Текст книги "Бессмертное море (ЛП)"

Автор книги: Вирджиния Кантра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6

Они вместе вышли из полицейского участка, Лиз держала за руку Эмили и Зака, который шел прижав голову к плечам, а Морган шел следом. Как единое целое. Как семья. Лиз ненавидела это. Он давил на нее. Она чувствовала его шеей и животом, внутри щекотало желание или тревога. Она резко остановилась и повернулась. У нее перехватило дыхание. Чертовски близко.

– Ты с нами не пойдешь.

Морган взглянул на нее, его лицо было столь же холодным и без выражения как мрамор, и холодок защекотал ее позвоночник. Он был не тем человеком, которому она могла приказывать, что делало его опасным. И слишком привлекательным.

Она покачала головой, чтобы избавиться от этой мысли.

– Мне нужно поговорить с Заком, наедине.

– Мне тоже.

– Не один на один.

– Очень хорошо, – он согласился так быстро, что она задумалась, выдала ли она себя. – Тогда мы поговорим с ним вместе.

Она нахмурилась.

– Нет, я… – Она не могла думать, когда он стоял так близко. Она сделала шаг назад, по-прежнему сжимая руку Эмили, и врезалась в свою машину. – Это моя ответственность.

– И ты всегда ответственная.

Он дразнил ее?

Она поджала губы.

– Да.

– Ответственная и… – Подушечка его большого пальца коснулась уголка ее глаза, где кожа была тонкой и чувствительной. – Уставшая. Позволь мне помочь.

Неожиданное прикосновение выбило ее дыхание. И речь. Он провел пальцем от щеки до челюсти, заставляя ее горло сжаться. В течение одного слабого момента она испытала желание закрыть глаза и прижаться к его руке, поглотить теплоту и силу его прикосновения. Инстинкт самосохранения выпрямил ее позвоночник. Она не была женщиной, которая на кого-нибудь полагалась.

– Я не уставшая, – сказала она ледяным голосом. – Я расстроенная.

Порочный смех мерцал в его глазах.

– С этим я тоже мог бы тебе помочь.

У нее упала челюсть. Она не обменивалась намеками с этим человеком на виду у всего города и перед детьми.

– Нет, не можешь. Уходи.

– После того, как я поговорю с мальчиком.

– Не здесь. Не сейчас. Когда ты будешь говорить с моим сыном, это будет на моих условиях и на моей территории.

– Хорошо. Где и когда?

– Я…

Их взгляды встретились. Она поняла, что ее загнали в ловушку, ее сердце стучало под ребрами. Эмили наклонилась в сторону, наблюдая своими большими, испуганными глазами. Зак хмурился с другой стороны автомобиля.

Для пользы ее детей было важно, что она поддерживает подобие цивилизованности. Подобие контроля.

– Ты можешь приехать на обед, – решила она.

– Сегодня.

Она от досады поджала губы.

– Ладно. В шесть часов. Джунипер-Роуд, 18.

– Тогда увижу тебя там. – Он кивнул Заку. – Всех вас.

Взгляд Лиз метался между ними. Они были совсем не похожи, один большой, белокурый командир, другой костлявый и темноволосый. И все же что-то в форме их губ, линии плеч, тех странных, бледных, золотых глаз называло их отцом и сыном. Ее желудок упал.

– Возможно, было бы лучше, чтобы вы оба поговорили с ним, – сказал начальник полиции.

Возможно.

Лиз прикусила губу. А возможно, она совершает большую ошибку.

* * *

Морган стоял полуголый у раковины в своем номере, проводя лезвием ножа по лицу, чтобы убрать трехдневную щетину. Кожа финфолков была почти гладкой, но идя как человек, он должен бриться как человек.

Дверь его гостиничного номера распахнулась. Его рука замерла на мгновение, а затем продолжила внимательно двигаться вдоль его челюсти. Дилан Хантер, темный и разъяренный, влетел в комнату позади него.

– Во что, черт побери, ты играешь?

– В следующий раз постучи.

– Что? Ты же ждал меня. – Дилан бросил охапку одежды на широкую, белую кровать.

Морган положил нож и потянулся к полотенцу.

– Я предпочел бы не порезаться.

– Мне все равно, если ты перережешь себе горло, – сказал Дилан.

Морган встретил его пристальный взгляд в зеркале.

– Я вижу, что ты говорил со своим братом.

– Да. Он вызвал меня в свой офис, чтобы узнать, что происходит, и я должен был ему сказать, что понятия не имею.

– Я не отвечаю перед ним. Или тобой.

Скулы младшего смотрителя пошли пятнами.

– Это все еще моя территория. Моя сфера ответственности. У нас здесь было достаточно демонической деятельности, поэтому что-либо необычное делает моего брата раздражительным. Ты должен держать меня в курсе.

Морган подошел к кровати и вытащил из кучи пару футболок. К счастью, он и Дилан были почти одного размера, хотя тело Моргана было тяжелее.

– Принц приказал мне остаться.

– Чтобы восстановить силы.

– Да. – Он держал белую рубашку с пуговицами. – Лен?

– Хлопок. Натуральные волокна, так или иначе, как ты просил. Прочитай проклятую этикетку.

Он не нуждался в этикетке, чтобы знать, что будет неудобно. Он отбросил рубашку обратно на кровать.

– Что это за абсурдная история о давно потерянном сыне? – спросил Дилан.

Морган нашел тонкий мягкий черный свитер из кашемира или шелка.

– Не говори ерунды. Мальчик мой.

– У тебя есть ребенок. – В голосе Дилана звучало недоверие.

– Ты подвергаешь сомнению мою способность быть отцом?

– Нет, но… Ты и человеческая женщина?

Морган поднял брови.

– Не только селки могут трахаться с человеческими особями.

Он наполовину ожидал, что Дилан обидится. Его мать взяла человеческого мужа; Дилан – человеческую жену. Но селки только задумчиво поджал губы.

– Все равно, ты случайно встречаешься с ним сейчас. Здесь. На Краю Мира.

– Я зачал его шестнадцать лет назад в Копенгагене.

– Что делает его подростком, верно? Возраст Перемены.

– Так как было с твоей сестрой, когда она впервые вступила в свои силы.

– Ты думаешь, что он – финфолк.

– Я предполагаю. – Морган натягивал черную рубашку через голову. – Сегодня вечером я узнаю.

– А что потом?

– Не мне тебе объяснять важность потомства. – Не когда сам морской лорд пришел, чтобы отпраздновать рождение дочери-полукровки Дилана. – Наши люди умирают. Финфолки уходят под волну в гораздо большем количестве, чем селки. Дети – это выживание и сила.

– Дети – это дети. А что если мальчик не финфолк?

Морган пожал плечами.

– Тогда я не нуждаюсь в нем, а он не нуждается во мне.

Воспоминание о напряженном, белом лице Элизабет вспыхнуло в его уме.

«Бен был там, когда это имело значение. Зак все еще приспосабливается к своей утрате. Он не нуждается в еще одном срыве или еще одном разочаровании в его жизни. Он не нуждается в тебе».

Морган сжал зубы.

– А если да? – подталкивал Дилан? – Что ты тогда будешь делать?

Морган смотрел на него непонимающим взглядом. «Буду делать?» Их вид тек, как текло море. Если бы судьба дала ему ребенка, он бы принял его, как он принимал щедрость океана или дары волн.

– Я заберу его, – сказал Морган.

– В Святилище.

Ручеек недовольства прокатился между лопатками Моргана.

– Почему нет?

– В первую очередь, Люси не будет за тебя, если ты заберешь малыша куда-нибудь без его согласия.

– Я не отчитываюсь перед твоей сестрой.

– Тогда перед Конном. Он прислушивается к ней. Пареньку всего пятнадцать.

– Ты был моложе.

– Я был несчастен, – сказал Дилан откровенно. – И я сделал все возможное и невозможное, чтобы сделать всех вокруг меня тоже несчастными. У детей есть чувства, знаешь ли. Ситуация в Святилище достаточно сложная. Ты действительно думаешь, что сможешь управлять бригадой рабочих, если будешь нянчить какого-то подростка с плохим мироощущением?

Перспектива ужаснула его.

– Я не намеревался кого-либо нянчить?

– Тогда, прежде чем ты заберешь этого ребенка из единственной семьи, которую он когда-либо знал, ты лучше выясни то, что ты собираешься с ним делать, – сказал Дилан.

Морган глянул на Дилана с неприязнью. Все, что он хотел – это был шанс обеспечить свое потомство и поучаствовать во взаимно радостном соблазнении. Он не нуждался в этом полукровке селки, мутящем эмоциональную воду своим разговором о чувствах.

– Мальчик выживет, – сказал он коротко.

Они все выживут. Конн увидит это. Согласится с этим. Выживание – все, что имело значение.

* * *

Сытный запах цыпленка асопао, чеснок и лук, перец и чоризо, шел из кухни и следовал за мамой Зака вверх по лестнице и в его комнату.

«Пуэрториканская успокаивающая еда», – его папа Бен раньше говорил так каждый раз, когда мама готовила по одному из его семейных рецептов.

Зак фыркнул. Сегодня вечером мама действительно прикладывала все усилия. Потому что она думала, что он должен успокоиться? Или потому что тот парень придет на обед? Морган. Его биологический отец.

Она села на кровать Зака, наблюдая за ним, с печальным, терпеливым выражением лица, которое заставило его чувствовать себя так, будто ему было два года, и он был двух дюймов роста.

– Ты знаешь, ты можешь рассказать мне все, – сказала она, как будто она в это верила. Зак тоже хотел в это верить. Но он знал лучше. Он не мог сказать ей, что было действительно не так с ним. И таким образом, он не мог сказать ей вообще ничего.

Они уже прошли несколько раундов, его мама ударяла его комбинацией озабоченности и трусливых открытых вопросов, которые она взяла у консультанта, который приходил к ним домой. «Скажи мне, что произошло». «Как твое самочувствие?» «Что ты хочешь, чтобы было дальше?»

Зак посмотрел на свои руки. Он не хотел обсуждать свои чувства, ради Бога. Или то, что будет дальше. Он хотел, чтобы его оставили в покое. Давление – говорить или молчать – металось в голове и грудь, как крик. В полнейшем отчаянии, в целях самозащиты, он ткнул в слабое место своей мамы.

– Итак, насколько хорошо ты знала этого парня, Моргана, прежде чем ты переспала с ним?

Лицо его матери побледнело, а затем стало красным.

– Не настолько, насколько следовало, – сказала она спокойно. – Раньше мы говорили о выборе. Я сделала несколько плохих. Но я никогда не жалела, что родила тебя.

Вина сжала его ребра как пятисотфунтовая горилла.

– До сих пор.

– Сегодня был не очень хороший день, – согласилась Лиз. – Но ты все еще мой сын, Зак. Я люблю тебя.

– Я и его сын тоже, – сказал он, надеясь на… что? Подтверждение, заверение, отрицание?

Она прямо посмотрела ему в глаза.

– Да.

Его усмешка уменьшилась, но он вернул ее на место.

– Так что, как я должен называть его? Папа?

Она не смогла скрыть свою дрожь.

– Ты сам должен будешь решить это для себя.

Стук, острый и повелительный, прозвучал от входной двери. Зак сглотнул нервный комок в горле. Как будто этот парень никогда не слышал о дверном звонке. Его мать встала, вытирая руки о брюки.

– Вероятно, это он. Почему бы тебе не открыть дверь, пока я добавляю горошек в асопао?

* * *

Лиз оглядела обеденный стол, пытаясь урвать удовлетворение из челюстей нависшей гибели. Ужин до сих пор не был бедствием. Цыпленок был хорош, не так хорош, как у матери Бена, но с таким же соблазнительным соусом. Эмили поглощала рис как голодающий ребенок. Зак горбился над своей тарелкой, угрюмый и тихий.

Как и думала Лиз, Морган был одет во все черное, черные штаны и обтягивающий черный свитер. Вор драгоценностей или наемный убийца.

«Как… Зак», – подумала она. «Более старая, более модная версия Зака».

Он откинулся назад на своем стуле, в его глазах была вспышка, которой она не доверяла. Не проблема. Все, что она должна была сделать – это придерживаться нейтральных тем, удовлетворить любое любопытство Зака о его биологическом отце, а затем выпихнуть того из двери.

– Я слышала, что завтра, предполагается, будет теплее, – сказала она.

Вспышка стала острее. Она прочистила горло.

– Конечно, пасмурно, если это имеет значение.

– Никаких сомнений.

Итак, Морган не разделял способность большинства моряков говорить часами о тумане и дожде. Эмили подняла глаза от своей тарелки и посмотрела на Моргана.

– Я хочу котенка.

Морган нахмурился, как будто она объявила, что может вырастить две головы.

– Прошу прощения.

Лиз боролась с улыбкой.

– Там было объявление. В полицейском участке, – объяснила Эмили. – Бесплатные котята. Я хочу одного.

Как будто она ожидала, что он выйдет и принесет ей одного. Улыбка Лиз исчезла.

– На самом деле котята не бесплатные, Эмили.

– В объявлении говорилось, что бесплатные.

– Да, но существуют расходы, когда у тебя домашний питомец. Прививки, еда и…

– Ты могла бы взять мои карманные деньги.

Лиз больше не была сильно удивлена.

– Милая, мы говорили об этом. Это не подходящее время для нас, чтобы отвечать за кого-то.

«И худшее время обсуждать это», – подумала она.

– Но…

– Позже, Эм, – сказала она твердо и повернулась к Моргану. – Спасибо, что принес вино.

Очень хорошее Тосканское красное, Barolo. Раньше она любила выпить бокал вина за обедом. Это была еще одна вещь, которую она бросила, когда Бен умер. Она не хотела пить в одиночестве, заканчивать бутылку после того, как дети легли спать.

Он пожал плечами.

– Дилан сказал, что это будет уместно.

Она пробежалась по файлам в своем уме.

– Дилан Хантер?

– Ты знаешь его.

Это был остров. В конечном итоге она узнала бы всех. Это была одна из причин, почему она переехала с семьей сюда.

– Он приносил свою трехмесячную дочь на осмотр, – сказал она.

– А. – Морган вернул свое внимание к тарелке.

Он ел с контролируемой признательностью, отметила она, почти с животной грацией и сосредоточенностью. Она смотрела, как движется его рот, как руки держат нож и вилку, и почувствовала, что краснеет. Она наколола куриное бедро на вилку на своей тарелке.

– Как же вы познакомились?

– Дилан – коллега.

– Я думала, что он помогает своей жене в ресторане.

– При случае. Он также занимается… Я предполагаю, что ты бы назвала это охраной окружающей среды.

– Это то, чем занимаешься ты?

– Да. Морская защита, исследование и спасение. – Глаза Моргана мерцали. – Каждый находит под водой удивительные вещи.

Зак гремел вилкой по тарелке.

Лиз чувствовала, как контроль над разговором ускользает, и схватила тарелку.

– Еще курицы?

– Спасибо. – Он взял другую ножку, немного риса, последнюю длинную сосиску.

Даже Бен, прежде чем его подвело здоровье, не нападал на свою еду так. Лиз смотрела на кучу еды на тарелке Моргана, понимая, что долгое время не готовила для взрослого человека.

Морган поднял глаза и улыбнулся своими очень белыми зубами.

– Ты разбудила мой аппетит.

У нее перехватило дыхание. Она была легкомысленной. У нее кружилась голова. Она была напугана. Этот человек не был Беном. И голод, который он расшевелил в ней, она не должна была его чувствовать. Конечно, она его не могла удовлетворить.

– Это было одно из любимых блюд Бена. Моего мужа, Бена. – Она схватила свое вино, чтобы успокоиться.

– Тогда я очень польщен, что ты приготовила его для меня. Я предполагал, что ты подаешь блюда из морепродуктов. Из омаров.

Лиз поперхнулась. В то время как она потянулась за водой и салфетками, Морган повернулся к Заку.

– Что ты сделал с ними?

Зак дернул плечом.

– Он взял их. Полицейский.

– Досадно, – сказал Морган.

– Это не важно.

– Если ты не можешь получить еще.

Лиз остановила свое безумное промокание скатерти. Зак посмотрел на Моргана из-под ресниц, но ничего не сказал.

– Где ты нашел омаров? – спросил Морган.

Лиз затаила дыхание.

– В воде, – пробормотал Зак.

– На глубине четырех метров? Сорока?

– Есть какая-то разница?

– Для меня нет, – сказал Морган вежливо. – Хотя мне интересно знать, как ты вытащил их на поверхность.

Он опрашивал ее сына за ее обеденным столом. Это было неправильно. Но она хотела получить ответы. Она устала биться о стену молчания. Было определенное виноватое облегчение, чтобы на Моргана легло бремя допроса и вес негодования Зака. По крайней мере он не топал в свою комнату. Пока еще нет.

– Какое это имеет значение? – ответил Зак. – Все закончилось.

Плечи Моргана поднялись, изящно имитируя пожатие плеч Зака.

– Пока ты не сделаешь это снова. Как только ты узнаешь это, таким острым ощущениям трудно сопротивляться.

– Что за острые ощущения? – спросила Лиз. – Воровство? Заку не нужно…

– Море, – сказал Морган. – Оно в его крови.

Бледное лицо Зака зарумянилось.

– Это не то. Я не… я сделал это из-за денег.

Нервы скрутили живот Лиз. Она мяла салфетку на коленях.

– Зак?

Он не смотрел на нее.

– Если тебе нужны были деньги, ты мог просто…

– Я слишком взрослый, чтобы бежать к тебе всякий раз, когда я что-то хочу, – вспыхнул он.

Лиз подняла подбородок.

– Я собиралась сказать «найти работу».

Морган коротко рассмеялся. Лицо Зака перекосилось, а потом стало снова обычно-угрюмым.

– Я не могу. Я должен присматривать за Эм.

– Я думаю, сегодня ты доказал, что Эмили будет лучше без нашего соглашения, – сказала Лиз настолько спокойно, насколько могла. – Завтра я изучу для нее другие возможности. Ты можешь прогуляться по городу и посмотреть, не нанимает ли кто-нибудь работников.

Стул Зака заскрипел, когда он поднялся из-за стола.

– Вот дерьмо.

– Сядь, – приказал Морган.

– Она не может говорить мне что делать.

– Конечно может. – Голос Моргана сочился презрением. – Она кормит тебя, одевает тебя, защищает тебя как ребенка. Сядь.

Зак шлепнулся на стул. Лиз нахмурилась. Не то, чтобы она не оценила поддержку, но она отвечала за дисциплину в этом доме.

– Я не нуждаюсь в твоей поддержке.

Морган долго и прохладно посмотрел на нее.

– Ты – женщина. Это между мужчинами.

– Я – его мать, – сказала она возмущенно.

Он продолжал на нее смотреть.

– Точно.

Она чувствовала себя голой, все ее слабые места, все ее недостатки в качестве родителя были раскрыты. В ее сознании возник образ Моргана, стоящего в полицейском участке, как ангел-хранитель, одетый в черное, а Эмили цепляется за его ногу.

За столом Зак наблюдал за ними с сосредоточенным вниманием, которое он обычно оставлял для своих видеоигр. Любым другим вечером, после любой другой борьбы, он был бы в своей комнате с закрытой дверью и музыкой, сотрясающей стены.

Лиз глубоко и судорожно сглотнула.

– Могу я с тобой поговорить? – спросила она Моргана. – На кухне.

Он сверкнул зубами.

– Я в твоем распоряжении.

Глава 7

Морган проследовал за Элизабет из столовой, его кровь гудела. Весельем, раздражением или желанием. Она шла длинными, гладкими шагами, качая бедрами, плечи готовились к сражению. Если она ищет драки, то он может дать ей ее. Он пробежал языком по своим зубам. Он был готов дать ей любые вещи. Она повернулась к нему лицом, желтый свет над раковиной сверкал по ее гладким волосам цвета красного дерева. Подушечки его пальцев покалывало.

«Ожидание», – понял он. Оно гудело в его крови, сжимая его живот. Он был бессмертен, но она заставила его почувствовать себя живым. Она скрестила руки на груди.

– Ты не можешь просто войти в жизнь Зака и начать действовать как его отец.

– Я – его отец. Он – мое семя.

– Он не какой-то ребенок из пробирки, – отрезала она. – Он – человек. Он – мой сын.

– И мой сын тоже.

– И это ничего не значит без каких-либо обязательств.

Это означало все, если мальчик был финфолком. Морган поднял брови.

– Ты спрашиваешь о моих намерениях?

Она выпятила подбородок.

– Относительно Зака, да.

Если он скажет ей, она вышвырнет его вон. Он пожал плечами.

– Я хочу узнать своего сына.

– Любые отношения у вас с Заком должны быть по его выбору.

Он восхищался ее решимостью защитить свою семью, хотя у него не было намерения мешать ей.

– И ты доверяешь его мнению.

Она покраснела.

– Нет. Это означает, что я не доверяю твоему.

– Пока я был внутри тебя, – прошептал он в основном для удовольствия, чтобы увидеть, как вспыхивают ее глаза.

– Тогда я была глупа. Сейчас я не буду такой глупой. Не тогда, когда безопасность моих детей поставлена на карту.

Он был раздражен.

– Я не охочусь на детей.

– Я говорю не о физической опасности, – сказала она. – Но они эмоционально уязвимы. Зак переживает трудное время прямо сейчас. Я не хочу, чтобы ты запутал его еще больше.

– Может быть, я понимаю мальчика лучше, чем ты думаешь.

– Если бы я не рассматривала эту возможность, мы бы сейчас не разговаривали, – сказала она откровенно. – Но по-настоящему ты не знаешь его. Ты не воспринимаешь его как личность.

– Конечно он – личность. У меня есть только один сын.

– Послушай себя. «Один сын». «Мальчик». У него есть имя. Ты мог бы попробовать использовать его время от времени.

Он уставился на нее, как ни странно, он пришел в замешательство. Он когда-либо называл мальчика по имени? Он не мог вспомнить. Он не был уверен, почему это должно его волновать. Ее волновало. Элизабет. Ее страсть освещала ее изнутри, пока она лучилась материнским теплом и гневом. Яркая. Желанная. Опасная. Чтобы отвлечь ее, чтобы удовлетворить свои желания, он приблизился к ней, подталкивая ее спиной к раковине.

– Закари, – он сказал неторопливо. Он положил руки на стол, удерживая ее бедра, наблюдая дикие удары ее пульса под челюстью. – Элизабет.

Опустив лицо к ее шее, он вдохнул резкие ноты ее раздражения, сладости ее возбуждения. Он придвинулся еще, дразня ее своим телом, позволяя ей почувствовать, как она на него действовала.

– Ты довольна? – подразнил он ее.

Она резко вдохнула, ее грудь вздымалась, он поднял голову и коснулся губами ее открытого рта. Он почувствовал вспышку жара, триумфа, восхитительного трения, прежде чем ее пальцы напряглись на его руках, и она укусила его нижнюю губу. Сильно.

Он дернул головой. Рыча, он встретился с ней взглядом. Ее глаза были темными и большими, а рот – решительным. Он был достаточно уверен в ней, в его собственном умении и опыте, чтобы полагать, что все еще может получить ее. Он почти снова поцеловал ее. Но она остановила его, ударяя ладонью в грудь.

– Мое удовлетворение – не проблема. Мы говорим о Заке. Он на первом месте.

Конечно, мальчик был на первом месте. Иначе Моргана здесь не было на этом острове.

Он подался немного назад, его губы дрожали, его телу было тесно.

– И?

– И. – Ее дыхание вырвалось коротким и дрожащим.

– Любые личные отношения между нами, любые физические отношения – все усложняют.

Нетерпение лизнуло его.

– Без наших отношений в физическом смысле… Закари, – сказал он осторожно, – не существовал бы.

– Тебя не особо волновало его существование. Только несколько дней назад.

– И ты держишь это против меня. Используешь это против меня.

Она открыла рот, чтобы возразить.

– В значительной степени.

Удивление на мгновение лишило его дара речи. Удивление и уважение.

– Не похоже, что у тебя есть прекрасный послужной список торчания поблизости, – продолжала она. – До тех пор, пока я не буду уверена, что ты не навредишь Заку, будет лучше, если все будет делаться медленно. Наши отношения начинаются и заканчиваются им.

Сильные слова. Она была сильной женщиной.

«Но уязвимой», – подумал он.

Он осмотрел ее лицо. Ее взгляд был ясным и бесстрашным, ее щеки пылали чем-то, возможно, это был гнев. Но под углом ее челюсти, он снова поймал, то крошечное, предательское трепетание пульса.

– Ты защищаешь мальчика? – пробормотал он. – Или себя?

Сердце грозило вырваться из ее груди.

«Ты защищаешь мальчика? Или себя?»

«Обоих», – подумала она отчаянно.

– Конечно, Зака.

Ну, это было наполовину верно, не так ли? Она оттолкнула Моргана со своего пути бедром и открыла дверь морозильника. Она должна была получить контроль над ситуацией и собой.

– Дети ждут десерта. Почему бы тебе не отнести им мороженое, пока я делаю кофе?

Она сунула ему коробку. Его брови поползли вверх.

– Ты доверяешь мне побыть одному с твоими детьми?

Не по-настоящему. Но она доверяла себе остаться с ним наедине еще меньше.

– Я думаю, что вы можете пообщаться друг с другом без присмотра несколько минут, – сказала она, ее тон был сухим, как и его.

Она поменяла бумажный кофейный фильтр, пытаясь игнорировать бег крови и дрожь рук. Она была не такой женщиной, которая дрожала от желания. Не обычно. Не с момента встречи в Копенгагене. Может быть, стресс и воздержание, наконец, добрались до нее. Или может быть Морган.

Он поставил мороженое на стол и подошел к ней сзади, придвигаясь тихо и слишком близко.

– Я не закончил. Я хочу тебя.

У нее перехватило дыхание.

– Первый урок воспитания. – Она щелкнула выключателем кофеварки и повернулась, выставляя локоть. Он отстранился, избегая удара в ребра. – То, чего хочешь ты, больше не на первом месте.

Это была хорошая линия поведения. Она схватила четыре чаши и несколько ложек и стала отходить в сторону столовой и безопасности.

Эмили положила голову на запястье, проводя тоннели в своем рисе и горошке.

Место Зака пустовало. Конечно. Она должна была знать, что он сбежит из-за стола, как только она повернется спиной.

– Зак! – позвала она вверх по лестнице. – Мороженое.

Нет ответа.

– Рассердился, – отметил Морган.

– Перегруппировывается, – исправила Лиз. – Это был тяжелый день.

Для них всех. И он еще не закончился.

– Эм, ты не могла бы сходить наверх и сказать Заку, что время для десерта?

Маленькое личико Эмили было напряжено, она смотрела в тарелку.

– Его здесь нет.

Она от досады сжала губы.

– Ну, где бы он ни был, ты не могла бы сказать ему…

Эмили подняла глаза, большие и мрачные.

– Он ушел.

Ощущение защекотало затылок Лиз, как будто паук ползет по ее волосам.

– Куда ушел?

Эмили обернула, глядя на дверь через плечо.

– Под волну, – сказал Морган.

– Что?

Морган помрачнел.

– Я пойду за ним.

Лиз подавила свою неловкость. Его внимание было заразным, но в слишком остром реагировании не было никакого смысла.

– В этом нет необходимости. Ему пятнадцать лет. Он сбежал. Во сколько проблем может он… – Ее голос затих.

Морган встретился с ее взглядом.

– Точно.

Ее сердце трепетало.

– Я позвоню ему на мобильник.

– Делай, как хочешь. Я собираюсь найти его.

– Нет, не нужно. Он ушел из-за тебя.

Потому что ему было больно, он был зол, напуган, допрошен полицией, столкнулся лицом к лицу со своим биологическим отцом. И она сказала ему найти работу. Она поморщилась.

– Ты даешь ему слишком много доверия, – сказал Морган. – Я сомневаюсь, что он способен рационально мыслить. Он – молодой, непослушный мужчина. Он бежит на инстинкте.

– Бежит, куда? – Она встала на колени у стула своей дочери. – Эм, милая, Зак говорил что-нибудь о том, куда он пошел? Когда он вернется?

Губы Эмили задрожали. Она покачала головой. Лиз шагнула в гостиную и полезла в сумочку за телефоном. Морган пошел за ней.

– Мне нужно что-то, что принадлежит ему. Что-то с чем он спит или что-то что он носит, что соприкасается с кожей.

Она опустила телефон от уха.

– Зачем?

– Ты напрасно тратишь время. – Взгляд Моргана был холодным и неумолимым. – Дай мне что-нибудь, пожалуйста.

– Я не собираюсь в… Мы не нуждаемся в служебно-розыскных собаках или экстрасенсах. – С облегчением она услышала, как появилась связь с телефоном Зака. Но звонок сразу же переключился на голосовую почту. Ее желудок рухнул.

Сандалии Эмили хлопали, когда она бежала наверх по лестнице.

«Расстроилась», – подумала Лиз.

Она сглотнула беспокойство и гнев, изо всех сил пытаясь удержать голос спокойным.

– Зак, это мама.

Она оставила сообщение и щелкнула, закрывая телефон. Она должна была проверить Эм. Но как раз когда она направилась в зал, ее дочь вновь появилась у входа в гостиную, прижимая к себе подушку.

– Она твоего брата? – спросил Морган.

Малышка кивнула. На этот раз его улыбка не была холодной, а какой-то теплой и искренней. Сердце Лиз запнулось в ее груди.

– Умница. – Морган взял подушку из ее маленьких ручек.

Эмили пристально посмотрела на него так, как она смотрела на него в полицейском участке, как будто он был всеми принцами Диснея и Энокином Скайуокером в одном лице.

Лиз наблюдала, как он снял наволочку с подушки Зака, его движения были быстрыми и плавными, как будто он делал все под счет.

– Это смешно. Мы находимся на острове. Он не может никуда уйти.

Морган проигнорировал ее, сворачивая наволочку и запихивая ее в кармане. Лиз стиснула зубы.

– Если кто-то и последует за ним, это должна быть я.

– Ты не пойдешь за ним туда, куда он направился.

– Ты знаешь, где он может быть?

– У меня есть одна идея.

Это было больше, чем было у нее. По крайней мере, в Чапел Хилле, она знала немного друзей Зака и его тусовки. Здесь, она была в неведении. Сомнения раздирали ее. Она никогда не должна была переезжать с ними в Мэн.

– Тогда я отвезу тебя, – сказала она.

Зак был ее сыном. Независимо от того, какое настроение выгнало его из дома, независимо от тех проблем, которые на него свалились, она за него отвечала.

Морган подошел к двери.

– Ты останешься здесь.

– Но…

Он бросил взгляд через плечо.

– На случай если он вернется.

И прежде чем она могла высказать другой аргумент, он ушел.

Она продолжала смотреть на парадную дверь даже после того, как та закрылась позади него. Она больше не была возраста Эмили. Она не искала принца, чтобы он спас ее, и она потеряла свою веру в хороший конец сказки, когда умер Бен. Но в ней мерцала надежда, что в этот раз все обойдется. С помощью Моргана. Для пользы Зака. Даже если это означало, что Морган более прочно войдет в их жизнь, чем она когда-либо хотела.

* * *

Закари посмотрел на дисплей своего телефона, игнорируя мигающий значок сообщения. Почти девять, едва прошел закат. Боже, он не мог понять, насколько темно тут было. Он видел в темноте с тех пор… Его ум отбросил эти мысли. Ну, он видел. Достаточно для того, чтобы избежать спотыкания о крошащийся край дороги. Но отсутствие уличных фонарей, фар, заставило его почувствовать себя еще более одиноким.

Городской жар не окрашивал горизонт. Только красные облака были там, где зашло солнце, и серебряные облака скрывали луну. В этом провинциальном городишке нечего делать, кроме как пойти на пляж, или же сидеть и заниматься онанизмом в своей комнате.

«Каждый находит под водой удивительные вещи» – не ходи туда, не ходи туда, не…

Он широко открыл рот. Он не мог вдохнуть воздух в легкие. Грудь была горячей и жесткой.

«Она кормит тебя, одевает тебя, защищает тебя как ребенка».

Но он не чувствовал себя ребенком. Он чувствовал… Давление в груди, давление в горле, как рыдание, как крик.

Он пошел быстрее, вдоль разбитой дороги, чтобы избежать этого.

Редкие огни пронзали сумрак и его одиночество, бледный отсвет телевизоров в окнах, желтый свет ламп. Реальные семьи в безопасности в своих домах, с матерями, которые не тащат тебя к черту на куличики в штат Мэн, и не говорят тебе найти работу, с отцами, которые не умирают, или не появляются как насмешка из ниоткуда.

Дверь скрипнула и захлопнулась. Что-то стукнуло и потащилось вниз, гремя по дороге. Он не хотел никого видеть. Он не мог ни с кем поговорить, не с грузом, давящим на его грудь, выкачивающим из него воздух. Он остановился в тени деревьев на расстоянии в несколько ярдов от кого-то, девушки, кто тащил два мусорных бака к дороге.

Это была она. Девушка, его ум искал ее имя, Стефани из магазина «Бакалея Вайли». Стефани Вайли. Ее темно-рыжие волосы были почти черными в сумерках, ее руки были гладкими и бледными. Он мог чувствовать ее запах, запах соли на ее коже, свежесть ее шампуня. Ее жвачку. В нем что-то вздрогнуло и двинулось как кошка, преследующая птицу на газоне.