Текст книги "Наперегонки со смертью"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Глава 5. КИЛЛЕРЫ

Городишко был маленький и мерзкий. Таких в российской глубинке немало. Но если в других городках, построенных еще в дореволюционное время, существовали хотя бы какие-то достопримечательности (например, старинная церковь, монастырь, купеческие или барские дома), радующие глаз, то этот казался гнойным нарывом, выросшим среди лесного разлива.

Город строили в начале шестидесятых комсомольцы-добровольцы и ударными темпами.

Потому почти все городские здания были на одно лицо и очень смахивали на многоэтажные бараки. Черные закопченные трубы завода абразивных материалов денно и нощно извергали в небо клубы дыма и пыли; они отталкивались от небесного свода и падали вниз, гнусно воняя нафталином, серой и еще черт знает чем. Мелкая, как мука самого тонкого помола, абразивная пыль хрустела на зубах, забивалась за шиворот, подавалась вместе с гарниром в заводской столовой и других заведениях подобного рода, намертво въедалась в сушившееся после стирки постельное белье, превращая его в наждачную шкурку… В общем, городок был – закачаешься.

Мы остановились в городской гостинице с удивительно оригинальным названием – "Русь". Нам можно было переночевать и в общежитии завода (в дешевых комнатах для командировочных), но и я, и Лычков, определивший КАМАЗ в заводской гараж, не сговариваясь, повернули оглобли подальше от длиннющих и толстых стволов, расстреливающих дымными петардами в упор расцвеченное звездами чистое осеннее небо.

При гостинице был и ресторан, который мы обычно не обходили стороной. Однако после дорожных приключений с автогонками и стрельбой у нас напрочь пропал аппетит. Мы лишь взяли в гастрономе бутылку водки для поправки нервов и свежую булку. Закуска – немного колбасы, два плавленых сырка, лук, соленые огурцы и вареные яйца – лежала в пакете; за всю дорогу мы к нашему совместному "тормозку" так и не притронулись. -…Не пойму. – У Севы наступил откат, и после первой рюмки он стал вялым и грустным. – Чего они к нам приклепались? Мой КАМАЗ уже далеко не новый… хотя и в хорошем состоянии. Да на трассе клевых машин валом. В том числе и импортных. Выбирай любую.

И грузы они возят не чета нашим. Каждая фура тянет на полмиллиона "зеленью". Как минимум. Знаю точно, сам таскал такие в Прибалтику и обратно. Зачем мы им понадобились?

– Спроси что-нибудь полегче… – Я старался вообще ни о чем не думать, разгружая мозг, разгоряченный экстремальной ситуацией, случившейся всего два часа назад. – Давай лучше про баб.

– Кому что… – Лычок сокрушенно покачал уже начавшей седеть головой. – Прямо тебе сексуальный маньяк. И когда только ты угомонишься?

– Как только наступит климакс. Или какой-нибудь придурок яйца отстрелит.

– Сегодня ты имел шанс.

– Да уж…

Мы умолкли одновременно, как по команде. Лычков сидел, развалившись в потертом кресле, и делал вид, что дремлет. Я в этот театр не очень-то верил; похоже, он мысленно восстанавливал картину произошедшего. Чтобы в очередной раз разбередить душу.

Чертов садомазохист…

Впрочем, я тоже от него далеко не ушел. Водка немного притупила остроту восприятия, но в то же время заставила посмотреть на произошедшее как бы со стороны.

Действительно, Сева прав на все сто процентов. Интересно, что особенного в нашем КАМАЗе, привлекшим такое пристальное – чересчур пристальное – внимание со стороны теперь уже мертвых бандитов? Кому-то срочно понадобился грузовик с номерами завода "Алмаз"? Возможно. Для какой-нибудь пакости. Я знал, что между командой бывшего директора предприятия и новым руководством идет настоящая война компроматов плюс судебная тяжба. До отстрелов дело еще не доходило, но напряжение начало приближаться к критической точке. Разнообразные комиссии, в том числе и со столицы, бродили по заводу стадами, мешая нормально работать и наводя трепет на заводоуправление.

Был еще один момент в нашем приключении, который очень мне не нравился. По идее, стрелок прежде всего должен снять водителя и только потом приняться за пассажира. Изза шума двигателя я так и не сообразил откуда велся огонь, но, осмотрев пробоины в бортах, понял, что автоматчик устроил засаду с правой стороны. С какой стати? В лесистой ложбинке перед тем злополучным подъемом можно спрятать взвод киллеров как справа, так и слева от шоссе. Стрелок попался неопытный? Ничего подобного. Первая очередь, с которой он на наше счастье опоздал, прошила тент точно на уровне груди сидевшего в кабине. Так выставить прицел мог только настоящий снайпер, имеющий отменный глазомер.

Загадка казалась неразрешимой. Вернее, мне очень хотелось считать ее именно таковой.

Потому что предположение, которое я гнал из своих мыслей с яростью цепного пса, не пускающего на подворье незваного гостя, казалось совершенно невероятным…

Оформление документов и погрузка, обычно требующие не более двух-трех часов, заняли весь рабочий день. На заводе абразивных материалов царил форменный бардак. Я уже был знаком с такими порядками, а потому отнесся к своим злоключениям со стоицизмом древнего мыслителя и философа. Пока доведенный задержкой до белого каления Лычков метал икру от злости, я преспокойно гонял чаи в кругу знакомых, дожидаясь визы очередного начальника.

А их на заводе абразивов водилось больше, чем зеленых мух над кучей навоза. И каждый считал себя пупом земли. За время работы на "Алмазе" я немало поколесил по таким глубинкам и в конце концов уяснил, что нету зверя страшнее, чем провинциальный начальник или чиновник. Амбициозность этих самодуров не имеет границ. Так же, как и тупость. Если, например, такой тип находит в документах элементарную опечатку, не влияющую на общий смысл, то считай, что твоя командировка закончилась плачевно. Он тут же потребует все исправить, что в переводе на нормальный язык звучит примерно так: поворачивай, парень, оглобли и привези мне новые бумаги. И это за тысячу верст. Стань перед ним хоть на колени, бейся головой о стенку, вымой слезами пол в его кабинете – он останется глух и неприступен словно средневековая крепость. Легче разжалобить надгробный камень, нежели достучаться до его сердца.

Иногда в таких случаях помогает элементарная взятка, но у этого мелкого начальственного прыща аппетит на подобные вещи поистине крокодилий. А такие шнурки как я не имеют ни соответствующих полномочий на сей счет, ни нужного количества дензнаков. Потому перед поездкой я лично вычитываю всю документацию, придираясь к каждой запятой. Чем нередко довожу Зинку-раскладуху до нервного срыва.

Впрочем, ей уже известен мой бзик и она готовит мне бумаги с тщанием секретаряреферента министра иностранных дел.

Из заводских ворот мы выехали уже в шестом часу. Перед нами стояла нелегкая дилемма: отправиться в ночной рейс или подождать до утра, перекантовавшись в гостинице "Русь".

Второй вариант нам подходил больше (если днем стреляют на трассе, то чего можно ждать ночью?), благо и наши вещи все еще находились в номере.

– Нам не к спеху, – мудро рассудил Лычок. – И, если честно, у меня до сих пор поджилки трясутся.

– По правде говоря, ночевать в этом зловонном городишке у меня нет ни малейшего желания. Но обычно из двух зол выбирают меньшее. Так что рули на платную стоянку.

– В гастроном зайдем?

– Есть предложение поужинать в ресторане. Ты человек женатый и сухомятка для тебя вроде экзотики. А мне уже надоели сваренные вкрутую синие яйца и колбаса из говяжьих жил.

– Кто против? – пожал плечами Сева. – Будь по-твоему…

Однако на его несколько обрюзгшем лице я почему-то вдохновения не увидел. Что было вполне объяснимо. Если вчера Лычок мог позволить себе принять двести пятьдесят грамм на грудь, так как мы предполагали, что из-за проволочек с оформлением груза можем заночевать в городке (однажды мы торчали в нем почти неделю вследствие неразберихи с банком, не оплатившим счет), то сегодня о спиртном не могло быть и речи. А для Севы ресторан без горячительного был как сало без хлеба. Он уже заранее мне завидовал и готовил обличительную речь, чтобы прочесть ее перед сном. Или в пути. Хорошо зная мои замашки, Лычок почти не сомневался, что будет ночевать в номере один…

Гостиничный ресторан пользовался среди городского бомонда дурной славой. Чем и привлекал всех инакомыслящих. Нет, в нем не устраивались разборки; даже обычные пьяные драки случались чрезвычайно редко, так как напротив "Руси" располагался райотдел милиции и небольшой ИВС – каталажка, куда собирали всю окрестную пьянь.

Для того, чтобы изъять из обращения какого-нибудь буяна, крушащего в ресторане челюсти и зеркала, не требовались ни спецмашина, ни усиленный милицейский наряд.

Две, три, от силы пять минут – и нарушитель общественного порядка чесал из "Руси" в милицейский изолятор своим ходом под конвоем парней из патрульно-постовой службы, которые во время несения службы любили захаживать в ресторан на огонек.

Ресторан "Русь" славился своими проститутками. Которые были большими патриотками.

Они не польстились на посулы агентов зарубежного капитализма, предлагавших им хорошие бабки за работу по специальности в Турции, Израиле и Арабских Эмиратах.

Девушки мужественно преодолели искушение длинным баксом, бросив прямо в глаза соблазнителям, что лучше и щедрее русского мужика во всем мире не найти. Чем растопили отнюдь не восковое сердце начальника районного отделения милиции, негласно разрешившего патриотически настроенным путанам устроить свою штабквартиру в гостинице "Русь". (Правда, ходили слухи, что отнюдь не бескорыстно.) Ночные бабочки паслись преимущественно на приезжих, так как гостиница считалась одной из лучших в городе и в ней останавливались в основном люди денежные. Чего нельзя было сказать про меня и Лычка, хотя и получавших бронь по блату, но в связи с хилыми финансовыми возможностями проживавших в самых дешевых и паскудных номерах.

Интересно, что собой представляет предчувствие? Оно посещает меня настолько редко, что я просто не в состоянии дать такому понятию достойное и грамотное определение. Но в этот вечер звонок тревоги прозвучал еще в гостиничном холле. Правда, я его почему-то не расслышал. А мог бы.

Все началось с оклика дежурного администратора, любезной Полины Акимовны, старой подружки Лычка. И у меня в гостинице был свой кадр, но помоложе. И тоже администратор. Которую (или которого – как вам угодно) звали Лионелла. Имечко еще то.

Обычно такие претенциозные имена присваивают себе шалавы разных мастей, чаще всего дурочки, слабые на передок. Но моя Лионелла была девушкой серьезной, на удивление скромной и отзывчивой. Мы просто симпатизировали друг другу, не заводя шуры-муры и прочие корыстные отношения, в отличие от Полины Акимовны, которая весьма любила презенты. Лычков возил ей вяленую рыбу, рябчиков (он был заядлым охотником) или, в крайнем случае, когда на вкусную живность получался облом, коробки конфет, стибренных его женушкой, работавшей на пищевкусовой фабрике. К слову, Лионеллу я тоже не обижал: дарил ей цветы, недорогие духи и разные женские мелочи. Она обижалась, отказывалась, но было видно, что мое внимание девушке весьма приятно.

Итак, возвратимся к Полине Акимовне.

– Геннадий, на минуту! – Ее голосу мог позавидовать отставной боцман.

– Слушаюсь, гражданин начальник! – Печатая шаг, я подошел к конторке и лихо козырнул.

– К пустой башке руку не прикладывают, – с деланным осуждением сказала Полина Акимовна. – Чай, в армии служил?

– А как же. Довелось… Я весь внимание, Полина Акимовна. У вас какие-то проблемы?

– Похоже, проблемы у тебя. Еще утром звонили с твоего завода. Ни тебя, ни Севы в номере уже не было.

– Ну и?..

– Спросили, где можно тебя разыскать.

– Чудеса… Будто им неизвестно, куда меня нелегкая понесла с утра пораньше. А кто звонил?

– Он не счел нужным представиться. Мужчина.

– Точное время звонка вы не запомнили?

– Гена, ты меня обижаешь. Я даже записала. Вот… – Она достала старую квитанцию и повернула ко мне чистой стороной, где было нацарапано мое имя и несколько цифр. – Половина десятого. Все как в аптеке.

– Премного благодарен за заботу, Полина Акимовна. Бог с ним, с этим звонком. Приеду домой – разберусь что почем. Сейчас звонить на завод уже поздно. Да и не очень хочется.

А то придумают еще какую-нибудь задачку. У них таких шнурков, как я, хватает. Если что-то очень нужно, то пошлют другого. Оревуар! Пойду в ваш кабак и расслаблюсь. Сева уже стол заказал.

– Смотри не переборщи. У нас порядки теперь строгие. Новых вышибал наняли, да и милиция не оставляет ресторан без внимания.

– Спасибо за совет, учту…

Ресторан был чисто провинциальным – и в обслуживании, и в оформлении интерьера.

Особенно в оформлении. Когда-то у меня был один знакомый художник, шабашник до мозга костей. В то время ему стукнуло пятьдесят. При коммунистическом режиме, спасаясь от рутины повседневной жизни, он объездил пол-России, в том числе и районы Крайнего Севера. Этот рыцарь кисти и шпателя изгваздал своими творениями десятка два провинциальных ресторанов, столовых и кафе. Как он мне рассказывал, в те времена главной задачей любого мастерового-шабашника было не столько найти работу, сколько получить за нее деньги. И желательно побольше. Для этого оформители интерьеров что только не лепили на стены общепитовских заведений: гипсовые барельефы, резные деревянные панно, мозаику, чеканку с кованными элементами, витражи… Короче говоря, все то, что стоило даже по обычным, не худфондовским, расценкам очень дорого.

Замылишь глаза заказчику, который разбирается в искусстве как свинья в апельсинах, – открывай карман пошире; не смог поразить его скудное воображение чем-нибудь эдаким, чаще всего кондовым, но ярким, – получишь от мертвого осла уши.

Ресторан "Русь" (будем называть его так, хотя вывеска была только на гостинице) оформлял именно такой ухарь. Он столько настрогал резных панелей и панно, что поначалу кажется будто ты попал в один из аристократических клубов конца девятнадцатого столетия – как те, которые показывают в зарубежном кино. Но венцом творения неизвестного гения от шабашки были самопальные модернистские люстры из полированных алюминиевых пластин и эстрада, убивающая клиента наповал вовсе не звучанием оркестра, а обилием автомобильных отражателей и фар, изображающих какуюто фантастическую композицию. Все эти дурацкие навороты подходили общему строгому (скажем более определенно – английскому) стилю, в котором был оформлен зал, как корове ковбойское седло.

Сева уже трудился над бараньим бочком. Он выглядел совершенной букой и смотрел на окружающих исподлобья.

– Где тебя носит? – спросил он сварливым бабьим голосом.

– Наводил марафет, – ответил я коротко, не вдаваясь в подробности.

– Шикарно выглядишь… – Сева сморщил недовольно-завистливую мину. – Опять пойдешь по телкам?

– Как получится… – уклонился я от прямого ответа.

Лычок явно нарывался на скандал. Его всегда бесило, что я вожу с собой саквояж с парадно-выходной одеждой. Если, конечно, так можно назвать новую кожаную куртку, модные брюки, свежую рубаху и дорогие голландские туфли. Сам Сева одевался проще некуда, хотя зарабатывал гораздо больше, чем я. Ко всему прочему, он не страдал повышенной чистоплотностью.

Сева надолго умолк. Он работал челюстями с таким остервенением, что я поторопился убрать от него подальше свои руки, которые положил на стол – неровен час, еще оттяпает их по локоть с голодухи.

Мне принесли что-то мясное с мудреным названием – я выбирал наугад, ткнув пальцем в меню едва не с закрытыми глазами, неизменный "столичный" салат, рыбное ассорти и двести грамм "Смирновской".

– Экономишь? – желчно спросил Лычков, кивком указав на графинчик с водкой.

– Это для затравки, – сказал я не без злорадства.

– М-м-м… – с видом обреченного промычал горемычный Сева и жадно выпил полный бокал своей любимой "Фанты".

Я не мог сказать ему, что желание выпить чего покрепче и побольше у меня пропало едва я перешагнул порог ресторанного зала.

Взгляд. Он буквально просверлил меня, намотав на невидимое сверло все мои внутренности. Я даже замедлил от неожиданности шаг, но быстро собрался и не спеша продефилировал к своему столику. При этом я с рассеянной и добродушной улыбкой окинул взором публику, большая часть которой только начала гастрономическо-питейную разминку.

Они сидели неподалеку от входа. А точнее (это для нас с Лычком) перекрывали выход.

Наверное, не будь того, что случилось с нами на трассе, я бы не обратил особого внимание на этих двух лбов с характерной наружностью, которая стала в нашей стране одиозной – короткая стрижка, квадратная башка и свинцовые тупые глаза динозавра, готового растерзать кого угодно. Тем более, что стриженных почти под ноль в ресторане хватало. Куда денешься – мода.

Но эти явно были неравнодушны к моей персоне. Конечно, они пытались скрыть свой интерес к моему появлению в ресторане, однако это им плохо удавалось. Короче говоря, шпионы из них были аховые.

– У тебя что, аппетит пропал? – спросил Лычков, с жадностью поглядывая на полную рюмку.

– Вроде того…

– Тогда, может, я твой салат оприходую?

– О чем базар… Потом рассчитаемся.

Сева посмотрел на меня как рублем одарил. Я не выдержал и рассмеялся.

– Шучу, – сказал я, наливая в свой бокал "Фанту" Лычка. – Теперь мы квиты. Я тебе салат, а ты мне – напиток.

– Шуточки у тебя… – Сева оттаял и тоже заулыбался.

Свою водку я все-таки выпил. Для усиления мыслительного процесса. Который в этот момент напоминал брожение бражки. Мысли роились какие-то бестолковые и лопались словно пузыри на поверхности закваски. Я был в смятении. И что нам теперь делать?

Опять этот подлый вопрос… Внутренний голос подсказывал, что нужно немедленно рвать когти отсюда. И не только из ресторана. Но с другой стороны ночная поездка с таким прицепом, как этим два лба (не исключен вариант, что у них есть еще и кореша), не сулила нам ничего хорошего.

Только теперь я понял, почему звонили в гостиницу. Видимо, когда пассажиры "форда" не вышли вовремя на связь, их хозяева забеспокоились и, узнав, что мы живы, срочно приняли нужные меры. Это умозаключение особой радости мне не принесло, однако прояснило один очень существенный и важный момент: охота шла не на КАМАЗ, а на меня и Лычка. Почему, черт возьми!? Кому нужны жизни двух рабочих лошадок, не замешанных ни в каких финансовых аферах? Ведь не секрет, что самые громкие заказные убийства носят вовсе не политический характер, как это пытаются представить заинтересованные личности. Движущей силой, которая нажимает на курок пистолета или автомата киллера, являются деньги. И чаще всего – большие деньги. Чего у нас с Лычком отродясь не водилось. И я почему-то не думал, что Сева – подпольный миллионер. Откуда в пустыне может быть вода?

Тогда кто и зачем на нас нацелился? Это были очень серьезные и беспощадные люди.

Какие тут могут быть сомнения. Мафия. Или, как ее называют по-иному, – организованная преступность. Обладающая большими финансовыми возможностями. Если моя мысль верна, то не видать Лычку ни дачи, ни импортной тачки. А мне – родных мест; я там не был лет восемь.

Мне стало так нехорошо, что я даже начал себя жалеть. Но хуже всего было то, что я не мог сегодня поплакаться кому-нибудь в жилетку. Точнее – в лифчик. В этот вечер телок было навалом, притом не только шлюх. Которых я даже на нюх не терплю. И некоторые из относительно порядочных уже посматривали в мою сторону с пугливым интересом.

Конечно, я вовсе не похож на смазливого актеришку Ди Каприо, прославившегося из-за фильма "Титаник", однако мое лицо никак нельзя было назвать рожей. Обычный парень, таких вокруг хватает. Хорошо одетый, смею надеяться, что неплохо воспитанный, со спортивной фигурой и голубыми глазами, ярко выделяющимися на смуглой физиономии.

Потому интерес со стороны слабого пола я истолковал как и должно – девкам надоели местные фраера и они хотели склеить приезжего. В другое время при иных обстоятельствах я бы проглотил такую аппетитную наживку без малейших колебаний.

Увы и ах…

– Заправился? – спросил я у Лычка, когда он расслабил поясной ремень и с довольным видом похлопал себя по вздувшемуся брюху.

– Балдеж… – Сева звучно рыгнул.

Хорошо, что в этот момент заиграл оркестр, иначе окружающие плохо обо мне подумали бы. Ведь многие знают народную мудрость, которая гласит: скажи мне, кто твой друг, и я скажу кто ты. Лычков мне просто сослуживец, – ладно, приятель – но не будешь же кричать об этом во всеуслышание.

– Тогда давай потихоньку расплатимся – и на свой этаж.

– А куда спешить? – вяло удивился Сева. – Еще нет и десяти. Разве ты сегодня не пойдешь в отрыв?

– Пойду. Но вместе с тобой.

– Извини, не врубаюсь… – Лычков удивленно округлил глаза.

– Мало того, мы сейчас еще и разделимся. Ты тайком свалишь через кухню – там есть лестница на второй этаж. А я пошлепаю обычным путем. Минут через пять-десять после твоего ухода. Как раз столько нужно, чтобы ты быстро собрал наши вещи.

– Опять!? – простонал Сева, который все-таки сообразил, что я имею ввиду.

– Снова. Нас пасут будь здоров. Поэтому мы должны срочно линять из города. Срочно и незаметно. Бак у тебя полный?

– Да. Блин!.. – Совсем недавно розовые щеки Лычка внезапно покрыла синеватая бледность. – А ты не ошибаешься?

– Хотелось бы… Придется проверять…

– Как?

– Молча. Иначе эти суки от нас никогда не отстанут. Ладно, дуй. Только деньги мне отдай, я расплачусь за двоих. И когда будешь идти, не зырь по сторонам. Как только пары начнут танцевать, смешайся с толпой. Понял?

– Ну…

Заиграл оркестр и Сева смылся. Краем глаза наблюдая за стриженными, сидевшими возле выхода, я не заметил, чтобы они были встревожены его уходом. Неужто, все-таки, пасут меня? И мои догадки верны? Ах, Чернов, Чернов, и что же ты уродился таким несчастливым… Оставив деньги за ужин на столе, я подхватил какую-то кралю и присоединился к танцующим. Начинался самый интересный момент моего вечернего отдыха. Я должен был выйти на сцену и засветиться по полной программе. То есть, изобразить из себя посаженого на крючок червячка. Клюнут эти кенты на приманку – хорошо; не поведутся – отлично; значит, я ошибся. За тот час, что мы с Лычком просидели в ресторане, я "просветил" всех собравшихся в обеденном зале как рентгеном. Все выходило на то, что за нами следили только эти двое. Я, конечно, не исключал, что и на улице есть пост, возможно (даже скорее всего), в машине. Без подстраховки такие дела не делаются. Но они пока вне игры, а значит до поры до времени не смогут проявить активность. Что и следовало в конечном итоге доказать.

Я бросил свою даму посредине танца. Нагло и бесцеремонно. Небрежно кивнув девушке, оторопевшей от такого нежданного облома (ишь, размечталась, думал я, глядя как она жеманничает и выкаблучивается передо мной), я быстрым шагом направился в фойе.

Чтобы резко остановиться у выхода на улицу. Ну, конечно, я так и знал… Стриженные ублюдки рванули за мной как алкоголик с похмелья на буфет. Они вывалили из ресторанного зала словно соединенные цепью два пушечных ядра, едва не свалив по дороге молодую пару. И тут же, завидев меня, резко притормозили.

А я стоял, раскуривал сигаретку, и делал вид, что вообще не замечаю никого и ничего вокруг. Пауза несколько затянулась. Они не знали, что им делать дальше, и торчали в практически пустом фойе будто два прыща на голой заднице. Тоже мне, пинкертоны хреновы…

Однако, пора. Гуд бай, май лав, гуд бай… Тернист наш путь, ибо он во мраке. Держись, Чернов, если хочешь дожить до пенсии. Я отшвырнул недокуренную сигарету и решительно вышел наружу. Не забыв по дороге прихватить незаметно для стриженных бычков метлу. Она сиротливо торчала в закутке возле урны, стоявшей в небольшом тамбуре. Едва за мной закрылась дверь, как я тут же распотрошил главный инструмент любого дворника, оставив себе отполированный от частого употребления дрын, на котором крепилась метла. Теперь я был во всеоружии.

Они выскочили вслед за мной словно ошпаренные. Как я и предполагал, стриженные "братки", наученные предыдущим опытом, выдержали некоторую паузу – ровно столько, сколько мне нужно было для подготовки "теплой" встречи.

Я не стал разводить базар-вокзал, а сразу вмазал своей дубинкой первого попавшегося – по его круглой башке, как по мячу, точно так, как когда-то в глубоком детстве во время игры в лапту. Стриженный соколик даже не охнул; я смахнул его со ступенек словно сонную осеннюю муху.

Второму поначалу досталось поменьше. Он успел вовремя поставить блок, да такой, что мое "оружие" разломилось пополам. Похоже, парень был каратистом. Однако, будь ты даже великим мастером боевых искусств, все равно это очень больно, если тебя огреют такой толстой палкой. Так что правую руку бойца я практически выключил.

Но он и не думал сдаваться на мою милость. Парень прыгнул на меня словно тигр, пытаясь достать ногой до моей челюсти. Как бы не так… Мы тоже щи не лаптем хлебаем.

Я быстро присел в шпагате и вогнал свой кулак прямо между его ног. В то самое место. А это, между прочим, очень больно. До потери сознания. Что и случилось с незадачливым кикбоксером… или кем он там был. Парень коротко застонал, завалился на бок и, чуток поерзав ногами, – в конвульсиях – благополучно затих. Я надеялся, что надолго.

Машину с "тылом", который оставили снаружи ресторана оприходованные мною стриженные, я нашел без особого труда. Благо она была единственная в своем великолепии и с иногородними номерами – шикарный американский "джип" с немыслимыми наворотами. В салоне сидел всего один человек, на водительском месте. Он что-то жевал, когда я рывком открыл дверь и выволок его наружу.

Этот оказался робким и каким-то вялым; может, с испугу. Едва даже не пытавшийся трепыхаться водитель "джипа" хотел что-то вякнуть, как я тут же заткнул ему пасть хорошим прямым ударом. Я человек в общем-то мирный и драться не люблю, но эти козлы меня просто достали. Я кипел как чайник. И вовсе не испытывал сожаления к этим стриженным качкам. Не фиг трогать рабочий класс, уроды. Поделом вам.

Добавив вдогонку еще одну оплеуху – вроде дозы снотворного на полчаса, я тут же обыскал и "джип", и незадачливого водилу. Изъяв найденные документы, я открыл капот машины и выдрал с потрохами все провода. Теперь модного заграничного монстра можно было спокойно и не глядя махнуть на пару лошадей и крестьянскую телегу. В данный момент эта куча бесполезного железа большего и не стоила.

Возвратившись ко входу в ресторан, я быстро оттащил обеспамятевших бойцов в кусты и тоже подверг обыску. Эти и впрямь оказались гораздо круче своего водителя, имевшего из оружия только обрез двустволки. И в одного, и в другого я изъял классные пистолеты – девятимиллиметровый "Вальтер" Р88 и "ЗИГ– Зауэр" Р288. Оба ствола были снаряжены глушителями. Ни хрена себе клиенты, подумал я, быстро связывая, чем придется, стриженных недоносков. Эти киллеры явно не из низшего разряда – такие пистолеты на черном рынке просто не могли стоить дешево. Не говоря уже о "джипе"…

Едва мы выехали за город, Лычок так дал под хвост своему КАМАЗу, что разыгравшийся с вечера сильный встречный ветер едва не сбросил нас под откос.

– Можно было и не уезжать, – сказал я, невольно скукожившись.

– Это почему?

– Потому что на такой скорости ты все равно угробишь и себя, и меня. Поезжай помаленьку. Не забывай, что теперь мы с грузом.

– А эти, – Сева боднул назад головой, – не догонят?

– Разве что если им кто-нибудь птичье перо вставит в зад.

– Клево! – осклабился Лычок.

– Ты не очень радуйся. И жди гостей. Не этих, так других. Они теперь имеют на нас очень большой зуб.

– Ген, ну что, что мы им сделали!? – заныл горестно Сева. – И почему бы нам не заявить в милицию про то, что нас обстреляли?

– И про "форд", который лежит на камнях, – подхватил я со злой иронией. – Сева, не будь наивным! Молчи как партизан. Иначе, гад буду, отправят тебя по этапу как виновника дорожного происшествия с человеческими жертвами. И не поможет тебе даже самый дорогой столичный адвокат. К тому же в этом вопросе, ты сам понимаешь, мое дело – сторона. Ведь за рулем сидел ты.

– Какая ты сволочь, Чернов! Бляжий сын… – Лычков ругался долго и самозабвенно; пока не устал.

– Эт точно, – ответил я ему спокойно и угрюмо. – Я гад, подлец и прочая. Своя рубаха ближе к телу, Сева. Это я к тому, что мы должны петь в один голос. И не дай Бог тебе сфальшивить. Чтобы утешить твое эго, скажу, что закопают не только тебя, но и меня.

Притом глубоко. Так что можешь порадоваться – хорошая компания тебе обеспечена.

– Что такое "эго"? – с подозрением спросил Лычок.

– Если коротко, то это очень умное слово, которым я кадрю телок. Они думают, что я по меньшей мере кандидат наук. Пусть и нищий, но умный. И обаятельный. А такие даже в нынешние времена всеобщего помешательства на деньгах котируются среди потенциальных невест достаточно высоко – где-то между рэкетиром и налоговым инспектором.

– Все шутишь… – Сева сокрушенно покачал головой. – С тебя беда как с гуся вода.

– Еще один такой стресс и ты станешь настоящим поэтом. С чем я тебя и поздравляю. И, будь добр, внимательно следи за дорогой. А я пока подумаю.

– О чем?

– О жизни, Сева, о жизни. Как ее, такую короткую и вымаранную словно детская рубашка, сохранить и продлить. Я ведь не успел даже жениться.

– Можешь не жалеть об этом… – Лычков криво и невесело ухмыльнулся. – Лучше купи себе собаку. Она тоже, как и жена, гавкает днем и ночью, зато шубу не требует – у нее есть своя…

На все еще ясное, несмотря на усиливающийся ветер, постепенно сгоняющий одинокие тучки в стада, небо вскарабкалась круглая как блин луна. И мне неожиданно захотелось остановить машину, забраться на бугор и по-волчьи завыть.

Моя бедная душа в этот момент напоминала пепелище.

ФЕДЕРАЛЬНАЯ СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ. ВНЕШНЯЯ РАЗВЕДКА. СОВЕРШЕННО

СЕКРЕТНО. ОПЕРАЦИЯ "ЗВЕЗДНАЯ ПЫЛЬ". ПАРОЛЬ "ЛЕСТРИГОНЫ", ФАЙЛ "БЕРН".

АГЕНТ СОЛЛИ – ГРОССУ. Торги на алмазной бирже проходили в обстановке повышенной секретности. Цены на алмазное сырье и бриллианты резко упали в связи с появлением на подпольном рынке крупной партии дешевых драгоценных камней. Их происхождение и поставщик неизвестны. Среди биржевых маклеров ходят пока ничем не подтвержденные слухи, что в этой истории замешаны русские. Компания "Де Бирс" понесла большие убытки и в данный момент проводит собственное расследование.

ГРОСС – АГЕНТУ "СОЛЛИ". Срочно нужны образцы контрабандного алмазного сырья и бриллиантов. Действуйте только через посредников. Необходимую сумму для покупки камней получите по известному вам каналу. Связник прежний.