Текст книги "Спец"

Автор книги: Виталий Дёмочка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

6

Виталий, подъехав к зданию милиции, остановил «Челленджер», заглушил двигатель, приоткрыл окно и стал ждать. Сегодня должны были выпустить Старика и Толстого, их-то он и встречал. Глядя на двери милиции, ему вдруг вспомнилось, как они с Рустамом покидали колонию. Никто их тогда не встречал.

Они вышли за ворота, рядом с которыми висла красная табличка с надписью золочеными буквами «Учреждение – УЦ-267/22» – это была колония строгого режима, она наконец-то перестала быть их домом.

– На свободу – с чистой совестью! – усмехнулся Виталий и спросил Рустама: – Кто это сказал?

– Хрен его знает, – равнодушно ответил тот.

Стоял теплый приморский полдень, солнышко ласково пригревало еще не начавшую желтеть листву деревьев, и даже не верилось, что уже осень. Рустам посмотрел по сторонам, в один конец улицы, в другой и спросил:

– А че, нас никто не встречает?

– А некому, – ответил Виталий. – В живых на свободе остался один Василевский, да и тот, говорят, скололся. Зимой освободится Толстый из сорок первой, – продолжал Виталий. – Потом Енда с Хромым с сорок седьмой. Пока сами будем.

– Прорвемся? – спросил Рустам, хотя ответ знал заранее.

– Конечно! – сказал Бандера, и в голосе его не было ни капли сомнения. – Пойдем к морю, – сказал он Рустаму и направился вниз по улице. – Хорошо, что из барака хоть пляж было видно, а то бы мы с тобой совсем одичали.

– Может, там телки есть еще какие, – с надеждой в голосе произнес Рустам, нагоняя товарища.

– Ты че, Рустам, соскучился что ли? Пятилетку всего сидел, – засмеялся Виталий.

– Не подкалывай! Сколько времени на них смотрели издалека.

Они пришли на пляж, на котором не было ни души, купальный сезон давно закончился. Пустынный берег, пустынное, еще не очень холодное, но уже по-осеннему серое, свинцовое море.

– Пляж уже пустой, – снимая майку, заметил Рустам.

– Так уже осень, – сказал Бандера. – Смотри, за то какие телки.

– Где? – всполошился купившийся Рустам.

– А вон! – и Виталий указал на двух пасшихся на берегу коров. – Тебе какая, левая, правая?

– Правая, – смеялся Рустам.

– Да бери левую, она посимпатичней, – не унимался Виталий.

Пересмеиваясь, друзья бросились в осеннее море, а когда, искупавшись, сели на берегу, Рустам спросил:

– А куда Шустрого вывезли?

– Да его и не вывозили никуда, освободился он в том году по УДО. Только наши дороги с ним разошлись уже. Так что нам он ничем не поможет, – ответил Бандера.

– Ну, хоть бы встретить приехал.

– Да брось, Рустам. Сами, как-нибудь.

– У меня кроме вот этого вот, – Рустам показал глазами на жалкую кучку одежды лежащую на берегу, – ничего больше и нету.

– У меня тоже, – Виталий глянул на свою одежду. – Но у нас есть родители, хоть и простые, но перекантоваться есть где, первое время. Потом я что-нибудь придумаю. К зиме надо быть не с пустыми руками, пацанов встречать с сорок первой.

* * *

Дверь ментовки распахнулась, появились Старик и Толстый. Виталий досадливо замотал головой, вид его друзей, мягко говоря, оставлял желать лучшего, особенно Старика, но и Толстому, по всей видимости, досталось на славу.

– Садитесь, – сказал он парням и завел двигатель.

Те молча сели на заднее сидение.

– Старый, я тебе сколько раз говорил, не дерись с мусорами. Ты че? – говорил Бандера, глядя в зеркало заднего вида на друга и отъезжая от здания УВД. – Какого хера, бля!

– Так что мне стоять и смотреть, как менты тебя долбят? – возмутился Старик.

– Не бьют, а вяжут, Старик. Разницу чуешь? Работа у них такая. Припаяют сопротивление, никакие адвокаты не спасут. Ладно, я тебя домой отвезу, – продолжал Виталий, глядя в зеркало на Старика, – хреново выглядишь. Толстый, вечером еще кого-то выпустят, приедешь встретишь, кого отпустят, и предупреди, что завтра стрелка с Шустрым, чтоб были все. Базар за трассу пойдет.

* * *

– Значит, говоришь, не ваша работа? – произнес Шустрый, отхлебнув глоток кофе.

– Нет, не наша. Даже если бы голые были, все равно не пошли б на это, – ответил ему Бандера.

Эта стрелка была не похожа на предыдущую, вместо цехов заброшенного завода – ресторан, вместо автоматов под кожаными куртками – летние рубашки и майки, под которыми спрятать ничего невозможно. Сидели за двумя большими круглыми полированными столами. Столы были сдвинуты, но Бандера со своими сидел за одним, Шустрый со своими за другим.

– Что бы про нас не говорили, до беспредела еще никто не опускался, – продолжал Бандера, глядя на Шустрого.

– Это ты говоришь о беспределе?! – нарочито изумленно воскликнул Шустрый, затем обвел тяжелым взглядом бандеровцев и сказал: – Я знаю, за что вы все сидели. Немцы под Сталинградом не столько крови пролили, сколько вы здесь. И это только то, что я знаю. А сколько я не знаю?

– Да нет, Кость, старики говорят: кто старое помянет, тому глаз – вон, – сказал сидевший рядом с Бандерой Скороход.

– Не прими это как намек, – сказал Виталий, – то, что было – то давно прошло.

– Мы теперь по-другому живем, практически легально. Ты же знаешь, – добавил Толстый.

– Знаю, – ответил Костя и посмотрел на Толстого, – знаю, как вы легально «Прометей» трясли, и как Слонят разводили, тоже знаю. От вас всего можно ожидать, – Шустрый опять обвел людей Бандеры глазами: – А от тебя особенно, – глянул он на Виталия. – Ты же сначала стреляешь, а потом разговариваешь.

– Молодость прошла, Кость, – сказал Бандера, глядя прямо в глаза Шустрому. – Мне самому больно вспоминать все то, что я раньше делал. Не напоминай мне об этом.

– Вспомни, что старики говорят, – опять намекнул про глаз-вон, Скороход.

– Это что, угроза? – Костя уставился на Скорохода.

Тот легко выдержал взгляд и, почти улыбаясь, сказал:

– Я даже и не думал.

– По-другому мы теперь живем, Кость, никому дорогу не переходим и ни в чьи темы не влазим. Если кто-то из наших еще светиться где-то без моего ведома, то это последние вылазки, иначе их просто не будет рядом.

– Вот тогда-то мы их и порвем, – сказал Деловой, сидящий за столом с Шустрым, – потому что это скорее всего их рук дело.

– Ты только сразу маякни, когда их не будет рядом. Потому что если они и тебя в курс не ставят за свои действия, то вполне могли и выдолбить этих транзитчиков. Ну, а мы уж ими займемся.

– Да, – отозвался Бандера, – если что-то выяснишь, можешь спрашивать с них по полной. Но пока они все со мной, – Бандера многозначительно посмотрел на Шустрого: – И к тому же я уверен, что это не наши.

– Но ведь кто-то же долбит трассу. Еще один такой зехер, и мусора нас сожрут. И так на хвосте уже висят целыми днями.

– А ты сам-то уверен, что это не ваши, – спросил Бандера Костю.

– Ты смеешься надо мной?

– Нам своей темы хватает, – поддержал старшего Малыш, – мы же не придурки сами себе кислород перекрывать.

– Менты и так уже за трассу взялись после этого налета. Так что мы уже без темы остались, – сказал Шустрый и, подумав, добавил: – пока. И пацанов видать не скоро отпустят. Мы что, похожи на идиотов?

– А мы? Наши тоже сидят, – сказал Скороход.

– Ладно, – прекратил взаимные пререкания Бандера, – так мы ни к чему не придем. Надо сначала выяснить, кто еще на трассе объявился. Ясно только одно, без местных здесь не обошлось. Машины где-то в городе.

– Вот и выясняйте, кто из ваших наколку дал этим металлистам, – ответил Шустрый. – В любом случае еще один такой эпизод и мы сами начнем это выяснять.

– А может это черные наколку дали, – высказал здравое предположение Толстый. Если бы только присутствующие знали, как он не далек от истины, если бы они его в этот момент послушали, у многих бы жизнь пошла совершенно по-другому. Но… нет пророков в отечестве своем.

– Вряд ли, – отрезал Костя, – они с русскими только общаются, дел никаких не имеют. Это кто-то из ваших наколку дал, – с упорством идиота продолжал настаивать на своем Шустрый, что было на него, в общем-то, не похоже, он был далеко не глупый парень. Просто обстоятельства заставляли его искать виновных любыми методами, чтобы обеспечить продвижение своих дел и собственную безопасность и свободу.

– Наши сами себе кислород перекрывать не станут, – продолжил он и добавил, глядя тяжелым взглядом на Бандеру и его друзей. – Вы-то все при теме остались.

Понимая правильность последних слов Шустрого, его противники опустили глаза…

* * *

Виталий остановил «Челленджер» на парковке возле бильярдного клуба «Green land», он собрал здесь всех своих для серьезного разговора. Войдя в зал и оглядев присутствующих, отметил про себя, что собрались не все. Рустам с Винтом, до этого игравшие в нарды, поднялись ему на встречу.

– Привет всем! – произнес Бандера, пройдя в конец зала, где парни играли в бильярд. – Сказали же, что всех выпустили?

– Когда меня выпускали, Дон, Хромой и Енда там оставались, – начал объяснять Рустам: – Кравчики и остальные в соседней камере сидели, тоже, наверное, держат.

Бандера обвел всех взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

– Ну, что. По раскладу получается, что это с нашей подачи машины ушли, – начал разговор Бандера, глядя на своих парней. – Им действительно не по кайфу эта тема. Нам-то все равно, подержали и отпустили, а им сейчас гайки затянут так, что точно с трассы спрыгнут скоро.

Парни молчали, только смотрели на старшего и ждали, что он скажет дальше.

– Что молчите? – наконец произнес Бандера.

– Да нам самим тоже не по кайфу, чтобы они на нас думали, – ответил за всех Толстый.

А Длинный добавил:

– Че бы мы сами против себя людей настраивать стали.

– Мы бы, если что, тебя бы в курс поставили, по любому, – сказал Винт.

Бандера метнул на него свирепый взгляд и резко спросил:

– Ты за всех говоришь или как?

Винт ничего не ответив, опустил глаза.

– Вы что думаете, я не знаю, как вы втихаря комерсов трясете, – через паузу продолжил Бандера, сверля парней глазами.

При этих словах и Толстый, и Рустам потупили глаза, да и остальные тоже опустили головы. А Виталий продолжал:

– Все вам мало! Не хватает! Забыли, как в лагерях думали о жизни на свободе? Много вам нужно было тогда, когда последний хер без соли доедали? А сейчас что, красивой жизни захотелось?

– Да тут не до красивой жизни, бывают дни – машину не за что заправить, – ответил Толстый, разводя руками.

– Так крутитесь, отлаживайте тему, – продолжал Бандера, – ставьте еще кого-нибудь на рынок. Красного пните, чтоб везде там нюхал, а не только по своему ряду. Чем больше машин перебьем, тем больше денег заработаем. Шевелитесь, отлаживайте тему, раз уж нам понятия не позволяют коммерцией заниматься.

Когда Виталий произносил последние слова, то в его тоне просквозило едва заметное сожаление в том, что нельзя заняться коммерцией, то есть вполне легальным бизнесом, но парни, скорее всего, этого не заметили. Они в данный момент думали совсем о другом.

– И еще, – Бандера окинул всех жестким, даже жестоким взглядом, – если вы где-то вляпаетесь без меня, машины вам уже не нужно будет заправлять, будете пешком ходить по продолу и на свиданку смотреть, в какой барак мешок несут, чтоб вам чаю загнали и конфет пару. И я к вам уже не приеду, отвечаю. Мало того, если вы ментам не попадетесь, но я про то узнаю, пойдете на вольные хлеба, вот тогда-то шустрые вас сразу порвут. Они горят желаньем разузнать, кто это их так подставил.

На улице рядом с клубом стоял «Минивен», который был забит радиоаппаратурой, в нем сидели два человека и внимательно слушали весь разговор, происходящий в зале. Услышав последние слова Бандеры, один из них удивленно округлил глаза и спросил:

– Что это с ним?

– А хрен его знает, – ответил второй, сидящий впереди, – с осведомителем пообщаться надо.

А в зале ничего не подозревающие бандеровцы продолжали вести разговор.

– Нас ведь тоже подставили, – заявил Винт.

– Не смеши ее, она и так смешная, – ответил Бандера. – У нас – зеленая, а у них теперь, красный свет на трассе горит, и возможно надолго. Так что если кто-то из вас в этом замешан… Пока не поздно… Сейчас я не жду, что вы здесь раскаетесь, при всех, но до вечера я жду звонка. Сейчас я еще могу что-нибудь придумать. Мышью объявлять не буду, отвечаю.

– А с комерсами что делать? Они постоянно обращаются, – спросил Рустам.

– Я уже все сказал, повторять не буду. По всем темам – мороз, кроме транзита. Чужие долги – это чужие проблемы. Единственные люди, чьи проблемы вы можете решать, это мастеровые, которые делают наши разбитые машины.

– Да как они делают, с них самих спрашивать надо, – возмутился Старик, глядя на Виталия одним глазом, другой был закрыт повязкой.

– Тебе что их на рынке продавать? Я надеюсь, вы все поняли. Все. Поехали на трассу. Рации на прием.

И Виталий катнул шар по бильярдному столу, как бы подводя черту разговору.

* * *

Бандера ехал в «Челленджере», на ходу разговаривая по телефону. Разговор естественно касался последних событий на трассе.

– Сам ничего понять не могу, че творится. Ты попробивай там у себя, может, кто из залетных приехал. Почему никого в курс не ставят?

В этот момент он заметил впереди знакомый белый «Лэнд Крузер» и сердце сладко заныло.

– О-о-о! – потянул Виталий и сказал в трубку, – Миха, подожди, у меня тут как раз человек по теме. Я тебе потом перезвоню. Давай. Пока.

Белый «Лэнд» Виталий нагнал на следующем же светофоре и встал рядом, во второй полосе. Тонированное стекло белого джипа опустилось, он увидел улыбающееся лицо Ирины, на которое он был готов смотреть бесконечно. Но загорелся зеленый, он включил передачу и, вырвавшись немного вперед, встал перед «Лэндом».

Так они и ехали по городу друг за другом, он впереди, она за ним. Виталий наблюдал за ней в зеркала и улыбался, на душе вдруг стало приятно и спокойно, все существующие проблемы отступили на задний план, ее присутствие затмевало их. О делах думать не хотелось, да и не мог он сейчас, но телефон продолжал звонить, он отвечал, что занят и перезвонит позже. В конце концов, это ему надоело, и Виталий перевел все звонки на телефон Старика, о чем ему и сообщил:

– Старый, я переадресацию сделал на твой телефон. Отключаюсь. Если будут звонить, поговори с людьми или скажи, пусть вечером мне перезвонят. Давай.

Они заехали в укромное местечко, недалеко от старой водонапорной башни, и остановили машины. Ирина вышла из своей машины и, сев на переднее сиденье «Челленджера», обняла Виталия, прижалась к нему. Он, зарывшись лицом в копну светлых волос, с удовольствием вдыхая их аромат, тихо произнес:

– Здравствуй, моя любимая.

– Привет, – ответила она, снимая светлую куртку, день был жаркий. – Давай сядем на заднее сиденье, – предложила она.

– Давай, – с удовольствием согласился Виталий, и они перешли назад.

На заднем сиденье «Челленджера» было уютно и просторно, она легла к нему на колени и, нежно глядя в его глаза, тихо прошептала:

– Я так соскучилась.

А он, млея от счастья, гладил ее по волосам, смотрел и не мог насмотреться в любимые глаза, говорил:

– Я тоже. Давай уедем куда-нибудь.

– Я не могу, – с сожалением отвечала Ирина. – У меня мало времени, скоро надо будет ехать маму встречать. Давай здесь посидим.

– Давай, – сказал Виталий таким тоном, что было совершенно понятно, что он конечно и «здесь посидит» с удовольствием, но все-таки хотелось несколько иного, ну что ж, нет – так нет.

– Где ты был сегодня весь день? – с интересом спросила его Ирина. – Я тебя ни разу сегодня по городу не встретила.

– Ну… у меня же дела… – начал мямлить Виталий.

– Какие дела?

– Ну, зачем тебе об этом знать? – говорил он, перебирая в руках ее светлые локоны.

– Ну, я хочу, ну расскажи, – просила Ирина.

Ей действительно было интересно все, что касалось Виталия, по очень простой причине – она любила его, любила по-настоящему, хотя, разве можно любить не по-настоящему, понарошку.

– Давай я тебе об этом расскажу в следующий раз, сейчас же у нас мало времени, – улыбаясь, хитрил Виталий.

Но от Ирины не так-то просто было отделаться.

– Ну расскажи, – продолжала настаивать она. – Это, наверное, так интересно. Ну, что ты делал сегодня?

– Да сегодня я почти ничего не делал, – начал рассказывать Виталий с серьезным видом. – День прошел практически впустую. Ограбил пару банков…сберкассу там одну…пару машин еще угнал…мотоцикл, ерунда, в общем.

– Не обманывай меня, – смеялась Ирина и в отместку за шутку легонько ущипнула его за бок.

– Да тебя разве обманешь? – тоже смеялся Виталий. – Я и не пытаюсь уже. Умненькая ты моя, – и Виталий поцеловал ее долгим поцелуем.

– Но если честно, – продолжал он, когда их губы разомкнулись, – еще не так давно, до того как с тобой познакомился, ну., может быть не совсем этим, но чем-то подобным я как раз и занимался.

– Я догадывалась, – ответила Ирина, глядя ему в глаза. – Но сейчас ты тоже чем-то занимаешься. Расскажи, а я посмотрю, обманываешь ты меня или нет. Я-то ведь кое-что знаю.

– Что ты знаешь?

– А не скажу, – хитрила она, – ну расскажи!

– Если знаешь, зачем спрашиваешь?

– Да не знаю я, – призналась Ирина. – Ну расскажи, пожалуйста. Это, наверное, так интересно. Ты же знаешь, какая у меня жизнь – учеба, дом, рожа эта противная. Никуда меня не пускает, я скоро с ума сойду от скуки. Единственная радость в жизни – ты.

И это действительно было так, Ирина вышла замуж не по любви, а от молодости и привычки слушаться родителей, у которых был свой расчет на этот брак – ее сыну от первого брака был нужен отец, семья должна быть полноценной. А она тогда думала, что стерпится – слюбится, все так живут. Стерпеться кое-как стерпелось, до определенного времени, до встречи с Виталием, но не слюбилось. В Виталия она влюбилась практически сразу, это была ее первая любовь, не считая школьных увлеченностей.

Мужа до встречи с Виталием она как-то терпела, но теперь тяготилась его присутствием, да и как мужчина, как личность, он был ни рыба ни мясо, никакой, в общем. Можно представить, какая у них была жизнь. А Ирина была молода, романтична и склонна в определенной степени к авантюризму. Казалось, Виталия ей сам бог послал.

– Тебя не будет, – продолжала говорить Ирина, – я умру, наверное.

– Понимаешь, – отвечал ей Виталий, продолжая гладить ее по волосам, – у тебя немножко неверное представление о скуке. Многие девчонки, если не почти все, с удовольствием поменялись бы с тобой местами.

– Да они просто не были на моем месте, – сказала она, и в голосе ее и взгляде угадывалась если не мудрость, то очень глубокое понимание жизни, не свойственное ее возрасту. – Через год такой жизни – завыли бы, когда поняли бы, что вся жизнь так пройдет. Я бы сама с удовольствием поменялась с кем-нибудь местами, лишь бы быть с тобой.

– Ну, так поменяйся, и мы всегда будем вместе, – с едва заметной улыбкой произнес Виталий.

– Если только с твоей женой, – засмеялась она.

– Слушай, а это – мысль! Они и по возрасту, друг другу больше подходят, чем он с тобой, да и чем я с ней. Давай познакомим их как-нибудь. Вдруг они действительно понравятся друг другу, – продолжал Виталий, улыбаясь.

– Давай, – согласилась она и тут же добавила: – Но ты только не уходи от темы. Чем ты занимаешься?

Виталий тяжело вздохнул, не хотелось ему говорить на эту тему и, пытаясь опять уйти от ответа, сказал:

– Слушай, а и правда, давай придумаем, как их познакомить. Они же и по характеру ведь одинаковые.

Но Ирина не дала ему уйти от разговора.

– Я знаю, – сказала она, – ну так, что ты делаешь?

– Работаю водителем у одного предпринимателя, – выдохнув, проговорил он.

– Ты же обещал правду сказать.

– Я не обещал, – улыбнулся Виталий.

– Обещал, обещал. Ну скажи, пожалуйста, – не унималась она.

– Давай потом скажу.

– Сейчас. Ну скажи, – у нее были такие глаза, что он, наконец, не выдержал.

– Я разбиваю машины на дорогах.

– Как? Зачем? – спросила она в недоумении.

– Подставляю свои машины другим, когда они нарушают правила. Ну… и зарабатываю на этом деньги.

– Тебе не страшно, можно же разбиться? – воскликнула она в ужасе.

– Ну, разбиваются, как правило, только машины, – успокоил ее Виталий, – Хотя, если честно… то в первые разы я испытывал, что-то такое… может быть, не страх, но большое волнение точно.

Ирина смотрела на него широко открытыми глазами, которые вдруг загорелись, и она с возбуждением произнесла:

– Я тоже хочу попробовать, с тобой!

– Да ты с ума сошла! Это ж действительно опасно, – наотрез отказал Виталий, он и мысли допустить не мог впутывать ее в такие переделки.

– Ну и что, с тобой я ничего не боюсь, – твердо стояла на своем Ирина. – Ты же ведь не боишься.

– Нет-нет-нет, я не могу! Ты что! Одно дело рисковать своей жизнью и здоровьем, а другое – той, которую я так люблю, – отговаривал ее Виталий.

– Возьми меня с собой, ну, пожалуйста! Я тоже хочу испытывать волнение, – продолжала просить она, гладя ладонями его спину. – Ты не знаешь, что такое серое однообразие. Такая жизнь может свести с ума, я бы уже сошла, если б тебя не встретила.

Возможно, Ирина несколько сгущала краски, но Виталий понял, что она хочет сказать, и задумался, ничего не отвечая, лишь продолжая перебирать пальцами ее светлые локоны.

– Я хочу с тобой хотя бы попробовать этих острых ощущений, – продолжала уговаривать Виталия Ирина. – Я только попробую и все.

– В детстве ты, наверное, была капризным ребенком, – сказал он. – Может, ты еще и хулиганкой была?

– Немножко да, – кокетливо улыбнулась Ирина и, посмотрев ему в глаза, выдала свою страшную тайну: – Я в детстве у одного пацана велосипед угнала.

– С ума сойти! – восхищенно удивился Виталий и попросил, – Расскажи!

– У моей двоюродной сестры велосипеда не было, – начала свой рассказ она, – а у меня был. Мне всегда так обидно было, что у меня есть, а у нее нет. Вот я и решила у одного пацана взять велосипед прокатиться, а сама уехала и подарила его сестре. Ехала на велосипеде до самой деревни, через все сопки, упорно так. Знаешь, как тяжело было?! Вот настолько было сильное желание, чтобы у сестры тоже велосипед был.

– А пацан, что незнакомый был? – улыбаясь, спросил Виталий.

– Конечно, нет. Ты возьмешь меня с собой?

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал Виталий, хотя он, слушая ее рассказ, уже придумал.

А она благодарно и успокоенно обняла его.

* * *

Бандера заехал в свой автосервис, где им ремонтировали машины, и, обратясь к одному из мастеровых, спросил:

– Трубки остались тормозные?

– Ну, – ответил тот, утвердительно кивнув головой.

– Отломай пару штук вот таких вот где-то, – Бандера показал руками, какой именно длинны ему нужны трубки, и добавил: – Одну толстую, одну тонкую.

Через минуту слесарь принес ему требуемые трубки, Бандера осмотрел их и удовлетворенно произнес:

– Угу, пойдет. Все, пока.

Он сел в «Челленджер» и направился в свой гараж.

В гараже он разделся до трусов, день был довольно жаркий, и занялся столярно-слесарным делом. Напилил с десяток деревянных квадратиков, выпрямив, нарезал тормозные трубки сантиметров по семь, примерно. Эти обрезки трубок заточил так, что получилось что-то вроде медицинской иглы, собственно это и была игла, только она должна была колоть не кожу и мышцы, а автомобильные шины. В деревянных квадратиках, точно по центру он просверлил отверстия примерно под сорок пять градусов к плоскости и диаметром, совпадавшим с диаметром тормозной трубки. Взяв одну из трубок и вставив ее в деревянный квадрат, Бандера удовлетворенно хмыкнул, любуясь своей работой, трубка держалась под нужным углом и достаточно плотно.

Это было приспособление для прокалывания автомобильных шин. Положишь незаметно такую деревяшечку под колесо автомобиля и через несколько километров придется ставить запаску. Можно конечно, казалось бы, поступить проще, используя просто гвоздь, вбил в деревяшку и все дела, но не так все просто. Резина на «японках» сплошь бескамерная, и с гвоздем можно уехать очень далеко, колесо могло вовсе не спустить, пока гвоздь не вылетит. Многие так и делали, чтобы не ремонтировать колесо какое-то время, вворачивали в место прокола саморез и так ездили, иногда довольно долго. Трубкаже, имевшая внутри отверстие, выпускала воздух из колеса достаточно быстро, а Бандере это было и надо.

В самый разгар работы раздался вызов телефона, лежавшего на верстаке, звонил Толстый, сообщал, что с рынка вышла машина, которую купили какие-то иркутские ребята.

– Давно? – спросил Бандера.

– Да минут пятнадцать, но они еще заправляться будут, – ответил Толстый.

– Поехали! – коротко произнес он и, выключив телефон, стал одеваться.

Черный «Марк» стоял тут же, рядом с воротами гаража, ожидая своего часа, Бандера нажал кнопку дистанционного пуска двигателя, и черный охотник с удовольствием отозвался низким рыком двигателя, послушно отрабатывая холодный пуск.

Охота началась!

– Романова-то нет, но он не самая важная фигура.

– Но с ним-то тоже работать надо, он наверняка что-то знает, – возразил зам шефу.

– Да, кто его знает… раньше-то такого не было…

Но разговор прервала вдруг захрипевшая рация.

– На связи, – ответил на вызов Филатов.

Ему сообщили, что на семнадцатом километре трассы произошел очередной инцидент, которого они ждали и боялись: у транзитчиков вновь отняли машины, жестоко избив их при этом.

Услышав это сообщение, Филатов с замом понимающе переглянулись.

– Седьмой, где Банин? – спросил по рации начальник оперативного отдела. После последнего грабежа он установил наблюдение за многими членами преступных групп, насколько хватало людей. Один из них смотрел за Баниным.

– Где Банин, седьмой? Ответь третьему, – повторил свой вопрос Филатов.

– На замерах, товарищ капитан, – ответил седьмой.

– Опять ДТП, что ли, устроил? Кто с ним?

– С ним Толстых, еще я вижу Фролова и Матусевича, который Енда.

– Давно? – спросил седьмого капитан.

Седьмой посмотрел на панельные часы, он сидел в маленькой «Сузуки» невдалеке от места совершения Баниным ДТП, внимательно наблюдая за происходящим, и ответил начальнику:

– Сорок минут назад врезался. Адо этого в гараже был часа полтора, пилил там что-то.

– Понял, – ответил Филатов и, вызвав по рации пятнадцатого, приказал:

– Зайди в ИБС и скажи, чтобы ко мне в кабинет подняли Бороздина и Холодкова.

Капитан опустил рацию и бросил заму:

– Давай в отдел!

– Бля! Опять началось! – с досадой проговорил тот, разворачивая машину.

– Вызывай Топоркова, пускай едет на место происшествия и осмотрит там все, – опять обратился к заму Филатов, набирая по мобильнику номер полковника Ушакова.

– Алло, Александр Андреевич, новое заявление по грабежу. Сейчас ко мне доставят Бороздина и Холодкова. Будете с ними говорить?

Выслушав ответ начальника, он буркнул в трубку:

– Понял.

* * *

Филатов сидел за столом в своем кабинете, когда ввели Бороздина. Капитан посмотрел на арестованного тяжелым, полным неприязни взглядом и, молча встав, вышел из кабинета. Вошел Ушаков, сел за стол напротив Бороздина и, оглядев его с головы до ног, произнес:

– Ну вот, выглядишь человеком. Помыт, побрит. Чистый и опрятный.

Немного помолчав, полковник слегка навалился на стол и издевательски спросил:

– Че тебе дома делать, а?

Борзый проглотил издевку, промолчал, но недовольную гримасу все же скорчил.

– Ладно, ладно, – примирительно заговорил Ушаков. – Садись, разговор есть.

Борзый медленно опустился на стул и, глядя полковнику в глаза, произнес:

– Вы мне глаз выбили, а теперь хотите от меня чего-то.

– Я тебя не трогал, – спокойно парировал Ушаков. – А глаз проходит уже. А вот что оказал сопротивление – извини. Ты бы сейчас уже дома был, потерпевшие тебя не опознали. А теперь у тебя статья. Что делать-то будем, а?

Борзый не проронил ни слова, всем своим видом показывая, мол вам решать, и по его взгляду полковник понял – вербовка прошла успешно.

Разговор с Холодковым прошел совершенно по-другому, тот поддался на откровенность или сделал вид, что поддался, он сидел и объяснял Ушакову, преданно глядя ему в глаза:

– Да вы хоть у кого спросите, Александр Андреевич, криминалом уже год не занимаемся. Не дает же под страхом смерти, честное слово! Да мы бы и сами рады рвануть где чего, так грохнет же.

– Что это с ним стало, – сняв очки, спросил полковник.

– Да в девку какую-то втюрился, – объяснял Холодков, и в голосе его чувствовалось явное недовольство действиями Бандеры. – Правильным стал, нас правильными хочет сделать, можно сказать, уже сделал. Долги и те никто не выбивает уже. А на такое тем более никто бы не пошел. Не, это точно не наши, богом клянусь. Так что зря вы нас тут держите, мы здесь ни при чем.

Полковник молча слушал излияния Холодкова и напряженно о чем-то думал.

* * *

Виталий с Ириной сидели в летнем кафе, расположенном за городом, на трассе, и ждали официантку. Виталий привез ее сюда специально, не только пообедать, он решил выполнить свое обещание, пока за ним не было слежки. После очередного грабежа на трассе и разговора с членами преступных групп Ушаков приказал снять людей с наблюдения за Баниным и арестовать Шустова. Но Виталий не знал пока ни о грабеже, ни об аресте, лишь удовлетворенно отметил, что за ним уже никто не ездит.

Подошла пухленькая, улыбающаяся официантка, в голубой джинсовой кофточке, плотно облегавшей ее выдающиеся формы.

– Нам два шашлыка, нарезку из помидор и огурцов, два чая… хлеб. Все, – сделал заказ Виталий, равнодушно глядя на аппетитную девушку, теперь его интересовала всего одна женщина, других он просто не замечал, они ему были не нужны.

– Ты что пообедать привез меня сюда? – спросила Ирина.

– Нет. Мы будем обедать по делу.

– А, деловой обед, – улыбнулась она.

– Да, так сказать, сочетание приятного с полезным, – тоже улыбаясь, сказал Виталий.

– И в чем же будет заключаться полезность нашего обеда?

– Будем клиента выбирать.

– Которому машину разбивать будем? – заинтересованно спросила Ирина.

– Нет, машину мы разбивать сегодня не будем.

– А! – возмущенно воскликнула она. – Ты же обещал!

– Я обещал, что я что-нибудь придумаю, чтобы ты испытала свои острые ощущения. Не буду же я разбивать машину, когда в ней сидишь ты, – объяснил Виталий.

– И что ты придумал?

– Будем угонять машину, – серьезно ответил Виталий.

– Ты еще и машины угоняешь? – удивилась она.

– Нет, точнее, уже нет. Раньше угонял. Я их слишком часто разбиваю, постоянно нужны запчасти, не буду же я их покупать на рынке. Смысл тогда вообще их разбивать? Чтобы заработать пятьсот долларов сверх ремонта?

– А сейчас что, не угоняешь?

– Нет. Сейчас я вообще ничего криминального не делаю. За то, чем я сейчас занимаюсь, меня никогда не зацепят, а если и зацепят, то ничего не докажут. Самое худшее, что может случиться, это восстанавливать машину за свой счет, но такого еще не было.

– А сейчас почему не угоняешь? – спросила Ирина.

– Раньше мне нечем было дорожить, я не только машины угонял, я еще много чем занимался. Чего мне было бояться? Тюрьмы? Там мой второй дом… который к тому же никогда не конфискуют, ни по какой статье. А сейчас у меня есть ты. Окажусь в тюрьме и тебя потеряю, – Виталий посмотрел ей в глаза и через паузу тихо добавил: – Знаешь, как я этого боюсь.