Текст книги "Город (СИ)"

Автор книги: Виталий Саух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

* * *

Степан прошёл через небольшой коридорчик и, спустившись по ступенькам в подвал, отварил скрипучую железную дверь, ведущую в небольшое складское помещение, едва освещённое тусклой лампой, прикрытой к тому же самодельным абажуром из газеты. Именно здесь, за импровизированным столом из большого ящика, и находился его напарник по ночному дежурству, а вместе с ним ещё трое «дедов».

Он застал старослужащих именно в тот момент, когда они уже собирались накатить по очередной.

Напряжённые взгляды моментально устремились на приоткрывшуюся дверь, но, увидев того, кто стоит в дверях, парни вновь расслабились.

– Тебе, какого хрена тут надо? Ты чего пост бросил? – снисходительно кинул «молодому» Марат. Но первогодок ничего не ответил и это уже начало раздражать «дедушку».

– Эй, молодой, я с тобой разговариваю! Ты чё, сука, совсем уху ел что ли?

Но Степан молча стоял в дверях, и, казалось, совершенно не понимал о чём идёт речь.

– Молодой, а борзый. – Комментировал факт непослушания старшему по званию один из собутыльников Марата. – Ну-ка, Марат, разберись-ка с ним.

– Только не перестарайся! – напутствовал другой, – Ты глянь, какой он бледный – того и гляди обсерется!

Каптёрка наполнилась дружным, зычным хохотом.

Тем временем Марат вылез из-за стола и подошел к молодому.

Только сейчас он обратил внимание на то, что гимнастёрка на груди бойца была измазана какой-то тёмной густой жижей.

– Боец, ты как выглядишь? Это то за хрень?

Марат поднял руку, для того чтобы грубо взять нерадивого бойца за нижнюю челюсть.

На это боец отреагировал совершенно неадекватно – он, как дикая псина, вцепился в его руку в промежуток между большим и указательным пальцем.

– Ах ты, тварь! – воскликнул вконец озверевший Марат и сокрушительным ударом пудового кулака отбросил новобранца к противоположной стене.

Марат визуально оценил полученную травму и с негодованием обнаружил несколько рваных неровных полос оставленных зубами духа.

– Да я тебе все зубы в твою поганую глотку позабиваю! – взревел он и устремился на сухощавого паренька.

Тот уже поднялся с земли на корточки и, распрямившись стремительно, словно туго натянутая тетива, бросил своё тело навстречу разъяренному Марату. Их тела сплелись в тугой узел. То и дело в этом безумном клубке мелькали кулаки, локти, колени, кровь хлестала из ран оставленных зубами Степана на теле Марата.

Каким бы удивительным и неправдоподобным заключением это не было, похоже, что громадный Марат постепенно начинал сдавать свои позиции.

Возмущённые такой наглостью со стороны духа до глубины души «дедушки» повскакивали с мест и стремительно засеменили к Алексею, намереваясь в воспитательных целях немного попинать нерадивого бойца.

Алкоголь снимал со старослужащих любой запрет, освобождал от ответственности, придавал движениям необычайную лёгкость и наполнял их мышцы силой.

Но, похоже, Степан не собирался так просто сдаваться.

В пылу борьбы кто-то зацепил лампу, и комнатёнка погрузилась во мрак, но звуки яростной борьбы: удары кулаков по человеческому телу, хруст рёбер, надсадный хрип, передавали происходившее, ярче, чем при освещении самой мощной лампой.

– Вот же, козел! Кусается! – хрипел кто-то в полумраке.

– Санёк, помоги, а то я об него уже все казанки посбивал!

– Эй, что за дела?! Марат! Марат, ты чего?! Мы же свои, за что?!

Постепенно бешеные вопли умолкли и уступили место тяжёлому дыханию борющихся за свою жизнь людей.

Но вскоре и эти звуки смолкли.

* * *

Тем временем в казармах уже вовсю развернулось кровавое пиршество.

* * *

Антон Зацепин проснулся оттого, что с верхней койки его двухъярусной кровати на него закапало что-то мокрое и тёплое.

– Макар, ёптыть, ты чё, обоссался что ли? – И в негодовании он стукнул по панцирной сетке провисшей сверху. Ладонь угодила во что-то тёмное и вязкое очень напоминающее…кровь?

В этот момент, не давая сообразить, что же тут на самом деле происходит, вниз спрыгнул Макар…

* * *

Жора Корнев на гражданке был большим любителем покушать. Здесь же в армии для него настали чёрные времена. Мысли о еде преследовали его повсюду, в любое время суток. Исключение не составляла даже ночь.

И когда в ночной полутьме он сквозь сон услышал чье-то аппетитное чавканье, то словно сомнамбула произнёс:

– Эй, мужики, чё жрёте? Мне оставьте пожевать.

И боевые товарищи, словно только что его заметив, тут же обступили Корнева…

И уж конечно они оставили ему «пожевать».

* * *

Наблюдая за этим безжалостным истреблением со стороны, казалось, что кто-то обладающий невероятной гипнотической силой подавлял мозговую активность спящих, не давая людям проснуться от тех страшных звуков разрываемой плоти и предсмертных хрипов, исторгаемых их товарищами.

Не это ли позволило с такой лёгкостью беспрепятственно уничтожать абсолютное большинство молодых ребят расположившихся в казарме?

* * *

Меж тем рассеянная цепочка из людей в военной форме, но чаще всего в черных трусах и грязных нередко изодранных майках, покинув гарнизон, устремилась к военному городку, но на дороге ведущей в основной город разделилась примерно на две равные части: одна продолжила своё движение в военный городок, другая направилась в город.

* * *

Патрульная машина стояла на обочине, примерно в середине поворота огибающего небольшую гору. Это место было расположено таким образом, что машину стоящую здесь не было видно ни с одной, ни с другой стороны проезжей части. Более удачного места для засады невозможно было и придумать. К тому же это была единственная дорога для всех тех, кто пытался покинуть город по старой трассе ведущей к областному центру. Это было любимое место лейтенанта Полетаева и его напарника старшего сержанта Левашова.

Было ещё чертовки рано, и только слух о возможной проверке заставил их быть сейчас на этом месте.

Хорошо ещё, что дождь к утру кончился, и ясное чистое небо обещало ясный погожий день.

Сейчас машин было ещё слишком мало и те немногие, которым довелось оказаться здесь в столь ранний час, ощутили на себе всю полноту «праведного гнева» за, столь «немилосердную» по отношению к этим двоим «несчастным», судьбу.

– Ты только посмотри на это? – кивнул Левашов.

Полетаев поднял взгляд от планшета, на котором старательно выводил отчёт о проделанной работе.

По середине дороге шёл молодой парень. Проезжающая мимо него машина шарахнулась в сторону.

Двое сидящие в патрульной машине переглянулись и довольно осклабились. Не говоря ни слова, старший сержант Левашов покинул машину и направился в сторону пешехода – экстримала. Взмахнув полосатым жезлом и едва сдерживая улыбку, постовой обратился к прохожему:

– С добрым утром, гражданин. Старший сержант Левашов. Вы знаете, что нарушили правила дорожного движения.

В ответ парень промычал что-то бессвязное.

– Будьте добры, пройдите в автомобиль для составления протокола.

Парень не стал перечить и послушно устремился к патрульной машине.

Левашов, не дожидаясь нарушителя, вернулся в машину, так как на улице было ещё ощутимо прохладно.

Парень долгое время не мог справиться с ручкой, и рассеянно царапал грязными пальцами по стеклу.

– Ну, что он там копается? – раздражённо бросил Полетаев, – Левашов, открой.

Как только дверь в салон растворилась, нарушитель с невнятным воплем рванулся во чрево автомобиля.

* * *

Немного погодя из-за поворота неспешно появилось несколько человек, которые своей манерой передвижения поразительно странно напоминали парня появившегося здесь несколько минут назад. Они прошли мимо патрульной машины, боковые стёкла которой были обильно орошены свежей кровью, скрывающей от постороннего взгляда то, что творилось сейчас в салоне автомобиля, и продолжили своё шествие вниз по дороге к городу.

Далее странная процессия прошествовала по мосту, переброшенному через мелкую речушку, текущую где-то далеко внизу.

Этот мост условно делил пригород и начало города.

Сам город, как и тысячи других, традиционно начинался с частных построек.

Преодолев по мосту шестьдесят метров, разделявших два берега, небольшая толпа перебралась на другую сторону и вышла на мокрые пустынные улицы города.

В этой разношерстной толпе были и люди в военной форме и в гражданской одежде. Но было в них ещё кое-что, что не увидишь, глядя на праздно бредущий народ.

Пожалуй, главной отличительной чертой выделяющей этих людей из обыкновенной человеческой массы было то, что они, казалось, шли, не имея перед собой никакой конкретной цели. Выражение их лиц было весьма странным, потерянным, далёким, выбивавшимся из стереотипа укоренившегося в общественном сознании. На картинке засевшей в мозгу у каждого, сразу же возникает людской поток, в котором при более тщательном рассмотрении ты видишь и самих людей. Они целеустремленны, спешат куда-то, на лицах их озабоченность, усталость, раздражение, даже праздность, любую эмоцию которую ты только можно себе представить. Но только не остекленевшее спокойствие, безразличие, и не только к окружавшему их, но и к самим себе.

Кроме того, все эти люди имели настораживающее неопрятный вид. Многие из них были окровавлены и даже искалечены. Но, пожалуй, самое жуткое противоестественное открытие заключалось в том, что все они были мертвы…

ГЛАВА 3

Ранее утро

В это утро Андрей проснулся без звонка будильник, хотя, мог бы со спокойной душой поспать ещё часок – ведь на работу сегодня нужно было придти к девяти, и тем не мене, он не мог заставить себя это сделать.

За окном было необычайно тихо. Не было слышно ни звука проезжающих под окнами автомобилей, ни цоканья женских каблучков по асфальту, ни шарканья метлы дворника. Тишина стояла такая, словно за окном был выходной день, но Андрей точно знал, что это затишье обманчиво – снаружи было раннее утро пятницы, и впереди его ожидали трудовые будни. По крайней мере, его немного успокаивала мысль о том, что рабочая неделя была на излете, и он ещё мог найти в себе остатки моральных сил для того, чтобы, наконец, её завершить.

Ночной дождь уже закончился, но оставил после себя влажную прохладу. Не смотря на то, что был самый конец августа, тем не менее, погода все ещё оставалась по-летнему жаркой, что для Сибири было не вполне привычным явлением. Если следовать графику, сложившемуся из года в год, сейчас в свои права уже должна была вступать осень, признаки которой по какой-то необъяснимой прихоти природы до сих пор ещё не были заметны.

Какое-то время Андрей просто неподвижно лежал на кровати, боясь нарушить это шаткое равновесие тишины и покоя.

Затем нехотя встал и отправился в ванную, попутно поставив кипятиться воду в электрическом автоматическом чайнике.

К тому времени как, освежившись, Андрей вышел из ванной комнаты, вода уже давно вскипела и он, в считанные секунды, приготовив себе крепкого кофе, не испытывая особого энтузиазма, принялся его поглощать.

Впереди его ждал долгий рабочий день, только вот каким будет этот самый день, (и не только для него, но многих тысяч горожан) он ещё даже и представить себе не мог.

Пятница наступала.

* * *

Это утро для Надежды Филоненко, работающей диспетчером в службе скорой помощи начиналось как полнейшее безумие. Такого на её веку ещё никогда не было. Телефон буквально захлёбывался от небывалого количества вызовов. Но если бы ей сказали о том, что ещё через несколько минут их службу будет не просто лихорадить – она будет агонизировать, а через четверть часа её и вовсе не будет существовать, то, наверняка, она ни за что не поверила бы.

И совершенно напрасно.

* * *

Ранним утром машина скорой помощи, выехала с заправки, именуемой в народе Кабулом, на главную дорогу и проследовала вдоль дырявой, перекошенной ограды окаймляющей дикорастущее лесонасаждение, имеющее ретро название в духе соцреализма «Парк имени Кирова».

В этот миг непринуждённый разговор водителя и молодого доктора оборвал вызов диспетчера.

– Двадцать третья, вы меня слышите?

– Да Наденька, – отозвался Пётр, водитель с тридцатилетним стажем работы, простой, весёлый и располагающий к себе окружающих человек, за этот долгий срок, познакомившийся практически со всем персоналом городской больницы.

– Ничего не могу понять. Куда все пропали? Три машины отправила в Военный городок, а они там как в воду канули. Хорошо хоть с вами связь есть. Петя, вам, кстати, никто не встречался?

– Нет, Надюша.

– Очень жаль, – посетовала она и тут же приступила к делу, – Примите вызов. Звонок поступил из Киргородка. Внутри квартала жилого дома, на Кирпичной 2, на улице лежит мужчина в бессознательном состоянии. Позвонил случайный прохожий, симптомы вразумительно описать не сумел.

– Мы почти рядом. Сейчас находимся возле Кировского парка.

Молодой доктор уже старательно записывал адрес в регистрационную книгу. В отличие от своего убеленного сединами напарника, Павел, как ему самому думалось, ещё не имел морального права так непринужденно общаться с диспетчером, и потому тон его был на много суше и деловитее. Это казалось единственно верной манерой поведения для такого молодого интеллигентного человека, как он, ещё совсем недавно окончившего медицинский институт.

– Диспетчер, двадцать третья вызов приняла, – произнёс он с достоинством английского лорда. Мысль о том, что он держится слишком пафосно, даже не пришла ему в голову.

– Да нам даже ехать не придётся, – как всегда не удержался и вставил своё слово Пётр, уже выезжая на перекрёсток, с необходимой улицей. – Будем на месте не больше чем через минуту.

И действительно, ещё на исходе первой же минуты скорая завернула в нужный квартал.

Пётр, имеющий в таких делах огромный опыт, сразу же определил место, где находился пострадавший – небольшая толпа зевак сгрудилась возле одного из подъездов. Туда-то он и направил свой автомобиль.

Ещё до того как машина успела остановиться Павел, взглянув на часы, зафиксировал время их прибытия в регистрационном журнале.

Визгнув тормозами, машина остановилась. Павел внутренне поёжился от неуверенности, но тут же взял себя в руки железной хваткой и, отворив дверцу, вышел. Покинув салон, он направился прямиком к толпе.

Свой рецепт против нерешительности Павел вывел уже очень давно и заключался он в следующем: нужно просто действовать, а не размышлять и заниматься самокопанием.

Пострадавший неподвижно лежал на земле.

Протиснувшись сквозь, молодой доктор присел перед телом, взял кисть мужчины в свою ладонь, для того чтобы проверить пульс. Вот тут-то Павел и увидел на внутренней стороне запястья небольшую рану.

Надеясь, что среди присутствующих есть очевидцы происшедшего он, поинтересовался:

– Кто-нибудь видел, что с ним произошло?

Ответом ему, как и в большинстве случаев, было дружное молчание.

Правда, один из присутствующих скептически предположил:

– Да пьяный он, наверное…

Но Павел знал уже наверняка, что человек, который лежал перед ним не был в состоянии ни алкогольного, ни наркотического опьянения. Более того, он мог назвать несколько десятков причин, по которым этого обморока не произошло бы, а вот истинной Павел пока определить не мог.

Ну не могла же основанием для потери сознания послужить небольшая ранка на запястье? Это же просто смешно!

Как бы то ни было, Павел ясно осознавал одно – что бы ни вызвало беспамятство, мужчину срочно требовалось отвезти в районную больницу, где существовала приличная база для того, что бы провести всевозможные анализы и помочь пострадавшему.

Для Павла просто не существовало другого варианта, когда речь шла о сохранении человеческой жизни. И при этом он вовсе не считал себя идеалистом, хотя для большинства других, променявших врачебную этику на извлечение финансовой выгоды из любой сферы деятельности, в том числе и медицины Павел как раз таковым и являлся. В его же понимании человек, связавший свою жизнь с медициной, должен был во главу угла ставить именно эти интересы, иначе, зачем вообще тогда нужно было связывать себя с этой, достойной уважения, профессией.

– Пётр Сергеевич, помогите мне перенести больного в машину.

На этот раз говорливый водитель не стал комментировать ситуацию, а просто помог Павлу с носилками.

Человека лежащего на земле осторожно опустили на носилки и отнесли к машине, а затем поставили их через задние двери в салон автомобиля.

После того, как двери автомобиля захлопнулись, Павел обратился к водителю скорой:

– Пётр Сергеевич, нам нужно как можно быстрее добраться до районной поликлиники.

На что Пётр лишь вкрадчиво кивнул и стал заводить свой автомобиль.

Оказывается, старый водитель мог не только непринуждённо болтать. Когда ситуация требовала тишины и сосредоточенности Пётр Сергеевич никогда бездумно её не нарушал.

Машина ещё не успела тронуться, а Павел уже освободил грудь от рубахи и, достав фонендоскоп, внимательно изучал сердечный ритм, затем измерил артериальное давление и анализировал показания приборов.

Сердечный ритм был слабым нечётким, пульс тоже едва прощупывался, но парадокс заключался в том, что артериальное давление возрастало, а это было взаимоисключающим фактором.

Это ставило молодого врача в тупик и, признав это, он полностью расписался бы в своей некомпетентности, а он не мог себе этого позволить.

Иногда, слишком много амбиций и только отличные оценки во время обучения, вредят в жизни гораздо больше, чем помогают.

Карета скорой помощи стремительно мчалась по утреннему городу, оставляя за собой квартал за кварталом.

Пётр выбрал не самый короткий маршрут, но в большинстве случаев, позволяющий сэкономить несколько драгоценных минут, минуя утренние автомобильные заторы.

А в салоне машины скорой помощи стремительно умирал человек и доктор, используя все имеющиеся у него знания, ничего не мог с этим поделать.

В его голове, словно рой обезумевших пчёл, клубились названия сотен симптомов, но ни один из них не подпадал под ситуацию, в которой был сейчас его пострадавший.

Мужчине, лежащему сейчас без сознания, не помогло ни один из тех лекарственных препаратов, которые молодой доктор с величайшей осторожностью ставил для того, чтобы склонить чашу весов пациента на сторону жизни – они просто не действовали, словно он колол не сильнейшие медикаменты, а дистиллированную воду.

Судя по имеющимся у Павла поверхностным данным, полученным с помощью элементарных замеров пульса и данных прибора артериального давления, получалось, что кровь больного, каким-то необъяснимым образом, загустела до такого состояния, что сердце, было больше не в состоянии её прокачать и, само, вязнув в нём, медленно останавливалось.

Внезапно по телу мужчины пробежала мучительная судорога – предвестница скорой кончины.

Какое-то время Павел ещё пытался бороться за жизнь своего пациента, но мертвенная бледность, стремительно разливавшаяся по телу, ясно говорила о том, что всё уже кончено. Битва за жизнь пациента была проиграна.

Павел осторожно прикрыл тело мертвеца простынёй и медленно распрямил спину, и какое-то время абсолютно потерянно глядел на бездыханное тело, затем, вспомнив о том, что машина до сих пор мчится на своей предельной скорости, решил обратиться к водителю:

– Пётр Сергеевич…

– Ага, – не оборачиваясь, произнес водитель, слишком увлечённый на данный момент лавированием в густом утреннем автомобильном потоке.

– Не нужно больше так спешить. – Стараясь подобрать необходимые слова, для того чтобы сообщить о главном.

И опять Пётр Сергеевич помог ему, и сам сказал необходимое.

– Значит умер? Куда теперь? В морг?

Павел молча согласился, признав свое полное поражение в этой схватке со смертью.

Павел переживал, так как это был его первый пациент, которого он так и не смог довести. Он был молод и ещё не приобрёл сурового жизненного опыта в таких делах и потому в отличие от некоторых своих коллег, умудрённых опытом и действовавших размеренно, пытался сделать всё возможное и невозможное, для того чтобы пациент остался жив. И он действительно сделал всё, что только мог, хотя про себя он, конечно так не считал, думая, что, наверняка где-то да ошибся.

Просто он стакнулся с тем, в чём были бессильны любые ультрасовременные медицинские институты, но даже это не смогло бы послужить для него самого оправданием.

И понимая, что утешать парня, значит ещё больше увеличить его чувство вины, старый водитель не произнёс ни одного слова.

На данный момент машина, совершенно случайно, оказалась практически перед самым поворотом, ведущим прямиком к новому моргу и, плавно сбавив скорость, Пётр Сергеевич повернул машину направо.

Машина проехала вдоль корпуса Машзаводской больницы. Здание морга находилось в какой-нибудь сотне метров от дальнего угла больницы.

* * *

Тех, кого судьба забрасывала на больничную койку, и совершенно неважно какой больницы, знает, что развлечений в таких заведениях не слишком много. А для этих пятерых, расположившихся в самом западном крыле на втором этаже кардиологического отделения, с некоторых пор, наблюдение за новыми «постояльцами» районного морга, входило в их небольшое число.

Вот и сейчас, один из них со сдержанным интересом наблюдал за машиной скорой помощи подкатившей к центральным воротам дома для мёртвых. Петрович, с самого первого дня пребывания, здесь вел особо тщательную статистику его «постояльцев». Денис Шабанин, его молодой сосед по палате, склонен был предположить, что пожилой человек, страдающий довольно серьёзным сердечным заболеванием, оказавшийся здесь, в самой близи с точкой отправления в иной мир, проявлял вполне законный интерес к данной тематике, так как считал, должно быть, что его собственный смертный час уже не за горами. Так это было или иначе, но у Дениса не хватило бы духу задать этот вопрос напрямик.

– Ну что там? Ещё один «гость»? – поинтересовался Денис, у Петровича подойдя к окну.

– Похоже на то. За сегодня пока первый, но день только начинается и самое интересное, я думаю, ещё ожидает нас впереди.

Петрович, как всегда, вёл себя невозмутимо. В воображении Дениса, он представлялся каким-нибудь загадочным индейский шаманом, отвечающим на любой вопрос простыми, но вместе с тем удивительно глубокомысленными фразами.

Помимо вида открывающегося на задние морга, окно, кроме всего прочего выходило на лоджию, которая в форме буквы Г огибала в две стороны угол здания. Непосредственно из палаты дверей на лоджию не было. Выход туда был оборудован из коридора, но по приказу врача на ночь его закрывали, перекрывая помимо обычных дверей ещё и стальной решеткой с навесным замком, поэтому в утренние часы курилка неизменно перемещалась в мужской туалет расположенный всего в паре шагов от их палаты. Вынужденное соседство было не слишком приятным, но вместе с тем весьма удобным.

В этот момент в палату вошёл Зенур и Денис не упустил возможности, в который уже раз поддеть своего злобного и недалёкого соседа по палате:

– Ну что, Зенур, тебе клизму уже поставили?

Тот недовольно пробурчал себе под нос что-то на родном татарском языке и посеменил в свой угол.

– А ты попроси сестричку, – не унимался Денис, – глядишь и полегчает!

Зенур, выражая недовольство всем своим видом, отвернулся к стене и сделал вид, что намеревается заснуть.

Однако успокаиваться Денис пока не собирался. Скоро с процедур должен был подойти Захар – большой белый брат своего младшего татарского брата (то есть Зенура), так иногда называл его Денис за то, что парень явно не отличался интеллектом.

И это бы не просто злословие или любовь к издевательству над более слабыми (уж тут-то Захар в сравнении с тем же Денисом силу имел богатырскую). Нет, всё имело под собой реальную почву.

Захар, на днях перенёсший инфаркт и едва вытащенный врачами с того света собирался, ни сегодня завтра, покинуть больницу, для того чтобы отправиться по грибы.

Какого ещё отношения заслуживает к себе человек, наплевавший не только на труд врачей (да кто сейчас у нас вообще уважает чей-либо труд), но и на своё собственное здоровье.

Такого самодурства Денису не приходилось встречать уже давненько, наверное, с тех пор как он отслужил в Российской армии, где следование догмату шло в разрез с любым здравым смыслом.

Проблемы со здоровьем начались у Дениса тогда же в армии, а вернувшись на гражданку, он с удивлением узнал, что с таким заболеванием вообще не должен был служить.

Ещё до того как отправиться служить он наивно предполагал, что если за его плечами будет служба в армии, то для него будут открыты все пути и дороги, но теперь выяснилось, что практически все они перекрыты из-за его болезни, а потерянных лет и несбывшихся надежд, естественно, никто вворачивать не собирался. И вот сейчас, он, молодой парень двадцати семи лет от роду лежал на больничной койке в кардиологической палате и занимался тем, что подшучивал над своими соседями, так как не мог разделить мрачные увлечения Петровича и нуждался в чём-то более лёгком.

Единственным утешением для него служило то, что на данный момент его состояние практически пришло в норму, и лечащий врач пообещал, что со дня на день его выпишет.

Сейчас Денис ожидал того, что вот-вот войдёт Захар, над которым он шутил не меньше чем над Зенуром, и, услышав в коридоре шарканье тапочек, уже подготовил для него очередной каверзный вопрос о влиянии поголовья белок на грибной промысел, но вместо Захара, в палату держась за ягодицу, вошёл Олег Олегович. Это был ещё один пациент из тринадцатой палаты.

Он, так же как и Петрович вызывал в нём чувство глубокого уважения, поскольку был не только высокообразованным человеком, но и интересным собеседником.

– Изрешетили, словно бандитскими пулями, – невесело произнёс Олег Олегович, бережно потирая то место, куда, очевидно, производился расстрел.

– Сегодня в процедурной орудует Татьяна? – поинтересовался Денис, которому и самому сейчас уже нужно было отправляться на уколы.

– Ага, – мрачно подтвердил Олег Олегович.

– Ну, эта бьет наповал, не то, что Лера, – разделил всеобщее мнение Денис. – Хорошо, что мне на следующей неделе на выписку – иначе я бы больше уже не вытерпел, – сделал он шутливое признание, и тут же спохватившись добавил, – Правда, я уж и не знаю как там на воле буду обходиться без вас. Особенно без Зенура с Захаром. Без них моя жизнь вообще может потерять всякий смысл, – произнёс он, не скрывая улыбки, – Да, кстати, а что там с нашим большим братом?

– Похоже, что стресс, вызванный пережитым, вызвал избыточное давление продуктов распада на его естественный клапан, – предположил Олег последним видевший гигантскую обезьяноподобную фигуру Захара, метнувшуюся в комнату для мальчиков.

– Ну что же, значит, интеллектуальная атака отменяется до лучших времён, – подвёл промежуточный итог Денис, вставая и собираясь принять весьма болезненную процедуру от рук молодой, но безжалостной особы.

Но в этот миг он обратил внимание на Петровича.

Петрович до этого спокойно сидевший и смотрящий на здание морга внезапно привстал. По его лицу сразу можно было определить, что что-то произошло, и это что-то было весьма неординарным, раз заставило невозмутимого Петровича так ярко отреагировать.

* * *

Павел позвонил в звонок расположенный справа, от большой железной двери, окрашенной в красный цвет. Через пол минуты дверь отварилась, и на пороге возник высокий и крепкий санитар.

– У нас в автомобиле труп мужчины, – запинаясь, вымолвил Павел. – Скончался только что, прямо по дороге в реанимацию.

– Понятно, – констатировал санитар, без какого либо сочувствия и вдогонку поинтересовался, – Как оформлять жмуриков знаешь?

Ошеломлённый таким отношением к человеческой жизни, Павел, не подобрав необходимых слов, просто замотал головой.

– Ну, тогда пошли за мной, – и санитар повёл его за собой по влажным прохладным коридорам морга.

Они прошли мимо широкого коридора ведущего в покойницкую и повернули направо. Возле третьей по счёту двери санитар остановился и отворил её.

– Александр Юрьевич, к нам тут скорая с покойником – не довезли до реанимации, – обратился санитар, к неизвестному, но, по всей видимости, здесь старшему, которого Павел стоящий сбоку пока не видел.

– Пусть зайдут, – попросил загадочный Александр Юрьевич, обладающий удивительным по мощи голосом. Когда же в кабинет вошёл приглашённый Павел, то к своему удивлению, обнаружил там не могучего гиганта, которому мог бы легко принадлежать этот голос, небольшого худощавого мужчину в возрасте около пятидесяти лет.

– Присаживайтесь, – гортань Александра Юрьевича вновь издал звуки, которые совершенно не гармонировали с его внешностью, отчего Павел даже вздрогнул. – Меня зовут Александр Юрьевич, а вас?

– Павел, – ответил молодой доктор.

– Вы, наверное, новенький, иначе мы бы с вами наверняка были уже знакомы?

Павел просто кивнул.

– Вам что-нибудь известно о личности покойного?

– К сожалению нет. Люди из дома, возле которого мы подобрали тело, его тоже не знали.

– Надеюсь, что это не бомж, – вмешался санитар, – а то будет здесь валяться несколько недель. У нас тут таких и так шесть штук.

– Не думаю, – возразил Павел, – выглядел он вполне респектабельно.

– Вы не обнаружили при покойном каких-либо документов?

– Я, честно говоря, об этом даже не подумал, – признался Павел.

– Если ничего не найдётся, то придётся подключать к делу милицию, – констатировал Александр Юрьевич и тут же добавил для санитара стоящего здесь же рядом, – Константин отвези тело в «холодильник», я подойду туда немного погодя.

Санитар вышел, и Александр Юрьевич вновь продолжил беседу.

– Сейчас надо будет заполнить кое-какие документы: указать бригаду скорой помощи, явившуюся по вызову, фамилию и имя больного (если конечно оно было бы известно), время вызова, время смерти, а так же её причину.

И он протянул Павлу регистрационную книгу.

При упоминании о причине смерти Павел покрылся холодным потом. Он не знал, от чего умер больной, и необходимость указать причину смерти угнетала его.

Заметив, что его молодой коллега замешкался, Александр Юрьевич поинтересовался:

– Вам что-нибудь подсказать? Спрашивайте, не стесняйтесь.

– Спасибо, ничего не нужно, – чуть дрогнувши голосом, заверил его Павел.

– Ну, тогда я оставлю вас на пару минут, а сам отлучусь в анатомический зал и повидаюсь с вашим покойником, возможно, мне удастся найти при нём кое-какие документы, удостоверяющие личность: паспорт, водительское удостоверение, пропуск, всё что угодно, хоть пластиковую карточку – любой из этих документов сгодится. Если при покойном был сотовый, то личность определить будет так же просто.

И Александр Юрьевич оставил молодого доктора наедине со злополучным диагнозом.

Санитар уже вкатил тело несчастного в небольшой продолговатый зал. Затем легко перекинул покойного с носилок из скорой помощи на передвижной столик патологоанатома.