Текст книги "Наследники Вещего Олега. Годы золотой славы (СИ)"

Автор книги: Виктория Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Батюшка, но ты сам сказал, что Доля связала меня с Игорем по велению Лады! – воскликнула Ольга, глядя на отца широко раскрытыми глазами.

– Она связала ваши сердца, но не жизни. Люди стали часто пренебрегать любовью и оставлять своих любимых ради иных целей, – вздохнул Вещий князь и ласково взглянул на нее. – Тебе предстоит решать, моя голубка, будешь ли ты жить с Игорем, когда узнаешь правду из его уст и посмотришь прямо в его глаза, или же предпочтешь жить отдельной от него жизнью.

Разговор с отцом еще больше запутал Ольгу, а не прояснил причину загадочного поведения Игоря, но ее воодушевили его уверения, что Игорю она дорога не меньше, чем он ей. Как только отец мог предположить, будто она захочет покинуть Игоря?! Да никогда этого не будет, и если супружеская жизнь зависит от нее, то она будет крепче каленого железа!

Молодая княгиня даже захотела развлечься, покачаться на качелях вместе с сенными девушками и хотела было позвать Леславу на забаву. Однако вспомнив, что Леслава перестала подниматься на качели, как только выяснилось, что она понесла ребенка, Ольга отказалась от своего намерения и решила прогуляться вокруг терема, пока не стемнело и послушать соловьиные трели, доносящиеся сквозь молодые листочки берез. Пробираясь сквозь зазеленевшие кусты черемухи, молодая княгиня услышала доносившиеся из окна терема смех и сладострастные стоны Олежека и Леславы, и настроение ее снова испортилось. Брата от его жены невозможно было оторвать, а вот Игорь покинул ее еще до окончания медового месяца. Невестка чуть ли не с первой брачной ночи затяжелела, а она, Ольга, ни разу не разделила с супругом брачное ложе, не считала с ним бесчисленные звезды на ночном небе, не каталась с ним в любовных объятиях на свежевспашенной земле. Не добавило настроения Ольге мысль, что через два дня наступает Красная горка – день встречи Весны, праздник победы Лета над Зимой, Жизни над Смертью, и будут проходить вьюнишники – обходной обряд, завершающий свадебные торжества новобрачных последнего года и окончательно закрепляющий за ними статус семейных людей. Все будут стоять парами радостные, счастливые – только она придет к капищу славить Рода без мужа, и в лучшем случае будет подпирать собою дуб святилища. Но делать было нечего, благодарность Роду непременно нужно принести и Ольга решила нарядиться в свои самые богатые и роскошные одежды, чтобы хоть так поддержать свое достоинство.

Через два дня еще до рассвета женатые мужчины собрались на восточной околице Ладоги и принялись степенно обходить дома, в которых за прошлый год играли свадьбы и возле них кликать молодых. Обращаясь к молодожену, они пели:

Ты вставай-ка, молодец,

Ты вставай, наш вьюнец!

Ты расчесывай кудри

Костяным гребешком,

Уж ты взгляни в окошко

Косящатое!

Тебе песню поем,

Тебе честь воздаем!

Молодой муж выходил на порог, кланялся, благодарил за честь и приглашал в дом на угощение. В доме гости могли за накрытым столом оценить таланты молодой хозяйки и чествовали уже ее такой песней:

О лелю, молодая, о лелю,

Ты вьюная, о лелю,

Ты по горнице пройди, о лелю,

Покажи нам молодца, о лелю,

Своего вьюнца, о лелю.

Да пожалуй, яичко, о лелю,

Еще красненькое, о лелю,

Что на белом блюде, о лелю,

Да при добрых людях, о лелю!

Молодая жена выходила из горницы в трапезную, кланялась гостям, благодаря их за честь и, как ни старались шаловливые гости отрезать ее от мужа, новобрачная упорно отказывалась от другой предлагаемой ей пары и желала находиться только возле супруга, показывая тем самым свою любовь к нему. Неженатые же парни и девушки вовсю развлекались за городом, ища свою пару, поскольку существовало такое поверье: « Кто на Красную горку сойдется – тот вовек не разведется».

В этот радостный день даже княжич Олежек забыл свою гордыню, и с удовольствием привечал гостей вместе со своей любимой женой Леславой. А с особой радостью все молодожены встречали стайку детей, которые в полдень весело пели им такую величальную песню:

Под вершиной деревца

Соколы-то гнезда вьют – они яйца несут,

А они яйца несут, малых детушек ведут!

Посередь деревца пчелы ярые сидят,

Пчелы ярые сидят, много меду надышат,

Ах, много меду надышат,

Про нас квасу насытят!

У комля деревца дубовые столы стоят,

Дубовые столы стоят – звончатые гусли лежат.

Ах, кому в гусли играть, все поигрывать?

Ай, вот играть ли не играть

Молодому с молодой.

Молодому с молодой!

Эта величальная песня обеспечивала молодым семьям медовое счастье и много сыновей и дочерей. Одарив поющих детей пряниками и прочими сладостями, молодые пары тут же принимались облачаться в свои лучшие наряды, спеша к капищу Рода славить великого бога – создателя Вселенной и богиню любви Ладу за дарованное им семейное счастье и новую жизнь, зреющую в чревах молодых женщин, которые недавно вышли замуж. В этот великий день русичи не боялись злых сил тьмы. Как никогда Навь была бессильна на Красную горку и женщины охотно показывали свои округлившиеся животы как самое верное доказательство того, что они не бесплодны. Молодую невестку Вещего Олега Леславу народ встретил одобрительным гулом – ее живот был самым большим и округлившимся. А вот на плоский живот Ольги люди смотрели с состраданием и недоумением.

– Как видно, княжеский терем посетит только один золотой лебедь Лады. Вот горе, вот беда! – то и дело шептались они, обсуждая эту новость. Главный волхв Рода – Всевед – выразился еще более сурово.

– Если к вьюнишникам молодая жена не забрюхатела – брак будет бесплодным! – заявил он, скорбно качая головой, полностью уверенный в правдивости своего мрачного пророчества.

– Типун тебе на язык, Всевед! – рассердился на волхва Вещий князь, и, повернувшись к народу, он твердо сказал: – Не сомневайтесь, добрые люди, будет сын у князя Игоря и моей дочери Ольги. И он своим великими воинскими подвигами прославит Русь среди всех прочих народов!

– У великих князей Доля по иному складывается, так что не суди поспешно, почтенный служитель Рода о судьбе моих детей, – тоже предостерегающе сказала княгиня Ефанда Всеведу.

Жители Ладоги поверили Вещему Олегу и его сестре, и больше ничто не омрачало их души. Когда стемнело, они зажгли большой костер посреди капища и, дружно подняв руки, начали славить Рода и Ладу. Потом начались игры, песни и веселые танцы, прогоняющие всякую печаль из человеческого сердца. Но в душе Ольги остался горький осадок. Несмотря на заступничество отца и свекрови молодая княгиня пережила самое тяжелое публичное унижение в своей жизни, и она поклялась самой себе, что когда Игорь вернется в Ладогу, она непременно поговорит с ним начистоту и заставит его выполнить его супружеский долг по отношению к ней.

» Глава одиннадцатая

Летом Вещий Олег задумал окончательно перебраться в Киев, но прежде он озаботился тем, чтобы оставить Север Руси в надежных руках. Если Ладога как и прежде мыслилась ему под управлением его сестры-близнеца Ефанды, то в Великом Новгороде ему нужно было передать власть посаднику, который бы устраивал и его самого, и непокорных новгородцев. Напрасно сын Олежек молил сделать новгородским князем его, упирая на их близкое кровное родство, – Вещий Олег не пожелал наделить верховной княжеской властью единственного сына. Только Игорь, сын Рюрика, в его понимании должен был править всей Русью, да и не доверял Вещий Олег своенравному отпрыску, чем разобидел его окончательно.

Их разговор кончился публичной ссорой, и Вещий князь уехал в Новгород, так и не помирившись с сыном. Ольга, вздыхая, попробовала было утешить брата, но его невозможно было успокоить. Он напился до потери памяти, и дружинники еле-еле привели, а вернее приволокли его в одрину.

Ночью у Леславы начались роды. Юная супруга Олежека близко к сердцу приняла жестокую ссору своего любимого лады с его отцом, и от пережитого волнения у нее внезапно начались схватки. Грохотала гроза, Перун – Громовик посылал на землю свои огненные стрелы, но буйство стихии не могло заглушить полные муки крики роженицы. Ольга вскочила, наспех накинула на себя первый попавшийся плат и вместе со своими служанками поспешила к княжеской бане, куда переместили ее стонущую невестку. Как ни мало у нее было опыта в подобных делах, все же она не могла остаться безучастной, когда близкая ей родственница производит на свет наследника рода.

В бане уже всем распоряжалась Ефанда, и, глядя на уверенное лицо и действия свекрови, Ольга немного успокоилась, не так стала тревожиться за участь Леславы и ее ребенка. Но плохо было то, что от пьяного Олежека не могли добиться никакого толку. Даже бадья холодной воды, вылитая гриднями на княжича, не могла привести его в чувство и отгонять нечисть от роженицы взялся на себя воевода Ратобор.

К утру Леслава разродилась крупным мальчиком. Прислужницы обмыли его, запеленали и в соответствии с обычаем положили его у ног молодого отца, чтобы тот признал его. Но протрезвевший Олежек отказался взять его на руки и поднять.

– Это не мое дитя, а отродье ублюдка Фелнира! – зло закричал он, с отвращением глядя на красное сморщенное личико ребенка. – Не по сроку моему семени являться на белый свет.

Челядинки беспомощно переглядывались, не зная, что делать. Если верить словам молодого супруга княжны Леславы и подсчитать месяцы, которые прошли после их свадьбы, то ребенок действительно родился раньше срока.

Послали за княгиней Ефандой, но тетка княжича тоже оказалась в затруднении как поступить. Заставить племянника признать чужого ребенка она не могла, поддержать его тоже, поскольку отказ от малыша мог смертельно обидеть отца Леславы, могущественного князя Земовита. Княгиня снарядила гонца за Вещим Олегом, уповая на то, что мудрость ее брата поможет решить это затруднение, в которое попала русская княжеская семья.

Но не успел гонец выехать за пределы Ладоги, как в город въехал поезд Вещего князя. Олег и без гонца благодаря своему дару кудесника узнал о том, что творится в семье его сына и не замедлил приехать туда, где он оказался более всего нужен, невзирая на нерешенный вопрос с новгородским посадником, и сразу по приезде поспешил в покои Леславы.

В тереме молодых царил полный разлад. Леслава, не переставая, плакала в одиночестве в своей одрине, Олежек заперся в оружейной и там крушил все подряд, перемежая свои действия руганью и проклятиями разбойнику-дану, который изнасиловал его невесту. Отвергнутый младенец тоже заливался плачем. Вещий князь, не мешкая, подошел к невестке, погладил ее в утешение по голове и мягко произнес:

– Ну-ну, девонька, не рыдай ты так горько, а то молоко пропадет. Нехорошо тогда будет кормить дитятко чужим молоком.

– Батюшка, так не разрешает мне Олежек оставить у себя сыночка, – всхлипнула польская княжна. – Ворвался ко мне весь вздыбленный, говорит, избавься от него, иначе ты мне не жена и не буду я чужого ублюдка кормить, этого щенка приблудного. Теперь думаю, что мне теперь делать?! Наверное, в самом деле придется отнести мою кровинушку в лес и отдать его в жертву богине Морене.

– Что ты, дочка, и думать о таком не смей! – предостерегающе произнес Вещий Олег. Он знал благодаря гаданию, что рожденный невесткой сын рожден ею от викинга-дана, но не мог позволить, чтобы жестоко обошлись с невинным ребенком и его юной матерью, и принялся объяснять сокрушенной Леславе: – Тот род, в котором убивают и одобряют смерть детей, обречен на гибель, а матери, избавляющиеся от своего ребенка, лишаются благословения богини Лады. В следующем своем рождении они становятся кукушками, которым не суждено высидеть своих птенцов и познать материнских чувств. Это великое злодеяние, которое не остается без отмщения со стороны небесных богов. Отринешь одного ребенка, они не пошлют тебе другого, как ты не будешь слезно их молить. Совсем плохо, если мать губит дитя в своей утробе; такое деяние часто карается вечным бесплодием и лишением будущего.

– Боги и так покарали меня, только не знаю за какую мою вину, – снова зашлась плачем Леслава и прижалась к Олегу, безотчетно ища его поддержки. – Отец, ну разве я виновата, что Фелнир изнасиловал меня?! Не по своей воле я была с даном, клянусь всесильной Мокошью!!!Олежек ничего слушать не хочет, твердит, чтобы я избавилась от ребенка, иначе он избавится от меня. А я уже помыслить не могу, чтобы расстаться с ним, даже если его отец Фелнир. И с Олежеком я расстаться не могу, люблю я его, окаянного!

– Не печалься, не убивайся так, милая, – ласково проговорил Вещий Олег. – Вернется к тебе Олежек. Снова он назовет себя своей любой ладой и признает он твоего сына!

Князь подошел к плачущему младенцу, взял его на руки, с любовью глядя на его залитые слезами щечки, и ребенок тут же затих, ощущая приятное благотворное тепло, идущее от его сильных рук.

– Вот так-то лучше, – довольно прошептал Вещий Олег и, прижав мальчика к своей груди, он вышел вместе с ним на крыльцо терема, где объявил собравшемуся народу.

– Люди, дочь князя Земовита родила мне моего первого внука! Накрывайте столы и готовьте большой пир, я хочу отметить это событие!

Челядь радостно зашумела и бросилась выполнять распоряжение Вещего князя, предвидя богатое угощение и подарки с его стороны. Олежек с недоуменным видом посмотрел на отца и спросил:

– Отец, ты уверен в своих словах?!

– Не сомневайся, Олежек, сын Леславы – это твой сын, – твердо сказал князь и ловко передал ему ребенка из рук в руки. – Береги его как зеницу ока и счастье не покинет твой дом.

– Ну, если такое говоришь ты, отец, тогда я признаю его, – сказал Олежек и совсем другими глазами посмотрел на ребенка, покоящегося на его руках. – Я рад, что у меня появился наследник!

– Как ты назовешь мальца? – спросил Вещий Олег, на сей раз по-доброму глядя на своего непутевого отпрыска с ребенком на руках. Но Олежек и в эту минуту согласия с отцом влил ложку дегтя в бочку меда.

– Назову его тоже Олегом. Может, имя заставит тебя, отец, быть более щедрым к внуку, чем к сыну, – вызывающе произнес Олежек, напоминая отцу об их ссоре и своих требованиях.

– Ну-ну, новгородским князем или посадником будет тот, кого изберут сами новгородцы, – предостерегающе проговорил Вещий Олег и пошел к сестре обсудить с ней появление нового члена княжеской семьи. На семейный совет он также пригласил Ольгу, поскольку взял себе за правило ничего не скрывать от нее.

– Я рада, что ты смог уладить дело миром, брат, – с признательностью сказала Вещему Олегу Ефанда. – Раздор с князем Земовитом ничего хорошего не принес бы ни нам, ни Руси, да и жалко было бы Леславу, если бы Олежек выгнал ее из дома.

– Но, отец, тетя, вы уверены, что мальчик – сын Олежека? – с сомнением проговорила Ольга. – Я тоже прикинула сроки, и мой брат прав – рановато еще ребенку появляться на свет, если дитя, которое родила Леслава, действительно его сын.

– Ольга, истинный отец не тот, кто породил дитя на свет, а тот, кто его вырастил, – с улыбкой ответил дочери Вещий Олег. – Если в каждой женщине содержится частица богини-матери Лады, и она становится священным существом, когда производит дитя на свет, то мужчина всего лишь слепое орудие всетворящего бога Рода, используемое Родом для зачатия. Право называться родителем мужчина получает тогда, когда вкладывает свою душу в ребенка, терпеливо растя его как капризное деревце в саду. Не в обычае русских мужчин отказываться от детей, которые рожают им их жены, и дети их становятся русскими, даже если они зачаты от чужеземцев. Я уже влил свой дух в сына Леславы, когда с любовью прижал его к своей груди, и он такой же мне внук как если бы был зачат Олежеком, а не даном Фелниром.

– Говоря по-простому, дочка, – чей бы бычок не скакал, а теленок наш! – улыбнулась и княгиня Ефанда, одобрительно кивая головой брату и одновременно многозначительно глядя на Ольгу.

Молодая женщина не сразу поняла пристального взгляда своей родственницы – светлой колдуньи Севера, унаследовавшей свой магический дар от небесных предков-Асов, но ее лицо покрылось стыдливым румянцем. Она-то не только не смогла родить ребенка даже со стороны от чужого мужчины, но и женщиной еще не сподобилась стать, так и ходит девственная и целомудренная постылым пустоцветом.

На пиру Ольга поняла, насколько правы оказались отец с тетей, когда признали ребенка Леславы. Олежек, убежденный в том, что отец с его вещим даром не признал бы новорожденного мальчика, не будь он родным внуком Вещего Олега, поверил в свое отцовство и помирился с молодой женой. По его понятиям, мужская гордость не позволила бы отцу назвать своим внуком приблудного ребенка. Леслава, забыв о своих недавних горьких слезах, сияла, как только что распустившийся навстречу солнцу цветок, умытый дождем. Она выглядела безгранично счастливой и радостной на шумном многолюдном пиру от того, что милый ее сердцу молодой супруг вернул ей свою горячую любовь, и сестра ее мужа невольно ощутила зависть к ней. Глядя на супружеское согласие, воцарившееся между братом и его женой-ладой, Ольга вспомнила многозначительный взгляд Ефанды, устремленный на нее во время доверительного разговора, и невероятная мысль заставила учащенно забиться ее сердце. Неужели свекровь намекала ей, чтобы она тоже зачала на стороне, а ее за это простят?! Наверное это так, и если законный супруг упорно избегает ее иначе ей не стать женщиной и матерью. Недаром волхв Всевед мрачно предрек, что ребенка от супружеского союза Игоря и Ольги не следует ждать. Но ее Вещий отец утверждал обратное! Ольга прижала ладони к своим пылающим щекам, чувствуя, что она окончательно запуталась в своих вопросах и предположениях. Ей было ясно одно, что она не хочет изменять Игорю даже ради появления наследника на свет, и следует решительно настоять на своих супружеских правах как только неуловимый и безразличный к ней муж вернется домой из военного похода.

» Глава 12

На исходе Полетья Макоши* Игорь и его дружина вернулись в Ладогу. Победоносным оказался их поход не только против черных булгар*, но и ясов* и касогов* – союзников этого кочевого племени.

Сразу после появления удачливого войска суета, оживление и радость, вызванные встречей с долгожданными земляками и созерцанием привезенной ими добычи, завладели сердцами русичей и наполнили стольный город северной Руси весельем. Поначалу высыпавший на улицы народ увидел, как окруженный нарядной свитой князь Игорь, сгорая от нетерпения, быстро проскакал к княжескому терему, возле крыльца соскочил со своего вороного коня, передал серебряную уздечку конюху и поспешил первым делом к матери. Немало ладожанок тронула их трепетная встреча. Княгиня Ефанда с материнской нежностью обняла сына, отмечая про себя, как он похож на своего удалого красавца-отца, даже бородка у него начала кучерявиться как у Рюрика и сказала ему, долго не отпуская, столько ласковых слов, что все свидетели встречи еще раз убедились в ее любви к нему. После Игорь подошел к жене и застенчиво улыбаясь, увел ее в терем, якобы желая показать ей те многочисленные дорогие украшения, которые он привез ей в дар. Добыча его оказалась на редкость богатой. Жители Ладоги целый день смотрели на нескончаемую вереницу повозок с богатейшими восточными товарами, золотыми украшениями и оружиями, пленников и пленниц и возносили хвалу богам за посланную их соплеменникам воинскую удачу. Ясские и касожские женщины славились красотой и в Царьграде, и в Европе; и многие заморские гости присматривались к молодым чернооким рабыням, решая за какую из них отдать все свое золото молодому князю Игорю. Некоторые для верности шепотом осведомлялись у знакомых им дружинников, кого из особо ценных пленниц удостоил их предводитель своего ложа. Но к их досаде воины не смогли ответить на этот вопрос – не появилось в походе у князя Игоря новой зазнобы, – зато гуслярам, перебиравшим звонкие струны, они поведали немало рассказов о своих боевых подвигах.

Роскошь переполнила терем княгини Ефанды, захлестнула она и дома молодых княгинь Ольги и Леславы. Щедро одарил Игорь жену и сестру свою названную, восторжествовала его победой давняя заповедь русских варягов – золото и серебро добывают в бою, с мечом в руках, а ради славы следует, не раздумывая, и жизнь свою отдать. Чем смелее воин, чем громче его победа, тем ближе он окажется к Ирию – сонму небесных богов и райского блаженства. А русичи оказались угодны богам – вот что означала их звонкая победа!

Но как не манила русичей небесная обитель Рода, рады они были, что вернулись живыми из дальнего восточного похода и снова увидели своих престарелых родителей, любимых жен и малых детушек.

Вещий Олег был доволен тем, что почти всех своих воинов Игорь привел обратно домой – племянник показал себя, несмотря на молодость, мудрым предводителем, который сумел добиться блистательных успехов ценой малых потерь. Одна только Ольга выглядела мрачной и погруженной в свои горестные думы посреди всеобщего ликования. Узнав от дозорного о появлении Игоревой дружины, она первая выбежала на крыльцо княжеского терема встречать свое милое ладо, но Игорь хотя несколько раз ласково поцеловал ее в укромных покоях, но снова как целуют сестру, а не как обожаемую супругу. И поняла молодая княгиня, что даже в разлуке Лель* не зажег в сердце ее мужа любовной к ней страсти. Не утешило ее и то, что муж не привел с собой из похода новую наложницу, как это полагалось по обычаю, а тех молодых пленниц, которых захватил по праву победителя, подарил своему названному отцу Вещему Олегу, говоря, что его мудрый тесть лучше всех сумеет распорядиться судьбой девушек, которые попали в неволю.

К Вещему Князю тут же бросились те купцы и чужеземные гости, которых пленила краса дочерей Кавказа. Они предлагали ему любые деньги за красавиц поистине сказочной красоты. Олег только улыбнулся в ответ и велел им прийти к нему за девушками к святилищу богини Лады на следующий день.

– Люди добрые, в любом месте исполнил бы я вашу просьбу, но не в городе, где царствует всеобъемлющая Лада, – многозначительно произнес он. – Не мужчины тут выбирают пару, а девушки. Коль согласитесь вы принять ту, которая выберет вас своим супругом, соглашусь я на любой выкуп, предложенный вами.

Почти все гости Вещего Князя согласились на его условие – многоженство среди них было в обычае, – и оно не смущало их, после чего молодой князь Игорь пригласил купцов на пир скрепить соглашение.

Он сидел во главе бескрайнего стола на возвышении рядом с Ольгой и с радостным лицом принимал заздравные славословия и поздравления с блистательной чередой одержанных им побед, понимая, что они вполне им заслужены. У Ольги разболелась голова от недовольства мужем и досады на его мужскую сдержанность по отношению к ней, и потому, как только позволили приличия, она встала из-за пиршественного стола и удалилась в свои внутренние покои.

Игоря обеспокоила холодность его любимой лады, и огорчил ее ранний уход. В походе, особенно ближе к его концу он все больше мечтал о встрече с ней, представлял, как они встретятся, и седмицу не будут расставаться друг с другом, живя в любви и согласии. Но жена не обнаружила никакой радости по поводу его возвращения, только тоска и укор были написаны на ее тонко очерченном лице, и молодой князь, вне себя от досады последовал за супругой, желая узнать причину ее недовольства.

Он застал Ольгу у окна одрины. Молодая княгиня сидела возле открытых его деревянных створок с непокрытой головой, богато убранный жемчугами кокошник лежал рядом с ней на лавке, и она в тяжелой задумчивости смотрела вдаль на синеющие холмы и поля. Ее печаль еще больше обозначилась в одиночестве и Игорь, окончательно встревожившись, задушевно спросил:

– Что за кручина тебя снедает, ладушка моя? Аль великая беда стряслась в мое отсутствие, коли ты не рада моему возвращению и даже на дары мои смотреть не хочешь?! Вот, смотри, какой я тебе привез венец. Укрась себя им, пусть порадуется твое сердечко женское его богатому убранству.

И молодой князь поспешно достал из привезенного большого ларца налобную золотую диадему с изображением грифона*.

– Подарками от меня хочешь откупиться?!! – недобро встрепенулась от слов беглого мужа гордая дочь Вещего Олега. – Пир затеял, с послами да купцами говоришь, с плясуньями танцуешь и все это для того, чтобы с женой наедине не быть!!!

– Да что с тобой, Прекраса? – растерялся молодой князь. – Какая злая оса тебя укусила?!!

– Скажи правду, Игорь, зачем ты женился на мне?! Зачем называешь меня своей женою, а женой своей меня не делаешь? – прямо спросила Ольга. – Не люба я тебе? Мой отец принудил тебя взять меня на супружеское ложе? Как свадьба наша отгремела, так ты на войну умчался, девственности моей не порушив! Бежал из Ладоги как трус, оставив меня на смех злым языкам, усердно подсчитывающим сроки, когда я должна была затяжелеть от тебя и родить первое наше дитя! А вернулся из похода, так только пару слов сказал да в щечки поцелуем клюнул для приличия.

Игорь побледнел как смертельно раненый воин под градом беспощадных вопросов и гневных обвинений Ольги. Не в обычае у молодых славянских жен было так зло и непримиримо говорить со своими мужьями, но дщерь Вещего Олега сама была как смелый витязь и не боялась обострять взаимные обиды, когда хотела получить ответы на свои вопросы. Много дал бы молодой князь лишь бы не вести с супругой тяжелой для него беседы, безмерно уязвляющей его мужское самолюбие. Игорь столь долго мотался по чужим землям не только в поисках добычи и славы, но и в надежде встретиться с сильным лекарем, который мог бы излечить его мужскую немощь. В походе он жил ожиданием чуда, надеялся, что обретет возможность растопить тело любимой жены и ее сердце в любовной страсти. Немало искусных врачевателей, соблазненных щедрой наградой, обещанной молодым русским князем, брались помочь его беде, но никто из них не в силах оказался преодолеть проклятие годи Рагнара, обрекающего его на участь не иметь потомства. И Игорь страшился признаться в этой своей неудаче Ольге, опасаясь, что после такого признания навсегда потерять ее.

– Что молчишь, нечего сказать?! – язвительно спросила Ольга поникшего мужа. – Так скажи, мне идти к озеру топиться? А как мне быть?!! Я не могу жить с сознанием своего женского позора, не могу думать о том, что не возбуждаю любовного желания у собственного супруга!!!

– Что ты, лада моя, даже думать об этом не смей! – испуганно вскинулся Игорь и порывисто схватил Ольгу в свои объятия, как бы удерживая ее от высказанного безумного намерения. – Ты так молода и красива, что солнечный мир умрет вместе с тобой от горя, когда твоя неописуемая краса станет достоянием Водяного!

В крепких мужских объятиях неистово сжимающего ее Игоря было так хорошо и уютно, что Ольга смягчилась. Она ласково поправила завитки светлых волос своего красавца-мужа и задушевно произнесла:

– Так сделай меня сейчас своей, мой сокол, мой ненаглядный Ингвар! Довольно нам, соединенным всетворящим Родом жить в дали друг от друга. Возьми меня, порушь мою девственность, и я охотно исполню любое твое желание, ладо мой! Больше моя гордость не станет препоной для нашей любви.

Под пылкими поцелуями жены скандинавская сдержанность Игоря таяла как лед под палящими лучами солнца. Он охотно выполнил бы ее просьбу, заласкал, зацеловал бы до смерти, и совокупился на супружеском ложе, если бы только мог это сделать!!! Но увы, его уд не только не поднялся, но даже не зашевелился. Он был словно мертвый, и Игорь зарыдал, словно маленький мальчик при этом своем очередном мужском поражении.

– Что, снова отвергаешь меня?! – горестно вскрикнула ничего не понимающая Ольга, и в горести схватив нить своих коралловых бус, она порвала их на себе как тонкую ниточку. – Не понимаю, какую игру ты ведешь, княже, но чувствую, завелась прямо перед нашей свадьбой злая разлучница, разрушившая наше счастье. Знать она змея сильна, коли ты ни на меня, ни на какую другую женщину не ведешься. А, вспоминаю, как шептались в людской, будто в киевских лесах у тебя зазноба завелась, некая жрица Джива. Уж не в объятия ли этой южной красавицы ты все время стремишься и оттого слезами заливаешься, когда постылая законная жена молит тебя взять ее на супружеское ложе?! Ах, только бы мне добраться до этой обольстительницы, вмиг она тогда забудет путь-дорожку к чужим мужьям!

– О, всетворящий Род, дай мне силы вынести это испытание, – взмолился вконец измученный упреками и обвинениями жены Игорь. – Лада моя, Перуном клянусь, вовсе забыл я эту Дживу с тех пор как узнал тебя и сейчас вспомнил о ней лишь потому, что у тебя также зло сверкают глаза, как и у нее грозой потемнели очи, когда мой уд отказался войти в ее лоно.

– Ха, так я тебе и поверила, муженек, мало ты обманывал меня! – недоверчиво хмыкнула Ольга.

– Но это правда, Прекраса, я – не мужчина, – прошептал молодой князь. – У тебя нет, и не будет никаких соперниц. Кому нужен высохший дуб, пораженный гневом всесильных богов! Но такова расплата за то, что моя мать осмелилась по своей воле покинуть святилище Рамстада. Его высший служитель годи Рагнар проклял сбежавшую жрицу тем, что ее дети не смогут иметь своего потомства.

Страшная для него правда далась ему нелегко, и он побледнел как мертвец. Игорь понимал, что, скорее всего, он потеряет Ольгу после горестного признания в своей несостоятельности и прежде всеми силами старался скрыть от жены постыдную мужскую немощь и вот, он утратил все ее доверие к себе. Дальнейшее сокрытие истины грозило ему тем, что любовь жены вот-вот могла обернуться ненавистью.

Ольга смотрела во все глаза на мужа. Ее разум отказывался верить в то, что этот высокий светловолосый красавец-богатырь, самой Ладой созданный для самой пылкой любви, был никуда не годен в супружеской постели. Но сердце подсказывало ей, что на этот раз Игорь не вводит ее в обман, и его слова во всем согласовывались с тем, что происходило между ними после свадьбы.

И юная княгиня ужаснулась. Не будет у нее и Игоря долгожданного наследника – прав оказался волхв Всевед, напророчивший им бездетное супружество. А это значит, что народ с позором изгонит бесплодного князя, которого боги покарали самой страшной карой, какой только можно наказать мужчину при жизни и ей предстоит разделить горестную участь изгнанного супруга.

Игорь с возрастающей мукой в сердце смотрел на молчаливое смятение и отчаяние молодой жены и с каждым мгновением он терял надежду на то, что она сможет достойно перенести это выпавшее на их долю испытание. И он решился принять ради любимой подруги новую муку для себя – навсегда расстаться с нею. Пусть ему достанется все несчастье, посланное злой Недолей потомкам Вещего Олега и Ефанды, а его Прекраса обретет женское счастье, которого она достойна с другим славным витязем, который утешит ее в потере звания княгини.