Текст книги "Мисс Петтигрю живет одним днем"

Автор книги: Винифред Ватсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава 2
11:11–11:35

Дверь за Филом захлопнулась, и этот звук в одно мгновение вернул взволнованную мисс Петтигрю из мира приключений, романтики и радости. Она вдруг снова почувствовала себя усталой и испуганной неудачницей. Ненадолго ей было дозволено заглянуть в мир романтических переживаний, но этот мир не имел ничего общего с ее настоящей жизнью. Теперь все страшные практические опасения ее повседневности вновь всплыли в ее мозгу. Она снова стала претендентом на место гувернантки, а мисс Лафосс ее возможным работодателем. Она никогда не узнает, кто такой Фил, чем он занимается, и почему мисс Лафосс так срочно хотела выставить его из своего дома, несмотря на то, что так откровенно наслаждалась его поцелуями.

Дрожащими пальцами она поправила сбившуюся прядь волос и приготовилась к неизменно ужасавшей ее проверке квалификации.

– О… – начала мисс Петтигрю, стараясь придать твердость своему голосу.

Мисс Лафосс бросилась к ней и схватила за руки.

– Вы спасли мне жизнь. Как мне отблагодарить вас! Вы спасли больше, чем жизнь. Вы спасли ситуацию. Без вас я бы совсем пропала. Я ни за что не смогла бы оторвать его от себя. Я в неоплатном долгу перед вами.

В сознании мисс Петтигрю всплыло суровое изречение: «Чтобы добиться успеха, нужно быть всегда готовым воспользоваться ситуацией».

Собрав остатки храбрости, она начала слабым голосом:

– Но вы можете…

Мисс Лафосс не слышала ее. Она начала говорить быстро и взволнованно, но мисс Петтигрю успела заметить искорки смеха в ее глазах, из чего сделала заключение, что ее дела не совсем безнадежны.

– Ваш пульс учащается при волнении? – спросила мисс Лафосс. – У вас хорошее зрение?

Пульс мисс Петтигрю именно сейчас был весьма учащен, но она подумала: «Одна ложь или две, какая разница?».

– У меня ровный пульс, – сказала мисс Петтигрю, – и прекрасное зрение.

– О! – произнесла мисс Лафосс с облегчением. – Я видела, что вы держитесь уверенно, но была слишком взволнована, чтобы сделать верные выводы. Знаете, как бывает в детективных романах. Вы уничтожили все улики, или думаете, что уничтожили, но детективы осматривают комнату и вдруг находят трубку или анализируют пепел и обнаруживают, что он от сигары, а затем говорят: «Ха! Так вы курите сигары, мисс?» И вы пропали.

– Понимаю, – задумчиво сказала мисс Петтигрю, ничего не понимая вообще и совершенно сбитая с толку образом полицейских сержантов и детективов, должных вот-вот появиться в квартире мисс Лафосс.

– Нет, еще не понимаете. Я объясню. Сегодня утром приедет Ник. По крайней мере, я абсолютно уверена, что он приедет, чтобы попытаться поймать меня. Он ужасно ревнив.

Она объявила это таким тоном, словно говорила: «Итак, я во всем вам призналась. Теперь я полностью в вашей власти, но я знаю, что вы не подведете меня».

Мисс Петтигрю, внезапно очутившаяся в неизведанных водах, делала все возможное, чтобы не утонуть в волнах чужих страстей.

– Вы хотите сказать, что сегодня утром сюда придет еще один молодой человек? – тихо спросила она.

– Вот именно, – с облегчением согласилась мисс Лафосс. – Я знала, что вы поймете. Сможете ли вы уничтожить все следы вплоть до волос на расческе, которые смогут указать на присутствие здесь другого мужчины?

Волна чуть на накрыла мисс Петтигрю с головой, но она услышала свой слабый дрожащий голос.

– Безопасней будет не впускать его сюда.

– Ох. Я не могу это сделать.

– Почему нет? – удивленно спросила мисс Петтигрю.

– Потому что боюсь его, – сказала мисс Лафосс просто.

– Если… – заявила мисс Петтигрю с восхитительным мужеством, – если вы боитесь этого молодого человека, я… я пойду к двери и твердо скажу ему, что вас нет дома.

– Ах, Боже мой! – мисс Лафосс ломала руки. – Но я думаю, он не станет стучать. Видите ли, у него есть ключ. Он просто войдет. И я в любом случае не могла бы не впустить его. Он платит арендную плату, знаете ли. Вот как все получается.

– Понимаю, – ответила мисс Петтигрю тихим голосом.

Теперь она понимала. Для нее это было слишком. Она знала, что теперь должна взять свое пальто и шляпку, поднять подбородок и с видом оскорбленного достоинства выйти за дверь. Но она не могла. Она, словно со стороны, услышала свой слабый голос:

– Тогда, может быть… не стоило приглашать сюда этого молодого человека прошлой ночью?

– Ах, Боже мой, – безнадежно сказала мисс Лафосс. – Все так запуталось. Я не знала, что Ник возвращается. И узнала совершенно случайно только вчера вечером. Он позвонил и сказал, что вернется домой завтра. Он был далеко, понимаете? Мне кажется, он… немного сомневается во мне. Поэтому, когда Фил сказал, что он может прийти, я ответила ему, что все в порядке. А потом, когда я узнала о Нике, я не смогла придумать правдоподобного объяснения, чтобы отделаться от Фила. У меня не очень хорошо с воображением. И я не могу допустить, чтобы он что-то заподозрил. Он не знает о Нике. Он обещал взять меня в новое шоу. Понимаете?

– Понимаю, – ответила мисс Петтигрю, шокированная, взволнованная и… да, совершенно очарованная.

Восторг охватил все ее существо. Зачем притворяться перед собой? Это была настоящая жизнь. Это была драма, интрига, другая сторона экрана.

– Значит, вы понимаете, что вам нужно сделать? – уточнила мисс Лафосс. – Вы понимаете, как это важно. Вы уверены, что справитесь?

Мисс Петтигрю встала и приготовилась ринуться в бой. «Повергнутая добродетель, – мелькнуло у нее в голове наставление отца. – Падшая грешница. Отвергнутая обществом…» Все ее девичье воспитание, все нравственные убеждения восстали против происходящего и в негодовании требовали покинуть гнездо разврата. Но потом она вспомнила о поставленном для нее приборе на столе, чашке кофе, тостах с маслом, горкой лежавших на тарелке, которые стали ее первой едой в этот день, о чем мисс Лафосс, конечно, не догадывалась.

– Как я уже сказала раньше, – заметила мисс Петтигрю, – у меня отличное зрение.

Она вошла в спальню. Быстро и ловко уничтожив все возможные признаки мужского присутствия в спальне и прилегающей ванной комнате, вплоть до обрезков ногтей, она опять вернулась в гостиную. Мисс Лафосс полулежала на Честерфилде перед электрическим камином. Она успела убрать со стола остатки завтрака, но все еще был одета в неглиже, которое делало ее похожей на царицу Цирцею, только добрую.

«Итак, – подумала мисс Петтигрю, – дело сделано. Теперь он ничего не узнает». Внезапно она почувствовала непривычную резь в глазах. Она давно узнала, что слезы самая бесполезная вещь на свете. «Ах, Боже мой! – внезапно подумала мисс Петтигрю. – Я так устала, так ужасно устала от чужих дел, жизни в чужих домах, зависимости от чужих настроений».

Она медленно, с безнадежным достоинством просителя пересекла комнату и села на удобный стул напротив мисс Лафосс. Она положила руки на колени и плотно сцепила пальцы. Теперь она полагала, что у мисс Лафосс вполне может быть несколько спрятанных где-то незаконных детей, но начала сомневаться, что готова помогать их матери следовать путем обмана. Впрочем, матери могли оказаться очень странными существами, когда дело касалось их детей. Соус для гуся не подают к перепелкам.

– О… – начала мисс Петтигрю отчаянно.

Мисс Лафосс нетерпеливо наклонилась вперед.

– Все в порядке?

– Безусловно, – сказала мисс Петтигрю. – Можете ни о чем не беспокоиться.

– О, моя дорогая! – мисс Лафосс потянулась вперед и импульсивно поцеловала мисс Петтигрю.

Внезапно две капли воды упали на сложенные руки мисс Петтигрю, а еще две потекли по ее щекам. Мисс Петтигрю вспыхнула нежным розовым румянцем.

– Извините, – смиренно прошептала мисс Петтигрю, – в моей жизни было так мало сочувствия.

– О, бедняжка, – мягко ответила мисс Лафосс. – Как я вас понимаю.

– Спасибо, – просто сказала мисс Петтигрю.

После этого они почувствовали себя друзьями, и мисс Лафосс тактично игнорировала новые слезы.

– О… – снова начала мисс Петтигрю.

– Это потому, что вы все понимаете, – нетерпеливо перебила ее мисс Лафосс. – Я сразу это почувствовала. Я доверяю первому впечатлению. Вот женщина, подумала я, которая ни за что не подставит подножку другой женщине.

– Нет, ни за что, – подтвердила мисс Петтигрю.

– Я так и знала. Я уже воспользовалась вашей добротой, но не могли бы вы остаться еще ненадолго? Я хочу сказать, что Ник будет здесь с минуты на минуту. Вы мне очень нужны.

– Остаться? – спросила мисс Петтигрю.

– Да, – умоляюще подтвердила мисс Лафосс.

– Если… если я могу быть вам полезной, – сказала мисс Петтигрю.

– Понимаете, Ник очень опасный человек. Вот почему он ничего не должен узнать о Филе. У него больше денег и больше влияния, чем у Фила. Он легко может навредить Филу. Я не могу этого допустить. Это было бы несправедливо. Ведь это я соблазнила Фила. Он готов поддержать мою карьеру, а Ник ни за что этого не сделает. Он слишком ревнив. Он не поможет мне продвинуться ни на дюйм, а я так мечтаю о карьере. Вот почему я не могу допустить, чтобы Ник обидел Фила.

– Нет, – твердо согласилась мисс Петтигрю. – Это было бы несправедливо.

– Я знаю много плохих вещей о Нике, но не могу это использовать. Когда он здесь, я не могу сопротивляться ему. Я пыталась много раз. Он уезжал на три недели, и я довольно хорошо жила без него, так что или сейчас или никогда. Я думаю, пришло время вырваться. Вот поэтому я хочу, чтобы вы остались. Если мы останемся наедине, я пропала. Мне уже нехорошо. Итак, если вы увидите, что я начинаю колебаться, а я обязательно буду колебаться, я хочу, чтобы вы придали мне решительности.

Теперь мисс Петтигрю забыла о своих первоначальных намерениях. Впервые за двадцать лет кому-то понадобилась она сама, а не ее скудные профессиональные навыки. Впервые за двадцать лет она чувствовала себя женщиной, а не говорящим механизмом. Она была так опьянена гордостью за себя, что готова была потворствовать и более тяжким грехам мисс Лафосс, чем двое молодых любовников. Но действовать наугад было слишком опасно. Она приняла строгий и сосредоточенный вид.

– Я обычно не даю советов, – сказала мисс Петтигрю, – но я много старше вас и вполне гожусь вам в матери. Если вы боитесь этого молодого человека, не лучше ли было бы разорвать все связи с ним? Я хочу сказать, он не может сделать для вас ничего полезного. Просто чаще думайте об этом.

– Я знаю, – с сожалением произнесла мисс Лафосс, – но вы еще не совсем понимаете.

– Я всегда считала себя очень восприимчивой к новым знаниям, – намекнула мисс Петтигрю.

– Уверена, так и есть, – согласилась мисс Лафосс. – Думаю, вы поймете.

Она наклонилась вперед.

– У вас когда-нибудь, – сказала мисс Лафосс искренне, – возникали странные ощущения в животе, когда мужчина целовал вас?

«Где? – растерянно подумала мисс Петтигрю. – Я читала, что в желудке находятся нервные окончания, которые реагируют на прикосновение. Или не в желудке? Не имеет значения. Я должна успокоить ее».

– Не бойтесь, – тихо сказала мисс Петтигрю. – Я знаю, это научный факт, что в животе…

– Я и не боюсь, – ответила мисс Лафосс. – Мне это нравится. Бороться бесполезно. Я ничего не могу поделать. Даже когда он просто смотрит на меня, я таю, как воск.

– Но карьера… – нерешительно начала мисс Петтигрю.

– Я кролик, – сообщила мисс Лафосс, – а он змея. Когда змея гипнотизирует кролика своим взглядом, он теряет волю. Он замирает на месте. Он хочет смотреть на змею, даже если это означает его смерть.

– О, только не смерть, – прошептала потрясенная мисс Петтигрю.

– Хуже, чем смерть, – сказала мисс Лафосс.

Она резко поднялась на ноги, прошла в спальню и вернулась с маленьким пакетом, который она открыла и положила на колени мисс Петтигрю.

– Знаете, что это такое?

– Это похоже, – осторожно предположила мисс Петтигрю, – очень похоже на порошок Бичема. Отлично помогает при болях в желудке и ревматизме. И еще при нервном расстройстве.

– Это кокаин, – сказала мисс Лафосс.

– О, нет! Нет!

Испуганая, ошеломленная, восхищенная, мисс Петтигрю уставилась на невинный с виду порошок. Наркотики, белые рабыни, притон беззакония с красными плюшевыми шторами и мужчины со зловещими черными усами сами собой возникли в ее воображении. В какое логово порока она угодила? Она должна бежать, вырваться отсюда, прежде чем утратит добродетель. Тут неизменный здравый смысл напомнил ей, что раз до сих пор никто не покусился на эту самую добродетель, то вряд ли это произойдет теперь. Мисс Лафосс, вот кто была в опасности. Она должна спасти ее. Мисс Петтигрю вскочила на ноги, бросилась в кухню, высыпала порошок в раковину и вернулась обратно с торжествующим видом.

– Все! – сказала она, прерывисто дыша. – Это искушение теперь вне вашей досягаемости.

Внезапно ослабев, она села на стул.

– Скажите, – спросила она умоляющим голосом. – Вы еще не привыкли к нему?

– Нет, – сказала мисс Лафосс. – И ничего другого я тоже не принимаю. Если бы я это делала, Майкл сразу бы заметил. Мимо Майкла и муха не пролетит. Если бы он заметил, он сразу вывел бы меня на чистую воду. Он вытряхнул бы из меня всю правду, а потом убил бы того человека, который дал мне это.

– Майкл! – слабо пискнула мисс Петтигрю. – Еще один молодой человек?

– О, нет! – поспешно возразила мисс Лафосс. – Он не такой, как они.

Она посмотрела на огонь.

– Майкл, – мрачно объяснила мисс Лафосс, – хочет на мне жениться.

– О! – тихо произнесла мисс Петтигрю.

– В нашем мире очень трудно быть женщиной, – все так же мрачно сказала мисс Лафосс. – Не успеешь и глазом моргнуть, как окажешься перед алтарем. И во что после этого превратится моя жизнь?

Это признание сокрушило все заветные убеждения мисс Петтигрю, разрушило представления ее неискушенного мировоззрения о том, что жертву на алтарь любви приносят только мужчины. «Я слишком долго жила одна, почти всю жизнь, – подумала она. – Я не ценила преимуществ моего пола. И поняла это только сейчас».

Она должна была бы сказать: «Моя дорогая, не стоит пренебрегать любовью хорошего человека». Но она этого не сделала. Она успела закрыть рот. Женщина, сидевшая перед ней, была выкована из стали тройной закалки. Теперь она понимала, какими смешными и нелепыми могли показаться ее мысли защитить мисс Лафосс. Она выпрямилась на стуле.

– Вы сами это сказали, бэби, – сказала мисс Петтигрю спокойно, счастливо, умиротворенно.

– Ах! – удивилась мисс Лафосс.

– Американский сленг, – объяснила мисс Петтигрю. – Я слышала его в синематографе.

– О! – сказала мисс Лафосс.

– Я всегда мечтала, – продолжала мисс Петтигрю, – иногда использовать эти забавные словечки. Только для себя, понимаете? Но я не могла себе этого позволить. Из-за детей, знаете ли. Они всегда все слышат.

– Ну, конечно, – ответила мисс Лафосс.

– Я рада, что вы понимаете, – сказала мисс Петтигрю просто.

– А я рада, что вы понимаете насчет Ника.

– Конечно, – ответила мисс Петтигрю.

Она подняла голову.

– Он злой, красивый и очаровательный, – произнесла она ясным голосом, – но он полон жизни и острых ощущений.

– Да, – согласилась мисс Лафосс.

– А этот хороший молодой человек, этот Майкл, который хочет жениться на вас, он полон всяческих достоинств, но он скучный. В нем нет огня… нет воображения. Он задушит ваш дух. Вы стремитесь к свету, жизни, музыке. А он предложит вам… дом в пригороде, – торжественно закончила мисс Петтигрю.

Мисс Лафосс ответила ей быстрым взглядом из-под ресниц.

– Ну… – начала она виновато, – я не знала, что…

– Я тоже, – легко согласилась мисс Петтигрю. – Я не могу давать вам советы. Это было бы слишком дерзко с моей стороны. Моя собственная жизнь сплошная неудача. Как я могу советовать другим?

– О, – сказала мисс Лафосс.

Больше она не добавила ничего.

– Вы посмотрите, – застенчиво сказала мисс Петтигрю, – как мило вы выглядите в… этой одежде. Я вполне могу понять всех молодых людей, погибающих от любви к вам. Я не думаю, моя дорогая, что вам нужно прямо сейчас принимать решение о своем будущем.

Мисс Лафосс наклонилась вперед, улыбка расцвела на ее восхитительных губах.

– Вы так думаете? – спросила она с нетерпением. – Я специально так оделась. Мне кажется, утром очень полезно ходить в неглиже. Мужчины по утрам бывают такими упрямыми.

Припомнив свой опыт проживания в доме, где старшая дочь собиралась выйти замуж, мисс Петтигрю с глубокомысленным видом кивнула головой.

– Это вроде неосознанного сексуального притяжения. – мисс Петтигрю покраснела, произнеся это прилагательное. – Мужчинам очень трудно сопротивляться.

– Вы все прекрасно понимаете, – сказала мисс Лафосс.

Вдруг мисс Петтигрю вспомнила. Она задохнулась от волнения.

– Но мисс Лафосс, – испуганно произнесла она, – вы уже поддаетесь ему. Вы не должны делать это. Вы не должны выглядеть привлекательно. Вы должны одеть что-то строгое. Вам надо отразить его.

– Я знаю, – виновато согласилась мисс Лафосс, – но ничего не могу с собой поделать…

Они услышали тихое звяканье ключа в дверном замке, и в испуге посмотрели друг на друга. Потом мисс Петтигрю откинулась на спинку стула и скрестила ноги в лодыжках. Мисс Лафосс быстро легла.

– Я всегда считала, – произнесла мисс Лафосс ленивым, вялым голосом, – что синий мне идет больше всего. Он сочетается с цветом моих глаз.

Дверь открылась и закрылась. Мисс Петтигрю в немом восхищении наблюдала, как удивление, недоверие, радость сменяются на лице мисс Лафосс. Она вскочила на ноги. Взметнув вихрь кружев, она бросилась через комнату с распахнутыми объятиями.

– Ник, – воскликнула мисс Лафосс.

Мисс Петтигрю поспешно отвела глаза.

«Ах, Боже мой! – думала мисс Петтигрю. – Неужели опять… так откровенно. А я-то всегда думала, что поцелуи в кино сильно преувеличены».

Глава 3
11:35–12:52

Мисс Лафосс высвободилась из объятий нового молодого человека, и мисс Петтигрю получила возможность внимательнее рассмотреть его. Изящный, гибкий, прекрасно сложенный. Темные волосы и белая кожа – редкое сочетание. Блестящие пронзительные глаза глубокого сине-фиолетового цвета, красивый жестокий рот, тонкая линия усов, придающая всему его облику вид изысканный, но с тонким налетом вырождения. Что-то хищное в манере держаться и выражении лица, что-то одновременно привлекательное и пугающее.

Со странным чувством беспомощности мисс Петтигрю медленно поднялась со стула. Она сразу поняла, насколько глубока зависимость мисс Лафосс. Достаточно было бросить один взгляд. Она десятки раз видела подобных типов в фильмах – молодых, интересных, неотразимых для женщин, в высшей степени уверенных в своей власти и совершенно бессердечных, когда мимолетное увлечение рассеивалось как дым. Она десятки раз наблюдала, как героиня оказывается на краю гибели, лишившись его покровительства. Но здесь не было героя, чтобы спасти мисс Лафосс.

«Странно, – беспомощно подумала мисс Петтигрю. – Все читают о подобных мужчинах, видят их на экране. Но никто не предполагает встретиться с ними в обычной жизни. Оказывается, они действительно существуют».

Мисс Лафосс отодвинулась подальше от своего посетителя. Теперь в ее взгляде сытой кошки читалось едва заметное напряжение. Ник в свою очередь заметил мисс Петтигрю. Его лицо потемнело. Он бросил на мисс Лафосс сердитый вопрошающий взгляд.

– О! – сказала мисс Лафосс. – Это моя подруга… моя подруга… Элис.

Она взяла себя в руки и вежливо представила их.

– Элис, познакомься с Ником. Ник, это моя подруга Элис.

– Как поживаете? – вежливо произнесла мисс Петтигрю.

– Я в норме. – коротко ответил Ник.

Его взгляд скользнул по ее фигуре, и мисс Петтигрю сразу вспомнила о своем возрасте, неряшливой одежде, тонких волосах и болезненно-бледном лице. Она мучительно покраснела. Он не понравился ей с первого взгляда, но все ее чувства словно оцепенели.

Дело было не только в его внешности. Его внешность была всего лишь оболочкой, естественной, полезной, но не необходимой. Что-то необыкновенное было в самом этом мужчине. В один миг он заполнил своим присутствием всю комнату. Все женщины в любой компании должны были сразу начать соперничать за его внимание. Возможно, это его аура посылала призывные волны каждому существу женского пола. Мисс Петтигрю чувствовала это. Мисс Петтигрю отвечала ему. Она ничего не могла с собой поделать. Ее женская интуиция просто предала ее, и теперь она готова была отдать десять лет жизни, чтобы он поцеловал ее так же, как только что целовал мисс Лафосс. Она почти ненавидела мисс Лафосс за ее молодость, красоту и очарование. Впрочем, не долго. Мисс Петтигрю не была глупа, как большинство женщин.

Он не был хорошим человеком. Мисс Петтигрю знала об этом из того, что рассказала о нем мисс Лафосс. Именно поэтому он и казался настолько привлекательным. Надо признать, что разум мисс Петтигрю всегда склонялся в пользу легкого налета элегантного беззакония против тупой физической силы.

«Ах, Боже мой! – подумала она. – Что за мужчина. Он нечестив, но это не имеет ни малейшего значения. Он просто обесценивает всех хороших людей вокруг себя. Если бы Майкл был хоть чуть похуже и менее добродетелен, он, возможно, получил бы шанс, но что может противопоставить этому злодею обыкновенный порядочный человек? Мы, женщины, совершенно бессильны перед ним. Когда дело доходит до любви, мы всегда предпочитаем авантюристов».

Она вздохнула. Проблема обещала быть сложной. В своем волнении она совершенно забыла, что ее могут выкинуть отсюда в любой момент. Теперь она полностью идентифицировала себя с мисс Лафосс и, казалось, знала ее всю жизнь.

Мисс Лафосс, стоя между ними, слегка нервничала. Ее улыбка утратила свою великолепную уверенность, было заметно, что она изо всех сил пытается скрыть свое беспокойство, но сомневается, полностью находясь во власти этого человека.

– Присаживайся, – гостеприимно предложила мисс Лафосс Нику.

«Надо собраться, – подумала мисс Петтигрю. – Следует выбрать другой тон… что-то вроде королевского безразличия. Эти существа уважают только превосходство. Еще минута, и он решит, что я уже принадлежу ему, и мы проиграем бой».

Ее житейская мудрость почти ошеломила ее. Чтобы избежать внезапной влюбленности, она должна была напомнить себе, что этот мужчина всего лишь выскочка и шарлатан. Если бы он только раз взглянул на нее, как на мисс Лафосс, она стала бы его вечной рабой.

«Кто бы мог подумать, – промелькнула в ее голове тревожная мысль, – в моем-то возрасте? Все-таки, я очень глупая женщина. Как будто я не знаю, что он считает меня нищей старухой и собирается вышвырнуть отсюда».

Действительно, атмосфера вокруг Ника, казалось, сгустилась от гнева. Он ревниво готовился застать мисс Лафосс не одну, но совершенно не ожидал наткнуться здесь на мисс Петтигрю. Кажется, эта старая дура заявилась сюда на весь день. Мисс Петтигрю явственно ощущала его мысли. Внезапно все старые страхи вновь вернулись к ней.

«Может быть, мне нужно уйти? – в ужасе подумала она. – В конце концов, я им мешаю. Наверное, мисс Лафосс сама уже находит мое присутствие назойливым, и если я попрощаюсь, она не захочет меня задержать».

Горячая волна тревоги заставила ее вздрогнуть. Вся ее прекрасная несокрушимая уверенность испарилась без следа. Она снова была мисс Петтигрю, беспомощная, неуклюжая и бестолковая гувернантка. Она оперлась на спинку стула, потом посмотрела на мисс Лафосс.

Мисс Лафосс ответила ей сияющей, дружелюбной, ободряющей улыбкой. И внезапно мисс Петтигрю снова ощутила себя неуязвимой – безразличной к его недовольству, равнодушной к его обаянию. Пусть злится или очаровывает, ей все равно. Она не падет перед ним. Он может быть очень грубым, если противоречить ему, подумала она, но пусть грубит сколько хочет. Она недоступна для оскорблений. Она сюда пришла и здесь останется. Выгнать ее может только мисс Лафосс.

Мисс Петтигрю снова уселась на стул, спокойно устраиваясь поудобнее, словно собираясь просидеть здесь весь день.

Ник взглянул на нее, встретил стену несокрушимого равнодушия и медленно повернулся к мисс Лафосс.

– Я думал, ты будешь одна.

Мисс Лафосс вздрогнула от обвиняющего тона его замечания.

– Но ты сказал, завтра, – нервно возразила она. – Ты ясно сказал, завтра.

– Я помню, но я закончил дела на день раньше и сразу вернулся к тебе. Я думал, ты будешь мне рада.

– О, дорогой, я рада. – мисс Лафосс снова бросилась к нему с распростертыми объятиями. – Я страшно скучала по тебе. Я думала, ты уже никогда не вернешься.

«Очень плохое начало, – забеспокоилась мисс Петтигрю. – От такой прелюдии сложно будет перейти к расставанию».

Кажется, Ник успокоился. Он быстро поцеловал мисс Лафосс, словно пробуя ее на вкус, и одарил многообещающим взглядом. Ему совершенно очевидно не нравилось присутствие старой дуры, но он решил не спорить. Он повернулся и остановился перед мисс Петтигрю.

– Я не расслышал ваше имя, – сказал Ник самым обидным тоном.

Но мисс Петтигрю уже чувствовала себя в безопасности в образе миссис Джекман, своей четвертой хозяйки. С какой великолепной кротостью она игнорировала оскорбления своего презренного мужа, осмелившегося оставить ее одну на долгий срок, а потом явиться в дом с нелепыми обвинениями.

– Петтигрю, – вежливо сказала мисс Петтигрю. – Редкая фамилия, не правда ли? Мой дорогой отец говаривал…

– Слишком редкая для неожиданных визитов, – зловеще заметил Ник.

– Ах! – с сожаление согласилась мисс Петтигрю. – Я так редко выбираюсь из дома. Путешественник из меня бы не получился. Помню, как однажды…

– Я был в отъезде три недели, – заявил Ник, начиная злиться.

– Надеюсь, вы хорошо отдохнули, – любезно сказала мисс Петтигрю. – Вы собирались путешествовать дольше? Погода стоит такая неопределенная…

– Мне нужно кое-что сказать мисс Лафосс, – перебил ее Ник, закипая от ярости.

– Что-то такое, о чем вы забыли ей написать? Тогда это нехорошо. Впрочем, телефон – это такое удобство, я просто не представляю, что бы мы делали…

– Я думал, что она будет одна, – сказал Ник, с трудом удерживаясь от взрыва.

– Удивительное совпадение… – радостно подхватила мисс Петтигрю. – Я тоже на это надеялась. Я так обрадовалась, застав мисс Лафосс одну. Я с нетерпением ждала нашей с ней встречи, но, впрочем, очень хорошо, что вы тоже зашли.

Ник покраснел. Мисс Лафосс мучительно ждала извержения вулкана.

– Большинство ее друзей достаточно тактичны, – демонстративно заметил Ник, предлагая последнюю возможность избежать жертв и разрушений.

– Вот именно, – весело ответила мисс Петтигрю. – Я знала, что вы очень тактичны. Это облегчает нашу задачу. Как мило, что вы сами все поняли. Как только я увидела вас, сразу подумала…

– К черту, что вы подумали. Вы уйдете? – взорвался Ник.

– Нет, – сказала мисс Петтигрю.

– !!!..???…!!!..???…!!!

– О! – ахнула мисс Петтигрю.

Мисс Лафосс выступила вперед. Она бросила встревоженный взгляд на потрясенное лицо мисс Петтигрю и повернулась к бушующему Нику.

– Ник, дорогой, присядь и дай мне обнять тебя.

Ник был слишком ошеломлен, чтобы сопротивляться. Она помогла ему снять пальто, потом подтолкнула к Честерфилду. Ник метнул в мисс Петтигрю еще один огненный взгляд, пожал плечами и решил забыть о ее присутствии. Как и предполагала мисс Лафосс, ее неглиже было очень соблазнительным.

В этому времени мисс Петтигрю почти выработала иммунитет к поцелуям.

«Ну, – подумала она, – кажется, они меня не стесняются. Тогда почему я должна смущаться? Думаю, прежде я, возможно, придерживалась слишком узких взглядов. Эта… эта любовь кажется очень приятным занятием».

Она наклонилась вперед, демонстрируя интерес к технике поцелуев.

«Ах! – мисс Петтигрю сделала внезапное открытие, – у Фила это было просто дело, приятный бизнес, но только часть дневной рутины. Но Ник каждым своим жестом, каждой лаской создает впечатление, что вы единственная женщина в мире. Разве ему можно противостоять?»

Через некоторое время мисс Лафосс и Ник оторвались друг от друга, чтобы вдохнуть воздуха. Теперь он был настроен в отношении мисс Петтигрю довольно философски. Если старушка – Ник считал старыми всех женщин старше тридцати трех – соскучилась по общению с подругой, он не собирается лишать ее этого удовольствия. Конечно, она мешала ему, но день только начался. В конце концов, ночь будет самым подходящим временем. Удовольствие не утратит своей остроты из-за маленькой отсрочки.

Он встал.

– Я мог бы приготовить вам выпить.

– Отличная мысль, – согласилась мисс Лафосс. – Ты знаешь, где все найти.

– О'кей. Что ты будешь?

– Ну, – мисс Лафосс на секунду задумалась, – смешай мне один из твоих коктейлей, Ник. Что-нибудь бодрящее.

– Все, что пожелаешь. А вам?

– Мне? – спросила мисс Петтигрю.

– Вам.

– Напиток?

– Как и было сказано.

Мисс Петтигрю чуть не произнесла «О, нет, спасибо» с благородным негодованием. Но она этого не сделала. Только не она. Только не сейчас. Она остановилась вовремя, как раз вовремя. Она была готова принять все, что ей предлагали.

Ей прямо в руки упал один день удивительной жизни, и она собиралась насладиться всем, что он ей принесет.

– Мне, пожалуйста, – произнесла мисс Петтигрю легко, уверенно, спокойно, – немного сухого хереса, если не затруднит.

Она произнесла слово «сухой» совершенно непринужденно. Не шерри. Так может сказать кто угодно. «Сухой херес». Это подчеркивало ее самообладание, изысканность, опытный вкус. Это поднимало ее престиж. Она не имела понятия о «сухом хересе», но отчетливо помнила мужа своей последней хозяйки, в припадке бурного раздражения проклинавшего этот самый «сухой херес», и потому была уверена, что он обязательно ей понравится.

Кажется, Ник был впечатлен.

– Может быть, вам тоже «Бешеную лошадь»,[2]2
  Крепкий коктейль.


[Закрыть] а?

Это предложение несколько поколебало намерения мисс Петтигрю.

– О, думаю, нет, – поспешно сказала она. – Только не с утра. Просто капельку сухого хереса, пожалуйста.

Ник прошел на кухню. Мисс Лафосс наклонилась вперед. Она чувствовала себя ответственной за поведение Ника и за его выражения, такие неуместные в обществе леди.

– Вы не должны обижаться на слова Ника, – прошептала она. – Я хочу сказать, они ничего не значат. Это просто как если бы я или вы сказали: «О, не беспокойтесь» или «надо же, как интересно».

Мисс Петтигрю подняла голову. Она выглядела очень решительной.

– Моя дорогая, я не хотела бы вас огорчать, но, боюсь, я не верю в такое оправдание. Я намного старше вас и за свою жизнь видела достаточно людей, которые говорили, что вовсе не это имели в виду, хотя прекрасно понимали, что они делают. Это просто слабая отговорка для вредной привычки. На вашем месте я бы использовала свое влияние на этого молодого человека, чтобы укоротить ему язык. Вы знаете, моя дорогая, в конце концов, молодые люди намного выше ценят молодых леди, которые настаивают на соблюдении приличий в их присутствии. Я… я надеюсь, что вы не обидитесь на мои слова, потому что я достаточно стара, чтобы годиться вам в матери.