Текст книги "Город (СИ)"

Автор книги: Виталий Саух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

К этому времени в анатомический зал уже подоспел Александр Юрьевич. Откинув с лица покойного простыню, он замер, простоял так несколько секунд, а затем развернулся и быстро вышел.

Павел сделавший пометки во всех графах, кроме одной, замер в томительном раздумье.

– «Причиной смерти, несомненно, послужила остановка сердца, – размышлял он про себя, – но что же могло вызвать его остановку?»

На этот вопрос он сейчас не был в состоянии ответить, но если бы он узнал действительную причину смерти, то это наверняка не принесло бы ему желаемого морального облегчения.

В этот миг, прервав его размышления, в кабинет вошёл старый патологоанатом.

– Так, когда вы говорите, он скончался? – сразу же с порога поинтересовался Александр Юрьевич своим громогласным голосом.

– Минут пятнадцать назад не больше, – растеряно отозвался Павел удивлённый таким напором.

– Да что вы мне здесь рассказываете, – возмутился патологоанатом, – Вы сами на него взгляните – на лицо все признаки недельного разложения.

Павел, на ослабевших ногах, не шёл – плыл, словно тяжелое мутное облако, вслед за старым патологоанатомом, который усомнился в правильности диагноза своего молодого коллеги, по коридорам, которых не ощущал и не видел.

И действительно, взглянув на покойного, Павел, в этот миг, усомнился в своём рассудке: на каталке лежало бледно восковое тело с неестественно желтушной кожей, сквозь которую просвечивалась могильная чернота.

Все признаки говорили о том, что это человек мёртв уже много дней.

– Но ведь он был жив, когда мы его суда везли, – немного потерянно, нечётко произнёс Павел, словно оправдываясь перед школьным учителем за урок, которого не выучил.

– Да взгляните сами, – внезапно нашёлся Павел и несколько раз согнул в локте холодную руку покойника, – даже трупной окоченелости ещё не наблюдается.

В этот момент безвольная кисть сомкнулась на его запястье.

– Что?! Этого не может быть? – не поверил своим глазам Павел.

– «Неужели он ошибся и пациент всё это время был жив?»– спросил он себя, отказываясь верить в происходящее.

Но уже в следующий миг его мысли были очень далеко от этого. На передний план вышло одно единственное желание – спасти свою жизнь.

* * *

В этом жутком истошном вопле Пётр Сергеевич не сразу узнал голос Павла, но в этом отчаянном крике, было столько боли и страха, что ещё до конца сознательно не осознавая того, что же на самом деле могло произойти в недрах мрачного скорбного здания, ноги водителя сами несли его на выручку тому несчастному, который попал в беду.

Стремглав вбежав в помещение, Пётр Сергеевич замер в центре большого зала уставленного каталками, на которых штабелями лежали неподвижные мертвые тела. Однако именно одно из них сейчас яростно боролось с его напарником Павлом. И это был как раз тот самый пострадавший, которого они подобрали в районе Кир городка.

Но ведь он был мёртв. Действительно мёртв!

Теперь же он яростно, как обезумевший дикий зверь рвал предплечье Павла зубами. Белый рукав его халата стремительно темнел от тёмной густой крови неудержимым потоком, хлеставшим из порванных зубами вен.

Ужасающая по своей нереальности, недопустимости картина в одно мгновение сковала тело и разум пожилого водителя. Всё что он мог сейчас сделать, это ошеломленно и беспомощно взирать на то, как безумец безжалостно терзает тело Павла.

Александр Юрьевич тоже испытывал глубочайший страх, но в отличие от ошеломленного Петра Сергеевича, первым нашёл в себе силы действовать. Он попытался оторвать того, кого ещё минуту назад все считали мёртвым от тела Павла. Но взбесившийся «мертвец» был настолько увлечён этим процессом, что, казалось, вовсе не обращал внимания на Александра Юрьевича. По крайней мере, он отреагировал на его попытки освободить парня не больше чем зимний тулуп на атаку бледной моли.

Тогда Александр Юрьевич ребром ладони наотмашь, ударил обезумевшего человека по лицу.

Треск костей носа лишь на долю секунды опередил гулкий стук затылка отброшенного сильнейшим ударом о металл передвижного столика, на который незадолго до этого перенесли это самое злосчастное тело.

В ту же секунду безумец незнакомец отпустил несчастного Павла. Но что-то инстинктивно подсказывало Александру Юрьевичу о том, что этот озверевший психопат в любом случае, ударил бы он его или нет, оставил свою первую жертву для того, чтобы разобраться со следующей.

Забыв о существовании Павла, точно его никогда и не было, безумец, полностью переключил своё внимание на пожилого патологоанатома. Его жуткие расширившиеся до абсолютной черноты глаза без радужной оболочки плотоядно вперились в Александра Юрьевича.

Психопат откинул в сторону Пава и тот, застонав, упал между рядами столов, на которых лежали анатомируемые, а сам легко спрыгнул с высокого столика и устремился на попятившегося к дальней стене патологоанатома.

В этот миг Пётр Сергеевич, наконец, нашёл в себе силы действовать. Он опустился на колени перед распростёртым телом и охватил голову юноши руками.

Он полностью поглощенный отчаянными стараниями помочь молодому доктору вовсе не замечал той безнадежной борьбы, которая происходила между патологоанатомом и их злополучным пациентом.

– Паша! Пашенька, сынок, очнись! – причитал он, пытаясь привести молодого человека в чувства.

Но молодой доктор стремительно умирал прямо у него на руках.

Александр Юрьевич уже наверняка знал то, что должно произойти в следующий миг и когда безумец с воем рванулся на него, он, пытаясь предупредить нападение, ударил нападавшего в солнечное сплетение, вложив в этот удар всю имеющуюся у него силу. Однако всё чего он добился – это отбросил тело нападавшего на пару шагов назад. С тем же самым результатом он мог ударить и в бетонную стену.

А в следующий миг безумец заключил его в ледяные смертельные объятия.

– Да что же это? – причитал Пётр Сергеевич, охватив руками голову мёртвого паренька, безвольно висящую на расслабленной шее, смутно осознавая все те вопли, яростную борьбу, то абсолютное безумие, которое воцарилось вокруг.

Тут по расслабившейся мускулатуре Павла пробежала ощутимая волна, а следом за ней, в руку которой Пётр Сергеевич придерживал голову юноши напротив лица, пришла невыносимая боль от ядовитого укуса.

Всё это время в помещении находился ещё один человек, который, забившись в дальний угол, в глубоком первозданном ужасе наблюдал за происходящим не в силах пошевелить даже пальцем. Но в тот момент, когда в помещении из живых больше никого не осталось и, он один на один предстал перед обезумевшими монстрами, страх предал ему невероятную силу и Константин с воплем непреодолимого ужаса бросился прочь по лабиринтам коридоров к спасительному выходу. Он бежал так, как могут бежать только один раз в жизни – в последний раз…

* * *

– Там что-то происходит, – произнёс Петрович, но его старческий голос, дрожащий как туго натянутая струна, сказал гораздо больше, чем могли бы передать эти простые слова.

Содрогаясь от чудовищного внутреннего напряжения, он тревожно вещал о том, что там происходит что-то очень недоброе и то, что за этим последует, без сомнения, не принесёт ничего хорошего.

Уловив в голосе старика зловещее предзнаменование, Денис и Олег Олегович без лишних вопросов поспешили к окну и присоединились к Петровичу.

Шум, доносившийся из морга, был слышен даже отсюда из окна второго этажа кардиологической палаты.

Те пугающие страшные звуки, которые до них долетали, были полны ужаса и невыносимой, адской боли.

Не смотря на то, что в помещении было жарко, кожа Дениса начала стремительно покрываться пупырышками, словно в самый лютый мороз.

– Да что там, чёрт возьми, твориться, – с всё нарастающим ужасом, прошептал он и, обведя испуганным напряжённым взглядом присутствующих, обратил внимание на то, Зенур так и остался лежать в кровати.

– «Неужели действительно заснул?» – удивился Денис и для того чтобы немного отвлечься от страшного предчувствия решил разбудить татарина:

– Э-э-э, Кайрам Байрам, – затряс он за плечё спящего Зенура, – вставай, а то обрезание проспишь.

На что Зенур лишь промычал что-то злобное и закрылся от назойливого соседа одеялом с головой.

Денис пренебрежительно махнул на него рукой и вновь обернулся к окну.

Однако уже в следующий миг он совершенно забыл о существовании Зенура.

Всем его вниманием целиком завладела трагедия, разыгравшаяся прямо на его глазах.

Двери морга с грохотом растворились, и оттуда с криком вырвался человек в белом халате. Во время большого прыжка с крыльца здания он, явно чего-то дико боясь, в ужасе, оглянулся назад и, в результате этого неловко приземлившись, рухнул на бетон, которым была вымощена подъездная дорога к моргу. Но уже в следующий миг, как ни в чём не бывало, поднялся и вновь бросился наутёк.

Тут же двери в морг отварились вновь. В стремительном гигантском прыжке с порога вслед за мужчиной в белом рванулись ещё двое. В отличие от первого человека, эти двое двигались необычайно легко. В их движениях было что-то звериное – вся та сосредоточенность, собранность, которую дикие хищники демонстрируют лишь тогда, когда преследуют добычу.

В этом то и крылся ответ. Они не просто бежали вслед за первым, они хладнокровно его преследовали.

В том, что это было именно так невольные наблюдатели из палаты № 13 убедились уже через несколько коротких мгновений, а пока они, затаив дыхание, глядели на то, как быстро сокращается расстояние между первым мужчиной в белом халате двумя другими.

Первый уже не кричал, осознав, что нужно беречь дыхание, но в любом случае это ему не слишком помогло.

Стремительно настигнув мужчину в белом, преследователи сшибли его с ног и повалили наземь.

Оказавшись на земле, мужчина, словно безумный, вновь разразился истошными криками ужаса.

Преследователи набросились на лежащее, на земле тело, и как голодные дикие звери стали рвать зубами несчастного.

Теперь крики ужаса стремительно уступили место воплям невыносимой боли и агонии.

На белом халате несчастного, медленно, словно диковинные цветы распускались ярко-красные пятна крови.

Терзание тела мужчины продолжалось около одной бесконечной минуты, показавшейся невольным свидетелям из тринадцатой палаты страшной, мучительной вечностью и прекратилось так же внезапно, как и началось.

Двое чудовищ оставили тело несчастного и устремились через поляну за следующий корпус.

И хотя дальнейший обзор закрывало соседнее здание, Денис был абсолютно уверен, что эта спешка вызвана вовсе не стремлением, как можно быстрее скрыться с места жуткого преступления.

По их целенаправленным движениям Денис заключил, что они нашли себе новую жертву, но, тем не мене, никому о своих выводах не сказал ни слова из боязни действительно оказаться правым в своём ужасном предположении.

– Они убили его… – не веря своим собственным глазам, произнёс Олег Олегович, глядя на тело, замершее на земле, всего в десяти – пятнадцати метрах от них.

– Нужно немедленно сообщить об этом кому-нибудь из наших врачей! – осенило Дениса.

– Лучше сразу обратиться к старшему, – посоветовал Олег Олегович, – сегодня у нас дежурит Валентин Георгиевич.

Не теряя времени, Денис бросился к двери и, выскочив в коридор, устремился к дверям дежурного врача.

Звук торопливого хлопанья его тапочек гулко отражался от больничных стен.

– Валентин Георгиевич! – крикнул он с порога, – Там возле морга, только что ранили, а возможно даже убили человека!

Врач растеряно встал из-за стола.

– Пойдёмте к нам в палату. Из нашего окна всё очень хорошо видно.

Врач поспешил вслед за Денисом.

Когда они взглянули в окно, несчастный, как и минуту назад, продолжал неподвижно лежать под окнами больницы.

Валентин Георгиевич устремился к выходу из палаты, но на пороге на секунду замер и негромким, но убедительным голосом произнёс:

– Я очень настоятельно прошу вас никому не рассказывать о происшедшем, – предостерёг Валентин Георгиевич, – У нас здесь на лечении люди с очень серьёзными заболеваниями и излишние волнения и стрессы отнюдь не пойдут им на пользу. Сейчас Татьяна свяжется с милицией, а я спущусь вниз и окажу необходимую помощь пострадавшему.

Затем он вышел в коридор. Проходя мимо процедурного кабинета, он негромко переговорил с медсестрой Татьяной.

Смысл этой короткой беседы сводился к тому, чтобы она том, что бы она как можно скорее связалась с сотрудниками внутренних органов и сообщила о неприятном инциденте, произошедшем буквально в нескольких шагах от здания больницы.

После этого Валентин Георгиевич стал торопливо спускаться по ступенькам вниз.

Татьяна, отложив в сторону все прочие дела, несколько раз пыталась дозвониться до дежурного, но результатами её звонков неизменно были короткие гудки, говорившие о том, что линия занята.

Спустя пару минут после того, как Валентин Георгиевич покинул палату, тело пострадавшего лежавшего перед окнами больницы начали сотрясать чудовищные конвульсии.

К этому времени подошёл ещё один пациент палаты № 13 – Захар. Он, как и все остальные, затаив дыхание, стал наблюдать за происходящей на их глазах трагедией, жутким зрелищем.

Через несколько коротких мучительных мгновений, тело лежащего под окном человека неестественно выгнувшись, он вновь замер и на этот раз, похоже окончательно.

– Неужели всё…? – ошеломлённо произнёс Денисом.

В одно мгновение вокруг воцарилось безраздельное, тягостное молчание. Но кроме этого здесь присутствовало ещё что-то едва уловимое. Атмосфера в палате, казалось, видимо сгустилась и потемнела от гнетущего напряжения. Её давление оказалось настолько сильным, что даже сонный Зенур испуганно выглянул из-под одеяла.

Но в этот миг незнакомец вновь зашевелился.

– Смотри-ка, вроде оклемался, – немного расслабившись, произнёс Захар.

У большинства присутствующих, словно камень с души спал.

Незнакомец в грязном изорванном халате, пошатываясь, потерянно побрёл по кругу, постепенно увеличивая его радиус.

– Вам нужна помощь? – с тревогой в голосе, обратился к нему, подоспевший из здания больницы именно в этот момент, Валентин Георгиевич, глядя на ужасные открытые раны на лице и руках неизвестного.

Тут же, как по команде, словно до этого он вовсе ничего не видел, или точнее будет сказать не осознавал увиденное, истерзанный человек сфокусировал свой взгляд на подошедшем, а затем, точно так же как и его преследователи за несколько минут до этого, стремительно рванулся на врача подавшего голос.

Он вырвал громадный кусок плоти из горла ничего не понимающего врача и, повалив на траву, припал к кровоточащей ране, словно к чистейшему роднику. Он с чудовищной жадностью поглощал кровь, будто бы испытывая нечеловеческую жажду.

Обезумивший человек довольно быстро насытился свежей кровью и оставил умирать Валентина Георгиевича, а сам начал оглядываться по сторонам, очевидно в поисках нового случайного прохожего.

Валентин Георгиевич неловко зажимал руками разорванное горло. Сквозь его пальцы фонтанировала густая тёмная кровь. Какое-то время его тело мелко сотрясалось, а затем замерло, и скрюченные пальцы безвольно отпустили рану, но кровь к этому времени уже практически перестала хлестать из глубокой раны.

В этот момент, увидев в окне искажённые страхом лица наблюдателей, человек в грязном халате издал утробный рык и бросился к зданию, пытаясь отыскать вход.

Тем временем из здания морга выбежало ещё двое. И Денис уже наверняка был уверен, что это были ещё двое которые пришли, для того чтобы распространять безумие в этом, неизвестно за что и кем проклятом, городе.

* * *

По улице Кирова неслась на огромной скорости иномарка, водитель которой не обращал внимание, ни на цвет светофоров, ни на знаки ограничивающие скорость.

Со стороны можно было решить, что человек находящийся сейчас за рулём иномарки не просто в наглую нарушал правила дорожного движения. Его поступками руководили совершенно другие мотивы. Что-то жуткое заставило его забыв обо всём сломя голову без оглядки мчаться по утренней дороге. Если бы не наглухо тонированные стёкла, то можно было хотя бы попытаться разглядеть тревожное выражение лица водителя, но непроглядный мрак царящий в салоне не давал такой возможности.

Машина, заскрипев покрышками о гравий лежащий на обочине, едва не вылетела в кювет в районе остановки «Автомобилист», там, где дорога делала небольшой поворот влево, а затем, натужно проревев двигателем, пролетела мимо девятиэтажек. После, рискованно обогнув ржавенькую копейку, остановившуюся на красный сигнал светофора, Тайота за одно мгновение проскочила пересечение с проспектом Победы. А дальше, не снижая скорости, продолжила своё, умопомрачительное по скорости, движение по внезапно ухудшившейся бугристой дороге мимо краеведческого музея.

В районе магазинчика «Снегири» водитель, даже не погасив скорости, налетел на «лежачего постового».

Тайота, высекая снопы искр, зацепилась низким днищем об это асфальтовое извращение, а затем взмыла в воздух и, пролетев метров пятнадцать, на глазах, у изумлённых людей, ожидающих прибытие автобуса на остановке спавших случайными свидетелями этого трюка, рухнула на асфальт прямо перед ними.

Это только в фильмах машины каскадёров продолжают мчаться на предельных скоростях после головокружительного полёта, а в реальной жизни сделав такой трюк можно смело ставить свой автомобиль на капитальный ремонт.

При ударе о землю все четыре амортизатора автомобиля были выбиты, лобовое стекло сыпануло брызгами тысяч осколков, кузов деформировался от страшного удара первым пришедшегося на переднюю подвеску. А затем, уже разбитый автомобиль, скрежещущий по асфальту кузовом, по инерции протащило ещё на несколько метров вперёд.

Автомобиль замер также как и испуганные люди стоявшие на остановке.

Пара человек, один из которых был излишне сострадательным, другой излишне любопытным, приблизилось к окончательно заглохшей машине, стоящей в метрах пяти от остановки.

Через разбитое лобовое стекло можно было увидеть водителя лежащего лицом вниз на смятой от страшного удара рулевой колонке.

– Эй, мужик, ты как? – немного дрожащим от нервного возбуждения голосом, поинтересовался любопытный.

– Вам нужна помощь? – с тревогой спросил другой.

В этот момент водитель поднял иссечённое осколками стекла лицо.

Приблизившиеся было к машине люди, в ужасе отпрянули.

Водитель, утробно прорычав, и, словно не подозревая о существовании двери, стал проворно выбираться через разбитое стекло на капот, а оттуда сделав по кошачьи лёгкий и длинный прыжок погрёб под своим телом сочувствующего. Его лицо с глубоко засевшими в нём осколками стекла, словно пасть животного, ощерилось в зверином оскале, а в следующий миг он впился своими зубами в ключицу ошеломлённого мужчины…

* * *

Он опять опаздывал.

Нет, не просто опаздывал.

Он опаздывал катастрофически!

Ох, не стоило ему так надолго забираться в Интернет по выделенной скоростной линии, но, попав в сеть, он с головой вяз в ней как в губительной трясине не имея ни малейшей возможности оттуда выбраться.

И теперь Иннокентий, в Интернет миру известный как Инок, стремительно бежал до ближайшей остановки, надеясь на то, что там, без фатальных проволочек тут же втиснется в проворную маршрутку, и она как пуля домчит его до дверей проходной за оставшиеся семь с половиной минут.

Конечно речи о том, чтобы умыться, почистить зубы, а уж тем более побриться него не было. Он и оделся то кое-как.

С приходом к руководству предприятия нового исполнительного директора и без того уже суровая дисциплина усилилась многократно, и ещё одно очередное его опоздание грозило ему очень серьёзными проблемами.

И речь здесь уже шла не о лишении премии. После того как служба безопасности взяла его с поличным на рабочем месте в тот момент, когда беззаботно рыскал по Интернету и дело удалось замять лишь чудом, положение его было весьма шатким.

Оставалось надеяться на то, что в его отчаянном положении всё сработает как часы. Но его жизненная практика убедительно доказывала, что без проблем никогда не бывает.

Внезапно он вспомнил о двух вещах, без которых его отчаянная вылазка, вне всякого сомнения, завершилась бы полным провалом. Во-первых, это деньги – если он не взял кошелёк, то бесплатно везти его никто не будет. Во-вторых, если он не забыл кошелёк с парой десятков рублей и благополучно обрался до завода, то, проходя через проходную, он обязан воспользоваться пропуском, открывающим турникет. Если его не окажется, то попасть на территорию завода будет настолько нереально, что задача проехать на маршрутке зайцем в сравнении с ней представляется детской забавой. В маршрутке он хотя бы был в праве рассчитывать на то, что ему попадётся знакомый, который сможет его выручить. Здесь же ни о каком понимании и участии речи быть не могло.

Заранее испытывая нехорошее предчувствие, он захлопал себя по карманам. В одном из карманов вчерашней рубахи он нащупал жёсткий корпус личного пропуска и продолжил поиск кошелька.

Обследование содержимого карманов затянулось, но поиск не давал положительных результатов.

Похоже, что денег у него не было.

И в этот момент в одном из задних карманов он нащупал монету.

То, что это была не мелкая мотета, он понял сразу, но была ли она той, которой можно было оплатить проезд, пока было неизвестно.

Моля бога о том, чтобы это был пятак, он извлёк монету наружу и раскрыл влажную ладонь.

На его счастье там красовалась монета достоинством в пять рублей. Этого как раз должно было хватить на проезд в автобусе, правда не в любом – сейчас стоимость проезда в большинстве маршруток была ровна уже шести рублям. Всё, что ему оставалось, так это вновь рассчитывать на его и без того расщедрившуюся удачу.

В общем, сейчас у него не было времени даже на раздумья. Всё, что от него в данный момент требовалось – это бежать на максимуме своих не слишком впечатляющих возможностей. И он бежал, подчиняя все свои усилия одной единственной цели – как можно быстрее достичь остановки.

Испытывая болезненное жжение в лёгких, Иннокентий подбежал к остановке расположенной около торгового дома «Гранд» и оперевшись о металлическую трубу, поддерживающую свод навеса, стал переводить тяжёлое дыхание в ожидании попутного автобуса.

Его и тут поджидал очередной подарок судьбы.

На остановке чуть поодаль от него стоял его давний знакомый Фёдор. Так что теперь если, подвернётся маршрутное такси со стоимостью проезда в шесть рублей, он легко мог занять недостающий рубль.

Иннокентий знал его ещё по учёбе в институте. Это был ещё тот увалень, до масштабов которого Иннокентию было дотянуться не так то просто.

Обратив внимание на подоспевшего на всех парах Иннокентия, рыжеволосый, веснушчатый Фёдор поздоровался с приятелем:

– Привет, Инок.

В ответ запыхавшийся Иннокентий только и мог махнуть рукой в знак приветствия.

– Что, тяжко? – сочувственно поинтересовался Фёдор.

Иннокентий утвердительно мотнул головой, но при этом его едва не стошнило.

– Ну, ничего, пока будем ехать, понемногу отойдёшь, – заверил его Фёдор.

В этот момент из-за поворота показался ПАЗик. Это был Машзаводской служебный автобус. Иннокентий сразу распознал его по квадратной картонной табличке с большими красными буквами «ЮМЗ».

Иннокентий и Фёдор, не говоря ни слова, подошли к самой кромке дороги, готовясь атаковать двери автотранспорта.

Как только маленький автобус стал подъезжать к автобусной остановке, двое приятелей стараясь сыграть на опережении и как можно точнее предугадать место остановки автотранспорта, стали оттеснять от дверей толпу.

Их нехитрый расчёт оказался верным и, как только машина остановилась, их на гребне людской волны тут же забросило в растворившиеся двери.

Проскочив в середину салона, Фёдор первым занял единственное пустующее место и показал кривозубую улыбку своему приятелю. Иннокентию оставалось лишь обречённо вздохнуть и безвольно повиснуть на перекладине. Но в целом, если не считать этого досадного эпизода со свободным местом, то сегодня фортуна была к нему более чем благосклонна, а потому существенного повода, для того чтобы огорчаться, пока не имелось.

По крайней мере, он считал так до того как основная пассажирская масса, плотно не сдавила его со всех сторон.

Теперь поводов позавидовать пронырливому Фёдору было более чем достаточно.

Наконец автобус, потеряв несколько драгоценных секунд, медленно тронулся от остановки.

Наблюдая в окно за проносящимся мимо утренним пейзажем, Иннокентий проводил слезящимся взглядом центральную городскую площадь, на которой когда-то наспех был отстроен фонтан, и теперь не проходило недели, чтобы от него на многие сотни метров не тянулся полноводный ручей из вечно засоряющей канализации.

Вот и сейчас потоки воды, лениво стекали по красной декоративной плитке, которой была вымощена площадь, а дальше по небольшой лестнице ведущей к пешеходному переходу и вниз вдоль дороги, постепенно спускающейся к Мемориалу. Там же ручей уходил под землю сквозь отверстия, ведущие в ливнёвую канализацию, либо искал для себя другой путь по одной из канав пробитых летом – дождевой, а весной – талой водой, но неизменно все эти стоки впадали в многострадальную Томь.

Средства массовой информации стабильно обвиняли в данном безобразии нечистоплотных горожан, но лично для Иннокентия причина крылась не только в этом – на лицо был ряд инженерных ошибок вызванных, как желанием высшего руководства прикарманить сэкономленные деньги (что в итоге, как всем известно, приводит к ещё большим затратам на переделку не кондиции), так и обычному нашему разгильдяйству и неоправданной спешке при строительстве.

Водитель вновь остановил автобус возле остановки «Чибис», чем вызвал недовольный ропот в, и без того, плотных рядах пассажиров.

И в этот монолит именуемой народной массой сумело таки впечататься пара не в меру напористых граждан. Остальные, сделав несколько неудачных попыток и наткнувшись на глухую стену непонимания, оставили свои тщетные потуги.

Переполненный автобус вновь продолжил своё движение вниз по проспекту Победы к пересечению с улицей Кирова, где, повернув налево, должен был продолжить своё движение по прямой, практически до самых ворот Машзавода.

В полусотне метров от поворота автобус стремительно обогнал картеж милицейских автомобилей с включенными проблесковыми маячками и, не обращая внимание на красный сигнал светофора, вереница машин повернула направо в сторону Кир городка.

– Эскадрон ментов е. чих, – перефразировав крылатую фразу о летучих гусарах, напутствовал картеж Фёдор, провожая его презрительным взглядом.

Но Инок был слишком измучен, чтобы хоть как-то отреагировать на этот каламбур от новоявленного поручика Ржевского.

Автобус повернул налево и стал медленно двигаться в сторону, находящегося, сейчас ещё так далеко, Машзавода.

Это не могло не вызвать недовольство Иннокентия, но в слух озвучивать свои претензии он не стал.

Немного погодя ПАЗик медленно переполз через лежачего постового. По мнению Иннокентия, эти асфальтовые излишества следовало бы употребить более рационально, а именно заделать хотя бы несколько из бесчисленных выбоин лежащих вокруг, вместо того чтобы ухудшать и без того чудовищную топографию местных дорог.

Сейчас автобус находился в непосредственной близости с остановкой и Иннокентий надеялся, что водитель ввиду явной перегруженности транспортного средства не будет останавливаться напротив клуба «Строитель». Но, похоже, что за время движения по установленному маршруту в салон проникли несколько человек, не имеющих никакого отношения к работникам Машзавода, («троянов» – как назвал бы их сам Инок, пользуясь компьютерной терминологией), и теперь водитель вынужден был их высадить.

Вот тут то Инок и обратил внимание на довольно странную деталь – остановка, впрочем, как и улица была практически пуста за исключением нескольких человек бегущих сейчас сломя голову к остановке. Он бы не обратил на это особого внимания, если бы на лице одного из них не прочёл выражение крайнего ужаса, от которого ему стало не по себе, и душой его почему-то овладела необъяснимая тревога.

Но в этот момент водитель остановил автобус и открыл задние двери.

Из автобуса ещё не успело выйти ни одного человека, а в распахнувшиеся двери не просто вошли, а, в буквальном смысле, вгрызлись несколько человек.

На задней площадке возникла потасовка. В уши Иннокентия как гром среди ясного неба, ворвались истошные крики, вопли отчаяния, звуки борьбы и раздираемой материи, удары по живой человеческой плоти.

Люди пришли в движение и, стараясь быть как можно дальше от эпицентра борьбы, стали напирать на ближайшие ряды.

У Иннокентия волосы встали дыбом, когда он среди яростного нечеловеческого воя услышал мольбы о помощи. То, что сейчас творилось на задней площадке, было столь непостижимым, неестественным, что Иннокентию захотелось как можно быстрее выбраться из этого автобуса.

Ещё через мгновение, уже не разбирая дороги, народ с задних рядов начал уходить от обезумевших в своей ярости нападавших прямо по спинкам кресел и по головам сидящий на них людей.

Но, похоже, что это было не так уж и просто и, потому прямо напротив Иннокентия образовался завал из тел обезумевших от страха людей, погребя под собой Фёдора.

В конце салона места для манёвра стало гораздо больше и среди яростного мельканья голов, рук и тел Иннокентий увидел, как потолок обильно орошают фонтаны крови.

Пока он не мог разобрать, что же там на самом деле происходит, но ему этого и не слишком хотелось. Единственным его желанием было как можно быстрее покинуть этот кошмар.

Испуганный водитель взял себя в руки и решил, наконец, отворить переднюю дверь.

Люди в ужасе и отчаянии рванулась прочь, но нелепая давка, образовавшаяся в дверях, остановила спасительное движение к выходу.

И в этот момент Иннокентию самому того не желавшему представилась возможность во всех подробностях разглядеть детали трагедии медленно подбирающейся и к нему самому.

Всего через четыре человеческих тела от него, несколько человек, с окровавленными лицами ощерив в зверином оскале обагренные кровью зубы, словно обезумевшие собаки, страдающие бешенством, буквально разрывали вопящих от ужаса и молящих о пощаде пассажиров злополучного рейса.

Но это чудовищные каннибалы были безжалостны и абсолютно глухи к их визгливым мольбам.

Живая преграда, которая отделяла Иннокентия от безумства царящего на задней площадке, была сметена за считанные мгновения, и теперь от людоедов его отделяло только одно лишь дрожащее от неописуемого ужаса, как осиновый лист, человеческое тело.

Мужчина, осознавая то, что должно вот-вот произойти, напирал на Иннокентия так, что у того ребра трещали.