Текст книги "Интро Канарейки (СИ)"
Автор книги: Виктория Задорожня
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Пролог
– Хозяин, вы меня звали?
– Да, Канарейка, входи.
Меня называют Канарейкой, и это исключение из правил. Остальные девчонки в нашем приюте откликаются на порядковые номера. Имен нам не дают, потому как безродным не нужно имя. По желанию, именем может наречь покупатель. Если сочтёт нужным. За нас, сирот, не имеющих прав и возможностей, платят столько, сколько запросит Хозяин. Цена определяется по внешности, умениям, состоянию здоровья. Даже здоровьем может похвастаться далеко не каждая… Питание плохое, бараки холодные и влажные, работой загружают по полной. Соответственно, высокую оценку имеют избранные. Чем выше цена– тем больше шанс, что покупатель будет из элиты. Конечно, никаких гарантий это не даёт, но появляется возможность выжить. А в некоторых случаях – даже нормально жить. Если же цена низкая – при большой удаче безродных покупают в дома разврата. Там клиенты с ними не церемонятся, и девочки погибают от болезней или побоев. А если вовсе не свезет, и никто не выкупит до совершеннолетия, не оправдавших надежд просто утилизируют. Да, убивают, за ненадобностью. Нас слишком много, чтобы всех содержать. Но, хозяин говорит, что с моей внешностью и голосом, меня непременно купят по высокой цене! Если я буду послушной, возможно, даже даруют имя…
– Канарейка, пой! Хочу послушать напоследок твою песню…
Я села за фортепиано и накрыла пальцами клавиши. Чарующая мелодия заученной сонаты убаюкала чувствительный слух и поэтичные куплеты разлились с самой глубины сердца бархатным голосом. Пение– моя жизнь. Причина, по которой я нахожу силы просыпаться по утрам. Хозяин внимательно прослушал экспозицию, затем подошёл, одним жестом приказывая не останавливаться, и положил морщинистые руки мне на бедра. По телу прошел неприятный озноб. Но, петь я не прекратила. Даже виду не подала. Со временем научилась беспрекословно следовать указаниям и отстраняться от боли и унижений. Дальше он переместился к волосам, сжал их так туго, что я чуть не сбилась от отвлекающего дискомфорта. Убрал копну на левое плечо, открыв себе обзор на спину, провел пальцами по шелковой ткани платья, потянул вниз молнию. Песня звучит, хоть подавить слёзы становится тяжело. Нужно сосредоточиться на чистоте мелодии. Нужно терпеть! Лёгкий шелк опустился до самых бедер. Я сидела обнаженная по пояс, а хозяин слушал моё пение, похотливо ухмылялся и гладил грудь.
– Канарейка, ты, как всегда, волшебна! Твой голос– дар! Быть может, это сопрано падшего ангела? А твоя внешность! Это лицо, эта фигура! Даже шрамы между лопаток не портят общую картину.
Он сильнее сжал сосок между пальцев. По коже пошли мурашки. Нельзя испытывать отвращение! Скоро всё закончится, главное, что дальше он не пойдет! Скоро подойдёт к концу реприза и я отправлюсь обратно в барак…
– Если бы за тебя была назначена сумма меньше, я бы оставил Канарейку себе, и прямо сейчас взял бы на этом фортепиано! Но, упустить такой куш…
Вывожу последние ноты.
– Спасибо за песню. Завтра важный день, иди отдыхай.
Хозяин поднял спущенное платье, застегнул молнию, будто и не было ничего. Вдохнул напоследок запах моих волос, и вышел… А я обняла себя, пытаясь остановить дрожь, опустила голову, осмотрела тело, и не сдержала одинокую слезу… Быстро смахнула её, часто заморгала, чтобы осушить выступившую влагу. Интересно, изменится ли завтра моя жизнь?
Накануне
– Одиннадцатая, ты не спишь?
Подруга повернулась ко мне, часто моргая уставшими веками. Ещё бы, в этом месте сон ценится не меньше еды! И мне неудобно тревожить девушку, изнеможенную тяжёлой работой. Но, сейчас, я чувствую необходимость с кем-то поделиться.
– Теперь не сплю. Ну что там, как прошло?
– Как всегда…
– Сочувствую, но, Канарейка, завтра для тебя всё может измениться! Такой шанс выпадает далеко не каждой!
Под наш размеренный шепот заскрипела ещё одна кровать.
– Что, любимица хозяина снова плачется?
– Умолкни, Седьмая! Не твоего ума дело! – яростно прошипела подруга местной задире.
– Не моё и не твоё! Тошно смотреть на ваши сестринские беседы! Дура ты, Одиннадцатая! Вот ты сейчас ей сочувствуешь? Серьёзно? А лучше о себе подумай! Её завтра в "Реверанс" повезут, перед элитой выступать, а ты, со своей неприглядной внешностью и бездарностью так и останешься здесь гнить! Пока не поведут усыплять. Тогда-то вспомнит тебя твоя впечатлительная Канарейка?
– Да как ты можешь такое говорить? – с искренним недоумением переспросила я, всматриваясь в побледневшее лицо подруги.
– Могу, выскочка голосистая! – в глазах этой девушки всегда полыхала ярость, стоило ей лишь столкнуться со мной взглядом. Зависть или банальная неприязнь– не знаю. Но мне почему-то всегда казалось, что у сестёр по несчастью не должно быть вражды между собой. Потому обычно старалась наладить отношения с язвительной Седьмой. Но, безрезультатно…
– Эй, Одиннадцатая, не слушай её! Тебя обязательно купит хороший человек!
– Купит, сейчас же, здесь только тех покупают, кто рожей вышел и фигурой! Дурнушки вроде нас не нужны даже в борделях!
От части, Седьмая была права. Подруга была красавицей в моих глазах, потому как я знаю её доброе сердце и искренность, сокрытую в открытой улыбке. Но, объективно… Короткие черные безжизненные волосы, бледная полупрозрачная кожа, синяки под большими зелёными глазами, истощенная худощавая фигура. Если ничего не сделать – ей и правда останется пол года жизни! Она, видимо, и сама это понимала. Так как выражение на её лице приобрело отчётливые оттенки печали.
– Знаете, завтра рано вставать, давайте спать. – Сказала она с тоской, которую, наверное, уже никто не развеет.
Седьмая недовольно хмыкнула и отвернулась, укутавшись в дырявое покрывало, которое нам выдавали в зимнее время, чтоб не окоченели от холода.
Подруга моя тоже отвернулась… Тоже укуталась… Я слышала почти беззвучные всхлипы, но ничем не могла помочь.
– Одиннадцатая, ну, ты чего?
Ответа не последовало. Всем страшно умирать. Какой бы ни была наша жизнь, мы хватались за неё из последних сил! И она тоже, всего лишь хочет жить. Правда в том, что мне действительно повезло! И я не имею права на что-либо жаловаться. Некоторое время дурные мысли мешали уснуть, но вскоре усталость всё же склонила в объятия Морфея.
Снов не было. Уже слишком давно. С непроглядной тишины и покоя выдернул привычный звон колокольчика, извещающий нас о необходимости немедленного пробуждения.
– Эй, встали в строй по номерам! Всем живо за работу! С первого по десятый – кухня и готовка, с десятого по двадцатый – дрова, вода, растопка; с двадцатого по тридцатый – уборка, глажка, стирка! Быстро, быстро! Или хотите, чтобы плеть подправила вашу стоимость? Ах, да, Канарейка остаётся готовиться к вечеру. Остальные по местам, живо! Проверка каждые пол часа!
Мне не доставляло удовольствия наблюдать, как остальные работают, а самой прихорашиваться перед зеркалом. Наоборот, даже испытывала чувство вины. Но, выбора нет. Мы должны повиноваться любым приказам хозяина.
Опять десятка, в которую входит одиннадцатая, отправилась выполнять самую грязную работу. Так всегда… С десятой по двадцатую– самые простенькие и слабые девочки, которых навряд-ли кто-то купит. Вот их и используют, как бесплатную рабочую силу. С первой по десятую– не красавицы, но здоровые девчонки, ловкие к работе. Их не так сильно нагружают, чтобы не ослабли перед покупкой. А с двадцатой по тридцатую – симпатичные и покладистые, такие предлагаются на выбор элите, или, если не повезет, в бордель. И я – Канарейка, не относящаяся ни к одной подгруппе, по воле хозяина. Певчая птица, которой уготована другая участь.
Находиться самой в бараке мне пришлось не долго. Скоро принесли завтрак, состоящий из перловой каши и квашеной капусты. Это был очень щедрый завтрак, так как обычно девочки питались раз в день ломтем хлеба и бодрящей настойкой из трав. Перед выходом в свет меня явно баловали! С аппетитом проглотила поданные яства, затем пришли две девчонки из третьей десятки. Они нагрели в вёдрах воду и помогли мне вымыться. Я не особо дружила с остальными подопечными хозяина, так как они считали большой несправедливостью его чрезмерную склонность к моей скромной персоне. Потому насмешки были неотъемлемой частью моей жизни. Особенно сегодня. Когда "элитные" номера омывали моё тело.
– И как же хозяин собирается продать безродную со шрамами?
– Действительно, мне кажется, цена здесь явно завышена!
От стыда я покраснела и сжалась. Ничего, нужно терпеть! Это так же, как с хозяином, говорить могут, но вреда не принесут. Шрамы…они были на мне ещё до приюта. Видимо, прощальный подарок родителей. Две полоски, рассекающие кожу между лопаток. Я неоднократно слышала, что эти увечия– клеймо, которое разочарует любого покупателя. Но надежда тлела, несмотря ни на что.
Меня тщательно вымыли, высушили длинные густые тёмно-каштановые волосы, вьющиеся с детства. Затем пришла наставница и принесла платье. Темно-синее платье в пол с разрезом до правого бедра и глубоким декольте. Шелковая ткань села на мне, как вторая кожа. Тонкая кожа, вторящая каждому изгибу моего тела. Откровенный вырез демонстрировал упругую, высокую грудь третьего размера. Контрастировала с ней тонкая талия, перетекающая в округлые бедра. Образ дополнили черные туфли на высокой шпильке, броский макияж, исполненный наставницей, и волна спадающих до пояса волос, уложенных в незамысловатую укладку. И вот, я готова к вечеру.
Вышла на улицу, где меня уже поджидала Ауди хозяина. Поверх платья я накинула старое пальто, совершенно негармонирующее с общим видом. Но, на улице снежило, температура под минус пятнадцать. Открыла дверцу авто, заскочила внутрь.
– Ну ничего себе, Канарейка! Ты ошеломительна! – Восторженно озвучил хозяин. – Сегодня твой звездный час! Только, где ты взяла это ужасное пальто?
Довершать вопрос, обозначавший приказ, дальше не пришлось. Я молча скинула теплую вязаную материю с плеч, и от холода кожу покрыли мурашки. Хозяин провел пальцем по ложбинке между полушарий, довольно ухмыльнулся.
– Канарейка, не бойся холода, бойся меня! Если сегодня за тебя не предложат назначенную цену– пеняй на себя!
Я нервно сглотнула. Сколько же от меня зависит? Могу ли сделать что-нибудь во благо своей судьбы, судьбы своих друзей? В конце концов, решение принимает покупатель. Гулко завелся мотор и мы рванули вперёд по автостраде.
И вот, подъехали к клубу "Реверанс". Единственное, что я знаю об этом месте– это самое дорогое заведение по всей стране. Место отдыха сливок общества. Даже хозяин здесь в рядах отбросов. И сегодня день рождения самого богатого и важного главаря мафиозных организаций. Я должна выступить перед его гостями, и от того, как я выступлю, зависит моя жизнь.
Судьбоносная встреча
Мы вышли из машины. Я осталась без верхней одежды, и холод сказывался существенным дискомфортом и заметным подрагиванием оцепеневшего тела.
– Прошу, Канарейка! – Хозяин схватил меня под руку, артистично направил левую ладонь в сторону роскошного заведения, и потащил ко входу в "Реверанс".
Прежде мне не доводилось видеть такие шикарные места. Всё здание выполнено в самом современном дизайне, от него прямо разит деньгами и помпезностью. Простая безродная здесь смотрится неуместно. И чувствует себя соответственно! Но, сейчас не время смущаться, второго шанса у меня не будет! На входе стоит двухметровый широкоплечий охранник, способный, наверное, испепелить одним взглядом. Не хотела бы я разозлить такого!
– Эй, остолоп, отойди. Видишь, дама мёрзнет! – пробурчал надменно Хозяин тому же большому и страшному мужчине.
– А вы кто будете?
– Я Валерий Николаевич. Содержащий приют! Моя подопечная должна сегодня выступать.
– Сейчас проверю – равнодушным низким голосом буркнул охранник.
Он начал медленно перебирать листки, поочерёдно расположенные в представительной папке черного цвета. В то время как от холода моё дыхание стало сбивчивым, а кожа приобрела не эстрадный синюшный оттенок. Даже не сразу заметила, как сзади вплотную приблизился незнакомый мужчина. Оглянулась, только когда почувствовала теплое дыхание на макушке уха.
– Девушка, да вы совсем замёрзли.
Чувствительный слух разнежил приятный тембр завораживающего шепота. Черноволосый, синеглазый парень, тридцати ещё нет, на первый взгляд я дала бы ему не больше двадцати пяти. Но, манеры, осанка, уверенный взгляд говорили, что передо мной не желторотый юнец. Высокий, статный… Чтобы опалить близостью моё ухо, ему пришлось наклониться, хотя я была на высоких шпильках. Черты лица аккуратные, но мужественные. Дерзкий образ дополняла небрежная черная щетина. Я вдохнула аромат его парфюма, и, кажется, забыла все слова. Интересно, именно в таких мужчинах художники и писатели находят вдохновение? Мои мысли перебил неожиданно оживленный голос охранника
– Никита Александрович, пожалуйста, проходите! Спасибо, что выбрали наше заведение для празднования!
Ах, вот оно что! Так это его день рождения послужил моему дебюту? Если подумать, я не ожидала, что глава мафии, богатейший человек, имеющий власть, связи и влияние по всей стране, окажется молодым и привлекательным. В голове был образ престарелого "Крестного отца", побитого жизнью. Не могу сказать, что разочарована. Господи, как же холодно! Ещё немного, и выступление не состоится по объективной причине…
– Эй, амбал, чего девчонка здесь мёрзнет? – приятный шепот сменил властный уверенный тон.
– Так ведь не могу найти их в списке!
Вперёд меня выскочил, чуть не прогнувшись в неуклюжем поклоне, Хозяин. Лестно заулыбался, чем, видимо, вызвал недовольство и, я бы сказала, омерзение ВИП-персоны в черном костюме.
– Господин, видите ли, я, вернее, моя подопечная, приглашена сюда на выступление в честь Вашего дня рождения. Я владелец приюта…
– Ясно, помню, слышал о таком. Так чего же ты, Болван, не выделил своей подопечной верхнюю одежду?
– Перебьется как-нибудь! У меня их тридцать, не напасешься!
В этот момент я впервые за долгое время почувствовала унижение из-за своего положения. Мне было стыдно, перед этим мужчиной, перед самой собой, за то, что я безродная. За то, что обо мне говорят, как о мусоре…
Но, следом, произошло нечто, чего я никак не ожидала! Черноволосый красавец снял с себя пиджак и набросил его мне на плечи… На накрашенных веках чуть не выступили слёзы! Ко мне никто и никогда не проявлял заботу. И это чувство накрыло меня с головой, оголяя душу, как разрезанный провод. Быстро прячу нахлынувшие эмоции и благодарно смотрю в синие глаза своего защитника.
– Смотри, не разочаруй меня сегодня. Буду ждать твоего выступления.
Кивнула в ответ, не в состоянии сказать даже элементарное спасибо. Он прошел в дверь, обратившись напоследок к охраннику
– Пропусти их, сейчас же.
Тотчас мы проскочили с холодной улицы в теплый широкий коридор "Реверанса". И, сейчас, мне хотелось петь, как никогда! Окрылённая вниманием именинника, его красивой озорной улыбкой… Я чувствовала, что песня рвётся из меня. Уже, сейчас. В мелодии романса оживёт девушка. Прекрасная, чувственная. Не безродная сирота, а певчая птица, Канарейка, которой впервые за всю жизнь позволили взлететь. Уверена, у меня получится!
Чарующее интро
Сейчас всё начнётся. Хозяин остался стоять позади, ожидая окончания выступления. Ещё один шаг– и я на сцене, перед самой прихотливой публикой этого города! Нервно сминаю нежную ткань облегающего подола платья. Часто дышу. Нужно настроиться. Есть только мой голос и ноты. Они– единое целое. Они донесут мысли и чувства всему миру… Нужно просто расслабиться.
Вступительное анданте струнного аккомпанемента… Пора! Выхожу на ярко освещённую сцену, к которой прикованы взгляды не меньше ста человек. Где-то среди этой толпы он… Ждёт, верит… Я не могу его разочаровать! Платье очаровательными волнами заструилось в такт сдержанной, но уверенной походке. Сажусь за фортепиано. Не смотрю в ноты, они в моей голове. Касаюсь клавиш, и звучание любимого инструмента сливается в консонанс со струнными. Широкая гамма мелодии заполняет собой всё сознание. Забываюсь в ней и не могу сдержать в гортани голос. Он рвется чарующим интро любимого с детства романса…
– Тихо стучит по листьям чуть слышный дождь
Нежно касаясь пальцев моей руки,
Вниз опустилась красной рябины гроздь
Видимо, от моей и своей тоски…
Динамика резко возрастает, я беру высокую ноту и протягиваю последнюю строку на одном дыхании. Обширный многоуровневый диапазон виртуозного исполнения энергетической волной задевает каждого зрителя, и они срываются с мест, извергая эмоции в бурных овациях. Но мне мало! Это не всё! Песня звучит дальше!
Чувствую запах тела, когда усну,
Руки его сжимаю в своих руках,
Слезно грущу от боли, когда встаю,
Жду с нетерпеньем ночи, живу во снах…
Из-под клавиш разливается завораживающее адажио, провоцируя меня перейти в размеренную тональность и предоставить слуху окружающих грустное настроение печального завершения романса, повествующего о несчастной любви…
Тающий силуэт сохранить пытаясь,
Памятью очертанья его рисую,
Жаль, что любимый этого не узнает,
И не услышит голоса поцелуев…
Аккорды, сливающиеся в сопровождающую куплеты музыку, начинают стихать. По моей щеке бежит слеза, вызванная душевной историей в рифмах неизвестного поэта. И я потихоньку возвращаюсь в реальность… Весь зал аплодирует стоя! Под ноги летят букеты, крики браво заглушают чувствительный слух и возносят к небесам! Не могу поверить! Неужели это обо мне? О безродной сироте, не имеющей прав и возможностей?
Окидываю зал взглядом более тщательно, и вижу рыцаря, пиджак которого согрел моё тело и душу…Он смотрел широко раскрытыми от удивления глазами. Смотрел неотрывно, завороженно. Как будто без веры в происходящее, как будто смотрел на ангела.
Наша встреча взглядами прервалась неожиданным появлением на сцене Хозяина. Он подбежал ко мне и сорвал встроенный в прическу микрофон. Поднес его ко рту, и громко объявил о моей участи перед всей публикой.
– Господа, прошу вашего внимания! Сегодня вы имеете возможность приобрести эту дивную Канарейку в единоличное пользование! Девушка перед вами– содержанка моего приюта. Сегодня я рассчитываю продать ее одному из вас! Начальная цена– три миллиона рублей! Прошу вас, господа, можете повышать ставки!
Вот так, громко и артистично, меня опустили с небес на землю, и напомнили, что Канарейка– не вольная птица!
Дорогостоящая покупка
Аукцион? Так вот значит как Хозяин решил меня продавать? Стою на сцене, бардовая от стыда, униженно опустила в пол глаза, дрожь пробирает тело. Почему? Я собственность приюта, бесправная вещь, и мне это хорошо известно с самого детства! Да на этом месте мечтает стоять любая из порядковых номеров! А Канарейка что? Возомнила себе невесть что после какого-то выступления? Вдохновилась бурной реакцией зала? Нужно быстро вспоминать, кто я такая, пока сама же не причинила себе боль. Торги в разгаре, нужно следить за результатом.
Хозяин довольно хихикает, наблюдая за активной борьбой участников. Смотрю, желающих купить меня много! Очень много, я бы сказала. Руки поднимаются с каждой назначенной цифрой. Цена поднялась до пяти миллионов. Владелец приюта интенсивно потирает ладони, предвкушая большую наживу, а желающих отдать такие деньги становится меньше. Участвуют человек десять. Цифра растет. Семь миллионов рублей! Ещё двое занимают свои места так и не сделав удачной покупки. Десять миллионов, пятнадцать! Я о таких деньгах даже не слышала! На них можно было бы купить весь наш приют с подопечными разом! Продолжают поднимать руки три человека. Какой-то престарелый богатей, живот которого закрывает обзор на половину заведения. Смотрит на меня он явно не здоровым пошлым взглядом, облизывая при этом потресканные пухлые губы. Пожалуйста, Господи, только бы не он! Ещё молодой человек достаточно приятной внешности. Блондин с зелёными глазами в смокинге телесного цвета. Интересно даже, зачем я ему нужна? И, последний, тот самый Никита Александрович, который помог мне на входе в заведение. Именно для него я старалась петь, как никогда!
– Шестнадцать миллионов рублей! – Восторженно выкрикивает хозяин, и похотливый боров сдается, покинув разочарованно "поле боя".
Остаётся блондин и именинник. Звучит цифра семнадцать миллионов. Никто из них сдаваться не желает. Восемнадцать, восемнадцать с половиной, девятнадцать и, на цифре двадцать, блондин озлобленно цокает и занимает свое место, печально поглядывая в мою сторону.
Меня купил тот самый глава мафии! Теперь я его собственность! Хозяин хватает меня за руку и тащит за кулисы. Только мы остались вдвоем, укрытые от остальных за ширмой, он начал хватать меня за плечи и истерично потряхивать, вторя восторженно одну и ту же фразу:
– Двадцать миллионов! Двадцать, чёрт побери, миллионов! Не зря, ох не зря, Канарейка, я сдерживался всё это время!
Меня передёрнуло от воспоминаний о его касаниях, пошлых намеках и посяганий на мою честь. Хотя, какая у безродной честь? Видимо, смена настроения не осталась незамеченной, и Хозяин, криво ухмыльнувшись, подошёл ко мне в притык.
– А знаешь, Канарейка, тебе ведь чуть не повезло! Тот блондинчик, в бежевом костюме, знаешь ли ты, кто это был?
Он осмотрел меня сверху вниз насмешливым цепким взглядом и не стал дожидаться ответа.
– Это был композитор! Один из самых известных в мире. Кирилл Ростиславович Домбровский! Под его покровительством расцвели известнейшие звёзды эстрады! И сегодня он был заинтересован в тебе. Поговаривают, что когда он покупает талантливых безродных, то дарует им свободу! Его личные убеждения, безрассудная натура… Считает, что творчество не должно быть сковано предрассудками.
Свобода? Как такое возможно? Не верю… Неужели я была в шаге от мечты всех сирот?
– Но, не судьба! Этот глава мафии предложил больше. Ничего личного, просто бизнес, Канарейка. Ты же не думаешь, что тебе свезло с покупателем? Надеюсь, что нет! Скоро сама убедишься. Что здесь, что в приюте– игрушка Хозяина. Только хозяин другой. Но, могу же я, по старой памяти, позволить себе прощание, достойное тебя?
Он наклонился надо мной, окатив неприятным запахом изо рта, до боли сжал руку, впился жадным взглядом в приподнятое декольте. Затем прошёлся пальцами по талии, выше, и зашерстил по мягкой ткани, скрывающей грудь, причмокивая от удовольствия. Я обреченно считала секунды, после которых закончится этот кошмар, как вдруг ширма с обратной стороны резко поднялась, и в карман, отведенный Хозяином для прощания с подопечной, вошёл мужчина, купивший меня. Мой прежний владелец быстро отскочил и напряжённо затопал на месте. Господи, какое счастье!
– Эй, падаль, ты что себе позволяешь?
– Господин, о чем это вы? – человек, чувствовавший себя передо мной на пике возможностей ещё несколько секунд назад, вдруг превратился в робкого, послушного подлизу. И это только напомнило, что положение в нашем мире решает всё! Хозяин же, видимо, свое положение переоценил, когда касался без проса чужой "игрушки". И теперь лебезил, не находя себе места.
– Я всего лишь давал последние наставления своей подопечной! Поверьте, у меня и в мыслях не было!
– Ты! Чтоб я тебя больше возле нее не видел. А вообще, не нравишься ты мне… Потому сделай так, чтобы больше вообще не попадаться мне на глаза! Оговоренная сумма придёт на Ваш счёт завтра к обеду. На этом всё. Девочка идёт со мной!
– Конечно, Господин, как вам будет угодно!
– Ах, да, я надеюсь, что с ней всё нормально, и все условия купли/продажи соблюдены? Нето ведь я тебе голову отвинчу, и на столб фонарный повешу, прямо перед дверями в приют!
– Да как можно? Всё, как положено, можете не сомневаться в моей честности!
– Скорее, в твоей жажде к наживе и страхе за собственную шкуру!
Я видела, как глаза его горели ненавистью, слышала, как злость и презрение напитывали каждое слово. Но, как только Господин перевел взгляд на меня, эти эмоции тут же исчезли. Их сменил мягкий блеск голубых радужек. Теплой рукой он накрыл мою, взял со стула тот же черный пиджак, с той же заботой набросил на мои плечи.
– Пойдём, девочка!
И я покорно последовала за ним, ускоряя темп в такт его размеренным, уверенным шагам. Навстречу новой жизни.
