же он видел его повсюду в Доме в Облаках – Иоферник так и не понял.

О предсказании рыжеволосой послушницы он не вспоминал. До того дня, когда в системе Скарца чужак, удирающий с захваченной планеты, сделал невозможное. Так же, как когда-то сделала она.

* * *

– Ускоряемся, – скомандовал Иоферник в переговорное устройство. – Предельный разгон. До выхода на гарантированную дистанцию. И залп всем, что есть. Он не должен уйти.

– Принято, – отозвался командир звена поддержки.

Иоферник знал: топлива едва хватит, чтобы вернуться на флагман. На посадку – уже нет. Но отступать он не собирался. Желание добить беглеца пересилило всё. На предельном ускорении он рвался вперёд.

Во второй раз он достиг дистанции гарантированного поражения. Получил подтверждение захвата цели – от всех кораблей.

И скомандовал:

– Огонь.

Восемнадцать ракет сорвались с направляющих. Устремились вперёд – туда, где на грани невозможного ускользал вражеский корабль.

А Беглец, будто только этого и ждал. Гоночный корабль взвыл, рванул вперёд с такой скоростью, что каждый третий «Пик» отдалял его от преследователей на один пиксель. А от ракет он уходил ещё быстрее.

Иоферник смотрел на экран и понимал: он снова стал свидетелем Танца Дождя.

Только теперь – исполненного среди звёзд.

Голос прозвучал в голове. Девичий. Чужой.

«Когда ты станешь свидетелем Танца Дождя, исполненного среди звёзд – жить тебе останется меньше полугода».

Он вцепился в пульт, словно мог удержать реальность пальцами.

«Ты проведёшь их в страхе.

А умрёшь – в одиночестве, в холоде, в отчаянии.

Ты будешь звать на помощь, но никто не услышит…»

Он хотел закричать.

Хотел быть сильнее.

Но уже было поздно.

Глава 6

Грузовой корабль класса «Синий кит» с бортовым номером ЕМ-0441-О, известный под недвусмысленным именем «Обжора», вышел из прыжка точно по графику. Как ни странно, это стало сюрпризом даже для экипажа: уж слишком напряжённым выдался старт.

Капитан Алексей Иванович Касаткин – крупный мужчина с начинающей формироваться лысиной и пивным животиком, к которому он относился с философским примирением – впервые за многие годы службы проспал. Проснулся за сорок минут до старта, влетел в автомобиль, превысил скорость, получил штраф и едва не снёс цветочный киоск на повороте. На борт корабля он поднялся буквально за две минуты до запуска систем – красный от злости, духоты и стыда. Сигнальный офицер потом шептался с Родригесом: мол, приближается юбилей.

Старт тоже выдался непростым. Уже на первых секундах разгона корабль ощутимо затрясло – отказал один из стабилизаторов. Инженер Назар Максудов, невысокий, худощавый, смуглокожий, с чёрными волосами, молча встал и направился в технический отсек. Его уход с мостика открыл путь другому персонажу. Четвероногому и хвостатому.

В щель аккуратно проскользнул Храбрец – корабельный кот, чья серо – песочная шерсть напоминала старый ковёр. Обычно он вёл себя прилично и мостик обходил стороной, особенно во время запусков. Но не в этот раз. Увидев свободное кресло, оставленное Максудовым, он ловко запрыгнул на него и, убаюканный мерцающими огоньками панели, задремал.

Из лёгкой дремоты его вырвал голос возвращающегося инженера:

– Я перезапустил систему, – доложил Назар, даже не глядя на кресло. – Когда прилетим на Леду, нужно будет всё перепроверить. В коридоре ангара пришлось разрезать обшивку, чтобы добраться до предохранительного куба. Пока всё там оставил как есть. Разберёмся со стабилизатором – потом установим решётку. Пусть пока так и будет.

Не подозревая о «пассажире» на кресле, инженер уверенно опустил туда свой зад. Храбрец до последнего не верил, что это действительно произойдёт. Но когда понял, что надежды напрасны, глаза его распахнулись до размеров сенсорных линз. Увы, было уже поздно.

– МЯУ! ШШ! МЯУ! – разнеслось по капитанскому мостику так, будто кто-то вручную включил сигнал тревоги. И почти все решили, что к добру это не приведёт.

Крики, грохот, царапанье когтей и несколько отборных ругательств стали звуковым фоном этой сцены. Итог: Храбрец – с лёгкой хромотой на заднюю лапу; Максудов – с четырьмя царапинами на руках и двумя следами укусов на ладони.

Доктор Вероника, которую все называли просто Ника, была на «Обжоре» недавно – это был её второй рейс. Светловолосая, с короткой стрижкой и уверенной походкой, она оперативно появилась на мостике. Осмотрела обоих пострадавших и с серьёзным видом заявила:

– Помощь требуется обоим.

Кот заворчал. Максудов заулыбался – доктор ему нравилась.

Забрав пострадавших к себе в медотсек, Ника сперва занялась Храбрецом. Тот бросал на обидчика грозные взгляды, но когда дама в докторском комбинезоне вывалила на тарелку мясные консервы, у кота потекли слюнки, и он позабыл обо всём на свете, набросившись на еду.

– Вот кого «Обжорой» нужно было назвать, – заметила Ника.

Шипение тут же прекратилось. Язык мелькал. Через минуту Храбрец уже расправился с деликатесом и замурлыкал, позволяя себя гладить – и Нике, и даже виновнику произошедшего, Назару.

– Похоже, ваш конфликт исчерпан, – улыбнулась доктор. – Теперь займёмся тобой. Похоже, тебе досталось больше, чем ему.

Назар попытался изобразить на лице страдание, но услышал:

– Мясных деликатесов больше нет!

– Да я ведь не кот… – попытался возразить он.

– Вот и хорошо, – подытожила она, доставая антисептик. – Значит, обойдёмся обработкой и перевязкой.

* * *

Тем временем «Обжора» пересёк границу планетарной системы Скарца и взял курс на планету Леда. Всё шло по плану – если бы не странная тишина в эфире. Связь с Ледой, как и с кораблями на её орбите, отсутствовала. Более того, наблюдалось подозрительное движение неопознанных судов. А появление гоночной яхты «Шустрик», преследуемой шестью неизвестными кораблями, чью принадлежность так и не удалось установить, лишь усилило тревогу экипажа.

Тиран – крепко сбитый, с короткой стрижкой и глазами хищника – успел просмотреть реестр Звёздного флота и уверенно заявил:

– В реестрах таких кораблей нет.

– Военные? – предположил Лисиченко.

– Возможно. Но чьи? – бросил Родригес, долговязый бородач с философским выражением лица и татуировкой ящерицы на шее.

Ответа не последовало.

И только Храбрец, успевший устроиться в уютном уголке в отсеке доктора, свернулся клубком и тихо замурлыкал. Он знал: впереди новые приключения. А пока можно немного поспать.

«Обжора» продолжал движение в сторону Леды. Экипаж с напряжением наблюдал, как неизвестные преследуют единственный идентифицированный корабль. И вдруг…

– Да они по ней стреляют, – сказал Лисиченко, указывая на экране на чёткие следы ракет, выпущенных в сторону яхты.

Напряжение в командной рубке стало почти осязаемым. Все, будто загипнотизированные, смотрели, как ракеты стремительно приближаются к цели… достигают её… и —

Дальше многие перестали верить своим глазам.

Ни одна из шести ракет не попала в яхту. На экране отчётливо было видно, как «Шустрик» грациозно уворачивается от смертоносных зарядов, словно предугадывая траекторию каждой ракеты. А затем, как ни в чём не бывало, продолжает свой курс. А ракеты… ракеты улетали всё дальше, так и не попав в цель.

Шестёрка преследователей, до этого приостановивших своё продвижение, вновь рванулась вперёд. Касаткин отдал команду включить запись происходящего, а затем, нажав на кнопку тревоги, громко объявил:

– Говорит капитан. Всем членам экипажа немедленно занять свои места и приготовиться к экстренному изменению курса. Это не учебная тревога. Повторяю: не учебная тревога!

Сирена завыла по всему кораблю. Экипаж спешно занимал свои посты, а шестерка боевых кораблей снова вышла на дистанцию гарантированного поражения – и осуществила повторный залп. На этот раз – восемнадцать ракет устремились к цели.

– Родригес, смена курса на выход из системы! – скомандовал Касаткин.

– Тиран, – проведи расчёт пульсации!

Под чей-то громкий возглас: «Бог ты мой!» – грузовой корабль «Обжора» начал резкий разворот.

– Что там? – уточнил Тиран. – Попали?

– Да нет, – с удивлением отозвался Максудов. – «Шустрик» включил форсаж и уходит. Причём быстро – и от ракет, и от преследователей.

– Повтори? – переспросил Касаткин, не поверив ушам.

– Говорю, они удирают. И очень быстро.

– Интересный поворот… Чего ж они раньше ждали?

– Может, хотели проверить, на что способны противники? – осторожно предположил Родригес.

– Смешно, – буркнул Тиран.

– Вот чёрт… Чёрт, чёрт, чёрт! – заголосил Лисиченко. – Капитан! Пять кораблей, что до этого гнались за «Шустриком», изменили курс – и теперь летят к нам. А шестой направляется к одному из кораблей на орбите!

Эта новость повергла команду в тишину.

– Тиран, – произнёс Касаткин. – Как думаешь, почему пятеро летят к нам, а шестой – возвращается?

Первый помощник на секунду задумался и выдал:

– Думаю, тот, что преследовал «Шустрик» с поверхности планеты, возвращается назад. А те, что стартовали с корабля – идут к нам.

– Вот и я так думаю. А это значит, что запас хода у этих внутрисистемных модулей ограничен. В этом – наш шанс на спасение. Вопрос в том, что закончится быстрее: время у нас или топливо у них. Родригес, максимальное ускорение!

Напряжение на капитанском мостике росло с каждым мигом – преследующие корабли Империи неумолимо приближались. На запросы и вызовы никто не отвечал. От этого становилось только страшнее.

Единственным, кто сохранял полное спокойствие, был кот. После недавнего стресса и сытного обеда Храбрец до сих пор пребывал в лежачем положении. Устроившись на своём тёплом лежбище, он мечтал об ужине. Гонка и преследование его не волновали. Важен был ужин. Только ужин.

Касаткин, в отличие от кота, имел все причины для тревоги. В последнее время он даже перестал поглядывать на радар, фиксирующий быстрое приближение чужаков, и сосредоточил всё внимание на обзорных экранах.

Возможно, именно поэтому он и заметил странный отблеск – справа по борту, чуть впереди.

– Это что? – указал капитан на объект, мелькнувший на экране.

Экипаж дружно обернулся, но никто ничего толком не разглядел.

– Тиран, что у нас по правому борту? Есть что-то на радаре?

– Ничего, капитан. Ни аномалий, ни объектов.

– Там что-то было. Что-то странное. Лисиченко, направь камеры дальнего обзора на правый борт. Проверь пройденный участок маршрута.

Приказ был выполнен. На экране – только звёзды. Звёзды и ничего больше. Но взгляд экипажа не отрывался от монитора.

– Приближай изображение. Медленно, – распорядился Касаткин.

С экрана исчезали старые кадры, появлялись новые. Звёзды. Снова звёзды. Опять…

И вдруг, в один миг:

– Стоп…

– Стой…

– Погоди…

– Вот! – выдохнули разом.

На мониторе капитанского мостика отчётливо виднелся корабль. Странной формы, непонятного размера, собранный из материалов, которые вовсе не фиксировались корабельным радаром. Для экипажа грузового судна «Обжора» этот чужак был настоящим кораблём – невидимкой. Только благодаря внимательности капитана о нём вообще стало известно.

– Тиран, – позвал Касаткин.

– Уже работаю, Алексей Иванович.

Первый помощник без слов понял, чего хотел капитан: он уже сверял изображение незнакомца с базой данных звёздного флота.

– Совпадений нет. Это не наш.

– Прямо слёт кораблей неизвестного происхождения, – проворчал Касаткин.

– Он же не двигается. Какой слёт? Это больше похоже…

На что именно, Лисиченко сказать не успел.

На экране, куда были выведены данные с камер дальнего обзора, появилось движение: к зависшему в пустоте кораблю-невидимке приблизились преследователи – те самые, что шли по следу «Обжоры». И тут чужак ожил.

Из-под правого крыла и носовой части вырвались потоки белого дыма. И корабль теперь был повернут прямо на пятёрку Когтей Харонской Империи. И не только он.

– Ещё две цели, капитан, – проговорил Тиран и указал на экран, где обозначились два таких же корабля, до этого скрытых.

– Вот тебе раз… – выдохнул Касаткин.

В ту же секунду с трёх не фиксируемых радарами кораблей вылетели ракеты. Три вспышки – три огненных шара – озарили пространство, ослепительно яркие, даже сквозь фильтры экранов.

– Ну ни фига себе… – пробормотал Лисиченко.

Пилоты двух оставшихся кораблей оказались неплохо подготовлены. Они быстро среагировали на перемену обстановки и разлетелись в разные стороны. Каждый уже выбрал себе цель и вовсю палил из оставшегося на борту оружия. Корабли – невидимки были на порядок больше «Когтей Харонской Империи», но не уступали им в скорости и манёвренности. А численное преимущество, полученное после внезапного удара, их пилоты использовали грамотно.

Космос озарился ещё одной вспышкой – ракета с одного из кораблей – невидимок настигла очередной имперский корабль. Однако пилот последнего оставшегося «Когтя» отказывался умирать, как его товарищи. Он ловко ушёл и от очереди смертоносного оружия, и от ракеты, проскочил мимо обломков, и оказался нос к носу с одним из кораблей-невидимок. И выстрелил первым.

Касаткин был уверен: тот увернётся. Расстояние позволяло, времени на манёвр хватало. Но корабль не двинулся. И не ответил огнём.

Очередь с имперского судна достигла цели – обшивка корабля – невидимки была повреждена. Его закрутило, и он начал медленно удаляться от места боя.

Но прежде чем «Коготь» успел отвернуть, его настигла последняя ракета. Пространство вспыхнуло в последний раз. От последнего преследователя не осталось ничего.

– Может, война началась, а нам сообщить забыли? – спросил Максудов.

Никто не ответил.

Корабли – невидимки не стали преследовать грузовой корабль. Вместо этого они устремились к подбитому товарищу. Быстро догнали его, сравнялись по скорости и вращению, обошли с обеих сторон. С помощью крыльев остановили не только вращение, но и движение самого судна.

– Родригес, стоп. Останавливаемся, – спокойно, но твёрдо скомандовал Касаткин.

Пилот выполнил приказ своего капитана, хоть и с большой неохотой.

– Алексей Иванович, – подал голос Тиран, но, наткнувшись на взгляд капитана, покачал головой и умолк.

Словно прочитав мысли помощника, Касаткин пояснил:

– Если бы они хотели нас уничтожить, сделали бы это сразу. Если бы хотели догнать – пустились бы в погоню. Мне кажется, они нам не враги.

Тиран кивнул. А Касаткин вновь уставился на монитор:

– Назар, иди сюда, – позвал он инженера. – Как думаешь, что они делают?

Максудов, до того молча сидевший на капитанском мостике, подошёл к экрану и стал рассматривать происходящее. Над подбитым кораблём завис второй корабль, расположив обзорные экраны обоих судов рядом. Это позволяло не только видеть пилота подбитого судна, но и обмениваться жестами – если радиосвязь недоступна.

Но едва ли этого ждал капитан. Максудов прокрутил в голове всё, что успел увидеть, и ответил:

– Думаю, у них есть какой-то способ транспортировки. Они пытаются использовать его, но что-то не выходит – не получается захватить и зафиксировать корабль.

Касаткин задумался. Перевёл взгляд на пилота и, глядя тому в глаза, изобразил пальцами круг в воздухе:

– Разворачивайся, Серхио. Медленно подходим к ним.

По лицам собравшихся было видно, что идея им явно не нравится, но возражать никто не стал. «Обжора» совершил разворот и приблизился к подбитому кораблю. Движение продолжалось, пока прямо на пути не появился третий невидимка. На мостике было хорошо видно, что ракеты этого корабля направлены не на «Обжору», а под него – возможно, чтобы показать: стрелять он не намерен, но и пропускать вперёд тоже не будет.

– И что теперь, Алексей Иванович? – спросил Тиран.

– Со связью как?

– Отсутствует, – ответил Лисиченко.

– Максудов, как думаешь, какого он размера?

Инженер удивлённо поднял бровь, и капитан уточнил:

– В грузовой трюм войдёт?

Это определённо была безумная идея.

– Алексей Иванович… – подал голос Тиран. – У него на крыльях ракеты. Если хоть немного ошибёмся…

Он не договорил. Всё и так было понятно.

– Они спасли нам жизни, – тихо сказал Касаткин. – А теперь у нас есть шанс помочь им. Может, подружимся. Или хотя бы узнаем, что тут происходит. Ну так что, инженер?

– Впритык, но войдёт, – кивнул Максудов.

Команда ответила согласием.

– Открыть грузовой трюм, – скомандовал капитан.

После выполнения приказа все замерли в ожидании. Второй корабль, висевший над подбитым, облетел «Обжору» со всех сторон, видимо, понимая замысел экипажа. Затем он отошёл, освобождая пространство. Третий корабль тоже начал манёвр, заваливаясь назад, чтобы пройти под повреждённым.

И в этот момент…

– Да что он творит?! – взорвался Лисиченко, глядя, как третий невидимка открывает огонь.

– Похоже, они решили, что с крыльями он в трюм не войдёт, – спокойно отозвался Касаткин. – Или посчитали, что так безопаснее.

Корабль не уничтожили – ему просто отстрелили оба крыла.

– Дорога свободна, – сказал капитан. – Родригес, подбирай его. Малый – вперёд. Максудов?

– Я слежу, капитан.

Умелыми действиями экипажа «Обжоры» повреждённый корабль быстро затянули в трюм. Теперь все ждали, как поведут себя оставшиеся невидимки. Ждать пришлось недолго: один из кораблей занял позицию впереди, другой – позади, и вскоре вся тройка – два невидимки и «Обжора» – начала разгон в сторону спутника Эгриса по имени Харнас.

– Там же ничего нет… – удивлённо проговорил Лисиченко.

– Видимо, мы чего-то не знаем… или не видим, – заметил Тиран.

– Похоже на то, – подтвердил Касаткин. – Скоро всё прояснится. И, думается мне, там, на Харнасе, мы найдём ответы на многие из наших вопросов.

Три корабля – два невидимки и «Обжора» – уходили вглубь системы, держа курс на безмолвный спутник Харнас. Никто на борту не знал, что ждёт их впереди. Но назад пути уже не было.